Глава 16
Столица.14 июля – 21 сентября

Возвращаться – плохая примета. Тем паче на пепелище… всего. По ощущениям здорово похоже на тычок дровским шокером в солнечное сплетение.

В квартиру напротив вселился новый жилец – молодой паренек-гоблин, присланный по распределению, и какой-то умник не придумал ничего лучше, чем перетащить коробки с вещами Нолвэндэ на территорию Эрина. Вместе с засохшим букетиком ирисов. Именно он, этот несчастный цветочный труп, стал первым, что увидел ап-Телемнар, зайдя к себе в дом. Поэтому эльф, несколько минут обреченно посозерцав столь яркий и недвусмысленный символ, развернулся и сразу же отправился на работу. Да как ушел, так и вернулся, но только через три дня, когда ему стало не до блужданий тропами скорбных аллегорий погубленной любви.

Мудрое руководство вывалило на новоиспеченного майора такое количество работы, что о разбитом сердце он забыл уже по истечении первых суток трудового подвига, как, собственно, и о прочих внутренних органах. На дворе стояло лето, энчечекисты отправлялись в тарифные отпуска, а преступный магический элемент не дремал. Кому-то же надо было оставаться на страже Закона и Порядка, кому, как не нашему несгибаемому борцу с вампирами, оборотнями и магами-рецидивистами. Кому-кому? Майору ап-Телемнару, естественно. Ытхан тут же назначил эльфа исполняющим обязанности начальника следственного отдела, одновременно вкатив строгий выговор с лишением квартальной премии за либрусека и нарушение всех мыслимых инструкций.

За валом работы Эринрандиру было без разницы – выговор, казнь через повешение или публичная порка. Страшно сказать, но даже обмыть новые погоны он смог только ближе к концу августа, когда сотрудники стали возвращаться с морей и курортов, а работы стало чуть-чуть меньше. Домой ап-Телемнар приходил редко, только, чтобы помыться и поспать хотя бы пять часов кряду – уже дремлющим залезал под ледяной душ и потом падал без сил на диван. Обычно сонный и ленивый в это время года Распадок, словно по воле неведомого злонамеренного недоброжелателя, превратился в нескончаемый источник магических правонарушений. Тут помимо воли призадумаешься над сакраментальным вопросом об осторожности при разорении осиного гнезда. После грандиозной облавы на либрусека и сопровождающих её следственных действий в среде магической преступности освободилось немало вакансий, которые поспешили занять жадные и нахрапистые новички. На место отловленных акул приплыли мелкие зубастые рыбешки и стали драться за место под солнцем. Оживились даже рыжие ведьмы-попаданки, которые со времен падения Мэйны-Индульгенции вели себя тише воды, ниже травы. Опять в окрестностях Распадка стали встречаться плотоядные черные кони, а в парикмахерских снова наметился подозрительный дефицит рыжей краски.

Впрочем, имелись и положительные моменты. Например, новая уборщица, взятая вместо Желудьковской. Тоже, кстати, дриада, но почему-то её не выводил из равновесия вид переполненной окурками пепельницы и не бесила каждая соринка на ковровом покрытии.

Бурный и страстный роман с Дзиром поразительным образом избавил Тавариль Силтиндириэн от непродуктивного трепета ресницами, рыданий и смущений. Из объятий Темного эльфа Тави выскальзывала с каждым днем все толковее, рассудительнее и расторопнее, превратившись из обузы в ценного работника. А то, что побочным эффектом Дзирова влияния на стажерку стал террариум с парочкой восьминогих любимчиков дроу, прописавшихся в кабинете, Эрина не слишком волновало. Ведь Тави в равной мере заботилась и о милых мяконьких паучках, и о смертельно усталом, вечно забывающем нормально поесть начальнике. Проявляя неженскую, какую-то подозрительно темноэльфийскую настойчивость, стажерка насильно вытряхивала Эрина из кресла, выдирала из его рук ручку и бумагу и пинками гнала в столовую на завтрак, обед и ужин.

Кто бы и что ни говорил, и как бы соратники не относились к Эринрандиру, когда стало ясно, что Нолвэндэ не вернется, коллеги проявили к ап-Телемнару максимум сочувствия и деликатности. Даже Маки сын Вуки не стал язвить и насмехаться. По неофициальной версии эльф все полтора года был безответно влюблен в свою неприступную напарницу, что с остроухими товарищами приключается часто и густо. Теперь вот молча страдает, и ничего с этим поделать нельзя. Не повезло нашему ап-Телемнарчику, жалко его.

Самому себя Эрину жалеть было попросту некогда, ему даже (о ужас!) не хватало времени посетить гостеприимную «Рюмашку» и напиться с горя. Как только в его взоре появлялась некая меланхолическая задумчивость с намеком на тщательно сокрытую грусть, следовал вызов от Ытхана на ковер с непременным разносом, упреками в бездеятельности и вручением материалов по новому делу, которое надо было раскрыть еще вчера, а лучше позавчера.

Оказалось, что руководить другими гораздо сложнее, чем делать все самому. Опять же ответственность и целая куча сопутствующих проблем, которые надо решать без подсказок Ытхана Нахыровича и товарища Шрака. Короче, майор ап-Телемнар так самозабвенно горел на рабочем месте, что очень скоро начальству пришлось обращаться к мерам экстренной противопожарной безопасности – устраивать пьянку в честь Эриновых столь долгожданных погон.

Начали, как водится, после очередного ПДПС с коньячка в кабинете Ытхана под четвертушку лимончика, занюхивая свежей типографской краской нового издания АмУК. Потом присоединился Дзир с бутылкой «Ментолового Мензоберранзана». От доброго патологоанатома Роина на общий стол попала литровая банка с медицинским спиртом, Леготар принес коллекционный коньяк, а единственная дама – Юслагюлшаха тут же намешала из всех напитков потрясающих коктейлей. Виновника торжества угощали наперебой, и надо ли удивляться, что утром тот пришел в себя на кухне у любовницы товарища Шрака в одних джинсах, но заботливо укутанным в махровую простыню. Промежуток между любимым тостом коллеги Леготара «За умеренность в излишествах» и тяжким пробуждением целиком и полностью истерся в эльфийской памяти, чего раньше не случалось никогда. В ответ на резонный вопрос «Что было вчера?», соратники грустно улыбались и уверяли, что кто-кто, а Эринрандир ап-Телемнар показал себя стойким и закаленным борцом с зеленым змием, победив алкогольного гада с разгромным счетом.

– Леготар, ну ты-то хоть скажешь, что я такого учинил? – взмолился измученный сомнениями майор, когда на следующий день начальник внутренней тюрьмы отпаивал друга и коллегу крепчайшей харадикой. – Неужели наболтал лишнего?

– Наоборот, – заверил его бывший специальный агент. – Ты был лаконичен. После третьей рюмки дровской сине-зеленой пакости сказал, что тебя замучила жажда и выдул втрое больше, чем когда-либо прежде. Юсла, например, очень испугалась. Еле-еле успокоили девушку. Пришлось отпаивать её чистым спиртом.

– А я больше ничего… хм… такого… провокационного не сказал?

– Нет, – совершенно невозмутимо заверил Эрина Леготар. – Но лучше бы сказал. А то ты пил так, что смотреть было страшно. Совершенно молча.

– Без закуски? – подозрительно уточнил ап-Телемнар.

– Практически.

Среди многоопытных соратников Эринрандира по борьбе с нежитью и мажеством такое поведение считалось нехорошим симптомчиком, говорящим о тяжкой душевной травме, и так как разбитое сердце майора вполне подходило под определение «душевной травмы», коллеги не на шутку встревожились. Особенно когда ап-Телемнар, вместо закономерного запоя и загула, снова ударился в работу.

Все дело в том, что в Распадке в среде иномирян появилась новая секта. Называли они себя загадочно и романтично – «Таинственные душители», и, чтобы слово не расходилось с делом, по-настоящему душили своих жертв. В теории души невинно убиенных должны были попасть к некой Черной Богине, а та за столь ценное подношение – одарить своих адептов магической силой. На практике же одни иномиряне убивали других, а содержимое бумажников и ценные вещи убиенных оказывались в кармане главы секты. Если бы не странный колдовской ритуал, который неукоснительно соблюдали адепты перед началом охоты на невинных, то преступления относились бы к разряду немагических и расследовались обычной криминальной полицией. И вот одним погожим августовским вечером, получив отчет экспертов-криминалистов по этому делу, Эрин усомнился в выводах и позвонил Юсле. Ругались они примерно минут двадцать, не выбирая выражений (благо Тави ушла в бухгалтерию), после чего эльф швырнул трубку и полез за монографией по вопросам удушения, которая хранилась на верхней полке книжного шкафа. Потолки в распадинском здании управления НЧЧК высокие, мебель делалась на заказ, поэтому Эрину пришлось лезть на стул и рукой нашаривать подходящую по объему брошюрку среди залежей макулатуры. Периодически ему на голову падали прошлогодние номера «Вестника Мандоса» и «Молоха Ведьм», и тогда настойчивый эльф прицепил к дверце шкафа переносную лампу на прищепке, чтобы лучше разглядеть искомую монографию. Тут-то он и обнаружил незнакомую коробку из-под конфет, открыл и застыл на месте. Внутри лежала отрезанная в порыве праведного гнева коса Нолвэндэ. Перепутать невозможно – это она: мягкая, толстая и до сих пор пахнущая дорогим парфюмом леди Анарилотиони-младшей. Эрин столько раз запускал пальцы в эти волосы, что…

В этот момент в кабинет вошла Юсла. Глаза орчанки расширились от ужаса, она издала душераздирающий вопль и бросилась к ап-Телемнару, чтобы схватить за ноги и не дать спрыгнуть со стула. Крик экспертши слышали все энчечекисты, кто находился в радиусе двухсот метров, и только Эру ведает, что они подумали, но на помощь бросились тут же с табельным оружием наперевес. Притопавший последним на место происшествия товарищ Шрак застал живописную и незабываемую сцену – Эринов кабинет полон ошалелого народа, сам хозяин с непередаваемым выражением на лице и с отрезанной девичьей косой в руках стоит на стуле, а зажмурившая глаза Юслагюлшаха пытается удержать его на весу. Редкое эпическое полотно, впоследствии названное живыми очевидцами «Как ап-Телемнар пытался повеситься на собственной косе».

– Юсла, ты спятила? Что ты делаешь? – мягко спросил Эрин.

– Спасаю тебя, – звонко взвизгнула орчанка, по-прежнему не размыкая век.

– От чего ты меня спасаешь? – терпеливо допытывался энчечекист в гробовой тишине.

Зрители затаив дыхание ждали, чем все кончится.

– Поверь, она того не стоит, чтобы ты лишал себя жизни, – тараторила экспертша. – Ты должен жить дальше. Самоубийство – это не наш метод.

Видя, что барышня слишком взволнована, чтобы осознать свою ошибку, Эрин решил воззвать к её логике.

– Юсла, с моей стороны вешаться в собственном кабинете неэтично по отношению к коллегам по работе, – вещал эльф. – Это же ЧП. У Ытхана Нахыровича будут неприятности. К тому же, у меня есть табельное оружие, а для офицера гораздо уместнее будет пустить пулю в висок, чем пугать стажера Силтиндириэн зрелищем своей синей морды с вывалившимся языком. Не знаю, как у тебя, а мое чувство прекрасного решительно протестует против такого способа самоубийства, как повешение. Тебе показалось, просто показалось.

Скорее всего, на Юслу подействовало имя Ытхана. Допустить, чтобы у самого обаятельного, привлекательного и обожаемого мужчины в Распадке из-за кого-то начались неприятности, орчанка не могла ни при каких обстоятельствах.

Потом заведующая криминалистической лабораторией долго и с пеной у рта доказывала, что видела собственными глазами, как шнур от лампы обернулся у Эрина вокруг шеи, но история уже успела стать легендарной и войти в золотой фонд баек.

Пройдут годы… Так! Это уже было. Не будем повторяться!

Словом, отныне Нолина коса станет одним из священных талисманов НЧЧК города Распадок.

