ГЛАВА 30

— Это и есть мой воин, — прошелестел в голове юноши тихий ласковый голосок.

Виталий чуял, что сказано это было на чужом, доселе неведомом ему языке, но, как ни странно, понимал все от слова до слова. Туман перед глазами начал рассеиваться. Он обнаружил себя сидящим на жестком каменном полу в позе лотоса, у подножия трона, на котором сидел Шива, сверля царского сплетника своим третьим глазом. По левую руку от него, на троне чуть поменьше, сидела облаченная в розовое сари Парвати и крутила в руках цветок лотоса. Тело ее периодически перетекало волнами, словно ртуть, в многорукое тело богини Кали — темной ипостаси жены древнего индийского бога.

— Ты не ошиблась в выборе. — Рокочущий голос Шивы прокатился по помещению древнего храма и, отразившись от стен, отозвался многоголосым эхом, — Он бился до конца и выполнил свой долг.

— Какая ему будет награда, муж мой? — прошелестела Парвати.

— А ты что предлагаешь? — пророкотал Шива.

Тело Парвати в очередной раз перетекло в тело многорукой Кали.

— Я предлагаю доверить ему честь вступить в когорту твоих воинов, — резким голосом сказала богиня, — а еще лучше в мою когорту! Он мне по душе.

— Э! — заволновался царский сплетник, — Мне такая награда, знаете ли, в одно место не уперлась! Ну ее на фиг! Давайте лучше меня назад. Меня там Янка ждет. Опять же я еще с Васькой и Жучком за ночную подставу не рассчитался.

— Тебе что, объятия моей жены не по нраву пришлись? — грозно спросил Шива.

— Что?!! Поклеп! Не было такого. — Виталий с ужасом увидел, как на макушке Шивы вырастают призрачные ветвистые рога, и понял, что ему сейчас будет очень и очень плохо, — А если и было, то она сама пришла, а я дрых и очень активно сопротивлялся! И вообще, какого черта? Это было все во сне, а значит, не считается!

Шива вдруг заржал так оглушительно и радостно, что чуть не скатился с трона, а призрачные рога над его головой медленно растаяли.

— Нет, он до наших с тобой воинов еще не дорос, Кали, — сквозь громогласный смех прорыдал индусский бог. — Пусть пока живет. Глядишь, и еще что-нибудь отчебучит, порадует нас своими выходками на старости лет. Ну что, отправляем его назад?

— Позвольте перед отправкой задать один вопрос, — подал голос тут же осмелевший Виталий.

— Ну задавай, — милостиво кивнул Шива.

— Вопрос к вашей жене Парвати.

Кали тут же перетекла из образа многорукого монстра в образ нежной девы в розовом сари с цветком лотоса в руках.

— Спрашивай, воин, — прошелестел ее тихий голос.

— Я что-то ни фига не понял. Вот этот дон Хуан де Аморалис, испанский гранд…

— Он такой же испанский гранд, как ты римский папа. В нем нет ни капли испанской крови.

— Предположим. Но все-таки на что он рассчитывал, вызывая тебя? Вернее, не тебя, а Кали? Зачем? Он со своими навыками восточных единоборств явно прошел школу наемных убийц ниндзя. Ему царя убить — раз плюнуть. Удар ножом из-за угла, и все дела. Зачем вся эта кутерьма, не скажешь?

— О том, что над Русью сгущаются тучи, мы поняли уже давно, и муж мой Шива приказал мне идти в ваши земли и предупредить ведунов местных о надвигающейся беде. Но вороги не дремали и устроили засаду. В ваших землях мы, индийские боги, большой силы не имеем, а потому, когда внезапно мне на выручку явился ты, я постаралась сделать тебя своим воином и передать предупреждение через тебя. Дон Хуан хоть и не бог, но очень сильный колдун. Он сам подал идею Гордону насчет римских терм и начал строить банный комплекс. Он сделал из бассейна ловушку, выполнив его в форме алтаря, в который с помощью мощного заклятия призыва хотел вытащить мою темную ипостась — богиню Кали. Ловушка была расставлена, и, если бы Кали появилась в бассейне, орошенном царской кровью, она вошла бы в боевой транс, и ее сознание помутилось бы от бешенства. И вот Русь уже имеет готового к употреблению ангела мщения, на которого списывают убийство царя, а доблестный испанский гранд спасает Великореченск от взбесившегося иноземного бога и на правах спасителя отечества сажает своего господина на трон. Но трон — не главная цель. Главное, что потом можно будет раструбить на весь свет о возмездии, о слабой вере, о беспомощности православной веры и потребовать ввести на Русь католичество, ибо лишь только это, единственно правильное, учение способно ее спасти. И это учение начнет спасать. На Русь придет святая инквизиция и выкорчует из него русский дух с корнями. Инквизиторы уничтожат не только злобную нечисть, но и всех ведуний, лечащих раны духовные и телесные, уничтожат хранителей лесов, рек и озер. А потом именем Христа начнут творить такие черные дела, что… — Парвати грустно покачала головой. — Для того этот русский испанский гранд и был заслан на свою историческую родину, чтоб открыть дорогу этой воистину сатанинской организации — «святой» инквизиции. Дон Хуан де Аморалис продумал все, кроме одного: того, что под ногами у него будешь путаться ты. Теперь тебе все ясно?

