ГЛАВА 25
Риторика на высшем уровне, или Ликбез грайолов
Да, признаюсь, я не сильна в риторике, оставалось только надеяться на силу слова как генетическое свойство служительницы и на относительное здравомыслие Совета Грайолов. Какими бы себялюбивыми карьеристами не были его члены, но не всех же устраивает жизнь под девизом «после нас хоть потоп»? Может, удастся достучаться? Эх, если бы они могли увидеть своими глазами то, что довелось лицезреть нам! Что же, мечтать не вредно, вредно не мечтать. Однако же действовать надо в любом случае: то есть говорить и пытаться достучаться до разума и сердца, не отбивая при этом печень. Я шепнула руну воздуха ансуз, олицетворяющую красноречие и силу убеждения, и приступила к рассказу:
— Мы прибыли в ваш мир несколько дней назад. Мой старый знакомый, бог Справедливого Суда Гарнаг, по-вашему Гар Справедливый, являющийся в плаще, накинутом на голое тело, просил, коли выпадет шанс, разобраться с проблемами магии Артаксара. Так случилось, что наши интересы совпали с целями бога. Мы провели исследование. Оказалось, магия стала утрачивать свою силу из-за разрушения знаков королевской власти, они же одновременно символы Изначального Договора, заключенного первым королем Артаксара с землей при божественном благословении. Система неплохо работала, но с недавних пор (лет двести тому назад) из-за людских интриг или по человеческому недомыслию начались сбои. Сейчас положение приближается к катастрофическому. Еще несколько лет, и артефакторы не смогут творить заклятия, земля окончательно перестанет родить, и ее саморазрушение приобретет необратимый характер. Признаки слишком очевидны…
Выкаченные глаза, распахнутые рты и опаска пополам с изумлением на лицах большинства присутствующих меня приятно поразили. Я уже хотела удостоить себя короткой похвалы, когда Фаль восхищенно прозвенел:
— Оса, ты им еще и картинки показываешь!
Я запнулась, оторопело хлопнула ресницами, повернулась назад, туда, куда показывал ручонками Фаль, и увидела панорамный видеоряд во всю стену. На одном «экране с подсветкой», наглядно демонстрировавшем неэффективный процесс приема-передачи силы от земли к людям и обратно, велись коллективные сельхозработы, на втором плакал над серой пылью, в которую превратилась земля, крестьянин, на третьем превращались в прах пес и дерево. Особенно, судя по направлению взглядов, впечатлял именно последний ролик.
Сделав вид, что речь с иллюстрациями ол-инклюд — есть процесс запланированный, я мысленно поблагодарила бесценную руну ансуз за помощь, предоставленную в столь полном объеме, и продолжила просветительскую беседу. (Разобраться с тем, почему так масштабно подействовала руна без осознанного желания-заявки, можно и позднее.)
— По прибытии в королевский замок для восстановления силы реликвий мы выяснили, что место королевского трона занято фальшивкой, а настоящая реликвия — дар богов — используется как седалище смерти.
Теперь уже на лицах грайолов был откровенный ужас. Кое-кого, судя по прозелени, натурально подташнивало. Оборачиваться, чтобы поглядеть еще разок на картинку из своего видения, я не стала. Широкоформатные ужастики впечатляют. Но когда их смотришь, всегда знаешь, что это игра, что это понарошку, что кровь — краска, а пасть чудовища не более чем искусный грим. Потому и пугаешься понарошку и наслаждаешься ощущением сладкой жути. А изучать в деталях и так намертво въевшееся в память реальное и оттого куда более омерзительное и ужасное зрелище у меня не было никакого желания.
— Оставить реликвию в столь непотребном месте я не могла. Но прежде, чем вернуть истинный трон на законное место, его пришлось очистить от скверны и восстановить былую силу. Мой спутник едва не погиб, когда трон и ары — символы Изначального Договора — стали тянуть через него силу для насыщения и очищения. Лишь тесное родство с королевской фамилией спасло последнего из рода гер-грайолов Кизгизреев от неминуемой смерти, коей ему удалось чудом избежать, когда в пожаре трагически погибла вся семья. Побочным эффектом ритуала очищения стало принятие троном и реликвиями Киза как короля Артаксара. Он не желал этой власти и не желает, потому с радостью передал бы венец достойному владыке. Увы, немощный телом и скорбный духом Алларий не сможет принять полномочия. Восседавший на ложном троне, куда угодил по воле властолюбивого отца, осмелившегося совершить преступление и подменить реликвии, лжекороль доживает свой срок на земле. Однако любой, кого вы посчитаете достойным, вправе претендовать на престол. Тому, кто сможет взять в руки обар и кабор и сесть на трон, Киз охотно уступит место. Ранее на титул короля мог претендовать лишь прямой наследник престола, но ритуал воскрешения реликвий, кои являются артефактами, говоря по-другому, божественным даром, — я снова многозначительно ткнула в барельефы, где первому из цепочки владык всучали игрушки, — вынужденно изменил правила. Теперь, чтобы стать королем, достаточно обладать лишь долей королевской крови.
