* * *
Пир, между тем, как говорится, был горой. В смысле, пировать в то время любили, умели и всячески свое умение совершенствовали и оттачивали. Сами понимаете, нет ни телевизоров, ни видео, ни ночных клубов, ни тех же самых ночных саун...
Хотя, стоп, ночные бани в то время, конечно, были, но к этой скользкой теме вернемся как-нибудь потом. Тем более что была не ночь, а вечер.
Князь Берендей, как ему было и положено, сидел на своем троне во главе огромного стола, за которым шумно пировала его дружина. И хотя сегодня утром произошло знаменательное событие (князь принял в дружину нового богатыря, Илью Муромца), Берендей был невесел. Так уж распорядилась природа, что мудрый, дальновидный, почти идеальный со всех сторон правитель славного княжества имел две взаимоисключающие друг друга слабости.
В отсутствие войны или, скажем так, действительно серьезной угрозы государству он или пил, или гулял. Причем делал это с присущим всем князьям размахом и последствиями.
Гулять так гулять, любить так любить! Этот так удачно воспетый в далеком будущем питерским певцом лозунг был уже лет двадцать вышит на княжеском штандарте. Причем если большинство русских мужиков как раз не мыслят одного без другого, то оригинальный Берендей ценил эти два процесса исключительно по. отдельности.
Или князь закатывал грандиозную попойку во дворце (естественно, с шутками, забавами и прочими молодецкими развлечениями), или резко завязывал с горячительным и тут же бросал свой окрыленный взор на прекрасную половину человечества. И тогда князюшка отрывался так же лихо, как и совсем недавно в лапах зеленого змия. Причем вывести его из этого состояния мог только один человек — его незабвенная и неповторимая жена, Агриппина (Грушенька, как ее ласково называл Берендей).
Груша была из тех женщин, которые «слона на ходу остановят и хобот ему оторвут». В общем, бесхитростна и на руку тяжела. Именно она всеми мыслимыми и немыслимыми способами оттягивала тот момент, когда князь скатывался к одной из крайностей, и именно она же с помощью драконовских мер выводила из этого состояния своего супруга. Кстати сказать, единственное, кого Берендей боялся в своей жизни, была его ненаглядная Грушенька.
Причем супругу свою князь любил всей душой, но только он завязывал с горилкой, как его взгляд сам собой то и дело натыкался на стройные девичьи фигуры боярских дочек, поварих, кухарок и прочая и прочая.
Но он брал свою волю в кулак и с бешеным усердием начинал заниматься государственными делами. Бывало, сутками не выходил из горницы, все строчил указы да разбирал доносы, но всегда наступал такой день, когда приставленная к нему Агриппиной доверенная охрана давала маху и истосковавшийся мужской взгляд натыкался на какую-нибудь прелестницу.
Все, тут Берендей поделать ничего не мог и пускался во все тяжкие. Из них, конечно, его возвращала на свет божий его ненаглядная жена, и с очередным фингалом под глазом, запудренным голландской пудрой, князь вновь страстно принимался за государственные дела вплоть до очередного срыва.
Именно в таком состоянии сейчас и находился Берендей. Подбитый Грунечкой глаз уже начинал видеть, а время спрыснуть свое нелегкое житье стопкой водки еще не пришло. Да к тому же жена находилась рядом и зорко следила за ним. Вот и смотрел с грустью на пирующее воинство целым княжеским оком Берендей и прикидывал в уме, сможет ли он ускользнуть от своей супружницы на пару чарок.
Слева от венценосной пары за княжеским столом восседали бояре, а по правую руку наиболее верные и заслуженные богатыри. Рядом с Берендеем сидел воевода Севастьян, а следом лихой молодец, богатырь Мартын Лихосватский. И если воевода вел себя абсолютно спокойно, то Мартын, как ни старался, не мог скрыть своего презрения к непосредственному начальнику и вынужденному соседу.
Тут дело было в том, что старый вояка, беззаветно преданный Киеву и князю, занял этот пост совсем недавно. Где-то с полгода назад в результате нелепой случайности на охоте погиб отец Лихосватского, воевода Арсений. Сынок, не признававший в своей жизни слова «нет», был уверен, что именно он займет освободившуюся вакансию.
