Глава 14
Неделю мы живем как в раю. Щуплый чумазый разносчик приносит нам еду и вино каждый день. Мы гасим долг, который все еще имеется у нас перед гномами. Да и Таичи с Генриеттой периодически заглядывают на огонек. Я пою им свои песни, баллады, выступаю на бис, и порой мы засиживаемся до утра, беседуя то об одном, то о другом.
Клиентов, правда, нет. Мы наклеиваем новые объявления (в типографии нам не радуются, но золото способно открыть любые двери и нарисовать улыбки даже на самых хмурых лицах). Я пою у фонтанов, пытаюсь предложить свои услуги то в одном, то в другом трактире, но все бесполезно. Меня отовсюду выгоняют, даже не выслушав толком.
Я, конечно, не унываю, но зима берет свое, на улице становится все холоднее, а деньги утекают, как вода сквозь пальцы. Особенно после уплаты невероятной процентной ставки гномам. Чтобы я еще хоть раз в жизни подписал что-либо, не читая! Да ни за какие коврижки!
В один из таких зимних заснеженных дней, когда ветер сдувает с вершин гор особенно много белых хлопьев, мы с Аидом гуляем по городу и рассматриваем украшенные разноцветными шарами витрины магазинов. Все вокруг сверкает и переливается, периодически мимо проходят люди или гномы с елками на плечах. Некоторые везут деревья на санках, дети радостно бегут рядом, распевая новогодние песни.
Кутаюсь в плащ, прислушиваюсь и думаю о своем.
– Аид.
– А?
– Слушай… мне кажется, на сегодня хватит возиться с объявлениями. Мы ими уже весь город обклеили.
– Осталось три.
– Угу. Кстати, не знаешь… куда надо посылать письмо? В смысле, на какой адрес?
Светлый удивленно на меня смотрит:
– Письмо? Кому?
– Хочу проверить, насколько верен твой рассказ о деде Метели.
– И ты что же, написал список подарков, которые хочешь получить?
Стараюсь не смотреть на него и выглядеть как можно более независимо.
– В этом мире полно магии и волшебства. Пока не проверишь – не узнаешь.
– Можешь показать?
– Что?
– Список подарков.
Пожимаю плечами и сую мятый конверт ему в руку.
– Пожалуйста, мне не жалко. Все равно ты этого купить не сможешь.
– Н-да?
– Ага. Кстати, а елку покупать будем? – останавливаюсь перед небольшим ограждением, внутри которого навалены елки и стоит заиндевевший гном, то и дело сморкающийся в большой клетчатый платок.
– Уважаемые, хотите купить елочку? У меня есть на любой вкус и кошелек.
Пожимаю плечами и захожу за оградку, белобрысый остается снаружи, он все с большим изумлением вчитывается в письмо. Под конец и вовсе решает зачитать его вслух:
– «Дорогой дед Метель, пишет тебе Эзофториус – темный эльф».
Оборачиваюсь и пожимаю плечами.
– Надо же было как-то начать.
– Прошу выслать мне под елку следующие подарки: золотой обруч на голову.
– Всегда о таком мечтал.
– «Цепь из драгоценных камней на шею. Метра два – не меньше, а то несолидно. Ты мне все-таки за… – Аид покосился на меня и продолжил: – Много лет подарки задолжал».
Гном смеется, противно хрюкает сопливым носом, после чего хлопает меня по плечу. Я от такого удара едва не ухожу по пояс в снег. Ну вот что за привычка у этих существ? Чуть чего – трогать, бить, лапать. А если прирежу ненароком? Сам же еще и виноват буду. На всякий случай показываю клыки и когти. Гном сморкается, сует мне в руки колючую трехметровую елку и предлагает оценить. Стою весь исцарапанный, оце-ениваю. Великовата.
– А зачем тебе гитара? Мы же тебе уже одну купили.
– И что? Гитар много не бывает. А с позолотой – тем более.
– Угу. А барабаны?
– Тебя за них посажу.
– Виолончель?
– Я думаю о будущем.
– И арфа. Арфа-то тебе на кой сдалась?
– Струны! Там их много – можно надергать, если на гитаре лопнут.
– Так, может, тебе тогда струны заказать?
– Тебе что, жалко? Не ты же дарить будешь. И вообще, у меня вся жизнь без подарков прошла. Он мне должен.
