8

Поплавок дернулся. Илья элегантно подсек и вытянул пустую леску. Чертыхаясь, он покопался в жестянке Ухтомского, аккуратно выдернул из поролона последний крючок и восстановил статус-кво. Насадив червя, смачно плюнул на него и мрачно пригрозил:

– Не советую я тебе с крючком ноги делать. Я твои приметы запомнил. Найду – за всех срок мотать будешь.

Отпуск опять шел насмарку. Он четко катился по накатанному сценарию двух предыдущих. Разве что сидели они теперь не на болоте, а на чистом плесе у излучины реки. Нужно сказать, что на этот раз Илья подготовился к походу более серьезно, так как был твердо уверен, что чудо, которого так долго ждали Кожевников с Ухтомским, на этот раз произойдет непременно. Вещмешок был до отказа набит подарками для его старых и новых друзей из тридевятого. Отдельно, в прозрачном целлофановом пакете, лежала целая кипа портретов Марьи-искусницы. Он и сам не знал, зачем ему такое количество принтерных репродукций, но расстаться с ними не мог. На поясе капитана висел тесак побратима в простых неприметных ножнах, изготовленных по спецзаказу. Родные слишком в глаза бросались. Их капитан хранил в тайничке, срочно сооруженном в его старой холостяцкой квартире, и в поход брать не стал. Яйцо Кощея Илья поместил в жестяную коробочку, заботливо проклеенную изнутри толстым слоем поролона, и положил в нагрудный карман камуфляжки.

Поплавок опять дернулся. Подсечка. Илья потянул удилище на себя…

– Блин!!! Да что они, эти крючки налево толкают? Юрьич! – Тишина. Илья бросил удочку и заглянул в палатку. Полковник со старлеем храпели во всю мощь легких, распространяя вокруг себя благовоние переработанной накануне «Столичной».

– Ну и хрен с вами. Значит, будем без ухи. Объявляю разгрузочный день.

Затолкав в плеер свежие батарейки, капитан нацепил наушники и вольготно развалился на песке, болтая босыми ногами в воде.

– Знаю, милый, знаю, что с тобой! Потерял меня ты, потеря-а-ал! – завопил он во все горло, «музыкально» вторя Пугачевой. Однако долго музицировать ему не дали. Кто-то довольно ощутимо цапнул его за пятку. Капитан подскочил так, что наушники вместе с плеером отлетели метра на три.

– Слушай, кончай орать. Всю рыбу распугал. Кстати, это я не ем. Можешь забрать обратно.– Огромная, поросшая мхом щука выплюнула на песок крючки.

– Во блин! А я на червяков грешил,– ляпнул обалдевший Илья. Как ни ждал он чуда, оно все равно застало его врасплох.

Щука от такого предположения обалдела не меньше и непременно бы утонула, не будь она на мелководье. Однако с замешательством справилась быстро. Окинув критическим взглядом капитана, неопределенно хмыкнула и что-то буркнула себе под нос.

– Чего? – не понял Илья.

– Таким мне тебя и описывали. Ну че вылупился? – нахально спросил гонец из тридевятого.– Подкормка есть? Жрать охота. Пока до тебя добралась, кило три скинула.

– Есть. Перловка.

– Сыпь. Может, какой задохлый карасик соблазнится.

Капитан выскреб из котелка остатки перловой каши и послушно кинул в реку. Вода вокруг забурлила. Задохлые карасики спешили на халявную кормежку. Щука рванула за тем же самым.

– Ну вот,– она удовлетворенно рыгнула, лениво подплывая к берегу,– поели, теперь можно и…

– Я те посплю! – Капитан торопливо собирал пожитки.

– Это идея. Вообще-то я другое имела в виду.

– Что имела?

Нож побратима был надежно приторочен к поясу.

– Делом заняться. Ты готов?

– Ага… минуточку только погоди. Я тут двух обормотов растолкаю. Сослуживцы. Дядька да племянник его. Рвутся в тридевятое… чтоб им! Третий отпуск мне гадят.

– Не пойдет.– Щука задумчиво почесала морду хвостом, затем им же поковырялась в зубах.– Слушай, ты сколько крючков сегодня потерял?

– Семь вроде…– пожал плечами капитан.

– Точно семь? – Щука брезгливо стряхнула седьмой крючок на песок.

– …или восемь. Я не считал.

– Ну если у меня аппендикс воспалится! – пригрозила щука.

– Откуда у тебя может быть аппендикс?

– А у тебя откуда?

