ГЛАВА 7
От одного только вида Янки Вдовицы страхи царского сплетника если и не улетучились сразу, то, по крайней мере, слегка поутихли. Тем не менее байки вредного кота сделали свое черное дело, и теперь Виталий подходил к девушке уже с некоторой опаской. В наряде Вдовицы мало что изменилось. Разве что надела на выход новые сафьяновые сапожки, носки которых выглядывали из-под сарафана, да накинула на плечи шелковый платок.
— Ну что? Готова гидра? Брр… — потряс головой юноша, — гида?
— Что это с тобой? — насторожилась девушка.
— А вот не надо было его пужать ужастями всякими, хозяйка, — сунул нос в гридницу Васька, опять принявший вид нормальной киски. — Ты только глянь на него: вот-вот обделается. Вбил себе в голову, что его теперь за каждым углом тати с ножами да кистенями поджидать будут. Не бойся, касатик. За нашей хозяйкой ты теперь как за каменной стеной. От любой напасти защитит.
— Ой, что-то я сильно сомневаюсь, что его тати так напугали, — нахмурилась Янка, переводя подозрительный взгляд с царского сплетника на Ваську.
— Они, хозяйка, они, злыдни! Что, не веришь? Хошь, перекрещусь?
— Пока не надо. Вот когда выясню, в чем дело, я тебя сама потом перекрещу, лично! Хотя… можно и не выясняя… — Девушка начала искать глазами ухват.
Ваську из гридницы как ветром сдуло, а Виталий перевел дух. Напарил-таки ушастый! И ведь как убедительно врал, зараза! Заметив перемену в его настроении, девушка неопределенно хмыкнула.
— Значит, угадала. И какой сказочкой тебя наш Васенька попотчевал? Ужастики его конек.
— Да ну его, похабника, — подхватил девушку под ручку царский сплетник и потащил к выходу. — То, что он мне рассказал, не для дамских ушей.
— Это он может, — усмехнулась Янка. — Так куда пойдем? — спросила девушка, как только они оказались на улице.
— В портовый кабак! — решительно сказал Виталий, — Или ресторан, если там такой найдется. Мне боярская дума такое проверочное задание дала, что надо бы на месте оглядеться. Ну и культурно посидим заодно.
— Есть в порту приличный ресторан. Там обычно прибывшие в Великореченск купцы зависают. Только сначала по Нижнему городу пройдемся. Мне там кое-какие заказы поставщикам на травки надо дать. А то у меня одно зелье лечебное кончается… Эй, да что с тобой? Побелел весь. Кажется, я тебя все-таки не долечила.
— Не надо, — просипел Виталий.
— Чего — не надо?
— Лечить меня больше не надо. И травки твоей мне не надо!
— Тебе не надо, другим надо. Я что, одного тебя лечу? Пошли.
Прогулка по свежему воздуху привела юношу в чувство. Они обошли Верхний град, миновали стражу у первых ворот, прогулялись по Среднему граду, потолкались на рынке Нижнего града, где Янка заказала какие-то хитрые травки у сельских жителей, торговавших на базаре своим немудреным товаром, и только после этого направились в сторону городских ворот, ведущих к речному порту. Стрельцы и случайные прохожие косились на диковинный наряд юноши, гадая, откуда прибыл этот иноземный купец? Ни франки, ни бритты, ни свей так не одевались.
— Слушай, Янка, а почему у вас стрельцы в разных формах? — поинтересовался Виталик. — Вернее, форма то одна, но вот у стрельцов, что на страже у ворот стоят, шапки и кафтаны красные, а вон, смотри, целая толпа в синих пошла.
— В синем стрельцы войска государева ходят, — пояснила девушка. — царю-батюшке и войсковому воеводе боярину Кондыбаеву подчиняются, а в красном — стрельцы не войсковые. Это стражи. Татей ночных ловят, покой горожан охраняют. У них другой воевода. Они боярину Засечину, что Разбойным приказом ведает, подчиняются, ну и царю-батюшке, конечно. Но ежели ворог к Великореченску подойдет, они все, как один, на стены поднимутся город защищать.
— Знаешь, я, возможно, стратег не ахти, но спланирован город, по-моему, бездарно. Так удобно для захватчиков! Ты посмотри, дома вплотную к стене лепятся. Если первую линию обороны враг пройдет, то на вторую стену по крышам, как по лестницам, поднимется.
