Глава 7
ГЕБО
Немного о болтливых призраках, свадьбах и кактусах

– К вам посетитель, сэр, – возвестил Ларример, когда я вкушал обед. Он снова прислуживал мне сам: Сэма удалось пристроить в достаточно приличный дом, где не обращали особенного внимания на его не самые изысканные манеры. – Говорят, очень срочно.

– Пригласи, – лениво сказал я, повернул голову, и настроение мое, только что совершенно изумительное, резко ухудшилось. На пороге стоял Сирил.

На моей памяти кузен никогда не появлялся с хорошими вестями. Наверно, родись он в древности, его либо принесли бы в жертву, либо назначили жрецом какого-нибудь бога, ответственного за неприятности. Вот и сейчас…

– Виктор, мне очень нужна твоя помощь! – воскликнул он, ломая руки. Выходило у него скверно. Вернее, на тетушку Мейбл, может, это представление и действовало, но только не на меня.

– Да неужели! – фыркнул я. – Сколько?

– Нет, ты не понял! Я не про деньги!

Вот тут я насторожился. Чтобы Сирил да явился не за деньгами? Быть того не может!

– Сядь, – велел я. Я уже заметил, кузен хорошо слушался простых, понятных команд. – Ларример, подайте ему прибор. Ты же не обедал? Вот попробуешь…

– Да не могу я есть! – Сирил упал на стул и схватился за голову. – Виктор, это ужасно! Это катастрофа!

– Ты проигрался в пух и прах? Или снова прикупил акций? – спросил я и потянулся за добавкой.

– Прекрати издеваться! – вспылил кузен. – Все намного хуже!

– Куда уж хуже…

– Мама выходит замуж!

Я уронил вилку. Позади послышался грохот и звон – это Ларример выронил поднос с прибором для Сирила…

– Как?.. – каркнул я, промочив горло.

– Вот так, – горько сказал кузен. – Взяла и осчастливила. Выхожу, говорит, замуж, я еще молодая…

Я задумался. Ну, вообще-то тетушке Мейбл еще и пятидесяти не сравнялось, она ведь намного моложе моего отца. Выглядит она прекрасно, седины в ее волосах я не замечал (ну, я наслышан о разного рода средствах, но все же), осанка превосходная, цвету лица позавидует иная тридцатилетняя… Почему бы и нет?

– Виктор, я тебя умоляю! – вцепился в мою руку Сирил. – Съезди к ней, поговори! Ну что она в самом деле? Какое замуж?.. То ей внуков подавай, то сама под венец собралась…

– А за кого хоть? – спросил я.

– Не знаю! – взвыл кузен. – Не говорит! Только все сидит с подружками, выбирает ткани и всякое такое… Виктор, ну я на колени встану!

– Не надо, – сказал я и поднялся из-за стола. – Ларример, передайте Мэри, сегодня она превзошла самое себя. Поехали, Сирил. Ты впереди, только не газуй слишком сильно, не то заляпаешь мне машину грязью…

До поместья мы добрались в кратчайшие сроки. (Жаль, инспектор Таусенд не видел, как водит Сирил, иначе позволил бы мне ездить в любую погоду, даже и глухой ночью!)

Тетушка Мейбл просто-таки цвела. На ней было новое платье цвета аквамарина, удачно оттенявшее ее светло-голубые глаза и подчеркивающее прекрасно сохранившуюся фигуру. Хм… да она ведь и впрямь недурна! Будь я постарше лет на двадцать, да не кровным ее родственником, так приударил бы за ней!

– Мама… – трагически прошептал Сирил.

– А, дорогой, – беззаботно сказала она, – сюрприза не вышло! Вик, милый, я хотела сохранить все в секрете, но мой бестолковый сын все испортил, как я вижу.

– Тетушка, – сказал я, – это было… неожиданно. Но вы сногсшибательно выглядите!

– Действительно? Ах ты льстец… Ну, идем в дом… А ты загони машины в гараж. – Это адресовалось Сирилу. – Дождь собирается!

– Тетушка, это правда? – начал я, расположившись в уютной гостиной. Снаружи и впрямь ливануло, и я видел, как Сирил, съежившись, перебегает от своей машины к моей, поднимая крыши. – Насчет вашего замужества?

– Ты против, мой милый? – приподняла она бровь.

– Никоим образом, – заверил я, – но я теряюсь в догадках – кто ваш избранник?

– Полковник Стивенсон, – сказала тетушка, и я потерял дар речи.

– Но… но…

– А что такого? Прекрасный мужчина, и я поставила ему три условия, только при выполнении которых я выйду за него замуж, – произнесла она. – Первое – он прекратит жевать табак. Уже прекратил, кстати. Второе – он обратится к доктору по поводу своего ревматизма. Нынче это успешно лечат!

– А третье? – заинтересовался я. Нет, я не сомневался в тетушке Мейбл, но вот так похитить одного из холостых мужчин, которых в Блумтауне по пальцам перечесть, из-под носа у юных девиц! В ее возрасте!..

– Сирилу нужна твердая мужская рука, – поджав губы, сказала тетушка. – Жаль, я поняла это слишком поздно, да Сайрес и не смог бы воспитать сына в строгости… Но, полагаю, полковник Стивенсон справится, хотя Сирил уже вышел из детского возраста.

– Он же однорукий, – вздохнул я. – В смысле полковник…

– На моего сына достанет и одной руки, – отрезала она. – Если, конечно, она действительно мужская!

И я понял, что для кузена наступают поистине тяжелые времена…

– Ты ведь согласишься быть шафером, дорогой? – раздался вопрос.

– О, разумеется, – машинально ответил я. – Но только если вы не наденете ту вашу чудовищную шляпку.

– Я обновила гардероб, – очаровательно улыбнулась тетушка. – Не переживай!

– Это прекрасно, – серьезно сказал я. Горничная подала замечательный душистый чай с маленькими печеньицами и апельсиновыми цукатами. – Так на которое число назначено торжество? Или это тоже сюрприз?

– Ну что ты, дорогой! Людям ведь нужно подготовиться! Приглашения уже давно разосланы, а тебя я намеревалась пригласить лично… в самый последний момент.

– Чтобы я не вздумал сбежать, – понятливо кивнул я. – Вы коварны, тетушка!

– Я предусмотрительна! – воздела она указательный палец.

К нам присоединился Сирил, слегка промокший, взъерошенный и оттого напоминающий нахохлившегося воробья. Его определенно не радовало происходящее, поэтому он молча пил чай и в разговор не вступал.

– Как полагаешь, я буду лучше смотреться в сиреневом или темно-голубом? – продолжала тетушка.

– В темно-голубом, – решительно сказал я. – Сиреневый вас бледнит, а голубой подходит к глазам. Вдобавок к такому наряду очень подойдет ваш гарнитур с сапфирами.

– И когда это ты выучился разбираться в подобных вещах? – приподняла она бровь.

– Я просто наблюдателен, тетушка, – пояснил я.

– Да-да, вот только ты все наблюдаешь за симпатичными юными леди, но жениться не собираешься!

– О нет, только не снова! – простонал я. – Нет, тетушка, не собираюсь. Я много раз говорил об этом и повторяю опять: ни-ког-да!

Сирил заметно приободрился, услышав мои слова, хотел что-то сказать, но тут снаружи посигналили.

– Кто бы это мог быть? – удивился я.

– О… – Тетушка вдруг очаровательно зарделась. – Это полковник Стивенсон. Я совершенно забыла, что пригласила его к чаю!

«Да-да, конечно, я поверил, – скептически подумал я. – Ну что ж, рано или поздно все равно придется поближе познакомиться с новым родственником…»

Полковника я, разумеется, знал, но близко общаться нам не доводилось, не находилось у нас общих тем для беседы. Несмотря на возраст (а полковник был старше тетушки Мейбл лет на десять), выглядел Стивенсон вполне браво. Ростом полковник был немногим ниже меня, только куда более кряжист, выправка его сделала бы честь любому маршалу, новый, с иголочки, костюм сидел как влитой, а лихо закрученные усы уже совсем утратили табачную желтизну и теперь сияли благородной белизной.

Он поприветствовал тетушку, тряхнул мою руку, так же обошелся с Сирилом (тот невольно поморщился, хватка у Стивенсона была весьма и весьма крепкой) и без малейшего стеснения расположился за столом. Судя по всему, ему уже неоднократно доводилось сиживать здесь.

– Ну что, мистер Кин, – взял он быка за рога, едва отпив чаю. – Вижу, сюрприз Мейбл не удался, и я догадываюсь, кто в этом виноват!

– Сирил сделал это из самых лучших побуждений, – постарался я защитить кузена.

– Благими намерениями вымощена дорога в ад, – поучительно произнес полковник. – Ну да ладно, так даже лучше. Надеюсь, вы не возражаете против наших планов?

– Тетушка – взрослая женщина и вполне может сама принимать подобные решения, – дипломатично ответил я.

– Я к тому, что, быть может, вам не по нраву придется такой дядюшка! – усмехнулся он.

– Да отчего же, скажите на милость? – удивился я. Полковник был достаточно симпатичен мне, а уж если тетушка остановила свой выбор именно на нем, то… В таких вещах она не ошибалась. С другой стороны, был ведь еще отец Сирила… Впрочем, это можно списать на заблуждения юности. – Я только рад буду знать, что тетушка устроила свое счастье!

– Вот и я считаю, что негоже молодой даме тосковать в одиночестве, – кивнул Стивенсон. Сирил вскинулся было, чтобы возразить насчет «одиночества» и молодости своей матушки, но не рискнул открыть рот. – Так вот, мистер Кин, очень хорошо, что вы здесь. Я хотел потолковать с вами кое о чем, и лучше бы до свадьбы…

– О чем же? – насторожился я. Тетушка Мейбл невозмутимо намазывала тост маслом.

– Ну, как вы знаете, должно быть, в Блумтауне у меня свой дом. Не такой особнячище, как ваш, конечно, но все ж таки неплохое местечко, не стыдно жену привести. Однако же Мейбл привыкла к этому поместью, да и на природе всяко лучше, вон глядите, цвет лица какой, у городских дам такого не увидишь!

– Майкл, – негромко произнесла тетушка. – Вы меня смущаете.

– Чего тут смущаться? – поразился полковник. – Гхм… Что-то я отклонился от темы…

– Да нет, я вполне вас понял, – кивнул я. – Тетушке наверняка жаль будет расставаться с этим домом и садом и наведываться сюда лишь изредка. И вдобавок, – я покосился на кузена, – есть еще Сирил.

– Именно! – хлопнул по столу Стивенсон. – Без присмотра этого юношу оставлять решительно нельзя! Но…

– Но в свой дом вы его точно не возьмете, – усмехнулся я, уже зная, к чему он клонит. – А снимать квартиру – это лишние расходы, и не такие уж скромные.

Сирил издал непонятный звук. Видимо, он очень рассчитывал на последний вариант.

– Да, мистер Кин! – сказал полковник. – Именно поэтому я и хотел побеседовать с вами… Ведь владелец поместья – вы, и вам решать, позволите ли вы нам с Мейбл остаться здесь! Мой дом можно сдавать внаем, это может принести недурной доход, я уж узнавал…

«То есть даже не сомневался, что я соглашусь», – резюмировал я.

