Глава тринадцатая
ТОРЖЕСТВО ЗВЕЗДНЫХ СТАРЦЕВ

Я проснулась оттого, что нечто странное щекотало мне лицо.

Я открыла глаза и ахнула. Передо мной стоял кузен Го и весело помахивал каллиграфической кистью. Видимо, ею он и щекотал мою щеку.

— Кузен?! — воскликнула я. — Как я рада тебя видеть!

— Милая моя кузиночка, — сказал кузен Го. — Похоже, ты опять попала в историю.

Он стоял передо мной, изумительный и прекрасный, одежды сияют снеговым серебром, волосы развеваются и струятся по плечам, как ленты черного шелка, в глазах любовь и печаль...

— В историю? — переспросила я. — Ты о Соне? Но тут я ничего не могу поделать. Она умерла, умерла! И никакой фэн-шуй тут не поможет.

— Ошибаешься, кузиночка, — мягко возразил Го. — Ты уже кое-что сделала, просто пока не знаешь об этом. Только вот беда: с одной стороны, сделанное тобою есть благо, а с другой... И не разобрать. Впрочем, еще есть время, чтобы во всем разобраться. Кузиночка, я хочу немного попенять тебе.

— Что такое, Го?

— Какая ты невнимательная! А ведь я говорил тебе об этом. Помнишь: опасайся силы, скрытой за оболочкой из нефрита, берегись выходить из дома своей подруги в ночи, когда на небе нет луны, и покуда не вступай в борьбу с тем, чьи пальцы омочены кровью великих царей.

— Да, кузен, я помню твои предостережения. Но если б ты мог выразить их яснее! А то говоришь загадками, как древний пророк!

— Мне по сану положено говорить загадками. Не забывай, я теперь небожитель.

— Но для собственной кузины ты мог бы сделать исключение и прокомментировать собственные пророчества?

Го рассмеялся. Смех его был божествен, я душу отдала бы за то, чтоб почаще слышать этот смех.

— Маленькая лентяйка! — все еще смеясь, сказал кузен. — Но так и быть, растолкую тебе, что смогу.

— Неужели есть то, чего ты не можешь, Го?

— Да. — Кузен посерьезнел. — Не могу преступить воли высших божеств и не могу вернуться к тебе человеком во плоти.

— Го, милый, — пробормотала я. Слезы подступили к горлу. — Как же я люблю тебя, как мне тебя не хватает...

— Успокойся, милая, я всегда буду рядом, хотя, может быть, ты этого и не почувствуешь... Но вернемся к моим мрачным пророчествам. Итак, предостережение первое: «Опасайся силы, скрытой за оболочкой из нефрита». Думаю, тебе будет просто его понять, если я скажу, что нефритовое облако-кулон весьма опасно.

— Так ты о кулоне, Го? О, спасибо за предупреждение! Я уже имела счастье испытать на себе его черную силу. И впредь буду осторожна.

— Будь осторожна, Нила. Ибо тебе еще доведется испытать на себе светлую силу этого кулона.

— Что такое ты говоришь, Го? Этот кулон — воплощенное зло, сгусток мрака и ужаса. Он отвратителен.

— У всякой вещи есть две стороны, кузиночка. Или ты забыла основу основ фэн-шуй? У Нефрита Желаний есть и светлая сторона. Ее лишь нужно разбудить.

— Как разбудить?

— Тьма пробуждает тьму, а свет пробуждает свет. Думаю, ты поймешь это, кузиночка.

— Свет пробуждает свет... Понять — не пойму, но запомнить — запомню, — улыбнулась я. — Значит, с Нефритом Желаний мне еще доведется столкнуться... Хорошо. Го, а что ты имел в виду, когда не советовал мне выходить из дома бедной Сони в ночи, когда на небе нет луны?

— Вокруг этого дома бродит беда и заглядывает и окна, милая кузиночка. И нет в том ни твоей вины, ни вины хозяйки этого дома. С самого начала жилище это было проклято, потому что выстроено на деньги вдов и сирот...

— Ай! — вскрикнула я, будто меня ужалили. — Соня ведь говорила, что перекупила этот особняк у какого-то магната, за нехорошие дела угодившего в тюрьму...

— Беда не только в этом, Нила. Тот человек, что построил дом, совершил за свою карьеру немало убийств (не своими руками, конечно, действовали его приспешники), а еще довел нескольких людей до самоубийства. Души убитых и самоубийц не нашли покоя ни на небесах, ни в подземном царстве, а потому Нефритовый Владыка Юй-ди повелел им искать справедливости на земле и мстить всем за свои загубленные жизни. Теперь эти души, получив разрешение от Нефритового Владыки, возвратились на землю. Это бесприютные духи-гуй, вечно голодные и мстительные. Они будут кружить около проклятого дома и строить свои козни.