— Истинно так, — хрипло поддакнул Киз, может и не понимавший магию так, как поняла ее я, но прочувствовавший ее на собственной шкуре.
Почему-то в ту же секунду, как только последовало наше щедрое предложение, к трону не ломанулась толпа претендентов, жаждущих испытать новый аттракцион «Проба на тронопригодность». Чего это они? А? Я вновь покосилась назад и все поняла. Недаром замечательный педагог Ян Амос Каменский считал наглядность первым правилом дидактики. Там, за троном и моей спиной, все еще продолжалась трансляция зрелищного шоу: посвящения Киза. Как раз того эпизода, когда его потряхивало, словно он оседлал электрический стул. А на параллельном экране висела заставка — вид пустующего, но очень кроваво-грязного седалища. И грязь была единственным, что осталось от подневольного претендента.
— Гхм, кори, покорнейше прошу прощения, что имени вашего не знаю. — Ого! Заговорил тот седоватый, который с мечом собирался кинуться на лоскутного. — Не всякого ведь с каплей крови королей в жилах примут ары? А коль кого трон годным не признает, что приключиться может?
— Меня зовут Ксения Рой по прозвищу Оса. — Делать тайну из имени и опасаться, что сию информацию кто-то захочет использовать во зло, я не собиралась. Возможно, опасения отдельных личностей насчет придания огласке анкетных данных категории ФИО и не лишены смысла, но на свой счет я была абсолютна спокойна. Любая магия основывается на вере, а если я абсолютно убеждена, что мое имя, кто бы к нему ни получил доступ, мне повредить не сможет, значит, так оно и будет.
Помешкав минутку, я старательно ответила на вопрос седоватого:
— Что приключится с недостойным претендентом? Что угодно. Не знаю. — Я честно пожала плечами и поделилась своими наблюдениями: — Магия мира вступает во взаимодействие с королем, включая его в себя через каналы мощи как один из главных аров. Если у претендента эти каналы малы (попробуй пропусти водопад через соломинку!), то, — моя рука указала на картинку с грязным троном, — получается вот это. Если каналы достаточны (а королей Артаксара изначально отличала именно дарованная божеством способность к проведению полного потока) или обладают способностью к расширению, то ары могут работать с носителем. Такого трон примет для дальнейших испытаний. Но по какому принципу будут продолжаться проверка обара и кабора, испытают ли, к примеру, чистоту помыслов или силу стремления править Артаксаром во благо и во имя процветания королевства, я не способна определить точно. Возможно, не смогу и посредством магии. Боюсь, придется устанавливать это исключительно опытным или дедуктивным путем. Скажем, обратиться к примерам истории Артаксара. Как наследовали короли, шла ли передача власти исключительно по старшинству, случались ли необъяснимые смерти или травмы, гипотетически совпадающие с периодом передачи власти. Говорят, статистика знает все…
Часть членов Собрания Грайолов стала задумчиво хмуриться, морщиться и недоверчиво вздергивать подбородки.
— В таком случае нам стоит послать за старшим архивариусом Шеллаем. Во дворце только он досконально знаком с древнейшими архивами, — заявил очень полный, но, судя по здравому совету и свету интеллекта в заплывших жиром поросячьих глазках, далеко не глупый представитель знати под пренебрежительное фырканье кое-кого из коллег.
— В первую очередь пусть самозванец, каких бы кровей он ни был, покинет трон! — набравшись наглости, выкрикнул кто-то из дальних рядов и тут же спрятался понадежнее за чужие спины, дабы не огрести по уху или в глаз.
Вылавливать «глас толпы» никто не ринулся. А Киз, может, и хотел бы встать с клятого места, но опасался новых магических атак, способных вернуть его на пресловутый трон в принудительном порядке. Как малыша в угол суровая мамаша. Впрочем, что думает и чего хочет мой спутник, я досконально просчитать не могла.