– Вдобавок Сирил будет под приглядом, – добавил Стивенсон. – Уж это я обеспечу! А еще, мистер Кин… Поглядел я тут на дом – давненько им всерьез не занимались! Крышу кое-где менять пора, да и вообще – где покрасить, где что заменить… Садом тоже неплохо бы заняться.

– Я занимаюсь садом, Майкл, – по-прежнему невозмутимо вставила тетушка.

– То-то я вчера застал садовника, когда он дрых под кустом! В стельку пьяный, между прочим! – возмутился он, но тут же остыл. – Впрочем, где там женщине справиться с этой братией, тут нужна мужская рука… – Тут он ухмыльнулся и покосился на свою единственную руку.

– Можете не продолжать, – усмехнулся я в ответ. – Полковник, я ничего не имею против того, чтобы вы с тетушкой остались здесь. Вы совершенно правы: в одиночку ей решительно не уследить за всем, и очень жаль, что дом приходит в упадок, а сад – в запустение. И насчет кузена вы тоже совершенно правы…

Сирил застонал от такого моего вероломства.

– Ну, – смущенно произнес Стивенсон, – я просто думал, как вы еще отнесетесь к этому… Одно дело – родная тетушка, а другое – посторонний человек…

– Если не ошибаюсь, мы скоро породнимся, – любезно сказал я, но полковник не собирался отставать:

– Послушайте, мистер Кин… Раз уж заговорили об этом… Верно ли, что прежде гараж был конюшней?

– Да, – удивленно сказал я. – После смерти дяди Сайреса его лошадей распродали… часть, по-моему, купил сам лорд Блумберри, да, тетушка? Ну вот, а конюшня так и стояла пустой, пока не подрос Сирил и не обзавелся автомобилем. Собственно, ее особенно и не перестраивали, для одной машины там места достаточно.

– Ага… – загадочно произнес Стивенсон и разгладил усы. – А я, видите ли, бывший кавалерист… Впрочем, кавалеристы бывшими не бывают! Как вы посмотрите, если я выгоню дурацкую тарахтелку наружу и поставлю в конюшню славную лошадку?

– Видимо, это моя судьба – выходить замуж за лошадников, – сказала тетушка.

– Бросьте, Мейбл! – нахмурился он. – Я ведь не собираюсь покупать скаковых лошадей или там играть на бегах. Так, для себя… А то брать коня напрокат – никакого удовольствия! Да и вы наверняка не против будете проехаться верхом…

– О нет-нет! – вскричала она.

– Тетушка боится лошадей с тех пор, как в детстве упала с пони, – пояснил я, скрывая улыбку. – Мне рассказывал об этом отец. Говорил, все страшно перепугались – она даже потеряла сознание…

– Ну, там будет видно, – пошел полковник на попятный.

– А как же машины? – подал голос Сирил. – На улице ржаветь ведь будут… А у вас тоже есть авто!

– Не беда! – сказал Стивенсон. – Сделаем так: эту конюшню перестроим, для одной-двух лошадей она велика, а тогда превосходно хватит места для гаража.

– Сперва речь шла об одной лошади, Майкл, – заметила тетушка.

– А вдруг вы все-таки тоже решите ездить верхом? – приподнял брови полковник, а я прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Кажется, вскоре тут многое изменится…

– Вряд ли, – хмыкнула тетушка, допивая чай.

– Словом, благодарю вас, мистер Кин! – радостно сказал Стивенсон. – Всю жизнь мечтал жить на природе! А насчет расходов даже не беспокойтесь: имеется у меня капиталец, хе-хе…

Сирил навострил уши, но тут же сник. Видимо, подумал, что полковник запросто его переживет.

– Хм… кто это еще к нам пожаловал? – нахмурилась тетушка Мейбл, взглянув в окно.

Я проследил за ее взглядом: за струями дождя сложно было разобрать детали, но в том, что у дома остановился большой черный автомобиль, сомневаться не приходилось. Вот распахнулась дверца со стороны водителя, появился громадный зонт. Неизвестный ловко перепрыгнул лужу, и через секунду мы услыхали стук в дверь.

– Вы кого-то ожидали, Мейбл? – поинтересовался полковник.

Та покачала головой.

– Мэм, к вам посетитель, – доложила горничная.

– Кто это, Джесси?

– Он не изволил назваться, сказал, что намерен сделать вам сюрприз…

– Ну что ж, пусть войдет, – хмыкнула тетушка. – Что-то сегодня сплошной день сюрпризов!

– Неудавшихся… – пробормотал Сирил, и в этот момент на пороге появился гость.

При виде его тетушка переменилась в лице, а я изрядно опешил. Полковник, по-моему, тоже, один кузен продолжал крошить печенье на скатерть, пребывая в глубокой печали.

– Добрый день! – жизнерадостно произнес незнакомец, а тетушка начала медленно вставать из-за стола. Мы с полковником поднялись следом.

– О боже! – сказала она.

– Нет, это всего лишь я, – усмехнулся пришелец, и они с тетушкой обнялись. Правда, присутствовала в этом объятии некоторая неловкость, но в чем именно она состоит, я уловить не успел. – Рад видеть тебя, Мейбл! Прекрасно выглядишь!

– Ты тоже… неплохо… – проговорила тетушка и обессиленно опустилась на стул.

Я же во все глаза рассматривал незваного гостя. Единственное, что я мог сразу сказать о нем, – это кто-то из наших родственников, отпрыска семейства Кин сложно с кем-то перепутать: высокий рост, внушительное сложение, характерные лошадиные черты лица, каштановые волосы… у этого господина, правда, имелись заметные залысины на лбу, но седины я не заметил. Светло-голубые глаза казались особенно яркими на смуглом лице. И это был не средиземноморский загар, не курортный. Так можно загореть, только если годами находиться под палящим солнцем и секущим ветром… Характерные морщинки в углах глаз говорили о том, что этому человеку много приходится смотреть вдаль, но на моряка он не походил ни капли. Плюс было что-то неуловимо странное в его костюме: вроде бы и пошит по последней моде, но то ли ткань непривычного вида, то ли какие-то особенности покроя отличали его от привычных взгляду вещей… И шляпа, которую он почему-то не отдал горничной и теперь держал в руке. Это была совершенно изумительная шляпа, но я отродясь таких не видывал.

– Рад видеть, – сказал он. – Ну раз уж Мейбл не хочет меня представить, отрекомендуюсь сам. Эдвард Кин, к вашим услугам, господа.

– Виктор Кин, – первым опомнился я.

Да, рукопожатие у него оказалось еще покрепче, чем у полковника. Хм… что-то я сегодня обрастаю родственниками чуть ли не в геометрической прогрессии!

– Мой племянник, – пояснила тетушка.

– Полковник Стивенсон.

– Это мой жених… – слабым голосом произнесла тетушка.

– Я так и подумал, – кивнул Эдвард. – А этот молодой человек, очевидно, Сирил?

– Э-э-э… да. – Тот все-таки встал и протянул руку. – Сирил Кертис.

– Мой сын…

– Я догадался, – усмехнулся гость. – А я…

– Мой кузен… – выдохнула тетушка. – Боже мой, Эдвард, откуда ты взялся?

– Приехал на твое бракосочетание, разумеется, – ответил он, присаживаясь за стол. – Раз уж предыдущее был вынужден пропустить по не зависящим от меня причинам!

– Хм… Ну… Да, помню, ты был в отъезде! – откровенно заметалась она.

– Увы, – сказал Эдвард. – Отлучка моя продлилась дольше, чем я ожидал. Ну да не страшно…

– Но откуда ты узнал? Примчаться из такой дали…

– Мейбл! Ну догадайся сама! – широко улыбнулся он.

– Ах да, конечно… – произнесла она, и я понял, что этих двоих связывает какая-то тайна.

– А из какой именно дали, если не секрет? – между делом осведомился я. – Вы путешествовали? Признаться, я никак не могу определить, где бы вы могли так загореть…

– А, вам довелось постранствовать? – сказал он более утвердительно, чем вопросительно. – Я не путешествовал. Просто давным-давно уехал в Австралию, а с тех пор ни разу не бывал на родине.

Тетушка Мейбл закашлялась, а я вдруг вспомнил ту старую фотографию. Значит, Австралию она все-таки назвала неспроста… Но что-то тут определенно крылось!

– Мейбл, – сказал Эдвард, – надеюсь, ты не возражаешь, если я останусь у тебя? Нет, я могу поехать в город… Правда, Блумтаун так изменился, что я едва нашел дорогу, и где тут теперь эти гостиницы…

– Можете остановиться у меня, – встрял я, – тетушка наверняка сейчас занята предсвадебными хлопотами и будет стеснять вас суетой.

– Нет-нет! – вскричала она. – Что ты такое говоришь, Вик! Я не видела Эдварда бог знает сколько лет! Разумеется, он останется здесь…

Увы, дальше разговор не клеился. Вернее, тетушка с Эдвардом принялись вспоминать детские шалости, и я понял, что ничего интересного сегодня не услышу. Ну да ладно, у меня еще будет время пообщаться с троюродным дядей (кажется, я правильно установил степень родства?), решил я и откланялся.

За оставшиеся до свадьбы три дня я дважды пытался увидеться с таинственным родственником. Признаюсь, эта история разогрела мой интерес. Однако он всякий раз оказывался занят настолько, что не мог уделить мне даже четверти часа, по крайней мере, так мне сообщил тетушкин дворецкий. Я подозревал неладное, однако что можно было поделать? Не лезть же в гостевые спальни по водосточной трубе! Вот теперь я пожалел, что тетушка Мейбл до сих пор не удосужилась обзавестись телефоном…

Наконец заветный день настал. Накануне тетушка прислала записку с просьбой приехать сразу в церковь, а не в имение, как ранее планировалось. Разумеется, спорить было бессмысленно.

– Как я выгляжу, Ларример? – поинтересовался я, поправляя перед зеркалом воротничок.

– Как джентльмен, сэр! – довольно ответствовал он и отступил на шаг, любуясь результатом своих усилий. Обычно я вполне обходился без камердинера (за время путешествий я наловчился справляться без слуг вообще), однако в особо торжественных случаях дворецкий непременно помогал мне облачаться. – Не забудьте букет, сэр! И передайте… миссис Кертис мои наилучшие пожелания, сэр!

– Непременно! – пообещал я, вооружился букетом розовых роз (признаюсь, я подумывал подарить тетушке премилый букет из цветущих Turbinicarpus rioverdensis, но Ларример меня отговорил) и отбыл…

Возле церкви уже собралась толпа. Первый июньский день порадовал нас замечательной погодой: легкий теплый ветерок, небо без единого облачка… Такая редкость в наших краях! Тетушке определенно повезло!

Помня о своей ответственной роли, в церковь я заходить не стал, облокотился на свое авто и со скучающим видом принялся дожидаться тетушку…

Я приветствовал прибывающих гостей: мистера Клариджеса (он явился на такси), инспектора Таусенда с супругой, что там, даже лорд Блумберри с супругой почтили свадьбу своим присутствием! Последние прикатили в открытом ландо, запряженном парой великолепных гнедых: лорд оставался верен своим пристрастиям. А вот появился и дядя Эдвард на наемном автомобиле. Жаль, общаться со мной он не пожелал, отошел чуть в сторону, с интересом разглядывая публику. Навязываться я не стал, успеется еще поговорить.

