Глава 8
Мы ехали довольно долго, из чего я заключила, что меня везут за город. Ну правильно, будет Лунатик жить в черте города, как же! Ему наверняка природу подавай, чистый воздух, стерильную водичку. Сейчас бандиты пошли в экологии подкованные, их просто так не выведешь.
— Что загрустила, гадалка? — тем временем спросил меня шкаф.
— Я не загрустила, я погрузилась в транс, — сурово ответила я шкафу. — Вы хоть знаете, что такое транс?
— Ну примерно, — неожиданно сказал шкаф на это. — Было дело на одной стрелке. Вырубили меня тогда на время. Вот и был транс.
— Понятненько все с вами.
— Слушай, гадалка, нам ехать еще полчаса…
— Так долго?
— Да, так вот я и хотел спросить тебя: может, ты и мне погадаешь. Бабки хорошие дам.
— Бабок мне ваших не надо, — сурово ответствовала я. — У меня строгая такса — пятьсот рублей за сеанс. Мне лишнего не надо, как я тогда перед налоговой инспекцией отчитываться буду!
Шкаф хмыкнул:
— Ну ты вообще наивная.
— Есть немного.
— Так погадаешь?
— Дайте вашу правую ладонь.
— А, хиромантия, — сразу поскучнел шкаф. — Хиромантии я не доверяю.
— Напрасно, Александр Игоревич.
— Опа! — удивился шкафчик. — А откуда ты мое имя узнала? Из ладони, что ли?
— Нет, по ладони это не угадаешь. Просто я ведь ясновидящая. Так что, погадать вам по ладони, сударь?
— "Сударь"! Полный улет! Ты прямо как в кино. Ну давай, гадай.
Я взяла его ладонь в свои руки. Припомнила все, чему училась, и заговорила:
— Прежде всего следует отметить, что у вас так называемый практический тип руки.
— И что это такое?
— Это означает, что вы отличаетесь терпением, настойчивостью и любовью ко всему практичному. Вы не понимаете, что значит действовать под влиянием порыва или чувства. Вы образцовый служащий, преданны своему начальству и предпочитаете выполнять команды, а не давать их.
— Хм… — неопределенно высказался Александр Игоревич.
— Также по руке можно вычислить ваш биологический возраст. Вам тридцать два года, но чувствуете вы себя где-то примерно лет на двадцать пять.
— Есть такое, — сказал шкаф. — Верно сказала. Стареть-то никому неохота. Что там еще?
— Линия жизни у вас длинная, так что вам еще и думать даже не стоит о старости. И линия Сатурна, то есть линия судьбы, тоже длинная и прямая. Пояс Венеры, или линия любви, у вас почти неразвит. Это говорит о том, что вы, Александр Игоревич, еще никогда в жизни по-настоящему не любили. Вас привлекает власть, что видно по вашему указательному пальцу. Возможно, вы даже надеетесь стать когда-нибудь круче своего босса.
Шкаф оглянулся на водителя и шикнул:
— Заканчивай свое гадание. Быть круче босса, загнула! Да мой босс за одни только мысли такие башку свернет.
— Ну как угодно. Долго еще ехать, а то я вам по глазам бы погадала…
— Нет уж, не надо. Да и приехали почти.
За тонированными стеклами "фольксвагена" невозможно было ничего различить. Машина замедлила движение, а потом остановилась совсем.
— Выходи, — сказал мне шкаф.
— Так заперто же, — возмутилась я, дергая ручку двери.
— Извини, забыл, — покаялся шкаф и отключил блокировку дверей.
Я вышла из машины и ахнула.
Передо мной расстилался настоящий парк. Клены и березы в своем осеннем убранстве были похожи на девичий хоровод. Господи, какая красота! И среди этой красоты таится отвратительный жирный паук по кличке Лунатик. И я должна добровольно идти в его паутину.
Шкаф взял меня под руку:
— Идем.
И я повиновалась, а что еще оставалось делать?
Мы миновали кованые ворота, которые открылись только после того, как шкаф набрал код на специальной панели. Посыпанная гравием дорожка вела нас среди осеннего безмолвия и прелести увядания.
