Глава 18

— Знаете ли вы о существовании страны под названием Яшмовая Империя? — начала ведьма Лариса. — Этой страны нет на карте, совершенно верно. Но многие, кому улыбнулась однажды судьба, знают об этой стране. Как и о Лунтане, острове драконов.

— Про остров драконов я что-то слышала, — робко подала голосок ведьма Николь. — Извините, продолжайте, сестра.

Лариса кивнула и продолжила:

— Места эти, прекрасные, как сама весна, находятся по ту сторону нашей реальности, как вы сами понимаете. И вот однажды всем нам хорошо знакомый господин Чжуань-сюй, который одновременно является человеком и драконом, по его словам, побывал и в Яшмовой Империи, и на Лунтане. Особенно понравилось ему на острове драконов, ведь там были все близки ему по духу и крови. Он хотел остаться, но ему пришлось вернуться в наш мир. Почему, спросите вы. Да потому что у него в этом мире была возлюбленная.

Я.

Не стоит скептически улыбаться, мои дорогие сестры. Когда-то, в незапамятные времена, и я была молодой красавицей, и множество мужчин падало к моим ногам. Но сейчас не об этом. Мы с Чжуань-сюем долго любили друг друга, а потом любовь остыла и постепенно сошла на нет. Теперь Чжуань-сюй любит эту заносчивую Марью Белинскую, но это уже не моя история.

Моя история о том, как в наш мир пришла ветка с колокольчиками.

Вы уже догадались, как я понимаю. Да, все верно: Чжуань-сюй побывал на Лунтане и привез ее оттуда в наш мир. Как доказательство того, что Яшмовая Империя и Лунтан — не выдумки какого-нибудь досужего писаки, они действительно существуют. И он подарил колокольчики мне, чтобы я хранила их как залог его любви. Теперь любви не осталось, и к чему мне их хранить? Тогда, в незабвенные дни нашего романа, я попросила Чжуань-сюя рассказать мне о происхождении ветки с бронзовыми колокольчиками. История эта до сих пор не изгладилась из моей памяти. Теперь я рас скажу ее вам.

Лунтан — остров драконов — прекрасен в любое время года. Его величавые горы, просторные долины, низвергающиеся серебристые водопады, реки и луга так хороши, что можно написать о них тысячи поэм и картин, и это все равно не передаст сотой доли их прелести. Именно на Лунтан удалилась из Яшмовой Империи принцесса Фэйянь со своим супругом драконом Баосюем. И на Лунтане родился их первенец — принц Баоцзюнь. Этот принц был само совершенство. Он родился крылатым, и его ало-лазоревые крылья рано вознесли его к вершинам мудрости и познания. Принц был мудр, силен и умел творить чудеса. Он вырос, достиг пятнадцатилетнего возраста и уже в этом раннем возрасте радовал родителей глубокими познаниями в науках и искусствах.

Однажды летом, когда на Лунтане, казалось, замирала жизнь, погруженная в сонное оцепенение жары и вседневного отдыха, принц Баоцзюнь пришел к своим родителям и сказал:

"Отец мой и матушка моя! Я пришел к вам с просьбой".

Князь Баосюй и принцесса Фэйянь как раз играли и мацэзян. Завидев сына, они отложили игру и сказали:

"Мы внимаем тебе, о наш возлюбленный сын!"

И тогда принц сказал:

"О мудрые мои родители! Выслушайте меня. Мне исполнилось пятнадцать лет, я постиг всю премудрость, которую только можно встретить на Лунтане, и теперь хочу повидать мир".

"О сын мой, ты разрываешь мне сердце, — сказала принцесса Фэйянь. — Зачем тебе мир? Разве здесь, на Лунтане, не собрана вся красота — и вечная и мимолетная? Разве я не оставила весь мир ради того, чтобы жить здесь с твоим отцом и каждый день благословлять Небеса за милость ко мне, грешной?"

