ГЛАВА 27
Назначения, или Прописано магией

Силы исчезли. Световой разделитель, заключавший меня в индивидуальную капсулу, тоже исчез, остались прежние янтарно-желтые оттенки в освещении обстановки. Я снова сосредоточила внимание на Собрании Грайолов. Один за другим вельможи начали опускаться на колени, одной рукой касаясь пола, другой сердца. Шепот благоговейной покорности загулял по залу:

— Служительница?.. Служительница!.. Служительница…

— Вы чего это? — опешила я и в первый момент даже не нашлась с более здравым вопросом по поводу коллективного сумасшествия. Хорошо еще, Гиз остался на ногах, Фаль в полете, а Киз на троне. Остальные же все, даже Шеллай и Риалла, елозили по полу. — В зале настолько грязно, что только массовое протирание штанами спасет помещение от глобального загрязнения?

— Они боятся кары за ослушание, Служительница, — коротко заметил мой киллер.

Я насмешливо, прикрывая улыбкой неловкую оторопь, позвала:

— Хватит ползать, вставайте, я вам не судья и не палач. Никому не собираюсь приказывать, никем не намерена повелевать! Я лишь настаиваю на том, чтобы благородное собрание прекратило наконец валять дурака, прятать голову в песок и занялось выборами короля. Как только мы уладим проблему с восстановлением магии Артаксара, я с друзьями покину Нертаран к вашему, да и нашему вящему облегчению. Так давайте не будем воровать время друг у друга.

Грайолы восприняли речь как указание к действию, по крайней мере в одном: с пола встали. И все! Неуверенно мялись на ногах и смотрели мне в рот. То ли поэтапных цэу ждали, то ли боялись, что я их какой-нибудь молнией шарахну, если вздумают отвернуться. Молнию не молнию, а по десятку мурашей на ягодичную единицу я бы им прописала для стимулирования мыслительной и двигательной активности. Спасение от надвигающейся кары пришло от пожилого переговорщика. Решил ли мужчина, что ему терять нечего, или все-таки поверил в мою кротость и доброту, не знаю, но он заговорил:

— Благородная кори Служительница, молим о снисхождении к недоверию нашему и просим указать путь.

Ага, сейчас. Только шнурки поглажу, обзаведусь кепкой, встану на броневик и начну картавить.

— Пусть каждый себе сам выбирает путь, — отрезала я.

— Укажи, как нам выбрать короля, способного спасти страну, — поправился собеседник.

Общественность согласно загудела, поддерживая добровольного делегата от собрания. Стало быть, крепко явление Сил им промыло мозги… или вправило. Не знаю уж, как вернее сказать. Вон у кого-то глаз дергается, у кого-то щека, несколько человек губу до крови прокусили, у пяти-семи до сих пор дорожки от слез не просохли. Что-то все-таки Силы Равновесия с собранием натворили за тот миг явления, в который сделали себя доступными для всех людей. Ответ на вопрос «что именно» пришел откуда-то изнутри (не из печенки, но из сердца) и отозвался теплом в ладони.

Невозможно переделать человека, вывернуть его наизнанку, перетасовать внутренности и сложить в нужном порядке, да и нельзя. Такое вмешательство — преступление, наказуемое сурово, как преступление против души. Но невольно, одним своим бытием на плане реальности зала Собрания Грайолов, Силы подарили людям сознание правильности происходящего.

Нет, они не подавили волю, не внушили ничего противоестественного, каждый остался тем, кем был, со всем багажом свершенных пакостей, подлостей или подвигов. Но теперь никто не мог спрятаться за ширмой сомнений или неверия. Понимание истинности всего сказанного мною по поводу артаксарской катастрофы прошибло в прямом смысле слова от макушки до пят. Больно, а когда прививки были приятной штукой? Лекарство вообще должно быть противным, чтобы искушение поболеть возникало пореже. Не знаю, как в большинстве случаев в масштабах Вселенной, но тут, я нутром чувствовала, панацея вкусом амброзии не обладала.

