Глава 10
Ночь – время действовать

Глухая ночь царила в Дорим-Авероне. Столица, завершив все важнейшие приготовления ко Дню Сошествия Доримана, спокойно спала, не ведая о потрясающем и доселе невиданном представлении, готовящемся для нее изобретательными умами посланцев богов. Где-то в отдалении коротко и хрипло взлаивали и тонко взвизгивали (в зависимости от габаритов) собаки, доносилось ритмичное металлическое бряцанье, во дворах и на крышах выводили рулады ошалевшие от страсти коты, длиннохвостым солистам подпевал какой-то одинокий человеческий голос. Он пьяно орал или пел, сразу и не разберешь, трагическую балладу о трагической любви какого-то Дриса к некой красавице Изе, но тут послышался стук ставни и плеск воды, пение перешло в возмущенный вопль и смолкло. Коты утроили усилия, восполняя потерю солиста.

Лукас и Рэнд оглядывали полутемную, освещенную тусклыми лампами, подвешенными на столбы, короткую мощенную булыжником улицу, достаточно широкую для того, чтобы по ней смогла проехать повозка. Слева плотно жались друг к другу домишки, но пришельцы не удостоили их пристальным вниманием, сразу переключившись на объект справа. Там высилась огромная, превосходящая средний рост человека на несколько ладоней стена из плотно пригнанных друг к другу крупных серых камней. Она бы представляла собой внушительное зрелище и без венчавших ее здоровенных, метра два с половиной длиной, заостренных пик, расположенных столь часто, что между ними не пролез бы и ребенок, сумей он каким-то чудом забраться на камни. Да, городская тюрьма была огорожена на совесть.

Пока мужчины молча «восхищались» этим шедевром архитектуры, ритмичное бряцанье приближалось, скоро мимо невидимых посторонним посланцев прошествовала троица стражников. Двое из них были вооружены короткими мечами, еще один нес арбалет. Позвякивание исходило от нагрудников с широкими металлическими бляхами, а не от соприкосновения пустых черепов со шлемами, как предположил было Рэнд. Сосредоточенная бдительная скука, написанная такими крупными буквами, что легко читались на полутемной улице, давала понять, что работа у мужиков хоть и серьезная, но занудная и не опасная. Да кем нужно быть, чтобы штурмовать неприступную тюрьму в полночь? Только посланцами богов!

Не сговариваясь, Лукас и Рэнд последовали за троицей ничего не подозревающих стражников. Через десяток метров к тусклому свету уличных ламп прибавилась пара огней поярче над массивными воротами на тюремный двор. Там топталась пара блюстителей спокойствия с копьями в руках и мечами на перевязи. Проходя мимо копьеносцев, коллеги отсалютовали им, и один из мечников, не сбиваясь с шага, доброжелательно буркнул:

– Смена уж близко, парни. Второй ночной колокол с площади слышно было.

– Скорей бы уж, – согласился крепко сбитый мужик средних лет, перехватив поудобнее древко копья, и проворчал: – С женой три пересменки не виделся, в казарме ночевал. Дора небось уж забыла, как я выгляжу, того и гляди, на порог не пустит. Надо ж было Алену в неурочный день заболеть, выбрал время животом маяться! А все те сосиски из таверны Жантра! Говорил я ему, что неправильно они пахнут, тухлотой и кислятиной отдают, потому и со скидкой идут, так нет, все одно сожрал, прорва ненасытная, а теперь в лазарете мается!

– А я с утреца дочурку обещал сводить на очищение посмотреть, – поделился своими планами второй страж ворот.

– Какой заботливый папаша, – злобно умилился Рэнд. – Малютке, видать, нравится запашок горелого мясца.

– Дикий мир, дикие нравы, – интеллигентно посетовал Лукас, подняв брови. – Толпа обожает кровавые развлечения. Вид чужой смерти всегда обладает для людей странной притягательностью. Лицезреть смерть совсем рядом и испытывать мстительную радость оттого, что это не твой конец, что самый жуткий страх сейчас испытывает кто-то другой, весьма сильное ощущение, будоражащее нервы. Толпа людей – это хищный зверь, охочий до крови.

– Как верно, – грустно вздохнула Мирей, в силу своего эмпатического дара не питавшая иллюзий относительно низменных инстинктов многих рас, в том числе и людской.

