ГЛАВА 10

Машина давно уже выехала за город: направление показывал Сокол, сверяясь с картой на экране телефона. Еще несколько километров — вывернули на грунтовку и притормозили на окраине кукурузного поля.

— Заберете нас ровно в шесть здесь же, — сказал колдун водителю, расплачиваясь.

Тот поглядел на купюру, на колдуна, явно не ждущего сдачи, и радостно кивнул. Показалось, что хватило бы и меньшего, чтобы таксист на неделю сдался в добровольное рабство вместе с авто. А еще подумалось, что полеты на грифоне — не такая уж хорошая идея: темный отзвонился Натали, но причин задержки не уточнял, и Сережка, наверное, будет волноваться…

— Что он подумает?

— Что мы решили наворовать кукурузы на колхозном поле. — Сокол отнес мой вопрос на счет таксиста.

За городом, где не было фонарей и желтых окошек многоэтажек, соперничающих со светом звезд, сбросившее вуаль заводского дыма небо казалось выше и ярче. Если долго стоять и смотреть вверх, голова может закружиться от этой высоты и чистого сияния далеких светил, а лишние мысли утонут в свежем запахе трав. Стоило приехать сюда даже только для того, чтобы вырваться с раскаленных улиц… Подышать немножко, и назад!

— Ложный вызов влетит мне в копеечку, так что и не думай! — предупредил мои намерения Сокол. — Шагай веселей.

Грифон уже ждал. Приземлился посреди поля, безжалостно вытоптав все вокруг: мощное стальное тело, хищный клюв, гордо растопыренные крылья. На округлом боку монстра чернели выбитые трафаретом буквы: «GRIFON».

— Это… самолет? — выдохнула я разочарованно и вместе с тем восхищенно.

Колдун обернулся и пожал плечами:

— Для кофемолки вроде бы великоват.

Я представила, какие при таком раскладе будут феи: модельной внешности девицы в строгих пиджачках, коротких узких юбочках и на высоченных шпильках, бегло отстукивающие наманикюренными пальчиками по сенсорным дисплеям новомодных планшетов, листая прайсы предлагаемых чудес. И чем они лучше резвящихся в сточных водах русалок?

Но сказать ничего не успела: с тихим жужжанием отъехала вверх панель на борту самолета, и в светящемся проеме показался какой-то человек.

— Явылыся, не забарылыся! — прокричал он радостно.

Признаюсь, «аглицкая» речь из его уст смутила бы меня меньше, чем этот веселый украинский говорок.

— Ну шо, Соколыку, политаймо?

— Полетаем, Василь Василич, — с готовностью отозвался Соколик.

Пилот спрыгнул на землю. Коренастый мужичок лет пятидесяти в коричневом летном комбинезоне и кожаном шлеме со сдвинутыми на лоб окулярами — подобные костюмы я видела только в кинофильмах прошлого столетия, и рядом с суперсовременной техникой такая экипировка выглядела несколько неуместно.

— А цэ хто з тобою? — Мужчина оценивающе пригляделся ко мне, а под пушистыми усами расплылась добродушная улыбка.

— Это Ася, она местная.

— Бачу. Тики в нас таки видьмы гарни! Тай взагали. Люблю украинську прыроду, — потянулся он, — гарячий борщ, холодну воду и повну пазуху цыцьок…

— Василь Василич!

— А я что? Я ничего, — захлопал глазами дядька, переходя на чистейший русский. — Летим-то куда?

— В заповедник. В третий. Барышня чудес изволит.

Если честно, барышня уже ничего не изволила, но всерьез опасалась взбучки за «ложный вызов». Да и где-то там, в глубине души, под страхом и сомнениями точил зубки червячок любопытства. К тому же, когда еще дождусь, чтобы мне персональный самолет подогнали?

— А может, в шестой? — предложил пилот. — Ближе, и выйдет дешевле. А там тоже чудеса и леший бродит. Русалка на ветвях, избушка на курьих ножках. Бутылку местной медовой с перцем прихвати, так кот ученый тебе столько сказок порасскажет!

— Да нет, просили фей и единорогов.

Я смущенно опустила глаза.

— К единорогам сейчас не сезон, — авторитетно заметил Василь Васильевич. — Кобылы жеребые, кусаются, сволочи! А к феям примчу. Расплачиваться как будешь? Наличкой или…

— Или. — Сокол достал из бумажника пластиковую карту.

К моему удивлению, в кабине «Грифона» нашелся портативный платежный терминал. Колдун чиркнул кредиткой по магнитной ленте, пилот ввел сумму, и терминал, помигав дисплеем, выплюнул длинную полоску бумаги.