– Хм. Так. Ладно. С этим я разобрался. А что такое синхофазоосвенилятор?
– Не знаю. – Роюсь в завалах из елок, вытаскиваю приглянувшуюся. Она не такая здоровая и вроде бы вполне себе пушистая. Смолой пахнет… приятно.
– В смысле не знаешь?
– Ну должно же быть у него воображение? Вот пусть сам и придумает, что это такое.
– Любопытно.
– А ты что заказал?
– Я уже давно ничего не заказываю.
– Как это? То есть все грандиозный розыгрыш? И никто не приходит и не дарит подарков?
– Да нет. Просто…
– Просто ты в это не веришь. Держи.
Сую белобрысому елку. Ветки больно хлещут его по лицу и забираются под плащ. Он кашляет.
– Что? И в рот попало?
– Кх. Ты уверен, что тебе нужна именно эта?
– Сама лучшая, которая у меня есть, – влезает гном, довольно скалясь.
– У нее с одного бока все ветви обломаны.
– А вы ее энтим боком к стене поставьте. Кстати, не забывайте, дереву нужна вода.
– Я эльф! Я лучше знаю, что ему надо. Варвары.
– Это еще почему? – обижается бородач.
– Вырубаете лес. Нет чтобы пойти туда и нарядить елку там.
– Ага. Я так и вижу, сидят они на елке, а внизу водит хороводы стая ошалевших от счастья волков! – усмехаюсь я. – Не вредничай! Давай, берись за другой конец елки.
– Ее перевязать надо! Иначе не утянем.
– За это дополнительная оплата, – не теряется гном.
– Сколько с нас за елку?
– Ну… по высоте тянет метра на три.
– Два, – мрачнеет Аид.
– Три, – хмурится гном.
– А давайте измерим, – улыбаюсь я, в кои-то веки решая всех помирить.
Гном сопит, но идет за измерительной палкой. Оказывается – два с четвертью.
– Так… два да еще четверть. Энто значится… будет… пять серебряных!
У светлого дрожит рука, и елка медленно заваливается набок, обламывая себе еще пару веток.
– Сколько?!
– Четыре, – сдается гном.
– Да у тебя написано: десять медяков за метр!
– Эта особенная, – не сдается гном, заслоняя спиной надпись. – Да и мало ли, чего там написано. В северной пещере на стенах тоже много чего понаписано…
– Короче, даю двадцать медяков – и ни единым больше.
– А чего это только двадцать?! – возмущается гном.
– У нее один бок почти лысый – вон там, – показывает пальцем Аид.
– А ты на ней еще попрыгай! Не нравится – не бери.
– Да ладно вам спорить, смотрите, я еще одну елочку нашел. Она чуть выше, но тоже ничего.
Меня прожигают такими взглядами, что я делаю вид, будто я не я и елка мне вовсе не нужна.
– Три серебрушки! И ни единой меньше!
– Пошли, Фтор. Нам тут не рады.
– Да что же это деется! Пришли – товар поломали, над продавцом поглумились и сваливаете? А в пятак?!
На Аида страшно смотреть.
– Ты сейчас на кого рот раззявил, недомерок?!
– Что тут происходит?
В загон с елками входит стражник. Еще трое остаются снаружи. Появились стражники чуть ли не из-под земли.
Вздохнул и отошел от елочной кучи. Почувствовал: не будет у нас сегодня ни елки, ни денег, да и спать будем не дома.
Аид – великий дипломат! В результате у гнома конфискуют елки и тащат их в главное отделение стражи. Перед светлым извиняются, просят его не нервничать. Гному, у которого не оказывается лицензии на торговлю, грозят камерой и баландой на ближайших три года. Так что в его лице мы наживаем кровного врага. Елку, правда, нам дали не очень красивую и лысоватую. Все остальное разобрали довольно перешептывающиеся стражники.
Идем домой, я тащу за собой наш трофей, который планомерно теряет остатки ветвей при трении о мостовую. В итоге за нами тянется зеленый елочный след из отломанных веток и иголок. Гном шагает рядом, почесывая затылок и ругаясь под нос.
– Аид, она мне не нравится.
– Чем? – уточняет хмуро.
– У нее осталось три ветки, и те лысые.
Светлый останавливается и оборачивается. Гном идет дальше, продолжает ругаться на чем свет стоит.
– Н-да. Зато бесплатно.
– Эй ты, стой.