— Нет, не все, — медленно выговорил Виталий, — ты сказала, что этот гад собирался посадить на трон своего хозяина…

— Да, дон Хуан и его люди были простыми наемниками, исполнителями.

— И кто их хозяин?

— Вот это тебе и придется установить, раз ты решил вернуться…

Помещение древнего храма подернулось серой дымкой, перед глазами Виталий все завертелось, поплыло, и он провалился в блаженное небытие…

— А-а-а!!! За ним Кали пришла!!!

— Да помолчи ты, дура! Жучок, ну-ка дай ей по румяной щечке, чтоб в себя пришла.

— Ага, а она меня потом ухватом!

— Ладно, я сам.

До Виталий донесся мягкий шлепок, и истерический визг Янки оборвался.

— Да как ты посмел, обормот пушистый?

— Лечи давай, а то такого жениха потеряем!

— Жениха?!

— Конечно. Кто, после того как он тебя испортил, такую дуру замуж возьмет?

— Так ты же говорил, что ничего не было!

— Было, не было, доказывай теперь!

— Чего ты мелешь? Я девушка! У меня еще ни с одним мужиком…

— Я же говорил, котяра, что от этого судьба Руси зависит, а может, и моя, — с трудом просипел Виталий, который даже на смертном одре не мог не приколоться. — Я-то свою работу выполнил, Русь спас, а вот ты облажался. Помираю я теперь не целованный…

— Яночка, ну не будь стервой! — завопил кот. — Чмокни его хотя бы в щечку!

Уста девушки коснулись жарких губ царского пленника, и это было так приятно, что он даже застонал от наслаждения. И вновь потерял сознание.

Веки Виталий затрепетали. Откуда-то издалека, словно сквозь вату, до него доносился гул невнятных голосов, который и разбудил юношу. Царский сплетник открыл глаза. Он лежал на своей кровати в уютной спальне терема Янки Вдовицы. Внезапно слух резко, скачком, восстановился.

— Как смеешь не пускать меня, самого Дона, к больному? — услышал юноша сипловатый голос столичного криминального авторитета.

— А вот так и смею! — ответил Дону гневный голосок Янки.

— Одного дона наш кэп уже отправил к праотцам, якорь мне в глотку! — поддержал хозяйку подворья Семен, — Будешь выступать, наши ребятки и тебя туда же отправят.

— Чё с ним разговаривать? Янка, отойди в сторону, я его ща дрыном благословлю, — услышал Виталий голос Левши, — А можа, сразу с левой? Тогда точно уже не встанет.

— Да вы что, совсем без понятий? — Дон был явно поражен таким пренебрежительным отношением к своей персоне.

— Слушай, Дон, лучше уйди, — услышал Виталий спокойный голос Федота. — Царь-батюшка приказал никого к больному не пущать. Не доводи до греха, не то отдам стрельцам приказ открыть огонь. Да и чего тебе там делать? Он в бреду горячечном беспамятный лежит.

— Впустите его.

Как ни был слаб голос Виталий, он тут же был сразу услышан. Дверь заскрипела, и в дверном проеме появилась кошачья голова.

— Очнулся? — Васька радостно посмотрел на Виталия, — Янка! Он очнулся!

— Дона ко мне пустите, — повторил юноша.

— Янка, он Дона к себе требует!

— Ладно, раз кэп разрешил, проходи, — недовольно буркнул Семен, — Но ежели с ним что, мы тебя…

— Не волнуйтесь, мне с ним парой слов перекинуться, и все.