Но оказалось, что у Берендея были свои взгляды на эту ситуацию. Молодой Лихосватский, конечно, был первым и на пиру и в бою, но жезл воеводы получил не он, а мудрый Севастьян. Что ни говори, но сила в жизни решает не все. Мартын почувствовал себя обиженным и даже не пытался скрыть этого. Севастьян же, абсолютно далекий от всевозможных интриг, относился к сотнику абсолютно нейтрально, тем более что приказания Лихосватский выполнял четко, а его сотня была лучшей в дружине.
Далее располагались сотники Алеша Попович, Добрыня Никитич и принятый только утром в дружину Илья Муромец.
Муромец настолько поразил Берендея силой и ловкостью, что князь даже пригласил нового богатыря к себе за стол. Илья, польщенный такой честью, аж светился от счастья. Он мгновенно сошелся с Поповичем и Добрыней и теперь развлекал новых друзей байками про свою деревенскую жизнь. Его рассказы одновременно вызывали искренний смех новых друзей и презрительную гримассу Лихосватского. Последний вообще считал, что присутствие за столом этого «лаптя» унизительно для него лично, но был вынужден смириться. Слово князя — закон!
Справедливости ради надо заметить, что вся остальная дружина была далека от этих сложностей, и с завидным усердием перемалывала гору еды, обильно смачивая ее при этом вином. Тост следовал за тостом. Пили за Русь, за Киев и конечно же за Берендея. Именно после одного такого тоста в зал ворвался дьячок Микишка.
— Что же это делится-то, народ православный?! Куда катится Россия-матушка?!
Хмельной народ встретил Микишку радостным гоготом. Вздорный нрав дьячка был знаком всем. Однако скандалист, ничуть не замечая усмешек, тут же припустился бегом через весь зал к Берендею. Князь от перспективы общаться с оглашенным толмачом в восторг не пришел и недовольно поморщился. По части ведения дел Микишка был просто незаменим, и его склочный характер приходилось терпеть даже князю.
— Да ежели всякие расстриги будут на дороге государственных людей стоять, так энто же самому государству угроза станет! — выпалил запыхавшийся толмач.
— Что случилось-то? — без всякого интереса в голосе спросил Берендей.
— Так я говорю! Весь в делах, весь в заботах, бегу во дворец, дабы представить пред ваши светлые очи бумаги...
— Так пир же сейчас! — не выдержал князь. — Какие бумаги?
Однако на такие причины, судя по всему, дьячку было плевать.
— А на воротах стоит... — тут Микишка немного замялся, — громадный такой, стриженый, со скобленой мордой, в одеже бесовской и с огромным крестом на груди.
Услышав такое описание, Муромец вздрогнул и что-то быстро пояснил новым друзьям.
— Так если с крестом, небось не бес, — резонно заметил Берендей, но загнать в угол Микишку было непросто.
— Бес, вот истинно говорю — бес!
Такой разговор мог продолжаться еще долго, но тут словно от удара раскрылись дубовые ворота в трапезную.
Не торопясь, вразвалочку в зал вошел очень странный человек. По большому счету, если отбросить эмоции, дьячок описал его довольно точно. С одной стороны, огромный золотой крест на его груди говорил о духовном сане (пусть даже бывшем), но, с другой стороны, отсутствие бороды (да что там бороды, волос на голове!) делало это предположение, мягко говоря, сомнительным.
Голосившие вовсю изрядно выпившие богатыри резко замолчали и с неподдельным интересом уставились на вошедшего. Нравы тогда были суровые, за такую вольность князь вполне мог укоротить наглеца на голову. Но странный монах-расстрига прошел между столами прямо к княжескому трону с такой уверенностью и невозмутимостью, что чуть ли не все решили, что он имеет на это право.
— Зрав будь, князь! — чуть нагнул голову Илюха (наклоняться до земли, как его учила Любава, он, конечно, не стал). — И вы здоровы будьте, мужики! — бросил он остальным.
— И тебе здравствовать... — Берендей лихорадочно прикидывал, как бы назвать странного гостя, — милчеловек.
— Да что же это делается-то! — заверещал было Микишка, но Берендей одарил его таким красноречивым взглядом, что тот тут же замолчал.