— Ну да, а стрельцы со стен их подбадривать будут и наверх затаскивать, чтоб не перетрудились. Как же! Поднимутся они. Пусть попробуют. Дома-то деревянные. Сверху смолой полил, огоньку подкинул, и они в факелы превратились, — возразила Янка.
— Логично, — почесал затылок царский сплетник.
Миновав последние ворота Великореченска, они практически сразу оказались в порту.
— Это река? — ахнул Виталий.
— Река.
— Офигеть!
Вот теперь юноше стало понятно, почему река, давшая название столице местной Руси, называлась Великой. Противоположный берег ее терялся за горизонтом. Неподалеку от берега стояло на якоре около двух десятков кораблей. Три корабля были пришвартованы непосредственно к причалу. По сходням сновали грузчики с тачками, разгружая и загружая товар. Выкатывались из трюмов бочки. Одним словом, жизнь в речном порту кипела! Наметанный глаз Виталий сразу выделил из кучи портовых строений несколько кабаков, среди которых выделялась довольно приличная ресторация. Для кого она предназначена, говорила вывеска над ним: «Купеческий Рай», а то, что это заведение приличное, подтверждали задумчивые, неспешные вышибалы у входа, имевшие такой внушительный вид, что мелкая портовая шушера огибала заведение по приличной дуге, предпочитая не попадаться им на глаза.
— Слушай, а может, мы туда не пойдем? — внезапно заробела девушка, увидев, куда нацелился Виталий.
— С чего это вдруг?
— Да я тут недавно немецких морячков обидела… вернее, Васька с Жучком обидели…
— Если они там нарисуются, я их еще сильнее обижу, — посулил юноша.
— Вот этого-то я и боюсь. Драться ты умеешь, слов нет, но…
— Пошли! — потянул девушку к ресторану Виталий, — Приличную девушку надо водить по приличным ресторанам, а не по грязным кабакам. Я так понял, здесь кормят местных и иноземных купцов?
— Да.
— Жажду накормить тебя изысканными блюдами. Ты иноземную кухню пробовала?
— Да.
— Могла бы и соврать. Сказала бы нет, и я б перед тобой смог по выпендриваться. Рассказать о китайской, корейской, французской кухне…
— Трепло, — рассмеялась Янка и позволила затащить себя в «Купеческий Рай».
Явно «иноземная» одежда царского сплетника произвела на вышибал благоприятное впечатление, и они без звука пропустили пустившуюся во все тяжкие парочку внутрь.
До вечера было еще далеко, и, вероятно, в связи с этим народу в ресторации было пока что не очень много, а потому найти свободный столик им не составило труда.
— И что дальше? — с любопытством спросила Янка, как только они уселись за стол.
— Дальше гулять будем. Человек! — щелкнул пальцами юноша с видом заправского кутилы.
— Чего изволите? — материализовался перед ним половой.
— Чего изволишь? — переадресовал вопрос Янке кутила.
— Изысканно откушать, — тонко улыбнулась девушка.
— О! Для ценителей тонких блюд мы специально выписали заморского повара. Готовит изумительно. Пальчики оближете! — Половой выложил перед клиентами меню и почтительно застыл в ожидании заказа.
Виталий уставился как баран на новые ворота на неровные, корявые строчки. Язык был явно иноземный, и он даже не смог определить какой.
— Э-э-э… — покосился юноша на Янку.
— Я доверяю твоему вкусу, милый, — пропела девушка. Глаза ее смеялись.
Однако смутить царского сплетника было не так-то просто.
— Значит, так, — строго сказал кутила, — нам это, это, это и еще вот это, — начал он тыркать в строчки наугад, — и лучшего шампанского для дамы и меня.
— О! — восхитился половой, — У вас действительно прекрасный вкус, господин купец. Айн момент!
Судя по тому, с какой скоростью половой рванул на кухню, заказанные блюда и шампанское здесь стоили немало, и работник великореченского общепита спешил обслужить денежного клиента в расчете на хорошие чаевые.
Откинувшись на спинку кресла, Виталий начал осматриваться по сторонам, оценивая интерьер.
— Ну что ж, неплохо. Простенько, но со вкусом, — с видом великосветского льва небрежно кивнул он, — Натуральная столовка, косящая под старину.