Итак, спасибо Силам, мозги у народа поднялись по спинному мозгу от ягодичных мышц и заняли непривычное место в черепной коробке. По пути они еще и совесть к сердцу подбросили, на несколько мгновений пробудив от спячки бедную зверушку породы «соня хроническая».

— Кор Шеллай убедительно предположил, что процедура проверки установления подходящего наследника связана с тремя арами — королевскими атрибутами. Ранее необходимой была еще и прямая принадлежность к линии Артаксаридов. Сейчас, благодаря несколько нестандартному процессу восстановления могущества артефактов, это ограничение снято. Достаточным является наличие толики крови королей. Остальное нам предстоит выяснить, — объявила я.

— Как, благородная кори Служительница? — смиренно вопросил общественный представитель.

Звучало это так, будто он готовился к кровавым жертвам и был готов их допустить как неизбежный компонент процесса познания, даже если одной из таковых назначат его самого. Я на всякий случай покосилась за спину. Нет, ужасные картинки исчезли и больше не действовали на нервы собранию. Новых не появлялось. Еще бы понять, по какому принципу вообще они возникали. Как реакция на информационный посыл — бесспорно. Но почему такая зримая?

Мне кажется, ответ крылся в безобразии, предварительно учиненном нашим таинственным плащеносцем. Взбудораженный магическим импульсом от восстановления аров тип явился на разборку и сначала устроил погром и бедлам, а потом, опять же своей странной магической силой, навел порядок. Возможно, некоторая существенная порция не воплощенной в действии энергии осталась разлитой в пространстве и охотно пришла в движение, стоило только мне как самой сильной колдунье из имеющихся в наличии проявить частицу магии. Стать фокусом концентрации призванной рунной и собственно артаксарской энергии. Это было искрой, запалившей бикфордов шнур. Сила загадочной магии ночного странника основывалась на желании, потому откликнулась и на мою подсознательную тягу подкрепить слова внушительным видеорядом. Кстати, о желаниях, может, сработает и кое-что другое.

Взгляд мой скользнул к Фалю. Маленький сильф — весь сверкающее любопытство и голый (как в прямом, так и в переносном смысле) энтузиазм помахивал крылышками над площадкой с троном. Переливы пыльцы на крылышках говорили о явном ее переизбытке. Малютка, откушав пирожков, сумел поразительно быстро восстановиться после представления в казематах. И теперь наш хорошо питающийся компаньон был готов к сотворению чего-нибудь эдакого. Взрослеет или тоже отхватил кусочек разлитой в воздухе силы для дозаправки баков?!

— Оса? — прозвенел колокольчиком дружок, когда почувствовал мое внимание.

— Фаль, знаешь, в моем мире бандита ищут по невидимым обычному взгляду следам. Чтобы отыскать эти следы, то место, где произошло преступление, засыпают порошком, и тогда становятся видны все отпечатки, — поделилась я адаптированной историей из следственной практики, подталкивая друга в нужном направлении. — Как думаешь, не могла бы твоя пыльца помочь нам увидеть нужную точку на арах, к которой следует приложить руку претенденту?

— Я попробую, — заинтригованный волшебством идеи, ни на секунду не задумавшись, охотно согласился сильф.

И взметнулся искристый радужный буран. Это не был мелкий снежок или крупные хлопья. Пыльца, казалось, сыпалась не с крылышек волшебного создания сверху вниз, а проявлялась сразу и всюду, вокруг трона, обара и кабора, ну и на поневоле прилагающемся к артефактам Кизе. Что удивительно, радужный снег не оседал на полу или киллере ровным слоем, не разлетался по залу, он кружился и кружился у древних символов Изначального Договора. Фаль ликующе пел без слов, творя собственную магию. Мы внимали молча и неподвижно.