— Смотри, мы будем рядом. Федот, ты тут не зевай. Его людишек под прицелом держи. Очень мне подозрительны все эти доны.

— Да чё на них смотреть? — рыкнул раздухарившийся Левша, — Давай сразу всех в расход пустим, а потом и Дона прибьем, после того как он с барином поговорит.

— Я вам пущу, — заволновался царский сплетник, — только посмейте! Я вас самих всех в батога пущу! Перемирие у нас. Впустите сюда Дона немедленно!

Голос Виталий был пока еще таким слабым, что Ваське пришлось поработать живым рупором.

— Боцман, — крикнул Васька, — кэп сказал: этих бакланов пока не трогать.

— Ну а ежели…

— А если что, то мочите сразу. И Дона их давайте сюда. Наш постоялец ждать не любит.

По лестнице загрохотали сапоги. В дверь, потеснив кота, протиснулся очень рассерженный и слегка обалдевший от такого приема Дон, лицо которого скрывала маска. Криминальный авторитет Великореченска посмотрел на бледное, обескровленное лицо царского сплетника, на заставленный какими-то колбочками с лечебными настойками подоконник, сочувственно покачал головой:

— Эк тебя угораздило!

Следом за Доном в комнату нырнула Янка.

— Не надо, — тихо сказал Виталий, — все свободны. Только Дон пусть останется.

Васькина морда тут же исчезла, но Янка, отрицательно мотнув головой, решительно подошла к царскому сплетнику, заботливо поправила подушку, словно невзначай ласково пробежав пальчиками по волосам Виталия, и Виталий рядом с изголовьем кровати.

— Фигушки! Никуда не уйду. Я тебя наедине с этим уродом не оставлю! И не спорь!

Дон бешеным взглядом посмотрел на Янку.

— Ты глазками на меня не сверкай! А то я тебе их и через маску выцарапаю или ухватом огрею! Вон посмотри, — кивнула она в угол горницы, где стоял прислоненный к стенке ухват, — мне Левша вчера новый, дубовый справил.

— Ну ты даешь! — просипел Дон, — Слышь, сплетник, хоть ты и лежишь, а я стою, но мне завидно. На свадьбу пригласишь?

— Что? — дружно ахнули Виталий с Янкой.

— Угу… понятно. Свадьба еще под вопросом, но процесс идет.

— Еще как идет! — пришел в себя царский сплетник, — Я уж к ней то с одного бока подкачусь, то с другого, а она только поломанные ухваты успевает менять.

— Да ну тебя! — надула губки девица.

— Ладно, Янка, не бузи, — попросил Виталий, — У нас здесь мужской разговор. Я так понимаю, Дону не терпится мне что-то сообщить. Что-то, не предназначенное для посторонних ушей. Ты уж, будь ласкова, оставь нас одних.

Янка нагнулась над кроватью, заботливо пощупала прохладной ручкой пылающий лоб царского сплетника и жестко распорядилась, сердито глядя на Дона:

— Только недолго. Видишь, жар у него. Лихоманка никак не отступает.

— Я недолго, — кивнул Дон.

Криминальный авторитет Великореченска дождался, когда за Янкой закроется дверь, подтащил к кровати стул, грузно уселся на него и уставился на юношу.

— Слышь, царский сплетник, я тебе чего сказать-то хотел. То, что в банях Никваса произошло, — не моя работа. Там ни меня, ни моих людей не было. Ты это учти, когда разборки начнешь… ну… после того как вылечишься. А то, о чем мы на прошлой «стрелке» договаривались, все в силе. Веришь?

— Верю. — Виталий напустил на себя вид грозного «крестного отца» великореченской мафии, — Пока верю, а там посмотрим на твое поведение…

— Да какое поведение? — заволновался Дон.

— А вот это мы и выясним, когда я на ноги встану, — жестко сказал царский сплетник. Он прекрасно помнил рассказ Парвати, явившейся ему во сне, о хозяине дона Хуана де Аморалиса, и хозяином этим мог оказаться кто угодно, в том числе и Дон, — Свободен.

Дон поспешил подняться со стула и на цыпочках покинул горницу, превращенную Янкой в больничную палату. Виталий попытался приподняться на локте. Живот пронзило острой болью. Юноша поспешил откинуться на подушку, приподнял одеяло. Сквозь пропитанную целебными мазями повязку, опоясавшую его торс, выступила кровь.