— Гуй, — прошептала я. Вся китайская мифология всплыла в моей памяти. Духам-гуй там отводились не самые светлые страницы.

— Правда, есть нечто, что сдерживает этих духов, — продолжал кузен. — Они не выходят из подземных своих убежищ в те ночи, когда на небе ясно и ярко светит луна. Лунный свет обжигает их злые глаза. Поэтому не выходи из дома в безлунные облачные ночи, береги себя.

— Но я могу надеть талисман, охраняющий от злых духов, — сказала я. — Нужно из красных ниток сплести узел Двойной Удачи и надеть на запястье.

— Ты права. Но сила такого талисмана невелика, уж поверь мне. Ее не хватит надолго. Так что лучше проявляй здравую осторожность.

— Хорошо, Го. Как жаль, что тебя нет со мной каждый час и каждую минуту! Ты бы меня защищал... Впрочем, что я говорю! Это постыдная слабость, прости меня за нее, Го! Я мастер фэн-шуй, я знаю все о потоках ци и ша, я умею управлять темной и светлой энергией, и мне ли просить защиты! Прости, прости, Го! Я благодарна тебе за предупреждение о духах-гуй, я не позволю им беззаконничать на этой земле и постараюсь очистить и защитить Сонин дом, хотя Сони больше нет...

— А вот это — третье, о чем я хотел тебя предупредить, — сказал Го и вдруг приник к моим губам поцелуем. Этот поцелуй был такой нежный и томительно-небесный, что я могла лишь страстно пискнуть и обхватить руками серебряные плечи Го, своего возлюбленного небожителя...

И вот тут я действительно проснулась. И поняла, с сожалением и недовольством открыв глаза, что обнимаю я не кузена Го и целует меня не кто иной, как Марк Косарецкий.

Я рванулась в сторону, окончательно просыпаясь, и, сгорая со стыда, поняла, что лежу нагишом в кровати Марка, а он, негодяй и совратитель, пристроился тут же и, естественно, гол как сокол.

— Нила! Нила! — вскричал Марк, вцепляясь в меня. — Не беги! Прости меня за то, что было, я с собой не совладал...

Я замерла, истерично натягивая на себя одеяло:

— Что было?

— Сама понимаешь что, — кривовато улыбнулся Марк. — Ты была такая нежная, безвольная, на все готовая после амаретто, что я не выдержал. Пропади они пропадом, твои таланты мастера фэн-шуй, зато у нас была такая ночь!

— У тебя была «такая» ночь, — ледяным тоном поправила Марка я. — Я об этой ночи совершенно ничего не помню.

— Как? — изумился Марк и принялся шептать мне на ухо вещи, от которых я краснела, и без конца приговаривал: — И этого не помнишь? И этого? И даже вот этого?

— Ничего я не помню, — зло выпалила я, выпутываясь из объятий одеяла и Марка. — Как гадко. Ты воспользовался тем, что я нализалась в стельку и...

— Ты мне разрешила, — стоял на своем Марк.

— Не могла я тебе такого разрешить. Я мастер фэн-шуй. У меня дар. Особый. Был. А теперь его нет из-за какого-то сомнительного коитуса!

Марк мрачно поглядел на меня и, вздохнув, сказал:

— Успокойся, Нила. Ничего не было. Повторяю, на самом деле ничего не было. Хотя я предпочел бы, чтоб было.

— Ты правду говоришь? — подозрительно сощурилась я.

— Правду, — мрачно ответил Марк. — Я уже хотел было, ну, ты понимаешь... Перед такой женщиной и святой не выдержит. Но что-то меня как будто остановило.

— Голос совести? — язвительно спросила я.

— Нет, наверное, твой ангел-хранитель, — сказал Марк и встал с кровати. Хм. Если он тем самым хотел произвести на меня впечатление своими статями и намекнуть на то, как много я потеряла, что этими статями не воспользовалась, то это он зря. Марк кузену Го и в подметки не годился.

— Кузен Го! — вскричала я и победоносно взмахнула подушкой. — Вот кто мой хранитель, хотя и не ангел. Вот! Это он! Спасибо, кузен, спасибо!

— Какой еще кузен? — удивился Марк. Понял, что не впечатлил меня своим обнаженным торсом, и принялся одеваться.

— Мой китайский кузен, — доступно объяснила я. — Он погиб и стал небожителем. И теперь меня защищает. Он мне приснился. Он часто мне снится.