Честно говоря, в глубине души я радовался, что на свадьбу не смогли приехать мои матушка и сестра. Последняя только-только порадовала матушку очередным внуком, и сдвинуться с места обе дамы не могли по объективным причинам. И слава богу, не то дом мой превратился бы в настоящий ад: Луиза ведь привезла бы с собой всех детей, а своих шумных непоседливых племянников я предпочитаю любить на расстоянии, и чем это расстояние больше, тем лучше… Кроме того, матушка имеет привычку в своей неповторимой манере, мягко, но крайне настойчиво склонять меня к женитьбе. Я стою намертво, но, признаюсь, эти душещипательные беседы так утомляют! И потом, она не любит моих питомцев… Вдруг она сделает им что-нибудь плохое?

Прибыла чета Флипов с дочерью. Взглянув на меня, Памела поспешила отвернуться, но тут же наткнулась взглядом на дядю Эдварда и, судя по всему, изрядно удивилась. Он же, заметив интерес девицы, галантно приподнял шляпу и улыбнулся – Памелу как ветром сдуло. Наверно, она решила, что мужчины клана Кин ее преследуют.

Когда назначенный для венчания час минул, я, признаюсь, несколько встревожился – тетушка Мейбл всегда отличалась пунктуальностью. Когда же время перевалило за полдень, я заволновался всерьез. Гости уже вовсю шушукались, а мне с каждой минутой все сильнее хотелось прыгнуть в свое авто и рвануть в поместье… Представить страшно, как извелся бедный полковник, поджидая тетушку у алтаря!

Я уже собрался ехать (дорога одна, так что разминуться с тетушкой решительно невозможно), когда вдали показалась алая машина, несущаяся на всех парах. Нет, на спортивное авто Сирила она нисколько не походила. Я так и замер, уставившись на приближающийся с немыслимой скоростью экипаж с откинутым верхом. Тетушка, придерживая шляпку, восседала рядом с какой-то дамой, крутящей баранку с уверенностью опытного гонщика, а на заднем сиденье, зажмурившись, трясся мой кузен. Кажется, даже ему такая лихая езда пришлась не по вкусу!

Автомобиль финишировал у ворот при всеобщем оцепенении. Впрочем, я достаточно быстро пришел в себя, чтобы помочь тетушке Мейбл выбраться наружу. Кажется, Сирил тоже нуждался в посторонней помощи, но я оставил его на милость незнакомой амазонки, столь лихо управляющейся с железным конем.

– Тетушка, вы очаровательны! – искренне сказал я, оглядев ее с ног до головы.

Она и впрямь прекрасно выглядела: новая шляпка (и премилая, надо сказать, хотя я не слишком разбираюсь в дамской моде), темно-голубое платье, деликатно обрисовывающее фигуру, и самое главное – сияющие глаза и играющая на губах улыбка.

– Я знаю, дорогой! – с некоторым самодовольством согласилась тетушка. – Но спасибо!

– Но что случилось? Почему вы так задержались? Право, я уже собирался ехать за вами!

– Прямо перед выездом у Сирила что-то поломалось в машине, – поджала она губы. Кузен набычился, а я усмехнулся: видимо, он из последних сил старался помешать этому браку. – Я всегда ему говорила, чтобы не пробовал сам чинить что-либо, на это есть механики! Представляешь, я уже собралась идти пешком, а он еще пытался меня отговорить…

Зная тетушку, я мог с уверенностью сказать, что попытка эта с треском провалилась.

– К счастью, стоило мне выйти на дорогу, как появилась эта молодая леди, – продолжала тетушка. – Она была так любезна, что согласилась подвезти нас… Истинный подарок судьбы! А теперь поспешим, пока мой дорогой полковник не решил, будто я сбежала из-под венца…

– Прошу! – подав ей руку, я повел тетушку по дорожке.

Толпа молча расступалась перед нами, как Красное море перед пророком Моисеем…

Увидев убранную цветами церковь, я пожалел, что послушал Ларримера – в приторно-благоуханном великолепии белых лилий и роз без шипов недоставало… хм… перчинки или, скажем, колючки.

На лице полковника, застывшего у алтаря немым олицетворением терпения, при виде тети Мейбл отразилось такое облегчение и такое неземное счастье, что я уверился – брак тетушки непременно будет удачным. Впрочем, процедура венчания от этого не утратила ни грана пафоса и нелепости. Разве что на лицо полковника стоило полюбоваться, когда викарий поинтересовался, не знают ли присутствующие причин для того, чтобы этот брак не состоялся. Я покосился на внушительный кулак полковника. Надо думать, если бы кто-то посмел хотя бы заикнуться о таковых причинах, он вряд ли бы прожил дольше минуты – жених задушил бы его собственной рукой! Да-да, единственной! Уверен, Стивенсону это бы ничуть не помешало…

В первом ряду стояли члены семьи и ближайшие друзья: загадочный дядя Эдвард, Сирил (за спиной которого я с некоторым удивлением обнаружил давешнюю амазонку), мистер Клариджес.

Хм… пожалуй, никто из них не казался действительно довольным. Эдвард усмехался, но как-то так, будто с трудом удерживал уголки губ поднятыми, мистер Клариджес вовсе мрачно смотрел в пол, а Сирил, затянутый в праздничный костюм, выглядел совершенно убитым. Когда его матушка подошла к алтарю, он, по-моему, едва не расплакался. Дамы сочувственно отнеслись к такому проявлению сыновней любви, но я-то знал: Сирил горюет об утраченной свободе! При полковнике поди забалуй…

Как уже говорилось выше, полковник Стивенсон был вполне обеспеченным джентльменом, а вредных привычек (за исключением жевания табака, от каковой тетушка уже его избавила) за ним не водилось. Кроме того, он слыл еще и крайне прижимистым человеком, и я уверен, ему захочется узнать, на что именно пасынок спускает такие суммы! Мне стало даже немного жаль кузена.

У алтаря возникла некоторая заминка. Дело в том, что у полковника отсутствовала левая рука, именно та, на которую полагалось надевать венчальное кольцо. По-моему, даже священник растерялся, но Стивенсон с армейской прямотой заявил: «Не было бы рук вовсе, на шею бы повесил!» – и протянул тетушке правую руку. Нарушение традиций, но что поделать?

Когда церемония наконец закончилась, я вздохнул с облегчением. Церковь была набита битком, и из-за такого скопления народа и оглушительных цветочных ароматов было попросту нечем дышать. Новоиспеченная миссис Стивенсон под руку со счастливым супругом направилась к выходу, а я немного отстал. Не выношу подобные шумные сборища, но ради тетушки пришлось терпеть.

Зато когда вся эта радостная толпа повалила из церкви наружу и на мистера и миссис Стивенсон набросились с поздравлениями, я не выдержал. Люди свистели, кричали, нестройно играли на каких-то музыкальных инструментах… От этой какофонии звенело в ушах, и я, стремясь хоть недолго передохнуть, отправился искать укромный уголок. Удалось мне это с некоторым трудом – тетушкина свадьба вызвала ажиотаж у местных жителей, так что даже среди надгробий было не протолкнуться. По счастью, в северной стороне кладбища, где по традиции хоронили самоубийц и прочих сомнительных личностей, было безлюдно. Укрывшись в тени церкви, я наконец-то смог перевести дух. Приятно пахло свежей травой, прохладный ветерок дул прямо в лицо… Я оперся на ближайшую могильную плиту и прикрыл глаза, наслаждаясь относительным покоем.

– Празднуете, значит? – раздалось над самым моим ухом, и я едва не подскочил. Ручаюсь, что не слышал шагов!

– Да, – открывая глаза, машинально согласился я и обернулся. – Тетушка замуж…

И замолчал, разглядев своего неожиданного собеседника. Толстячок в цилиндре, одетый по моде двадцатилетней давности, сидел прямо на соседней плите… которая просвечивала сквозь него!

– Кхм… – прочистил горло я, пытаясь собраться с мыслями. Говорят, отъявленным пьяницам мерещатся черти и прочие потусторонние персонажи, да и злоупотребление моим любимым напитком может привести к любопытным видениям… Но я ведь не пил ничего, кроме чая и кофе, как минимум неделю!

– Что, страшно? – с каким-то мрачным удовольствием поинтересовался призрак, приосаниваясь.

– Не особенно, – признался я, рассматривая его.

Не такой уж я бесстрашный, однако повидал достаточно, чтобы не испугаться. К тому же при свете дня призрачный господин смотрелся слишком… безобидно, чтобы всерьез меня испугать.

Я отодвинулся от плиты (быть может, это его могила, тогда ему вряд ли понравится, что с ней обращаются столь бесцеремонно).

Призрак обиженно насупился и вновь завел:

– Празднуете, значит? Юная Мейбл – это твоя, значит, тетушка?

– Именно, – согласился я (хотя тетушку назвать юной язык не поворачивался) и наконец вспомнил о правилах хорошего тона. – Позвольте представиться: Виктор Кин.

– Виктор? – переспросил призрак, приближаясь. Нахмурился, будто припоминая, потом ухмыльнулся. – А, сын Артура!

– Да, – согласно наклонил я голову.

Призрака это сообщение почему-то обрадовало: он мерзко захихикал и потер руки:

– Как же, как же, сыночек убийцы, значит?

– Сэр, – нахмурился я, оправившись от удивления. – Я не понимаю, о чем вы говорите!

– А ты поспрашивай, поспрашивай! – все так же хихикая, предложил он. – О смерти бедного Джона Эддерли, которого убил твой папаша, чтоб ему вечно гореть в аду!

Признаюсь, я разъярился. Разумеется, он нес полную чушь, но…

– Не смейте трепать имя моего отца! – рявкнул я, хватая негодяя за грудки (ума не приложу, как мне это удалось!). – Вам ясно?

Призрак попытался вырваться, но лишь слабо трепыхнулся в моих руках.

– Ясно! – буркнул он.

Я неохотно разжал пальцы, надеясь, что никто не видел, как я на него набросился. Хм… любопытно, а он вообще-то для всех видим или как?

Призрак тем временем отступил на несколько шагов и принялся отряхивать костюм.

– Что вы себе позволяете! – возмутился он неожиданно визгливо. – Никакого уважения к старшим, никакого!

– Извините, – без особого раскаяния произнес я. – Однако вы вели себя крайне невежливо.

– Да ты мне во внуки годишься, наглец! – заявил он (впрочем, с безопасного расстояния). – Никто никогда не смел так обращаться со старым Хоггартом!

– Извините, – повторил я, решив не обращать внимания на злоязыкого призрака. Кажется, поздравления молодоженов закончились. – Мне пора.

– К тетушке спешишь? – Призрак расплылся в улыбке и потер ладони, внезапно приходя в превосходное настроение. – Иди, иди! Но тетушку-то расспроси, как и почему умер младший Эддерли!

Тетя с мужем уже садились в автомобиль полковника (за рулем, ясное дело, сидел водитель, так как самому полковнику затруднительно было бы водить авто из-за увечья), дядя Эдвард как раз усаживался в свою машину, а Сирил и мистер Клариджес поджидали у моей. Я, более не обращая внимания на призрака, быстрым шагом отправился к ним…

Отмечали событие мы в тесном семейном кругу, к каковому был причислен и мистер Клариджес, как старинный друг отца и давний знакомый тетушки. Прошло все чинно и благородно, хотя бы потому, что от Сирила вовремя отодвинули коньяк, чтобы не переусердствовал в утолении печалей. А вот дядя Эдвард, должен отметить, со спиртным явно был накоротке. В смысле пил наравне с полковником, совершенно не пьянея, а держаться вровень со старым кавалеристом… Это о многом говорит. Знать бы еще, о чем именно!