— Твою мать! Столько «горячих точек» прошел, пока служил, и ни одной царапины, а тут…

Комната поплыла перед его глазами, и он опять потерял сознание.

Шум в гриднице в очередной раз разбудил Виталия. Там опять кто-то ругался.

— Пусти меня к нему.

Виталий сразу узнал голос Кощея.

— Не пущу! — ответил бессмертному злодею сердитый голос Янки.

— Мне с ним поговорить надо.

— Сказала: не пущу, значит, не пущу!

— Отойди в сторону, девчонка. Я не посмотрю, что ты внучка Яги…

— А я не посмотрю, что ты бессмертный! Как охреначу ухватом! — бушевала Янка.

— Да что ж это такое? С этим царским сплетником все как с ума сошли! И у тебя на родственника рука поднимется?

— Нашел родственницу!

— Да ты ж моя внучатая племя…

— Виталий я такое племя! Ты ко мне в родственники не пристраивайся, Костлявый. Лучше бабульку мою поспрошай, с кем она тебе рога наставила. Уйди по-хорошему, не то хуже будет. Я сейчас охрану кликну.

— Да мне твоя охрана…

— Сема, давай свою команду сюда! Тут к нашему больному еще один посетитель, и опять буйный.

За окном со стороны двора послышался шум и топот множества ног. Доблестная охрана спешила на помощь Янке Вдовице, и Виталий понял, что пора вмешаться, пока его верные друзья не сцепились с Кощеем, ибо, как понял юноша, им было начхать на то, что перед ними древний славянский бог. Если на карту поставлен покой их любимого капитана, они и ему запросто морду набьют.

— Положить этих уродов!!! — заорал Семен. — Нашему капитану угрожают!

— Отставить! — попытался крикнуть Виталий, удивляясь, почему этот крик такой слабый, но его все же услышали. В тереме Янки Вдовицы сразу стало тихо, — Янка, пусти его.

— Видишь, что твой постоялец говорит, — с облегчением сказал Кощей, — Ты не бойся, я его не трону. Нам с ним кое-какие дела перетереть надо. Еще и помогу. Ты хоть лекарка и знатная, но у меня есть свои способы. Не забывай, что я все-таки бог. Ты думаешь, почему твои травы не помогают?

— Меч заговоренный был, — сердито буркнула Янка.

— Вот именно. А я этот заговор сниму. Моих сил хватит, чтобы его на ноги поставить.

Это решило дело.

— Дедулечка, миленький, — тут же начала ластиться к бессмертному злодею Янка, — я всегда знала, что ты у нас лапочка. Ну чего стоишь? Иди лечи давай!

Янка втолкнула Кощея в горницу Виталий и, не дожидаясь, пока постоялец ее отошлет, выскочила наружу, закрыв за собой дверь. Правда, не очень плотно закрыв, но бессмертный злодей не обратил на это внимания. Он деловито подошел к кровати, окинул внимательным взглядом больного, сел рядом с ним на стул.

— Держишься молодцом. Такие раны, да замагиченным мечом, обычно сразу на тот свет отправляют. Ну давай я тебя слегка в порядок приведу. Ты сейчас лежи и не дергайся. В первый момент больно будет.

Кощей откинул в сторону одеяло, осмотрел окровавленную повязку, покачал головой, и в руке его появился нож. Тут же с грохотом распахнулась дверь, и в комнату влетела разъяренная фурия, в которой царский сплетник с трудом узнал Янку. Девица одной рукой вцепилась в волосы Кощея, запрокинув его голову назад, другая рука выхватила из бессмертной руки противника нож и приставила его к горлу криминального авторитета Великореченска.

— Это ты так его лечить собрался? — прошипела девица.

— Дура, я повязку срезать хотел, — пролепетал изрядно струхнувший Кощей. — Нет, ну если не доверяешь, то давай срезай сама. Как я через эту тряпку лечить буду?

— Точно только повязку хотел резать?

— Точно. А ты как узнала, что я нож достал?

— В щелочку подглядывала.

— Тьфу! Давай срезай сама свою повязку и можешь даже посидеть рядом. Но потом, как вылечу, оставь нас одних.

Янка, что-то недовольно бурча, отпустила Кощея, села рядом с Виталий на кровать и аккуратно надрезала повязку.