— Шикарно, правда? — неожиданно спросил меня шкаф.
— Что?
— Да вот, природа эта. — Шкаф неопределенно повел вокруг рукой. — О, смотри, бурундук!
В самом деле, на дорожку выскочил бурундучок и бесстрашно смотрел на нас.
— Он ручной?
— Ага. Кличка — Борзый. Никого не боится, даже чифа. Я ему сейчас орешков дам. — И шкаф полез в карман пиджака. Достал орехов, положил их на землю возле своих ног. Бурундучок смело подбежал к башмакам шкафа, подобрал орешки и был таков. Я смотрела на эту сцену в немом изумлении. Бандит, который кормит бурундучка?! Нонсенс!!!
Наконец аллея с бурундучками кончилась, и мы вышли к дому, чья роскошь просто вопила о себе всеми известными способами. Особняк был выстроен в викторианском стиле, но помимо этого его украшала масса лепнины, которая только утяжеляла фронтоны и карнизы.
— Здесь живет ваш босс? — на всякий случай переспросила я.
— Да. У него еще пять квартир в Щедром, но тебя он пригласил на свою постоянную хазу. Цени.
— Ценю, — вздохнула я. — Вы меня хоть обратно домой отвезете?
— Будем смотреть по гаданию. Дашь хороший результат — отвезем.
— А если плохой?
— В парке прикопаем. Парк большой.
Я дернулась, и шкаф добавил:
— Шучу, шучу. Нервная ты какая. Кофе небось много пьешь?
— Нет, немного. В самый раз.
— А закидываешься чем, ширяешься?
— Я нормальная девушка, а не наркоманка!
— Все, не лезь в пузырь, я просто так спросил. Ну вот, заходи. Оружия при тебе нет?
— Только магический кристалл. Но это не оружие.
— Не дурак, знаю.
Мы вошли в просторный холл, весь в мраморе и позолоте. Здесь дежурили три здоровых лба в черных костюмах и с рацией в руках.
— Привез? — спросил шкафа один из охранников.
— Привез, — ответил шкаф. — Доложись чифу.
Охранник нажал на кнопку рации, послышался треск помех. Охранник поднес рацию ко рту и проговорил:
— Ведьму привезли. Куда доставить?
— Я не ведьма! — запротестовала я. — Я гадалка.
— Один хрен. Идите в библиотеку.
У Лунатика есть библиотека?!
Но спрашивать об этом было неудобно.
Шкаф, по-прежнему поддерживая под руку, повел меня в библиотеку. Оказывается, она располагалась на втором этаже и занимала целый зал. Глазам своим не верю! У нас в Щедром даже в Центральной библиотеке нет такого собрания книг! А здесь, судя по первому впечатлению, были не просто книги, а библиографические редкости! Ну Лунатик, ну удивил!
В библиотеке стоял большой стол из полированного дуба. Сейчас за этим столом сидели двое, и перед ними стояла бутылка, оплетенная соломкой, и два наполненных бокала. Мужчина номер один одет был в строгий черный костюм, почти как охранник, но я чутьем поняла, что костюм у него гораздо дороже и шикарней. Мужчина номер два тоже одет был в костюм, но выглядел крайне неряшливо — лацканы пиджака помятые, галстук в подозрительных пятнах. Свои длинные клочковатые волосы этот мужчина распустил по плечам, и но окончательно испортило мое о нем впечатление, потому что я поняла, кто это. Это был самый отвязный, беспринципный и наглый колдун во всем Щедром. Настоящего имени его никто не знал, знали только прозвище — Лысый. Многим этот Лысый жизнь испортил, потому что он не гнушался самым темным, самым грязным колдовством. Его даже хотели дисквалифицировать, да что толку, он все равно продолжал бы колдовать. Так что ждали какого-нибудь особо ужасного преступления со стороны Лысого, чтобы лишить его колдовской силы и упечь в тюрьму.
Увидев меня, Лысый глумливо ухмыльнулся, словно я была девочка по вызову, а не высококвалифицированная гадалка (ага, высококвалифицированная! А кто Книгу Тысячи Птиц проворонил?!).