Ничего интересного за столом не прозвучало. Стивенсон рассказывал какие-то байки из своей бурной молодости и делился планами по обустройству дома, тетушка Мейбл пыталась умерить его пыл, но без особого старания (кажется, ей это даже нравилось), Сирил помалкивал (поскольку о его похождениях поведать в приличном обществе было решительно невозможно), да и я тоже (делиться подробностями своих путешествий я не собирался). А вот дядя Эдвард кое о чем говорил. По большей части – об Австралии и о том, как непросто вести хозяйство в засушливых ее областях. У него имелась солидных размеров ферма, где разводили овец, но лично он ею владел или только управлял, я не понял, а удачного повода, чтобы задать вопрос, не представилось. Больше ничего интересного узнать не удалось, даже о том, каким образом он сделался крупным землевладельцем… Ну, видимо, у этой ветви Кинов имелись немалые средства.

Что любопытно, ни он, ни тетушка Мейбл ни разу не упомянули о своих детских и юношеских годах. А ведь они определенно были близко знакомы и наверняка могли предаться совместным воспоминаниям! Или же они не были дружны? Загадка…

Было уже достаточно поздно, когда я решил, что пора возвращаться в Блумтаун. Мистер Клариджес поехал со мной: назавтра он намеревался отправиться домой, а чтобы успеть на поезд, следовало встать достаточно рано. Кроме того, он явно не желал стеснять молодоженов. Что и говорить, в доме тетушки Мейбл и без него было людно!

– Прекрасная вышла свадьба, – сказал я по дороге, чтобы не молчать.

– О да, – вздохнул он. – Я будто в прошлое перенесся…

Тут он как-то странно хмыкнул и замолчал.

– Мистер Клариджес, – сказал я, – а вы случайно не припоминаете человека по фамилии Хоггарт?

– Хоггарт? – нахмурился он. – Хм… Да, был такой. А почему вдруг ты о нем заговорил?

– Да просто на ум пришло, – усмехнулся я. – Отошел в сторонку, пока все чествовали молодоженов, увидел имя на надгробии… Оно показалось мне чем-то знакомым!

– Может быть, Артур упоминал его в твоем присутствии, – пожал плечами мистер Клариджес. – Правда, этот тип умер, когда ты был еще совсем маленьким… С другой стороны, я слыхал, что дети, бывает, запоминают то, что слышали, будучи сущими несмышленышами!

– Наверно, так и есть, – согласился я. – Он что, был клиентом отца или вашим?

– Упаси боже от таких клиентов! – искренне отозвался старик. – Худшего сплетника, вдобавок сплетника злого, я в жизни своей не встречал!

– А инспектор Деверелл? – напомнил я.

– Он в подметки Хоггарту не годится, – фыркнул он. – Так, фантазер, к тому же не слишком и умный. У Хоггарта было иное амплуа… Обвинить его было решительно не в чем, потому что он пересказывал то, о чем знали все в округе. Только делал это как-то так… – Мистер Клариджес тяжело повернулся всем телом, даже я это почувствовал. – Словом, все моментально вспоминали о том, что дыма без огня не бывает, а какое-нибудь банальнейшее происшествие приобретало масштабы вселенской катастрофы!

– В общем, он раздувал из мухи слона, – подсказал я.

– Вроде того. А еще мог заставить кого угодно усомниться в чем угодно. О, в этом ему равных не было!

– А вы не знаете, отчего это он похоронен на северной стороне кладбища? – спросил я.

– Водились за ним кое-какие грешки помимо его длинного языка, – ответил старик. – И со смертью его не все ясно: то ли убили его, то ли он сам, так и не разобрались до конца… Но в целом – крайне неприятный был человек, уж поверь!

– Охотно верю, – пробормотал я, вспомнив призрака. – А имя Джона Эддерли вам ни о чем не говорит?

Мистер Клариджес дернулся, это я тоже ощутил.

– Виктор, откуда ты его взял? – спросил он.

– Сам не знаю, – ответил я. – Где-то услышал. Кажется, тетушка упомянула мельком, оно и зацепилось в памяти… Что, тоже какой-то старый знакомый?

– О, очень старый, – вздохнул мистер Клариджес с непонятным выражением. – Он уже умер. Странно, что Мейбл вдруг… хотя…

– Да-да? – заинтересовался я. – Они были знакомы?

– Он какое-то время ухаживал за ней, – с явным усилием выговорил старик.

– Но она предпочла дядю Сайреса?

– Вот именно! – чему-то обрадовался мистер Клариджес.

– И давно умер этот Эддерли? – не отставал я.

– Да уж порядочно, – после долгого молчания ответил он. – Виктор, зачем тебе это?

– Ну должен же я знать, о ком вздыхала моя тетушка чуть ли не перед алтарем! – ничтоже сумняшеся соврал я.

– Гхм… – произнес мистер Клариджес с крайне странным выражением, помолчал и добавил: – Это как-то… Виктор, мальчик мой, позволь дать тебе один совет. Не стоит заговаривать с Мейбл об этом человеке, если ты не желаешь испортить ей медовый месяц…

– Хм… – Настала моя очередь молчать. Так, он сказал, что Эддерли ухаживал за тетушкой, но она вышла замуж за дядю Сайреса. Так, может, не потому, что предпочла именно его, а, скажем, назло? Кто его знает, этого Эддерли, может быть, он выбрал другую? – Разумеется, я прислушаюсь к вашим словам.

– Вот и прекрасно, – заметно успокоился он. Мы уже подъезжали к моему дому.

А вот спросить, действительно ли ходили слухи о том, что Джона Эддерли убил мой отец, я не рискнул…

Наутро я отвез мистера Клариджеса на вокзал и, вернувшись домой, погрузился в глубокие раздумья. В этой странной истории не сходились концы с концами… Прежде всего, вообразить отца убийцей я попросту не мог. Он был, конечно, человеком достаточно суровым, но, по-моему, на самом деле и мухи в жизни не обидел! Потом, мистер Клариджес назвал Хоггарта злым сплетником, а не доверять старому другу отца у меня не было никаких причин. Быть может, и случилась давным-давно какая-то ссора, но уж вряд ли дело дошло до таких страстей! Хм… кого бы расспросить? Тетушку Мейбл – нельзя, это точно. Дядю Эдварда? Так он откровенно от меня прячется, не знаю уж почему. Да и вряд ли он что-то знает: из вчерашней застольной беседы я сделал вывод, что в Австралию он уехал совсем юным, еще до того, как тетушка вышла замуж в первый раз. Мистера Клариджеса? Он определенно что-то знает, но вчера продемонстрировал явное нежелание говорить, а не заставлять же его? Кого-нибудь из знакомых, соседей? Ну, знаете, я еще не сошел с ума! Мне только не хватало, чтобы по городу пошли слухи, мол, этот странный Виктор Кин интересуется, не убивал ли его отец случайно некоего Джона Эддерли!

Кстати, об этом Эддерли я все-таки навел справки, очень осторожно, разумеется. Да, имелось такое семейство в наших краях. Вернее, остатки когда-то большой и дружной семьи: вдовая сестра Джона (ровесница дяди Эдварда, пожалуй) да ее впавшая в старческий маразм матушка. К ним мне тоже соваться не хотелось. Старушка все равно ничего не вспомнит, а женщины здесь и не было в те времена: она уехала с мужем, а в Блумтаун вернулась, лишь овдовев, чтобы ухаживать за престарелой матерью, благо детей у нее не было.

– Ларример! – позвал я, исчерпав все доступные возможности, кроме последней.

– Да, сэр? – явился он, величественный и невозмутимый, как обычно.

– Ларример, скажите-ка, не помните ли вы некоего Джона Эддерли?

Невозмутимость на мгновение оставила дворецкого, впрочем, он тут же взял себя в руки. Я, однако, успел это заметить.

– Не припоминаю, сэр, – ответил он.

– Мистер Клариджес сказал, что он ухаживал за тетушкой Мейбл, – добавил я.

– За миссис Кертис… простите, сэр, миссис Стивенсон ухаживало множество молодых людей, – с достоинством сказал Ларример. – В том числе и сам мистер Клариджес.

Ах вот почему мой бывший начальник был так печален во время венчания! Вспомнил, должно быть, молодость… Да, тетушка в юности была очень хороша собой и, похоже, пользовалась большим успехом! Но я не удивлен, что она выбрала дядю Сайреса: они были почти что ровесниками, а мистер Клариджес – лет на пятнадцать старше. Должно быть, тетушка Мейбл видела в нем если не глубокого старца, то уж пожилого человека точно! Это сейчас разница в десять – пятнадцать лет уже не кажется ей чем-то непреодолимым, а тогда… Вот бедняга!

Так, я отвлекся. Попробую зайти с другой стороны…

– Ларример, а вам не доводилось слышать о том, что этого Эддерли убил мой отец? – спросил я в лоб.

Дворецкий уставился на меня так, будто я внезапно отрастил слоновий хобот и уши.

– Что вы такое говорите, сэр! – с негодованием произнес он. – Что за нелепый вздор!.. Простите, сэр, но…

– Я вижу, вы возмущены, – кивнул я. – Мне тоже неприятно было это услышать.

– От кого вы могли услышать подобное, сэр?!

– Не важно, от одного очень неприятного типа, – ответил я. – Идите, Ларример, мне нужно подумать…

Лучше всего мне думается в оранжерее, туда я и отправился.

Итак, что у меня есть? Отвратительная сплетня, рассказанная человеком… призраком человека, которому априори нельзя доверять. Подтверждение существования человека, упомянутого в этой сплетне, а также факта ухаживаний за тетушкой Мейбл. Подтверждение того, что человек этот давно умер. Все! Ах да, еще кое-какие недомолвки мистера Клариджеса… И что мне это дает? Да ровным счетом ничего!

Но ведь слух родился не на пустом месте, ведь так? Мистер Клариджес сказал, что Хоггарт не фантазировал, а подбирал уже имеющиеся сплетни. Но здесь снова тупик…

Стоп! О самом-то Хоггарте я и позабыл! В смысле о том, что я его вижу. Более того, могу даже потрогать. Интересно, это следствие… хм… одного происшествия или нет? Но не важно! Можно хотя бы попытаться выяснить, откуда он взял эту нелепицу!

Я решительно направился к выходу из оранжереи, но тут взгляд мой упал на заметно воспрянувшую духом Конно-идею, мой первый полицейский кактус. Я вспомнил о том, что кое-где кактусы считаются растениями-воинами и растениями-защитниками, которые спасают от всякого рода негативных воздействий потустороннего характера. Одним словом, оберегают от злых сил, а Хоггарта назвать добрым духом язык не поворачивался…

– Ты поедешь со мной, – сказал я и удобно пристроил горшочек с Конно-идеей на сгибе руки.

Если Ларример и решил, что я свихнулся окончательно, когда увидел, как я покидаю дом с кактусом наперевес, да еще и на ночь глядя, он ничего не сказал…

К церкви я приехал в сумерках и немного побродил по кладбищу, разыскивая могилу Джона Эддерли, и нашел-таки ее. Судя по датам, он был пятью годами моложе моего отца, а умер в тот год, когда тетушка Мейбл вышла замуж. Говорит ли это о чем-то, я пока не знал.