— Теперь отойди от меня подальше со своим ножом, — сердито приказал Кощей. — Я хоть и бессмертный, но, когда в тебя железки тычут, все равно больно. Так, сплетник, стисни зубы. Сейчас будет бо-бо!

Кощей резко рванул прилипшую к ране повязку. Янка болезненно сморщилась. Виталий заскрежетал зубами.

— Ну вот, теперь можно лечить, — удовлетворенно сказал Кощей, вытаскивая из кармана маленькую склянку, внутри которой плескалась прозрачная жидкость. — Янка, сейчас он копыта откинет, но это ненадолго, — предупредил бессмертный злодей девицу, — Так что давай без эксцессов.

— Мертвая вода? — Глаза Янки засияли, — Лживая у тебя тоже есть?

— У твоего дедули чего только нет, — пробормотал Кощей, обильно поливая рану мертвой водой.

От дикой боли у Виталий перехватило дыхание, и его сознание опять померкло.

Когда царский сплетник вновь пришел в себя, бессмертный злодей уже убирал опустевшие склянки в карман. Юноша скосил глаза вниз, пытаясь рассмотреть рану, но от нее не осталось и следа. На месте, куда ударил заговоренный меч дона Хуана де Аморалиса, розовела свежая полоска кожи, контрастно выделяясь на загорелом теле царского сплетника. Виталий облегченно вздохнул и попытался встать, но на него нахлынула такая слабость, что он опять откинулся на подушку. Янка тревожно покосилась на Кощея.

— Рано ему еще прыгать, — тоном добродушного доктора, этакого семейного душки-врача, пояснил бессмертный злодей, — Пусть пару дней в постельке поваляется, щец, пампушек там всяких поест. И никого, кроме меня, к нему старайся не пускать. Больному покой нужен. Пусть сил набирается. А теперь быстро ножками отсюда. Мне с пациентом поговорить надо.

На этот раз сияющая Янка повиновалась беспрекословно. Юноша настороженно смотрел на Кощея.

— А с чего бы это ты ко мне такой добрый стал?

— А я к тебе злым пока что не был. На родню как-то рука не поднимается, — хмыкнул бессмертный злодей. — Да ты не красней, не красней. Я же видел, как на тебя моя внучатая племянница смотрит. На свадьбу-то пригласишь?

— Что? — дружно ахнули Янка и Виталий.

Только Виталий ахнул с кровати, а Янка из-за двери. Кощей не поленился встать, распахнул дверь, развернул девицу на сто восемьдесят градусов и легким шлепком по попке задал ей нужное направление.

— Брысь отсюда!

Каблучки девицы застучали по лестнице вниз. Кощей вернулся обратно, на этот раз лично закрыв за собой дверь.

— А теперь поговорим серьезно. Во-первых, ты, царский сплетник, на меня зла не держи. Ты парень молодой, горячий. Знаю, сейчас, как на ноги встанешь, сразу начнешь разборки чинить. Так вот, имей ввиду: мои люди к тому, что в этих термах заморских произошло, непричастны.

— Охренеть… ты ж мне только что жизнь спас. С того света вытащил. С какого рожна я на тебя теперь грешить буду?

— Будешь, — безнадежно махнул рукой бессмертный злодей, — Как твоя Парвати к тебе в очередной раз придет да объяснит, что к чему, сразу грешить будешь.

— И что она мне должна будет объяснить? — насторожился Виталий.

— Что ты и без меня бы на ноги встал. Ты ж под ее защитой находишься. А я, хитрюга, чтоб к тебе в доверие войти, просто ускорил процесс. Ну… собственно говоря, я это и сделал, — почесал подбородок Кощей, — Но ты главное запомни: ни я, ни мои люди в этом непотребстве не замешаны. Нам, понимаешь, совсем ни к чему то, что на Русь собираются спустить.

— Инквизицию, — задумчиво произнес Виталий.

— Гммм… а у Янки губа не дура. Умного мальчика себе присмотрела. Ну выздоравливай, — поднялся со стула Кощей. — Да, то, о чем мы с тобой на последней «стрелке» договаривались, все в силе. Веришь?

— Верю, — невольно рассмеялся юноша, — но проверю.

Царскому сплетнику вдруг так сильно захотелось спать, что глаза его закрылись раньше, чем дверь за Кощеем.

И опять Виталий разбудил шум и гвалт, поднятый в гриднице. Только на этот раз бушевала одна Янка, защищая покой постояльца.