– Так я же человек,– вздохнул Илья.– В нашем брате дерьма знаешь сколько? – Он грустно взглянул на палатку.– Тебе это, короче, не грозит.

– Точно?

– Точно.

– Смотри. За базар ответишь.

– Да отвали ты со своими базарами! И, кстати, почему, собственно, не пойдет? Что ты против моих корешей имеешь?

Рюкзак с подарками был уже за плечами.

– Мне заказали только тебя.

Командир группы захвата только потому и дожил благополучно до своих тридцати шести, что рефлексы у него работали гораздо шустрее головы. Вода вокруг замшелого «киллера» вскипела от напора пуль.

– Стоять! Руки вверх!

Щука немедленно вытянулась в воде по стойке «смирно», по-дельфиньи работая хвостом. Плавники были честно задраны вверх.

– Папа,– взмолилась она,– пожалей старую… Шуткую я так. Приколистка я…– Блин!!! Я тебя трогала?!! – Очередь прошла слишком близко от ее замшелого хвоста. – Ну молодежь пошла, шуток не понимает.

– Если я сейчас в тридевятом не окажусь…

– Дай сообразить…

– Я те соображу. Опять какую-нибудь подлянку устроишь. Гони в тридевятое! Прямо в посад!

– Ну как скажешь… главное, не промазать.– И щука завыла заклинание переноса, старательно вспоминая слова.

– Что значит «не прома…– начал было возмущаться Илья,– …зать»! – и выплюнул последний слог вместе с болотной жижей.– Ну невезуха,– пробурчал капитан, выползая на берег,– в прошлый раз окосевший в тридевятое вывалился, а теперь грязный как чушка. Да еще и архаровцев своих растолкать не успел… блин! Сами виноваты…

Капитан огляделся. В самом центре болота прямо из бурой воды вздымалась трехэтажная громада, отстроенная в стиле… В стилях в принципе Илья был не очень силен, но даже его мизерных знаний хватило, чтобы понять: ни один черт не разберет, что это был за стиль. Жуткая смесь готики, раннего ренессанса с фундаментальными арками стиля ампир. Колоннады, балкончики, кариатиды… Мраморные ступеньки крыльца начинались прямо из воды. К ажурным перилам этого умопомрачительного шедевра был привязан канат, который тянул дюжий черт. И он его не просто тянул. Он еще и пел, подлец, нагло пародируя любимую певицу капитана, упираясь ногами в дощатый настил парома:

Несчастных много на земле, у всех проблемы. Здесь их решат вам с полпинка, поверьте мне вы. То левый берег нужен вам, то берег правый!

Страдальцев много, я один у переправы…

Пел черт душевно. Хорошо поставленным баритоном. От полноты чувств последнюю строфу он исполнил, бросив канат, чтобы пошире раскинуть руки. Словно хотел обнять и прижать к своей мохнатой груди всех несчастных страдальцев тридевятого. Страдальцев этим ясным июньским утром было не так уж и много. Двое жаждущих решить свои проблемы с полпинка нетерпеливо переминались на берегу в ожидании транспорта. Илья осторожно раздвинул камыши, с любопытством наблюдая за происходящим. Он уже догадался, что зловредная приколистка все же промазала и вместо посада вышвырнула его на окраину суверенного болота. Как только паром ткнулся в берег, паромщик приветливо улыбнулся ожидающим и земно, в ноги поклонился. Рога гулко стукнули о доски настила.

– Милости просим.

– По утрам не подаю,– хмыкнул двухметровый верзила в пестром халате и первым ступил на паром. Следом за ним нырнул худенький юркий старикашка с тощим портфелем в руках.

Как только они тронулись в обратный путь, на мраморных ступеньках каменного дворца возникло оживление. Распахнулись двери, и два шустрых чертенка в коричневых комбинезонах сноровисто раскатали зеленую ковровую дорожку. Следом вышли еще два черта в красных ливреях, встав почетным караулом у дверей.

– Интересно,– пробормотал Илья,– что за проблемы здесь с полпинка решаются?

Капитан внимательно осмотрелся вокруг и заметил утлый челн, приткнувшийся к берегу шагах в двадцати от него. Недолго думая он закинул на него пожитки, водрузился на корму и поплыл вдоль берега, бесшумно работая веслом. Нос лодки с тихим шуршанием раздвигал плотную стену осоки. Не прошло и пяти минут, как капитан, никем не замеченный, подплыл к странному архитектурному сооружению с тыла и причалил у невысокого парапета, окольцовывавшего его по всему периметру. Перевалившись на палубу, Илья первым делом замаскировал свой мешок в нише под ажурным балконом, словно специально вырубленной для этой цели. Затем подпрыгнул, подтянулся на руках и оказался на втором этаже новой резиденции своих старых друзей – Труса, Балбеса и Бывалого. А вот и они сами. Во всей красе. Илья едва успел нырнуть за портьеру у балконной двери, как в зал ввалилась «святая» троица в окружении помощников, почтительно внимающих своим боссам.