— Ну что, в добрый путь? Экипаж желает вам приятного полета.

Отделенный от кабины перегородкой салон был уютным и светлым, но очень тесным: всего два кресла, разделенные узким проходом, да и заходить пришлось согнувшись. Иллюминаторов не наблюдалось, стены были обшиты бархатной бежевой тканью в тон чехлам на сиденьях, а пол устлан мягким ковром, таким же светлым, и мне неловко было ступать по нему в грязных после прогулки по полю кроссовках. Но, странное дело, следов от обуви на пушистом ворсе не оставалось.

Умостившись в кресле, я с наслаждением потянулась, забывая все страхи. Реальность вновь сделалась похожей на сон, а во сне я редко задаюсь вопросом, что же случится дальше.

— Перелет займет пару часов, можно вздремнуть, — предложил Сокол.

— Может, расскажешь, куда мы направляемся?

— Не хочу портить сюрприз.

— Тогда расскажи что-нибудь еще. Об этом самолете, например.

Спать мне не хотелось, провести несколько часов в молчании тоже, а придумать тему для разговора не получалось.

— О самолете? Ну что ж… Это самолет. Секретный проект департамента военных исследований: сверхскоростной, невидимый для всех известных систем оповещения, практически не уязвимый для средств противовоздушной обороны. Удобный и, как уже доказано временем, безопасный транспорт. В распоряжении компании пять таких. Есть еще «Виверна» и «Дракон», но на них мне летать не приходилось. А «Грифон» может вызвать для рабочих полетов или для личного использования любой сотрудник с уровнем доступа не ниже третьего.

— А у тебя какой, если не секрет?

— Сейчас уже третий.

Он ничего больше не добавил, но почему-то и так было понятно, что «уже третий» — это не повышение, а как раз наоборот.

— А компания, что она собой представляет?

— Компания — это компания.

Потрясающая точность формулировок! Самолет — это самолет, компания — это компания.

— Хорошо, — кивнул в ответ на мою усмешку Сокол. — Слушай. Еще на заре эпох воины дня и воины ночи разделили между собой власть над миром и его силу. Одни избрали Свет, другие поклоняются Тьме. Рыцари дня добры и великодушны, их помыслы чисты, а жизни свои они отдают служению людям. Адепты ночи хитры и коварны, власть их зиждется на крови, а силу они черпают, принося в жертву Тьме невинных дев и новорожденных младенцев…

— Стоп, — прервала я его. — У меня, кажется, провалы в памяти. Я упустила тот момент, когда попросила тебя рассказать сказку.

— Хочешь правду? — Колдун растянулся в кресле. — Она тебе не понравится.

— Хотя бы попробуй.

— Ну-у… Если вкратце, то одаренные существовали всегда. Им завидовали, их боялись. А люди очень не любят бояться и стремятся избавиться от источника своих страхов. Поэтому в какой-то момент, было это очень давно, одаренные пришли к тому, что им нужно объединиться для защиты своих интересов и самих себя, естественно. А объединившись, поняли, что вместе они способны не только противостоять этому миру, но и управлять им. И по мере того, как разрасталось объединение, росла их власть. В настоящее время существует две, скажем так, всемирные организации, разделившие между собой сферы влияния. В каждом регионе имеются отделения обеих организаций, представленные отдельными промышленными и финансовыми группами, банками, консалтинговыми компаниями, спортивными комитетами, ассоциациями медиков… и далее по списку. Европейский филиал, на который работаем мы с Натали, — это в первую очередь металлургический концерн, связанные с ним банки и юридические фирмы. Управляет этой махиной совет патриархов, или, как сейчас принято говорить, совет акционеров. Во главе компании стоит Алек Ройс — педант и мизантроп, но отличный финансист. Ты могла слышать о нем в новостях, если следишь за событиями в мировой экономике. В этом случае тебе могут быть знакомы и имена его замов — Ричарда Кейна и Франца Эбеля. Кресло третьего вице-президента вакантно уже три года, с тех пор как откинулся старик Крушницкий и Франц пошел на повышение. Чтобы стать патриархом, мало быть акционером — карьера в нашей организации зависит от уровня силы, и пока достойных на высочайшую должность не нашлось. Но Кейн и Эбель вполне справляются без помощника.

— Кейн и Эбель — это забавно, — зевнула я. — А все остальное похоже на институтскую лекцию: скучно и невразумительно.