Так или иначе, нужно было сделать то, зачем я сюда явился, так что я отправился на северную сторону. Сейчас здесь было крайне неуютно, но мне доводилось бывать и в худших местах, нежели это старое кладбище.

– Эй, Хоггарт! – позвал я негромко, искренне надеясь, что на мой призыв не явится какой-нибудь сторож или служитель. – Хоггарт, покажитесь!

– А, явился? – раздался гнусненький смешок, и на одном из надгробий появилась уже знакомая фигура. – Небось пришел сказать спасибо за то, что я тебе глаза открыл, а, парень?

– О, разумеется, – живо перестроился я, подходя ближе. Интересно, сработает этот трюк снова или нет? А то ведь призрак скроется, и все! – И откуда только вы это узнали!

– Ха, парень, я еще и не такое знаю! – довольно пропел он и принялся вываливать мне гадости о совершенно незнакомых людях (должно быть, он страшно скучал в одиночестве). Я пропускал все это мимо ушей, бочком придвигаясь все ближе и ближе. И вот, когда вдохновенно закативший глаза Хоггарт добрался до любовных похождений лорда Блумберри, я совершил рывок и ловко сцапал мерзавца за шиворот. – Эй-эй-эй, парень, ты что творишь?!

– Просто решил подстраховаться, – сказал я. Хм… а что мешает ему просто взять и растаять в воздухе? Но, очевидно, что-то действительно мешало, потому что призрак не испарился, а пытался высвободиться, лягаясь и норовя ткнуть меня кулаком. Я этого не ощущал, а держал Хоггарта крепко. – Вот что, любезный… Тетушку я беспокоить не стал, а вот вы мне сейчас подробно расскажете, какие же это слухи ходили о моем отце и этом Эддерли!

– Не буду я ничего рассказывать! – заявил он. – Еще чего! Хам!

– А если так? – Я сунул ему под нос Конно-идею. Зачем – сам не знаю, видимо, по наитию.

По-моему, иглы кактуса зловеще сверкнули в слабом свете едва проклюнувшегося на небе месяца, а Хоггарт взвыл и затрепыхался.

– Убери! Убери эту пакость!

– Сами вы пакость, – оскорбился я. – Глядите, какая милая малютка! Такие острые, такие прелестные колючки…

– Убери-и-и! – зашелся визгом Хоггарт.

– А если уберу, будете говорить? – коварно спросил я. Черт побери, неужели то, о чем я вспомнил случайно, не простое суеверие? Если так, мне очень повезло!

– Буду! Только не тычь в меня этой гадостью… то есть милой малюткой!

– Молодец, – похвалил я. – Быстро усваиваете. Так вот, что там с этим слухом? Только без домыслов, давайте как есть.

– А чего там было-то… – Обвиснув в моей руке, Хоггарт вытер нос рукавом. – Толком и не дознались…

– А все же?

– Ну, младший Эддерли ухлестывал за Мейбл. Хотя за ней кто только не ухлестывал, хороша ж была!.. – Тут он явно проглотил сомнительный комплимент. – Ну, поговаривали, что дело к свадьбе идет. А тут раз – папаша ее, твой дед, стало быть, дал парню от ворот поворот! Ну, в общем-то правильно сделал, потому что денег у Эддерли, почитай, и не было, он на приданое Мейбл зарился, это уж как пить дать…

– И что дальше?

– А дальше слухи поползли, – тяжело вздохнул Хоггарт и опасливо покосился на Конно-идею. Я ведь мог резонно заключить, что он же и помогал эти слухи распространять. – Мол, Мейбл с Джоном не только за ручку держались, до большего дошло… Насколько уж большего, неведомо, да только коситься на нее начали. Тут же все на виду!

Я подавил желание пару раз ткнуть в него кактусом.

– В общем, дед твой, как прознал об этом, мигом Мейбл замуж спихнул, дескать, она давно помолвлена была, только тайно, – продолжил призрак. – Ну да никто не поверил… Вообще-то все думали, ее за Клариджеса отдадут, тот по ней сох прямо, да он, как назло, уехал на полгода по делам каким-то. Вот…

– А с Эддерли-то что случилось? – не выдержал я.

– Так это еще до свадьбы! – спохватился Хоггарт. – Убили его.

– А почему решили, что это именно мой отец?

– Н-ну… – заюлил призрак. – Может, и не он, конечно… Да только кто ж еще мог Джона на дуэль вызвать? Ну, за то, что имя сестры порочил и всякое такое…

– Гхм… – произнес я. – А как пришли к выводу, что это именно дуэль?

– Ну так застрелили же его! – поразился моей непонятливости Хоггарт. – Из пистолета. Это я точно знаю, слышал, как тогдашний доктор кому-то об этом говорил, мол, не несчастный случай это, нечего на охотников валить, не ружейная пуля! Да и на кого тут охотиться, на мышей разве что… Вот! Пистолет у Эддерли в руке был зажат, но что это не самоубийство – тоже ясно, какой дурак будет стреляться в правое легкое? Тем более и второй пистолет потом нашли, точно такой же… Тогда кто-то и сказал, мол, дуэльные это…

– И что было дальше? – поинтересовался я.

– А ничего, говорю же, – огорошил призрак. – Дело замяли как-то. Наверно, дед ваш хорошего отступного семейке Эддерли отвалил… А папаша твой тоже не промах оказался! Сам-то уж женат был, карьера там… Так вину он на Эдварда спихнул!

– На Эдварда?! – поразился я. – Погодите, какого Эдварда?..

– Да он тут был сегодня, – сказал Хоггарт. – Ну он тебе каким-то дальним родственником приходится, а тогда ошивался всегда поблизости. С Мейбл очень дружил, папашу твоего уважал, а тот его взял да подставил! – Тут он помолчал и добавил: – Кое-кто еще поговаривал, что это он сам на себя вину взял, но я в такое никогда не поверю! Просто твой дед с папашей ушлые были, подмазали кого надо, и готово: сами в белом, а парень… – Он махнул рукой.

– А что Эдвард? – поинтересовался я.

– Не знаю, сегодня впервые за столько лет его увидел, – ответил Хоггарт. – Но, вишь, не пропал!

– Но слухи-то ходили?

– А как же! Говорили, его за границу отправили, чтоб тут не отсвечивал, с наказом не возвращаться, пока все не забудется. Да только люди все-о-о помнят! – противным голосом протянул он.

– Ясно. Ну что ж, благодарю за экскурс в историю, – кивнул я и выпустил Хоггарта. Мне очень хотелось вытереть руку о пиджак.

– Э, э, ты куда! – окликнул меня призрак. – Я тебе еще чего-нибудь расскажу! Стой!..

– Спокойной ночи, – ответил я и пошел к машине.

– Ну ты это… – сказал позади Хоггарт. – Заходи, если что… А то я тут со скуки одичал уже!

– А что, кроме меня, вас никто больше не видит? – обернулся я. Любопытство пересилило мою неприязнь к этому типу.

– Еще одна тетка есть, – сказал он. – Только она почти всегда под мухой, а потому думает, что я ей мерещусь. Народ уж смеется, мол, Бетси опять до Хоггарта нализалась! Хотя я и так не стал бы со всякой деревенщиной разговаривать…

– Ну что ж, может быть, я еще как-нибудь загляну, – кивнул я. Чем черт не шутит, вдруг придется раскапывать еще какую-нибудь замшелую историю? Хоггарт может и пригодиться… главное, не забыть прихватить Конно-идею! А что он мне противен – перетерплю. Наверно, полицейские тоже не пылают ко всем своим информаторам любовью! – А теперь мне пора.

– Ну, бывай! – явно обрадовался призрак и растворился, а я отправился домой.

Мне очень хотелось побеседовать по душам с дядей Эдвардом из Австралии. Жаль, с этим придется подождать до утра…

Впрочем, кое-что я мог сделать и вечером.

Вернувшись домой, я отмахнулся от Ларримера, который вдруг решил проявить неуместную заботливость и настойчиво интересовался моим самочувствием (видимо, моя прогулка на ночь глядя с кактусом в обнимку действительно заставила его усомниться в моем душевном здравии), и заперся в кабинете.

Едва я успел вынуть из тайника свое сокровище, как встревоженный дворецкий поскребся под дверью:

– Сэр, быть может, принести вам сандвичей?

– Нет, Ларример, ничего не нужно, ложитесь спать! – поспешил я отказаться. Хватит с меня лекций о недопустимых для джентльмена занятиях!

Ларример еще немного повздыхал, но перечить не посмел. Несколько тяжелых театральных вздохов, шаркающие шаги, и наконец тишина…

Я сидел в кресле, постукивая пальцами по подлокотнику, и пытался определиться, что бы это все значило. Я рассчитывал, как обычно, внести в те давние события полную ясность, но… пожалуй, кое-что и впрямь прояснилось, однако этого все же было мало. Понятно только, что Эддерли убили не из ревности или мести, а уж тем более не из расчета. Но что именно тогда произошло? Тут имелось несколько вариантов, и каждый из них представлялся вполне вероятным. Выбирай любой: дружеская помощь, подарок, жертва… Возможно, дядя Эдвард обменял собственную свободу на счастье родных? Хоггарт говорил, что дядя был очень дружен с тетей Мейбл. Мог он вступиться за ее честь, ведь так? Либо же он великодушно прикрыл истинного виновника – своего друга и моего отца. А может, его попросту принесли в жертву интересам семьи!

Я машинально отпил еще своего любимого напитка, потер лоб и понял, что окончательно запутался. Вообразить отца в роли убийцы, тем более – убийцы, свалившего свою вину на другого… Нет, нелепо, невероятно! Однако я не так давно понял, сколь мало знаю о своих родных, взять ту же тетушку Мейбл, в последнее время неустанно меня удивляющую. А что я, в сущности, знал о своем отце?

Нет, так я совсем собьюсь! Пожалуй, лучше лечь спать, а утром поразмыслить на свежую голову. В конце концов, события эти произошли достаточно давно, чтобы еще день-два имели хоть какое-то значение…

Приняв это решение, я с некоторым трудом добрался до спальни (надо же, я и не думал, что настолько устал!), разделся и провалился в сон.

Снился мне Джон Эддерли (я никогда его не видел, однако, как часто бывает во сне, откуда-то знал наверняка, что это именно он), почему-то привязанный за руки и ноги к жерди над костром. На бедолаге уже потихоньку начинала тлеть одежда, и он без остановки вопил, точнее, пытался – из распахнутого в ужасе рта не вырывалось ни звука. А рядом спорили мой отец, еще совсем молодой, и юный дядя Эдвард – совсем такие, как на той фотографии.

– Он мой! – кричал отец, тыкая внушительной вилкой в упитанный филей Эддерли. – Мейбл – моя сестра!

– Нет, мой! – не соглашался дядя, потрясая серебряным столовым ножом. – Мне Мейбл тоже как сестра! И я первым узнал!

– Ладно, – вдруг согласился отец, примирительно поднимая руки. Правда, вилка придавала этому жесту несколько странный вид. – Давай договоримся иначе… Мы его поделим.

– Давай. – Дядя заинтересованно склонил набок голову и почесал в затылке ножом. – Но как?