– Ну вы все сегодня с Рогиро как сговорились! Ей-ей, заладили: стадо, кровожадное, нерассуждающее стадо. Ладно Мири – она эльфийка, не человек, ей такие штучки простительны. Да и Рогиро, если подумать, человеком уже не является. Но ты? Ты-то к какой расе себя причисляешь, мосье маг? – почему-то возмутился Рэнд, может быть, потому, что сам некогда чувствовал себя тупой частью толпы, чьи ощущения сейчас пронзительно метко описал напарник.

– Отгадайте, мосье, – иронично хмыкнул в ответ Лукас.

Но наблюдай за этим разговором Элька, парившаяся сейчас в спортзале, она бы решила, что коварный маг, прикрывшись шуткой, опять умело улизнул от откровенного ответа на прямой вопрос.

– Что ж, значит, ты тоже тупая кровожадная частица стада, – мстительно заявил Рэнд, ткнув напарника пальцем в грудь.

– Вы так полагаете? – снисходительно задался вопросом Лукас, изучая булыжники у себя под ногами, и, словно отвечая сам себе, сказал: – Нет, не думаю. Индивид тем и отличается от усредняющего его абстрактного целого, что умеет мыслить самостоятельно и бороться с собственным желанием стать частицей стада. И я льщу себя надеждой, что отношусь к разряду тех немногих, кто никогда не сольется с толпой. Полагаю, Силы были того же мнения, иначе не сделали бы меня членом команды. То же, кстати, касается и вас, мосье Фин.

– Да уж, ты точно с толпой никогда не сольешься, – фыркнул польщенный Рэнд, окидывая многозначительным взглядом яркий камзол Лукаса. – Может, тебе еще и шевелюру в рыжий цвет перекрасить для верности, а то каштановый тускловат малость для столь значительной персоны?

– Я над этим подумаю, – великодушно согласился маг.

Пока посланцы богов препирались, стражники протопали дальше, оставив своих товарищей у ворот нести одинокий караул, клевать носом, скучать и ждать смены.

Рэнд подошел к ним поближе, чтобы разглядеть получше скрывавшуюся за широкой спиной любящего отца крепкую с виду дверь без видимых признаков замков и замочных скважин. Через нее-то и входили люди, чтобы без толку не распахивать массивные створки ворот, предназначенные для других, более глобальных целей, вроде вывода заключенных на казнь.

– Хорошая работа, такую дверцу с налету не возьмешь. Изнутри запирается, – поделился своими соображениями с напарником вор. – Скорее всего, ее только к смене караула откроют. Может, подождать и попытаться проскользнуть внутрь?

– К чему лишняя толкотня? – с улыбкой возразил Лукас. – А пугать этих людей сейчас? Конечно, соблазнительно, но лишнюю тревогу подымать нам ни к чему, работать будет трудно. Предлагаю воспользоваться стеной.

– Стеной? Ага! Теперь-то я раскусил! Ты точно не человек! И как я сразу не догадался! – прищелкнул пальцами донельзя довольный Рэнд.

Лукас моргнул, чуть слышно сглотнул и принялся аккуратно оправлять и без того безупречные манжеты.

– В зеленую одежонку норовишь облачиться, – начал перечислять улики Фин, не замечая странной реакции мага, а может, думая, что тот, как всегда, играет на публику. Наконец вор торжествующе провозгласил: – Все ясно, ты – гигантский кузнечик!

– Вы раскрыли мою самую страшную тайну, мосье, – с облегчением признался Лукас, оставив в покое манжеты и склонив повинную голову с роскошными мягкими кудрями. – И до сих пор живы только потому, что являетесь моим другом.

– Но на всякий случай, если ты забыл, я человек и кузнечиком не являюсь, – укоризненно напомнил Фин, вздернув нос.

– Не забыл, вполне достаточно одного кузнечика. И, благодаря заклинанию избирательной левитации, это – я, – отозвался Лукас, направляясь прочь от ворот вдоль высокой тюремной ограды и подавляя ехидное желание сказать, что его партнер скорее похож на собственного домашнего зверька – крысу, поэтому пусть даже не думает затесаться в благородные отряды кузнечиков.

