Глава 24
Представление
— Далеко еще? — капризно осведомился Весь.
Маша просто диву давалась, как живо проснулись в нем прежние аристократические замашки! С другой стороны, может, они и не пропадали никуда? Воспитание так просто не вытравить…
Но как он скверно обращается с этими… как их… эльфами! Насколько Маша поняла, они считались низшей расой в своем обществе, так когда-то было и в ее мире, когда людей разделяли на первый и второй сорт исключительно по цвету кожи и угнетали тех, кто родился темненьким. А ведь среди них было много выдающихся личностей! (Взять хотя бы первую женщину-китобоя: Маша живо припомнила иллюстрацию в учебнике истории — высоченная, мускулистая, черная как деготь женщина легко держит над головой на вытянутых руках большую акулу.) И тут, выходит, точно так же. Люди разделяются на господ и слуг, и эльфы вот тоже, причем людей считают хуже себя. Что же это за мир такой странный?
Задумавшись, Маша прослушала ответ кого-то из эльфов, но тут же очнулась.
— Высокородный эльф, мы почти прибыли, — подтвердил Шуапсет. — Мы должны предупредить повелителя и остальных, чтобы вам приготовили достойную встречу. Прошу, дожидайтесь нас здесь!
— Не беспокойся, друг мой, мы никуда отсюда не денемся, — улыбнулся в ответ Весь, и трое эльфов пропали в темноте.
Маша попыталась было разглядеть что-нибудь впереди, но тут ей под ребро снова воткнулся острый локоть Веся.
— Слушай меня, — прошептал он. Маша знала уже: он умел говорить так, что слышал его только собеседник, а в двух шагах уже ничего было не разобрать. — Ты молчи на всякий случай, вдруг вернутся. В ответ моргай или мотай головой, только не как Зорька, когда слепней отгоняет! Ясно?
Маша моргнула.
— Хорошо. Поняла, куда мы угодили?
Маша снова моргнула. Что тут непонятного? Шуапсет все рассказал.
— Людей тут, мягко говоря, недолюбливают, — добавил Весь. — Слышала, человеколюбие — это извращение! Если кто-то узнает, что я не эльф, нам обоим головы не сносить. Это ясно?
Маша кивнула. Очень хотелось высказаться, но она знала, что так же тихо шептать не сумеет и эльфы ее услышат.
— Так что даже не вздумай меня выдать, хуже будет, — сказал мужчина. — Лучше помалкивай, говорить буду я, а ты знай кивай. История у нас та же: попали сюда из разных миров, а с собой я тебя прихватил потому, что в пути нужна была служанка, а к тому же я тоже… человеколюбив! — Он ухмыльнулся. — Думаю, повелитель будет снисходителен к этой моей маленькой слабости.
Маша гневно засопела. Значит, что, изображать любовницу Веся?! Вот еще новость какая! Она не Эйлиса какая-нибудь, она общевистка, и…
— И забудь ты, ради всех богов, на время о своей важной миссии, — словно услышал ее мысли Весь. — Если ты полезешь к темным эльфам с разговорами о том, что все эльфы братья, все равны и так далее, я не берусь предсказывать, что они с тобой сделают. Усвой — это не люди. У них мозги иначе повернуты. А захочешь, я тебе потом расскажу, как они в моем мире развлекались давным-давно.
Маша, сделав над собой изрядное усилие, кивнула.
— Вот так, — усмехнулся Весь, мотнул головой, чтобы локоны рассыпались по плечам.
Девушку окутал густой, но приятный аромат — лесные цветы, вроде бы малина, разогретая солнцем смола.
— Откуда запах? — спросила она, не удержавшись. Это ее давно интересовало. — У тебя всякий раз разные, где ты духи прячешь?
— Ты что, решила, я с собой сундук банок с притираниями вожу? — искренне рассмеялся Весь.