– Элементарно! – усмехнулся мой покойный отец. – Тебе правая половина, а мне – левая!

– О! – уважительно поднял палец дядя. – Сразу видно юриста! Согласен!

Я дернулся, сел на постели и потряс головой, пытаясь избавиться от на диво яркого и правдоподобного сна. Приснится же такое!..

Уже занимался рассвет, и я решил, что пора действовать.

Перекусив на скорую руку (Ларример смотрел на меня с укоризной, но помалкивал, считая, видимо, что меня настигло какое-то обострение, а сумасшедших раздражать опасно), я снова отправился в путь. На этот раз я намерен был добиться встречи с дядей Эдвардом во что бы то ни стало! Жаль, конечно, что он – не Хоггарт и кактусом его не напугаешь, но я и так могу быть достаточно убедительным. Проблема в том, что он тоже Кин, а значит, моему напору может противопоставить фамильное упрямство!

– Господин никого не принимает, сэр, – предсказуемо отреагировал на мой вопрос тетушкин дворецкий. – Он крайне занят.

– Передайте ему, что его желает видеть Виктор Кин, – сказал я, – и что у меня к нему серьезный мужской разговор, не терпящий отлагательств.

– Сэр, мистер… – Дворецкий слегка сбился, но тут же выпутался: – Мистер Эдвард Кин приказал…

– Ладно, Бартоломью, оставьте, – раздался знакомый голос. Оказывается, дядя все это время прислушивался к разговору, стоя на площадке второго этажа. – Если уж дошло до серьезных мужских разговоров, то дела мои могут подождать…

– Как вам будет угодно, сэр, – церемонно ответил тот и удалился.

Эдвард спустился и пристально посмотрел на меня. Очевидно, что-то в выражении моего лица его насторожило, потому что он вдруг нахмурился.

– Быть может, пройдем в сад, чтобы не тревожить Мейбл? – предложил он.

Сирил, случившийся поблизости, вытаращил глаза: обычно я уводил его в сад, подальше от тетушкиных ушей, чтобы устроить очередную выволочку. Я молча показал ему кулак, и кузен испарился.

– Да, пожалуй, – сказал я.

Из гостиной доносился жизнерадостный смех тетушки Мейбл, перебиваемый густым басом полковника. О моем визите они не знали – я приказал покамест не докладывать обо мне, а машину оставил так, чтобы ее нельзя было увидеть из окна.

Мы вышли из дома и неторопливо направились в сад. Судя по всему, полковник Стивенсон уже успел задать взбучку ленивому садовнику, поскольку дорожки оказались расчищены (и местами даже прополоты) и посыпаны гравием, а сухие ветки спилены. Не все, конечно, сад достаточно большой, но тем не менее прогресс был налицо. Еще бы кусты подстричь и лужайки, но за этим дело не станет, я уверен…

– Итак… – первым заговорил дядя, вынимая портсигар. – Кстати, вы не возражаете, если я буду называть вас по имени и попрошу о взаимности? Не то беседа наша будет выглядеть вовсе уж нелепо!

– Никоим образом не возражаю, дядя Эдвард, – кивнул я.

– Лучше без «дяди», – поморщился он. – Не то я начинаю чувствовать себя каким-то патриархом…

Я усмехнулся, поскольку испытывал те же чувства, когда многочисленные племянники называли меня «дядей Виктором». Хорошо еще, видел я их нечасто!

– Курите? – предложил он.

– Нет, благодарю, – отказался я, размышляя, с чего бы начать, но Эдвард меня опередил.

– Кажется, я догадываюсь, о чем пойдет речь, – сказал он, раскуривая крепкую сигарету. – Очевидно, кто-то увидел… либо вы сами заметили, как я подвозил очаровательную мисс Флип. А языки в Блумтауне длинные, уж мне ли не знать!

– Э-э-э… – только и смог я произнести. – Мисс Флип?

– Ну да, – удивленно покосился на меня Эдвард. – Насколько я понял, имеет место некая приязнь между вами и этой девушкой, но…

– Нет-нет! – чуть не вскричал я. – Ничего подобного. Видите ли, это следствие дурной шутки Сирила, которому хватило ума прикинуться мной. В итоге все разъяснилось, но родители этой девушки, завидев меня, переходят на другую сторону улицы. Кажется, у них острая аллергическая реакция на нашу фамилию…

– У них – возможно, не имею чести быть представленным, – усмехнулся дядя, – а вот у мисс Флип подобных симптомов я не заметил. Премилая молодая особа.

– Увы, воспитание ее оставляет желать лучшего, – вздохнул я, понимая, что, во-первых, разговор зашел куда-то не туда, а во-вторых, мы за глаза обсуждаем девушку, а попросту – сплетничаем, что для джентльменов не слишком-то прилично!

– Да? Не обратил внимания, если честно, – ответил Эдвард. – В Австралии нравы проще, так что я давно отвык подмечать подобные мелочи… Но и правда, я как-то сразу не сообразил, а она не возражала, когда я предложил ее подвезти…

– В Австралию вас занесло в поисках приключений? – спросил я, пытаясь вернуть беседу в нужную колею.

– Нет, – коротко сказал он, явно не собираясь развивать тему. – Виктор, раз дело не в мисс Флип, тогда в чем же? Вид у вас крайне серьезный!

– Видите ли, Эдвард… – медленно начал я. – Мне хотелось бы прояснить детали одной старой истории, имеющей к вам и тетушке Мейбл самое непосредственное отношение…

Он вопросительно приподнял брови:

– И что же это за история?

– Полагаю, имя Джона Эддерли вам о чем-то говорит? – спросил я.

– Допустим. Что дальше?

– Многие считают, что его убил мой отец, защищая на дуэли честь сестры, – сказал я напрямик, поняв, что обиняками от Эдварда ничего не добиться. – А вы, пожалуй, единственный, кто может пролить свет на события давно минувших дней. Возможно, что-то знает мистер Клариджес, но его мне разговорить не удалось…

– Добрый старый Клариджес… – вздохнул дядя и прикурил вторую сигарету. – Так чего конкретно вы от меня хотите, Виктор?

– Я хочу знать правду, – ответил я и решил немного смухлевать. – Считается, что Эддерли застрелил на дуэли мой отец, а вину за это свалил на вас. Либо же вы сами взяли вину на себя… Историю замяли, но вам пришлось уехать. Это все, что мне известно. Но что же произошло на самом деле?

– Вы действительно хотите узнать? – покосился он на меня.

– Да.

– А если все это правда? – задал Эдвард коварный вопрос. – Что, если слухи не лгут? Случается и такое, знаете ли…

– Что ж, – пожал я плечами, ощущая неприятный холодок в груди. – Значит, мне придется как-то с этим жить. Но это лучше, чем мучиться неизвестностью и гадать, как все было на самом деле…

– Ну ладно, – сказал дядя. – Вы сами этого хотели, Виктор.

Я кивнул, ожидая продолжения. Эдвард помолчал немного, потом произнес:

– В сущности, вам все известно, я могу только добавить кое-какие детали. Эддерли был абсолютно пустым человечишкой, правда, смазливым и с хорошо подвешенным языком. А много ли надо молоденькой девушке? Разумеется, он нравился Мейбл, а она была завидной невестой…

– Хорошее приданое?

– Разумеется. Но дядя Персиваль, когда присмотрелся к этому щеголю, запретил Мейбл даже думать о браке с таким прохвостом. А она, знаете ли, была послушной дочерью… – Эдвард глубоко затянулся. – Признаюсь, я был рад такому повороту событий. Мы ведь с Мейбл знакомы с детства, росли вместе… Вы же не знаете, наверно?

– О чем? – нахмурился я.

– О том, что я жил здесь когда-то, – сказал он. – Мой отец умер, матушка вышла замуж за другого, а меня пригрел дядя Персиваль. И, право, он никогда не делал различия между мною и Артуром с Мейбл…

– Я не знал, – ответил я. – Только недавно, разбирая отцовские бумаги, нашел старую фотографию, где вы втроем…

– Да, у меня тоже такая есть, – усмехнулся Эдвард. – Так вот, продолжу… Поскольку мы с Мейбл не такие уж близкие родственники, я вполне мог попытать счастья и попросить ее руки. У меня, как и у Эддерли, не было средств, зато дядя Персиваль прекрасно меня знал и мог бы разрешить такой брак. И, думаю, он догадывался о моих намерениях…

Он помолчал. Я тоже молчал, изредка поглядывая на дядю. Если бы не его загар и залысины, я мог бы вообразить, что прогуливаюсь с отцом.

– Но тут поползли эти слухи, – сказал вдруг дядя. – Один другого гаже. Пересказывать не буду, думаю, вы и сами представляете, что могут наговорить о девушке на выданье! И ладно бы это были сплетни деревенских кумушек, на них можно было бы не обратить внимания, но и в свете начали поговаривать… о всяком.

– Могу представить… – пробормотал я.

– А главное, мы с Артуром прекрасно знали, кто распространяет эти слухи, – продолжал Эдвард. – Эддерли был сильно обижен на наше семейство: он очень рассчитывал поправить дела, женившись на Мейбл, но планы сорвались. А кроме того, главный местный сплетник во всеуслышание заявлял, что узнал очередную пикантную подробность от Эддерли лично. Месть мелкая, но крайне неприятная…

«Заеду на кладбище и дам Хоггарту по физиономии, – подумал я. – Хотя нет, стоп. Он же, если верить Клариджесу, только пересказывал всем известное… Но он мог ляпнуть что-нибудь вроде «а вот Эддерли сам рассказывал такому-то, что…» Впрочем, это теперь не важно».

– Сами понимаете, Виктор, оставить это без внимания было невозможно, – говорил дядя. – А какой тут может быть выход? Заставить Эддерли прилюдно извиниться? А где доказательства, что слухи распускает именно он? Он всегда мог отпереться.

– И тогда устроили дуэль, – сказал я.

– Именно, – кивнул Эдвард. – Вернее… Я был уверен – Артур этого так не оставит и мерзавцу не поздоровится. Проблема была в том, что он только-только пошел в гору, женился, и, кстати, не так давно родились вы. И что случилось бы, пристрели он Эддерли? А он бы наверняка это сделал, стрелял Артур мастерски!

– Ничего хорошего, – согласился я. – Так значит…

– Я его опередил, – сказал дядя и прикурил новую сигарету. – Эддерли еще смеялся, мол, молоко на губах не обсохло, а туда же… Правда, когда я всадил ему пулю в легкое, смеяться ему стало затруднительно. Я стрелял тогда не так хорошо, как Артур: целился в сердце, но не попал. Однако так даже лучше, этот негодяй успел помучиться перед смертью…

Я невольно сглотнул.

– И… что было дальше?

– Да ничего интересного, – ответил он. – Разумеется, я признался во всем дяде Персивалю. Для него это стало серьезным ударом… Впрочем, полагаю, выслушивать мерзости о Мейбл было еще хуже. Подробностей я не знаю, но он пустил в ход все свое влияние и, думаю, немалые деньги, чтобы заставить родственников Эддерли помалкивать и даже не думать о проведении расследования. Ну а мне пришлось немедленно уехать как можно дальше… и много лет даже не помышлять о том, чтобы вернуться в Англию.