— Такова жизнь. Люди, обладающие силой, не носятся по миру в масках, трико и ярких плащах, бескорыстно помогая всем нуждающимся. Они сидят в просторных кабинетах, ездят на дорогих машинах и заняты упрочением своей власти и материального положения. Что светлые, что темные. Иногда в душе просыпается что-то, в широких кругах именуемое совестью, и зудит, что дар дан для чего-то большего. Но всегда можно бросить ей кость, чтобы не сильно грызла: выйти на улицу, кинуть нищему в шляпу пачку купюр, исцелить калеку, избавить наркомана от зависимости, а исстрадавшуюся девчонку — от мук первой неразделенной любви… А потом — опять в кабинет. Ты права, это скучно.

— Значит, я ничего не потеряла. — Я отвернулась туда, где должен был быть иллюминатор. — Единственное, что мне непонятно, если это деление на светлых и темных — чистая формальность, отчего организации все-таки две?

— Об этом ты должна знать лучше меня.

— Конечно. Я же ведьма в седьмом поколении.

— Ты экономист, насколько мне известно, — усмехнулся мужчина. — И помнишь, наверное, что для развития бизнеса нужна здоровая конкуренция. Помимо этого обе конторы, как их называет наш друг Сергей, контролируют деятельность друг друга и сами себе антимонопольный комитет.

— Не ахти какой контроль.

— Ну, есть еще Наблюдательный совет. Эти тебе понравились бы: идеалисты-бессребреники, следящие за равновесием сил. В совет входят пресытившиеся жизнью одаренные и обычные люди из числа тех, кому известно о нашем существовании… Слава богу, сталкиваться пока не доводилось.

Я уже жалела о том, что начала этот разговор, и откровенность Сокола меня не радовала. Нужно было удовлетвориться сказкой о кровавых ритуалах.

— Когда взлетаем?

Колдун посмотрел на часы:

— Уже пятнадцать минут, как летим.

«Врешь!» — едва не выпалила я. Не было ни разгона, ни толчка, да и уши не заложило на высоте, как обычно бывает.

— Летим-летим, — уверил меня Сокол. — Спи.

Не собираюсь я спать!

И салон самолета погрузился во тьму…

Пробуждение было таким же внезапным. Открыла глаза, огляделась. С опаской потянулась, ожидая ломоты в суставах, но не почувствовала ничего подобного. Напротив, ощущение было такое, словно я не пару часиков передремала в кресле, а целую ночь проспала в удобной кровати.

Колдуна в салоне уже не было, на сиденье остался пакет, который он забрал у мамы, а из-за приоткрытой двери слышались негромкие голоса.

— Отака халэпа, — жаловался на что-то вновь переключившийся на рiдну мову Василь Василич.

— Ничего, утрясется, — успокаивал его сидевший в кресле второго пилота Сокол.

— Авжеж…

Мужчины заметили меня, и разговор стих.

— Ну что, готова к чудесам?

— А… который час? — За стеклом была сплошная тьма.

— Здесь скоро полночь.

— Где это, здесь?

— Как любил говаривать наш ротный, — Сокол подтолкнул меня к выходу, — здесь — это вам не там! Здесь вас быстро научат… кхе-кхе… в сказки верить.

Самолет стоял посреди поля, на этот раз не кукурузного, а поросшего густой, стелющейся по земле травой. Впереди, там, куда указывал клюв «Грифона», темнела под звездным небом стена живой изгороди. Высокая, давно не видевшая садовых ножниц, она казалась бесконечной. От кособокой арки ограда просматривалась в обе стороны метров на пятьдесят, а затем терялась в густом тумане. Такой же туман подползал со спины, словно отрезая нас от всего мира, оставляя единственно возможный путь.

— Смелее.

Вариантов у меня все равно не было. Сама, можно сказать, напросилась. Хотя, признаюсь, не ожидала, что мой невинный вопрос вызовет такую реакцию и самолет в неведомое.

Предоставив колдуну право первым шагнуть в темный проем, я пошла следом.

Темнота лишь вначале казалась непроглядной. Небо, еще чище и выше того, что виделось мне у нас, за городом, сияло мириадами звезд, и их света вполне хватало, чтобы различать извилистую тропинку, начинавшуюся за изгородью и скрывавшуюся в зарослях деревьев. Поблизости ухнула какая-то птица, но прозвучало это не пугающе, как бывает в ночном лесу, а скорее обиженно — потревожили бедняжку. Белая футболка ускорившего ход и оказавшегося шагов на десять впереди Сокола служила мне хорошим ориентиром, а еще привлекала летучих мышей: крылатые зверьки, нарезая воздух рваными зигзагами, несколько раз почти касались плеча мужчины.