Накладывая перед отправкой заклинание избирательной невидимости и неслышимости, маг заодно наложил на себя и чары левитации, благоразумно умолчав об этом маленьком дополнении, когда давал характеристику заклинанию. Лукас рассудил, что Фину левитация не понадобится, поэтому лучше не рисковать, наделяя азартного и склонного увлекаться вора возможностью пользоваться тремя заклинаниями одновременно. У Лукаса еще свежи были воспоминания о полетах, устроенных Рэндом и Элькой в королевской библиотеке Ильтарии, не говоря уж о погроме в Рошхе.

Выбрав по каким-то признакам показавшееся ему подходящим место, на взгляд вора ничем от прочих мест у неприступного забора не отличающееся, маг легко оттолкнулся от мостовой и в самом деле взмыл ввысь как прыгучий зеленый кузнечик, разлетелись только полы камзола. На несколько секунд зависнув в полутора метрах над угрожающе-острыми пиками забора, маг внимательно осмотрелся, благо что с такой высоты вид открывался весьма удачный, и мягко спланировал назад к непрыгучему напарнику, брошенному на земле.

– Что, плоховато оттолкнулся? – ехидно хмыкнул Рэнд, прикрывая скепсисом легкую зависть к подобного рода прыжкам.

– Нет, мосье, напротив, вполне достаточно, – отозвался довольный маг, складывая руки на груди и поглаживая свой волшебный перстень. – Я выбрал место переноса.

– Тогда чего мы ждем? – удивился вор, уж больно ему не терпелось приступить к делу.

Вместо ответа Лукас положил руку на плечо более низкорослого Рэнда и нажал на камень перстня. Как всегда, заклинание телепортации сработало безупречно. Напарники оказались в ярко освещенном фонарями тюремном дворе, довольно далеко от ограды, вдоль которой шла широкая, метра в три, полоса странного мелкого песка, светящегося призрачным нежно-голубым, как сердитый дух Рогиро, цветом.

– Какой красивый песок и в таком мрачном месте! Зачем? – удивилась Мирей.

– Да уж не заключенных радовать. Красивый? Это, подруга, песок-прилипала, – мрачно хмыкнул Рэнд, не испытывая никакого восторга от созерцания удивительного зрелища. – Во многих тюрьмах имеется. Стоит на него ступить кому-нибудь тяжелее мелкой птицы – прилипнешь так, что втроем не отдерут, да он, зараза, еще звенеть и стонать начнет на все лады и в себя затягивать. Звук дикий, даже мертвого из земли подымет, вся стража вмиг примчится.

– Теперь ясно, почему не охраняется стена, – заметил Лукас, не столь детально, как Рэнд, знакомый с внутренним устройством тюрем.

– Да, по такому мягкому песочку далеко не пробежишь, – скривился вор и прибавил, осматриваясь. – Хотя здесь и до полосы песка вряд ли доберешься, если невидимкой прикинуться не сумеешь. Посты арбалетчиков кругом: вон на крышах, на вышках во дворе, а внизу караулы с мечами расставлены.

– Но, как вы уже заметили, мосье Рэнд, нас это ни в коей мере не должно беспокоить, потому что сейчас наша задача – не сбежать из тюрьмы, а войти в нее, – резонно возразил маг коллеге, несколько увлекшемуся процессом рекогносцировки с привычно-воровской точки зрения.

Сейчас напарники стояли как раз между Домом стражи – аккуратным двухэтажным зданием, сложенным из того же серого камня, что ограда, с бытовыми постройками, притулившимися рядом, – казармами и хозяйственными помещениями, рядом с которыми были даже разбиты ровные газоны, поросшие жесткой щеткой травы и мелкими голубыми цветами. Наверное, начальнику тюрьмы, или как его там называли в Дориме, было не чуждо чувство прекрасного и художественный вкус. Оттенок цветочков в точности повторял окраску песка-прилипалы у ограды. С другой стороны находилась собственно тюрьма – огромное мрачное сооружение с единственной дверью в торце. Здание узилища, как успел объяснить посланцам богов лорд Дрэй, имело форму колодца, то есть обладало собственным внутренним двором, не имевшим сообщения с двором тюрьмы, в котором сейчас находились дерзкие пришельцы. Коридоры внутри шли по всему периметру здания. На Дом стражи и площадь Костров выходили только окна караулок, где отдыхали стражники, и коридоров, по которым они передвигались. Сами камеры если и имели узкие щели оконцев, то лишь во внутренний двор тюрьмы. Посланцам богов предстояло проникнуть в тюрьму и спуститься по лестнице из коридора вниз, на третий подземный этаж, где содержали несчастных драконов. Выше в подземелье располагались камеры с менее опасными узниками: убийцами и насильниками. Мелких воришек и жуликов, а также знатных узников содержали на наземных этажах.