Шкаф Игоревич подвел меня к столу и сказал:
— Вот, привез. Это она, Василий Феофилактович.
— Точно гадалка?
— А это мы сейчас проверим! — высунулся Лысый. — Ну-ка, детка, скажи, что можно узнать по моим глазам?
— Я сюда приехала не для того, чтобы всяким лысым колдунам будущее по глазам предсказывать. Хотя я вижу, что в грядущем вас ожидает цирроз печени и простатит.
Лысый заткнулся и сел, недовольно вращая своими злосчастными глазами.
— Хорошо ответила, девочка. — Лунатик откинулся на спинку кресла, — Так ему и надо. Лезет поперек батьки в пекло. Вот и получает соответственно. Значит, ты ведьма.
— Я гадалка. Гадалка и ведьма — это не совсем одно и то же.
— Да, ну прости, не знал, впредь буду умнее.
Когда Лунатик сказал мне "прости", я так и поняла, что меня сейчас прикончат. Однако ужас миновал, меня никто не прикончил, хотя я с самого первого шага в этом особняке была как на иголках.
— Вы хотели, чтобы я вам погадала, Василий Феофилактович? — заставляя голос не дрожать, произнесла я.
— Почему хотел? — удивился Лунатик. — Я и сейчас хочу. А для краткости можешь звать меня просто "господин Евсеев".
— Хорошо. Господин Евсеев, какого рода гадание вас интересует — о прошлом, о настоящем или о грядущем.
— Она вам зубы заговаривает, — толкнулся к Лунатику Лысый. — Не слушайте ее, она бездарная гадалка.
Тут я припомнила, как Юля учила меня создавать маленькие шаровые молнии — размером не больше фасолины. Эти молнии были не особо опасны, но напакостить могли. Я сосредоточилась, пропустила по правой руке магнетический заряд и, подняв пальцы, продемонстрировала Лысому некрупную молнию. И сказала:
— Еще раз осмелитесь на меня клеветать, я вам такой молнией в лоб засвечу. Понятно?
Лысый даже не побледнел. Но Лунатика это, похоже, впечатлило.
— Ладно, не ерепенься, — сказал он мне, — Вероника, так тебя, кажется, зовут?
— Да, Вероника Рязанова. Так какое гадание вам от меня нужно?
— О грядущем, конечно.
Мне стало слегка нехорошо. На что я надеялась, когда согласилась ехать сюда, да еще без Книги Тысячи Птиц? Что я смогу? Единственное, да одно-единственное гадание могло меня спасти. Что ж, попробуем.
— Господин Евсеев, — заговорила я. — Мне нужны подробности. Я буду гадать, только уберите этого колдуна. Он мне ауру портит!
— Нет, деточка, колдуна я убрать не могу, — противно улыбнулся господин Лунатик. — Он у меня в роли независимого эксперта. Будет следить за тем, чтобы ты правильно гадала, а не пургу мела.
— Но ведь он колдун, он не умеет гадать! Что он понимает в гадании!
— Уж не волнуйся, дорогуша, что мне положено, я знаю, — отбрехался колдун.
Ну и мерзкий же тип!
— История такая, — заговорил Евсеев. — Некий банкир господин Сметанин предложил мне заключить с ним выгодную сделку. Подробности сделки тебе, деточка, знать необязательно. Мне важно знать на будущее, кинет меня господин Сметанин или не кинет. То есть заключать мне сделочку или как?
— Хорошо, я вас поняла, господин Евсеев, — четко, как пионерка на линейке, ответствовала я. — Мне потребуется для гадания большая металлическая миска, вода и ваша кровь.
— Много крови-то? — резонно поинтересовался бандит.
— Нет, всего двенадцать капель.
— А, гадание на крови, — опять высунулся Лысый. — Знаю такое. Совершенно неточное гадание. Точность попадания — двадцать пять процентов!
— Я сейчас кому-то молнией в глаз засвечу, и попадание будет стопроцентное, — прошипела я. Терпеть не могу, когда мне мешают работать, особенно в таких случаях, когда на меня накатывает пророческое вдохновение. А сейчас, похоже, именно такой случай и имел место быть.