"Матушка, — почтительно, но твердо сказал Баоцзюнь, — мир не может быть сосредоточен в каком-нибудь одном месте. Я хочу посетить все уголки нашего мира и начать хочу с Яшмовой Империи. Я хочу повидать своего дядю — императора Жэнь-дина и его супругу, воспитанницу прелестных фей. Я хочу повидать и фей — ведь я столько слышал о них и никогда не видел… Без этого мое знание мира неполно".

"Зачем тебе феи, сынок? — горестно сказала принцесса Фэйянь. — Их жизнь странна и малопонятна нам, рожденным смертными".

"Я хочу увидеть фей, — стоял на своем принц. — Хочу знать об их жизни все".

Принцесса Фэйянь посмотрела на своего мужа-дракона.

"Что ты так смотришь на меня? — пошевелил крыльями дракон. — Я просто думаю, что нашему мальчику пора влюбиться. Тогда весь мир для него сосредоточится в возлюбленной. А в кого он влюбится, живя на нашем острове? В дракониху? Хоть они и одной со мною крови, я не представляю своего сына женатым на драконихе. Драконихи совершенно не умеют вести хозяйство! Впрочем, тебе это тоже мало удается, мое сокровище".

"Я стараюсь, как могу, — кротко ответила на это принцесса Фэйянь и положила свою нежную белую ладонь на чудовищную лапу дракона. — Но постой, супруг мой! Ты считаешь, что наш сын должен покинуть нас?"

"Именно так, дорогая. Он вырос, он умен и проницателен. Ему и в самом деле пора повидать мир. И пусть начнет с Яшмовой Империи — там вполне мило и спокойно с тех пор, как ваша династия правит в этой стране. Да и к тому же мальчику небезынтересно будет увидеться со своим дядюшкой. Отпустим его".

Из глаз Фэйянь покатились слезы, и она склонила голову в знак согласия.

Так принц Баоцзюнь получил разрешение на путешествие.

Он недолго собирался. Что нужно юноше в пятнадцать лет? Верно, только убежденность в своей правоте и смелость в рискованных предприятиях. И того и другого было в избытке у принца. Он испросил у родителей благословение, взял немного золота и несколько карт мира, чтобы сделать верным свой путь. И вот с новым приливом, в ясный солнечный день принц Баоцзюнь покинул остров своих родителей и отправился в Яшмовую Империю. Его крылья со свистом разрезали воздух, алые и лазоревые перья трепетали на ветру, принц чуть не плакал от счастья и ощущения полной свободы. Так было ему радостно встречать неизведанные миры и просторы! Несколько дней он летел без передышки и добрался до Яшмовой Империи. Он долетел до города Западный Хэ и остановился на постоялом дворе. Он понимал, что не может без приглашения явиться к самому императору, и поэтому сначала написал письмо, в котором объяснял, кто он и почему жаждет встречи с государем Жэнь-дином. Принц отправил письмо, отдохнул пару дней и начал исследовать город.

Принцу очень понравилось в храме тысяче рукой богини милосердия Гаиньинь. Он молился богине, дабы она послала ему удивительные приключения и благословила его путь. И вот однажды, когда принц молился у изваяния богини, произошло нечто небывалое.

Принц услышал за своей спиной тихий плач.

До сего мгновения принц и не представлял, что может быть на земле кто-то, кто плачет так горько. Он стремительно обернулся и увидел юную девушку, чья красота была подобна красоте едва распустившейся хризантемы.

Девушка горько плакала и в немой мольбе простирала руки к изваянию Гаиньинь.

Душа принца пришла в смятение. Он был сражен красотой девы и ее слезами. Но между тем он понимал, что невежливо будет обратиться к девице с расспросами — он ведь совершенно незнаком ей. Однако вскоре принц поборол смущение и на негнущихся ногах подошел к девице.

"Осмелюсь ли спросить вас, прекраснейшая из дев, — начал принц, — о чем вы так горько плачете?"

Девушка в испуге опустила на лицо кисейное покрывало и даже попыталась отвернуться, но принц был настойчив.