Фей не наблюдалось.

Пропетляв между деревьев, дорожка вывела нас на отлогий берег то ли озера, то ли огромного пруда. В черном зеркале воды отражались звезды.

— Нам на другой берег. — Темный указал на деревянный причал, к которому была привязана качающаяся на волнах лодочка.

С веслами сложилась та же ситуация, что и с феями, — их не было. Но стоило мне присесть на скамеечку на корме, а Соколу — занять место на носу и отвязать канат, как челнок поплыл сам по себе, медленно и плавно. Опасно наклонившись к самой воде, я свесилась за борт, чтобы разглядеть закрепленный под днищем трос или расслышать урчание мотора — ничего.

Наблюдавший мои изыскания мужчина ухмыльнулся и взглядом указал вперед. Там, в прорезавшем толщу воды круге подводного света, поднялась над поверхностью тонкая женская рука. Бледные пальцы сжимали рукоять длинного меча.

— Это… — У меня перехватило дыхание. — Э-э…

— Эскалибур, — услужливо подсказал темный.

Лодка поравнялась с державшей меч рукой и замерла.

— Наверное, это тебе.

— Мне? — Я инстинктивно попятилась. — Зачем?

— Не хочешь, не бери.

— Хочу! — Я кинулась вперед, выхватила Эскалибур из холодных пальцев и в следующую секунду чуть было не упала за борт под тяжестью подарка: весил легендарный меч немало.

Рука помахала прощально и медленно ушла под воду. Свет погас, и лодочка поплыла дальше.

А меч остался у меня! Это же надо — Эскалибур! А вот эта, под водой, — владычица озера, да? Значит, это то самое озеро? Зажав клинок между коленями, я завертелась, разглядывая все кругом. На берегу, к которому мы приближались, виднелись возвышающиеся над кронами деревьев башни. Замок? Камелот?!

Колдун, которого я не забросала вопросами лишь потому, что их было слишком много, насмешливо хмыкнул, заметив, как я ошалела от удивления и радости, и вынул из кармана пачку «Мальборо». Умеет, блин, сбить настроение! Волшебное озеро, Эскалибур и Сокол с сигаретой — именно о такой сказке я и мечтала всю жизнь.

— Можно здесь не курить?

— Можно. — Он щелкнул зажигалкой. — Не кури.

Слава богу, ему хватило такта не выбросить окурок в воду. Но ничто не помешало ему втоптать его в песок, когда мы причалили и выбрались из лодки. Ну и черт с ним! Зато у меня Эскалибур!

Я нежно поглаживала меч, любуясь отблесками звезд на отполированном клинке и соперничающими с ними в сиянии камнями на рукояти. У самой крестовины были выгравированы какие-то символы.

Всмотревшись, я смогла разобрать надпись.

— Made in Taiwan?! — взревела я, оскорбленная в лучших чувствах.

— А чего ты хотела? — развел руками колдун. — Сувенирная копия. Оригиналов на всех не напасешься. Но размер, вес и прочее — один к одному.

Заметно. Особенно вес.

— И да, вместо алмазов в лучшем случае циркон. Зато можешь себе оставить. А если не нужен, вон, в камень воткни.

Ха-ха. Меч в камне. Очень смешно.

Но он и не думал смеяться. Отобрал у меня оттянувшую руку фальшивку и с силой ткнул острием в прибрежный валун. Клинок вошел как в масло. Я знаю, что это избитое выражение, но иначе и не скажешь. У них тут и камни поддельные?

Ухватившись за рукоять, я попробовала расшатать меч, но тот, как оказалось, засел прочно.

— Это сможет сделать лишь избранный! — изрек темный с пафосом.

Он взобрался на камень, поплевав на ладони, выдернул лже-Эскалибур и воздел его над головой. «Пара-па-па!» — пропели невидимые фанфары, и к небесам взметнулся столб света.

Цирк, да и только!

Заметив мою недовольную гримасу, Сокол спрыгнул на землю, раскрутил меч и зашвырнул его обратно в озеро. Послышался громкий всплеск, и появившаяся над водой рука показала нам кулак.

— Идем дальше?

За небольшим лугом начинался сад, не по сезону цветущий и благоухающий до одури, словно кто-то обрызгал каждый цветочек сладкими духами. От этого запаха немного кружилась голова, но не болезненно, а как-то даже приятно… как от того вина, что я попробовала на юбилее шефа. Так вот что значит «пьянящий аромат»!