Кажется, это понял даже сам Лунатик, потому что сказал Лысому:
— Захлопнись, рыло. Так, я не понял, почему до сих пор таз с водой не принесли?
Тут мой шкаф унесся на цыпочках — видно, за требуемыми мной принадлежностями для гадания.
Через минуту все было на месте, то есть на столе. "Тазом" послужило большое глубокое серебряное блюдо. Хорошо, кстати, что серебряное. Серебро — лучший металл для гадания, гасит все отрицательные энергии и имеет высокую гадательную проводимость.
В блюдо налили воды.
Я посмотрела на Лунатика и сказала:
— Мне нужно двенадцать капель вашей крови, — и достала из волос острую как игла заколку.
Лунатик протянул руку, ворча:
— Она у тебя хоть стерильная?
— Не волнуйтесь, это заговоренная сталь. Вреда не будет.
Я уколола палец Лунатику (бандит, к моему удивлению, поморщился от боли) и отсчитала двенадцать капель крови. Лунатик обмотал палец платком и внимательно поглядел на меня.
Я простерла руки над блюдом и заговорила:
— Соберитесь в воде сей силы Юпитера и Сатурна, Венеры и Марса. Великие, дайте ответ! Соберитесь в воде сей силы Луны и Земли. Малые, дайте ответ! Небо, открой завесу тайны! Земля, изреки просимое! Вода, яви истину!
Вода в чаше окрасилась красным и забурлила. Я услышала, как за моей спиной охнул шкаф. Лунатик не охнул, но я увидела, как бледность залила его лицо. Ага, а ты думал, что все это тебе шуточки?!
Примолк и Лысый. Да чтоб он вообще онемел!
Я пошептала тайные молитвы покровителям гадания и помахала над водой руками. Вода успокоилась и стала как зеркало. И в этом зеркале я увидела…
…как Лунатик и еще один мужчина, делано улыбаясь, жмут друг другу руку…
…как Лунатик с довольной мордой пересчитывает пачки долларов в солидного вида чемодане…
…как Лунатик валяется в шезлонге на краю бассейна, а рядом полуголые девицы спорят за честь подать ему коктейль…
Значит, все хорошо? Да.
Все хорошо.
У Лунатика впереди блистательное будущее.
Так и надо ему сказать.
Я еще раз провела ладонью над водой, и она стала обычной, в смысле вода, а не ладонь.
— Можно унести блюдо, — сказала я. — Гадание окончено.
— Уже? — Лунатик с удивлением поглядел на меня. — Быстро, однако.
— Гадание, как правило, не требует большого времени, особенно гадание на воде. Там являются картины будущего, надо их запомнить и верно истолковать.
— И какие же картины тебе явились? — заинтересовался Лунатик. Еще бы ему не интересоваться!
— Картина первая, — голосом диктора или лектора начала я. — Вы и какой-то солидного вида мужчина пожимаете друг другу руки. Это не что иное, как символ удачи в бизнесе, отличные партнерские отношения, взаимовыгодное соглашение и так далее. Картина вторая: вы пересчитываете пачки долларов в большом чемодане. Это символизирует денежную удачу, финансовый успех. Скорее всего, этот успех связан с тем, что в вашу деловую жизнь вошел именно тот мужчина, которому вы пожимали руку. Вероятно, это и есть господин Сметанин.
— Ну а третья картина? Она была? — нетерпеливо спросил Лунатик.
— Да. На этой картине я увидела вас отдыхающим возле роскошного бассейна в окружении полуобнаженных красавиц. Они соперничали за право подать вам коктейль. Это символ полного довольства и счастья. В вашей жизни вас ждет удача и роскошь.
— А больше ничего не было?
— Больше ничего.
— Значит, заключать мне договор со Сметаниным?
— Конечно. Будущее ваше безмятежно и лучезарно. Во всяком случае, так я увидела это.
— Вообще, несолидное какое-то гадание, — сказал мне господин Евсеев. — Тарелка с водой, кровь. Этак и я себе погадать могу.