"Не бойтесь меня, прекраснейшая, — нежно сказал он. — Я не причиню вам зла. Я чужестранец здесь, но мне так же внятно ваше горе, как и любому живущему в Яшмовой Империи. Доселе я не встречал столь горьких слез. Расскажите же мне, в чем причина вашего плача".

Девушка долго отнекивалась, но принц был настойчив и терпелив. И наконец девушка рассказала ему свою историю, пряча лицо и утирая слезы:

"Я не родилась, подобно смертным, от родителей. Я фея и возникла из света звезд и звездной пыли. Вместе с другими феями я отправилась на землю в хрустальной колеснице, но так случилось, что колесница наша потерпела крушение. Я потеряла всех своих сестер, ибо хотя мы и рождаемся для того, чтобы жить вечно, смерть, особенно насильственная, не минует нас. Я осталась одна и попала в этот город. И словно милостивая Гаиньинь отвернулась от меня, ибо в мою жизнь входят несчастье за несчастьем".

"В чем же заключаются ваши несчастья, о прекраснейшая?" — спросил принц. Он уже положил в своей душе зарок спасти девушку во что бы то ни стало. Сердце его билось как сумасшедшее, губы пересохли, а го лова немного кружилась. Сам не зная того, принц уже был влюблен в прекрасную незнакомку.

"Я стала рабыней, — горестно сказала девушка. Я ведь не знаю земных законов и потому доверилась человеку по имени Вань Чен. Это купец, который к тому же дает деньги в рост и не брезгует никакой добычей. Вань Чен взял меня в дом и сделал своей рабыней. Я прислуживаю ему в купальне и за столом, пою ему песни моих далеких сестер, стираю его белье, прибираюсь в его доме. Впрочем, на это я не жалуюсь — феи не гнушаются никаким трудом. Но Вань Чен сегодня потребовал от меня любви. Этот похотливый старик похож на козла и пахнет от него так же. Я не смогла ему дать то, что он потребовал, и тогда он пообещал отдать меня к певичкам. У меня нет выбора, что ни возьми, все ужасно: хоть стать певичкой, хоть наложницей Вань Чена".

Принц смутно понимал, что означают слова "певичка" и "наложница", но инстинкт подсказал ему, что девица не стала бы так плакать, если б слова эти означали что-либо приличное. Да и о рабстве принц имел лишь малое представление. Поэтому он сказал:

"Идемте к Вань Чену, о прекраснейшая. Я выкуплю вас, хотя для того всех небесных и земных сокровищ недостаточно. Идемте, и ничего не бойтесь".

"Кто вы, незнакомец? — переводя дух после плача, спросила девушка. — Я вижу в вас смелость и решимость, которых не найти у земных мужчин. И ваши крылья выдают в вас небожителя. Видно, вы бог или небесный чиновник, посланный мне в утешение!"

"Мое имя Баоцзюнь, я принц острова Лунтан, — сказал наш герой. — Позвольте же и мне узнать ваше имя".

"Меня зовут фея Дао, — грустно сказала девушка. — Господин, если вам удастся выкупить меня у Вань Чена, я буду верно служить вам".

"Мне не нужна служанка, — покраснел принц. — Я хочу лишь освободить вас. Идемте".

И они отправились в дом Вань Чена.

К слову сказать, Вань Чен не был конченым человеком. Не погряз он и в жестокости, а то, что он принялся домогаться нежности самой феи… Что ж, похоть часто застилает глаза земным мужчинам, и нет в том ничего удивительного!

Фея Дао первой вошла в дом Вань Чена и стала того звать:

"Господин, господин!"

Вань Чен появился во внутреннем дворике.

"А, вернулась, — довольно сказал он фее. — Ступай в спальню!"

"Господин, к вам пришел сам принц острова Дунган, — сказала фея. — Он хочет, чтобы вы предстали перед ним".

"Никогда не слышал ни о каком принце острова Лунтан, — недовольно проворчал Вань Чен. — Зачем это я ему понадобился?"

Тут во внутренний дворик вошел сам принц Баоцзюнь. Его крылья привели в трепет появившихся было слуг Вань Чена, и те попрятались кто куда.