Внимание царского сплетника привлек дородный купец с коротко подстриженной бородой, развалившийся в своем кресле через столик от них. Он, похоже, уже успел плотно откушать, так как жилетка с трудом удерживала его раздувшийся живот, но тем не менее уходить не спешил. Купец извлек из кармашка жилетки толстую луковицу часов, щелкнул крышкой и, посмотрев на время, недовольно нахмурился. Судя по всему, он кого-то ждал, и этот «кто-то» явно опаздывал. Что-то недовольно пробурчав себе под нос, купец взялся за графин, наполнил стопку водкой. Пухлые пальцы, украшенные перстнями, перекрестили ее. Купец тяжко вздохнул и лихо опрокинул содержимое стопки в рот. Увидев спешащего с шампанским к столику царского сплетника полового, купец поманил его пальцем. Половой послушно притормозил.
— Меня не спрашивали?
— Никак нет-с, господин Никвас.
— Ежели спрашивать будут, сообщи немедленно, — кинул ему мелкую медную монетку купец.
— Благодарствую. Будет исполнено-с! — прогнулся половой и поспешил к столику царского сплетника.
— Ваш заказ готов, — сообщил он, ставя бутылку на стол.
Из кухни вынырнул еще один работник общепита с подносом в руках, за ним следующий, и через пару минут столик был накрыт. Виталий посмотрел на блюдо перед ним, и глаза его стали квадратными. Подцепив вилкой лягушачью лапку, повертел ее перед носом.
— Повар у вас случайно не француз? — спросил юноша полового.
— Француз, — кивнул в ответ половой.
— Янка, ты лягушек любишь?
— Обожаю, — с трудом сдерживая смех, ответила девица, — но не в жареном или вареном виде.
— А чего ж ты тогда молчала?
— Доверилась твоему вкусу. А ты взял и лягушек заказал.
— Если б я еще знал, что заказываю, — пробормотал Виталик, отодвигая от себя тарелку. — Я по-французски ни бум-бум.
Губы полового задрожали. Он старался сохранить невозмутимое лицо, но его, как и Янку, тоже начало разбирать.
— Слушай, любезный, — обратился к нему царский сплетник, — а у вас корейская кухня есть?
— Не извольте беспокоиться, есть!
— Вот и не вздумай нам ее подавать! Все, кроме шампанского, отсюда убрать и накрыть стол по-новому! И давай-ка что-нибудь наше, исконно русское. Икорку черную, щучьи головы верченые или еще там чего… — Юноша выудил из кармана золотой и кинул его половому, — Короче, сделай все красиво. Сдачу можешь оставить себе на чай.
У полового нервы были крепче, чем у Ваньки Левши. Его качнуло, но в обморок работник общепита не упал.
— Цыган заказывать будете? — внезапно севшим голосом просипел половой.
— Обойдемся, — небрежно махнул рукой Виталий.
Половой низко, в пояс, поклонился и умчался на кухню выполнять заказ. Янка облокотилась локотками о стол, подперла ладошками щеки и уставилась на царского сплетника как на больного.
— Да ты, оказывается, мот.
Юноша понял, что с чаевыми он, кажется, переборщил.
— Я не мот. У меня просто на кармане денежек мельче не было.
— А в лавку менял зайти было не судьба?
— Да чего там менять-то? Этот золотой меня не спасет, — начал оправдываться Виталий. — На тридцать пять червонцев газету все равно не поднять. Напарил меня царь-батюшка. А уж как распинался! Работа и материал тут дешевые! Как же! Я тут одного мастерового подрядил буковки на дощечки мне к утру вырезать, так он с меня целый алтын слупил!
— Это, конечно, много, — хмыкнула Янка, — Дорогого мастера нанял. И как, заплатил?
— Дал ему золотой в качестве аванса…
— Ну ты идио-о-от… — пригорюнилась Янка. — Да он за этот золотой год на тебя пахать в поте лица обязан и в ножки при этом кланяться. Ты что, совсем цены деньгам не знаешь?
— Местным — нет.
— А спросить — это так сложно! Ну до чего же ты еще темный! Хорошо, что я тебя одного во все тяжкие не пустила. Ладно, слушай и запоминай!
И пока половые накрывали по-новому на стол, девушка начала читать лекцию своему постояльцу. Как оказалось, одарил царский сплетник кузнеца и работника общепита действительно по-царски. За один золотой червонец на Руси давали пять гривен. За каждую гривну откидывали два рубля серебром. Еще за него давали сто копеек, или пятьдесят грошей. И даже копейка делилась на более мелкие денежки. Каждая была равна четырем полушкам.