– …обстоятельства сложились так,– умащиваясь в кресле, говорил своему заму Бывалый,– что теперь решения по душам вам придется принимать самим.

– Командировка срочная организовалась,– подтвердил Трус,– так что давай сюда всех новичков. Пусть ума-разума набираются.

– Зачем вы все это затеяли? – волновался Балбес.– Нам спешить надо.

– Успеем. Сегодня с утра всего два клиента,– успокоил его Бывалый.

– Так мало? – удивился Балбес.

– Дороги перекрыты,– пояснил Бывалый.– Всех трясут. Катану ищут. Прорваться трудно. Веди пополнение,– вновь обратился он к заму. Авторитетом, видать, он здесь пользовался большим. Зам рванул выполнять поручение, как говорится, на полусогнутых.

Пополнение на этот день в рядах чертей было солидным. В зале стало тесно. Часть из них расселась по лавкам, расставленным вдоль стен, остальные столпились позади Труса, Балбеса и Бывалого, гордо восседавших в креслах за массивным письменным столом.

– Все в сборе? – строго спросил Трус.

– Мы готовы,– сообщил писарь, установив стул для посетителей напротив кресла Бывалого так, чтобы их разделял только письменный стол, и потрусил на свое место.

– Кто там у нас первый? – нетерпеливо спросил Балбес.

– Татарин,– лаконично проинформировал паромщик.

– Гони в шею, нехристям здесь делать нечего.

– Говорит, крещеный.

– А что, вполне возможно.– Трус пожал плечами.– Отец Митрофаний довольно бурную деятельность развил.

– Зови,– распорядился Бывалый.

Порог переступил татарин, габаритами два на полтора, в пестром халате и лисьей шапке несмотря на жару. Он повертел головой и озадаченно почесал затылок при виде такой представительной приемной комиссии.

– Блин, да сколько ж вас…– Рыжий треух съехал на курносый нос вошедшего, но все конопушки перекрыть не сумел.

– Это татарин? – У Балбеса тоже зачесался затылок.

– Ага.– Верзила шмыгнул носом.– Тут, что ль, души за эликсир принимают?

– Угу,– хрюкнул Трус, не сводя глаз с лаптей, торчащих из-под халата.

Бывалый первый почуял неладное:

– А почему шапка монгольская?

– Точно монгольская? – расстроился детинушка, сдергивая головной убор. Копна льняных волос рассыпалась по плечам.

– За базар отвечаю,– обиделся Бывалый.– Я что, монголов не видел?

– Ну, значит, я монгол,– покладисто согласился увалень, зачем-то засучивая рукава.

– Так что мне писать? – потребовал уточнения рогатый клерк, сидевший в углу за своим персональным письменным столиком. Он нервно поправил пенсне на пятачке и вперился сквозь него в посетителя.– Татарин или монгол?

– Пиши татаро-монгол,– разрешил клиент и не спеша двинулся к лавке, занятой рогатыми новичками.

– И чего тебе надо, татаро-монгол? – спросил Бывалый.

– Ща узнаешь.– Вывернув лавку из-под сидевших на ней чертей, юноша раскрутил свое оружие над головой и принялся охаживать этой импровизированной дубиной всех, кто подворачивался под руку.– Чтоб не жулили! Чтоб старость уважали! Чтоб тятьку не обижали! – приговаривал он при каждом ударе.

– Ты че, чурка?! – завопил Балбес.– Белены объелся?

– Да какой он чурка! – рыкнул Бывалый.– Глаза разуйте!

– Опять на русского нарвались,– простонал Трус.– Гоните его в шею! – и молниеносно телепортировался за кресло.– Это не наш клиент! Здесь не похмеляют! К Лиху его!

Однако это было проще сказать, чем сделать. Добрый молодец разошелся не на шутку. Лавка со свистом рассекала воздух. Черти шарахались от нее в разные стороны, норовя ползком добраться до спасительной двери и слинять от греха подальше.

Илья тихо ржал, наблюдая за баталией из-за портьеры, решив, что, если витязю придется туго, обязательно придет на помощь.