— Зачем же меня вызывали, если сами можете? — Я позволила себе мимолетно улыбнуться.
— Ладно, это вопрос риторический. Сколько?
— Что, простите?
— Сколько я тебе должен заплатить за гадание?
— У меня один тариф — пятьсот рублей. Больше я не возьму.
Лунатик расхохотался:
— Ну ты и фифа! Больше не возьму! А я больше и не дам!
Он вытащил из кармана пиджака бумажник, достал оттуда пятисотку и протянул мне:
— Держи, гадалка. Свободна. Алекс, отвези ее обратно.
Шкаф взял меня под руку:
— Идем.
Мы пошли к выходу. Но у самой двери меня догнал оклик Лунатика:
— Эй, гадалка, погоди-ка!
Мы обернулись.
— Что?
— Если твое гадание — фуфло и Сметанин меня кинет, я знаю, где тебя искать и что с тобой сделать. Поняла?
— Поняла.
И шкаф вывел меня из шикарного особняка бандита Лунатика.
Когда мы сели в машину и шофер вывез нас с аллеи на проселочную дорогу, шкаф сказал:
— Ты что делаешь сегодня вечером?
Я аж вспылила:
— Какой вечер, ночь на дворе!
— Ну и что? Не так уж и поздно.
— Это тебе так кажется. А за меня друзья переживают.
— Это хорошо, когда есть друзья, — обтекаемо произнес шкаф.
— В этом вы правы, Александр Игоревич!
— Зови меня Санди. Меня так мои друзья зовут.
— А кто ваши друзья? Тоже лица с криминальным прошлым, настоящим и будущим?
— Да ничего подобного! Скажи, Вероника, ты очень домой спешишь?
— А вы хотели мне что-то предложить?
— Да, и давай будем на "ты".
— А это ничего не изменит. "Ты" так "ты".
— Нет, это многое изменит, — загадочно сказал шкаф, то есть Санди. И водителю: — Будешь проезжать по Володарского, на перекрестке высади нас.
— Володарского? Но это же ужасно далеко от моего дома! Как я домой ночью доберусь одна?!
— Почему одна? Я провожу, — тут же нашелся Санди.
— Вот уж спасибо. Меня от твоего общества…
— Мутит, да? — грустно спросил шкаф.
— Нет, но…
— Ладно, может, ты еще изменишь свое мнение.
— Хорошо, а зачем нам на Володарского? Там кабак? Ты хочешь отвести меня в кабак?
— Нет, там просто кафе. Хотя нет, не просто. Это литературное кафе "Муза". Может, слышала?
— Я-то слышала, но ты — откуда?
— А я там бываю…
— Час от часу не легче!
— А почему я, по-твоему, не могу бывать в литературном кафе? Что я, урод какой-то, типа Квазимодо?
— Нет, раз уж ты слышал о Квазимодо, ты не урод.
— Ну так посидим в кафе? Часок-другой. Там интересно.
— Верю. Ну ладно. Давай посидим. Но сначала заедем ко мне на квартиру, я должна оставить там свой магический кристалл. Не пойду же я в кафе с кристаллом. И заодно друзьям позвоню, чтоб не волновались.
Мы так и сделали. Заехали ко мне домой, оставили кристалл; я позвонила Юле и Ромулу, сказав, чтобы они не волновались. Маме звонить не стала, пускай уж она ничего не знает, неведение — лучшее снотворное.
И мы отправились в литературное кафе "Муза". Обстановка там была такая: скромно, но уютно. В простенках между зашторенными окнами висели большие фотопортреты знаменитых поэтов (я опознала только Ахматову, Цветаеву и Пастернака). Нас встретила девушка в симпатичном клетчатом переднике и провела за свободный столик.
Мы сели.
Девушка протянула нам меню. И тут я ощутила, какая же я голодная.
— Послушай, — сказала я Санди, — у меня нет денег, кроме той пятисотки, что дал мне твой шеф. Так что я ограничусь чашкой чая.
— Я за все заплачу, не волнуйся. Ну пожалуйста. — И этот громила глянул на меня умоляющими глазами.