Гном даже не тормозит.
– Если хочешь, можем принести тебе новые елки.
А вот это действует. К нам оборачиваются и вопросительно хмурятся.
– Ты покажешь, где есть неплохие елки. А мы поможем привезти в город еще штук двадцать зеленых красавиц.
– Это без меня. Я не вынесу вида такого количества срубленных деревьев. – Аид все-таки бросает несчастное дерево и, сунув руки в карманы, подходит ко мне.
– Пойдешь лицензию выбивать.
– А чего ее выбивать, – пожимает плечами гном. – Заплати золотой – и живи спокойно.
– Не понял?
– Мне очень повезет, если за такое небольшое количество елок наторгую золотой. И страже золотой отдай. Ну и в чем тогда моя выгода?
– Вот теперь понял, – чешу затылок, думаю. – А что, если я им что-нибудь спою в качестве уплаты за лицензию?
– Ага. А они тебе ответят, тоже в рифму и – пинком под зад.
– Ты не понял, я пою великие вещи. И вообще, я бард с мировым именем!
– Каким?
– Фтор!
– Не знаю такого. Ладно, пошли, что ли, споешь. Все равно никаких идей больше нет. А там видно будет. У вас, ребята, как я погляжу, тоже стабильного заработка нет.
Надо же, какой проницательный.
– Уверен, как только я спою новый рождественский гимн собственного сочинения на пороге казармы, они мне не только выдадут лицензию, но и отдадут свои сердца.
– Блажен, кто верует, – скептически произносит бородач.
Несмотря на скептицизм гнома, мы дошли до главного отделения стражи.
– Давай ужо пой, малец. Пущай у них уши вянут. В конце концов, петь здесь не запрещено. – Меня хлопают лопатоподобной рукой по плечу и мрачно кивают.
Улыбаюсь, набираю в грудь побольше воздуха и начинаю, мысленно вспоминая слова песни, которую сочинил сегодня ночью.
В этот вечер новогодний я хочу вам пожелать
Много счастья, много елок, долго жить, не умирать.
Пусть поменьше преступлений в новом сбудется году,
Пусть маньяки и злодеи вешаются сами на суку.
Пусть вся нежить соберется у огромного костра
И на нем самосожжется, вспыхнув мощно, сразу вся.
Дед Метель спешит, клепает нам подарки день и ночь,
Эльфы деду помогают, эльфы ведь помочь не прочь.
Кому санки, кому ножик, кому деньги, кому баб.
Всем подарки сделать сможет. Всем улыбкам будет рад.
Так давайте пожелаем, чтобы в следующем году
Он огреб подарки тоже! И нашел себе жену.
Там есть еще пара-тройка куплетов. Но допеть не дают. Меня вежливо просят уйти и не маячить. На вопрос: «А разве запрещено петь на улице?» – отвечают просто:
– В тюрьме тоже не запрещено, но ежели туда не торопитесь, то лучше свалить.
Ничего-то они не понимают в настоящем искусстве. Зато народу нравится! Вон сколько людей вокруг собралось! Меня просят спеть еще и погромче. Я отвечаю, что ежели нам выдадут лицензию, то спою вечером сразу много песен, пока елки будем продавать.
Народ требует у стражи лицензию. Самые активные идут внутрь и просят встречи с капитаном стражи, который, как оказывается, все еще отходит от вчерашнего похмелья. Короче, лицензию нам в итоге выдают всего за одну серебряную монету. Гном страшно рад. Народ требует обязательного вечернего представления, а мы втроем сваливаем к западным воротам, дабы срубить елочку-другую и привезти в город.
Аид – единственный, кто не принимает участия во всем этом безобразии и просто стоит неподалеку с отсутствующим видом. Ну и ладно. Зато он сани нам организовал – уж не знаю, где взял, да еще и с лошадью. Но гном безмерно обрадовался.
Лес оказывается небольшим. Голые деревья цепляются ветками за плащи и скрипят на ветру. Белобрысый идет с отсутствующим видом и явно во всем этом участвовать не желает.
– Да ладно тебе. Их все равно срубят.
– Знаешь, Фтор… Лучше бы тебе научиться молчать хоть иногда. Ты хоть понимаешь, что такое для светлого эльфа срубленное дерево? – Он пробирается через сугробы и хмурится все больше и больше.
– Ну…
– Деревья для нас как дети. А от того, что ты говоришь, легче не становится, поверь.