Когда смолкли дивные переливы трелей сильфа, способные повергнуть в зависть и легион соловьев, и утих радужный буран, пыльца осталась лишь на троне. Причем покрывала она его отнюдь не целиком. Радужные переливы сконцентрировались в трех точках, вернее, фигурах, еще точнее, изображениях. На правом широком подлокотнике, на левом подлокотнике и сзади, чуть выше головы Киза, горели расплавленной магмой очертания ладоней. Их было ровным счетом три.

Еще одним следствием волшебного танца с распылением в исполнении Фаля стало то, что коронованный киллер смог подняться и отойти на несколько шагов от трона-ловушки. Наверное, то, что учинил сильф, запустило программу выбора претендента, поэтому наличие короля на престоле перестало быть обязательным компонентом процесса.

Киз встал рядом с братом, и до меня донесся едва уловимый запах мужского пота. Такой бывает, когда одежда с высохшей испариной становится мокрой по второму кругу. Да уж, бедняга! Крепко ему сегодня досталось и, прошу отметить, ни разу за последнее время он не приближался к порогу животной метаморфозы. Даже времени на злость не хватало!

— Три, — растерянно констатировал наблюдательный архивариус, вперившись в контуры на троне.

«Ну да, три, — мысленно согласилась я. — Счет в пределах десятка дети осваивают в первом классе, так что вряд ли среди собравшихся имеются те, кто при сложении „один, плюс один, плюс один“ получит на выходе единицу. А значит, опять надо определяться с очередным этапом программы проб».

— Итак, благодаря Фалю у нас есть три отметки. Возможно, в ритуале используется лишь один контур, но не исключаю вероятность тройного прикосновения для проверки. Надо пробовать. Есть добровольцы? — огласила я призыв для благородного собрания.

Помощь зала, несмотря на предварительное молчаливое согласие, несколько запаздывала. Быть первым, вспоминая неприятные моменты из хроник и видео со взрывоопасным троном, никому не хотелось.

Седой все же пошел первым. Вышел к трону, сжимая челюсти так решительно, что и домкратом не разомкнуть, вздернул голову и спросил:

— Благородная кори, куда сначала класть руку?

Я пожала плечами, опуская вербальный ответ «а хрен его знает», чтобы не трепать нервы и без того взволнованному герою, готовому положить конечности на алтарь необходимого эксперимента. И предложила:

— Выставь руку вперед, прислушайся, куда потянет, туда и клади.

Что любопытно, Седой послушался. Руку выставил, даже глаза прикрыл. Длань повисела прямо, через несколько секунд пошла влево и, резко дернувшись, прилипла к отпечатку-контуру на правом подлокотнике трона. Обар, лежащий в ямке посередине, неярко вспыхнул. На этом представление не закончилось. Конечность естествоиспытателя неестественно рваным движением, как если бы ее вел не владелец, а какая-то незримая веревка, скользнула к левому подлокотнику, к которому Киз прислонил кабор. Лопаточка тоже помигала. Стоило ей погаснуть, как пять пальцев Седого подбросило вверх и приклеило к центральной метке. Теперь уже волна янтарного блеска пронеслась по всему трону от подножия до вершины. А на запястьях и шее отважного добровольца появились три толстых обода с непереводимыми местными завитушками — знаками магических аров.

— Знак гра-арлла! — возбужденно воскликнул Шеллай, нервически дергая пояс. — Я видел зарисовки в старых летописях. Гра-арлла в Артаксаре не избиралось уже более пятисот лет! Не находилось достойного или был утрачен секрет посвящения!..

К забавному раскатистому словечку «гра-арлл» моя змейка-лингвист сделала своеобразный подстрочный перевод, приблизив значение сразу к двум должностям «канцлер» и «кардинал». Это что же, выходит, Седой власть светская и духовная в одном лице, а заодно правая рука монарха? Недурственная карьера! И почему-то я уверена: если захочет дяденька снять новоявленные украшения — ни черта у него не выйдет. Такие пышущие магией штучки за здорово живешь жертву не отпустят, особо если столько лет в бездействии пылились. Не знаю, как насчет самосознания, а какие-то инстинкты у «безделушек» даже без детальных исследований чувствовались. Не злые они, точно, но застоявшиеся, как кони в конюшне. Эх, теперь понесется, только бы поводья не выпустил! Впрочем, коль выбор адекватный, то не выпустит, потому Седой и назначен.