Проклятая всеми Валар костяная коробка, в которую леди Анарилотиони-младшая периодически ест (у прочих разумных этот орган именуется «голова», но это не мой случай), заполненная подозрительной серой субстанцией, заменяющей мне мозг, начинала болеть аккурат под утро воскресенья. В общем-то, в данном феномене ничего удивительного и сверхъестественного не заключалось, учитывая характер и темп моей теперешней жизни. Шесть дней в неделю по восемнадцать часов в сутки я была погружена в кипящий бульон столичной жизни: занятия в Академии, непосещение которых, конечно, к государственной измене не приравнивалось, но все же очень сильно не поощрялось; полтора часа на дорогу туда и обратно (от поместья, где мне пришлось пока жить, до ворот «альма-матер»); какие-то нерегулярные и суматошные перекусы на ходу – и ночные бдения в библиотеке, наедине со стопкой книг и тетрадей. В итоге, на неделе мне ни думать, ни переживать, ни, тем более, страдать, было просто физически некогда. Как пелось лет десять назад в одной популярной тогда песенке: «она хотела даже повеситься, но – институт, экзамены, сессия…». Буду честна – вешаться я не собиралась. Опять же, хвала всем Валар, мы были уже не курсанты все-таки, а слушатели, и вовсе не серия экзаменов ожидала нас по завершении допкурса, а всего-навсего один-единственный, однако общее настроение было весьма созвучно старой песне. Всю неделю, до тех пор, пока не наступал вечер субботы, и я не оставалась одна-одинешенька во всем нашем немаленьком поместье. Вот тогда-то оно и накатывало.

Возможно, отчасти виной этим приступам истинно эльфийской глухой тоски была грифоница. Точнее сказать, грифоночка – молоденькая племенная кошечка, та самая, которую должны были доставить – и доставили – мамины поставщики, и проследить за которой до прибытия родительницы было моим священным долгом перед семейством. Сама по себе грифоночка, разумеется, негативных эмоций у меня вызывать не могла – совершенно очаровательное ласковое создание, полугодовалый подросток, размером пока не превышающий небольшую пантеру. Но вот ее масть… Угольно-черная блестящая шерстка, мягкие, еще детские перышки на небольших, всего метра три в размахе, крылышках, ослепительно-белое пятнышко на груди – и синие-синие глаза. У чистокровной племенной грифоницы, разумеется, имелся целый список имен подлинней иного эльфийского и солидный перечень столь же чистопородных предков. Пухлый конверт с сопроводительными бумагами мне торжественно вручили сразу после доставки. Вскрыв оный, я обнаружила сразу два неприятных сюрприза: первое – юная крылатая кошка находилась сейчас аккурат в самом начале созревания, ага, того самого, о котором вы подумали. А это значило, что помещать ее в вольер к остальному молодняку неразумно и опасно. В общем-то, вывод напрашивался сам собой – до возвращения матери, дабы избежать недоразумений, возьму грифоночку в дом. А что такого? У кузины Амэльдэ в усадьбе шагу нельзя ступить, чтоб не запнуться о борзую, а у нас вот по дому грифонята бегают. Каждому свое. И ничуть не помешала бы мне своим присутствием ласковая черная грифонка, если бы не второй неприятный сюрприз. Ее звали Эрэссэ. Сокращенно-ласкательно – Эри. Это чтоб сразу понятно было, какие ассоциации у меня возникли, когда как-то под утро, проснувшись, я обнаружила, что пушистая зараза пришла ко мне греться. Под бок. И мурлыкала умильно. А когда грифон мурлыкает, не только стекла дрожат, стены трястись начинают.

Они же на самом деле кошки, наши грифоны, только большие и с крыльями. У кого-нибудь получалось заставить кошку делать то, что она не хочет? Или не делать того, что хочет? Чернокрылая Эри ходила за мной хвостиком, и спрятаться от нее, несмотря на величину дома, не удавалось. По следу находила.

Вот после первого такого пробуждения я спустилась, наконец, в оружейную, да и выпустила пар, в клочья изрешетив мишени и расстреляв половину хранившихся в доме боеприпасов. Помогло. Правда, ненадолго. Патроны быстро кончились. Впрочем, я вовремя вспомнила о наградном церемониальном мече, бесплатным бонусом прилагавшемся к капитанским погонам и ордену. Правда, сначала из глубин памяти возник план наикратчайшего пути к винному погребу, а церемониальный меч и доблестное разрубание подушек были уже потом. Дальше помню плохо. Очнулась – в комнате медленно оседают пушинки, вокруг все в перьях, и сама я – тоже в них, в руках – обнаженный меч (ну кто бы мог подумать, что церемониальный клинок окажется настолько хорошо заточенным?). Очнулась и устыдилась. Да что же это, балрог драный, такое?! Благородная леди Анарилотиони, нажравшись, извините, до радужных фейри, с тоски по возлюбленному, которого сама же и бросила, рубает теперь подушки? Пух и прах, точнее, пух и перья. И что будет дальше? Еще полбутылки «Черной крепости» на грудь – и айда в поднебесье, закладывать виражи над Заливом верхом на неоседланном грифоне?

«Возьми себя в руки, Нол, – строго сказала я сама себе. – Стыдно!»

Ага, стыдно. Разумеется, возьму. И взяла, кстати. Пока прибирала последствия своего буйства. Так что до полетов на грифоне дело не дошло… и не доходило целую неделю. До следующего субботнего вечера. А уж там…

Вообще-то, темно-серый Мурзик – мой грифон, а не мамин. Котенку не повезло – я высоты с детства боялась и полеты не любила, так что в воздух верхом на Мурзике поднималась всего-то раза три, не больше. Мама лично воспитала его так, чтоб умный зверь ни при каких обстоятельствах не уронил столь неуклюжую наездницу. Надо ли говорить, как пригодился мне теперь этот Мурзиков навык? Учитывая, что взгромоздилась я на него, не сумев даже оседлать, после грамм этак четырехсот «Черной Крепости». По-хорошему, дрессированный грифон и не должен взлетать с пьяным пассажиром «на крыле», однако кот настолько засиделся в вольере… Впрочем, протрезвела я довольно быстро, всего лишь после третьего или даже второго грифоньего виража над седыми волнами Залива. Забыв с перепугу даже зажмуриться, я изо всех сил вцепилась в густую шерсть на загривке моего летуна и успела только начать думать о том, сколь нелепа и бесславна такая глупая кончина для леди из семьи Анарилотиони, как вдруг… Это, оказывается, было настолько здорово – летать! Проклятье! Почему же я раньше ни разу не испытывала ничего подобного?! Да что там – даже не пробовала испытать!

То ли Мурзику надо спасибо за это говорить, то ли внезапно изменившемуся восприятию, однако приземлилась я не только целой и невредимой, но и переполненной восторгом полета. Это было незабываемо, и ни у кого не найдется верных слов, чтоб описать это. Ветер… опрокинутое небо и звезды под ногами, а над головой – их отражения в черной ночной воде… и ты уже не помнишь, где верх, а где низ, и где ты сам, и кто ты… Нет никого между тобой и небом, только ты, ветер и грифон…

В общем, дорогу в винный погреб я с тех пор забыла напрочь, зато основательно протоптала путь в «грифошню». Мурзик был рад, особенно после того, как я все-таки вспомнила, как правильно его седлать.

Но это все, конечно, присказки. Не думаю, что вам так уж интересно знать, как именно благородная и принципиальная леди боролась с собственными… м-м… как бы это помягче выразиться… Ну, полагаю, в общих чертах понятно, что именно я имею ввиду. Гораздо любопытнее было то, что происходило в стенах ИВА, родной «альма-матер», куда я вновь вступила на правах слушательницы допкурса. А там, сразу предупреждаю, сюрпризов было хоть отбавляй. И первым из них оказалось предварительное тестирование, своего рода сортировка слушателей, по результатам коего я оказалась в группе с загадочным наименованием «К-бис». Впрочем, эта загадка вскоре разрешилась, когда на первой же вводной лекции группы «К-прим» и «К-бис», неприлично разинув рты и затаив дыхание, внимали приветственной речи пухленького и краснощекого профессора-хоббита в зеленом жилете и галстуке-бабочке в горошек. Профессор не выпускал изо рта незажженную вишневую трубку и периодически воинственно встряхивал головой, словно старый боевой конь при звуках полковой трубы, отчего пушистый венчик седых волос вокруг блестящей розовой лысины грозно трепетал. А вещи он нам рассказал поистине удивительные.

Во-первых, милейшие господа слушатели были от всего сердца поздравлены с успешным прохождением предварительного тестирования, в ходе коего был выявлен уровень их мыслечтецких способностей, согласно которому и произошло разделение на группы. Господа слушатели немедленно раздулись от гордости, начали украдкой переглядываться и пересчитывать звездочки друг у дружки на погонах и награды на мундирах. Скажу одно – я со своим капитанством и одинокой Вечерней Звездой третьей степени смотрелась, мягко говоря, скромно. Одни только нашивки сидевшей на одной скамье со мной широкоплечей смуглой амазонки-орки, не говоря уж о трех рядах наград, способны были вызвать желудочные колики у любого врага Империи. Профессор вежливо подождал, пока мы окончательно убедимся в собственной избранности и выдающихся способностях – и мигом опустил нас с небес на землю. То бишь, расшифровал загадочные «К». Это означало всего лишь «каскад», а «С» в названиях групп, куда попали наши менее выдающиеся коллеги, соответственно, «стандарт». И если рассуждать об удаче, то тут еще неясно, кого считать везунчиками, нас, «каскадников», или товарищей из «стандарта».

От рождения, с отеческой снисходительностью вещал хоббит, все мыслечтецы потенциально равны по силам и способностям. Это чтоб мы не обольщались слишком. В отличие от магов, прирожденная сила которых определяет ранг, в том смысле, что выше головы не прыгнешь, мы, мыслечтецы, не были ограничены своеобразным «потолком» способностей. Короче говоря, потенциально – одинаково круты, оттого и нет причин задаваться. «А как же разница в оценках? И в личной силе, и в способностях…» – недоумевая, спросил кто-то. «О! – хоббит торжественно воздел руку с трубкой к потолку. – Вот теперь мы подходим к сути явления, именуемого каскадом…»

И тут мы снова дружно открыли рты и затаили дыхание. Делая сухую выжимку из эмоциональной сорокаминутной речи профессора, постараюсь объяснить вкратце. Никто не знает, почему у некоторых активно работающих мыслечтецов случается «каскад», после которого не только уровень способностей резко увеличивается на порядок, но и дальнейший прогресс не заставляет себя долго ждать. За первым скачком способностей практически сразу следует второй, а потом, с разной и непредсказуемой периодичностью, третий, четвертый… «До каких же пор?» – сурово спросила орчанка. «В вашем случае, милая и отважная барышня, равно как и в случае любого другого представителя долгоживущей расы – до глубокой старости, коя наступит еще очень нескоро, а в случае прелестной леди Анарилотиони, украшения народа Эльдар – пока не убьют». Мы с оркой переглянулись – и инстинктивно придвинулись друг к дружке поближе. Наибольшее число каскадов зафиксировано как раз среди орков и эльфов, далее следуют, как это ни странно, дриады (но не лешие!), им в затылок дышат хоббиты, а следом уже – все прочие народы Империи. В самом хвосте плетутся прирожденные колдуны-гоблины. И все дружно посмотрели на третью девушку в аудитории – самую натуральную дриаду. Белокурая дщерь лесов оторвалась от созерцания собственных ногтей и суховато прокомментировала: «Есть такое слово – мимикрия». Погоны у нее были майорские. Орка и я переглянулись снова. Я аж зажмурилась на мгновение, представив себе, сколько легкомысленных ветрениц с цветочными именами могут оказаться моими… м-м… глубоко законспирированными коллегами. Век живи – век учись.

«А что насчет попадальцев?» – поинтересовался лейтенант-гном. Но насчет попадальцев нам все обещали разъяснить на спецкурсе.

Почему нас, девушек, среди «каскадников» (каскадеров, как шепотом буркнул кто-то в задних рядах) так мало, спросила четвертая и последняя представительница слабого пола в нашей компании. Впрочем, в отношении гномки определение «слабый пол» несколько утрачивает свою актуальность.

Ну, тут все оказалось просто. Во-первых, каскады напрямую связаны с активностью мыслечтеца, эмоциональными всплесками, стрессами и выбросами в кровь адреналина. Иными словами, каждая боевая операция увеличивает вероятность возникновения каскада. Девушки же традиционно на передний край не рвутся, ограничиваясь спокойными и безопасными кабинетами аналитических центров, потому и «каскадниц» среди них исчезающе мало. «И они еще не хотели переводить меня в оперативный состав!» – шепотом пробурчала орка, а я кивнула, вспомнив, как выговаривал мне Эрин за каждый мой «подвиг». Послушайся я его – и не было бы ни каскадов, ни развития способностей… Так бы по сей день и оставалась троечницей. А во-вторых, добавил профессор и посмотрел на нас с долей сочувствия, мало кто из мыслечтиц демонстрирует такую фанатичную преданность своему делу, чтоб посвятить ему всю жизнь. Для тех, у кого каскад уже случился, пути назад нет. Мир меняется и никогда уже не станет прежним, а приоритеты внезапно сдвигаются. Так что милым барышням не повезло, а уж долгоживущим оркам и бессмертным эльфийкам – не повезло вдвойне.