– Отставить! – рявкнул Бывалый, мрачно наблюдавший за дракой. Все замерли. Лавка, завершив широкую дугу, финишировала под хвостом одного из качков Балбеса и отбросила его к стене.

Удовлетворенно крякнув, детинушка поставил лавку на попа и уставился на Бывалого. Наступила тишина, нарушаемая только барахтаньем подопечного Балбеса, пытавшегося выдернуть завязшие в стене рога.

– Кто твоего тятьку обидел? – в упор спросил Бывалый.

– Вы.– Витязь пожал плечами, срывая с себя обрывки треснувшего по всем швам халата.

– Толком расскажи,– нахмурился Бывалый.

– Чего тут рассказывать? Проснулся батя с утра, а перед ним четверть эликсира вот эту хренотень придавила.– Детина вытащил из-за пазухи скомканный лист бумаги и потряс им перед носом шефа суверенных болот.– Это какая ж гнида нам такие подлянки устраивает? Ну устал вчера батя. Пяточки с кумом допоздна обмывали. Первый внук родился. За бутылку эликсира на опохмел душу оттяпали! Короче, мужики у нас сильно обиделись. Порешили мы вашей братве стрелку забить.

– Чья деревня?

– Папина вотчина.

– Е-мое…– Балбес схватился за голову.– Что царь-батюшка скажет?

– Во-во! И мужики наши так говорят. Ежели на разборку сегодня к ночи не придете, ему, державному, челобитную писать будем. Народ ждет. Колья, вилы – все готово. Как положено. Так че мне своим передать? Ждать вас али как?

– Чья работа? – прорычал Бывалый, грозно вперившись в своих подданных.

– Позвольте договорчик освидетельствовать,– попросил клерк юношу.

Тот, пожав плечами, протянул злосчастную бумагу писарю.

– Бланк нестандартный,– тоном опытного эксперта произнес клерк,– но договор составлен по всем правилам. Грамотно. Писан от руки… Думаю, кто-то из новичков отличиться решил. Правил наших еще не знает… Второй экземплярчик наверняка у кого-то из них в кармане.– Писарь мотнул в сторону пополнения.

– Это кто тут самодеятельностью занялся? – грозно вопросил Бывалый, недобрым взглядом озирая сбившихся в кучку новичков.

– Церемониться еще с ними,– рассердился Балбес.– Обыскать! – дал он команду своей гвардии. Те не заставили себя долго ждать. Второй экземпляр нашелся быстро.

– Я ж как лучше хотел! – Ретивый новичок бухнулся на колени.

– Не лезь поперек батьки в пекло! – Бывалый треснул ему промеж рогов.– Не обманывай клиентов! – добавил он туда же.– Не лапай души христианские, особенно ежели они русские!

– Это как? – опешил новичок, почесывая пострадавшее место.

– А вот так! – внушительно пояснил шеф, возвращаясь в кресло.– Они свои в доску. На Руси живем. Не забывай об этом. Одним словом, русская душа для нас табу. А ты, добрый молодец,– обратился он к юноше,– передай мужичкам извинения от братвы. Сам видишь, накладочка получилась.– Бывалый демонстративно порвал оба экземпляра договора в клочки.– А чтоб обиды на нас долго не держали, мои орлы ближе к вечеру бочку эликсиру подкатят. Добро?

– Какой базар! – Юноша, расплывшись в улыбке, попрощался со всеми за руку, выдернул рога пострадавшего от лавки черта из стены, ободряюще хлопнул его по плечу и неспешно удалился.

– Следующий! – облегченно воскликнул клерк.

Следующий разительно отличался от предыдущего. И в плечах поуже, и росточком пониже. Отдаленно он чем-то смахивал на Дуремара из «Золотого ключика». Только вместо сачка в руках у него был тощий портфель. Такой же тощий, как и он сам. Энергично протопав к креслу для посетителей, «Дуремар» запрыгнул на него и уставился на Бывалого:

– И что вы можете мне пгедложить?

– Чего? – растерялся Бывалый.

– Он еще спгашивает «чего»! Я, гискуя жизнью Сагы, своих детей, своей собственной, наконец – вы только вдумайтесь, своей собственной! – добигаюсь до этих благословенных мест чегез кучу гганиц. Догожные издегжки съедают весь мой капитал. Дети плачут. У них с гождения выгаботалась стганная пгивычка – есть каждый день. И после этого вы говогите мне «чего?». Я здесь. Я вас внимательно слушаю. Только не говогите мне, что я ошибся адгесом, Сага меня пгосто не поймет! Ну так что вы можете мне пгедложить?

– В смысле как? – помотал головой Бывалый.