— Мои поздравления, — высказалась я и аккуратно потянула свежеиспеченного гра-арлла к себе, подальше от трона испытаний, на котором все еще продолжали гореть контуры, будто приглашали к продолжению банкета.

— Служу Артаксару и Артаксаридам! — тихо промолвил мужчина, шокированный случившимся более всей вместе взятой публики.

Ставлю тысячу против копейки, он ни о чем таком и не помышлял, потому, думается, и огреб. А уж как он расценивает свалившуюся на голову должность: наказание иль награда, пока небось и сам толком не разобрал, но уже впрягся и готов везти. Такие ответственные за все и за всех, включая газ и воду, редко встречаются. Повезло Артаксару как государству и Артаксаридам как династии. Ведь кто бы на трон ни сел, все равно, прав канцлер, будет считаться Артаксаридом — уж такой-то внешний обычай ломать ни к чему. На костяке из традиций держится мир и людское спокойствие. Тут перемены нешуточные предстоят, так хоть внешний порядок сохранить следует. И, промежду прочим, когда Седой (вот ведь так и не удосужилась до сих пор именем человека поинтересоваться, а теперь уже поздновато) про служение говорил, он не на трон, зал или меня — на Киза глядел. И взгляд у него эдакий проникновенно-преданный был, уважительный. Что это? Маневр — временное признание короля, пока нового не переизбрали, или канцлер с кардинальским уклоном через свои браслетки вкупе с ошейником что-то эдакое почувствовал, для нас непостижимое?

Что ж, поживем — увидим, доживем — узнаем. А что до дворянской толпы, то после производства Седого в ранг канцлера больше никого ни заставлять, ни уговаривать не пришлось. Уяснив, что здесь и сейчас не только избирается король, которому в самом ближайшем будущем придется рисковать своей шкурой ради восстановления некоего загадочного жернова, но еще и делятся важные придворные должности, дворяне ломанулись вперед как крестоносцы на лед Чудского озера. Откровенной свары не наблюдалось, а вот оттоптанные ноги (кое у кого из мужчин на ногах туфли с каблуками сантиметра по четыре были) и локти под дых (тайком, чтобы я не приметила) появились в избытке.

Вперед выбился-таки, оттерев коллег массой тела, тот пузан из троицы бдивших у ложа короля. Недолго думая он повторил подвиг Седого — шлепнул ладонь на правый подлокотник и… взвыл дурным голосом, потрясая в воздухе рукой, выглядевший так, словно ее на раскаленной сковороде поджаривали.

«Трон-артефакт, модель ки-ар, символ Изначального Договора, дополнительные функции — мини-печь», — мысленно прокомментировала я. Нет, крови и боли не люблю, но этот мерзкий тип у меня почти с первых секунд визуального знакомства вызывал такой приступ рефлекторной антипатии, что сочувствовать ему я сейчас не могла. Да еще и ощущение того, что не с бухты-барахты он огреб от трона руку-запеканку, имелось совершенно отчетливое.

Приливная волна кандидатов снова отхлынула от трона. Ага, первого наградили, второго покарали, причины неизвестны, а что с третьим будет? Вдруг — пуф! — и горстка пепла, а дома вина недопиты, деликатесы недоедены и вообще масса срочных дел. Впрочем, бежать из зала никто не пытался. Все-таки подобный трюк означал бы открытое неповиновение Служительнице. На первый пробный шар в виде вотума недоверия явились Силы, а если сейчас снова кто-то начнет артачиться, неизвестно, что я вообще выкину.