— Хорошо, как скажешь. — Может, зря я его терроризирую?
Мы заказали пирожные с орехами и чай. Тем временем, пока официантка выполняла наш заказ, на маленькую импровизированную эстраду вышла девушка.
— Она будет петь? — шепотом спросила я. Я терпеть не могла самодеятельного пения.
— Нет, она будет читать стихи. Ее зовут Лариса Светлова. У нее замечательные стихи.
— "Песня у берега", — объявила Лариса Светлова и начала читать:
Верно, ангел мой теперь далеко,
И остались только я да кораблик.
Закачался над пустынной рекой
Небосвод, подобный цвету кораллов.
Видно, ангел мой других улетел
Утешать своим серебряным взглядом.
И осталась я опять не у дел —
Без него мне даже песен не надо.
Где ты, свет жемчужный доброго дня?
За какой волной, дорогой иль тенью?
Отчего же ты оставил меня,
Как душа — когда-то близкое тело?
И сиротские мои паруса
Опадают, словно осенью листья…
Видно, ангел мой не ведает сам —
Над какой душою светом пролиться?
Только странно, что нисходит покой
Даже к тем, кто был оставлен когда-то.
Значит, ангел мой опять далеко —
Затерялся в переливах заката.
— Ну как тебе? — спросил меня шкаф, то есть Санди. — Скажи ведь, классные стихи?
— Классные. И кафе замечательное. Здесь что, все поэты и поэтессы?
— Не все, конечно. Но большинство. Понимаешь, во многом мы сходимся.
— Кто это "мы"?
— Люди, — коротко ответил Санди.
На эстраду вышла женщина лет тридцати пяти и сказала, обращаясь к залу:
— Мне, да и вам приятно, что сегодня среди посетителей нашего кафе мы видим нашего дорогого Санди. Санди, ты давно не читал своих стихов. Может быть, сейчас ты порадуешь нас новым стихотворением?
До меня не сразу дошло, что женщина говорит о шкафе. Об этом увальне с "практическими" руками, об пом приспешнике главного бандита города!
Санди смущенно глянул на меня.
— Это тебя? — спросила я.
— Да, — совсем оробело сказал он.
И у него в кобуре "беретта"!
И у него — стихи!
Наверное, про то, как приятно стрелять в людей, охраняя Лунатика, и все в том же роде!
— Санди, — меж тем захлопала в ладоши женщина на эстраде, — мы все ждем тебя. Порадуй нас стихотворением!
И все зааплодировали, кроме меня, конечно.
Шкаф встал и пошел к эстраде. И тут я увидела, что многие девушки провожали его чуть ли не влюбленными взглядами. А некоторые смотрели на меня, и в их взглядах читалась откровенная зависть. Меня, наверное, посчитали девушкой этого увальня. Нет уж, надо уходить!
Но на улице в этот поздний час одной небезопасно… И потом интересно же, какие стихи прочтет этот сейф для пистолета!
И сейф прочел, причем в полной тишине:
Дни человека — как трава…
Трава полынь, трава чабрец.
Когда устанет голова
Носить серебряный венец,
Когда устанут руки прясть,
А ноги — понукать коня,
Тогда придет иная власть
Все объясняющего дня.
Иссоп, и мирт, и зверобой,
Цвет полевой, мгновенья цвет…
И отгремит последний бой,
И зарастет любимый след.
Глаза смотреть устанут вдаль,
А губы — губы целовать.
Тогда последняя печаль
Присядет на твою кровать.
Когда устанет грудь дышать,
Держать мгновенья волшебство,
Тогда владычица-душа
Уйдет с престола своего.
И средь густых небесных трав
Бродя отныне наяву,
Она постигнет, как был прав
Создавший время и траву.
Ему не аплодировали. Санди сошел с эстрады в полном молчании, добрался до нашего столика и сел, прикрывая ладонями пылающие щеки. И вот тут и пришли аплодисменты.
— Ты гений, — сказала я ему совершенно искренне. — Как только в такой голове могли родиться такие стихи?
— А ты думала, что я только пистолетом размахивать могу? — хмыкнул Санди.