– Хм. А ежели мертвое дерево взять? И морок навести.
– А вы могете? – вмешивается гном, едущий рядом на санях и весьма неплохо ими управляющий.
– Могем. Но этот морок продержится часа два – не больше. А потом прибегут разгневанные покупатели и будут мстить.
– Н-да. Аид прав. Так мы ничего не добьемся. Ну где там твое заветное место?
– А вы чего идете? Садитесь! Места на санях усем хватит.
Киваю и залезаю на доски. Он прав – так быстрее.
– Я не поеду. Не хочу на это смотреть.
Аид выглядит страшно расстроенным. Киваю гному, и тот послушно стегает лошадь хлыстом, ускоряя ее бег.
– Это и есть твое заветное место? – Изучаю ряды пеньков, окруженные дубами.
– Ну… н-да. Видать, кто-то раньше нас здесь побывал.
– Хм. Ну и чего делать будем?
– Ну… можно еще поискать. Но тут много было. Управились бы за день.
Чешу затылок, изучаю местность. Местность елками не блещет.
– А все вы! Взяли бы ту елочку за золотой.
– Ты продавал ее за три!
Гном только тяжело вздыхает и машет рукой.
– А у меня дома детки малые, жена… все подарков ждут. А я благодаря вам и без елок, и без денег, и без подарков остался!
– Спокойно. Новый год наступит только послезавтра. Так что есть еще целые сутки.
– Завтра подарок уже не купишь – все же закрыто будет.
– Мгм.
– Ну и где ваши елки? – Аид выходит из-за деревьев и задумчиво глядит на ряд пеньков.
– Да. Эх. – Гном забирается обратно на сани и, опершись локтями о колени, тяжело задумывается о своей тяжелой доле.
– Есть идеи? – смотрю на белобрысого как на последнюю надежду.
– Нет.
– Жаль.
– Кроме одной. Можно елки не рубить, а выкапывать. Тогда они не пропадут, и потом можно будет вернуть их в лес.
– Он совсем рехнулся, да? – уточняет гном.
– Нет, но иногда ему в голову приходят прямо-таки безумные идеи.
– Тогда выдай светлому лопату, пущай себе копает. Мне даже любопытно, кто из них первый сломается: лопата или этот хлюпик?
– Э-э… мм, белобрысый. Гном говорит, что земля мерзлая.
Аид, как раз изучающий высокое, метров в двадцать высотой дерево с иголками на ветвях, недовольно оборачивается:
– Вот! Чем не елка?
Мы с гномом задираем головы. Гном обиженно сопит, подозревая, что над ним издеваются.
– Отличная елка! Коли допрешь ее до города – подарю!
Аид кивает и ходит вокруг дерева с редким энтузиазмом.
– А ты его в последнее время ничем по голове не бил?
– Да нет.
– А в детстве его не роняли? Об стол, к примеру, разок-другой?
– Не уверен, – отвечаю я, глядя, как Аид описывает круги вокруг дерева.
– Он что, на полном серьезе хочет выкопать двадцатиметровую ель и утащить ее в город? Может, тогда я чего-то не понимаю?
– Отстань. Давай поглядим.
Гном послушно замолкает, достает из-за пояса флягу с вином, отхлебывает и протягивает мне:
– На. А то замерзнешь еще.
Благодарно принимаю напиток.
Аид заканчивает кружить вокруг дерева и подходит ко мне.
– Лопату.
Удивленно на него смотрю.
– Может, лучше ты вот тут на саночках посидишь? А мы с… – оглядываюсь на гнома в поисках поддержки. Тот, понимая, что от него требуется, шепотом подсказывает мне свое имя… – Тариком как-нибудь сами управимся? Ну как, согласен?
– Дай! Мне! Лопату!
Выдаю требуемый инвентарь, после чего мы с гномом молча наблюдаем за раскопками.
…Проходит три часа. Метель, вьюга, вывороченные пласты мерзлой земли. Аид стоит по пояс в земле и продолжает упорно копать.
– Вино кончилось, – хрипит гном, кутается в мой плащ и изо всех сил прижимает меня к себе. Пытаюсь вырваться и отобрать плащ.
– Да ладно тебе!
– Замерзнем ведь на гхыр.
– Не мы. А ты. Я не замерзну, у меня плащ меховой.