Похоже, на Нертаране про Служительниц слышали, но, как и везде, смутно, и не представляли, что это за зверье такое и с чем его едят, хотя при этом были свято уверены, что зверье шибко могущественное и эксцентричное. Н-да, вспомним слова Сил: таких, как я, у них не было очень давно, настолько давно, что сама должность стала легендой, а значит, обросла таким количеством слухов, что, говори любую дичь, и в нее поверят. Искушение сказать «бу!» колыхнулось в душе и исчезло. Лучше не рисковать, а то хватит тут половину населения инфаркт — неудобно получится перед Гарнагом. Ну что, опять, что ли, приказывать? Как-то не хочется, не должно людей принуждать даже к самому процессу выбора. Что ж, снова начинать демонстративно хмуриться и капать на мозги?

Положение спас новоиспеченный канцлер. Он шагнул к трону и заговорил негромко, спокойно и уверенно:

— Благородные коры, прошу внимания вашего. Гар Справедливый свидетелем будет словам моим об испытаниях сути, что постиг я ныне. Смертей от касания к меткам выбора не прибудет. Через них Артаксар зрит разум, сердце и душу претендента. — Поочередно Седой указал на все три отпечатка, а Шеллай восхитился под нос: «Великолепно! Какая изумительная сила!» — и выбирает достойного, карая тех, чьи помыслы и чаяния считает постыдными.

— То есть ожог от первого касания — результат недостойных мыслей, — резюмировала я, многозначительно покосившись на баюкающего пострадавшую руку пузана. — Алчное стремление к власти и богатству, поставленное выше государственных целей, тут не котируются.

— Воистину, — подписался под каждым моим словом Седой, потирая браслетку на правой руке.

Ага! Так ему с трона еще и пакет данных о кандидатах сливают. Вот это агрегат! Я метнула взгляд на Киза, замершего бесстрастной статуей и проводящего политику невмешательства. Интересно, к нему тоже информационный кабель подтянули? По физиономии не угадаешь, но если уж канцлеру сообщают, то королю (пусть даже ВРИО) сам Гарнаг велел.

Ай да артефакты-реликвии! Удобный предмет для проверки на вшивость. Будущему королю не повредят знания о членах Собрания, заодно, может, придется пересмотреть и сам вопрос о составе оного. Аскетов-подвижников среди кадров нет и быть не может, но, думаю, датчик на наказание не включится, если мания хапуги сдерживается стремлением к процветанию страны.

Итак, уяснив, что смерть никому не грозит, а шанс пролезть во власть все еще остается, к трону, впрочем, уже не так ретиво (физическая боль — аргумент не из последних), но все-таки потянулся народ. Уведомлять их о встроенном передатчике ни я, ни Седой, ни тем паче Киз не стали. Зачем людей нервировать и лишать себя возможности собрать халявное досье на элиту артаксарского дворянства?

Третьим кандидатом на возложение дланей оказался тип с постной миной. Видать, положение обязывало, потому отсидеться в задних рядах не было возможности. Кислый коснулся ладонью первого отпечатка. Постоял, подождал, сам переложил руку на второй отпечаток ладони, никакой тяги при этом не чувствуя, а потом на центральный. Отступил и констатировал:

— Ничего.

«У мышки кончился завод? Да не должно бы, мы крепко аккумулятор зарядили. Значит, Постный не опасен для мира, государства и монарха, но и интереса не представляет. Балласт. Что дальше?»

Снова взбодрившись (мне показалось, грайолов простимулировала идейка «если уж этот гад ничего не огреб, то и меня пронесет»), очередь пошла живее. Три пешки вслед за Постным отстрелялись вхолостую. Четвертому руку прижарило на второй печати (ага, мозги у него, может, и нормально работают, а сердце гнилое), но послабее, чем лапу толстяка. Пятый, еще молодой и ничем не отличившийся мужчина с тонкими усиками (не вопивший, не возмущавшийся моим произволом, не бросавшийся на плащеносца) едва тронул первую печать, как расплылся в дурацкой улыбке от уха до уха и протянул:

— Тепло-о-о…

С таким блаженством сказал, будто всю жизнь мерз, а тут вдруг бедолаге наконец дали возможность согреться у живого огня.