Войти в здание тюрьмы со двора можно было только через относительно широкую – смогли бы спокойно разминуться два человека – дверь, у которой, как и перед оградой, скучала пара стражников с копьями, грезя об окончании смены, кажущейся бесконечной, как всякое относительно бездельное времяпрепровождение на работе.

– Ну что, опять прыгать будешь? – поинтересовался Рэнд. – Дверь-то в тюрьму хоть и не заперта, а мимо этих амбалов не пройдешь, если ты только сквозь них просочиться не побрезгуешь, в какое-нибудь желе обратившись. Но я на такое в жизни не пойду, они небось мыться-то строем в общественную баню хорошо если раз в полгода ходят!

Дюжие стражники, настолько заросшие бородами, что по их лицам сложно было сказать, как часто они моются, стояли так, что своими массивными телами загораживали обе створки двери. В столь поздний час окна светились только на третьем этаже, скорее всего, там располагалась одна из караулок тюремщиков.

– Мм… – Лукас задумчиво покосился на охранников, дремавших вполглаза, намертво вцепившись в копья. Миновать их действительно не было никакой возможности, а прыгать ему больше не хотелось, мосье вообще не любил повторяться, творя заклинания. Он считал это вульгарным и не достойным своих талантов.

Значит, следовало придумать что-нибудь новенькое! Магу в голову пришла отличная идея, лукаво заблестели глаза. Он настроился слегка поразвлечься, мотивируя свой поступок тем, что его задумка внесет в ряды доблестной сонной стражи сильную суматоху, во время которой они с Рэндом без проблем навестят тюрьму как и полагается цивилизованным посетителям – через дверь. А пока во дворе будет царить хаос, посланцы богов спокойно обтяпают свое дельце.

– Мадемуазель Мири, как по-вашему, из какого дерева изготовлены копья стражи? – вежливо поинтересовался Лукас, подходя поближе к двери.

– Ясень, – с ходу, но несколько неуверенно ответила жрица и тут же повторила, уже не сомневаясь в своих словах: – Да, ясень.

– Отлично, это нас устраивает, – разулыбался маг и, подумав несколько секунд, зашевелил пальцами, бормоча, или как выражался Рэнд, «шарманя», себе под нос:

Зная, насколько маг любит позерство и яркие эффекты, Фин приготовился к восхитительному шоу и не был разочарован в своих ожиданиях.

Едва Лукас прочел заклинание, копья в руках стражников начали судорожно подергиваться и мелко вибрировать, дрожь становилась все сильнее с каждой секундой. Почуяв неладное, мужики разом стряхнули с себя ночную дремоту и с недоумением уставились на личное оружие, начавшее подавать странные, противоестественные признаки жизни.

– Перт, что это с ними? – охрипшим голосом испуганно пробормотал один из стражников, все крепче сжимая подергивающееся копье.

– Чтоб я знал, Хуч, – изумленно ответил второй.

– Может, это нам кажется? – принялся искать очевидное оправдание Хуч.

– Двоим сразу? Не, так не бывает, и пить ведь не пили больше положенного, всего-то по паре кружек пивка, – возразил Перт.

– А не Черный Дракон землю колеблет? Вот они и того, – поспешно выдвинул еще более неправдоподобную версию первый.

– Не, вздор. Мы-то стоим, как стояли, – не поверил в локальное землетрясение напарник, – даже не шатаемся.

Надо отдать должное выучке охранников, даже не зная, что творится с копьями, древки из рук они не выпустили. Те вырвались сами! Резко сорвавшись с места с такой силой, что незадачливую стражу отбросило к двери и изрядно об нее приложило, копья взмыли вверх, как ракеты. Они пронеслись по воздуху, словно брошенные сильной рукой медалиста-копьеметателя, и воткнулись в газоны у Дома стражи, зарывшись в землю на треть, после чего застыли неподвижно. Зато вокруг них стало образовываться какое-то легкое зеленое марево.