— Тут, что ли, в дружину богатырей принимают? — не дождавшись ответа от князя и не обращая внимания на верещание Микишки, продолжил вошедший. — Ну так я пришел. Стало быть, готов там, не щадя живота своего и так далее. Что касается оплаты, так это завтра прибудет мой адвокат, он за меня и подпишет все бумаги и перетрет все тонкости.
Зал дружно весело загудел, такого в княжеском дворе еще не было. Обычно претенденты на место в дружине вели себя значительно скромнее.
— Еще один, — буркнул Лихосватский.
— И куда мир катится?! — не удержался и заверещал дьячок. — То какой-то лапотник в дружину лезет, то расстрига окаянный. Это не деревенские посиделки, а дружина княжеская!
— Вот именно, княжеская, — прервал своего секретаря Берендей. — Вот я и решать буду.
На удивление всем присутствующим новый претендент в дружину держался абсолютно спокойно. Создавалось такое впечатление, будто он абсолютно уверен, что его возьмут в дружину, и всякие такие формальности его не касаются.
— Ишь ты, какой шустрый! — хмыкнул явно повеселевшим голосом Берендей после некоторого раздумья. — В мою дружину попасть не так-то просто!
Ратники одобрительно закивали.
— Ну-ка, воевода мой верный, задай-ка этому молодцу задание, да потруднее.
— Дозволь мне, великий князь, — вмешался Лихосватский.
— Я же сказал, воевода, — отрезал Берендей.
Мартыну пришлось отступить.
Севастьян, все это время не проронивший ни слова, также внимательно рассматривал потенциального новичка. В общем, стриженый монах ему больше понравился, чем не понравился. В нем ощущались сила и правда, а такие сочетания в людях бывают крайне редко. Но уж очень он был странный, и тут даже не в одежде было дело. Странный настолько, что считающий себя знающим человеком старый вояка оставался в некотором недоумении. То ли дело давешний Муромец. Тут все ясно и понятно, однозначно станет лучшим богатырем в дружине, а этот....
Воевода отбросил сантименты, медленно встал со своего кресла и неторопливо подошел к бритому монаху.
За нарочитой медлительностью от Илюхи не скрылась вся мощь и сила этого уже немолодого воина. Пожалуй, чуть ли не в первый раз в жизни Солнцевский понял, что с таким противником ему не совладать. Хорошо еще, что воевода только придумывал испытания, а не сам проверял претендентов.
— Как звать-то тебя? — крякнул Севастьян в густую бороду, изрядно подернутую сединой.
— Илья я! — гордо сообщил всем браток и не менее торжественно добавил. — Солнцевский!
— Гляди-ка, второй богатырь за день пожаловал, и тоже Илья! — не удержался от сарказма Лихосватский.
Витязи поддержали шутку зычным хохотом. Не поддержали общего веселья только три человека, тот самый первый Илья (как вы уже догадались, Муромский) и его два новых приятеля.
Воевода, не реагируя на невыдержанного сотника, продолжал с интересом оглядывать внушительную фигуру стриженого и впервые не мог решить, как бы испытать его. На первый взгляд у прибывшего почти не было слабых мест. Прекрасно развитый физически, Солнцевский выделялся своей мощью даже среди самых лучших богатырей.
— Пусть ведро воды тягает!
— Нехай подковы гнет! — неслись со всех сторон предложения.
— У, ребята... — протянул немного поскучневший Илюха. — Это все неинтересно, давайте на руках силой меряться!
Гул недоумения пролетел по залу.
— Ну армрестлинг!
— Чего?! — не выдержал Севастьян.
— Вы чего, не знаете, что такое армрестлинг?
— Ну у нас всякие диковинные хвори лекари лечат... — с опаской начал было воевода.
— Да какая хворь?! Мы всегда так с братвой решали, кому за добавкой бежать, — с этими странными для всех словами Илюха быстро согнал с дубовой скамьи нескольких богатырей и вытащил ее в центр зала.
После этого быстро объяснил правила и кивнул первому попавшемуся детине с обильным румянцем и немного детским выражением лица.
— Тебя как звать?
— Алеша Попович, — протянул громила.
— Ага, я из Солнцева, стало быть, я Солнцевский, а ты Попович, стало быть... ты из... — продолжать опасную тему Илюха не стал, тем более, что вокруг стали раздаваться смешки.
— Ну что, Попович, сможешь меня побороть?
— А чего тут мочь? Я кулаком быка на бегу могу завалить, а это так, баловство одно.
