ЭПИЛОГ

Бессмертный злодей с трудом оторвал голову от стола, подтянул к себе бокал, непочатую бутылку эликсира, обвел мутным взглядом шумное застолье и, нащупав глазами отца-основателя государства Тридевятого, пьяно икнул.

— Папа, как там мое яичко, не помялось? А то я что-то так плохо себя чувствую.

— Не волнуйся, лежит себе спокойно в сейфе. Его там никто не найдет, — успокоил Кощея Илья. — Ты уж извиняй. Я ведь поначалу на тебя с этим колечком грешил, а оказалось — это Омар… — виновато вздохнул подполковник. — Но… кстати, а где этот гад?

— Повелитель дал моему брату возможность исправиться, — радостно сообщил Гассан с противоположной стороны стола. — Я лично подбирал ему место поспокойней. В Марианской впадине Омарчика никто не потревожит. Лампа, конечно, без удобств, все-таки камера строгого режима, но зато срок ерундовый — три тысячи лет.

Свадьба, начавшаяся во дворце Ад-Димирияту, согласно лучшим традициям Востока, плавно переросла в чисто русское шумное застолье, как только Юсуф ибн Абгам умудрился продать свои шестьсот ящиков экстра-эликсира королю джиннов за шесть акров золота неимоверной толщины, что сразило насмерть рачительного Чебурашку. Он исходил черной завистью, но на просьбу взять его себе в помощники категорически отказался, справедливо полагая, что такие таланты надо держать подальше от царской казны ради ее же безопасности. Ящики с эликсиром кончились через три дня, и пир продолжили во дворце Василисы Премудрой, где этого добра было пруд пруди. И загудело, как говорится, все Тридевятое.

— А что, Василиса, не дать ли нам нашей новой подруге пару полезных советов? — подмигнула сестре Искусница. — Кое-что из основ семейной жизни?

— Это каких? — сразу заинтересовалась Жасмин.

— Сейчас узнаешь, — пообещала Марьюшка и вновь повернулась к сестре. — Пошли на твою кухню.

Нужно сказать, что в царском дворце Нью-Посада, кроме большой, общей, была еще и маленькая фирменная кухня, в которой Василиса Премудрая периодически собственноручно творила кулинарные шедевры для себя, мужа и сына, когда на нее снисходило вдохновение.

— Я не против, — неуверенно протянула царица, — да что-то страшновато мужиков без присмотра оставлять.

— Да ладно тебе. Пусть друг перед другом своими подвигами похвастаются. Они в этом вопросе похлеще нас будут. А без присмотра мы их и там не оставим.

— Ну пошли, — уступила Премудрая.

Присматривать с кухни было затруднительно. Марьюшка поленилась наколдовывать что-нибудь серьезное, ограничившись стандартным репродуктором, который честно передавал все, что творилось в тронном зале, временно превращенном в пиршественный. Из него лился звон бокалов, нестройный гул веселых пьяных голосов, среди которых особо выделялись два грустных и очень трезвых.

— Сэнсэя, скажи свой недостойный ученик. Почему грустный?

— Сэнсэя прохой стар. О Харя-Киря думать начар.

— Кто обидер, сэнсэя?

— Никто не обидер. Борею, аднако. Третья бутырка пью — не берет!!! Гнуться совсем перестар, аднака. Харя-Киря не порусяиса. Ревматизма, наверна.

— Братва! — прогудел репродуктор голосом царя-батюшки. — Расскажите хоть, что там на самом деле было, пока рядом баб нет.

— Ой, что сейчас начнется… — протянула Искусница.

И тут началось. Рассказывали дружно, взахлеб, перебивая друг друга, причем каждый свою версию. Версии после третьего круга рассказа, в течение которых была выпита не одна бутылка экстра-эликсира за победу, становились все красочнее и кровопролитнее.

— Ну надо же! — расстраивался Иван. — Всю баталию проспал!

— А позвольте полюбопытствовать, — проблеял чей-то гнусавый голосок, в котором сестры сразу опознали голос Жана де Рябье, — почему вы ваших мадмуазель не привлекли к этой эпической битве? У них все-таки магия! Я бы на вашем месте…

— Ну надо же, — удивилась Василиса, — первый раз в жизни что-то умное изрек.

Ответ Тридевятого синдиката ее глубоко разочаровал.

— Бабе на войне делать нечего! — рявкнул Иван.

Раздался глухой удар. Жалобно звякнуло стекло.

— Это по чему он? — заволновалась Жасмин.

— Судя по тому, как осыпалось, — не по столу, — успокоила Марьюшка. — Похоже, мой бывший воздыхатель покинул пир через окно.

— Да, — согласилась Василиса, — не балует Иванушка лаской нашего русского француза.

— Вах! Как правильно сказал! — раздался из репродуктора голос Ад-Димирияту. — Женщина должна знать свое место!

— Ну, папа, — зашипела Жасмин, — погоди…

— Я! Я! Яволь! — заволновался репродуктор голосом немецкого посла. — Фрау должен знать драй вещь: кирхе, кюхе, киндер, что в переводе на ваш варварский язык есть — церков, кухня, дети…

Раздался еще один удар.

— Это тебе за варваров и за сорок первый…

— Ой, это же мой Олежка, — испугалась Жасмин.

— Ну вот… что-нибудь из основ семейной жизни ты усвоила? — спросила Марьюшка.

Жасмин отрицательно затрясла головой.

— Мужику надо дать иногда почувствовать себя хозяином, — пояснила Василиса, — чтобы вить потом из него веревки. Кстати, девочки, нас ведь теперь трое. Предлагаю создать союз трех и положить конец этому пьяному беспределу в нашем государстве.

— Так мы-то, — заволновалась Жасмин, — будем в другом…

— Если дружно возьмемся — во всем мире порядок наведем, — успокоила Марьюшка. — За мир надо бороться. Ну что, начнем?

— Начнем!!!

Подруги вооружились сковородками и двинулись обратно в тронный зал бороться за мир во всем мире.