Из Академии мы вышли несколько пришибленными. «А я-то замуж собиралась… – невпопад проговорила вдруг орка. – Не сейчас… лет через десять. И как же теперь?» «А кто тебе мешает?» – пожала плечами дриада. «Ну, не скажи, – хмуро заметила гномка. – Мало кто из мужиков…», – не договорила и выразительно махнула рукой. «Да ладно вам, леди, – вздохнула я и ободряюще похлопала орку по могучему плечу, – пойдемте лучше выпьем».

Почему-то мысль о том, что не только у меня в связи с развитием способностей случились предсказуемые проблемы в личной жизни, согрела меня чрезвычайно. Гномка с дриадой от приглашения вежливо отказались, так что в итоге заливать горестные перспективы безбрачия мы с оркой отправились вдвоем. И залили весьма успешно, смею вас заверить. А потом стало и не до перспектив, и не до личной жизни с безбрачием вкупе. Приоритеты воистину сместились. Узнать нужно было так много, а времени для этого было отпущено так мало… в общем, надеюсь, теперь понятно, почему страдать по Эрину мне было элементарно некогда. Вполне может быть, что я даже отчасти смирилась. Это было предопределено, и наше взаимное непонимание, и этот разрыв, и вообще… Также очень вероятно, что, вволю порубав подушки и полетав на Мурзике с горя, я бы рано или поздно смирилась с тем, что пути наши разошлись, и все отныне не просто невозможно, но к тому же еще и нежелательно, однако…

Однако я забегаю вперед. Скажу пока лишь то, что забыть о существовании моего синеглазого лорда мне не дали… И напоминание пришло с самой неожиданной стороны.

Нет, конечно, никто не собирался вешаться или стреляться. В конце концов, у Эрина осталась интересная, любимая и тяжелая работа, которая была смыслом жизни еще до появления Нолвэндэ. Ею, при желании, можно заполнить любую пустоту и посвятить все время без остатка, чтобы не думать и не тосковать об утраченном. Имелось только одно слабое звено – квартира в доме 12 по улице Арсенальной. Слишком многое там напоминало о Нол, особенно по ночам. И этот балрогов плюшевый Мурзик… Игрушечный страж девичьего ложа самым мистическим образом умудрялся каждый раз попадаться на глаза и одним только своим присутствием превращать жизнь эльфа в изощренную пытку.

Эрин хотел было переселиться в общежитие, но Ытхан уперся так, словно это орку предстояло сменить просторную спальню в уютном особнячке на узкую казенную койку.

– Мне уже в печенках твои сопли, ап-Телемнар, – флегматично заявил он. – Ново-Форменовка и так лучшее, что я могу тебе предложить. Нет у меня для тебя роскошных апартаментов, к которым ты привык в столицах. Иди работай и не морочь мне… голову!

Пойти Эрин пошел, но заставить себя ночевать в квартире, где посреди комнаты стоят ящики с вещами бывшей возлюбленной, пахнет её духами, и даже в зеркале до сих пор живет её тень, не смог. И майор ап-Телемнар отправился другим путем, более сложным и утомительным, но менее болезненным. Все очень и очень просто: сегодня Эрин дежурит, завтра ночует в раздевалке ДОБРа, послезавтра напрашивается в гости к Леготару, а после-после завтра будет новое дежурство. Трагично, правда? Но энчечекисту так не казалось, наоборот, он был убежден, что рано или поздно сумеет совладать со своими переживаниями и научится жить без Нолвэндэ. Ведь надо же как-то существовать дальше?

Одного только не учел наш дальновидный и несгибаемый – бесконечно бегать по дежурствам и гостям не получится. Очень скоро закономерно наступило время пустых залов на ночных сеансах в круглосуточных кинотеатрах, а затем и до ночевок на лавочке в парке дошло. Да, это было глупо, по-мальчишески трусливо и недостойно кавалера Звезды Эрейниона, и что?

Как это обычно и бывает, ничто не предвещало случившегося. Допкурс был успешно пройден, занятия практически закончены, а заключительный экзамен ожидался на следующий день. Экзамена я не боялась. Я их и раньше-то не боялась, относясь к финальным испытаниям с долей здорового фатализма, а уж теперь и подавно. Каскады и в самом деле многое меняют. Когда вдруг отчетливо понимаешь, что путь твой отныне определен, отступать некуда, а… отвлекающие факторы более не отвлекают, становится поразительно просто жить дальше. Все уже предопределено и все уже случилось. Теперь – только вперед и вверх, потому как назад и вниз я совершенно не собиралась. Если уж грядущая карьера стоила мне любви, что ж, значит, надо сделать все, что жертва оказалась не напрасной. Кроме того… к чему лукавить! Я ведь действительно хотела посвятить этому свою жизнь, всю, без остатка, и никакой каскад у меня не случился бы, не желай я расти дальше…

За два прошедших месяца в поместье успели вернуться из своих загадочных командировок родители, а в апартаментах на Адмиральской вновь квартировали мои братцы. Братцев на этот раз было целых четверо – кроме Арка с Аоданом, в свои законные отпуска приехали близнецы-пэмэошники, Таурохтар и Торонмир. Практически вся семья собралась в Столице и ее ближайших окрестностях, не хватало только троих старших. Не буду утомлять вас очередным перечнем наших заковыристых и многозначных имен; буде встретятся вам трое моих самых старших братьев, тогда и познакомлю. И вообще… имена у них засекречены и разглашению не подлежат, а позывные и псевдонимы вам все равно ничего не скажут. Братцы и папа, выслушав официальную версию моих приключений, покровительственно выразили сдержанное одобрение и поздравили с орденом и званием («Ну, дай Эру, не в последний раз!..»), а вот матушка, в отличие от мужской части нашего семейства, бурных восторгов почему-то не выказала. Мне даже показалось, что леди Аэриэн была слегка разочарована и на мои погоны и «арвен» третьей степени посматривала косо. Глупо, конечно. Полагаю, мать все-таки мною гордилась, какие еще могут быть варианты? Нет-нет, ни один из «вариантов» просто не выдерживал никакой критики! Разве что гвардии капитан Аэриэн Каноррониэн леди Анарилотиони-старшая была немного возмущена столь быстрым карьерным ростом ее непутевой дочери? Или ее самолюбие теперь страдало оттого, что мы с ней отныне в одних чинах?

Так или иначе, но, несмотря на все звездочки на погонах и Вечерние Звезды на груди, авторитет матушки я оспаривать не собиралась. Чины чинами и звания званиями, но это мое капитанство… по сути, «липовое» оно. Подачка заговорщиков, узаконенная лишь личной благосклонностью Владычицы. А свои погоны мать добывала такой ценой, которая мне и в страшном сне присниться не могла… как, впрочем, и любому, кто не был на настоящей войне.

Но я отвлеклась.

Итак, ничто и ничего не предвещало того, что случилось одним пасмурным сентябрьским вечером в родовом поместье Анарилотиони. Семейный ужин прошел вполне мирно и дружески; после братцы отправились вместе с папой куда-то в недра нашего бездонного арсенала, не иначе, какой-нибудь новый убийственный вид специального снаряжения осваивать (папуля любит периодически знакомить нас с новинками оборонки), а мамуля пошла совершать вечерний обход «грифошни». Я же уединилась в библиотеке, дабы в последний раз перед экзаменом повторить все, что освоила на допкурсе. От этого полезного занятия меня и отвлек звонок мамы.

– Нол, – тревожно воззвала ко мне матушка, – ты в библиотеке, дружочек? Будь добра, найди в моем компьютере папку «Котята». Нашла?

– Мамуль, она у тебя под паролем.

– Ах, да! Точно! – ответила она и назвала пароль. – Открыла теперь? Детка, скопируй там документ 718А и отправь мне на мобильный.

– Минуточку… – Я сосредоточенно рылась в каталоге и, наконец, обнаружила искомое. – Ага, есть!.. Все, отправляю, лови.

– Спасибо, детка, – поблагодарила Аэриэн и отключилась.

А я без всякого злого умысла, всего лишь для того, чтоб ненадолго отвлечься от перечитывания своих конспектов, наугад открыла первый попавшийся документ из каталога, озаглавленного «Котята». И не поверила собственным глазам.

Что же это… маго-генетическая карта?

Тупо моргая, я прочитала злополучный файл раз, прочитала другой… зажмурилась, потрясла головой и резко ущипнула себя за руку. Снова открыла глаза и с надеждой уставилась на экран. Нет, не может этого быть… мне, должно быть, просто померещилось!

Ничего не изменилось.

Маго-генетическая карта. Причем не только моя (этому бы я не удивилась), о, нет! Моя и… и, проклятье, маго-генетическая карта Эрина. А, кроме того – их сравнительный анализ и прогноз вероятного потомства… Все эти выкладки являли собой результат, что называется, долгосрочного планирования, и датированы были… в общем, на тот момент не только я еще в Распадке не появлялась, но и милорд ап-Телемнар Столицу не покидал. Значит, это задумано уже очень давно. Это было хладнокровно и расчетливо спланировано и осуществлялось в четком соответствии с представленным планом… План, кстати, прилагался, а так же – нечто вроде не то отчета, не то… дневника натуралиста. Исследователя, с любопытством проводящего интересный и сложный эксперимент. Что ж, леди Аэриэн всегда отличалась фантазией и размахом…

Сводница… Милостивые Валар, моя собственная мать – сводница. Заводчица.

Селекционерка!!!

Породу, стало быть, решили новую вывести, да, миледи?! Ну, что же… Думается мне, что эксперимент сейчас будет окончательно и бесповоротно сорван, ибо дрессура дала сбой, а подопытный экземпляр не собирается далее…

Я не додумала. С удивляющим меня саму хладнокровием я распечатала документ и, аккуратно сложив листы в стопочку, чеканя шаг, направилась в кабинет леди Аэриэн. И, проклятье, первый раз в жизни я действительно была близка… нет, не к матереубийству, конечно… но мало сейчас никому не покажется. Я сказала.

И я сделала по слову своему. Мать обнаружилась в кабинете, как, впрочем, и папа, уютно устроившийся у камина. Когда они успели вернуться в дом?.. А, неважно. Наверное, я просто слишком долго шла.

– Нол? – Аэриэн недоуменно вздернула бровь, прочитав, видимо, что-то этакое на моем лице. – Что ты, дочка?..

– Сударыня, извольте объяснить, что сие означает! – прорычала я и практически бросила злополучные листы, нет, разумеется, не в лицо леди Анарилотиони-старшей, а всего лишь ей на стол.

– Что? – Она вытаращила на меня глаза, нахмурилась, а потом перевела взгляд на рассекреченные мной документы и, кажется, начала понимать: – Ах, вот оно как…

– Я требую объяснений, сударыня, – повторила я, не сбавляя тона. – Немедленно!

– Объяснений, значит, требуешь? – Аэриэн жестко усмехнулась и встала из-за стола. – Ну-ну, – она небрежно разворошила страницы и вдруг смахнула всю стопку на пол: – Не будет тебе никаких объяснений. Я не обязана отчитываться перед бессовестной избалованной девчонкой, которая умудрилась ни за чих драконий прос… испоганить все, что я столько лет планировала! Лучше бы ты наконец-то объяснила мне, милочка, за каким драным балрогом ты сорвалась в Столицу и зачем косы обрезала, и что за блажь на тебя нашла – ссориться с моим будущим зятем? А?

– Однако… – с непонятной интонацией обронил папа в своем углу, но произнес он это настолько тихо, что ни я, ни Аэриэн его не услышали.

Я вообще уже мало что способна была слышать. Дрянь! Эру, какая же она хладнокровная бессердечная дрянь! Если до этого у меня и были какие-то сомнения, то теперь их не стало. Ни сомнений, ни колебаний. Не нуждаюсь более.

– Много лет планировали, сударыня? – издевательски огрызнулась я. – Как истинная заводчица? Маго-генетические карты, прогноз потомства… Поздравляю. Вы почти все рассчитали верно. Кроме одного! Я – не ваша племенная кошка, чтоб вы руководили случкой! Котята! Ха! – я подхватила с пола один листок и помахала им у нее перед глазами: – Котята, значит?! Балрога вам теперь драного, сударыня, а не котят! Не дождетесь! Я скорее застрелюсь, чем рожу теперь внука для такой… такой…

– Да куда ты денешься, дурочка? – Она фыркнула. – Блажь пройдет. Ничего, через пару лет до тебя дойдет, что это твое основное предназначение – рожать и воспитывать детей, а не скакать по крышам, словно бешеная коза!