– Что вы долбитесь, олухи? Третью стражу захотелось постоять? – Дверь в тюрьму решительно распахнулась, поддав стражникам по мясистым частям пониже спины, и появился еще один сурового вида бородач, судя по его изысканно-вежливому обращению с караулом и величине бороды, старший по званию.

– Видать, так, – подхалимски подтвердил еще один плюгавый, начинающий лысеть охранник, высунувшись из-за спины супербородача.

– Оно, э-э, само, там, улетело, – смог выдавить ошарашенный всем происходящим Перт и махнул рукой в сторону газона, ныне причудливо декорированного парой копий.

– Спаси нас, Дориман! Черный лютует, – выпучив глаза, подтвердил Хуч.

– Ща я лютовать буду, – не поверил в сверхъестественность происходящего начальник. – Вы у меня мамок просить будете вас назад родить, недоноски! Живо оружие, по уставу положенное, в руки взять! Ишь, повыдумывали, улетело! Мозги последние у вас улетели! Как сортиры на восемь восьмидневок чистить отправлю, враз обратно прилетят!

Подхалим, радостно хихикая, закивал, подтверждая, что такой рецепт кого угодно сможет образумить. Выйдя во двор, начальник положил руку на эфес меча и мотнул головой в сторону копий, приказывая стражникам забрать «табельное оружие» из неподобающего места. Испуганно переглянувшись и бормоча под нос: «Дориман, защити нас, грешных», мужики мелкими перебежками двинулись за копьями, подавшимися в самоволку. Гнев начальства и чистка гальюнов на данный момент показались им страшнее проделок Черного Дракона. Дракон он, конечно, лютый и страшный, раз так жрецы говорят, самому Дориману под силу лишь сладить, но видеть мужикам его воочию не доводилось, а начальство вот оно, совсем рядом брови хмурит, и наказание за ним не заржавеет.

– Живей ногами двигайте, дубины, покамест я вас пинком не поторопил! – сурово подбодрил подчиненных бородач, пристукнув древком по плитам брусчатки.

Но пока стражники опасливо приближались к газону, измененному дизайнерским гением Лукаса Д’Агара, с копьями произошла очередная серия удивительных метаморфоз! Из палок, отполированных не одними солдатскими руками за годы прилежной службы, нахально попирая законы природы, проклюнулись веточки, на которых уже набухали почки, а потом на глазах изумленных мужиков начали появляться клейкие нежно-зеленые листочки.

– Да что же это творится? Спаси, Дориман! – окончательно впадая в панику, завопил Хуч, отскакивая прочь от своего бывшего копья. – Оно же дерево!

– Оно ясень, а дерево – это ты, – наставительно пояснил Рэнд под хихиканье Макса и Мирей. – Вон и начальник тебя дубиной именует не зря, ему видней!

– Нам пора, – бросил Лукас, устремляясь к открытым нараспашку дверям, до которых уже ни доблестной охране, ни подхалиму с бородачом не было никакого дела. Во дворе заваривалась своя каша. Вокруг копий, вновь претендующих на гордое звание деревьев, суетился народ. Растревоженные странными криками коллег охранники пытались выяснить, что, собственно, произошло, что теперь делать, стоит ли будить господина начальника Дома стражи и жреца-покровителя Дома, и если стоит, то кто будет это делать. Короче, люди были очень заняты, заняты настолько, что вспомнили о том, что двери в тюрьму следует по уставу прикрыть, далеко не сразу. Посланцы к тому времени давно уже были внутри, и Макс с Мирей успели шумно выразить довольному магу восхищение его трюком с проросшими копьями.

– Все-таки Шарлю срочно что-то надо делать с архитектором. Казнить, что ли? – задумчиво констатировал Рэнд, оглядывая мрачное полутемное пространство холла. – И часовня, и зал собраний, а теперь еще и тюрьма эта, ну все, решительно все в черно-серо-коричневых тонах! Мрак! Этак от тоски в петлю полезть можно!

– Доказано, что длительное созерцание мрачных цветовых оттенков может вызвать депрессию у любого нормального человека, – охотно поделился научной информацией умница Макс.