– Но почему тогда…

– Почему обвинили Артура? Ну, он все-таки родной брат Мейбл, а я так… дальний родственник, у него было больше поводов. Вдобавок мы очень похожи, если кто-то видел, как мы с Эддерли удаляемся в лес, мог и спутать. Перепутали же вас с Сирилом! Плюс мое бегство… – Эдвард невесело усмехнулся и выбросил окурок. – Да. Об этом ни я, ни дядя Персиваль не подумали… Но доказательств все равно ни у кого не было.

– А потом? – спросил я.

– Что потом? Дядя Персиваль был очень расстроен: он рассчитывал, что я, закончив учебу, стану партнером Артура. Мейбл тоже очень переживала, поэтому, наверно, и пошла за этого Кертиса, особенно не раздумывая. Сами понимаете, свадьбу нужно было сыграть как можно скорее, чтобы сплетники прикусили языки… А Кертис, насколько я помню, производил на дядю Персиваля самое благоприятное впечатление. Кто же знал, что будет дальше? – Дядя вздохнул. – Жаль, Клариджес тогда уехал. С ним Мейбл было бы куда лучше…

– Да уж, – пробормотал я. – Но вообще-то я имел в виду вас…

– А что именно вы хотели обо мне узнать? – удивился он.

– Ну, к примеру, почему местом добровольной ссылки вы выбрали именно Австралию? – осторожно спросил я.

– А! – Эдвард махнул рукой и усмехнулся. – Юношеский максимализм. Сперва я хотел податься в Америку, но потом подумал: раз уж в Австралию ссылали преступников, а я по большому счету убийца, то мне туда прямая дорога! Вот и отправился…

– А там? – Мне стало любопытно.

– Ну, дядя Персиваль, конечно, снабдил меня кое-какими средствами, но надолго бы этого не хватило, – ответил он. – Вдобавок я не собирался сидеть у него на шее, еще чего не хватало! Учебу я закончить не успел, так что найти работу по специальности не мог… ну разве что клерком устроиться, но меня такая судьба не привлекала.

Я только улыбнулся: похоже, мы с Эдвардом в юности были одинаково непоседливыми натурами.

– Тогда я прибился к золотоискателям, – продолжал дядя. – Жизнь та еще! Климат скверный, работа тяжелая, еда… не будем о еде. Но в конце концов нам таки повезло!

– Ах вот откуда у вас ферма, – понятливо кивнул я.

– Это было позже, – отмахнулся Эдвард. – Мы еще долго вкалывали как проклятые… А потом дошло дело до дележа добычи. – Он помолчал. – Хорошо, что к тому времени я все-таки научился метко стрелять.

– Гхм… – произнес я.

– Ну а после этого мы с напарником подумали и решили, что хватит с нас приключений, – преспокойно закончил дядя, – и разошлись. Я купил ферму, нанял хорошего управляющего, получаю недурной доход. Счет у меня в банке более чем приличный, меня даже засуха не пугает. Вот так, Виктор…

– И что же, вы ни разу не дали о себе знать? – поинтересовался я.

– Как я мог так поступить со своей семьей?! С людьми, которые столько для меня сделали! – возмутился он. – Разумеется, как только я более-менее обжился на новом месте, так стал писать им.

– Ни тетушка Мейбл, ни отец никогда не упоминали…

– Ну разумеется! Зачем болтать? И у стен есть уши! К тому же, – добавил Эдвард, – я ведь не писал напрямую. Сами посудите, Виктор, что было бы, если бы на здешний почтамт пришло письмо с австралийским штемпелем да с моим именем!

– Назавтра же об этом гудел бы весь Блумтаун, – сказал я, усмехнувшись. – Значит, вы передавали послания через кого-то?

– Да, через старину Клариджеса, – кивнул он. – Я решил, что надежнее никого не сыщу. Так что я отправлял письма ему, в Лондон, до востребования, он их забирал, когда ездил по делам, и уже из Лондона пересылал их дяде Персивалю, Мейбл и Артуру.

– То есть он все-таки в курсе этой истории?

– Ну да. Артур ему все рассказал – они ведь дружили, и очень крепко. А на Клариджеса всегда можно было положиться.

– Постойте, но я недавно разбирал бумаги и не видел… – Тут я осекся, вспомнив, что искал только адрес отцовского друга. Конвертов-то было много, а внутрь я не заглядывал! – Хм… ладно.

– А как вы догадались о таком способе связи? – спросил Эдвард.

– Я сам пользовался подобным, – хмыкнул я. Пришлось кратко описать свой ход с надежным человеком в Париже…

– Да, это явно семейное, – засмеялся дядя, дослушав. – Но, говорите, Мейбл вас вычислила?

– Отец тоже, – вздохнул я. – Жаль, я узнал об этом так поздно… Но, видимо, способности к аналитическому мышлению – это тоже семейное.

– Не исключено, – кивнул Эдвард. – Ну что, Виктор, это все, о чем вы хотели узнать?

– Пожалуй, да, – ответил я. Оставалась еще смутная тень неуверенности: даже если дядя сейчас мне солгал, я никак не могу уличить его в этом. А правды, кроме него, не знает никто. Откуда мне знать, что отец сказал мистеру Клариджесу? Или тетушке Мейбл?

Очевидно, на лице моем читалось сомнение, поскольку Эдвард вдруг сказал серьезно:

– Виктор, я понимаю, почему вы колеблетесь. Так вот, даю вам слово джентльмена – ваш отец не убивал Эддерли. Это сделал я. Теперь довольно?

– Да, Эдвард, – сказал я с заметным облегчением. – Более чем. Благодарю вас.

– Было бы за что, – усмехнулся он и повернул обратно к дому. – И довольно об этом… Виктор, я вижу, ваши странствия были опаснее моих!

– Ну, как сказать, – ответил я. – Обычно мне везло, но кое-где изрядно досталось…

– Со стороны практически незаметно, – утешил дядя.

– Это вы о чем?

– О том, что у вас левый глаз искусственный.

Я споткнулся и тут только сообразил, что Эдвард все время держался справа, так, чтобы я мог его видеть.

– Так вы заметили?

– Еще при знакомстве, – заверил он. – Вернее, тогда я подумал просто, что вы этим глазом не видите, бывает. А сейчас, на дневном свету, сообразил, в чем дело. Блеск немного не такой, как у живого глаза, это раз. И два – зрачок не реагирует на изменение освещения.

– Да, – глубокомысленно сказал я, потерев лоб. – Определенно, склонность к дедукции – это тоже семейная черта…

– При каких обстоятельствах вы лишились глаза, конечно, не расскажете? – с намеком произнес Эдвард.

– Не люблю об этом вспоминать, – поморщился я. – О других путешествиях – сколько угодно, а об этом, последнем… Право, не стоит! Неаппетитно. Скажу лишь, что взамен я кое-что приобрел…

– Оно того стоило? – приподнял дядя бровь.

– Определенно, – кивнул я. – Хотя я предпочел бы, чтобы это произошло… менее болезненно. Но увы, за все приходится расплачиваться…

– Да уж, – вздохнул он. – Ладно, Виктор, идемте, выпьем чего-нибудь бодрящего… Только не чаю! Я совершенно отвык от английской манеры постоянно пить чай!

– С удовольствием. Только, Эдвард…

– Разумеется, я никому не открою ваш маленький секрет, можете быть спокойны.

– Ну, кое-кто о нем знает, но все равно не хотелось бы лишних пересудов…

– Я – могила, – заверил дядя. Сирил, торчавший на крыльце и заметивший нас, беседующих как старые приятели, снова вытаращил глаза. Надо сказать ему, чтобы не делал так, а то вид у него становится глупый донельзя! – Кстати, это мое прозвище.

– В смысле? – не понял я.

– Ну, золотоискатели меня так прозвали, – пояснил он. – Эд Могила. Почему – сами догадайтесь…

Я догадался, разумеется. Да, родственники у меня как на подбор!..

Отлично посидев с Эдвардом (выяснилось, что кактусы он ненавидит всей душой, поскольку завезенные кем-то в Австралию опунции – настоящий бич для фермеров; эндемиков же там нет, поэтому я оставил надежду разжиться чем-нибудь экзотическим), я отправился домой. С души моей пропал изрядный груз, а настроение было настолько приподнятым, что я не поленился проехать мимо церкви.

– Хоггарт! – позвал я шепотом. Громче было нельзя, средь бела-то дня! – Эй!

– Чего шумишь? – недовольно спросил призрак, выбираясь из-под земли и поправляя цилиндр. – Только поспать прилег…

– А я думал, вы никогда не откажетесь узнать что-нибудь… пикантное, – сказал я и развернулся, чтобы уйти.

– Стой-стой, куда собрался?! – засуетился он. – Что там такое?

– Да вот, видите ли, разъяснилась та история, по поводу которой мы с вами имели ночью беседу…

– Да? – загорелся Хоггарт и от волнения стал совсем прозрачным. – И что?!

– Мой отец не имеет отношения к смерти Джона Эддерли, – серьезно сказал я.

– Ой, ну конечно… – обиделся призрак. – Тот сам застрелился, да? Тебе наболтают!..

– Нет, почему же, – усмехнулся я. – Эддерли действительно убили на дуэли. Только стрелялся с ним не Артур Кин, а Эдвард Кин.

– Это кто тебе сказал? – нахмурился Хоггарт.

– Да сам Эдвард и сказал, – ответил я. – Да мне бы и самому задуматься: разве мой отец сумел бы промазать? Он ведь был отличным стрелком и целиться в сердце, а попасть в правое легкое никак не мог!

– Эх… – понурился призрак. – Такая история пропала… Ну ничего, я еще много чего знаю!

– Слушайте, Хоггарт, – спохватился я. – А почему вы… хм… остались здесь?

– Да потому, что там, – он потыкал пальцем вниз, – скучища поистине смертная! Охота мне была до Страшного суда старые сплетни пережевывать? А тут хоть нет-нет да и услышишь что-нибудь интересненькое!

– Ясно, – усмехнулся я. – Ладно, не буду мешать…

– Ага, бывай, – сказал призрак и исчез, а я отправился домой.

Еще через несколько дней дядя отбыл обратно в Австралию, а тетушка Мейбл с супругом отправились наконец в свадебное путешествие, которое пришлось отложить из-за визита Эдварда. Ну в самом деле, когда еще выпадет случай встретиться и поговорить с глазу на глаз! Австралия – не Франция какая-нибудь, добираться туда долго…

Сирила, разумеется, вверили моему попечению, но я решительно самоустранился. По возвращении полковника Стивенсона кузена ожидали тяжелые деньки, и я не хотел лишать его удовольствия погулять напоследок. Правда, взял с него слово, что буянить он не будет и выручать его из полицейского участка мне не придется. Надежды на то, что слово Сирил сдержит, было немного, но все же следовало дать ему шанс…

Я отдыхал в гостиной после небольшой перестановки в оранжерее и лениво разбирал почту, когда Ларример возвестил:

– К вам посетители, сэр!

– Да? Ну, просите… – Я поднялся, увидел вошедших и едва не сел обратно.

– Мистер Кин, – не утруждая себя приветствием, заговорил мистер Флип. Полные щеки его тряслись от негодования. – Это уже переходит всяческие границы!

– Простите, я все же не понимаю, о чем вы, – нахмурился я.

