ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ,
в которой мы теряем Домовушку

К счастью, простуда, которая вдруг одолела Процюка, рано уложила его в постель: не было еще девяти, когда он выпил чего-то там горячего – над кружкой поднимался парок, и Процюк обжег себе язык, поперхнулся, судя по его мимике, выругался – и укрылся теплым одеялом. Я наблюдал за ним в окно, непредусмотрительно не задернутое шторкой. Какая-то женщина, сестра или жена – для мамы эта женщина была слишком молода – ухаживала за ним, ставила ему горчичники, заставила проглотить таблетки. Покончив с процедурами, она погасила свет, вышла в другую комнату и села смотреть телевизор. Я решил, что моя работа на сегодня окончена, и ретировался.

Только поздно вечером явился я домой. Наша умница Лада, одержимая яростным желанием отомстить, совсем забыла снять нас с Вороном с наших постов. Ворону в этом плане было проще: летать в поднебесье – это вам не бегать по твердому асфальту, к тому же грязному, мокрому и скользкому. Мне же пришлось долго пробираться по улицам, пока у вокзала я не ухитрился заскочить в троллейбус.

Я замерз, продрог и проголодался. Колбаса, молоко и кусочек жареной рыбки, которыми девушка Лёня угощала меня, давно превратились в прекрасное воспоминание. Вкусные запахи из кухонь дразнили мое обоняние, но я спешил домой – не хватало еще опоздать и поцеловать запертую и заклятую на ночь дверь. Ночевать в подъезде, на пыльном и тонком коврике перед дверью – нет уж, увольте, это не для меня.

Во дворе я заметил группу котов, кажется, среди них была и моя давняя врагиня – кошка-бродяжка; я постарался прокрасться в свой подъезд незамеченным, и это мне удалось. День прошел успешно.

Меня ждали – Пес караулил у двери и отворил, едва я успел тихо мяукнуть.

– Ну что, Кот? – спросил он, дрожа от возбуждения, или от нетерпения, или еще от чего. – Удача?

Я постарался принять самый что ни на есть гордый вид и с распушенным трубой хвостом проследовал в кухню.

– Полная, – сообщил я важно. – Но я голоден и замерз.

– Лада приготовила для тебя ванну, – сказал Пес. – Она боится, как бы ты не простудился. А когда помоешься, согреешься и наешься, доложишь ей. Она ждет в маленькой комнате.

– Может, сначала доложить? – засомневался я. – А потом спокойненько…

– Лада велела… – грозно начал Пес, и я послушно юркнул в ванную. Домовушки в кухне я не заметил, что означало одно из двух: либо Лада по-прежнему в грозном настроении и Домовушка от греха подальше сидит где-то в щели тараканом, либо, напротив, Лада спокойна и Домовушка коротает вечер перед телевизором, с вязаньем в неутомимых лапках.

Не успел я как следует расслабиться в теплой газированной водичке – Лада позаботилась о моем здоровье, насытив воду магионами, – как дверь ванной комнаты отворилась.

– Кот, – сказал Пес, – давай закругляйся. Уже почти одиннадцать, надо дверь заклинать.

– А Лада что, совсем разучилась заклятия накладывать? – Мне совсем не хотелось вылезать из ванны, мокрым торчать на сквозняке парадной, пачкать лапы в мелу. И вообще не хотелось работать – я устал.

Пес рыкнул, и я в один момент вылетел из воды. Разрисовывая дверь рунами, я думал о том, что, может, плюнуть на всю эту магию, перебраться в сапожную мастерскую, где работает милая девушка Лёня, а уж с угрозой утопления в канализационном люке я как-нибудь справлюсь…

Это был, конечно, приступ малодушия. Даже на ежедневный кусок печенки я не сменял бы скромный ужин в нашем тесном дружеском семейном кругу, хоть и под постоянным дамокловым мечом угрозы превращения в червя, а может, и полного испепеления.

Домовушка приготовил вкусную грибную подливочку и оладушки, зная, что нам с Вороном нужно как следует подкрепить свои силы. Я макал оладушки в подливку, отправлял их в рот и мурлыкал от удовольствия, чувствуя, как кровь все быстрее бежит по моим жилам и шерсть начинает лосниться и блестеть, как то положено шерсти сытого и благополучного кота. Но по мере насыщения мои мыслительные способности, притуплённые экстремальными условиями существования (ох уж этот Ворон! Его наукообразная манера выражаться весьма заразна – хуже гриппа!), так вот, мои мыслительные способности постепенно пришли в норму, и я наконец заметил отсутствие Ворона.

– А где премудрейший? – лениво спросил я, запивая ужин молочком. – Он что, уже докладывает?