Маша пожала плечами: помнила ведь, что, когда они встретились, с собой у Веся ничего не было, а вряд ли он мог что-то этакое купить по дороге. Она знала, какие духи у местных красавиц — не продышишься потом! У Веся совсем другие…
— Всего лишь немного магии, — сказал он и добавил все тем же едва различимым шепотом: — Вообще-то это наследственное. Одна из моих прапрапрабабушек была жрицей Шейсет. Случаются такие браки в жреческих семьях. А уж жрица богини Жизни может делать со своим телом такое, что обычному человеку и не снилось. Потомкам это тоже досталось, немного тренировки — и…
— И ты пахнешь, как цветочная клумба, — закончила Маша и задрала нос.
Магия, значит! Все у них тут магия да магия, нет бы честная туалетная вода с запахом ландышей… Маше она очень нравилась, но в Верхнешвейске ее днем с огнем было не сыскать.
Наверно, она что-то произнесла вслух, потому что от Веся вдруг повеяло чистым и свежим ароматом ландышей, так они пахнут в весеннем лесу, где еще не везде стаял снег.
— Правда, не всегда получается это контролировать, — добавил вдруг Весь, а Маша вспомнила запах полыни, острый и горький.
— Высокородный эльф! — Шуапсет подобрался неслышно, во всяком случае для Маши — Весь даже не вздрогнул. — Вас ждут! Позвольте сопроводить вас во дворец повелителя.
— Пожалуй, — милостиво согласился Весь, спрыгивая с телеги. — Веди. Да девицу мою не забудьте, и телегу попрошу на дрова не пускать. Она мне дорога как память о долгом пути и преодоленных трудностях. Поставлю у себя на клумбе, пусть стоит…
Шуапсет только вздохнул, но решил, видимо, что на фоне человеколюбия эта странность таковой уже не выглядит. Вежливо отряхнул со штанов Веся солому, повел куда-то в темноту. Маша шла следом, ориентируясь по белому пятну, — волосам эльфа, — и вела Зорьку.
Вскоре заросли, среди которых петляла искусно укрытая дорога, расступились, и перед путниками открылся пологий спуск в небольшую долину. Света луны вполне хватало, чтобы рассмотреть аккуратные дома, утопающие в зелени, в отдалении, кажется, сады, небольшие поля.
— Сюда, — подсказал Шуапсет, направляя гостя.
— Это дворец? — спросил Весь с таким выражением, что Маша чуть сама не двинула его локтем в бок. Ну что за язва! Ведь темные эльфы же рассказали, что им тяжело живется, неужто ж Весь ожидал увидеть каменный замок в сто этажей!
Дворцом повелителя в Запретной долине («Понятно, тут все запретное», — констатировал Весь) оказался добротный дом, сплошь деревянный. (Если бы Маша побольше знала об эльфах, то поняла бы, что это для них как раз характерно: они не любили холодную силу камня, отдавая предпочтение живой силе дерева.) Но вот размеры и правда удручали, девушке показалось, что постоялый двор в Перепутинске и тот был побольше. К тому же дом скрывали густые заросли какого-то вьюнка, и он больше напоминал холм.
Однако когда вперед выступил повелитель со свитой, Маша враз забыла о таких глупостях. Странно, но ей сделалось не по себе, захотелось даже убраться отсюда подальше — вполне нормальная реакция простого человека на присутствие изрядного числа высокородных эльфов, только ей об этом знать было неоткуда. Однако Маша была истинной общевисткой, она умела бороться с трудностями, а потому гордо вскинула голову и осталась стоять, где стояла.
В свете факелов трудно было разглядеть лица, но Маше показалось, что все эльфы без исключения красивы. Белокурых среди них было совсем мало: вот сам повелитель, не очень высокий, но величественный, в короне из искусно выкованных дубовых листьев, вот рядом с ним стройная женщина, наверно, сестра или супруга… Ну еще пятеро или шестеро, не больше. Остальные, если можно так выразиться, потемнее мастью, Маше показалось даже, что она видела рыжих, но, наверно, виноваты были отблески пламени.
— Имею ли я счастье видеть повелителя Запретной долины? — прожурчал Весь и поклонился так изящно, что в больших раскосых глазах эльфа промелькнула тень удовлетворения. Правда, лицо осталось по-прежнему невыносимо надменным.