– Вот и не жадничай. Может, пора ему сказать, что эта ель даже в ворота не пролезет?
– Бесполезно. Если он упрется… О! Падает!
Дерево и впрямь начало заваливаться набок.
– Слушай, кажись, оно на нас падает.
Вяло улыбаюсь, вглядываясь в белую пелену. И тут в санки, на которых мы сидим, врезается ствол… Нас придавливает ветками, а нашему транспорту приходит конец. Светлый эльф расстроенно чешет затылок и идет нас вытаскивать.
…Проходит еще два часа…
– Мало того что этот блаженный эту хренотень выкопал! Мало того что меня чуть не убило! Так он еще и требует, чтобы я вот это в город тащил на своем горбу!
– Это дерево умирало, зиму оно не пережило бы. Его и продадите.
– Да скажи ты ему! Что он рехнулся! – никак не может успокоить Тарик.
Пожимаю плечами, поскольку не в состоянии ответить. Голова раскалывается, мне выбило пару зубов, и я не чувствую правую ногу. Так что сижу, прихожу в себя и пытаюсь понять, какого лешего я вообще так озаботился этим Новым годом. Всю жизнь жил без него и радовался! Так нет же! Понесла меня нелегкая в лес на ночь глядя! Шут знает зачем!
– Ладно тебе. Если втроем понесем – все будет нормально, – жизнерадостно говорит этот сумасшедший.
– Зачем?! Никто не купит этого монстра!
– Ты не понимаешь, – вздыхает Аид. – Нельзя навести морок на мертвое дерево, но я могу разделить эту ель на десять симпатичных елочек прямо в городе. Я уверен, они уйдут по высокой цене.
– Это как?
– Магия Вечного леса. Мы всегда так делаем, если дерево умирает – пытаемся превратить его в несколько небольших деревьев, и одно из них всегда оказывается жизнеспособным. Его-то я в лес и верну. Только перед этим поставлю в ведро с землей и отнесу в наш дом. Ты же хотел нам одну елку отдать.
– Он и впрямь может сделать то, что сказал?
Гном смотрит на меня. Широко улыбаюсь, сижу в снегу и слушаю непрерывный звон в ушах.
– Не знаю почему, но твой друг явно в тебя верит, – произносит Тарик.
– Ну и как понесем эту махину?
– Хм… Да мы ее даже втроем не поднимем. Она же такая здоровая.
– К счастью, лошадь не пострадала, так что один конец положим на уцелевшую часть саней…
– Очнись! Сани под елкой. Ты их не достанешь!
– Хватит ныть. Ты гном или кто? Только и делаешь, что сидишь и скулишь. Вон, смотри. Темный эльф с пробитым черепом, но держится бодрее.
Гном ругается, внимательно смотрит в мою сторону, и, кажется, ему становится стыдно.
– Хм. Ладно. Только… хорошо было бы, если бы он перестал так улыбаться. А то… аж мурашки по коже.
– Санки выкапывай из снега, а не на него смотри.
– Ладно.
Еще через час меня ставят у самой верхушки ели и водружают ствол на плечо. Я покачиваюсь. Аид нервничает и уточняет, как я?
Улыбаюсь. Говорить пока почему-то не получается.
Корни и огромный кусок ствола привязываем к саням, которые должна тянуть перепуганная, вздрагивающая от малейшего шума лошадь.
– Ты понесешь середину ствола, Фтору мы дадим верхушку. – Светлый кутается в плащ и проверяет крепления на санях.
Гном хмурится, чувствуя, что его снова дурят.
– А ты что понесешь?
– Я не понесу. Я поеду. На лошади.
У гнома отвисает челюсть.
– Сам подумай, кто-то же должен направлять лошадь, а то мы так далеко не уедем.
– А чего это ты должен управлять? Я тоже дорогу неплохо помню!
– Ты сильнее. Я просто не потяну такую тяжесть.
Гном хмурится.
– А Фтор сейчас не понимает, где находится – после удара-то веткой по голове.
– Все равно… дуришь ты меня, светлый. Чувствую, что дуришь.
– Пошли, помогу ствол на плечо закинуть. Фтор! Иди сюда.
Неохотно поднимаюсь и куда-то иду. На полпути меня берут за шкирку и волокут обратно. На плечо водружают что-то тяжелое и колючее, отчего ноги погружаются в снег по бедра.
– А он потянет? – пыхтит гном с сомнением.