– Ворон не вернулся с задания, – торжественно доложил Пес. – Я Ладе сказал, а она велела закрывать дверь и более не ждать.

Бедный преминистр! Я поглядел в окно. Дождь, который весь день сочился с небес, к ночи разошелся не на шутку и уже довольно давно поливал окружающую среду активно и добросовестно. Ворон небось и днем не смог найти подходящего убежища – это бездомных котов пускают погреться в сапожные мастерские, но никому не придет в голову распахнуть дверь или форточку для бездомной птицы. А теперь ему предстояло еще и ночь провести в такой сырости. Да, не повезло птичке!

– Ты поел? – спросил Пес, хотя видел, что я уже отодвинул тарелку с оладьями. – Тогда иди. Лада ждет.

Лада не ждала. Она металась по комнате, как пантера по клетке. И не сразу меня заметила, скользнула синим взглядом и продолжила свои метания туда-сюда по весьма небольшому свободному от мебели пространству комнаты. Запахло озоном, и откуда-то издалека донеслись грозовые раскаты. Гроза в феврале – это не к добру. Даже если эта гроза в отдельно взятой квартире.

Я скромно устроился в кресле и стал ждать, когда Лада соизволит обратить на меня свое высокое внимание. Я, кажется, успел ненадолго задремать.

Меня разбудила крупная капля, шлепнувшаяся прямо на нос. Спросонья я не сообразил, где нахожусь, и машинально соорудил зонтик из магионов. К сожалению, в поле, на задании и даже просто на прогулке я не могу этого делать – из соображений конспирации, конечно. Представьте себе, что вы во время дождя встречаете абсолютно сухого кота, которого обтекают дождевые струи (а во время грозы зонтик из магионов начинает к тому же и светиться – из-за ионизации воздуха). Представили? То-то.

Так вот, я спросонья соорудил зонтик из магионов, потом только проснулся окончательно и сообразил, что я в квартире и сверху на меня капать не должно. Разве что нас залили соседи сверху. Или Лада…

Так и было – Лада плакала, глядя в окно на дождик, а под потолком комнаты собралась аккуратная грозовая тучка, поигрывала зарницами и собиралась, кажется, запустить игрушечной молнией в люстру, чудом уцелевшую от акустического удара (см. главу двадцать шестую).

Я развеял тучу – сам не понимаю, как мне это удалось, – а неиспользованные молнии отправил в розетку, отчего напряжение в сети сразу же скакнуло и люстра загорелась чрезвычайно ярко. Две лампочки из трех перегорели. Лада очнулась от своего странного состояния – я так и не понял, злилась она, страдала или то и другое вместе, – так вот, Лада очнулась, обернулась и увидела меня.

– Привет, Кот, – сказала она пресным голосом. На этот раз в ее голосе отсутствовал металл, скорее в нем была вата или войлок – так глухо прозвучали ее слова. – Ну чем порадуешь?

Я стал докладывать. При упоминании того, что мы с Вороном решили разделиться, Лада нахмурилась.

– Зачем? Почему? Я же не велела…

– Мы исходили из ситуации. Этот тип не был похож на твоего избранника…

– А разве я говорила вам, как выглядит мой избранник? – спросила она, и голос ее прервался на слове «избранник». – Опиши этого типа.

Я повиновался, стараясь избегать резких формулировок и скорее разжижая, чем сгущая, краски. Лада грустно кивнула.

– Да, это он.

Я придержал свое мнение при себе. Да, мне этот тип не понравился, но сообщать об этом Ладе было бы неразумно. Еще обидится. Или – что опаснее – разозлится.

Я коротко закончил отчет. Очень коротко, скомкав его до невозможности, если честно. Мне казалось, день был потрачен зря, что я не преминул отметить в завершение.

– Ну почему же зря? – не согласилась Лада. – Жаль, конечно, что вы с Вороном расстались и теперь он неизвестно где. Но зато ты приобрел некоторый опыт. Видишь, и чих тебе удался.

– Весьма, – мурлыкнул я. Похвала Лады всегда была для меня слаще сливок.

– Хоть я и не велела тебе принимать какие бы то ни было меры, но твоя самодеятельность не вышла за рамки. Я довольна тобой, Кот. Однако я волнуюсь. Ведь Ворон был вчера простужен…

– Да ничего с премудрейшим не случится! – воскликнул я. – Ну помокнет немножко под дождем, вернется утром, загрузим его в ванну, полежит в живомертвой воде часа полтора, как огурчик будет…

– Ах!.. – вздохнула Лада. – А тут еще Домовушка куда-то пропал…

– Куда он мог пропасть? Он же из квартиры без посторонней помощи выйти не может! Сидит где-то в щели, в таракана перекинулся…

Лада покачала головой.