— Видимо, ты его любишь, этого кузена.

— Люблю.

— Нила, если б я был к тебе равнодушен, я сказал бы, что ты абсолютно сумасшедшая. Какие-то кузены-небожители... Отказ от секса только потому, что можно утратить некий непонятный дар... Да тысяча женщин на твоем месте умоляла бы меня о любви.

— Ну и обращайся к этой тысяче, — безапелляционно заявила я, обнаружила в окрестностях постели свою одежду и начала одеваться. Хотелось принять ванну, но только не в квартире Марка. А то с него станется привести-таки свой развратный план в действие. Он вообще как-то неправильно меня понимает. Думает, что если женщина осталась у него на ночь, то это уже законный повод с ней переспать. Ненормальные мужики здесь, в этой России! Сколько раз я ночевала у кузена Го, и он никогда себе не позволял...

Кузен Го...

Сон...

Каллиграфическая кисть, щекочущая мою щеку...

— Марк, — одевшись, я сочла своего визави менее опасным и доступным к общению, — Марк, посмотри вот здесь, на щеке, у меня ничего нет?

Марк придирчиво осмотрел мою щеку:

— Нет, все чисто.

— И все-таки... Можно, я воспользуюсь твоей ванной?

— Конечно.

Я вошла в ванную, включила свет и внимательно разглядела обе свои щеки. Ничего. Но почему у меня еще осталось ощущение щекочущей мои щеки кисти?

Чтобы избавиться от этого ощущения, я пустила воду в раковине и принялась умываться. Умылась, потянулась за полотенцем и, мельком взглянув на себя в зеркало, ахнула.

На моих мокрых от воды щеках сверкали золотом два искусно начертанных иероглифа: «крепость» и «защита». Не знаю, сколько времени я простояла перед зеркалом, рассматривая чудесные иероглифы и понимая, что встреча с кузеном не была по-настоящему сном. На лице высыхала вода, и я заметила, что иероглифы тускнеют, становясь прозрачными и незаметными. Когда лицо высохло окончательно, никаких иероглифов на моих щеках видно не было. Но едва я плеснула в лицо водой, как они проступили снова. Чудеса, да и только! Чудеса от моего милого кузена Го...

— Нила, ты уже закончила? — раздался голос Марка. — Тебе сварить кофе?

— Нет, я буду чай! — крикнула я, торопливо вытирая лицо полотенцем. Ни к чему сердцееду Марку видеть эти иероглифы на моих щеках. Ему этого не понять.

Когда я вышла на кухню, Марк уже приготовил кофе и чай. И — о чудо из чудес! — он сменил одежду. Сегодня вольный художник выглядел прямо-таки парадно: костюм-тройка, жемчужно-серая рубашка, галстук в строгую узенькую полоску. Дипломатический корпус, да и только. Я в своем свитере и джинсах смотрелась совсем непрезентабельно.

— Какие у тебя планы на сегодня, Нила? — спросил Марк.

— Разумеется, ехать в «Кардиосферу», проверять вчерашний звонок от доброжелателя. Я должна знать, жива или нет моя подруга. Должна знать, как все произошло. И кроме того, высказать доктору Саблиной все, что я думаю о врачебной этике.

— Что ж, планы солидные. Ты не против, если я буду тебя сопровождать?

— Не против. Марк, не смотри на меня букой. За исключением некоторых моментов ты хороший человек, и с тобой можно иметь дело. Пожалуй, я смогла бы даже тебе довериться. В некоторых вопросах.

— Это мне льстит, — сказал Марк.

И мы отправились проторенной тропой в клинику «Кардиосфера».

В холле дежурила уже другая медсестра — постарше и ликом помрачнее. Вчерашнего небесного создания с хрустальным голоском и помину не было.

— Могу я видеть доктора Саблину? — бросаясь с места в карьер, спросила я у мрачной леди в медицинском облачении.

— А по какому вопросу? — помрачнела та еще больше.

— По личному, — встрял Марк. Видимо, он полагал, что его костюм, галстук и шарм свежевыбритого мужчины растопят сердце даже такой горгульи.

Подействовало. Горгулья смешалась и бросила затравленный взгляд на монитор компьютера:

— Доктор Саблина сейчас на обходе...

— Ничего, мы подождем. Ведь ее кабинет, кажется, на пятом этаже? — рассиялся улыбкой Марк.

— Да, но у нас так не положено.

— А это ничего, — сказал Марк, продолжая сиять улыбкой. — Для нас вам придется сделать исключение. Если вы хотите, чтобы клиника с красивым названием «Кардиосфера» и дальше продолжала свое безбедное существование.