– Он сильный, – улыбается Аид и идет на свое место.
– Знаешь, светлый, если ты мне в городе вот из этой махины елок не сотворишь… обещаю, что эту ель будут помнить все светлые эльфы разом. Усек?
– Я понял. Поехали.
«Караван» трогается. Ствол и плечо дергаются вперед, я падаю.
Мы останавливаемся.
– А-а-а-а!
– Что такое?
– Мальчишка упал… подними его, пока мне спину не переломило! Она ж тяжеленная! – орет гном.
Меня поднимают, снова водружают ствол на плечо и просят не падать.
Улыбаюсь.
– Как он там?
– Улыбается.
– Вот это и пугает. Спроси у него чего-нибудь.
– Ну… ты как?
Моя улыбка становится шире.
– Короче, он в норме.
– Это он сам так сказал? – спрашиваю с крайним подозрением в голосе.
– Да.
– А-а… тогда ладно.
Караван снова трогается, гном тянет ель вперед. Я с трудом иду следом, обнимая колючую махину.
– Эльф! Э-э-эльф! – орет гном истерично.
– Чего?
– Малец куда-то вбок идет! Меня заворачивает!
– Сейчас.
Меня дергают за шкирку и велят застыть.
– Хм… может, и впрямь мне понести…
– Неси ты! А то я дрожу от одной мысли, что он снова упадет. У меня же тогда не только плечо – позвоночник в труселя осыплется!
– Ладно. Фтор. Сядешь на лошадь и повезешь нас в город. В го-род. Понял?
– Чего он там говорит?
– Кивнул.
– Точно кивнул или улыбается снова?
– Кивнул с улыбкой.
– Гхр, как же мне вся эта затея не нравится!
– Ну иди.
Иду. Тяжесть с плеча исчезла. С трудом понимаю, что где-то должна быть лошадь. В ухо что-то орет гном, мимо которого я иду. О! Лошадь. Забираюсь на нее и тяжело дышу.
Пять минут спустя слышу:
– Фтор! Ты лошадь нашел?
Аид что-то говорит. Наверное, надо что-то ответить? Только вот что?
– Если нашел – езжай к городу!
– Пни ее! – Это уже говорит гном.
– Не пни, а попроси доехать!
– Нет, пни!
– Нет, попроси.
– Короче, если мы сейчас не поедем, я брошу эту хреновину, и мы поскачем на тебе!
Хлопаю лошадь по шее, бью ногами, дергаю за уши. Она – стоит на месте. И дрожит.
– Фтор, зараза! Ты где?! – В голосе гнома слышится истерика.
Выпускаю когти и задумчиво на них смотрю. А если немного оцарапать круп?
Лошадь взвивается на дыбы и рвет вперед так резко, что я едва удерживаюсь на санях. За спиной раздаются вопли и поминания гхыровой матери.
– По-мед-ле-е…
– Я не мо… ма-ма…
– Держи-и… горо… скор… Фто-ор!
Оборачиваюсь и вглядываюсь в метель. Что они там говорят?
– Помедле… Фтор… Фтор!
Понял. Вытаскиваю когти из лошади и смотрю на круп. А как ее притормозить? О, город! Я вижу город! Стража, стены, ворота…
И тут у меня начинает шуметь в голове и темнеет в глазах, я падаю с лошади в снег.
Пробегающие мимо Тарик с выпученными глазами и едва поспевающий вслед за гномом Аид бросают на меня ошарашенные взгляды и убегают куда-то вперед. А я остаюсь лежать на снегу с диким шумом в голове и звоном в ушах и смотрю, как снежинки падают мне на лицо.
Через какое-то время за мной возвращаются. Меня пинают. Говорят, что я – идиот! И, подняв из снега, куда-то тащат.
Я буквально вишу на плече у гнома, с трудом переставляя ноги, а в голове неожиданно начинают складываться первые строчки песни. Улыбаюсь и перевожу полубезумный взгляд на своего спасителя.
– Тарик.
– Очнулся? – Меня грубо бросают в снег.
Я не шевелюсь. Меня снова поднимают.
– Вот ведь, стервец! Тащи тебя теперича. Чего сам не идешь?
– Не могу, – говорю тихо. – Голова кружится, и в ушах звенит.
– А все из-за энтих елок, будь они неладны. Ты не мог бы так не улыбаться? Меня это пугает.