Его ладошку наскоро пошвыряло по двум оставшимся печатям и наградило браслетом из перевитых между собой полосочек камня и выточенной из дерева цветочной гирлянды. Не спрашивайте у меня, как это держалось без клея и откуда взялось, все равно ничего умнее слова «магия» сморозить не смогу. Универсальная отмазка!

Шеллай, почти бесцеремонно протолкавшийся вперед по праву привилегированного и единственного специалиста (чего обычно чванливое общество вообще не заметило), осмотрел воздетую вверх руку с браслетом и выдал диагноз:

— Ал-арл избран!

Змейка напряглась и выдала приблизительный перевод, вышел симбиоз звучащих в унисон слов «искусствовед» и «министр культуры».

Кандидат следовал за кандидатом. Все происходило в относительной тишине и порядке. Споров или попыток опротестовать решение трона, являющего собой симбиоз тестера профессий с грилем, ни у кого язык не повернулся. Наверное, понятие «живая очередь» было настолько в новинку этим богатеньким буратиночкам, что массы приняли его как разновидность ритуала и выражать возмущение не спешили. Вот уж точно, никто из них вечером в пятницу не пытался в супермаркете с одной работающей кассой прикупить пакет молочка и булочку и не созерцал пяток тяжело груженных снедью тележек перед лентой транспортера.

Словом, сортировка продолжалась пусть не в теплой и дружественной, но в стоически-терпимой обстановке. Примерно треть общей массы членов собрания получила ожоги разной степени тяжести, равносильные клейму, навсегда закрывающему дорогу к трону и власти. Оставшиеся поделились в соотношении один к четырем как получившие разного рода назначения на должности и не получившие таковых. Назначения на ответственные посты следовали одно за другим. Какие-то должности, как я поняла, существовали в несколько видоизмененном виде и до сего дня, распределяясь среди членов Собрания Грайолов, а теперь сменили владельцев. Правда, парочка кандидатов, условно названных мною «начальником полиции» и «главой разведслужбы», свои полномочия подтвердила. Ну хоть кто-то оказался на своем месте без божественного и магического вмешательства, волею одной лишь судьбы. Но большая часть званий вкупе с артефактами — символами назначения — раздавалась впервые за века, и суть должностей была незнакома не то что мне, а и местным присутствующим. Главное же «но» перевешивало все плюсы операции: на трон кандидатом в короли не притянуло ни одного. Когда последний из толпы ушел несолоно хлебавши с лобного места, я вздохнула. Капитальный облом! И где искать народного героя?

Интересно, у этого уникального чуда магической мысли нигде нет специальной кнопочки, как на базе радиотелефона? Нажал, и нужный тебе объект начинает пищать или светиться синенькой звездочкой на карте, чтобы его засечь и притаранить на законное рабочее место. Что-то мне подсказывало, что такой девайс Гар Справедливый не предусмотрел. Он ведь все-таки Справедливый, а не Сметливый!

Э-эх! Я тоскливо покосилась на толпу, переваривавшую результаты ритуала проверки на вшивость, потом на свою сборную команду. На Киза с выражением отчетливой зубной боли на лице, на строчащего карандашом на куцем куске пергамента Шеллая (конспект мероприятия он, что ли, делал, неистребимый фанатик ордена Хранения Знаний?), на вздыхающую самым романтическим образом Риаллу, для которой все происходящее было похоже на ожившую сказку, на Гиза…

Мой практичный мужчина улыбнулся коротко и кивнул. Дескать, я тебе верю, магева! Ты со всем справишься! Душу окутало тепло.