– Он сегодня был в хорошем настроении, и в таракана ему перекидываться было совсем незачем, разве что кости ломило на дождь или зубы разболелись… Поищи его, ладно?

Закрывая за собой дверь, я заметил, что Лада возобновила свои метания по комнате. На всякий случай – потому что неизвестно, что может прийти в голову взволнованной ведьме, – я выставил шит, какой привык ставить в период влюбленности Лады. Прочный магионный щит сложного плетения. И заблокировал им комнату. Так что, если ей снова вздумается устроить грозу, в других помещениях квартиры будет сухо. И – самое главное – враг нас не обнаружит.

В кухне было тихо. Рыб болтался на поверхности, вяло пошевеливая плавниками. Жаб скрылся в глубине дубовой поросли, и оттуда не доносилось ни звука – дрых, наверное. Паук висел в глубине своего ажурного домика. Ни Петуха, ни Пса я не увидел.

– Эй, Рыб, где остальные? – спросил я.

– Меня это не интересует, – отозвался Рыб. – Спят, наверное.

– А Домовушка где? Сидит в какой-нибудь щели тараканом?

– Не знаю, – безмятежно сказал Рыб и зевнул. – Он ушел из кухни после ужина, и больше я его не видел.

– А куда он пошел?

Рыб зевнул снова и ответил слегка раздраженным тоном:

– Я за вашим Домовым следить не нанимался. Не знаю!

– Ну ты, карась несчастный! Плавники пообрываю, если будешь мне грубить! – лениво предупредил я. Мне ужасно хотелось спать.

Я еще раз заглянул к Ладе. Она по-прежнему ходила по комнате. Но на этот раз я заметил в углу спящего – голова под крылом – Петуха. Тараканами в комнате не пахло.

Пса я нашел в кабинете. Он сидел у окна, положив голову на подоконник, вздыхал и глядел в темноту.

– Слушай, Кот, – спросил он, – а если Ворон сейчас прилетит, сможешь быстренько его впустить в форточку? А потом и заклятие наложишь, а? А я тебя подстрахую в случае, если что…

– Нет, – отрезал я. – Ты что, забыл, как нам пришлось в тот раз? От тебя проку никакого, ты же не маг. А Лада вряд ли в состоянии помочь.

– Там же дождь! – горестно вздохнул Пес. – Вымокнет же Ворон до нитки!

– Ничего с ним страшного не случится, – сказал я. – Может, даже и на пользу пойдет, а то он совсем домоседом стал. Ты лучше скажи, где Домовушка.

– Не знаю. Вот и Лада спрашивала… – В его голосе я услышал истерические нотки. Не хватало только, чтобы он сейчас завыл.

– Пошли искать, – быстро сказал я. – У тебя нюх все-таки получше, чем у меня.

На всякий случай я заглянул в бывшую Бабушкину комнату – вдруг Домовушка сидит там со своим вязаньем или же прилег отдохнуть на Бабушкину кровать. А мы, как дураки, будем вынюхивать его по углам.

Но и в Бабушкиной комнате Домовушки не оказалось.

Пес пробежался по коридору, тщательно принюхиваясь к стенкам. Домовушкой не пахло.

На кухне его тоже не было – мы даже стол пододвинули поближе к двери, и Пес на этот стол взгромоздился и встал на задние лапы, чтобы поближе обнюхать любимые Домовушкою углы и щели. Но ни из одной щели не торчали Домовушкины тараканьи усы.

Рыб наблюдал за нами, высунув голову из воды. На этот раз он повел себя лучше, чем совсем недавно.

– А в ванной смотрели? – поинтересовался он, когда мы с Псом пришли к выводу, что на кухне Домовушки нет.

Мы посмотрели в ванной. И в туалете. И даже потревожили Ладу, собиравшуюся уже лечь спать. Я тихо впал в панику и перелистал тонкие книжки в кабинете – вдруг Домовушка забился где-нибудь между страницами.

Лада, тоже запаниковавшая, подключила свои магические способности. В результате было обнаружено До-мовушкино вязанье, с которым он никогда не расставался – даже при перекидывании в таракана (уж не знаю, куда он тогда его прятал). Вязанье лежало в кухне на моей подушке.

– В квартире его нет, – упавшим голосом сказала Лада, прижав вязанье к груди. – Разве что…

Она уронила вязанье на пол и кинулась к полочке над плитой, где стояла матрешка, в которой Домовушку перевозили с квартиры на квартиру. Но и внутри матрешки Домовушки не оказалось.

Лада разрыдалась.

А мне стало страшно.