— Если он встанет, нет гарантии, что трон не начнет ловить кого-то на замену, — многозначительно подсказала я, поведя головой в сторону видеоряда «Киллер на электрическом стуле». — Кстати, предложение о привлечении архивиста в качестве эксперта считаю целесообразным. Кор Шеллай, будьте любезны, присоединитесь к нашему обществу. — Я еще более сузила заклятие невидимости, выводя из радиуса его действия старичка.
Н-да, эффектно получилось, кое-кто из высокородных членов собрания снова вздрогнул и подался назад от меня, безобидной. И чего это они? Наверное, последствия стресса от общения с буйнопомешанным в плаще. Обжегшись на молоке, дуют на воду. Играть роль великой и ужасной было не слишком приятно, но, подумав, я не стала успокаивать народ, уверяя в том, что не кусаюсь и на людей не бросаюсь. Тех, кого опасаются, лучше слушают. Не говорю — слушаются, тут уж по-разному бывает, и упрямство ведь взыграть способно. Так мне и не надо, чтобы повиновались беспрекословно. Пускай лишь слушают и пользуются своим умом. Я подряжалась попробовать решить проблему магии, а не выводить государство из политического кризиса и разбирать местные дрязги. Сами уж как-нибудь, сами!
— И все-таки… кори, мы присягали Алларию. Не стоит ли первым испытать его? А недуги ты врачевать умеешь, как видно, — вставил седой рацпредложение.
Согласный шум-ворчание показал, что мысль нашла одобрение в рядах. А что, коль удастся взгромоздить на трон марионетку, то все окажется по-прежнему, да еще и на законных основаниях.
— Не получится — когда я в первый и последний раз видела вашего монарха, у его ложа стоял Смерть, — решила отказаться от простейшего выхода из ситуации.
Недоверие в глазках внимающих слову служительницы увеличилось на четверть. Я вздохнула и предложила:
— Могу попробовать вызвать его сюда для подтверждения слов, хотя проще послать гонца справиться о состоянии Аллария.
Народец в зале побелел и затрясся так, будто на них подуло из холодильника с функцией фроузен. И пялились они за мою спину. Я обернулась. Ага, к экранам, транслирующим хронику восседания и ее последствия, прибавилась еще одна картинка, изображающая того самого гостя в импозантном плаще. Незваного господина, неизменно входящего в свой час в любой дом. Вызвать для дачи свидетельских показаний этого никто попросить не осмелился.
Пока мы обсуждали такую замечательную возможность, в дверь зала робко поскреблись, и вошедший доктор доложил:
— Благородные коры, с прискорбием сообщаю о том, что государь наш Алларий скончался.
Ага, стало быть, или заплатили ему мало, или заплатили только за то, чтобы информацию об умирании короля он приберег до непосредственной кончины Аллария.
Итак, пусть земля… Э-э, нет, наверное, старое выражение про аномально-пуховую мягкость чернозема все-таки неприменимо к здешним реалиям. Сама же видела, тело пустое, и комфорт ему теперь до фени, а душу аккуратно изъяли. Что с ней будет дальше, уже заботы молчаливого джентльмена в темном и иных ответственных товарищей. Поэтому желать ушедшему, по крайней мере на Артаксаре, следует чего-то другого. По мне, так чтобы никто и никогда больше не сделал из Аллария болванчика для игр. Но вполне возможно, сам покойный захотел бы себе другого, а потому я лучше промолчу, даже мысленно. Моих решений и пожеланий по данному вопросу никто не спрашивал. И на том спасибо! Я с живыми-то через раз разобраться могу, куда уж с покойниками.
Принесший громкую весть доктор перед тем как смыться из помещения (от властей предержащих да от греха подальше), еще поразглагольствовал о долгой и продолжительной болезни, о самоотверженной борьбе целителей за жизнь пациента. Впрочем, весь его цветистый медицинский спич, если обратиться к краткости, сестре таланта, сводился к одному слову: «отмучился», а светила медицины ни в чем не виноваты.
— Вернемся к актуальному вопросу подбора кандидатов на престол? — доброжелательно предложила я обществу.
Общество возмущенно вызверилось. Ляпнуть-то прямо в глаза ничего не ляпнуло, наверное, картинка с антропоморфным воплощением Смерти за спиной играла роль огнетушителя, но выглядели грайолы весьма и весьма недовольно.