— Ну, в общем, мои мысли имели именно такое направление. Извини.
— Да ладно. Не у тебя одной такое впечатление.
— Слушай, а почему тебя зовут Санди? Я понимаю, что сокращенно от Александра, но ведь могли бы звать и Алекс. А то словно куклу — Барби, Синди…
— Санди — это потому, что у Грина в "Золотой цепи" есть такой герой Санди Пруэль. Вот в честь его и зовут.
Новое потрясение — шкаф читает Грина! Но я промолчала, чтобы лишний раз его не травмировать, и только понимающе кивнула. Дескать, это нормально, что современные бандиты говорят на блатном жаргоне и к тому же пишут стихи и читают Грина.
Мы посидели в кафе еще с часок, а потом я сказала, что мне пора, хотя в кафе было интересно. На эстраду поднимались все новые поэты и поэтессы, я даже не подозревала, сколько их у нас в городе.
— Санди, мне действительно пора, — сказала я. — К тому же я устала. У меня был напряженный день, если ты заметил.
— Да, конечно, — заторопился Санди. — Идем.
Он заплатил по счету, и мы вышли в ночь.
Я не сопротивлялась, когда Санди взял меня за руку.
— Ты здорово пишешь, — сказала я ему. — Только у меня в голове все равно не укладывается, как такая душа живет в таком теле.
— А что у меня с телом не так? По-моему, все гармонично.
— Вообще-то я тебя с первого момента встречи про себя начала именовать шкафом.
Санди коротко и невесело рассмеялся.
— Извини, — сказала я.
— Да ничего. Вижу, ты продрогла.
— Да, ночь свежая, и ветер к тому же. У тебя есть стихи про ветер?
— Наверное. Я все свои стихи на память не помню.
— Все больше узнаю тебя и не перестаю удивляться.
— Да ничего удивительного. Может, поймать машину, чтобы подвезла до твоего дома?
Я представила, как этот крупногабаритный поэт будет тормозить какого-нибудь запоздалого автолюбителя, и сказала:
— Не надо. Пешком дойдем.
И мы действительно дошли. Руководствуясь соображениями чисто женской жалости, я пригласила Санди к себе в квартиру на чашку кофе. Кофе мы выпили, у меня к нему даже нашелся коньяк, но я все равно дико хотела спать.
— Санди, я уже засыпаю, — сказала я поэту. — Поэтому не сердись, но тебе придется топать в свою хату.
И тут Санди меня добил окончательно:
— Можно мне остаться у тебя? Мне на квартиру далеко идти — почти до Желтого мыса.
— В новостройках, что ли, живешь? — Да.
— Шикарный молодой человек, у которого денег куры не клюют. Была бы я невеста-бесприданница, так уцепилась бы за тебя руками и ногами. Но я не хочу цепляться.
— Так я и не об этом. Я здесь, на кухне, посижу до утра, а потом ты меня выпустишь…
— Ну уж нет, молодой человек, раз вы остаетесь ночевать, извольте ночевать на диване в гостиной. И душ перед сном примите!
Санди улыбнулся. Это была какая-то новая улыбка, из арсенала мне доселе неизвестных.
— Хорошо, — сказал он. — Тогда я в душ?
— Валяй. Я пока диван разберу.
Он вернулся из душа через четверть часа. Я уже застелила диван простыней и кинула шкафу пару подушек и одеяло.
— Все, молодой человек, — сказала я ему. — Можете гнать. Только не вздумайте среди ночи меня домогаться.
— Да я и не собирался…
— Ах вот как! Обидно, знаешь ли. Я что, такая некрасивая?
— Ты очень красивая. Но…
— Ладно, не тужься с вежливым ответом. Я прикапывалась. Все. Спокойной ночи.
Я погасила в гостиной свет и отправилась в свою комнату. Сил на то, чтобы принять душ, у меня не было. Я просто разделась и рухнула на постель. Уже засыпая, натянула на себя одеяло и подумала: "Интересно, а сойдется ли мое гадание с реальностью?" Сами понимаете, я думала про то гадание, которое сделала Лунатику. Но думать тоже сил не было, и я провалилась в сон.