Ага, справлюсь… Ну как найти короля экспресс-способом, если единственная стоящая методика дала сбой? Я не гений, я другой, и даже не другой, а другая. Но вера воистину чудесная штука, просто вера без доказательств и просьб, лишь по повелению души. Это чудо подействовало и сейчас, как действовало век от века во всей Вселенной на все создания, ее населяющие. Из подвалов памяти неожиданно вынырнуло подзабытое рунное заклятие соулу-ансуз-райдо. Странствие в поисках силы. Очень близкое к нужному, лишь чуточку не то. А если заменить соулу, то есть силу, на манназ — человека, и наложить триаду рун на трон? Попытка не пытка!

— Попробуем увидеть оптимального кандидата на престол путем добавления силы Служительницы к магии Артаксара, — громко и очень уверенно, с куда большей уверенностью, чем та, какую испытывала на самом деле, объявила я.

Мысленно попросив прощения у создателя ара Изначального Договора за преднамеренный вандализм, достала простой карандаш (ну чтобы не очень заметно было), прошла к трону, демонстративно чеканя шаг, пусть народ думает, что я знаю, что творю. Вера укрепляет! И на спинке монаршего сиденья, как раз над все еще поблескивающим отпечатком ладони, написала рунную вязь. Как я люблю рисовать руны, строгие, четкие контуры, рисунок, вызывающий к жизни силу и магию!

Графитовый стержень, серенький и малозаметный, полыхнул точно таким же золотым светом, как каждый из восстановленных аров, и над троном явилось изображение. Портрет мужчины в фас. Одномоментно с явлением картинки над сиденьем золотом засветился оригинал. Хотя стоит признать, светом магии, а не радостью от выпавшей на его долю великой чести. Заклятье сработало на все сто процентов, а я вспомнила старый стишок из найденной в деревне на чердаке подшивки детского журнала (кажется, назывался он «Веселые картинки») о мухе, тонущей в банке с вареньем.

Да, веселые картинки и увязшие мухи были налицо. Бедный-бедный Киз. Именно его показало всему честному народу заклинание идентификации достойного монарха. Поймав почти мольбу в глазах киллера (до просьбы вслух он бы не унизился прилюдно и под страхом смерти), я провела рукой по триаде рун, снимая их действие, и спросила вслух, надеясь на явление адекватной замены претендента:

— Есть ли другой претендент?

Руны снова засветились золотыми фонариками и снова нарисовали намертво (как от жвачки с клеем «Момент») стиснувшего зубы Киза. Золото по контуру его фигуры на сей раз гармонировало с проявившимся на голове обручем — короной королей Артаксара. А клятые ары кабор и обар взвились с тронных креплений и снова впечатались в руки коронованной особы как железки, притянутые к мощному магниту. Да, реликвии Изначального Договора выбрали своего короля, единственного, способного восстановить живую силу страны, воскресить ее былую славу и величие. И теперь ары наглядно демонстрировали точность и однозначность выбора.

Что любопытно, в глазах жадно вбирающих каждый момент волшебного процесса людей больше не было недоумения или скрытого протеста, они, прошедшие через свое личное посвящение, понимали и принимали происходящее. Магия уже повязала их незримыми, но оттого не ставшими менее прочными нитями с королем. Права, обязанности, предназначения.

— Других вариантов нет, — чистосердечно извинилась я перед мужчиной.

Вот ведь, захотел человек стать человеком, на родину прогуляться во время отпуска, а на него корону напялили, сели на шею, ноги свесили и заставили спасать мир. В чем-то наши ситуации были похожи и, помня собственное законное негодование, я от души сочувствовала злящемуся на ловушку Кизу. Особенно потому, что знала: честь не позволит ему сорвать с головы побрякушку, плюнуть, растереть и смыться под крылышко Тэдра Номус, к своим прежним увлекательным и необременительным обязанностям.

— Слава владыке Артаксара! Слава и сила! Многие плодородные лета! Мудрости и справедливости…

Один за другим грайолы в зале опустились на одно колено, приложили к груди скрещенные кулаки и заговорили в унисон. Импровизацией сие не было. Даже мне, чушке невежественной, стало сразу понятно: люди приносят клятву законному правителю.