Седой вежливо процедил:
— Кори Оксана Рой, прозываемая Осой, сейчас время не для бесед, а для скорби по ушедшему властелину, чьими подданными мы являлись…
Вот ведь лицемеры! Нет, noblesse вне всякого сомнения oblige и так далее, но не до грани же идиотической! Я посочувствовала бы им и постаралась объяснить все как можно более тактично, если бы хоть один из этой грайолистой толпы хоть на йоту жалел покойника. Но нет, даже вещавший о приличиях Седой об Алларии не думал. Эти люди, не считая горстки банально помешанных на традициях как таковых, натурально тянули время, выторговывали паузу, продумывая варианты рокировки, союзы, выгоды и убытки. Я слегка озверела! Только террор спасет родину! Сами напросились, получите и распишитесь! Подбавив в голос холода, я перебила:
— О, да! Если вы желаете похоронить и страну заодно с Алларием, которому до скорби подданных, как искренней, — сомнения касательно наличия таковой в моем взгляде можно было фасовать на продажу мешками из-под картошки, — так и фальшивой, уже нет никакого дела, не стану мешать. Итак, прежде чем я буду информировать Гара Справедливого о состоянии дел, подтверждаете ли вы, что таково ваше общее решение, Собрание Грайолов?
— Похоронить страну? Не соблаговолите ли пояснить слова свои, благородная кори, чем отмеренные дни скорби по ушедшему монарху способны повредить Артаксару? — из голоса Седого надменное неодобрение испарилось росой под солнцем, теперь он излучал подчеркнутую осторожность. Дядя начал обращаться со мной как с гранатой, у которой выдернули чеку, а подальше кинуть забыли.
— Соблаговолю, — спокойно согласилась я. — Нашими совместными усилиями восстановлены лишь ары, являющиеся залогом и свидетельством Изначального Договора, заключенного первым из владык Артаксара с землей при посредничестве божественного вмешательства. Но основная задача остается неисполненной. Пока не обновлены присягой нового короля растрескавшиеся жернова магии, являющиеся фундаментом силы, благополучие страны держится на честном слове. Впрочем, думаю, метафизика тут никого не увлекает. Скажу проще, в любой момент времени все артефакты, вся магия Артаксара может исчезнуть безвозвратно, без шанса на воскрешение. Ваша страна станет самой обычной, такой, как соседние. И какая цепочка катастроф воспоследует за сим знаковым событием, я предсказать не берусь.
«Точнее, не берусь, если капилы не нажрусь, а лопать эту траву я больше и под дулом пистолета не стану. Таких кошмарных видений у меня в жизни не было!» — добавила я мысленный комментарий и продолжила толкать вдохновенную концовочку:
— Лишь новый законный владыка Артаксара, блюститель Изначального Договора, сможет восстановить жернова магии, и чем скорее он это сделает, тем лучше. Итак, благородное Собрание Грайолов предпочтет обсудить цвет похоронных нарядов, очередность речей и порядок следования за гробом или все-таки займется спасением собственно государства, с которым, полагаю, связано и ваше личное благополучие?
— Жестко, — одними губами оценил Гиз мою «проникновенную» речь, однако тон моего киллера был одобрительным. Сам-то он, полагаю, применил бы меры пожестче слов.
«А теперь они еще и доказательства будут требовать», — устало подумала я, но никто даже не заикнулся. В стане грайолов царила звенящая тишина. С чего бы это?
Фаль восхищенно застрекотал, уставившись не на меня любимую, а за спину. Это уже становилось традицией. Что там народу кажут такое, вызывающее массовое онемение вкупе с остекленением? Не Медузу же Горгоновну? Я скосила взгляд. Ага, теперь вдохновляющая картинка со Смертью сменилась изображением жернова магии — потускневшего, испещренного черными прожилками, потрескавшегося и держащегося не то что на честном слове, а лишь каким-то божественным чудом вселенского «авось». В центре гигантского камня едва угадывались контуры какого-то знака.
Вроде ничего особенного, картинка как картинка. Но каждый из дворян за века скрещивания ветвистых родословных заполучил в вены несколько капель королевской крови. И этой толики по закону великого западло оказалось достаточно для понимания и прочувствования того, что именно красовалось на заднем плане, за ораторствующей и бросающейся угрозами девицей. Каждый из благородных зарвавшихся интриганов теперь глядел на символ неизбежной катастрофы. Каждый понимал: если камень распадется на куски — магии Артаксара конец. Конец полный, безоговорочный, окончательный, с большой буквы «П» и завершением в виде буквы «Ц».