И Марк (вот артист!) достал из кармана некое удостоверение в красной корочке и выразительно помахал им перед носом горгульи. Та спала с лица и сказала:

— Пройдите к лифту, пожалуйста. В лифте я спросила Марка:

— Это что за волшебная красная книжечка? Ты что, помимо того что вольный художник, еще и являешься сотрудником правоохранительных органов? Какой ужас!

Марк продемонстрировал мне книжечку. Это было удостоверение местного Союза художников.

— Марк, иногда мне нравится, как ты действуешь, — задумчиво проговорила я.

— Мерси, — надменно ответил Марк.

Мы снова оказались на пятом этаже. Тишина, дезинфекция, медицинская благодать. Только в этой благодати почему-то не смогли спасти мою подругу. Или все-таки сумели?

И кто был тот доброжелатель, что позвонил вчера вечером и сообщил о смерти Сони?

Я стояла, растерянно оглядываясь.

— Марк, здесь никого нет, — прошептала я, и собственный шепот показался мне громче, чем крик.

— Может быть, это и хорошо? — тоже прошептал Марк. — Как ты думаешь, в какой из этих палат лежала Соня?

Мы шли полутемным коридором с рядами бесконечно уходящих вдаль одинаковых белых дверей.

И тут я замерла. Потому что перед дверью одной из палат стояли две ярко-алые собачки-фу с золотыми разинутыми пастями.

— Марк, — прошептала я, — они все-таки выполнили мою просьбу! Смотри!

— И что? — возразил Марк. — Думаешь, какие-го игрушки оживят твою подругу? Сони давно нет здесь, Соня в морге.

— Нет, — сказала я и толкнула дверь.

Она легко подалась, и взору моему предстала небольшая уютная палата с единственной кроватью. Все было светлым, каким-то ирреальным, так что я не сразу увидела, что на кровати кто-то лежит. А когда увидела...

Это была Соня. Моя дорогая подруга собственной персоной.

И вовсе она была не мертва. Она лежала и спала, а кардиомонитор отмечал ровный стук ее сердца. Игла от капельницы с каким-то лекарством уходила в вену Сониной руки, и это еще сильнее убедило меня в том, что Соня жива — мертвым капельниц не ставят.

А еще...

На тумбочке рядом с Сониной кроватью стояли три звездных старца, три куклы-божества, и таинственно улыбались чему-то. И черная с позолотой черепаха была тут же. И хрустальная пирамидка.

Соня дышала, тихо-тихо, и мне этот звук дыхания показался райской музыкой. Значит, меня обманул телефонный звонок и Соня жива!..

— Что вы тут делаете?!

На этот грозный шепот мы с Марком обернулись, как два застигнутых врасплох гангстера. И взгляды, и выражения лиц у нас были, соответственно, совершенно гангстерские. Эх, нам бы в вестернах сниматься. Или в триллерах...

Я отбросила прочь дурацкие мысли, потому что перед нами стояла доктор Саблина и никто иной.

— Я прошу вас выйти из реанимационной палаты, — шепотом отчеканила Саблина. — Иначе я вызову охрану.

Мы выйти-то вышли, но гангстерское выражение лиц сохраняли.

— Зовите охрану, зовите, — сказала я. — Только сначала объясните мне, почему вчера моя подруга оказалась в состоянии клинической смерти! И почему вы мне об этом не сказали?!

— Откуда вы знаете? — побледнела Саблина. И тут же, настойчиво: — Пройдемте ко мне в кабинет. Нам нужно объясниться.

Мы проследовали за Саблиной в ее кабинет. Сели в уютные кресла и смотрели на несчастную докторшу весьма неласковыми глазами.

— Итак, — сказала я. — Слушаем вас.

— Вы должны понять, — заговорила доктор Саблина. — Мы сделали все возможное. Операция прошла успешно, и мы уже не переживали за состояние здоровья Софьи Вязовой, но вчера, буквально перед вашим приходом, случилось неожиданное. Пациентка впала в состояние клинической смерти. Мы ничего не могли с этим сделать. Когда вы разговаривали со мной в кабинете, Софья Вязова уже была мертва три с половиной часа.

— Но вы решили это скрыть, чтобы я продолжала выкладывать солидные суммы за ее как бы лечение, да? — спросила я.

— Нет, нет, дело совсем не в деньгах! — воскликнула доктор Саблина. — Все дело в репутации.

— То есть?

— Софью Вязову оперировал доктор Гостьин. Он талантливый врач, но молодой, еще не наработал достаточно опыта... Поэтому он очень переживал за исход операции. Мы даже отправили его в незапланированный отпуск. Понимаете, мы не были уверены, что операция на самом деле прошла успешно, что не будет... негативных последствий.