С этими словами под одобрительное улюлюканье толпы Алеша подошел к скамье и приготовился для новой забавы.
— Севастьян... не знаю, как вас по батюшке?
— Филиппович.
— Севастьян Филиппович, будете судьей.
— Кем?! — не веря своим ушам, возмутился воевода.
— Точно, мне в последнее время это слово тоже не нравится. Будете рефери, то есть присматривать за тем, кто проиграет. Ну и, конечно, старт дадите.
Воевода недовольно поморщился. Но новая забава была вполне в духе дружинников, и старый воин сдался.
— Ладно уж, буду твоей реферей. Раз, два, три, старт! Солнцевский в одно мгновение положил руку соперника.
— Это нечестно, я не успел подготовиться! — завопил детинушка под свист приятелей.
— Базара нет, давай еще разок.
— Раз, два, три, старт!
И на этот раз результат оказался таким же. Где уж там, хоть и былинному богатырю, до выпускника спортивной школы ЦСКА.
Алеша покраснел до кончиков волос и сквозь зубы прорычал:
— Еще раз.
— Но только последний. Бог троицу любит.
Стоящие со всех сторон богатыри одобрительно загудели, что тут говорить, новая забава пришлась всем по душе.
К последнему, решающему состязанию Попович подошел более серьезно. Попытался успокоиться и расслабиться, потом, наоборот, максимально сконцентрировался и уверенно поставил огромную руку на скамью. Про себя Илюха отметил грамотное поведение Алеши, но страха быть побежденным у него не было совсем. И тут дело было не в том, что он сильнее. Тут фишка была в опыте. Только с первого взгляда стороннему наблюдателю могло показаться, что всегда победит сильнейший. На самом деле даже в таком на первый взгляд простом деле есть огромное число разных приемов и хитростей. Именно их знание, помноженное на физическую силу, делали Илюху почти непобедимым.
— Раз, два, три, старт!
Богатырь героически выдержал первый напор Илюхи и потихонечку выровнял борьбу. Вокруг тут же раздались одобрительные возгласы. Зрители явно разделились примерно пополам и теперь начали активно делать ставки на исход состязания.
«Эх, надо было все-таки Изю с собой взять, вот бы он тут денег наварил!» — мелькнуло в голове Солнцевского.
Однако пора было заканчивать. Неожиданными резкими рывками Илюха почти мгновенно сломал сопротивление Поповича.
Возгласы восторга и разочарования смешались в толпе. Тут же были отданы проигранные деньги и все богатыри затихли, вопросительно взирая то на князя, то на странного стриженого гостя с огромным крестом на шее.
Князь сидел на своем троне и прямо светился от радости. Хандра, терзавшая Берендея, улетучилась, словно ее и не было. Новая забава явно пришлась по сердцу, и вопрос о принятии в дружину нового воина был уже решенным. Однако князь не хотел закончить развлечение так быстро, да и богатыри явно требовали продолжения веселья.
— Кто-нибудь еще желает посоревноваться с Ильей Солнцевским? — зычно огласил зал князь. — Может, ты, Мартын?
— Я уже давно всем все доказал, надоело попросту силы тратить, — отозвался Лихосватский, уже по достоинству оценивший новичка.
— Дозволь мне, великий князь! — сквозь толпу протиснулся богатырь с окладистой бородой.
За его спиной тут же появились уже знакомые нам лица — Алеша Попович и Илья Муромец. Все три былинных богатыря смотрели на странного гостя с явным неодобрением.
— Что ж, Добрыня, проходи, — согласился князь и кивнул Севастьяну.
Воевода спокойно поправил локти спорщиков, взглядом отогнал особенно напиравших богатырей и поднял руку вверх.
— Задай ему, Добрыня! — крикнул было Попович, но осекся, нарвавшись на взгляд воеводы.
— Раз, два, три, старт!
Добрыня был старым, опытным воином, к тому же хладнокровным и максимально собранным. Поэтому он даже смог одержать победу в одном раунде. Но само состязание выиграл, конечно, Солнцевский, правда, активно применяя маленькие хитрости и весь свой опыт силового единоборства. Но, как говорится, важен результат, а он оказался для Илюхи вполне подходящим. В конце состязания падкие на такие развлечения богатыри уже бурно скандировали:
— Солнцевский! Солнцевский!