— А посему, понимая, что народ проникся, читай, испугался, настолько, чтобы склониться к конструктивному диалогу, вновь предлагаю вернуться к проблеме выбора достойного короля как единственному шансу на выживание Артаксара. Поддерживаю предложение Собрания Грайолов об обращении к мудрости предков. Кор Шеллай, возможно ли почерпнуть какие-то сведения о процедуре выбора правителя и наборе необходимых качеств?
Удачно все-таки лорды про старика вспомнили. Если бы не они, мне бы самой пришлось. Ведь если и существовал конкретный ответ по артефской технологии монархоизбрания, никто, кроме хранителя Изначального Договора, не смог бы его отыскать.
Старый архивариус, терпеливо ожидавший возможности поделиться накопленными статистическими данными, вышел вперед и, перебирая многочисленные печати и ключики у себя на поясе, отчего слова сопровождались тихим постукиванием и позваниванием, заговорил:
— Ни в одном из дошедших до нас источников, хранимых в замковых архивах, нет четкого описания ритуала вступления претендента в наследство. Нет и магического ритуала признания наследника истинным королем символами Изначального Договора. Точно известно лишь то, что в ритуале избрания были задействованы все три артефакта: обар, кабор и трон. В одной старинной ветхой рукописи, датированной временем правления Киаллера Второго, прозванного Плодородным, есть упоминание об Испытании, что прошли трое сыновей короля. Наследником избрали среднего из детей — Шоллея, прозванного впоследствии Тихим. Отвергнуты были отличавшийся красотой младший сын — Ламоник и славный воинской удалью старший из потомков — Гиаддар.
— Очень информативно, — втихую сыронизировал Гиз, но наш источник из архивных подземелий на этом не остановился.
— Рукопись «Об отвержении двоих» повествует не только об официальном провозглашении Шоллея наследником. Есть упоминание об отсохшей руке Ламоника и страшном ожоге на длани Гиаддара. Удивительным образом сии повреждения совпали с возглашением. Также в старых летописях встречал я упоминания о родичах королевских, страдающих сухотой дланей… Потому, благородные коры, думается мне, при испытании королей потребно руку приложить к одному из священных аров в непременном присутствии прочих. Но к которому и как — это мне неведомо!
Шеллай закончил небольшую речь и поклонился собранию, переваривающему ценную инфу. Я тоже зашевелила извилинами, от попыток направить благородных грайолов по нужному пути чуть не сплавившимися за последние полчаса в единый ком, как изоляция под напряжением. Нет, наверное, пасти коров легче! Рогатые понятливее и чужды подковерных интриг.
Итак, что мы имеем по версии летописи? Опознание достойного проходило через отпечатки пальцев. А чего же тогда делало прикладывание зада к королевскому трону, которое Киз изобразил сегодня? Активировало экстренный режим коронации? Н-да, ну ладно, вопрос о менее кардинальном способе взятия пробы начинает проясняться. Хотя просветления на лицах знатного собрания не замечается.
Во-первых, неясно, куда следует совать руку, чтобы сыграть в рулетку на королевское бремя, во-вторых, красочные выдержки-цитаты из летописей по поводу покалеченных конечностей оптимизма не прибавляют. Вероятные кандидаты опасались, бросали осторожные взгляды на трон, на собратьев по ситуации и думали так, что мне казалось, слышался скрип извилин. У мужчин сейчас не мозги были, а просто палата мер и весов: рискнуть и, может быть, выиграть или уступить конкурентам и посмотреть, как они пролетят. Это если пролетят, а если нет?
Но мне утешать благородное (хотя бы по формальному признаку наличия родословной и титулов) собрание было банально некогда. Время поджимало! Нет, хуже, оно жало, как пинетки нимфетки, накрученные на ногу Коле Валуеву. Отчего я так решила? Да тот камень-жернов в моем первом видении таким треснутым не был. Да, истощенный, оскверненный, потрескавшийся, но не дышащий на ладан, готовый в любую секунду превратиться в груду бесполезных кусков совершенно немагического щебня. Развалится жернов, прервется вся цепочка преобразования силы Артаксара.
— Итак, благородные коры, у нас есть все три подлинных ара — это плюс. Но вечности в запасе, чтобы решить без спешки, как должно проходить испытание, и выбрать достойных кандидатов — нет, это минус. Потому, пока значение единственного плюса не перешло в тщетное ничто, предлагаю поспешить! Нежелающие участвовать в деле экстренного спасения отчизны могут покинуть зал, никого насильно не удерживаю.
Я замолчала, зал, негромко, как улей с дремлющими пчелками, гудящий в фоновом режиме в качестве аккомпанемента моим словам, резко замолчал в ответ.