– Со своим предназначением, сударыня, я уж как-нибудь разберусь сама. – Я оскалилась и отшвырнула злосчастную бумажку. – Без ваших интриг и бесценных советов! С кем мне спать и от кого рожать, решать только мне, зарубите себе это на вашем породистом носу, миледи! И никакие сговоры у меня за спиной вам не помогут заставить меня делать то, что я не хочу!

– Да пойми ты, дурочка, отставка и замужество – это лучшее, что ты можешь сделать! Или ты действительно считаешь, что все эти цацки, – леди махнула рукой, подразумевая, вероятно, мои свежеприобретенные регалии, – чего-то стоят? Не говоря уж о том, что такие вещи нужно заслужить, понимаешь ты это, заслужить! Ты попала в Распадок только потому, что мне нужно было пристроить тебя получше! Неужели ты думаешь, что чего-то добилась там – сама?

– Пристроить – в смысле, подложить под того, кто вам нужен? Сами придумали – или это вам Матроны семейства Ушшос-Нах подсказали? Проклятье, я-то сперва решила, что вы просто сводня, а вы, миледи, оказывается, породу новую решили вывести! Селекционерка! Что ж вы нам свечку подержать не сообразили, чтоб уж процесс точно из-под контроля не вышел, а?

– Нолвэндэ! – окончательно взъярившись, проорала она. – Valarauco lin haccanda!

Ага, значит, «парламентские» выражения закончились, переходим на родную речь? Великую и могучую квэнью? Легко!

– Nai linnuvalye Moringotenno? Nai elye linnuva? – не осталась я в долгу. – А? И вообще… Velanenye elyo tundosse, хозяйка зверофермы!

– Ampamaita! – Аэриэн сплюнула. – Ну, вот что! Пока ты живешь в моем доме и носишь мое имя, маленькая засранка…

– Ну, так за чем же дело стало? – я сплюнула в ответ. – Подавись ты этим именем! Esselya naa talda luxunen, ясно?!

– Все сказала? – свирепо оскалилась она. В комнате стало тяжело дышать, пахнуло озоном. Я запоздало вспомнила, что леди Анарилотиони-старшая, помимо всего прочего, еще и очень сильный маг-анималист. Животными управлять может, чтоб понятно было. А не-животными? Интересно… мои способности к ментальной магии – не ее ли наследство?

– Нет, не все! – я подняла свои щиты так резко и быстро, как только смогла. Аэриэн поморщилась. Ага! Значит, все-таки… Она пыталась! – А вы, сударыня, кажется, забыли, что я не просто не одна из ваших грифониц, а еще и дипломированный мыслечтец! Куда вы поперли с вашими дилетантскими уловками?! – и пока она шумно глотала воздух, чтоб достойно ответить, я успела содрать с пальца фамильный перстень, а с шеи – цепочку с гербом. И швырнула их ей под ноги: – Вот вам ваше имя! И я беру в свидетели Валар и Эру Единого, что…

– Нолвэндэ! Аэриэн!

Я вздрогнула и осеклась. Отцовский окрик подействовал на нас обеих, как ведро ледяной воды на дерущихся кошек. Вздрогнула и заткнулась не только я, мать тоже. Однако я довольно быстро оправилась и продолжила, хоть уже и поспокойней:

– А что касается дома, то я покину его немедленно. Хвала Валар, Империя всегда найдет для своего офицера хотя бы койку в казарме и миску перловки! Все лучше, чем оставаться в этом… питомнике! Ясно?

– A lelyea Angamandanna! – фыркнула она. – Что стоишь? Валяй! Убирайся! Nai Silmaril maitassen, Nauglafring yatesse, ar Feanaro tielyanna!

– Nai Angamando naa marelya! – парировала я и, развернувшись на пятках, устремилась вон. И уже в дверях не выдержала и добавила последнее слово: – И от своей доли в твоей звероферме я отказываюсь тоже! Тебе кроликов разводить надо, а не грифонов!

Дверью я шарахнула так, что стекла зазвенели, и люстра качнулась. Ответный вопль матери оборвался, словно обрезанный ножом. Последнее, что я услышала, уже сбегая опрометью вниз по лестнице, был приглушенный стенами возглас отца: «Аэриэн!», а вслед за тем – грохот и звон, словно упало и разбилось что-то тяжелое… Но теперь меня эти подробности уже не интересовали.

Папа нашел меня в грифошне, когда я уже навьючивала на Мурзика сумки с пожитками. Поостыв, я решила, что отказы отказами, а Мурзик – все равно мой грифон, а подарки не отдарки. Чернокрылая грифонка Эри крутилась под ногами, ластилась и встревожено мурлыкала.

– Нолвэндэ! – позвал отец, остановившись на пороге грифошни. – Вот ты где… Иди сюда, поговорим.

Я послушно вышла на улицу, в полумрак осеннего вечера. Стемнело быстро, может быть, из-за того, что блуждавшие в поднебесье целый день облака к вечеру опустились и затянули горизонт сплошной темно-серой пеленой. Вдобавок начинался дождь.

– Нелетная погода, дочка. – Таурендил кивнул вверх и, прислонившись плечом к стене грифошни, достал портсигар: – Покурим?

– Летная, нелетная… – Я вздохнула и присела на скамейку у входа, глядя на него снизу вверх. – Это все равно. Грифон – не самолет, прорвемся.

– Далеко собралась? – подчеркнуто нейтрально поинтересовался он, прикуривая мне сигарету.

– Не знаю. – Я пожала плечами. – Сначала пройдем над заливом, в шхерах, наверное, переночую… А потом – в Защитную бухту, вдоль Островистой и в предгорья. Остановлюсь, скорее всего, на Брусничном. У меня же еще две недели официального отпуска! Я буду на связи, если что. Не беспокойтесь, батюшка, – верно расшифровав его молчание, добавила я, – со мной не только «Куталион», но еще и Мурзик. Уж боевой-то грифон меня в обиду не даст!

– Да я и не сомневаюсь, что ты не пропадешь. – Он грустно фыркнул. – Дело в другом…

– Если ты хочешь поговорить о матери, то я не готова сейчас к такому разговору, – резче, чем хотелось бы, перебила я и тут же смущенно добавила: – Извини. Я не хотела на тебя кричать. Просто… Кстати, – внезапное подозрение заставило меня прищуриться и нервно дернуть плечом, – ты… знал?

– Нол, – отец улыбнулся с легкой укоризной, – я ведь уже говорил – я не вмешиваюсь в личную жизнь моих взрослых детей. Кроме того, я буду защищать эту свою позицию, несмотря ни на что.

– Вижу. – Я опять вздохнула. Действительно, последствия защиты позиции не заметить было трудно – свежая царапина на скуле и роскошный фингал под глазом придавали батюшке убедительности. Вид у него был, словно только что с передовой. – Что это было?

– Осколками зацепило. – Он усмехнулся. – Нол, я никогда не рассказывал тебе, как познакомился с твоей двоюродной бабушкой?

– Нет. – Заинтригованная, я навострила уши.

– Видишь ли, я не знаю, как отреагировала бы мать Аэриэн на наш с ней… м-м… несколько скоропалительный брак, и, скорее всего, узнаю уже только у Престола Намо. Судьба обделила меня тещей, наградив взамен теткой. Семья твоей матери была не то, чтобы против – попробовали бы они сказать хоть слово поперек воли Аэриэн! – но и принимать в благородное семейство Анаррима какого-то безродного синду, будь он хоть дюжину раз орденоносец и четырежды кавалер гилгэлада, они не собирались.

– Папа, но ведь ты же не безродный! – Я возмущенно фыркнула.

– Нет. – Таурендил улыбнулся. – И тем не менее. Барышня Анаррима, потомок ближайших сподвижников сама-знаешь-кого… – и какой-то мелкий дворянчик, к тому же еще и младший сын. Из семьи, где за последние лет триста-четыреста не родилось не то что маршала, а даже и захудалого генерала! Был, правда, один адмирал флота, но это же было в середине прошлой Эпохи! Скажу тебе честно, Нол, большего унижения в своей жизни я не испытывал. Даже когда в учебке как-то загнал свой взвод в болото, откуда нас вылавливали всей частью, и то так противно не было. Леди Лаурэлин саму себя тогда превзошла. А так же вся высокородная свора Анаррима – все эти дядюшки, тетушки, троюродные прапрадедушки… Стою, как дурак, и улыбаюсь, а они чуть ли не в голос обсуждают…

– Родословную? – Я хмыкнула.

– Не только. – Он подмигнул. – В основном – экстерьер. Высота, знаешь ли, в холке, масть… и прочие параметры. Так что твоя мать – далеко не последняя, кого так волнуют проблемы… чистопородности. Разница лишь в том, что Анаррима традиционно блюли неразбавленность нолдорской крови, а Аэриэн пошла по пути смелых генетических экспериментов. Кстати, примерно так я ей сейчас и сказал. И все-таки, Нол, она тебя любит. Просто она – такая, и переделывать ее поздно, да и бесполезно это. Пойми…

– А меня кто поймет? – Я гневно сузила глаза. – А? Скажи мне, если она позволила себе пойти против всех, делать то, что сочла нужным, то почему мне в этом отказано? Отчего ей можно было пойти в армию, участвовать в войне, на грифонах летать – и выйти замуж за того, кого она сама выбрала? А мне – нельзя!

– А ты хотела бы участвовать в войне? – Он насмешливо прищурился. – Или летать на грифонах?

– Отец, перестань! Я не о том, и ты все понимаешь.

– Конечно. Я все прекрасно понимаю. Ты выросла, и Аэриэн получила вместо покорной дочери соперницу в собственном доме. Ты уже приучена командовать, почуяла вкус победы – и вкус ответственности, и теперь тебя уже не согнешь так, как раньше. Так что нашла коса на камень. Плюс еще этот ваш фамильный темперамент… Ладно, я хотел о другом! Что ты теперь намерена делать?

– В смысле? – Я сделала вид, что не понимаю. – Если ты о службе, то, едва закончится мой отпуск, я буду просить нового назначения.

– И куда же?

– Куда родина пошлет. – Я демонстративно пожала плечами.

– Ага. – Отец ухмыльнулся. – Ну, в Распадок она тебя пошлет вряд ли. Да только я не о службе, Нол.

– Ты обещал не вмешиваться, – помолчав, напомнила я. – А если серьезно… Теперь я и сама не знаю, отец. Просто… дело даже не в том, что я поклялась оставить его, если он мне солжет…

– Великие и ужасные нолдорские клятвы. – Таурендил хмыкнул. – Но ты, по крайней мере, догадалась правильно сформулировать свой обет?

– Догадалась. – Я мрачно кивнула. – Правда, сообразила уже задним числом, насколько обтекаемую формулировку я выбрала тогда. Наверное, инстинкт подсказал.

– Или генетическая память. – Он серьезно кивнул. – Но если дело не в клятве, тогда в чем? Неужели стр-рашные интриги твоей драгоценной матушки способны отвратить тебя от возлюбленного? А, моя отважная и несгибаемая дочь?

– Да нет, интриги Аэриэн не при чем тоже. – Я отмахнулась. – Уверена, что Эрин в этой ситуации – такая же жертва, как и я. Он ничего не знал. Мы с ним были одинаково слепы… Проклятье, но кто даст гарантию, что нас обоих не опоили каким-нибудь приворотным зельем, чтоб мы уж точно сошлись? Слишком внезапно и быстро это произошло… и все во мне противилось такой скоротечности событий…

– Нолвэндэ, паранойя и в самом деле заразна. – Отец ухмыльнулся. – Чтоб ты знала, на эльфов приворотные зелья действуют очень ограниченный срок. Если б это было зелье, то оно уже давным-давно выветрилось.

– Тогда скажу по-другому. Во-первых… отец, ты сам не раз говорил, что самое трудное в твоей работе – ждать. Ждать, не зная, где он и что с ним, не имея возможности помочь… Неизвестность. На это меня не хватило. Я не гожусь на роль эпической героини, которая будет веками ждать возлюбленного, лихо удравшего куда-то в неизвестность. Варить суп и вышивать наволочки, и знать, что рано или поздно… – я резко вздохнула, – рано или поздно позвонит кто-нибудь и сочувственно уведомит… Отец, ему даже в голову не пришло, что мне можно рассказать о своих планах – и я пойму!

– Хорошо, – он кивнул. – Итак, это было первое. Как раз это я прекрасно понимаю. Приятного мало было – ждать Аэриэн из вылета и не знать, вернется ли она. Ничего нет хуже неизвестности, тут я с тобой согласен. Однако я уверен, что твой возлюбленный – не такой тупица, чтоб этого не понять. Значит, есть еще причины?