— Мы рады приветствовать тебя, о соплеменник, — ответил он, и Маша отметила, что высокородным Веся повелитель не назвал. — Не соблаговолишь ли ты назвать нам свое имя, а также сказать, откуда ты родом?
— Мое имя, — произнес тот. — Весьямиэль-зи-Нас’Туэрже адд’Карнай адд’Шианзу адд’Лианар адд’Вижезен адд’Шариталь адд’Клаххан адд’Маарганзи адд’Кериах адд’Саркатан…
Он продолжал перечислять свои титулы или чем там это являлось (Маша толком не знала), да не заунывно, а с заметной гордостью и воодушевлением, до тех пор, пока глаза повелителя не начали стекленеть.
— Я мог бы продолжить, — сделал Весь паузу, — но опасаюсь утомить чтимого повелителя и его прекрасную спутницу.
Он отвесил еще один поклон. Маша покосилась на эльфийку. Худющая какая! Правда, волосы красивые — длинные, почти до пят, только не червонно-золотые, как у Веся, а светлее, глаза бледно-зеленые и другого оттенка: у Веся совсем кошачьи, а у нее, скорее, как молодая листва. И бледная-бледная! Однако же на Веся посмотрела не без интереса. Даже, Маша бы сказала, с чрезмерным интересом! Вон как вперилась, не моргнет…
— Прибыл я из мира, который мы именуем Шейраш, а до того, как зовут его люди, нам дела нет, — добавил Весь. — Очутившись тут, я постарался узнать, что со мной случилось, а после этого отправился на поиски соплеменников, ибо точно знал: я не одинок в этом мире. И наконец-то мои поиски увенчались успехом!..
Взгляд эльфийки, что так походила на повелителя, очень не нравился Весьямиэлю. Судя по его ощущениям, она пыталась прощупать его с помощью магии, понять, кто он такой, и мужчина на мгновение сосредоточился. Под одеждой ощутимо шевельнулась татуировка, а эльфийка вдруг отступила на шаг назад, захлопав глазами, и тут же приникла к уху повелителя.
Весьямиэлю удалось расслышать: «…воистину, брат, такой силы! Не враждебной, но столь странной, что я не могу предположить… это определенно эльф, но я никогда не встречала подобных!»
Повелитель взглянул на него с куда большей благосклонностью.
— Мы рады приветствовать тебя на этой земле, о благородный Весьямиэль, — произнес он. — Я, как ты верно определил, правлю эльфами этого мира, имя мое Гадэль-ти-Хианнар, что означает «тень звезды в прибрежных камышах», а это моя родная сестра, чье имя Оливьель-сон-Таррах, что значит «молодая луна над вершиной горы». Радость наша от того, что еще один наш собрат присоединился к нам, безмерна! Однако… кто это?
Он смерил взглядом Машу. Весьямиэль отметил, что он смотрел не брезгливо, а заинтересованно. Настолько заинтересованно, что Маша явно начала подумывать о том, что зря сняла платье и напялила мужской костюм, — там хоть ног под юбкой не видно, никто на ляжки ее не пялится!
— Это лошадь по кличке Вечерняя Заря, — сказал Весьямиэль, потрепав Зорьку по морде. Лошадь покосилась на него с недоумением. — А это… одним словом, это со мной. Я зову ее Машиэлью, что значит «звонкая песня».
— Вот как… — Взгляд повелителя сделался понимающим, а Оливьель осуждающе поджала и без того тонкие губы. Вообще-то она была девицей привлекательной (хотя Весьямиэль прекрасно понимал, что она может годиться ему в прабабушки), но, прежде чем затащить эльфийку в постель, хотелось слегка подлечить ее от малокровия. — Ну что ж, о вновь обретенный собрат, дорога длинна, полна тягот и лишений, и нет ничего дурного в том, чтобы…
— Абсолютно ничего дурного, — кивнул Весьямиэль и по глазам Гадэля понял, что Шуапсет не ошибся. — О повелитель, я с удовольствием поведаю о своих приключениях, но… — он сдержанно зевнул, — не будет ли мне позволено немного отдохнуть?