Сокол опять шагал впереди, приподнимая нависшие над тропинкой ветки и время от времени оглядываясь, не отстала ли я. Когда у его ладони вспыхнул алый огонек, я решила, что колдун снова закурил, но спустя мгновение такой же огонек появился над его головой. Потом у плеча. А потом… Разноцветные светлячки слетались к нему, будто давешние летучие мыши, кружились, касались волос и одежды и испуганно отлетали в сторону, чтобы снова вернуться. Он замер, позволив им облепить себя, и подманил меня пальцем. Я осторожно приблизилась и услышала мелодичный звон тысячи колокольчиков, нежный и манящий.

Огоньки порхали теперь и вокруг меня, яркие и живые. Их теплый свет обволакивал, а дивный звон гнал прочь все мысли. Осталась лишь одна, совершенно нелепая. Вдруг подумалось, что, если я сейчас поцелую стоящего рядом со мной мужчину, эти огоньки окружат нас, формируя рамочку-сердечко, словно в каком-нибудь мультике… Нет, я не собиралась его целовать! Но гипотетически…

— А… — Я подалась вперед. — А… апчхи!

До чего же приторный запах!

— Будь здорова, — мрачно пожелал темный, утирая ладонью лицо.

— Спасибо, — в том же тоне ответила я, отгоняя от себя приставучих светлячков. Звон сменился возмущенным стрекотанием. — А теперь объясни, куда ты меня притащил. Что за диснейленд?

— А что не так? — Он поднял руку, золотистый огонек опустился на его ладонь, увеличился в размерах, и миниатюрная танцовщица сделала несколько па, звеня стрекозиными крылышками. — Ты же хотела чудес?

— Чудес, да. Но не спецэффектов!

— Не понимаю, о чем ты. Тут все настоящее. Никаких муляжей, скрытых ниточек и продвинутой электроники. Ни анимации, ни голографических проекторов. Лодка, которая плывет сама по себе, меч в камне, эти вот… забыл, как они называются, — это тебе не чудеса?

— Чудеса, — сникла я. — Но…

— Ты еще и половины не видела.

— Верю. Но давай лучше вернемся.

Заслышав мои слова, светлячки в ужасе кинулись врассыпную.

— Уверена?

— Да. Мне здесь не нравится.

В сгустившейся в отсутствие волшебных огоньков тьме я не видела, но чувствовала его испытывающий взгляд. Мужчина достал сигареты — теперь я и не думала возражать, и табачный дым разогнал удушливые ароматы сада.

— Сюда привозят новичков, — произнес он с расстановкой. — Что-то вроде проверки. Не официальный тест, но многое может сказать о человеке. Около тридцати процентов доходят до конца экскурсии и улетают счастливыми. Работа в компании таким не светит. Так что ты не настолько безнадежна, как можно решить на первый взгляд.

— Значит, это всего лишь проверка?

— А ты как думаешь?

«Грифон», двухчасовой перелет… Не много ли мороки ради того, чтобы я подержала в руках тайваньскую подделку?

— Думаю, что тут есть что-то еще, — сказала я наугад. — Как в ящике с двойным дном.

— Я бы скорее сравнил это с ширмой.

— Да? И что за ней?

Тлеющий окурок улетел в кусты.

— Идем. — Сокол протянул мне ладонь.

Недолго колеблясь, я взяла его за руку, и колдун рывком сдернул меня с тропинки. Перед глазами промелькнуло что-то большое и искрящееся, и цветущий сад сменился странно знакомыми деревцами. Ощущение дежавю усилилось, когда мы вышли на берег: деревянный причал, лодочка на волнах. Но сейчас в ней уже были весла.

Теперь все по-настоящему.

Весла с тихим плеском погружались в темную тягучую воду, скрипели уключины. Темный греб молча, без видимых усилий и в мою сторону не смотрел, скользя рассеянным взглядом по поверхности озера.

Когда до противоположного берега оставалось совсем немного, он вдруг остановился и без слов кивнул куда-то в сторону. Там, метрах в десяти, пробивалось из-под воды слабое мерцание: нежно-зеленый свет сменялся розовым, потом желтым и голубым. Я прождала несколько секунд, опасаясь очередной руки с тайваньским подарком, но свечение лишь сместилось немного, так и не обнаружив своего источника.

— Значит, сегодня не выйдут. — Сокол снова взялся за весла.

— Кто?

— Они.

Пояснять что-либо он был не настроен.

Берег, к которому мы причалили, сейчас был другим. Сохранились лишь общие очертания да черный абрис замка за высокими кронами, а в остальном все было иначе: вместо утоптанной дорожки едва различимая тропка, вместо благоухающего сада — густой лес.