– Ну, значит, нам это не грозит, – оживился Лукас и под возмущенное фырканье Рэнда заметил уже серьезно: – Знаете, мосье, мне кажется, тем, кто здесь обитает, простой перекраской стен настроение не поднимешь.

– Ничего, мы его им сейчас по-другому поднимать будем, перемещением на свежий горный воздух, я где-то слышал, что это помогает, – оптимистично заявил Рэнд и потянул мага вперед, приговаривая: – Пошли быстрее, вдруг я все-таки нормальный, и у меня сейчас эта, как ее там, депрессия начнется!

– На вашем месте я бы этого не опасался, мосье, – с напускной скорбью ответил Лукас, но шагу прибавил.

Из темно-серого зала с тусклыми лампами, все убранство которого составляла пара широких лавок вдоль стен и гигантская икона с Дориманом, суровым настолько, что особо нервные посетители могли на всю жизнь остаться заиками, пришельцы вышли в еще более мрачный длинный коридор.

– И на освещении экономят, – злобно буркнул Рэнд, проходя мимо тусклой лампы, скорее нагоняющей жуткие тени, чем рассеивающей их. Далеко впереди, метрах в семи, «темнила» еще одна лампа. Днем, конечно, здесь было светлее, но не намного. Лишь малая толика света ухитрялась проникать через узкие бойницы, в которые не пролез бы и сложенный вчетверо дистрофик.

– Рэнд, не ворчи, ты же не жить здесь собираешься, – засмеялась Мирей.

– Лишь Творец да Силы Судьбы знают, как жизнь обернется, – философски пожал плечами вор, морщась от запаха прогорклого масла, пропитавшего воздух. – А при моей-то рисковой профессии тем более. Так хоть заранее об удобствах позаботиться!

Минуя бредущих по своим ночным делам редких стражей, до которых еще не докатилась суматоха, посеянная в прямом смысле этого слова во дворе изобретательным Лукасом, мужчины отыскали короткое ответвление коридора. Сворачивая налево, он расширялся до размеров небольшой площадки, где и начиналась лестница, ведущая на нижние этажи. Отсюда дерзким пришельцам предстоял спуск в склизкую, влажную полутьму, по мнению мага, ставшего за сегодняшний день практикующим спелеологом, еще более неприятную, чем сухая каменная пыль горных пещер.

Брезгливо сторонясь заплесневелых, сочащихся каплями влаги стен, напарники спускались вниз, причем хитрый маг, пользуясь заклинанием левитации, еще и парил над ступеньками, чтобы никоим образом не испачкать своих колоритных одежд. Но и это его не спасло, дерзкая капля воды, сорвавшись с мокрого потолка, угодила прямехонько за шиворот Лукасу. Маг встряхнулся и зашипел, как рассерженный кот. Рэнд широко ухмыльнулся и, весело насвистывая, продолжил движение. Вездесущий «аромат» масла сменил запах вечной сырости, плесени, гнили, чего-то кислого, отбросов и нечистот. Видно, ставка уборщика нижних этажей в тюрьме предусмотрена не была или ощущалась острая нехватка кадров.

Лестница закончилась еще более темной и грязной площадкой, чем та, с которой начинался спуск. Пара коридоров, замыкавшихся на ней, вела, как говорил Дрэй, к камерам заключенных, а массивная дубовая дверь из толстых мореных, чтоб не брала извечная сырость, досок открывалась в караульное помещение. Там сейчас было людно. В тесной комнатке толклась куча накачанных мужиков в уже знакомых команде по Совету жрецов серых балахонах с белым кантом – униформе Очищающих.

– Шестеро здесь, значит, где-то в коридорах шляются еще четверо, – быстро подсчитал Рэнд, следя за тем, как в поте лица жрецы несут свою вахту по спасению заблудших душ от когтей безжалостного Черного Дракона.

Мужики, сгрудившись вокруг крепко сбитого стола из грубых досок, горячо болели за пару коллег, между которыми шел поединок, названный бы в более прогрессивных мирах «армреслингом» . Комнатушка содрогалась от азартных криков: «Давай, Филипп! Ну же, Жэрик! Вперед!»