— Как вы бережете репутацию своих коллег! — вырвалось у меня. — Неужели, неужели у вас не было никакой возможности вытащить Соню с того света?!

Потом я вспомнила, что видела в Сониной палате, и немножко сбавила пыл.

— Мы сделали все, что могли, — сказала доктор Саблина. — Ничего не вышло. А потом пришли вы со своими... талисманами. Мне стоило большого труда сдержать себя, когда вы говорили о том, что эти талисманы помогут Софье Вязовой поправиться. Ведь я уже знала, надежды нет.

— И все-таки кто-то поставил в палате Сони звездных старцев, а у дверей — собачек.

— Да, это была дежурная медсестра, Катя Молочнева. Она тоже увлекается этим вашим фэн-шуй. Вот и поставила. Я хотела ей выговор сделать — нехорошо, дескать, около покойницы этот маскарад устраивать, но тут просто чудо произошло.

— Какое чудо? — хором спросили мы с Марком.

— Катя сама рассказывала: как только она все эти фигурки расставила согласно вашим указаниям, то...

— То?!!

— У пациентки пульс появился, нитевидный сначала, а потом все лучше и лучше. Тут уж всю реанимационную бригаду подняли: адреналин, дефибриллятор, непрямой массаж сердца. Вернулась с того света ваша Софья Вязова. Истинным чудом вернулась. Только вот в сознание она пока не приходит. У меня к вам просьба будет огромная: никому не рассказывайте об этом инциденте.

— Никому не расскажем, — вздохнула я. — Только вот в чем проблема: кто-то об этом уже знает. Кто-то, кто позвонил мне вчера на мобильный и сообщил, что Соня находится в состоянии клинической смерти. Это у вас в клинике стукач завелся, вы уж его сами вычисляйте...

— Вычислим, — заверила нас доктор Саблина. — Теперь у вас больше нет к нам претензий?

— Никаких, — развела я руками. — Только уж, пожалуйста, вылечите Соню. Я не хочу снова ее потерять.

— Не волнуйтесь, не потеряем, — сказала доктор Саблина. — Теперь у нее все в норме. Видно, ваши талисманы и вправду помогли. Мы уж теперь думаем: может, для всех больных в нашей клинике такие талисманы завести — быстрей все выздоравливать начнут...

— Заведите, — кивнула я. — Собачки, черепашки и пирамидки во всех экзотических магазинах есть. Кстати, Соня — совладелица одного из таких магазинов. Так что вам прямая выгода ее вылечить. Представляете, сколько она просто так, в благодарность, подарит вашей клинике талисманов?..

Клинику мы с Марком покидали, будучи в состоянии потрясенности и ошарашенности.

— Только не говори мне, что фэн-шуй может вытащить человека с того света, — предупредил меня Марк.

— Но ты же сам видел!

— Видел, но не убежден.

— До чего же ты упертый!

— Беру пример с тебя. Ты тоже упрямая. И не только в вопросах, касающихся фэн-шуй.

— Ладно. Отвези меня в особняк Сони.

— А может, лучше поедем ко мне?

— Марк, прекрати!

— Я только хотел предложить кофе с тостами или бутербродами.

— Нет, Марк, спасибо, но... Я отвечаю перед Соней за целость и сохранность ее дома. Мое сердце не выдержит, если я увижу, что дом взломан и ограблен. Я уже заранее начинаю трястись.

— Не волнуйся, я буду рядом с тобой, — обнадежил меня Марк. — В конце концов, одной тебе в таком особняке просто не выжить. Нужно крепкое мужское плечо и заботливая рука.

— Мерси, — только и сказала я.

А через две недели Соню выписали из больницы. Мы встречали ее роскошным обедом и не менее роскошными букетами цветов, но Соня все это проигнорировала. Скользнув равнодушным взглядом по моему радостному лицу, она сказала: «Привет» — и заперлась у себя в комнате.

И вот что странно. Соня не взяла из больницы ни одного принесенного мной талисмана — ни собачек, ни черепаху, ни хрустальную пирамидку... Взяла только трех звездных старцев — так и появилась в доме, держа эти куклы, будто сверток с младенцем.

— С ней что-то не так, — сказал Марк о Соне.

— Разумеется, не так, — огрызнулась я. — Человек такое пережил. Ей бы теперь не помешал санаторий...

Но через некоторое время начались такие события, которые заставили меня позабыть о санатории...

Только три звездных старца, три фарфоровые куклы с милыми личиками по-прежнему улыбались, словно готовились открыть нам, людям, некую удивительную тайну.