– Вы меня таки не понимаете,– расстроился клиент,– попгобую объяснить еще газ. Я добигался сюда чегез…

– Да какое нам дело до твоих границ? – рассердился Балбес, нетерпеливо ерзая на кресле.– Толком можешь сказать, какого черта тебе здесь надо?

– Газумеется, самого главного. Сегьезные дела гешаются с сегьезными людьми. Так я вас слушаю. Внимательно слушаю. Что вы можете мне пгедложить?

– Опять завел эту бодягу.– Трус поправил лежащие на плече рога, заплетенные в элегантную косичку и перевитые красной ленточкой.– Чего ты от нас услышать хочешь?

– Гасценки! Что еще может интегесовать бедного евгея? Почем у вас души?

– Так бы сразу и сказал,– облегченно выдохнул Бывалый.– У нас к клиентам подход индивидуальный. Хочешь – златом, хочешь – серебром заплатим. Народ, правда, предпочитает эликсирную плату. До конца жизни чтоб недостатка не было. Устраивает?

– Вполне,– расплылся «Дуремар» и принялся перечислять: – Значит, так: злата – тгидцать два ушата, сегебга – пятьдесят два ведга, а эликсигу мне надо без счету…

– Не допереть тебе, обормоту! – грубовато оборвал увлекшегося клиента Бывалый.– Не много ли будет?

– Много? – искренне удивился клиент.– За душу? За чистую, нежную, бессмегтную душу, котогую я, можно сказать, от сегдца отгываю? Я…

– Оформляй,– махнул Бывалый рукой клерку,– пока он нас тут вусмерть не уболтал.

– Фамилия, имя, отчество? – Клерк обмакнул гусиное перо в чернильницу.

– Майзель Вениамин Абгамович, да вы не извольте беспокоиться. Вы имеете дело с сегьезным человеком. У меня туточки все пгописано.– «Дуремар» зашуршал бумажками в портфеле.– И подпись, как положено,– кговью. Я погядки знаю. Вам осталось только поставить здесь свой автоггаф, и дело в шляпе.

Бланки договора легли перед Бывалым, тот автоматически поставил под ними свои закорючки.

– Поздгавляю.– Сияющий «Дуремар» энергично потряс руку Бывалому.– Вы заключили пгекгасную сделку и, увеген, не пожалеете о ней. Когда я могу получить свой гоногаг?

– Сейчас распорядятся.– Бывалый махнул рукой, пытаясь вчитаться в прыгающие перед глазами строки только что подписанного им документа. Расторопные подручные, горя нетерпением, шустро приволокли из запасников ведра, не дожидаясь соизволения высокого начальства, и принялись торопливо наполнять их серебром. До ушата дело не дошло.

– Позвольте!!! – взвыл Бывалый.– Вы чью это душу мне подсунули?

– Тещи, газумеется. Не думаете же вы, что я отдам свою собственную вот так задешево?

– А…– Бывалый поперхнулся.

– Ах да…– «Дуремар» вторично пошуршал бумажками в своем портфеле.– Совсем забыл. У меня здесь еще один документик. Пегедаточная подпись. Я, понимаете ли, ее душепгиказчик…

– Вон!!! – взвыло все начальственное трио.

«Дуремар» вылетел в дверь. Задыхающийся от хохота Илья выполз на балкон.

– Неудачный сегодня день,– донесся до него мрачный голос Балбеса.

– Катана…– сердито процедил Трус,– ни одного нормального клиента.

– Так! – вынес свой вердикт Бывалый.– Если не найдете папино произведение, можете сразу обратно уматывать. Лютый только рад будет.

– За что караешь, шеф? – взвыли черти.

– У нас хозрасчет! – жестко заявил Трус.– Пока катану не найдете, все на голодном пайке сидеть будете. Дороги-то перекрыты.

– Живота не пожалеем, босс! – взревели проникшиеся ответственностью момента черти.

– За работу! – распорядился Бывалый.– Да и нам пора. Дорожка не близкая. Это Ивану из Кощеевки…

– Из Нью-Посада,– поправил его Трус.

– Кой черт разница,– сердито буркнул Бывалый.– Ему до «Дремучего бора» на Горыныче раз плюнуть, а нам еще топать и топать.

Трус с Балбесом согласно кивнули и потопали. Зал опустел…

– Иван, как я понял, базируется где-то в Нью-Посаде, сиречь Кощеевке,– пробормотал Илья,– а где он, там и…

Перед мысленным взором капитана возникла озорная мордашка Марьи-искусницы.

– Ну что ж, поищем побратима…