Правда, знакомые огоньки появились, едва мы ступили под сплетенные ветви деревьев. Но теперь они не окружали с чарующим звоном, а прятались в кустах, следя за нами издали. Один осмелел и вылетел на тропу передо мной. Завис в воздухе, и я смогла рассмотреть крошечную крылатую фигурку и умилительную рожицу под золотыми кудряшками. Но когда я, не удержавшись, потянулась к дивному созданию рукой, кукольное личико сменилось сморщенной мордочкой, и феечка раззявила полную игольчатых зубок пасть, намереваясь вцепиться мне в палец.

— Ой! — Руку я в последний момент отдернула, но крылатых монстриков передо мной было уже трое, и настроены они были совсем не дружелюбно.

— Не бойся, они только поначалу такие.

Пока я опасливо таращилась на угрожающе жужжащих летунов, колдун вынул из-под футболки небольшой сверток. Внутри оказалось сало, которое передала мама. Сокол достал нож, нарезал угощение тонкими ломтиками и положил на камень у дорожки.

— Это отвлечет их ненадолго. А потом, сытыми, они покажутся тебе милее.

Злобные созданьица еще немного покружили перед моим лицом, но, заметив, что их товарищи уже ринулись к еде, решили не тратить на меня драгоценное время.

— Кто это такие? — спросила я шепотом, когда мы отошли от жадно чавкающих светлячков.

— Э-э… Пикси? Я не уверен, но, кажется, кто-то придумал называть их именно так.

— А кто это на самом деле?

— Думаешь, они нам сказали?

Он достал сигареты и пистолет-зажигалку.

— Как ты это делаешь? — не вытерпела я.

— Что?

— Это. Откуда ты все вытаскиваешь? Я уже давно заметила: не может столько всего поместиться в карманах и за поясом. А если бы поместилось, выпирало бы под одеждой!

— Ремень, — коротко бросил Сокол, закуривая. И продолжать, похоже, не собирался.

— Насос, — ляпнула я.

— Какой насос? — переспросил мужчина ошарашенно.

— Помповый. Мы же в слова играем? Ты сказал «ремень», я — «насос». Тебе на «с».

Темный внимательно посмотрел на меня и вдруг расхохотался.

— Ремень, — пояснил он, отсмеявшись, — неоартефакт ограниченной мощности и срока действия. Входит в стандартное обмундирование наших бойцов. Мне достался по дружбе. Создает дополнительное пространство вместимостью до полутора кубических метров.

— Настоящий артефакт? — уточнила я недоверчиво.

— Неоартефакт. Искусственно созданный предмет с конкретными свойствами.

Он задрал футболку, демонстрируя мне чудо магической науки, но в темноте я смогла заметить только тускло блеснувшую пряжку.

— Разве не все артефакты создаются искусственно?

— Изначально нет. Древнейшие и сильнейшие артефакты были просто вещами, которые использовали в процессе волшбы, и так они впитали силу своих владельцев, приносимых во время обрядов жертв или природных эманаций. То есть создавались ненамеренно.

Предвидя очередную лекцию, я решила умерить любопытство и ни о чем больше не спрашивать. Сложно верить в чудеса, когда каждое из них имеет нуднейшее объяснение. Вот малышки-пикси, уплетающие соленое сало, — совсем другое дело. Они настоящие, живые. Не слишком добрые, но, несомненно, волшебные, пусть даже единственное волшебство, на которое они способны, — какая-нибудь мелкая пакость.

— Идем. — Сокол приподнял тяжелую ветку, открывая уходящий влево от тропы проход. — Василич верно заметил: не сезон. Но хоть издали посмотришь.

Никогда еще короткая стрижка не радовала меня в такой степени — низкие ветви так и норовили вцепиться в волосы и заставить свернуть с выбранного пути. Но мы не желали сдаваться, продираясь сквозь чащу, и вскорости были вознаграждены за упорство: лес закончился, и взору открылась широкая долина, озаренная светом кривобокой, нереально большой луны.