– Изволь. Второе: я – мыслечтица. И у меня был каскад, притом уже не один. Насколько я помню, ты лучше меня знаешь, что это значит. Мать не знает, но у нее и уровень допуска не тот, что у тебя. Я никогда не оставлю службу. Во-первых, не хочу, во-вторых – уже не могу. Так что никаких отставок и наволочек с половниками. Понятно же, что леди Анарилотиони, выйди она в отставку, не станет домохозяйкой. Но и светской львицы из меня не получится. Просто потому, что никаких декретов и пенсий мне не светит.

– Прекрасно. Ты знала все это, когда подписывала… сама-знаешь-что… и когда давала присягу – тоже. Не понимаю только, почему твоя служба стала вдруг помехой личной жизни?

– Эрин знает, что я могу, понимаешь? Я… мне пришлось во время всех этих событий… я наложила на него подчинение и полностью контролировала сознание. Он этого не забудет, не сможет забыть. Постоянно жить с оглядкой на меня и мои способности, постоянно ждать, что я однажды лишу его свободы воли… отец, я не могу обречь его на такое. Кто сможет это выдержать? Какая любовь устоит перед перспективой обратиться в послушную марионетку в чужих руках?

– Нолвэндэ, я не стану судить о стойкости твоего возлюбленного, не будучи с ним знакомым… – Таурендил задумчиво почесал за ухом и посмотрел на меня искоса, наклонив голову. – Но не кажется ли тебе, что, возможно… Возможно, ты его просто недооцениваешь, а?

– Ты думаешь… – Я задохнулась.

Отец предостерегающе поднял руку.

– Нол, я ничего не думаю. Я не сужу и не вмешиваюсь, не забывай. Это твоя жизнь. В конце концов, именно тебе, а не твоей матери или, Эру упаси, мне, жить с Эринрандиром ап-Телемнаром. Впрочем, уверен, что в твоем теперешнем настроении подвиги лорда капитана…

– Майора, – педантично поправила я.

– Майора, – ухмыльнулся отец. – Как угодно. Так вот, все ваши любовные страсти – далеко не основная причина твоих сумрачных настроений. Но у тебя есть время все обдумать, сделать выводы – и принять решение. И найти пути. Не так ли?

– Именно так, – я кивнула. – Спасибо, папуля. Ты все понимаешь.

– Еще бы я не понимал… – вздохнул он. – Ну что ж… Если ты собиралась куда-то лететь, – Таурендил озабоченно посмотрел на истекающие дождем тучи, – то теперь самое время. Похоже, затянуло основательно и лить будет всю неделю, если не дней десять даже… Вот и остынешь. Холодный душ, знаешь ли, весьма показан при нервном перенапряжении.

– Ага! – Я радостно оскалилась. – Будем лечить расшатанную психику шоковой терапией. Так вы даете разрешение на взлет, господин полковник?

– Взлет? – Он подмигнул. – Нет, моя дорогая, разрешения на взлет я тебе не даю.

– Но почему? – Опешив, я пару раз глупо хлопнула глазами. – Ведь…

– Ты спрашиваешь меня, почему? – Таурендил фыркнул и хлопнул себя ладонью по бедру: – Ну, ничего себе… Нол, детка, ты и впрямь влюблена, и эти чувства дурно влияют на твою память и сообразительность. Учти это на будущее. Ну, дочь моя… не разочаровывай меня окончательно!

– Эру! – я вспомнила и всплеснула руками. – Экзамен!

– Вот именно. – Он кивнул. – Но ты меня успокоила – это все-таки не безнадежно.

– И что же мне теперь делать? – Я растерянно оглянулась на дверь грифошни.

– Теперь, – отец невозмутимо отвернул рукав и глянул на часы, – ты вернешься в дом, возьмешь свои конспекты и что там еще у тебя… и спустишься к воротам. Ыстыл подъедет через семь минут и отвезет тебя в город. А завтра – при условии успешной сдачи! – я лично оседлаю твоего Мурзика, и тогда можешь отправляться, куда ветер подует.

– Ах, батюшка, я…

– И не надо ничего лепетать, Нол. Я и так знаю все, что ты собираешься мне сказать. Всё! Пошла!

– А волшебное слово? – Совершенно счастливая, я подмигнула, напоминая ему семейную шутку.

– Бегом! – Рявкнул полковник ап-Нимгиль и звонко, по-юношески, рассмеялся мне вслед.

На дворе уже стоял сентябрь, а потому вечером в парке было прохладно и сыро. Леди Совершенство, то бишь леди Динэс, грациозно присела рядышком с Эрином и первым делом попросила закурить.

– Дышишь свежим воздухом? – поинтересовалась она столь многозначительным тоном, что сразу отбила всякое желание врать и изворачиваться.

– Дышу, – согласился энчечекист. – А ты случайно гуляла мимо?

– Отнюдь. Специально ради нашей встречи пропустила очередное заседание клуба любителей орхидей.

Для педантичной супруги Леготара – поступок, равный небольшому подвигу, который Эрин оценил по достоинству.

– Ух ты! Я удостоился высокого визита. Жалеть будешь?

– И не подумаю, – фыркнула эльфийка. – Сам виноват.

– Ты откуда знаешь, кто и в чем провинился? – в сердцах бросил ап-Телемнар, очень сильно повеселив Динэс.

Она знала все, что известно Леготару, а Леготар… Пожалуй, от него ни у кого в управлении не осталось секретов. Нет, то было вовсе не банальное любопытство, а способ существования, и одновременно вросшая в плоть привычка – находиться в курсе всех событий.

– Не имеет никакого значения, что думаю по поводу случившегося я, или Тар, или Дзир. Главное, что понял ты. И не говори, будто ты не думал, не анализировал и сто раз не прокрутил в голове события каждого прожитого с Нолвэндэ дня.

– Думал, анализировал и понял, – признал Эрин. – Все мы задним умом крепки. И что с того? Что изменится?

Тут и понимать-то нечего, достаточно было увидеть отхваченную ножом косу. Узнав об обмане, Нол закономерно пришла в ярость. И сдержала свою страшную клятву. Вот кто скажет, какие такие страшные обстоятельства не позволили Эринрандиру разбудить свою любимую девушку утром 23 июня и рассказать о своих планах? Разве Нол легла бы на пороге с воплем «Только через мой труп»?

Тут не нужно быть семи пядей во лбу и иметь диплом специалиста по эльфийской психологии, чтобы понять, как в своем желании контролировать всё и вся вокруг ап-Телемнар зашел слишком далеко.

– Все меняется, – загадочно улыбнулась эльфийка. – Это непреложный закон природы – все подвержено изменчивости, ничто не вечно.

– Кроме безумных нолдорских клятв.

Динэс нарисовала дымящей сигареткой в воздухе некий загадочный вензель, потом взглянула на собеседника из-под длинных ресниц и с материнскими нотками в голосе мягко сказала:

– Шел бы домой, ты же двое суток не спал.

– Сама знаешь – не могу.

– Я знаю одно, мой милый Эрин, ты доводишь себя до ручки. Считаешь, если после очередной ночевки на лавке ты схлопочешь пулю в лоб, потому что от недосыпа притупилась реакция, кому-то станет легче? Ытхану? Мне? Дзиру? Нолвэндэ?

– Я просто не могу…

– Эрин, запомни, ты не тот мужчина, которого можно запросто забыть и одним только усилием воли вычеркнуть из жизни. – Голос Динэс звучал жестковато для увещевания. – Ты не тот, о ком не думают, кого не помнят, по кому не рыдают ночами. Нет! Дай ей осмыслить произошедшее и сделать выводы, извлечь уроки. Поверь, разлука пойдет вам только на пользу. – Эльфийка немного смущенно улыбнулась. – Я смогла протянуть без Леготара целых полгода. Но, заметь, я была старше и гораздо опытнее.

– Я готов дать ей все, что угодно, ждать, сколько потребуется, сделать все, о чем она только попросит…

Улыбка на устах леди стала прямо-таки издевательской.

– Так что же тебе мешает сделать первый шаг навстречу?

Что мешает, что мешает? Ясно же – уязвленная гордость, мужское самолюбие, обычное упрямство, а еще – стыд за свой обман и недоверие, и, разумеется, обжигающий страх услышать полные равнодушия слова: «Не звони мне больше никогда». А ведь, если бы случилось такое чудо, и вместо супруги Леготара сейчас рядом присела Нол, то где бы оказались гордость с самолюбием и упрямством в придачу? Правильно! У Моргота в заднице.

– В принципе, ничего, – пожал плечами эльф.

– Пр-р-р-равильно говоришь, – мурлыкнула Динэс, в надвигающихся сумерках ставшая похожей на мудрую кошачью королеву. – Иди домой, ап-Телемнар. Поужинай и спать ложись.

Что-то было в голосе прекрасной леди, ибо Эрин безропотно послушался. Он уже отошел на пару шагов и вдруг остановился:

– Ди, скажи, Леготар все-таки «Его Сия…» или «Его Све…»?

– Бери выше! Его Высо… – лукаво рассмеялась эльфийка и сразу же пресекла всяческие дальнейшие расспросы: – Спокойной ночи, Эринрандир!

По приходу домой Эрин недрогнувшей рукой отправил засохший букет в мусорное ведро, постелил себе на их с Нолвэндэ многострадально-двуспальном матрасе и заснул, положив под голову плюшевого Мурзика.

А утром (ибо вечером было уже поздно и неприлично) он позвонил Нол. Как только проснулся, так сразу и позвонил. Глубоко вдохнул, набрал номер её мобильного телефона и сказал самым будничным тоном:

– Привет. Это я.

И стал рассказывать о том, как поживают товарищи Шрак и Ытхан Нахырович, что нового отчудил Грэй Вольфович, чем заняты в свободное от опыления дриад время добры молодцы из ДОБРа. Не забыл он так же поведать про долгожданное событие в жизни бывшего знатного дриадолюба Вузеллина – Матроны вроде бы пришли к консенсусу и не за горами его свадьба с Сулемой. Похвалил Тави, а заодно пожаловался на полный кабинет пауков.

Ведь если есть хоть крошечная возможность сохранить ту дружбу и симпатию, которые у них остались, это нужно обязательно сделать. Нужно сберечь тоненькую ниточку взаимной привязанности. И к жареным драным балрогам все обиды и недоразумения! А там дальше – будь что будет.

Нажав «отбой», я еще примерно полчаса сидела, намертво вцепившись в телефон и пытаясь согнать в кучу разбегающиеся мысли. Процентов этак девяносто этих мыслей представляли собой множество вариаций одного-единственного, то ли отчаянного, то ли торжествующего вопля: «Он позвонил!» Оставшиеся десять процентов я пересказывать не стану, договорились? В конце концов, вдруг это прочтут дети? На самом-то деле я бы и все два, а то и три часа так просидела, бессовестно замечтавшись, если б на плоскую вершину скалы, где я обустроила себе лагерь, не вернулись грифоны.

Мурзик летал выгуливать увязавшуюся за нами Эри. Грифоночка еще едва только встала на крыло, однако упрямства ей было не занимать. Естественно, в запланированный мною лихой рейд по диким прибрежным лесам пришлось внести некоторые коррективы, соотнеся длину и сложность маршрута с возможностями полугодовалого котенка. Кроме того, крылатых котов следует кормить. Нетрудно подсчитать, сколько энергии затрачивает несущий всадника и груз грифон за один лишь час полета. Нормальному взрослому грифону средних размеров теленка хватает дня так на два. Ну, и где бы я взяла в лесу столько телят? Пришлось пролетом заскочить в охотничье хозяйство, благо, на дворе осень, и сезон уже открыт, заплатить взнос и оформить путевку по всем правилам. Зато с документами на руках можно было легально отпускать Мурзика и Эри резвиться на просторах запасника, где серый кот абсолютно самостоятельно решал для себя и для юной самочки проблему пропитания. Умница Мурзик добычу приносил в когтях не на саму стоянку, а метрах в пятистах в стороне, иначе от ароматов свежей убоины я бы давно задохнулась. Для грифонов здесь был настоящий курорт: поохотились, поели, поспали, снова поели, поиграли, снова поспали, поохотились… И так почти две недели. За это время чернокрылая грифоночка научилась самостоятельно ловить жирных осенних зайцев, которых тут было видимо-невидимо, и трогательно привязалась к Мурзику. Посмотришь, как здоровенный боевой зверь, нежно мурлыча, вылизывает ушко примостившейся у него под крылом изящной кошечке – и возрыдать захочется от умиления.