— Конечно, — кивнул тот, — тебе отведут покои в моем доме, о лошади твоей позаботятся, телегу…
— Я хочу поставить ее на клумбу, — напомнил Весьямиэль, и Шуапсет подтверждающе кивнул, — среди роз и прочих… лютиков. Как напоминание о тяжелой дороге. Когда обзаведусь своим жилищем, разумеется!
— Хорошо, — кивнул повелитель, даже не переменившись в лице. — А вот эту человечку придется поселить со слугами. Если они не будут возражать.
Судя по физиономии Маши, она с трудом сдерживалась, чтобы не заехать повелителю молотом по зубам. Весьямиэль подавил неприличный смешок и смиренно сказал:
— Однако я привык к ней, о повелитель, и…
«Ничего у них не было», — шепнула тому на ухо сестра, видно, снова воспользовалась магией, но Весьямиэль расслышал и ловко обратил это в свою пользу:
— Дорога была длинна, а, согласись, на телеге или в стогу сена воздавать должное любви могут лишь дикари!
— А, — просветлел ликом Гадэль. — Ну что ж, пока что она может остаться.
«И на том спасибо», — вздохнул Весьямиэль, снова кланяясь и ловя на себе взгляд Оливьели. Взял Машу за руку — та едва успела прихватить Книгу с телеги — и повел, куда указывал Шуапсет. Двое незнакомых темных эльфов потащили за ними сундук с пожитками.
Маше стоило большого труда сдерживаться, пока Весь расшаркивался перед эльфами, а уж когда они принялись обсуждать ее, будто неодушевленный предмет, и вовсе разозлилась. Потом еще Весь гадость сказал. Потянул за собой, и не вырвешься — он хоть малорослый и худой, но силы ему не занимать, так вцепился в запястье, что чуть руку ей не сломал! Наверно, опасался, что, если повелитель передумает и таки поселит Машу со слугами, та не сдержится, а тогда… В общем, последствия будут катастрофическими, это и Маша понимала. Вернее, Весю-то, скорее всего, ничего не сделают, а вот ей, с учетом отношения эльфов к трудящемуся классу в целом и людям в частности, наверняка не поздоровится! Увы, этот мир уже успел хорошо приучить Машу сдерживать нрав, как это ни было противно честной общевистке.
«Ничего, — мрачно подумала она, следуя за Весем, — я еще с ними поговорю! И донесу до властелина, как обращаются с людьми на его землях! Это что же получается? Сами пришлые, а местных притесняют? И между собой такие порядки завели, что плюнуть хочется…»
Покои им с Весем отвели знатные, и не скажешь, что дом небольшой. Во всяком случае, в комнате можно было разместить не двух человек, а минимум десяток, и еще бы место осталось.
— Может быть, высокородный эльф соблаговолит освежиться? — прошелестела пришедшая следом за ними темная эльфийка. Она, на взгляд Маши, была очень даже миловидной, с двумя толстыми белыми косами, стройненькая. Весь, правда, на нее даже не взглянул, так вошел в роль.
— А что, здесь и удобства имеются? — удивился он.
— Конечно, высокородный эльф… — Девушка скользнула к неприметной дверке в торце комнаты, открыла ее, и Весь присвистнул. — Прошу вас. Может быть, вам нужно услужить?..
— Не нужно, — решительно отказался тот и кивнул на Машу: — У меня найдется, кому помочь.
Маша стиснула зубы, но промолчала. Отвлеклась на диковинное зрелище. В смежной комнате оказалась большая ванна в форме кувшинки, и… девушка глазам не поверила: из стены выходил самый настоящий кран! Точно, вон и замаскированные трубы! С ума сойти, и это притом, что в округе до сих пор моются в банях или корытах… если вообще моются!
Весь тоже заинтересовался, подошел, повернул вентиль, пошла вода. Напор был так себе, но ванна постепенно наполнялась.
— А каким же образом вода поступает сюда? — спросил он.