«Эх, видела бы меня сейчас братва, — подумалось Илюхе, — от зависти бы лопнули».
Единственное, что огорчило радость победы, так это такой маленький моментик, что отныне у него появилось три очень серьезных недруга — три былинных богатыря.
Так уж получилось, что ни один из них никогда никому не проигрывал, и простить Илюхе такой поворот событий они не смогли.
Солнцевский даже попытался перевести все в шутку и побрататься с тремя хмурыми личностями, но эта попытка с треском провалилась.
Буркнув что-то типа «не люблю проигрывать», Добрыня растворился в толпе. Алеша тоже пропыхтел что-то недовольное и матерное, отправился за ближайший стол заливать горечь поражения ковшами водки. Муромский же смотрел на Илюху так выразительно, что подходить к нему как-то расхотелось.
— Ладно, богатырь, потом помиритесь, они, в сущности, хорошие ребята, — спокойно пробасил Севастьян. — Пошли, князь с тобой говорить хочет.
Илюха пожал плечами, вздохнул и, привычно смахнув с себя проблемы, радостно зашагал вслед за воеводой.
Между тем видавший виды тронный зал превратился в огромный клуб армрестлинга. Столы за одно мгновение были отодвинуты в сторону, бояре оттеснены в сторонку, а бравые молодцы самозабвенно принялись выяснять, кто из них сильнее. Делались ставки, звенели монеты, стоял веселый гул, то и дело прерываемый словами: раз, два, три, старт!
Все веселились и балагурили. После трех раундов победитель и проигравший шли к отставленным столам, опрокидывали по чарке, хлопали друг друга по плечам и продолжали отрываться.
«Проигрывать тоже надо уметь», — подумалось Илюхе, глядя на такую приятную атмосферу.
Севастьян посадил Илью на свое место, а сам, сославшись на служебные обязанности, корректно удалился. Старый вояка был далек от тщеславия и мелких интриг, именно за это его так ценил Берендей.
— Поздравляю тебя, богатырь! Ты принят в дружину, — торжественным голосом объявил князь.
— Ой, куда катится Киев великий, коли такие вот темные личности будут в дружину попадать! — тут же прокомментировал решение князя Микишка. — Ой, наплачешься ты от него, князюшко, вона, как глазами зыркает! Того и гляди, пристукнет слугу твоего верного.
Илюхе в этот момент действительно очень захотелось дать мелкому типу в засаленной рясе хорошего подзатыльника.
— Да ладно, ерунду не говори, — отмахнулся от толмача Берендей. — Небось враги-то от него быстрее заплачут.
С этими словами князь взял массивный золотой кубок и до краев наполнил его.
— Берендей! — напомнила о себе княгиня. — Ты же обещал!
— Ты не поняла, Грушенька, это я для нашего нового витязя, — тут же нашелся князь и, проводив кубок грустным взглядом, поставил его перед Илюхой. — Кстати, познакомься, это моя жена, княгиня Агриппина Иоанновна.
Солнцевский торжественно поднялся, поклонился княгине и залпом осушил кубок. Берендей нервно вздрогнул.
— Грушенька, а может, чуть-чуть, не хмели ради, а токма ради радостного события?
— Это какого еще?
— Как какого? Такие два богатыря к нам пожаловали, это разве не повод?
— Повод, чтобы радоваться, а не пить! — отрезала княгиня.
— Да как же одно без другого? — искренне удивился князь.
Агриппина Иоанновна решила сменить тему и обратилась к Илюхе:
— Судя по вашей одеже и странной речи, вы прибыли издалека.
— Из Москвы! — честно признался браток и прикусил себе язык.
— А где находится это место со столь странным названием?
Этот вопрос поставил Солнцевского в тупик. Знания географии у него сводились к объявлениям рейсов в аэропорту и указателям на дорогах.
— К северу, — наконец сообразил Илюха.
— Ну что ты прицепилась к человеку? Видишь, он не хочет рассказывать, где стоит его монастырь. Кстати, ты давно из монастыря сбежал?
— Откуда? — удивился бывший спортсмен.
— Странная одежа, явно с чужого плеча, золотой крест на шее, недавно стриженная голова, сбритая борода. Сопоставив эти фактики, вполне можно предположить, что ты — беглый воинствующий монах-расстрига. Угадал?