Итак, грифоны вернулись с прогулки. Промокший под нудным осенним дождем Мурзик недовольно рыкнул, расправил крылья и брезгливо отряхнулся. Холодный душ, коим наградил меня крылатый любимец, оказал отрезвляющее действие, остудив мою пылающую голову. Я вернулась к реальности, спрятала телефон и занялась костром. Мурзик разлегся под тентом, Эри привалилась к полосатому боку старшего товарища, а я, подумав, через некоторое время последовала ее примеру. Под крылом у боевого грифона дремать было гораздо теплее и мягче, чем в палатке, да и кошечка нежно мурлыкала над ухом…

Время еще есть. Пара дней до возвращения в Столицу, затем – обещанная мне аудиенция у Владычицы… Он позвонил. Нет, я не сорвусь прямо сейчас и не пришпорю Мурзика, взяв курс на Распадок! Нет, не сейчас. Но… тысяча драных балрогов! Эрин позвонил, и будь я проклята, если не сумела правильно расшифровать этот звонок!

Оставалось только убедиться, а вправду ли можно считать отныне мою клятву недействительной? Ведь кажется мне, что тех двоих, кого она касалась, больше нет. Как-то незаметно и быстро ушла, растворилась, растаяла та Нол, что в гневе под корень отхватила себе косу и рванула в Столицу, чтоб покарать двуличного лгуна и проклятого шовиниста. А этот звонок недвусмысленно намекает, что и тот Эрин, столь упорно демонстрировавший все замашки тирана, деспота и ревнивого параноика, страдающего «комплексом униженного плебея», тоже куда-то пропал. Позвонил мне и говорил со мной совсем другой Эрин.

Мне пока неведомо, какими они будут, эти изменившиеся двое, но одно было ясно точно – страшная и ужасная нолдорская клятва не имела к ним никакого отношения. Равно как и разыгранная на ночном побережье сценка из трагических древних преданий. А это значит…

А вот что это значит, я додумать не успела, потому что тут телефон зазвонил снова. И высветившееся на экране «Запрет номера» заставило меня мгновенно отбросить все лирические переживания, подскочить и вытянуться в струнку. Этого звонка я тоже ждала.

– Капитан леди Анарилотиони, – суховатый голос личного цербера Владычицы словно наждаком прошелся по моим нервам. – Ее Владычество изволит дать вам личную аудиенцию. Соблаговолите прибыть к третьему подъезду Главного Управления послезавтра, к восемнадцати часам. Я буду там, дабы лично сопроводить вас в резиденцию.

– Так точно, – пискнула я в трубку.

– Не опаздывайте, – бросил напоследок эсбэшник и отключился, не прощаясь.

Я вдохнула, выдохнула, сменила положение «смирно» на «вольно» и оглянулась на грифонов.

– Муррр-лы? – вопросительно мявкнула Эри, а Мурзик дернул ухом.

– Собираемся, кошки! Летим домой.

На следующий день приехал полковник ап-Нимгиль лорд Анарилотиони. Внезапным снегом на голову, как и полагается старому (в смысле, опытному) диверсанту. Резкий звонок в дверь вырвал Эрина из крепкого сна. Щекой на Мурзике да еще под шум ливня спалось просто замечательно.

«Паучий случай! Кого там принесло?» – подумал эльф, с трудом продирая глаза.

– Уже иду! – крикнул он и мысленно добавил: – «Если это сосед пришел стрелять сигарету – убью на месте».

Но на пороге, вместо коренастого сизоликого Барака, стоял высокий эльф в прозаически штатских джинсах и ветровке, на плече у него висела тяжелая дорожная сумка. Отца Нолвэндэ Эрин никогда в глаза не видел, но перепутать полковника ап-Нимгиля с кем-то еще было затруднительно. А ведь мыслечтица пошла в папеньку разве только цветом волос. И, тем не менее, они были очень похожи – открытым взглядом, горделивой посадкой головы и улыбкой, такой удивительной, чистой и светлой. К тому же, на ком еще, кроме Анарилотиони, предельно цивильные штаны и промокшая куртка будут выглядеть как парадный офицерский мундир, а?

Честь и хвала майору ап-Телемнару – он не растерялся. Лишь мрачно окинул взглядом гостя и пробурчал:

– А где ружьё?

Намекая на классический сюжет «Папаша жестоко мстит за поруганную честь дочери».

– Вот еще! – фыркнул Таурендил. – Придумаешь еще такое.

При этом из сумки раздалось веселое «дзинь-дзинь», которое могло принадлежать только немалому количеству емкостей, заполненных согревающей влагой. Полковник ап-Нимгиль тоже знал все классические сюжеты, и, по всей видимости, решил проявить оригинальность – не запытать и убить, а споить и поговорить.

– Большая честь, милорд, – совершенно серьезно сказал Эрин и протянул ладонь для крепкого рукопожатия. – Рад знакомству.

– А уж как я рад, милорд, – насмешливо ухмыльнулся в ответ отец Нолвэндэ. – Давай же возрадуемся вместе, тем более, что у тебя выходной день.

– Да? – изумился энчечекист. – Вроде бы еще вчера намечался как самый что ни на есть рабочий.

– Ытхан так сказал, – невозмутимо пожал плечами полковник. – Еще удивлялся, отчего это майор ап-Телемнар собирается идти на работу в свой законный выходной.

И хотя тон у лорда Анарилотиони был самый миролюбивый, но спорить с ним Эрин не решился бы даже в шутку.

Отец Нолвэндэ приехал без традиционного ружья, но явно не без желания испытать любовника дочери на прочность. Во всяком случае, выпивки он привез в достаточном для нешуточного испытания объеме.

Мужчины расположились на кухне, пустив под закуску все стратегические запасы пельменей и плавленых сырков, и стали обсуждать… нет, вовсе не любимую дочь и любимую женщину в одном лице, а подробности засекреченной операции «Браголлах». Куратору и командиру отряда было что высказать друг другу по вопросам подготовки, обеспечения и проведения операции, изменившей ход Второй Пиндостанской. Беседовали эмоционально, но шепотом, да и что греха таить – под «Черную крепость» по-настоящему поругаться практически невозможно.

Спрашивать о поводе для визита лорда Анарилотиони к Эрину было бы крайне глупо, хотя первопричина ясна и понятна, поэтому энчечекист терпеливо ждал, когда полковник поведает о своих целях. В конце концов, принятый Таурендилом на грудь градус сработал в нужную сторону.

– Строишь тут из себя невинность, а у меня дома из-за твоей скромной персоны не жизнь, прифронтовая полоса, знаешь ли, – заявил отец Нол, по-снайперски щуря глаз, будто смотрел на Эрина сквозь оптический прицел. – Наливай, расскажу.

И под водочку поведал о коварных планах своей супруги – целеустремленной заводчицы грифонов – относительно скрещения эльфийских пород. Хотя, по правде сказать, дальновидность и цинизм леди Аэриэн все же не потрясли Эрина настолько сильно, как на то рассчитывал папа Нол. Энчечекист прекрасно помнил о некоем недвусмысленном приказе отважной грифонолетчицы, которому он отважился последовать далеко не сразу. По итогу-то блистательная леди Анарилотиони-старшая не ошиблась, когда хитроумно и расчетливо сводила их с Нолвэндэ – и полюбили друг друга, и от синеглазой маленькой дочки Эрин не отказался бы.

К слову, персональная паранойя майора ап-Телемнара оказалась права – не зря Матроны Ушшос-Нах так рьяно и последовательно принимали участие в его жизни. Со всех сторон обложила леди Аэриэн, предусмотрела почти все, кроме самого очевидного – упрямого характера своей дочери.

– И, как назло, никакой войны нету, пришлось сбежать к фронтовому товарищу – Ытхану, заодно на тебя, на собрата по несчастью, поглядеть.

– По несчастью?

– Ну да! Любить женщину из семейства Анарилотиони – это, веришь, сродни стихийному бедствию, – вздохнул Таурендил. – Форс-мажор… М-да… Короче, наливай!

Пока Эрин недрогнувшей рукой служителя Закона разливал по стаканам водку, полковник подозрительно внимательно рассматривал своего собеседника. Словно прикидывая – продолжать разговор или нет. Затем они выпили, и отца Нол прорвало окончательно:

– Бери ручку и тетрадку, парень.

– Зачем? – удивился Эринрандир.

– Бери, бери, – настаивал тот до тех пор, пока ап-Телемнар не расположился напротив со всем необходимым для письма. – Ага! Хорошо! Теперь пиши заглавие – Инструкция по технике безопасности при пользовании женщин из семьи Анарилотиони. Точка. Пункт первый: «Никогда не принимай решения за неё, даже если она ошибается. Ибо упряма и свободолюбива». Ты успеваешь?

– Угу.

Эрин сосредоточено внимал более опытному товарищу, прошедшему закалку многолетним и многодетным браком с леди Анарилотиони-старшей. Внимал и подробно записывал.

– Пункт второй – «Не учи её жить». Сама потом придет за советом и помощью. Пункт третий – «Не будь ослом. Не ревнуй». Она и так твоя, если любит.

Мудр был полковник ап-Нимгиль, мудр и проницателен неимоверно. Эрин им искренне восхищался.

– … пункт номер девять – «В доме должен быть тир и достаточно боеприпасов, чтобы она могла выпустить пар». Записал?

– Да.

– В таком случае, обрати внимание на следующий пункт: «Никаких разговоров о детях». Тогда они заводятся сами и с большим желанием. Никуда она от зова природы не денется, но ты при этом не будешь виноват ни в утренней тошноте, ни в болезненных схватках. И, кстати… к нему примыкает одиннадцатый пункт – «Она никогда не оставит работу».

– Я же не настаивал…

– Эрин, ты не понял, дружище. – Полковник улыбнулся так ласково, что у энчечекиста заныло под ложечкой. – Моя… хм… наша Нолвэндэ – мыслечтица, и у неё произошел каскад. Не без твоего участия, смею заметить. Если ты не хочешь, чтобы в один прекрасный день скромная тихая домохозяйка Нол выжгла тебе мозги и умерла от отдачи, она должна работать. Поэтому никаких перманентных декретов и прочих социальных благ.

– Что такое «каскад»? – деловито спросил ап-Телемнар.

Таурендил доходчиво объяснил суть явления, но предупредил, что эта информация секретная, не подлежащая распространению.

– Забавно, но этот момент и не предусмотрела моя дражайшая супруга, когда пристраивала Нол к тебе под бочок… Впрочем, про «каскад» она знать не может, – ухмыльнулся лорд Анарилотиони. – Аэриэн по своим каналам заказала на вас обоих маго-генетическую карту, сопоставила показатели и справедливо пришла к выводу, что у вас получатся замечательные детишки, не только симпатичные, но и талантливые. Карьеры высококлассной мыслечтицы для Нолвэндэ в планах моей дорогой женушки не значилось.

– Прямо как заводчица…

– Бери выше – селекционерка. Кстати, Нолвэндэ так ей и сказала. Аэриэн любит экспериментировать с породами, это – да, но тут она погорячилась.

– Что же теперь делать?

– Ничего, – философски молвил Таурендил. – Ждать и верить в силу ваших чувств. Звучит, конечно, банальней не придумаешь, но так оно и есть. Хотя я не стал бы давать гарантию, что Нолвэндэ в ближайшем будущем сменит гнев на милость. Со своей же стороны я могу лишь пообещать не вмешиваться, и постараюсь нейтрализовать Аэриэн, чтобы она своим бурным энтузиазмом не отбила у Нол охоту вообще когда-либо выходить замуж. О, кстати! Записывай еще один пункт – «При малейшей напряженности хватай её в охапку, надевай рюкзак потяжелее и – в лес». Можно – в горы. Физические нагрузки, свежий воздух и… – эльф многозначительно воздел указательный палец, – регулярный секс очень хорошо влияют на общее состояние духа.

Судя по количеству детей, полковник знал, о чем говорил.

И сколько бы не привез с собой выпивки товарищ ап-Нимгиль, а за добавкой все равно пришлось бегать. Два раза. А может и три.

Возвращение в Столицу чуть было не обернулось очередными неприятностями или, точнее сказать, проблемами. Грифонов следовало вернуть в поместье, но там была мать, а ругаться с Аэриэн снова я не хотела. Мы и так уже многое сказали друг другу – и скажем еще больше, если увидимся, тем более что папа снова нас покинул, сорвавшись в очередную командировку, так что разнимать сцепившихся дам Анарилотиони будет некому. Оценив перспективы, я еще часа за три до приземления наудачу позвонила Арку на Адмиральскую. И мне неожиданно повезло. Аркуэнон дома не сидел, используя свой отпуск с максимальной пользой (по девкам пошел, не иначе!), зато на квартире оказался один из близнецов. Таурохтар (или Торонмир? Я их по голосам так и не научилась различать!) весело меня приветствовал, продемонстрировал осведомленность в вопросе моих новых отношений с матушкой и поспешил успокоить. Разумеется, братьям будет совершенно нетрудно перехватить меня еще на подлете, если я приземлюсь где-нибудь неподалеку от поместья. Один заберет грифонов и вернет их в имение, а другой – отвезет меня в город, на квартиру. Так что пиши координаты, дорогая сестрица, и постарайся успеть до подхода грозового фронта.