Законный правитель бросил на меня такой взгляд, что будь вместо глаз ружье с лазерным прицелом, хоронить Служительницу пришлось бы в закрытом гробике, хотя нет, в маленьком пакетике. Пепел, он такой, много места не занимает. Смел в пакетик, и все.

Да, подставила так подставила. Признаю свою вину, меру, степень, глубину, однако ничего изменить прямо сейчас не могу, да и нельзя. Цели, оправдывающие средства, никогда не были модной темой в моих мыслях, но если взвесить на весах ценностей сложную, обременительную работу и спасение мира, то я обеими руками за спасение мира. Прости, Киз, так получилось, разрешаю себя ненавидеть.

Снова вспомнились Силы и мое бешенство из-за их желания прибрать меня к рукам. Не так уж мы с моими работодателями отличаемся. Пока вижу отличие лишь в том, что попытаюсь отмазать киллера от трона, если у нас получится восстановить жернов магии. А если не получится? А тогда уж отмазывать будет некого и некому, я ведь не останусь в стороне, не смогу позволить человеку, которому обязана жизнью, брату моего возлюбленного, рисковать собой в одиночку. Рисковать, так уж вместе, как там в притче о венике было: пусть соломинки, а все разом не переломить. На это и сделаем ставку! Один раз уже выгорело, может, и теперь не прогорит.

Что-то эдакое, не знаю уж, что конкретно, Киз из созерцания моей особы вынес, отвернулся и проронил, обращаясь к Собранию:

— Я не могу принять вашей присяги, не стану клясться и сам до тех пор, пока не восстановлен жернов — великий символ Изначального Договора. Потому мы со Служительницей немедля отправимся к нему. Вам же надлежит озаботиться мирским порядком на Артаксаре. Каждый отныне понимает свои цели и необходимость действовать сообща во благо государства. Голосом моим оставляю гра-арлла Наллара.

«Ого, вот это артефакт, Киз не только общее досье канцлера считать ухитрился, а даже имя вытянул!» — запоздало удивилась я.

— Приказать снарядить отряд? — озаботился Наллар главным, ни о чем ином не спрашивая.

Государственный мужчина! Как только посредством нацепленных аров — символов должности — уяснил, насколько новое место в новой политике совпадает с его личными интересами и пониманием государственного блага, абсолютно успокоился. На лице полнейшее умиротворение, какое бывает после флакона ново-пассита, в очах готовность все это отстаивать и какая-то бульдожья хватка. Или не бульдога… Не помню, у какой собаки челюсти после захвата жертвы можно отжать только железом.

— Нет, — отрубил киллер.

— Я открою портал, — объяснила я и действительно открыла.

Ну… если быть совсем честной, портал открылся сам по себе и утянул небольшую компанию в том самом составе, в каком мы лазили по подземельям, в туманное далеко. По-видимому, остатки магии Ночного Бродяги, Сил и аров сдетонировали с магией браслета-змейки, минуя сознательное, словесное оформление цели путешествия в виде конкретной формулировки. Оно и к лучшему, пусть грайолы под присмотром канцлера с текущими делами разбираются, вон хоть похоронами почившего монарха и кадровыми перестановками в верхах займутся. В кои-то веки действительно займутся делом, а не дележкой лакомых кусков и сварами.

Почему я так уверена в этом? Потому что ки-ары, которыми основных сотрудников одарил трон, видела. С такими штучками захочешь, не побалуешь, да и другим не дашь. А на крайний случай остается главное средство устрашения в моем лице. Если ненормальная девица Служительница один раз запросто во дворец заглянула и шороху навела, ничто и никто ей повторить эдакое развлечение не помешает. Для подкрепления уверенности в завтрашнем дне у бросаемых на произвол управления масс я еще успела обронить перед окончательным испарением очень жизнеутверждающую фразу:

— Не скучайте! Вернемся, проверим!

Наверное, все обрадовались. Оставаться проверять и утирать слезы радости было некогда.