— Не пущу! Ему сил набираться надо. Лучше по-хорошему уходи, я не посмотрю, что ты царь, как дам ухватом!

Стрельцы и остальная команда Виталий на этот раз либо отсутствовали, либо дипломатично молчали, не рискуя выступать против державного.

— Племяшка, да ты что, с ума сошла? — услышал юноша ласковый голос Василисы Прекрасной.

«Вот это номер! — мысленно ахнул юноша. — Моя хозяйка не только с Кощеем, но еще и с самим царем, оказывается, в родстве!»

— Яночка, я ж типа поблагодарить его пришел, — лебезил перед лекаркой Гордон, — за то, что детишек моих без отца не оставил, ну и еще пару слов сказать, и все!

— Кощей велел никого к нему не пускать! — уперлась девица.

— Что? — возмутился Гордон. — Твой царь-батюшка для тебя, выходит, уже не указ? Кощей авторитетней царя получается? Нет, Василиса, ты как хочешь, но я ее выпорю! Распустилась девчонка!

— Нет, — донесся до царского сплетника смеющийся голос Василисы, — боюсь, ремешком ее воспитывать уже поздно. Ты лучше их спроси: на свадьбу пригласят?

— Что?!! — опять дружно завопили Янка и Виталий.

На этот раз голос царского сплетника звучал громко и звонко. Он отоспался и чувствовал себя бодрым и абсолютно здоровым. А еще он ощущал зверский голод.

— О! Проснулся, — обрадовался царь, и его сапоги загромыхали по лестнице.

Гордон стремительным шагом вошел в опочивальню.

— Слышь, Лексеич, ты на моих людей зла не держи…

— Что?!! — опять ахнул пораженный юноша.

Ну Кощей с Доном понятно, но от царя-батюшки он такого финта не ожидал.

— Зла, говорю, на моих людей не держи, — повторил Гордон.

— А почему я на них должен злиться? — помотал головой царский сплетник, пытаясь понять, о чем речь.

— Ну я бы на твоем месте на них обиделся, — пояснил царь. — Это они, бездельники, заговор прошляпили. А тебе за них пришлось свою грудь под меч подставлять. Я уже весь Разбойный приказ разогнал. Ух, я им задал! — показал царь Виталий разбитые костяшки пальцев.

— Тьфу ты! А я уж было подумал… — Виталий спрыгнул с постели и начал быстро одеваться на глазах изумленного царя.

— Да ты никак уже оздоровел?

— Ага. Кощей чуток подсобил. Живой и мертвой водой сбрызнул. Знаешь, насчет Разбойного приказа ты, царь-батюшка, по-моему, погорячился. У него другие функции. Их дело обычных уголовников ловить. А раскрытием заговоров должна специальная служба заниматься, что-то типа тайной канцелярии или службы государственной безопасности.

— А у меня такой нет, — почесал затылок Гордон.

— Ну и зря.

— Во! Ты ее и возглавишь! — осенило царя.

— Не, мое дело газета. Пока ее на ноги не поставлю… слушай, царь, давай о делах потом, а? Жрать хочется, сил нет!

Гордон распахнул дверь и заорал во всю мочь своих легких:

— Янка! Ты что ж своего постояльца голодом моришь? А ну быстро накрывай на стол.

Виталий с умилением смотрел на державного и ловил себя на мысли о том, что его совсем не тянет обратно в Рамодановск и он даже не представляет, как сможет жить в нем без Жучка, без Васьки, а уж тем более без Янки. Он чувствовал, что теперь это — его дом. Надо только в этом доме порядок навести: царя-батюшку от болезни Плюшкина вылечить, криминальных авторитетов на место поставить, хозяина дона Хуана найти, да и выпуск газеты, в конце-то концов, наладить. Обещал же. А то Гордон и впрямь на бриттов войной пойдет. С него станется. Короче, дел впереди много. Вот погуляет с царем-батюшкой немножко и сразу за них возьмется…

— И пусть кто-нибудь распорядится, чтобы бочку зелена вина сюда подкатили, — добавил Гордон. — А боярскую думу в шею! Заседания сегодня не будет… да и завтра тоже. Передайте, что царь-батюшка с царским сплетником гулять изволит!

Виталий тяжко вздохнул, сообразив, что ни сегодня, ни завтра, а скорее всего и послезавтра, за дела ему взяться не удастся…