Высокая густая трава в этом свете была похожа на ленивые волны темного моря, а над этими волнами плыли, перекатываясь и меняя очертания, крупные капли расплавленного серебра. Семь или восемь. Иногда они расплывались блестящими пятнами, иногда приобретали вполне отчетливые формы, но даже в такие мгновения, когда ясно можно было рассмотреть длинные ноги, изогнутые шеи и мускулистые туловища, язык не повернулся бы назвать этих животных лошадьми. Да и слово «животные» тут было неуместно. Дивные существа неспешно бродили по лунному лугу, время от времени склоняя увенчанные витыми рогами головы, вместе с травой отщипывая упавшие с небес звездные искорки. Впереди вышагивал… самец?.. вожак? Рог у него был больше, чем у остальных, и напоминал воинственно поднятый меч, а свечение вокруг головы образовывало высокую корону. Рядом с ним шествовала подруга: тяжелый раздувающийся живот не портил ее красоты, и она знала это, величаво и гордо демонстрируя свое будущее материнство. Еще две кобылки, поскромнее, тоже пребывавшие в интересном положении, брели следом. А поодаль от остальных стояла, светясь стократ ярче других, тоненькая красавица с ниспадающей почти до копыт гривой. Когда ее силуэт таял, оборачиваясь капелькой ртути, он нежно сливался с такой же каплей поменьше, которая, вновь обретая четкость, превращалась в крохотного малыша, доверчиво льнущего к боку матери и пошатывающегося на слабеньких пока еще ножках.

— Наверное, вчера ожеребилась, — сказал Сокол. При всем желании его тон не вышел ни сухим, ни деловитым. Видно было, что колдун, как и я, поддался очарованию волшебных существ.

— Они восхитительны, — прошептала я. Ради одного взгляда на них стоило лететь сюда, и я была благодарна темному за подаренную возможность. Но так же, как и он, не собиралась признаваться в своих чувствах. — А правда, что…

— Что единороги подпускают к себе только девственниц? Нет. Может, когда-то так и было, но сейчас девственность перешла в разряд технических характеристик и не имеет ничего общего с духовной чистотой. А они сами выбирают себе друзей.

По промелькнувшей в этих словах грусти стало понятно, что сам Сокол в друзья к единорогам так и не попал, хотя пытался, видимо, не раз.

— Пойдем. Не стоит их беспокоить.

Я с радостью провела бы остаток времени, наблюдая за серебряными пятнами на темном лугу, но вынуждена была подчиниться. К тому же ночь действительно становилась волшебной, и возможно, у колдуна есть, что еще мне показать.

Пришлось вернуться в лес. Деревья теперь пропускали нас беспрепятственно, а затем и вовсе выстроились стройными рядами вдоль узкой тропинки, уводившей в заросли боярышника. Из-за кустов слышались голоса и смех.

— Ты же просила фей? — подмигнул Сокол. — Только поосторожнее с этими дамами. Они не злые, но чувство юмора у них своеобразное.

Он раздвинул ветки, пропуская меня на широкую поляну, и в тот же миг грянула музыка. Веселая плясовая закружила в хороводе сорвавшиеся с деревьев листья, головки ярких цветов и десяток сытых и по этой причине довольных светлячков-пикси. Яркий вихрь носился над травой, забавляя рассевшихся по краям поляны девушек.

Какие там фотомодели! Феи походили на глянцевых красоток не больше, чем единороги на лошадей. Нереальная красота, чистый восторг! Блестящие, скорее светящиеся волосы, у кого-то золотистые, у кого-то серебристые, а у кого-то черные, как небо над головой, и так же искрящиеся звездами. Глаза тоже звезды. Кожа даже на вид нежная, словно лепесток розы… Я и не подозревала, что мой захламленный цифрами балансов и статотчетности мозг способен рождать подобные ассоциации.

Едва мы с Соколом вышли из тени, феи обступили нас, заинтересованно разглядывая и негромко переговариваясь на незнакомом мне языке, сопровождая эти перешептывания лукавыми улыбками. Пока я очарованно смотрела по сторонам, пытаясь сосчитать, сколько же их тут (десять? двадцать?), одна из них подхватила темного под руку и утащила в цветной хоровод. Другая, златовласая красавица, вся такая тоненькая и воздушная, что, казалось, ночной ветерок колышет не только подол ее прозрачного платьица, но и невесомую фигурку, задорно сверкнув изумрудными глазищами, протянула мне ладонь:

— Идем.

Голос у нее был удивительный, певучий и завораживающий.

— Идем. — Я несмело коснулась изящных пальчиков. Музыка звучала теперь в моей голове, а ноги уже отбивали незнакомый, но совсем не сложный ритм.

Фея рассмеялась, и я ответила таким же счастливым смехом. Промелькнула перед глазами хитрая мордочка пикси, закружились цветочные лепестки… Но тут что-то с силой сдавило мое плечо и вырвало из волшебного вихря.

— Она не танцует, — заявил Сокол.

Так ревнивый муж отшивает в кабаке подвалившего к его жене нетрезвого кавалера.

— Почему? — Я сердито топнула ногой и попыталась вырваться.