Илюха почесал затылок и пожал плечами.
— Значит, угадал. Да ладно, не волнуйся, я никому не скажу, — тут же заговорщицким тоном продолжил Берендей.
— Да я вроде не волнуюсь, — честно признался Илюха.
— Ты сегодня отдыхай, завтра приоденься получше, а послезавтра утром приходи в терем. Севастьян тебе все расскажет и покажет. Жить-то где собираешься, в городе али в казармах?
— Не думал еще. Вообще-то я не один в город прибыл. Со мной еще мой друган Изя, знакомая Любава и домашний маленький Змей Горыныч Мотя.
— Кто? — хором переспросила княжеская чета.
— Друган Изя... — начал было повторять Илюха.
— Змей Горыныч?
— Ну да, только он еще маленький. Его маму в горах лавиной задавило, а его самого чуть волки не задрали, так мы его спасли и взяли с собой, — абсолютно буднично рассказал Илюха и, глядя на удивленно-восхищенные глаза князя с княгиней, добавил: — Ну не бросать же его было в лесу, знаете, какой он славный.
После довольно затянувшейся паузы Берендей наконец заметил своей супруге.
— Видишь, Груня, какие орлы в моей дружине. Не успел добрый молодец из монастыря сбежать, как уже полна коробочка. Тут тебе и друг, и подруга, и даже Змееныш трехголовый. Однозначно есть повод выпить!
— Нет! — отрезала супруга и ненадолго задумалась. — Где бы нам тебя поселить?
— Конечно же в «Чумных палатах»! — тут же влез дьячок. — Там ему самое место.
Князь с княгиней с интересом и одновременно с некоторым сомнением посмотрели на нового богатыря.
— Слушай, а и верно, — после некоторого раздумья согласилась княгиня. — Парень он, как видно, боевой, да еще друзья-подруги помогут, небось не забоится.
— А почему бы и нет? — после некоторой паузы согласился Берендей. — Бери свою компанию и дуй прямо в «Чумные», они тут рядом, тебе каждый дорогу покажет.
— Во-во, там и поглядим, что это за богатырь да с чем его едят! — пакостный дьячок не скрывал своей радости.
— Чумные? — с сомнением начал было Илюха, но его прервала Агриппина:
— Да не бойся, чумой у нас уже почитай лет двадцать никто не болел, — княгиня трижды перекрестилась. — Так их в народе прозвали, потому что шарахаются от них все, как от чумы.
Илюха непонимающе смотрел то на князя, то на княгиню, то на сияющего, словно начищенный самовар, Микишку.
— Шикарный дом, баня, амбар, конюшня, высокий забор, живи да радуйся всей своей компанией, причем совершенно бесплатно.
— В чем подвох?
Берендей переглянулся с Агриппиной, оба тяжело вздохнули.
— Сразу видно, лицо духовное, хоть и в бегах, тебя не проведешь, — с уважением протянула княгиня.
— Нечисть там завелась, спасу нет, никто там жить не может, — наконец признался хитрый князь. — Так тебе и карты в руки, с божьим словом да сталью булатной вычисти палаты, да и живи себе спокойно.
— Еще посмотрим, кто кого вычистит, — ехидненько заметил Микишка.
Думал на этот раз Илюха недолго. Во-первых, прозвучало так приятное русскому духу слово «бесплатно», во-вторых, Моте нужен простор, а в-третьих, очень уж противного дьячка хотелось умыть. Ха, нашли, кого нечистью пугать, да у них в команде своя нечисть найдется. Пусть Изя со своими братанами и разбирается.
— Договорились!
— Точно, орел, — с уважением заметил Берендей. — Только вот одежу тебе надо сменить, слишком в глаза бросается.
Браток критически осмотрел свой изрядно пострадавший в последнее время наряд и согласно кивнул.
— На-ка вот! — торжественно проговорил князь и бросил на стол перед Солнцевским кошель с деньгами.
— Служу Советскому Союзу! — вдруг ни с того ни с сего бравым голосом отрапортовал Илюха. — Тьфу ты, господи, то есть готов служить тебе, князь, верой и правдой!
Берендей лукаво улыбнулся.
— Послужишь еще. Сегодня заселяйся, завтра обустроишься да приоденешься, а послезавтра часам к восьми милости просим на службу.