"Приветствую вас, господин Вань Чен, — учтиво сказал принц. — У меня к вам есть срочное дело".

Вань Чен, глядя на принца, понял, что имеет дело не с простым человеком.

"Рад вам служить, принц, — подобострастно поклонился он. — Постараюсь сделать все, что вам только будет угодно. Чем могу быть полезен? Может быть, вы, принц, нуждаетесь в деньгах?"

"Нет, в деньгах я не нуждаюсь, — сказал принц. — Я сам готов вручить вам немало золота".

"Что вы говорите, принц!" — делано удивился Ваш. Чен.

"Я намерен выкупить у вас вот эту девушку, фею Дао, — твердо сказал принц. — Вы ведь все равно собирались продать ее в певички".

"Собирался, да, — рассмеялся Вань Чен. — Но передумал. Эта фея и самому мне очень нужна. Так что она не продается, принц".

"Я покажу вам золото", — решительно сказал Баоц-зюнь и вынул кисет, в котором было полным-полно золотых монет. Надо сказать и о волшебных свойствах кисета. Сколько бы ни брали из него золота, он никогда не оскудевал, золото в нем только прибавлялось.

Глаза старого скупца загорелись алчностью. Он узнал не оскудевающий кисет и теперь думал о том, как бы заполучить его и в то же время оставить при себе юную фею.

"Я слышал, — сказал Вань Чен, прищурившись, — что не оскудевающий кисет принадлежит самому императору Жэнь-дину, да славится он в веках! И более нет на земле такой вещи. Выходит, ты, господин, хочешь вручить мне подделку или… Или ты украл у императора настоящий не оскудевающий кисет!"

"Я ничего не крал! — возмутился Баоцзюнь. — И этот кисет не подделка! Его дала мне моя матушка, принцесса Фэйянь!"

"Этого не может быть! — воскликнул Вань Чен. Эй, слуги! Схватите наглеца, утверждающего, что ом принц, и волоките в управу, к городскому судье!"

"Не троньте меня!" — закричал принц подбежавшим слугам.

"Хватайте его!" — снова приказал Вань Чен.

Слуги боялись принца, но гнева своего хозяина они боялись еще больше. Поэтому они напали на принца и связали его.

"Я докажу, что я принц! — воскликнул Баоцзюнь. — И это ты, обманщик, пойдешь под суд!"

"Кричи, кричи, чужестранец! — насмешливо сказал Вань Чен. — Посмотрим, как ты закричишь, когда судья велит бить тебя палками по пяткам!"

Так принц Баоцзюнь и купец Вань Чен предстали перед мировым судьей.

"В чем вы обвиняете этого че… это существо?" — спросил судья Бу у Вань Чена.

"Этот дерзец представился принцем и хотел меня обмануть, выдав подделку за настоящий волшебный не оскудевающий кисет. Хотя всем известно, что не оскудевающий кисет принадлежит только императору! Велите казнить этого наглеца! И ему не помогут даже его крылья, ибо в нашей земле никто не уйдет от заслуженной кары".

Судья Бу не на шутку испугался. Он видел, что перед ним стоит существо, не похожее ни на одного из смертных. Кто знает, может, это и впрямь принц? А насчет кисета… Судья Бу решил не идти на поводу у ростовщика и решил так:

"И ростовщику, и созданию, именующему себя принцем, мы повелеваем за свой счет и под стражей отправиться в столицу и там предстать пред очами самого императора! Пусть сам государь, да живет он миллион лет, рассудит вашу тяжбу".

На том и порешили, хотя Вань Чен и не радовался такому приговору. Он тоже испытывал страх — ведь незнакомец и впрямь подобен высокородному принцу. Что будет, если дело обернется против Вань Чена? Но ростовщиком владела алчность — он надеялся все-таки, что выиграет дело и завладеет кисетом. Или — если кисет попадет в казну — получит еще какую-нибудь награду.

"Еще неизвестно, — думал ростовщик, — с чем прибыл этот принц. А если он враг? Тайный лазутчик? Разве принц не может быть негодяем?"