— Не надо, — скорее попросил, чем приказал мужчина. — Это серьезное испытание, Ася. Боюсь, ты к нему еще не готова.

Что-то вспомнилось о танцах с феями, что вроде бы можно доплясаться до смерти или потерять счет времени и задержаться в волшебном лесу лет на сто. То ли из сказок, то ли из какого-то фильма… Или я сама это придумала после его слов?

Хотела расспросить темного, но он вдруг отстранился и отпустил мою руку, уставившись, не мигая, туда, где среди деревьев мелькало чье-то белоснежное платье.

— Сокол, — позвала я обеспокоенно.

— Подожди, — отмахнулся он. Потом как будто взял себя в руки и даже обернулся на меня мельком. — Подожди здесь. Я сейчас.

Я могла поклясться, что он не видел ни меня, ни цветочного хоровода, ни фей, расступающихся перед ним, когда, словно под гипнозом, шел к остановившейся у края поляны девушке. Она появилась, и все вокруг померкло в сравнении с ее красотой. Белое платье, белые волосы, белая кожа… Я знаю, что у этого цвета море оттенков: снежный, молочный, лилейный, алебастровый, но все это не то. Сияюще-белый. Звездно-белый… Она сама была звездой, спустившейся с ночного небосклона, а я… Я не пошла вслед за Соколом лишь потому, что понимала, что девушке-звезде сейчас не до меня. Как он глядел на нее неотрывно, так и она смотрела лишь на него, не отводя больших, бездонно-черных глаз.

Златовласая фея осторожно коснулась моей руки и улыбнулась, отвлекая от таинственной незнакомки. Поманила пальцем, но звала уже не в круг танцующих, а в сторону, к поросшему мхом пню, похожему на трон лесного царя. Несколько ее подруг проводили нас любопытными взглядами, о чем-то шушукаясь, и их шепот был похож на шелест теплого моря.

— Ты в первый раз здесь, — заговорила фея. — А может, и в последний. И я хочу сделать тебе подарок. На память.

Как будто кто-то в здравом уме может их забыть!

— Что ты хочешь получить?

— А что… Что можно?

— Все! — рассмеялась она, обводя рукой поляну. — Хочешь музыку, которая будет с тобой всегда? Веселье? Крылышки пикси, чей звон прогоняет беспокойные сны?

Мне бы ума побольше. Я вздохнула, не к месту вспомнив события последних дней и свое в них участие. Конечно же после встречи со светлым в парке я не могла просто бросить Серого на произвол судьбы и двух конкурирующих организаций, но увязнуть в этом настолько, самой напроситься, тогда как от меня ни пользы, ни помощи… А я даже не уверена, что нужна ему…

— Теперь я знаю, что тебе пригодится, — улыбнулась златовласка.

На ее ладони появился маленький флакончик, наполненный бесцветной жидкостью.

— Что это?

— То, что избавляет от сомнений. В любви. Вы же зовете это любовью?

— Любовное зелье? — Я отдернула уже потянувшуюся к подарку руку.

— Нет. Я же сказала: то, что избавляет от сомнений. Не рождает новых чувств, а освобождает те, что уже есть. Или избавляет от иллюзий, если чувства — всего лишь обман. Добавь несколько капель в питье того, чье сердце хочешь открыть. Если он действительно любит, он это поймет… Но если не любит, тоже поймет. Так что подумай хорошо, нужен ли тебе подобный дар.

Я обернулась на Сокола. Он что-то говорил Звезде, и та задумчиво кивала в такт словам. Потом обвила руками его шею, заставляя мужчину наклониться, коснулась губами его лба и вдруг развернулась ко мне. Я не успела отвести взгляда и на несколько мгновений утонула в глубоких черных глазах. А Звезда, продолжая обнимать темного, чуть заметно кивнула. Наверное, хотела, чтобы я взяла зелье.

Флакончик нырнул в карман джинсов, и златовласая дарительница беззаботно засмеялась, словно враз забыла о нем.

— Пойдем! — Шелк нежных пальцев обвил мое запястье, а голова вновь наполнилась звуками музыки. — Не бойся, потанцуй с нами…

Цветочный вихрь закружил нас и, на мгновение показалось, оторвал от земли. Звезды упали с небес и, смешавшись со светлячками-пикси, заплясали в ярком хороводе, раскрашивая ночь дивными красками. Не было сил противиться нарастающему ритму. И я не противилась, даже наткнувшись на укоризненный… нет, скорее встревоженный взгляд темного. Пара-ра-ра-пам-пам! Это же просто танцы, Сокол. Всего лишь танцы…