Закатав рукава балахонов до локтей и вцепившись свободными руками в края столешницы, жрецы проверяли свою силу. Поединок уже близился к концу. Коротко стриженный, редкой для Дорим-Аверона масти блондина, худощавый мужчина проигрывал своему более мускулистому и крупному темноволосому собрату. Пот катился по лицам сражающихся, но они, сжав челюсти, не моргая смотрели друг другу в глаза и все крепче переплетали руки.

Наконец, резко выдохнув, брюнет с коротким вскриком «Х-ха!» припечатал руку соперника к столу и, прислонившись спиной к стене, заявил с довольной усмешкой, вслушиваясь в одобрительный гул поклонников:

– Я же говорил, Жэрик, что Дориман сегодня на моей стороне, коил тебе этой нежити разносить, как на смену заступим.

– А господа, оказывается, ставки делали, – протянул Рэнд, прислушиваясь к рассуждениям жреца.

Жэрик обиженно фыркнул, украдкой потирая измочаленную руку, и, покосившись на бочонок в углу, где, видно, и держали наркотическое зелье, туманящее рассудок, брезгливо ответил:

– Тебе просто повезло! И не все ль равно, поить оборотней сегодня иль не поить. Этим выродкам по-любому завтра с утречка окончательное очищение встречать.

Высказавшись, блондин, побежденный в благородном поединке на руках, поднялся со стула и направился к столу поменьше. Там стоял широкий поднос с крупными кусками хлеба, ломтями острого сыра, запах которого долетал и до чутких ноздрей Рэнда, шматком подкопченного окорока и тремя большими кувшинами. Жэрик взял стакан и поднял кувшин, собираясь налить себе вина, чтоб промочить пересохшее горло, и перехватить кусок-другой мясца. Похожие мысли пришли в голову и его коллегам. Поднос был поспешно переставлен на большой стол, где еще недавно кипел поединок, из шкафчика у стенки извлечено еще несколько кувшинов, головка сыра, очередной целый окорок и пара буханок, пододвинуты скамейки.

Привычно гаркнув дружным хором: «Благослови, Дориман Великий, скромную пищу нашу, дабы во благо пошла думам, силу духовную и телесную для дел во имя твое даровала!» – жрецы осенили себя знаком меча где-то в районе пуза и приступили к трапезе.

– Семерых-то да, больше опаивать не придется, – с добродушным безразличием к судьбам оборотней подтвердил один из жрецов, включаясь в прерванную молитвой беседу, – а вот с остальными придется пока повозиться. Не забывай, брат, как говорил архижрец Авандус, в наших руках души этих несчастных, и лишь от усердного попечения Очищающих зависит то, как скоро будут они готовы предстать перед Дориманом, очистившись от тяжких своих грехов.

– Да, Жэрик, тебе еще доведется не одно признание записать о том, как проклятые души свои в лапы Черному Дракону предавали, – подтвердил Филипп, прикладываясь к кружке.

– Ха, после коила-то небось кто угодно в продаже чего угодно, хоть бы и души, признается, – задумчиво пробормотал вор, комментируя болтовню жрецов из касты Очищающих. – А товар это такой неуловимый, есть он или нет, поди разбери.

– Браво, отличная идея, мосье Фин, – как с ним часто бывало, оживился Лукас, переходя из состояния статичной задумчивости к активным действиям.

– А чего я сказал-то такого? – наблюдая за тем, как маг в очередной раз что-то лихорадочно «шарманит», удивился Рэнд, но тут же, оправившись от изумления, «скромно» признался: – Впрочем, любое мое слово – просто чистый самородок. Пользуйтесь, пока я добрый!

Не обращая внимания на треп приятеля, Лукас поспешно, стремясь не упустить удачный момент, шептал:

Закончив чтение заклинания, маг сплюнул на пол и, чуть нахмурившись, покачал головой, застенчиво отметив:

– Импровизации мне не всегда удаются безупречно. Конечно, заклятие не слишком мелодично и красиво, но должно подействовать.

– А плевался ты зачем? – удивился вор.

– Чтобы сработал закон подобия, полагаясь на который я плел заклинание, – пояснил Лукас.

– И что сейчас будет? – не удержался от вопроса заинтригованный Макс.

– Смотрите, мосье, и все поймете, – не стал раскрывать своих карт раньше времени коварный Д’Агар, только кивнул в сторону караулки.

Компании не осталось ничего другого, кроме как следить за жрецами.