Записывать координаты я не стала, просто передав мыслеобраз места встречи Мурзику, а под фронт мы бы все равно не попали, потому как летели практически над верхушками деревьев. Максимум – под ливень.

Так все и получилось: пунктуальные близнецы подъехали на место одновременно со мной, Таурохтар пересел на Мурзика, торопясь в поместье до начала дождя, а Торонмир загрузил меня вместе с сумками в наш «Нуэно-Патриот» и отвез на Адмиральскую. И с должной деликатностью и словом не обмолвился о наших с мамой разборках.

Парадную форму я пошила на заказ еще перед вручением ордена, так что изо всех приготовлений к высочайшей аудиенции мне оставалось только голову вымыть, ногти подпилить и выспаться, как следует. Что я и проделала, бессердечно лишив братьев почти суток здорового отдыха. В том смысле, что семейная близость – дело, конечно, хорошее, но все-таки при сестре девиц на квартиру не приведешь. Семейство Анарилотиони-младших в сборе – это, конечно, та еще казарма, но не до такой же степени.

На следующий день я уже была бодра, подтянута и собрана. Торонмир (или Таурохтар?) оказался столь предупредителен, что сам вызвался отвезти любимую сестричку на переулок Литейщиков, 14, к третьему подъезду Главного Управления, да еще и подождать там предложил, пока меня изволят выпустить обратно. Естественно, я согласилась. Подозреваю, причины такой любезности были весьма банальны и отчасти неприличны: братцы просто не хотели, чтобы я вдруг застала их врасплох. Но все равно приятно. Заботятся!

Так что в восемнадцать ровно я вылезла из салона «нуэно» на брусчатку мостовой переулка Литейщиков. Была я полностью укомплектована для встречи с Ее Владычеством – парадный мундир, орден и, само собой, церемониальный меч на перевязи. И, естественно, никаких «Куталионов». Напротив подъезда уже стоял черный «Андуин» с затемненными стеклами, а возле него – невзрачный тип в подчеркнуто цивильном сером костюме – шеф личной службы безопасности Ее Владычества собственной персоной. Честно говоря, до последнего не верила, что их благородие цербер действительно явится лично меня сопровождать. Однако же явился. Привычно-хмурая физиономия эсбэшника помрачнела еще больше: меня заметили. Балрог! Можно подумать, это я ему тогда глаз подбила, а не он мне!

– Капитан леди Анарилотиони, – кисло приветствовал меня эсбэшник. – Вовремя. Прошу.

И распахнул дверцу. Я покорно залезла на заднее сиденье, а справа и слева от меня немедленно расположились двое ребят в штатском, внешне практически неотличимые от своего шефа. Может, тоже близнецы? Тройняшки, например. Разве что лица у них были такие, что господин сторожевой пес казался по сравнению с ними весельчаком и своим парнем.

Владычица приняла меня в небольшой полукруглой комнате с тремя огромными арочными окнами в осенний парк. В одно из них, полуоткрытое, залетали порывы влажного морского ветра, теребя занавески. Госпожа всея Серединной Империи сидела в кресле у стола и задумчиво созерцала огненные кленовые листья в широкой хрустальной вазе. В комнате витал терпкий осенний запах: пахло дымом, туманом и палой листвой. В этот коктейль запахов вкрадчиво вплетался тонкий аромат поминального возжигания. Владычица никогда не выставляла напоказ свою скорбь по супругу, но и не делала из нее секрета. Все в этом кабинете – и модель крейсера на каминной полке, и белое траурное одеяние госпожи, и покрывало на ее волосах, ненавязчиво напоминало, что Ее Владычество ничего не забыла и никогда не забудет. Те, кто взорвал «Вастак», еще ответят за это. Госпожа Серединной Империи славилась долгой памятью и спокойным упорством в достижении цели.

– Капитан леди Анарилотиони-младшая, – приветствовала меня Владычица. – Рада видеть вас снова.

– Моя леди, – делать реверанс в форменной юбке как-то нелепо, равно как и кланяться, поэтому я ограничилась резким кивком и застыла – каблуки щелкнули, руки по швам.

– Вольно, леди Нолвэндэ, – она улыбнулась. – Вы все-таки не на плацу. Можете присесть. Вас, как я понимаю, можно поздравить с успешным окончанием дополнительного курса. Я просматривала ваше личное дело и ознакомилась с докладом моего хранителя, – легкая улыбка и кивок в сторону эсбэшника. – Лорд Исилнар, надеюсь, ваши сотрудники были достаточно тщательны в сборе информации?

– Достаточно, моя леди.

– Прекрасно. Итак, леди Нолвэндэ Анарилотиони, что же мне теперь с вами делать? Вы догадываетесь, наверное, что, не имей ваши недавние подвиги столь блестящего результата, одним только взысканием вы бы не отделались. Хвалить вас уже хвалили, впрочем, ругать нашу юную героиню и спасительницу Наследницы я тоже не буду. Хотя полковник ап-Рамарион предлагал строго наказать вас за самоуправство, верно, лорд Исилнар?

– Так точно, моя леди. Поведение капитана Анарилотиони отличалось недопустимой беспечностью. Я бы даже сказал, дерзостью, неприемлемой для офицера Империи. В то же время… – тут цербер на мгновение запнулся, словно делая над собой невероятное усилие, – в известных вам обстоятельствах капитан Анарилотиони проявила инициативу и смелость, можно сказать, ммм… даже определенного рода отвагу. Учитывая деликатный и запутанный характер дела, – эсбэшник коротко глянул в сторону окна в парк, где как раз прогуливалась Наследница, – полагаю, что опрометчивые и непрофессиональные действия леди Анарилотиони можно оправдать. Недостаток опыта, моя госпожа. Вполне возможно, что со временем это можно будет исправить.

– Отлично. – Владычица кивнула. – Вы понимаете, к чему весь этот разговор, леди Нолвэндэ?

– К гарнизону на хинтайской границе, моя госпожа? – не успев придумать ничего умнее, ляпнула я и отчаянно покраснела, сообразив, что и кому сморозила.

– Что? – Ее Владычество удивленно моргнула, затем улыбнулась и покачала головой. – Нет, леди Нолвэндэ, подобное назначение для вас было бы слишком… искушающим. Нам пока не нужен еще один пограничный конфликт с Хинтаем, а при вашем энтузиазме и служебном рвении, боюсь, он станет весьма вероятным. Особенно если вы заскучаете в маленьком таежном гарнизоне. Тем не менее, ход ваших мыслей в основном правильный. Наградой за хорошо сделанную работу должна быть новая работа, достаточно интересная для столь целеустремленной девушки. Я имела беседу с вашим отцом намедни. Мы с ним долго спорили, но в итоге все же согласились, что переводить вас под начало полковника ап-Нимгиля было бы преждевременно.

– Эру Великий! Контрразведка? – от изумления я забылась окончательно. – О, простите, моя госпожа!

– Возможно, в перспективе, – эсбэшник поморщился. – В долгосрочной перспективе. Но не сейчас. Для работы в контрразведке у барышни явно не хватит опыта. Пока.

– Ну, с двумя полковниками спорить я тем более не стану, – Ее Владычество улыбнулась мне снова. – Хотя мне так нравилась эта моя идея.

Милосердные Валар! До меня дошло. Это была ее идея! Сама Владычица предлагала перевести меня… о-о-о!

– Но у меня есть для вас еще две вакансии на выбор, леди Нолвэндэ, – весело продолжила она, и я навострила уши. – Итак, первое. Наследнице требуется надежная и преданная личная служба безопасности, независимая от прочих ведомств. Задача только одна – безопасность Принцессы. Я могу предложить вам место в этой структуре. Что скажете, леди Нолвэндэ?

– Это приказ, моя госпожа?

– Нет. Всего лишь предложение.

– В таком случае – нет, моя Владычица. Я не чувствую себя настолько уверенной в собственных силах и способностях, дабы брать на себя ответственность за безопасность Ее Высочества Принцессы. Я недостаточно компетентна в подобных вопросах, кроме того, моя физическая подготовка оставляет желать лучшего. Я – мыслечтица, Ваше Владычество, а не боец спецназа. К сожалению.

– Скромничает, – хмыкнул ап-Рамарион. – Впрочем, моя леди, как я и предсказывал, помните?

– Да, – Владычица прищурилась и чуть склонила голову набок. – Я помню. Ну что ж, подобный ответ мы и предполагали услышать. В таком случае, вакансия номер два. – Голос ее стал громче, как-то резче и отчетливей; больше никаких намеков на веселье не звучало в нем. – Последние события показали, насколько распылены сейчас силы тех, кто призван бороться с угрозой, исходящей от нежити и нечисти, некромантов и вампиров. Стало отчетливо видно, что нельзя ставить поимку мелких правонарушителей в один ряд с ликвидацией вампиров. Недопустимо, чтоб те, кто должен защищать Империю от нежити, разменивались на ерунду, обивали пороги дюжины инстанций и страдали от бюрократизма и непрофессионализма отдельных работников прокуратуры и судей. Сегодня я подписала указ о создании отдельного спецподразделения НЧЧК, в задачу которого будет входить только поиск и ликвидация особо опасных существ, как то: вампиров, некромантов, нежити. Тех, кто не может и не должен подлежать суду. У нежити не должно быть адвокатов! По улицам наших городов не должны бегать голодные вампиры. Подразделение будет сформировано только из безусловно преданных, я бы даже сказала – фанатично преданных своему делу сотрудников. У некоторых из них могут быть проблемы… с соблюдением субординации и отдельных инструкций, но это как раз неважно. Глубокая преданность Империи, верность долгу, инициатива и отвага. Но, в связи с определенными перестановками в рядах СИБ в последнее время, я испытываю некоторый дефицит кадров. Свою преданность вы, леди Нолвэндэ, доказали на деле, а опыт придет. Итак, что скажете? Талантливые мыслечтецы-«каскадники» жизненно необходимы в подобном отделе. Через не слишком большой промежуток времени вы сможете справляться с «вампирской амнезией». Не удивляйтесь, просто поверьте – сможете. Кроме того, пригодятся и иные способности ментального мага, те самые, негласные, о которых вы уже знаете. Итак? Учтите, что это нужно не только Империи. Эта служба, леди Анарилотиони, нужна прежде всего вам.

– О да, моя госпожа! – Согласие вырвалось прежде, чем я успела подумать и взвесить все «за» и «против». Это была мечта: отдельное, независимое от прочих подразделение, где количество начальства на душу личного состава максимально снижено, где не будет многочасовой возни с зачастую идиотскими бумажками, где время не тратится на дурацкие собрания и изготовление стенгазет, а есть только работа. Опасная, важная и четкая работа. Как я могла не согласиться?

– Прекрасно. – Государыня удовлетворенно кивнула. – Я рада, что сумела угадать с этим предложением. Приятно видеть такой энтузиазм. Мне докладывали, что вы предпочитаете… ммм… активные боевые действия кабинетной работе, да, леди Нолвэндэ? Ну что ж, полагаю, что, работая в Третьем отделе – именно так мы решили его назвать – вы сможете вволю пострелять. Ну, а теперь… Леди Анарилотиони, мне требуется ваш совет. В один из спецотрядов Третьего отдела, которые еще только формируются, нужен опытный командир. Может быть, вы подскажете нам подходящую кандидатуру? Я уверена, что мнение моего личного вассала, – она улыбнулась, заметив мое изумление, – стоит того, чтоб к нему прислушаться. Ну? У вас есть кто-нибудь на примете?

«Это твой шанс, Нол. Не упусти его, отдери тебя балрог!» Владычица в очередной раз ненавязчиво демонстрировала сверхъестественную проницательность и безграничную мудрость. И разговор этот она начала явно неспроста, но при том ни словом ни намекнула о том, что в курсе неуставных отношений между бывшими напарниками по Распадку.

– Моя Владычица, в том случае, если вам требуется безгранично преданный Империи и вам лично офицер, не знающий страха и готовый в любой момент отдать жизнь ради безопасности Империи и всех ее подданных, то я не знаю никого, кто подошел бы на эту роль лучше, нежели ваш верный вассал и рыцарь, майор ап-Телемнар. Его несомненно выдающиеся способности, его беззаветная верность долгу и присяге и многие другие качества делают майора ап-Телемнара практически идеальной кандидатурой на подобную должность. Я готова поручиться своим словом и даже жизнью, поклясться именем Единого и всеми Валар, что…

– Клясться излишне, – невежливо перебил меня эсбэшник. – Ап-Телемнар, значит… Единый! Вот уж какого подчиненного я не пожелал бы и злейшему врагу! Но удачлив, этого не отнимешь.

