Глава 28. В клетке
Было душно, тесно, темно и влажно. Рука, поднятая вверх, не смогла даже разогнуться. Вторая, отведенная в сторону, с одной стороны выпрямилась на треть, с другой не более, чем на четверть. Пальцы ног упирались в преграду. От духоты и странных запахов кружилась голова, а еще где-то раздавался противный скрип. Ника совершенно не понимала, где она оказалась и почему. Последнее, что помнила девушка, прохлада и полутьма каменного погреба, куда они пришли с Даретом в поисках Илаианы.
Мысли были тяжелыми, неторопливыми и какими-то укутанными в вату. Думать нормально не получалось. Лежать было жестковато и колко, а еще, кажется, ее куда-то везли, не слишком заботясь об удобстве. Когда неизвестный транспорт тряхнуло, то голова против воли повернулась, уткнувшись в сено, если судить по запаху и размерам уколовших щеку сухих травинок. А еще кто-то ходил наверху над Никой, отчего поскрипывали доски. Странно поскрипывали, будто ходило-танцевало, какой-то странный танец сразу несколько человек и, кроме скрипа, раздавалось чье-то тяжелое дыхание. Неопознанное средство передвижения снова встряхнуло, сверху раздался негодующий рык.
«Там не люди, там какой-то зверь! Так вот что это за танец!» — осенило пленницу.
Перед глазами встало воспоминание о детском походе в передвижной зверинец. Первом и единственном, оставившем после себя образ удушающей вони, грязных, худых зверей и их бесконечного танца по тесным клеткам. Вперед-назад, вперед-назад, без перерыва, без устали. Туда — обратно, туда — обратно. Тогда маленькая Ника расплакалась от жалости к пленным зверям так громко и горько, что матери пришлось увести ребенка из «веселого» местечка как можно скорее.
Частичное уяснение деталей не слишком способствовало воссозданию картины происходящего в целом. Что именно следует делать, девушка сообразить не могла. Орать и долбить в доски? Животные плохо реагируют на крики и неизвестно, чем может обернуться такая акция. Судя по тому, как поскрипывали и даже немного прогибались массивные доски, ходивший наверху зверь был тяжел. И почему-то Ника сильно сомневалась, что ее сосед по клетке травоядный.
Поскрипывание, ощущение непрекращающегося движения, удушливый запах травы, перемешивающийся с запахом зверя в странный коктейль, и темнота сделали свое дело.
«Так вот ты какой, гроб на колесиках», — успела вяло сыронизировать Ника и ухнула в тяжелую дремоту прежде, чем успела разработать хотя бы первый пункт примерного плана действий.
Очнулась девушка от скрежета, злобного рыка наверху и резкого притока свежего воздуха. Одна из двух досок, нащупанных сбоку, была убрана и как раз убиралась вторая. Там, на свободе, было еще светло, но судя по багряно-оранжевым краскам кромки горизонта, день клонился к закату. Кроме рыканья зверей слышался лишь неумолчный шелест невысокой травы с красивыми лиловыми метелками, а еще перед клеткой стояли две ноги. Мягкие темные полусапожки, штаны, меч на перевязи, кажется, ноги принадлежали мужчине. Раздавшийся откуда-то сверху тихий голос тоже.