Полученные сведения, вместо того чтобы расстроить, резко подняли настроение юноше. Тридцать три червонца у него еще есть, и они, оказывается, действительно здесь чего-то стоят! А пока он радовался, девушка продолжала лекцию, перейдя уже к устройству жизни на Руси.
И тут со стороны стола, за которым расположился Никвас, до Виталий донеслось знакомое имя. Царский сплетник покосился в сторону купца. Он там был уже не один. За столик к нему подсел высокий, худощавый господин. Судя по характерным особенностям одежды и манере поведения, он тоже был купец.
— Заставляешь себя ждать, Никола, — недовольно пробурчал Никвас, — Я тебя уже полчаса жду.
— Извини, Никвас, — виновато вздохнул Никола.
— Чего под нос бурчишь? Говори громче! — Похоже, Никвас был туговат на ухо.
— Работнички, говорю, мои меня подвели, — добавил децибел Никола, — Пока разобрался с ними… пока туда-сюда… короче, пришлось немного задержаться.
— Ладно. На первый раз прощаю. Но когда начнешь работать на меня, спуску не дам. Или ты уже передумал?
— Не в том дело! Предложение твое, конечно, заманчивое…
— Еще бы не заманчивое! Из купцов третьей гильдии сразу в первую нырнуть!
— Сразу?
— Ну может, и не сразу, но через год точно. Такой шанс не каждому дается. Ты смотри, а то кому другому дело предложу.
— Не у всех других есть такие верные людишки, как у меня, — возразил Никола. — Ты сам знаешь, о чем я говорю.
— Знаю, потому к тебе и обратился. Так в чем твои трудности-то?
— Говорю же тебе, эти самые людишки меня сегодня подвели!
— Что? Землицу упустил? — нахмурился Никвас.
— Еще нет. Но… Короче, выручай, Никвас. Дело-то общее.
— Посмотрим. Рассказывай, что там у тебя стряслось.
Виталий уже догадался, о чем пойдет речь, но все же навострил уши, делая вид при этом, что внимательно слушает рассуждения Янки о взаимоотношениях властных структур Великореченска.
— Я все сделал так, как ты сказал. Поставил кузнеца на деньги. Сегодня ребятишек к нему подослал, чтоб намекнули — поторапливаться пора. Срок уже завтра истекает.
— Ну и?
— Ну и они его почти уговорили, да тут какой-то добрый молодец за него вступился. Накостылял моим ребятам так, что на них смотреть страшно.
— Что за молодец?
— Царский сплетник какой-то. Мало того что людишек моих побил, так он еще и Ваньку Левшу нанял. Ты теперь, говорит, на меня работаешь.
— Царский сплетник… это что ж за должность такая?
— Сам не знаю. Грозился, что, ежели кузнеца кто теперь тронет, он лично царю-батюшке пожалуется, и тот всех его обидчиков сразу на дыбу али на кол пошлет. Знаешь, мне к Малюте на правёж не очень хочется.
— Мне тоже. Но ты не дрейфь. Ты нож при свидетелях заказывал?
— При свидетелях.
— Про три червонца говорил?
— Говорил.
— Обломки ножа тоже со свидетелями предъявлял?
— Со свидетелями.
— Ничего у этого царского сплетника не выйдет. Гордон хоть и самодур, но закон блюдет. Ему это по чину положено, для верности я тебе завтра поутру законника подгоню. Берет дорого, но уж если возьмется за дело — все! Ни у Ваньки Левши, ни у царского сплетника шансов нет.
— Вот спасибо!
— Спасибом не отделаешься. Шестьдесят процентов прибыли мои будут.
— Побойся Бога, Никвас! Совесть по имей. Землица-то моя!
— Пока еще не твоя. А без меня ты ее вообще бы не получил. Землица золотая! В двух шагах от царского дворца. Да там и ресторацию с постоялым двором для купцов иноземных сделать можно, и лавку добротную поставить. Я бы сам все обтяпал, да нельзя. Мои лавки и так по всему городу понатыканы. И кто эти антимонопольные законы придумал? Знать бы, какая зараза Гордону в ухо дудит. Сам бы он ни за что не додумался, уверен. Эх! Так что скажи спасибо, Никола, что я тебя в долю взял. Да… а этот молодец всех твоих людей побил или у тебя еще в запасе есть?