— Это очень просто, высокородный эльф, — ответила эльфийка, глядя в пол. — Внизу сейчас развели очаг, чтобы греть воду, и несколько слуг работают на насосе. Как только вы повернули кран, они услышали звон колокольчика, начали качать рычаг, и вода устремилась вверх.
— Оригинально! — ухмыльнулся Весь, а Маша окончательно обозлилась. — А если я захочу погорячее?
— Поверните этот рычажок, высокородный эльф, — объяснила девушка, — слуги услышат другой сигнал и подбросят дров в очаг.
— Прекрасно, мне нравится, — одобрил он. — Можешь идти!
Поклонившись, эльфийка испарилась. Весь же, с удовольствием потянувшись, попробовал рукой воду, счел ее недостаточно горячей и немедленно воспользовался инструкцией служанки. Видимо, результат его удовлетворил, и, дожидаясь, пока наполнится ванна, Весь обошел их новое обиталище, выглянул в окно, хмыкнул, повернулся к Маше:
— Ну, первая полезешь или как?
— Куда, в окно? — изумилась она.
— В воду!
— Я не полезу, — отказалась она, сурово сжав губы. — Я общевистка и не могу пользоваться таким… приспособлением! Там же внизу слуги работают, а я буду прохлаждаться?!
— Погромче еще ори, не вся Запретная долина тебя слышала! — недобро прищурился Весь, и Маша сообразила, что их могут подслушивать. Даже наверняка подслушивают! — Живо к насосу пристроят или еще куда… Так что не выкобенивайся. Тем более высокородному эльфу по статусу не положена немытая любовница!
— Не собираюсь я изображать… — начала Маша, но мужчина вовремя зажал ей рот.
— А придется, — сказал он, скидывая камзол, — если не хочешь к слугам. А тут с ними не церемонятся, учти. Видела у Шуапсета шрам на щеке? Это ему от светлого эльфа перепало, поклонился недостаточно низко…
Маша настороженно следила за ним: Весь бросил камзол на пол, следом полетела рубашка, сапоги оказались в разных углах, а потом мужчина бесстыдно скинул штаны и, изловчившись, закинул их на карниз.
— Ты что делаешь? — спросила она.
— Строю декорации к ночи страсти, — хмыкнул тот. Без одежды Весь выглядел не таким субтильным, как в камзоле. Может, оттого, что видно становилось, как он сложен и какова у него мускулатура: не бугры мышц, как у борца или молотобойца, конечно (тут Маша вспомнила Яныка и на сей раз обозлилась на себя), но все равно понятно — это не хиляк какой-нибудь! — Ванна уже полна, я пошел. А ты давай готовься!
— Я не буду!.. — сдавленно прошептала Маша, но он не слушал.
Раздался плеск воды, довольный вздох Веся…
«Что делать? — подумала девушка в панике. — Он сказал всем, что я его любовница, он думает, что нас подслушивают, и хочет, чтобы все было достоверно? Но я не желаю с ним… Он же… аристократ! И вообще, он мне не нравится! Как же я могу…»
— Ты еще одета? — удивился Весь, выбравшийся из ванной комнаты в одном полотенце. Спасибо хоть на этом. — Иди, там уже чистая вода набирается! Да не надувайся ты так, лопнешь же!
— Я не буду с тобой спать!.. — прошипела Маша.
— Со мной разве уснешь? — хохотнул Весь, но тут же посерьезнел, поймал девушку за рукав, притянул поближе, сказал очень тихо: — Я с тобой тоже спать не собираюсь. Но вот что: мою байку ты слышала. Оливьель умеет определять, были двое близки или нет. Это тебе ясно?
— Но!..
— Не «но», я тебе не Зорька! Слушай дальше. — Весь еще понизил голос: — Проверять всерьез она вряд ли будет. А для того, чтобы обмануть мага такого уровня, достаточно будет тесного физического контакта. А его я обеспечу.
— Как?!