– Воистину лоза – один из величайших даров Доримана, – аппетитно причмокнув, потянулся к кружке Филипп.

– И впрямь в горле пересохло. Промочить бы надо перед трапезой! – согласно загудели прочие Очищающие и с подозрительной поспешностью, если не сказать жадностью, приложились к кружкам.

Кувшины на столе быстро опустели, и из шкафа с провизией была извлечена следующая партия. Следя за тем, с каким искренним энтузиазмом, используя пищу только в качестве закуски, поглощают вино жрецы, Рэнд злорадно ухмыльнулся. Вору показалось, что он разгадал замысел Лукаса – упоить Очищающих вусмерть, чтобы они не мешались под ногами. Глаза у мужиков быстро стекленели, подергиваясь какой-то странной пеленой, все более вялыми и заторможенными становились движения. Жэрик, начавший пить первым, уже окончательно сполз с лавки под стол и теперь лежал, уставившись в потолок мутным блуждающим взором.

К тому времени, когда в темных глубинах коридоров послышалось шарканье ног и появилась недостающая четверка стражей в темных балахонах, отороченных белым кантом, с лампами и чем-то вроде длинных острог в руках, застольная беседа практически заглохла. Языки у жрецов шевелись с явным трудом, и издаваемые звуки становились все более нечленораздельными.

– Нет, братья, вы только гляньте! – возмутился первый из шагнувших на порог караулки.

– Мало того что упились, словно свиньи, смену не прислали, так они небось еще и нам ничего не оставили! – выхватив из рук апатичного коллеги пустой кувшин, сердито рявкнул второй новоприбывший, сам не замечая, как облизывает губы.

– Да уж, давно пора жрецу-покровителю тюрьмы оторвать свое седалище от кресла в Доме стражи да к нам вниз спуститься и поглядеть на этот позор! – невольно сглотнув, поддержал его третий товарищ, сунув острогу на стойку в углу к другому оружию, где примащивал свою четвертый.

– Н-н-е н-да, н-н-на, – выдавил из себя Филипп, сидящий на лавке еще относительно прямо, благодаря стене за спиной. Мужик через силу моргнул и протянул кувшин, один из немногих еще остававшийся полным, возмущенным собратьям.

Поняв, что на их долю все-таки еще что-то осталось, ведомые магической жаждой, четверо новичков с энтузиазмом присоединились к своим товарищам в их благородных стараниях увидеть дно во всей имеющейся посуде и быстро дошли до нужной кондиции.

Скоро в караулке стало совсем тихо, раздавалось только еле слышное отрывистое бормотание. Вяло шевелились и снова замирали тела в темно-серых балахонах на скамьях и полу, словно гигантские разжиревшие крысы. Караул Очищающих – все десять жрецов – был выведен из строя коварными чарами Лукаса. Стражи полностью лишились способности воспринимать окружающую действительность, не говоря уж о том, чтобы активно в ней функционировать. Они впали в странное забытье, практически полностью перестав реагировать на происходящее.

– Странно, – выгнул бровь Рэнд, подходя ближе, чтобы разглядеть отключившихся алкашей и попинать носком сапога ближайшего, который никак не отреагировал на столь бесцеремонное обращение с лицом духовного сана. Признаков жизни, кроме дыхания, жрец не подавал, – чего это они так быстро отключились?

– Значит, именно так действует коил в больших дозах, – меланхолично ответил Лукас.

– Ты заставил их самих выпить эту отраву?! – восхитился Макс.

– Почему же заставил, мосье? – не на шутку обиделся маг. – Я лишь пробудил их жажду и превратил вино в то зелье, которым здесь потчуют оборотней. А пили жрецы сами! Разве кто-нибудь видел, чтобы я насильно влил в них хотя бы каплю?

– Так им и надо, – заявила Мирей с неожиданно мстительной для столь тонко чувствующей натуры радостью. – Тот, кто издевается над другими, должен быть готов к тому, что однажды сам будет жестоко наказан. Равновесие всегда восстанавливается!

– Будем надеяться, что оно избрало нас своими орудиями, мадемуазель, – задумчиво согласился Лукас, окидывая коротким взглядом затихшую караулку, мимо которой теперь можно было бы без помех провести и целое стадо громко топающих и радостно трубящих слонов.