— Есть, конечно. Они, правда, пока еще не совсем мои, но сейчас без дела сидят и за денежки в момент с потрохами купятся.
— Это хорошо. Они нам сегодня ночью могут понадобиться. Я тут кое-кого жду. Важный человек. Очень серьезное дело намечается. Если оно выгорит, мы, считай, на коне! Ладно, иди. У меня тут еще дела.
Никола униженно поклонился и поспешил покинуть ресторан. Виталий понял, что настал его час. Недаром он пустился во все тяжкие во всеоружии.
— Янка, а ты не забыла, зачем мы сюда пришли? — весело спросил он, сдергивая со стола бутылку шампанского, — Кончай ликбез. Начинаем гулять!
Стол был уже завален изысками чисто русской кухни, но половой продолжал отираться около их стола в ожидании Дальнейший распоряжений.
— Может, я открою? — предложил он.
— Сами с усами, — Виталий энергичными движениями взболтал бутылку, старательно нацеливая горлышко в заранее намеченную точку на потолке.
В Рамодановске он частенько зависал в бильярдной, и полученные навыки ему сегодня помогли попасть точно в цель. Пробка выстрелила в потолок и рикошетом плюхнулась в тарелку с квашеной капустой, стоящей перед Никвасом. Фонтан розовой пены накрыл Янку, окатив ее с головы до ног.
— Ап… ап… тьфу!
Добило девицу то, что, вместо того чтобы прийти на помощь своей даме, ее кавалер выскочил из-за стола и кинулся к Ни квасу.
— О, майн гот! Какой конфуз! Я хотель извинять, — залопотал авантюрист, старательно коверкая речь.
— Иноземец, что ль? — окинул взглядом диковинный наряд Виталий купец.
— Я, я, яволь!
— Купец?
— Я, я! Купец!
— Ну ничего, бывает, — благодушно махнул рукой Никвас.
Виталий горячо потряс его руку и даже похлопал по плечу, заодно пристроив под отворот жилета «клопа», и поспешил вернуться обратно к своей даме. Увидев круглые глаза полового, поманил его к себе поближе и тихо шепнул на ухо:
— Чего глаза выпучил? Видишь, барин гуляет, развлекается? Попробуй только вякнуть этой туше, что я не иноземный купец, и ты с моего золотого без сдачи.
— Ни боже мой! — клятвенно скрестил ручки на груди половой. — Я буду нем как могила!
— То-то же! Свободен!
Полового как ветром сдуло. С чаевыми ему расставаться не хотелось.
— И что это было? — ледяным тоном спросила Янка.
— Ничего. С купцом познакомился, извинения попросил.
Девушка покосилась на свой мокрый сарафан, на котором еще оседала пена.
— А у меня как извинения просить будешь?
— Хочешь, оближу?
— Что-о-о?
— А что? Это такой способ извинения. У нас это называется подлизаться.
Янка взяла в руки вилку.
— А я только что придумала новый способ применения этому столовому прибору.
— Понял, виноват, исправлюсь. А вот такой способ извинения тебя устроит?
Виталий поднялся, выудил из кармана жемчужное ожерелье и надел его на шею девушке.
— Откуда оно у тебя? — оторопела Янка, ощупывая пальцами отборные жемчужины.
— Дельце одно с Гордоном перетерли. Подробности тебе лучше не знать.
— Чего-о-о?
— Ладно, — тут же сдался Виталий. — Но только знай, что я тут абсолютно ни при чем. Это когда мы с царем-батюшкой боярские деньги делили, я из его кучи спер.
— У царя спер, и ни при чем?
— Ага. Но ты не волнуйся. Он, когда узнал, что это я для тебя воровал, возражать не стал. Классный мужик, хотя и пройдоха еще тот. Здорово меня при дележе напарил.
— Боярские денежки, значит, делили?
— Ну да.
— А Василиса при этом присутствовала?
— Какая Василиса?
— Жена его, царица — матушка, Василиса Прекрасная.
— Нет, к тому времени она уже ушла.
— Понятно. Гордон в своем репертуаре. Выходит, спелись, голубки?
— Да, мы нашли общий язык.
Юноша разлил по бокалам остатки вина.
— Ну в шампанском я тебя уже искупал, теперь пора попробовать, каково оно на вкус. Начинаем кутить!
Они чокнулись, дружно выпили и приступили к трапезе. В этот момент на горизонте опять появился половой. Опасливо косясь на Виталия, он проскочил мимо их столика и подошел к Никвасу.