Старикашка всех судил по себе, потому и надеялся выиграть дело.

Итак, принц Баоцзюнь, купец Вань Чен и фея Дао (тайно) отправились под стражей в столицу. Принц скорбел о том, что именно таким образом доведется ему встретиться с дядей-императором, старик думал лишь о себе да о кисете, а фея Дао изводилась от тоски, полагая, что она виновна в злоключениях принца.

В пути до столицы — волшебного города Тэнкина наши путники провели несколько дней. Наконец они приехали на место и расположились в одной городской управе. Начальник стражи передал чиновнику обстоятельства дела, чтобы чиновник доложил о том государю.

"Дело это не терпит отлагательств, — заявил чинов ник. — Я немедленно доложу обо всем владыке Жэнь-дину. Кто знает, быть может, он действительно принц из далекой страны. Не след ему прозябать в управе вместе с прочими просителями".

На следующий день чиновник представил на рассмотрение императора обстоятельства этого дела.

"Как? — удивился император. — Принц? Пошлите за ним немедленно. Я хочу все о нем знать!"

Таким образом принц Баоцзюнь и Вань Чен оказались во дворце, в зале Справедливого Суда. Фея Дао же воспользовалась своим волшебством и невидимой проникла в судебную залу, клянясь, что поможет принцу, который уже завоевал ее сердце.

Император сидел на престоле и читал записи, присланные чиновниками. Когда вошли принц и купец, император оторвался от чтения и в изумлении воззрился на юношу. Тот выглядел как юный бог — весь облик его светился, алые и лазоревые перья его крыл трепета ли как будто от ветра. Купец же наглым своим видом вызвал в императоре недовольство.

"Славься, владыка Яшмовой Империи!" — подобострастно прокричал купец и опустился на колени. Также преклонил колена и Баоцзюнь.

"Что у вас за дело ко мне?" — спросил император.

"Это создание, — торопливо заговорил Вань Чен, — выдает себя за принца. И при этом он пытался всучить мне фальшивый не оскудевающий кисет, тогда как всем известно — такой кисет имеется только у вас, владыка!"

"Напротив, — протянул император. — Таких кисетов два: один у меня, а другой — у моей дорогой сестры принцессы Фэйянь. Юноша, скажи мне свое имя".

"О владыка, меня зовут Баоцзюнь, я принц острова Лунтан, отец мой — князь драконов Баосюй, а мать — принцесса Фэйянь. Я твой племянник, о небожитель. Тому несколько дней я отправлял письмо тебе из Западного Хэ, где остановился. Неужели, владыка, ты не получил моего письма?"

"Не получил, — покачал головой император. — Но мне и не надобно писем, ибо я вижу в тебе, юноша, черты моей дорогой сестры. Ты воистину мой племянник. Приди же в мои объятия!"

Император спустился с возвышения, на котором стоял престол, и поравнялся с принцем. Они обнялись, и Вань Чен понял, что дело его не выгорело.

"Какие нарекания имеет к тебе этот купец? — спросил император у Баоцзюня. — Дело связано с кисетом?"

"И не только, — сурово глядя на купца, промолвил Баоцзюнь. — Этот купец хотел продать в певички светлую фею Дао. Я вступился за фею, хотел ее выкупить, но скупец не согласился".

"Это ложь! — воскликнул Вань Чен, упорствуя в злобе. — Принц хотел украсть у меня служанку, которая и не фея вовсе!"

"Ты сам лжешь, негодяй! — воскликнула, становясь видимой, фея Дао. — И пусть меня разрубят на части, если я позволю себе промолчать! О великий государь, прости мне мою дерзость, что я невидимой прокралась в твой дворец, но сердце мое болело за принца. Я знала, что мой нечестивый хозяин не постыдится лгать и перед твоими очами, так оно и вышло. О государь! Этот юноша действительно принц Баоцзюнь, и он хотел искренне помочь мне, ибо Вань Чен требовал от меня удовлетворения своей похоти либо обещался продать меня в певички. Владыка, милости твоей прошу: прикажи Вань Чену отпустить меня, дабы я служила принцу".