– О, я совсем запамятовала! – усмехнулась Владычица. – Пользуясь случаем, надо представить вам, леди Анарилотиони, будущего руководителя нашего Третьего отдела. Можно сказать, ваш непосредственный начальник. Кстати, именно полковник ап-Рамарион предложил мне вашу кандидатуру. Полагаю, вы сработаетесь.

Я покосилась на упомянутого полковника с плохо скрытым ужасом, тот ответил мрачным взглядом, от которого на пару километров окрест наверняка молоко прокисло. А может, и не только молоко.

– Благодарю за совет, леди Нолвэндэ. Я учту вашу рекомендацию при решении этого вопроса. А теперь… Думаю, вам потребуется несколько дней для решения личных вопросов, не так ли?

Я молча кивнула. Слов не хватало, дыхания – тоже, но, кажется, никакие слова от меня больше и не требовались.

– У вас есть неделя. Кроме того, вам наверняка не помешает служебная квартира в Столице или ее ближайшем пригороде. Полковник введет вас в курс дела. От себя добавлю, что вам надлежит явиться в распоряжение полковника ап-Рамариона не позднее вечера следующего четверга, либо уведомить его о причинах задержки. Тогда же мы найдем время, дабы вы могли принести мне личную вассальную клятву. Желаю удачи.

И Владычица поднялась из кресла, давая понять, что аудиенция закончена.

– Благодарю вас, Ваше Владычество.

– Не за что, леди. Можете теперь нас оставить. Нет, не прощайтесь. Уверена, что вскоре мы с вами снова увидимся.

Я ответила на прощальную улыбку Владычицы и хмыканье нового начальства четким кивком, развернулась через левое плечо и вышла вон. Сразу же за дверью меня уже поджидал один из «двойников»-эсбэшников.

– Мне приказано сопровождать вас, леди. Куда вас доставить?

– Обратно к Управлению, будьте любезны.

– Как угодно. Следуйте за мной.

И я послушно последовала, лишь теперь начиная осознавать, как круто в самое ближайшее время изменится моя жизнь… а, может быть, и не только моя.

Неделя. У меня есть целая неделя. Семь дней – это 168 часов или 10080 минут. Сколько можно успеть за 10080 минут? Особенно если не терять времени даром? Хватит сомневаться и колебаться, взвешивая варианты. Решать – и решаться надо именно сейчас и очень быстро. Потому что на дорогу от Островного Дворца до Управления я уже потратила целых 20 минут из отпущенного срока, почти физически чувствуя, как они утекают. Правда, за это время мелькнувшая безумная мысль практически оформилась в не менее безумную идею, которая…

– Нол, – прервал мои размышления брат. Оказывается, я так увлеклась, что не заметила, как пересела из «Андуина» в «Нуэно».

– А? – заполошно подхватилась я. – Что?

– Мы тут с ребятами посоветовались, – ухмыльнулся Торонмир (или Таурохтар?) – и решили, что, наверное, еще не поздно успеть поздравить тебя с новым званием. Так что поздравляю сразу и за всех нас. А это – наш общий подарок.

– Не поняла. – Я нахмурилась, действительно не совсем понимая, на что это он показывает.

– Машина. – Ухмылка брата стала шире. – Наш «Нуэно» теперь твой. Личный. А то как-то в твоем чине уже несолидно пользоваться общественным транспортом, а на такси – накладно выйдет. Так что – владей!

– Братцы мои, – через некоторое время задумчиво изрекла я в пространство, – мне кажется, или в нашей семье я – не единственный мыслечтец? Уж слишком это… своевременный подарок.

– Н-ну-у, сестренка, – он хмыкнул, – ты же должна понимать, что в нашем деле раскрывать свои источники просто недопустимо. Так что смирись. Просто мы все очень умные. И, представь себе, еще и догадливые.

… Спустя час и пятнадцать минут, расцеловав на прощанье братьев, бросив в багажник «Нуэно» сумку с наспех собранными вещами и даже не успев сменить форму, я уже выезжала с окружной на трассу.

– Ну, козлик, – ласково погладив руль, сказала я вслух, – покажи, на что способен.

У меня оставалось еще 9985 минут. И 1100 километров до города Распадок.

Ну что ж… пристегните ремни, отсчет пошел!

Триста шестьдесят восьмая минута, полет нормальный… Да будут благословенны дороги Империи и те, кто их строил! Если идти по трассе со средней скоростью где-то под двести (а состояние дороги это позволяет, да и «Нуэно» – зверь-машина!) то весь путь до Распадка занимает каких-то шесть часов. Если по прямой и без остановок. Ну, плюс-минус час. Именно поэтому я не стала ехать поездом. «Гном-Экспресс» пришлось бы ждать до вечера, да еще не факт, что были бы билеты. Сентябрь – сезон отпусков, когда подданные Ее Владычества стройными колоннами тянутся к теплым южным морям. Аккурат через станцию Распадок. Боюсь, тут даже грозное удостоверение не помогло бы добыть билет, ведь надобно учесть, что зловещая красная книжечка с золотыми буквами есть не только у меня. А командировки в славный областной центр мне никто не выписывал. Так что машиной должно было выйти быстрее. Так, собственно, и вышло. Не за шесть часов, конечно, а за восемь с половиной, но до Распадка я добралась. Правда, подъезжала я к цели моего сумасшедшего рейда по просторам Империи в состоянии несколько странном. То ли энергетиков перепила, то ли кофе на последней из заправок, где я останавливалась, оказался слишком крепким. Нет, спать не хотелось совершенно, к тому же адреналин в крови так и бурлил. Боевое было настроение, в общем, иначе и не скажешь.

На самом деле, главное – это чтобы он оказался дома. Рвануть к возлюбленному через полстраны и не обнаружить его на месте – это было бы не слишком приятно. Впрочем, теперь я не постесняюсь и в управление вломиться, чтоб только его увидеть. Хватит играть в конспирацию. Благо, нынче у меня практически есть Высочайшее Одобрение…

Но все-таки лучше бы ему быть дома, ибо невидимые часы где-то на периферии сознания равнодушно тикают, отщелкивая бесценные мгновения, а мне еще много, так много нужно сказать… и сделать.

Что я скажу, кстати? «Привет, я за тобой?» Дескать, собирайся, любимый, я увожу тебя в Столицу. Равняйсь, смирно, шагом марш… Угу, представляю себе, как это будет выглядеть… Нет, не годится. Но сказать что-то придется, иначе… Балрог, а ведь Эрин вполне может решить, что я заехала за вещами. Махнула за тысячу с лишним километров, чтоб Мурзика забрать…

Я так и не смогла придумать никакого внятного предлога для своего столь внезапного визита, пока ехала через город к Ново-Форменовке. На въезде в район поставили будку с охранниками и шлагбаум – ага, это история с либрусеком так подействовала, наверное. Впрочем, удостоверение сработало, как и прежде. Меня без возражений пропустили, а дальше… Арсенальная, 12, оказалась неожиданно близко. Понятно же, что подыскивать объяснения было уже некогда, но все-таки, поставив машину напротив дома 12, я вышла и минуты три стояла, облокотившись о капот. Курила и смотрела на окна. Свет горел не только в моей бывшей квартире, но и у Эрина. Он был дома; я отлично видела его силуэт в окне кухни. Он был дома и – один. Хорошо! Я отправила окурок в урну, глубоко вздохнула и вошла в подъезд. Спокойно, можно даже сказать – неторопливо. Сумка со спешно побросанными в нее продуктами (то, что нашлось в холодильнике квартиры на Адмиральской, а нашлось там немало) слегка оттягивала плечо. Я легонько коснулась двери и, обнаружив, что она не заперта, зашла и бесшумно притворила ее за собой. В открытую кухонную дверь был виден край стола, обнаженная спина Эрина с торчащими лопатками и лохматый затылок. Эру, он что, опять перестал регулярно питаться?!.. Ну, так и есть! Сидит на кухне, весь такой грустный и покинутый, и меланхолично созерцает тарелку и одинокий пельмень. От этого душераздирающего зрелища я почувствовала, как к горлу подкатывает комок, а в глазах подозрительно щиплет. Нет, так дело не пойдет!..

– Привет, – немного переборщив с веселостью в голосе, сказала я. – Ты чего двери не запираешь?

Спина дрогнула. Словно не расслышав, он вскинул голову и встретился взглядом с моим отражением в стекле. Так мы и застыли оба, словно завороженные, словно призраки, заключенные в темное зеркало окна. А невидимые часы продолжали тикать, пока этот звук не стал оглушительным, не заполнил собой все… Пока я не стряхнула с плеча сумку и не подошла, пока не положила руки ему на плечи, пока он не откинул голову, упираясь затылком куда-то мне в диафрагму. Только тогда призрачные стрелки щелкнули в последний раз – и остановились.

– Ты… за вещами? – спросил Эрин, запрокинув голову еще сильнее, так, чтоб встретиться со мной глазами.

Я помотала головой.

– Не совсем…. В смысле – не только.

– А… – начал было он, но я перебила.

– Слушай, у тебя горячая вода есть? А то я часов девять за рулем, – и глупо улыбнулась.

– Ага, – между прочим, у Эрина улыбка была немногим умнее.

– Слушай, а ты что, совсем перестал есть? – какой-то странный разговор у нас получался – и вопросы дурацкие, и ответы невпопад. Впрочем, на самом деле неважно было, что говорить, важно было другое… – Давай я быстренько в душ, а ты пока сумку мою распотроши, ага? Я сама не помню, что я там выгребла из холодильника… но, кажется, была бутылка вина. И оливки, точно. Ага?

– Угу, – и закивал головой.

Я ответила еще одной безумной улыбкой и удрала в ванную.

Ну, конечно же, горячей воды там не оказалось. Зато было много холодной, что в принципе, в данный момент было даже полезней. И халатик мой висел на крючке, словно Эрин меня ждал… Балрог. А ведь он действительно ждал. Каждый день и каждый час. Я поняла это и замерла, словно оглушенная этим внезапным осознанием. Тысяча проклятых балрогов! И что же теперь делать? Проклятье, что я буду делать, если он – не согласится?.. Нет, нет, сегодня, сейчас я не стану ничего говорить… или стану?

Но возможности обрисовать перспективы грядущей карьеры майора ап-Телемнара в рядах столичного Третьего отдела НЧЧК мне в это вечер не представилось. Возможно, потому, что когда я полезла за бокалами, то обнаружила на холодильнике толстую тетрадку на пружине с весьма любопытным заголовком.

– Опаньки! – Я пресекла попытку отобрать у меня тетрадь и, отпихнув Эрина локтем, открыла ее. – Это у нас что такое? Конспект? И кто же вел тут курс лекций по технике безопасности?

– Нол…

– Нет, погоди! – Я отодвинулась от него вместе с табуреткой. – Мне же интересно! Ты смотри, какая развернутая теоретическая база!

– Нол, отдай!

– Спокойно, курсант! – Я нахмурилась. – Сейчас будем проверять ваши знания. Ну-ка, ну-ка… пункт номер восемь?

– Вообще-то, теорию я усвоил удовлетворительно. – Эрин хмыкнул. – Вот с практикой хуже.

– Надо чаще тренироваться, – назидательно заметила я и помахала конспектом. – Ну что, перейдем к практическим занятиям?

Эрин не осмелился поверить в реальность происходящего, когда услышал, как под окнами тормозит автомобиль, его не убедило появление Нолвэндэ, и знакомое ощущение её гладкой кожи под пальцами вкупе со вкусом губ не стало весомым доказательством того, что все это не сон и не галлюцинация, а на самом деле. И только потом, когда борец с нежитью и мажеством зарылся лицом в стриженую макушку Нол, его настигло чувство абсолютной уверенности – они снова вместе.

– Нол, ты не пожалеешь, правда, – заявил он. Ну, когда смог хоть что-то сказать связно и осознанно. – У нас теперь есть все, что нужно для счастья.

– Уверен? – мурлыкнула девушка.

– Полностью и целиком. У меня есть ты, у тебя – я. Какая-никакая, а крыша над головой тоже имеется, а еще двуспальный матрас, твой ноутбук да мой «Куталион»… Нол, согласись, мы – богачи!

– Ты забыл самое главное! – притворно возмутилась мыслечтица, ткнув любимого острым пальчиком под ребро.

– Что? Огнетушитель? Купим.

– Да нет же! Ты про Мурзика забыл!

– О да! Мурзик! Это же самое главное!