— Буду как штык!
— Как кто? — не понял князь и со вздохом наполнил Илюхе второй кубок, справедливо рассудив, что пусть хотя бы другие веселятся, как полагается.
Илюха опорожнил кубок с не меньшим удовольствием, чем первый, и, как мог, прочел небольшую лекцию о пехотном стрелковом оружии и полагающихся к нему штыках. Естественно, упомянув поговорку «Пуля — дура, штык — молодец», штыковые атаки и штыковые прорывы и тем самым абсолютно запутав бедного трезвого князя.
— В общем и целом все понятно, — согласился со всем Берендей. — А трехлинейная винтовка Мосина — это что?
— Сейчас я тебе все подробно расскажу, — завелся захмелевший Илюха.
— Не надо! — спохватился князь и тонко перевел разговор на другую тему. — Да, и не забудь в оружейную зайти.
— Оружейную? — встрепенулся браток.
— Ну ты же не голыми руками воевать собираешься? Каждому богатырю моей дружины положено военное снаряжение.
— И когда можно туда заглянуть?
— Да хоть сейчас, хоть после пира, — пожал плечами князь и бросил полный глубокой скорби взгляд на пустой кубок.
— А до какого времени пир продлится? — поинтересовался Солнцевский.
— Теперь уж и не знаю, — вздохнул Берендей и кивнул в тронный зал.
Место, где почти каждый день куча крепких мужиков пила, ела и в меру шалила, превратилось в филиал какого-нибудь странного общества любителей старины и армрестлинга одновременно. Дюжие молодцы с юношеским задором пытались побороть друг друга под крики одобрения окружающих. То и дело делались ставки и звонкая монета активно перекочевывала из одного кармана в другой. В общем, новое развлечение пришлось настолько по душе дружине, что расходиться никто не собирался.
— Да ладно, пусть позабавятся ребята, — справедливо заметила княгиня. — Все лучше, чем друг дружке по пьяни морды бить.
— Бесовское занятие! — тут же вставил словцо дьячок.
— Хорошую забаву ты показал, богатырь. Долго молодцам не наскучит, — не обращая внимания на въедливого толмача, согласился с супругой князь.
— А коли наскучит, еще что-нибудь придумаю, — заметил Илюха, прикидывая в уме, что регби великовозрастным детинушкам явно придется по душе.
Некоторое время все трое (Микишку никто всерьез не воспринимал) с явным одобрением следили за страстями, бушующими в спортивном... Извините, оговорочка вышла... в тронном зале.
Разум Илюхи в этот момент вел нелегкую борьбу с эмоциями. Что и говорить, борьба была сложная и проходила с переменным успехом. С одной стороны, часть вновь испеченного богатыря требовала немедленного «продолжения банкета» со всеми вытекающими последствиями. Но, с другой стороны, упрямый и прагматичный разум упорно не соглашался с такой логикой и коварно напоминал своему хозяину о ждущих на постоялом дворе друзьях, о предстоящем переезде в «Чумные палаты» и об обязательном посещении оружейной комнаты.
К великому изумлению Солнцевского, победил разум.
— Я, пожалуй, пойду, — подвел итог внутреннему конфликту Илюха.
— Чего так рано? — искренне удивился Берендей. — Вроде только гулять начали.
— Так мои, наверное, заждались, да и в новое жилище хотелось бы прямо сегодня переехать. На постоялом дворе Змея Горыныча даже в дом не пустили.
— Ну коли так, конечно, иди.
С этими словами князь в очередной раз наполнил гостю кубок.
— На посошок, — пояснил он, одарив супругу полным скорби и раскаяния взором.
Илюха не любил нарушать традиции и охотно осушил кубок. Чай, не басурмане какие, обычаи русские чтим.
— Вот видишь, какой молодец, ни секунды не сомневаясь, отправился домой, — назидательным тоном заметила мужу Агриппина, глядя в широкую спину Солнцевского, проследовавшего к выходу на не очень уверенных ногах. — Вот ты бы наверняка остался кутить до утра, причем даже не вспомнив ни обо мне, ни о дочке.
— Эх... — наверное, в сотый раз за вечер вздохнул Берендей. — Так он духовное лицо, хоть и бывшее, а я всего лишь человек...