– Ты… спас меня. Мой принц.
Глаз гнома дергается.
– Хто я?!
– Принц. А я – принцесса, – говорю мечтательно.
– Эк тебя долбануло-то. Так можно и не оправиться вовсе, – качает головой гном.
Обнимаю спасителя за шею, вытягиваю губы в трубочку.
Тарик останавливается и зеленеет.
– Ты это, ты того. Кончай давай. Я-то, я ведь не эльф, как щас дам по башке, так тут и окочуришься.
– Мой принц серьезен и недоступен… как скала. Но я растоплю этот лед.
– Ох. И за что мне все это?!
Нежно улыбаюсь и прижимаюсь теснее, болтаю той ногой, которую еще чувствую.
– На. Держи свою прынцессу, – говорит гном Аиду.
– Кого?!
– Он целоваться ко мне лез и принцем называл. И ты учти, я еще терпеливый, но другие гномы за такое…
– Спасибо. Я понял.
Меня снова сажают в седло. И, подумав, к нему же еще и привязывают.
– Ворота вон там. Доедешь?
– Да.
– Отлично.
Изучаю лошадку, которая нервно косится на меня выпученным глазом. Весело ей улыбаюсь, показываю клыки. Несчастная ржет и рвет вперед. Гном, не удержав ствол, который только-только водрузили на него, падает и едет за деревом метра три. Потом его поднимает Аид, и они уже вместе догоняют меня у ворот.
Стража долго не желает пускать нашу странную компанию в город. Особенно всех нервирует мой счастливый вид.
– Чего это он так улыбается? – интересуется стража на воротах.
– Не обращайте внимания, его деревом малость зашибло. С тех пор он такой. – Гном мнет шапку в руках и постоянно вытирает нос рукавом.
– Ну… с бумагами все в порядке, – чешет затылок стражник, оценивая габариты многовековой ели. – Но куда вы эту махину денете? Ее даже во дворец-то гхыр поставишь.
– А так и продадим.
– Ага. А ежели никто не купит, бросите посередь улицы, а нам потом убирай!
– Не бросим. – Аид смотрит в глаза стражнику честным и открытым взглядом. – Даю слово.
– Кхм. Ну… раз так, и документы вроде бы в порядке… Ребята, пропустите их.
…И стража наконец нас пропускает, промурыжив всего какой-то час…
Горожане с интересом наблюдают за странной процессией. Впереди всех едет черный эльф – с меховым ирокезом и в белом плаще. За ним идут сани, на которых покоятся корни дерева. Следом с трудом ковыляет гном, едва удерживая на плече середину ствола. Замыкает процессию перворожденный, помогающий гному тащить дерево и тоже находящийся не в самом радужном расположении духа.
– Ну все, белобрысый. Мы пришли.
Дерево падает на землю. Гном оборачивается и оценивает след из иголок, который тянется вслед за нами.
Светлый подходит, вправляет плечо и задумчиво оглядывает поле деятельности. Загон для елок еще не разобрали, так что новые елки можно заносить хоть сейчас. Вокруг собрались люди, гномы и тролли, которым страсть как интересно, что же тут творится. То и дело из толпы доносятся шуточки.
– Ну белобрысый. Давай! Магичь! Ты обещал.
– Не торопи. Мне надо подготовиться.
Гном понятливо умолкает и отходит к загону. К нему тут же подходит темный эльф и нежно прижимается, пытаясь положить голову на широкую грудь. Начинается потасовка.
– Тихо!
Гном замирает. Светлый смотрит зло и с явной угрозой. Темный с подбитым глазом сидит в снегу и ошарашенно оглядывается по сторонам, словно видит окружающий его город впервые.
– А мы что, уже вернулись?
Ему никто не отвечает.
Три часа Аид пытается превратить ель в елочки, и все это время народ наблюдает, подбадривает и выдает язвительные комментарии. Гном сначала молчит, потом ругается, потом просто ждет, сидя на лавочке рядом с темным эльфом, который то и дело шевелит ушами и без всякого интереса оглядывается по сторонам.
А через три часа светлый говорит:
– Магия Вечного леса здесь не работает. Прости.
После чего берет темного за руку и ведет его домой.
А гном остается сидеть на лавочке и смотрит им вслед. Его челюсть отвисает, глаза расширяются, а в горле зарождается то ли крик, то ли рев, который еще долго разносится по городу.