– Вот об этом! – почти выкрикнула миссис Флип и сунула мне конверт. – Читайте! И если вы после этого скажете, что не знаете, куда подевалась наша дочь…

Я похолодел. Неужели Сирил…

Быстро вытащив из конверта листок бумаги, я пробежал глазами несколько строк, написанных девичьей рукой.

«Дорогие мама и папа! – гласило послание. – Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Я выхожу замуж за мистера Кина. Думаю, это очень достойная партия. Он крайне добропорядочный человек, который станет мне надежной опорой в жизни. Сразу же после венчания мы уезжаем, и очень далеко. Не ищите меня и, ради всего святого, не заявляйте в полицию! Как только я доберусь до своего нового дома, непременно напишу вам длинное-предлинное письмо… Люблю, обнимаю, целую!

Ваша Памела.

P. S. Надеюсь, вы простите мне это самоволие. К сожалению, мистер Кин никак не мог ждать».

– Ничего не понимаю, – повторил я. Если даже Сирил каким-то чудом ухитрился снова выдать себя за меня и жениться на Памеле, то куда они подевались? Уехать дальше Лондона они не могли, потому что у кузена банально нет денег! Так, стоп. Я же видел его не далее как вчера! – А что-нибудь пропало?

– Да! – громко вскрикнула миссис Флип. – Вещи Памелы! Одежда, обувь, драгоценности… кое-какие безделушки…

– Много? – зачем-то спросил я.

– Э-э-э… – осеклась она. – Н-нет, не слишком. Чемодан остался дома, исчез только саквояж, а в него много не поместится…

– Ерунда какая-то… – пробормотал я, почесав в затылке. Уехать, почти ничего не взяв?

– Виктор, привет! Я к тебе по делу! – провозгласили за спиной Флипов, и я увидел Сирила. А он рассмотрел моих гостей… – Ой… Здравствуйте…

– Та-ак… – не сулящим ничего хорошего тоном произнес мистер Флип, разворачиваясь с грацией носорога. – Где Памела?!

– Откуда же я знаю? – поразился кузен, бочком, по-крабьи, обходя его, чтобы спрятаться за мной в случае чего. – Я ее давно уже не встречал. Да к тому же она на меня и смотреть не желает…

– Не лгите, молодой человек! – воскликнула миссис Флип. – Вы уже один раз обманули ее, выдав себя за мистера Кина, затем снова проделали это и женились на ней, а теперь, должно быть, пожелаете получить приданое?!

– Я?! Женился на Памеле?! – Сирил пришел в полное изумление. – Да что вы такое говорите!.. Да, Виктор, это тебе просили передать…

Он сунул мне большой плотный конверт.

– Кто? – поинтересовался я. Никаких надписей на конверте не обнаружилось.

– Дядя Эдвард, – пояснил Сирил. – Сказал, что почтой будет долго, а тебе это наверняка пригодится.

– И ты даже удержался от соблазна сунуть туда свой любопытный нос? – приподнял я бровь. Конверт был запечатан намертво, и не похоже, чтобы его вскрывали.

– Знаешь, дядя Эдвард нарочно предупредил, чтобы я не вздумал поинтересоваться, что внутри, – обиженно ответил кузен. – А шутить с ним мне как-то вот совсем не хочется… даже несмотря на то, что он уехал!

– Молодые люди, мы вам не мешаем? – громко вопросил мистер Флип.

– Никоим образом, – заверил я, беря нож для разрезания бумаг. Что там еще придумал Эдвард?

– Где наша дочь? – снова завела миссис Флип, а я вытряхнул из конверта бумаги. Ну-ка, что тут у нас… – Я требую немедленно вернуть ее домой! Или по меньшей мере сказать, где она!

– Подозреваю, она уже на пароходе, идущем в Сидней, – ответил я. – Или в Мельбурн, не знаю точно.

На самом деле Памела почти наверняка была еще только в порту, а то и в поезде, но я решил перестраховаться.

– Что?.. – схватилась за сердце миссис Флип.

– Взгляните сами, – протянул я ей бумаги. – Это выписки из соответствующих официальных документов. Нет, можете не трудиться их рвать, вторая копия лежит в банковской ячейке, и забрать ее оттуда могу только я.

– О боже… – простонала дама и осела в кресло. Сирил откровенно наслаждался представлением. – Памела… но… но…

– Увы, – вздохнул я. – Эту землю топчет не один мистер Кин. Нас как минимум двое – я и мой троюродный дядя Эдвард. Наверняка найдется и еще кто-нибудь…

«Однако когда он успел?! – не уставал я поражаться про себя. – Ничего себе напор… Может, это тоже семейное?»

– Но почему Сидней?! – вскричал мистер Флип.

– Потому что дядя Эдвард живет в Австралии, – просветил Сирил. – У него ферма там. Большая.

– Большая? – задумался тот, а миссис Флип прекратила рыдать и прислушалась. Я усмехнулся про себя: все в нашем мире продается и покупается, даже если купля-продажа завуалирована под «гебо». – Но это непорядочно! Без согласия родителей, без приличной церемонии!..

– Судя по документам, Памела совершеннолетняя, – пожал я плечами. – А что до скоропалительности… Пароход ждать не будет!

– Ясно… – проговорила миссис Флип, поднимаясь и направляясь к дверям. – В этот раз вы и ваш кузен оказались ни при чем, признаю… Но все-таки, мистер Кин, от вашего семейства одни неприятности!

Выпустив эту парфянскую стрелу, она удалилась, ее супруг последовал за ней, и в гостиной воцарилась тишина.

– Вот это да! – восхищенно произнес Сирил. – Вот это дядюшка!

– Но почему именно Памела? – недоуменно спросил я.

– А, он тебе еще это вот передал. – Кузен порылся в карманах и протянул мне еще один конверт, на этот раз тонкий. – Сказал, это личное, так что я при них не стал отдавать.

– Спасибо, – пробормотал я, вчитываясь в резкий почерк Эдварда.

«Виктор! – говорилось в записке. – Я очень рад, что мне не пришлось нарушить ни свои, ни Ваши планы. Речь, разумеется, о Памеле Флип… то есть уже Памеле Кин. Разумеется, окажись, что Вы ухаживаете за ней (припомните нашу беседу в саду), я отказался бы от своих намерений, но все сложилось как нельзя более удачно. Видите ли, я давно подыскивал супругу, но в австралийском обществе все слишком близко знакомы, кроме того, у большинства полным-полно родни. А я, как и Вы, склонен к уединению. Зачем мне в таком случае жениться, спросите Вы? Отвечу: я не молодею, а кому я смогу передать ферму, в обустройство которой вложил столько времени и сил? Продать ее и доживать свой век в городе? Нет уж, благодарю покорно!

Так вот, Виктор, эта девушка оказалась идеальным вариантом. То, что Вы называете дурным воспитанием, мне кажется милой непосредственностью (и я упоминал, что в Австралии нравы значительно проще), Памела весела, отзывчива и вовсе не прочь обеспечить меня наследником и заодно стать хозяйкой целой фермы. Разумеется, пока она не знает, насколько это сложно, но, думаю, с моей помощью быстро во всем разберется. Для нее это выгодное замужество, и она прекрасно осознает сей факт (ну не могу же я всерьез думать, будто Памела влюбилась в меня без памяти!). Кроме того, ей не терпится избавиться от давления чрезмерно властных родителей. Кстати, думаю, они тоже все поймут и смирятся. А то, что они живут в такой дали, меня как нельзя более устраивает! Можно, во всяком случае, не опасаться внезапного визита тещи…

Документы передаю с Сирилом, почтой – слишком долго, а завезти их сам я уже не успеваю. Вернусь домой – напишу. Думаю, теперь уже можно делать это в открытую – все ведь видели Кина из Австралии, так что вопросов не возникнет.

Искренне Ваш Эдвард».

– Ну дядя… Ну прохвост! – только и смог я выговорить под недоуменным взглядом кузена…

В следующий раз Сирил заявился ко мне через три недели, аккурат перед обедом. Перемены в его внешности были разительными: вечно взъерошенные волосы причесаны на идеальный пробор, костюм безупречен, а вместо благоухания эпатажного цветочного одеколона – едва заметный запах парфюма вроде моего, классического.

– Все ясно, – сказал я. – Вернулась тетушка с супругом.

– Да, – тяжело вздохнул кузен и пригорюнился. – Теперь сплошная муштра с утра и до вечера… И в доме кавардак! Ремонт затеяли…

– Это же хорошо, – попытался я утешить Сирила. – А то дом и впрямь… хм… выглядел не слишком здорово.

– Угу, – мрачно ответил он. – Еще полковник, как и грозился, выставил мою машину на улицу. Теперь в этой проклятой конюшне стоит его автомобиль и его чертова кобыла!

– Не ругайся за столом, – машинально произнес я. – Попробуй лучше запеканку, Мэри ее великолепно готовит!

– Тут начнешь ругаться! – окончательно расстроился Сирил, ковыряя вилкой запеканку. – Ты бы тоже чертыхался, если бы увидел, как мама катается…

– Катается?! – Я выронил нож. – Она же смертельно боится лошадей!

– А она не на лошади, – хмуро сказал кузен. – Она на велосипеде. На курорте увидела, ей понравилось…

– А… полковник?

– А он ее поддерживает… Но она уже почти не падает! – Сирил закрыл лицо руками. – Хоть ты с ней поговори! Она тебя слушает!

– Боюсь, уже нет, – вздохнул я. – Не переживай так. Вот, положи себе паштету…

Честно говоря, вообразить тетушку Мейбл на велосипеде я не мог, воображения не хватало. Надо будет непременно наведаться в гости, полюбоваться редкостной картиной!

– Не удивлюсь, если скоро меня заставят чистить лошадь, – бубнил кузен с набитым ртом. – Все к тому идет, вот попомни мое слово!..

– Сирил, веди себя прилично за столом, – машинально сказал я и потянулся за газетой, которую с утра не дочитал.

Лучше бы и не дочитывал. С газетного разворота мне улыбалась Сигрид – знакомой чуть насмешливой и немного снисходительной улыбкой. Броский заголовок гласил: «Звезда покидает сцену! Неповторимая актриса выходит замуж за своего импресарио!» Я пробежал глазами заметку, полную восхвалений таланта Сигрид. В самом конце нашлось коротенькое сообщение о том, что новоиспеченные супруги отправились в свадебное путешествие в Индию. Я аккуратно сложил газету и попросил Ларримера:

– Принесите коньяку, будьте любезны.

Сирил удивленно покосился на меня, но, видимо, решил, что я хочу подлечить его расстроенные нервы. Пусть так и думает…

Ну что ж… Таков путь многих актрис: чтобы удержаться на пьедестале, им приходится мириться со многим, а жертвовать еще большим. Хотя кто знает, вдруг этот чисто деловой брак (а я не мог поверить, что Сигрид вдруг без памяти влюбилась в этого коротышку, для такого она была слишком трезвомыслящей) окажется удачным? Я мысленно пожелал этой валькирии удачи, отсалютовал бокалом и пригубил коньяк…

Она еще много лет блистала в самых разных ролях, в том числе и в набирающем популярность немом кино. Должен сказать, внешность Сигрид была будто нарочно создана для черно-белых фильмов!

Ну а я регулярно выбирался на театральные премьеры и после каждого такого спектакля отправлял Сигрид букет белоснежных роз. Разумеется, без записки.

Я больше никогда не встречался с нею лицом к лицу.