"Я готов выкупить фею Дао за вот этот кисет золота!" — воскликнул принц и показал кисет.

Император внимательно осмотрел вещицу.

"Он выглядит в точности как и тот, что лежит в моей сокровищнице. Не жаль тебе, принц, отдать столь дорогую вещь за жизнь и свободу феи?"

Император испытывал своего племянника и недаром задавал такой вопрос. Но принц оставался непреклонен.

"Я готов пожертвовать и большим, — сказал Баоцзюнь. — Лишь бы фея Дао была свободна и счастлива".

"Хорошо. Так вот мой суд. Ты, Вань Чен, получаешь кисет и пишешь отпускную фее Дао. А ты, принц, остаешься во дворце, где все будет брошено к твоим ногам, ибо ты мой дорогой племянник".

"Государь! — набрался смелости принц. — Прошу тебя, чтобы и фея Дао осталась со мной во дворце. Я так полюбил ее, что хочу жениться".

"Хорошо, — усмехнулся император. — Но согласна ли фея?"

И тут случилось небывалое.

"Я вынуждена отказать принцу, — сказала, плача, фея, — Ибо я недостойна такого брака. Лучше мне вернуться к звездной пыли, чем сломать жизнь принцу, ибо я не люблю его, как любят земные женщины. Освободите меня и дайте мне уйти!"

Принц побледнел как смерть, но склонил голову в знак покорности судьбе. А купец Вань Чен злорадствовал, получив к тому же не оскудевающий кисет.

"Куда же ты пойдешь?" — спросил принц у феи.

"Я вернусь домой, к звездам, — сказала фея. — Мне жаль твое сердце, но я ничего не могу с собой поделать! Будь счастлив, принц, и не страдай".

Фея поклонилась и ушла. Как вознеслась она к звездам, не видел никто. Но во дворце, в зале Справедливого Суда выросли дивные цветы из меди и бронзы. Их колокольчики звенели так нежно и словно выговаривали слово "забудь". Сколько ни срывали этих цветов, они не переставали вырастать вновь. Таков был прощальный дар феи Дао бедному принцу Баоцзюню.

С тех пор все те, кому удается побывать в Яшмовой Империи или на Лунтане, получают в дар ветку удивительных цветов феи. Эти цветы, если позвенеть ими немного, дарят счастливое забвение тем, кто услышит их звон…

— Вот такую вещицу привез Чжуань-сюй из запредельного мира, — завершая свой долгий рассказ, сказала ведьма Лариса. — И он подарил ее мне. А я дарю ее тебе, юная ведьма, потому что моя жизнь и без того полна счастливого забвения.

Я нежно коснулась рукой колокольчиков. Они не зазвенели — я была аккуратна.

— Эх, девчонки, — потянулась баба Зина, словно стряхивая с себя сонное оцепенение. — Вот бы нам куда забуриться — в Яшмовую Империю или на остров драконов!

— Да, неплохо бы, — загомонили-завздыхали остальные ремесленницы. — Только не ждут нас там…

— Ничего, нам и тут хорошо, — улыбнулась Юля. Полночь продолжается, дорогие сестры! Чем займемся?

— Погоди, погоди, Юля, не гони лошадей! — сказала баба Зина. — Полагается рассказать три истории. Дымы слыхали, теперь остается третья. Ну, сестренки, кто расскажет свою историю?

— Пусть новая ведьмочка решает кто!

Ох.

— Я прошу прощения, сестры, — робко начала я. — Я чувствую, что все ваши истории будут интересны и поучительны…

— Эт точно!

— Но мне, с вашего позволения, хотелось бы услыхать историю о вечной мышке. Нет, вот так: о Вечной Мышке. Никто не против?

— Все только "за"! — сказала Юля.

Я взяла в руки золотую мышку — она стала кататься взад-вперед по моей руке, а ведьма, что подарила мне ее, пообещала:

— Моя история не будет долгой, сестры. Так что у нас останется время поиграть с инкубами и как следует выпить.