— Увидишь, — хмыкнул Весь и отпустил ее. — А об остальном не думай, тебе вредно. Повторяй вон свою книжку на память, надолго хватит…
Тяжко вздохнув, Маша скрылась за дверью ванной. Как ни противно было ей пользоваться услугами несчастных темных эльфов, которые сейчас где-то в подвале, надрываясь, качали рычаг насоса, она не могла устоять перед соблазном забраться в горячую воду. На полочке стояли какие-то флаконы, в одном оказалась пенящаяся жидкость с тонким приятным запахом, и Маша добавила ее в воду. Плескалась она долго, вода даже начала остывать, но уж больно не хотелось к Весю! Кто знает, что он такое придумал…
Но все же выходить пришлось. Как нарочно, Маша не взяла с собой сменной одежды. Кричать Весю, чтобы бросил ей хоть рубашку? Еще чего! Маша старательно завернулась в большущее полотенце, убедилась, что, хоть коленки и на виду, больше ничего не видно, и вышла.
— Ну наконец-то, я думал, ты утонула! — встретил ее Весь. К облегчению Маши, он хотя бы штаны надел и теперь сидел на подоконнике, расчесывая волосы. Они уже почти высохли, значит, девушка и впрямь много времени провела в ванной! — Но так ты выглядишь и пахнешь намного приятнее… А пока ты плескалась, наш добрый повелитель прислал нам вина и фруктов. Знает, поди, что может понадобиться!
С этими словами Весь приложился к горлышку бутылки замысловатой формы, кинул в рот какую-то ягоду и весело посмотрел на Машу. Видимо, отхлебывал он уже не первый раз.
— Что встала? — спросил он. — Скидывай эту свою простыню и ложись!
— Ты же сказал… — попятилась Маша. И книги под рукой нет, чтобы отбиваться.
— Я помню, что сказал, — терпеливо ответил Весь. — Давай на кровать, лицом вниз, ноги вместе. Долго я ждать буду? Тут, поди, уже весь дворец под дверьми собрался, представления ждет?
Чувствуя, что ничем хорошим это не кончится, Маша улеглась на широченную кровать поверх покрывала, на самый краешек, спустила полотенце. Лежать голой было унизительно, но что она могла поделать?
— Двигайся, двигайся на середину, свалишься! — Весь чем-то звенел, откупоривал. — Хм, а повелитель знает толк… смотри-ка, что нашлось!
Маша услышала его шаги, а потом кровать скрипнула, и Весь придавил ее ноги, усевшись верхом.
— Да расслабься, — сказал он весело. — За свою жизнь я видел столько задниц, женских и мужских, что к твоей повышенного интереса не испытываю, уж поверь!
— Уж поверю! — не удержалась Маша. Она подозревала, что красна, как помидор, поэтому уткнулась лицом в покрывало, и голос звучал глухо. — То-то Эйлиса тебя так заинтересовала.
— Да-а… — протянул Весь, потом наклонился к ее уху и шепнул: — А теперь, Маша… не сдерживайся!
Пока она собиралась спросить, что он имел в виду, на спину ей, вдоль позвоночника, потекло что-то холодное, вязкое, и от неожиданности Маша взвизгнула.
— Вот так, отлично! — одобрил Весь и легким движением ладоней разогнал по ее спине непонятную жидкость. Запахло чем-то пряным, Маша скосила глаза на ползущую по плечу каплю и сообразила, что это, похоже, душистое масло, каким тут богатые модницы умащают кожу.
А вот потом ей стало совсем не до раздумий, потому что Весь взялся за дело: начал с плеч, спустился ниже — пальцы у него были очень сильные, и Маша начала сперва поскуливать, а потом и вовсе стонать, когда он делал ей больно.
— Ох и беда у тебя со спиной, — тихо произнес Весь, когда Маша застонала особенно громко. — Тяжести таскала, что ли? Ну точно… общевисты, называется…
— А будто крестьянки тяжести не таскают! — пропыхтела Маша, но тут же снова испустила протяжный стон.
— За дверью борются за место у замочной скважины, — сказал Весь. — Но я ее предусмотрительно заткнул. Ты не стесняйся, Маша, с непривычки это всегда больно, зато потом будешь как новая!
Он ткнул куда-то пальцем, и Маша взвыла в голос…