— Вас ждут в отдельном номере, — прошептал половой.
— Чего? Говори громче!
— Вас ждут в отдельном номере!
— А-а-а… давно пора. Показывай в каком.
Купец поднялся из-за стола и двинулся в глубь ресторана вслед за половым. Виталик поспешил достать из кармана радиокапсулу и затолкал ее себе в ухо. Увлеченная трапезой Янка процесса извлечения капсулы не засекла, а вот процесс закладки заметила.
— Чего это у тебя там?
— Да так, ничего. В ухе стреляет, — делая вид, что ковыряется пальцем в ушах, отмахнулся Виталий.
— Дай посмотрю.
— Не надо!
— Давай, давай, вдруг что серьезное? С этим шутить нельзя. Да не дергайся ты, я же лекарка!
Янка извлекла из уха царского сплетника капсулу и уставилась круглыми глазами на юношу.
— Черт! — Виталий вытащил из кармана вторую и торопливо сунул в другое ухо.
Девушка хмыкнула и последовала его примеру, приложив к уху отвоеванное у царского сплетника чудо электронной техники. Глаза ее стали еще круглее.
— Не подавай виду, — шикнул на нее Виталий. — Притворись, что кушаешь.
Янка начала послушно ковыряться вилкой в тарелке, прислушиваясь к беседе Никваса с неизвестным.
— Ну здравствуй, Ни квас.
— Здравствуй…
— Без имен!
— Хорошо.
— У тебя все готово?
— Да, все уже на складе.
— Охрана?
— Стражников подрядил.
— Договор, как положено, составили? Опись произвели?
— Конечно! Все, как ты и велел. Дорого, конечно, но зато теперь вся ответственность на них.
— Хорошо. Сегодня ночью товар заберешь. Твои люди пусть работают. Склад сожги. Не жалей. Потом новый себе поставишь. Казна все оплатит — и склад, и товар, и упущенную прибыль. Я об этом позабочусь.
— Там рядом лабазы купца Калитина…
— А твоя какая печаль? Сгорят — и сгорят. Одним конкурентом меньше будет. Со своего склада, надеюсь, все лишнее уже вывез?
— Еще вчера. Там только ваш… ну вы знаете, о чем я говорю, а остальное — пустые ящики.
— Добро. Человечек у тебя в страже надежный? Не подведет?
— Человечек мой прикормленный. Не подведет. В эту ночь они обход будут делать в другом месте. А уж когда заполыхает…
— Ясно.
— Прошу прошения… а почему вчера ваш товар нельзя было взять?
— Такой товар средь бела дня везти нельзя. Слишком много народу. Не дай бог, какому ретивому стражнику захочется посмотреть, что внутри, а оно возьмет и очнется.
— Что очнется?
— То, что там внутри, бестолочь! Этот товар раньше времени вскрывать нельзя! И вообще, не твоего ума это дело!
— Извини.
— Еще вопросы есть?
— Есть. Тут мне Никола сказал, что появился в Великореченске какой-то царский сплетник. Вроде к особе самого царя-батюшки приближен. Не слыхал о нем?
— Не слыхал. А чего тебе до этого царского сплетника?
— Да в дела наши мешаться начал. Место я тут себе приметил в Верхнем граде. Так он на него лапу уже пытается наложить. Ваньку Левшу с панталыку сбил, на работу к себе взял, а через него, глядишь, и землицу захапает.
— А законник твой на что?
— Я, конечно, его завтра подключу, но хотелось бы знать, с кем имеем дело.
— И мне бы хотелось знать. Ладно, наведу справки. Ты тоже со своей стороны пошурши.
— Как?
— Как, как! Ты ж на боярской дочке женат. Вот и покрутись около своего тестя, разговоры послушай.
— Сделаю.
— Ну все, иди. Утомил ты меня.
— Иду, иду…
Скрипнула дверь. Виталик вытащил капсулу из уха, знаком предложил то же самое сделать Янке и поспешил затолкать их обратно в карман.
— Ай да постояльца мне царь-батюшка сосватал! Да ты никак колдун? — пытливо посмотрела девушка на царского сплетника.
— Это не колдовство. Это техника! — легонько щелкнул ее по носу Виталий, — А я в ней большой мастак. Вот за бабахаю здесь нормальную современную типографию, выпушу газету, и ваш патриархальный городишко затрясет. Всех на уши поставлю!
