15

Толмач густо покраснел и затравленно посмотрел по сторонам.

– В чем дело? – грозно нахмурилась Василиса.

– Тут, понимаете ли, труднопереводимые иероглифы…

– Переводи переводимые.– Царица нетерпеливо топнула ножкой.

Переводчик лихорадочно заскользил взглядом по длинному свитку в поисках переводимых иероглифов и облегченно вздохнул, обнаружив их в самом конце малявы.

– «…раб, высасываешь из казны Поднебесной последние юани для подкупа чиновничьего аппарата Ивана Ду…»

Переводчик смешался. Лицо царя-батюшки начало наливаться кровью.

– Извиняюсь. Здесь не очень разборчивая завитушка у иероглифа… полагаю, тут написано Мудреца…

– Дальше читай,– окончательно рассердилась царица.

– «…и Василисы Премудрой, монахи Захребетного монастыря сумели решить поставленные перед тобой задачи, не выклянчивая у меня субсидий. Синхронно войдя в астрал…»

– Это еще что за дрянь? – изумленно подняла брови Премудрая.

– Нахрюкались или нанюхались,– авторитетно пояснил Чебурашка.– У нас тут в «Дремучем бору» один кадр наловчился эликсир с коноплей смешивать. Тоже что-то насчет астрала и тонких сфер орал.

– Ну и?..– Василиса вопросительно посмотрела на толмача.

– «…из которого не могут выйти уже третий месяц из боязни потерять связь с титаном духа, медитирующим где-то у тебя под самым носом, недостойный…» Ну тут дальше титулы всякие перечисляются,– пробурчал переводчик, скользя взглядом по бумаге.– Ага! Вот! «…дословный перевод странной информации под названием частотушки ничего пока не дал, однако шифровальщики надежды не теряют. Тем не менее из ряда высказываний погруженных в нирвану адептов Захребетного монастыря Нам стало ясно, что формула папы хранится где-то под самым твоим пога…» – Толмач торопливо пошуршал бумажками. – «…носом в культурно-развлекательном комплексе „Дремучий бор“. И если ты, недостойный…»

С потолка посыпалась штукатурка. Все задрали головы вверх, но ничего подозрительного там обнаружить не успели. Протрезвевший Акира оказался шустрее.

– Гнать его в шею! – рявкнул царь-батюшка.– Мне с самого начала не понравилось его имечко. Какого он там Ваню в баню кидает!

Переводчик испуганно шарахнулся в сторону.

– Мой царственный супруг хотел сказать,– холодно улыбнулась Василиса,– что объявляет китайского посла персоной нон грата и дает ему сутки, дабы он успел покинуть пределы нашего царства вместе со всем своим посольством. Никита Авдеевич, распорядись…

Воевода опрометью бросился из зала. За стеной послышался топот ратников, спешивших в сторону апартаментов китайского посла.

– И где теперь нам этого вражину искать? – сердито спросил Иван, глядя на Соловья.

– Царь-батюшка,– в зал сунулась голова сотника Авдея,– беда! Покража у нас крупная. С гостиного двора кто-то караван увел.

– Что, всех слонов? – изумился царь.

– Всех! Подчистую. Вместе с грузом.

– Образцово-показательное государство,– фыркнула Василиса,– преступность на нуле. Срам!

Соловей понурил голову. Крыть ему было нечем. Катана до сих пор не найдена, а тут еще и караван.

– Хватит нас позорить.– Василиса была на удивление спокойна.– Сутки сроку. Не найдешь караван – воеводства лишу.

Когда нужно, царица умела проявить характер.

– Не робей,– пробасил Иван, как только дверь за его царственной супругой закрылась,– в обиду не дадим. Всем миром навалимся. Топаем на гостиный двор. Посмотрим на месте, что к чему.

– Верно,– поддержал Никита Авдеевич.– Пойду ратников поднимать. Слоны не кони. Далеко не уйдут. Нагоним.

Все чувствовали вину перед своим верным соратником и спешили хоть как-то загладить ее. Недовольство деятельностью воеводы сыскного приказа зрело уже давно. Скидывание налогов с нелегальной части доходов синдиката в виде разгрома липовых подпольных заводов медленно, но верно подтачивало авторитет Соловья.

– У нас зеркальце есть,– вспомнил Чебурашка.– Давай я к Яге сгоняю, как только Горыныч вернется.

– Времени нет,– отмахнулся Иван,– пока туда-сюда промотаемся… а у нас сутки всего.

– Найдем,– внезапно загорелся Соловей.– Чебурашка, у тебя карта с собой?

– Спрашиваешь! – Министр финансов вытащил из своего портфеля карту.

– Пошли! Совсем про подарок папы забыл. Ща в момент найдем.

На гостином дворе Соловей развил довольно бурную деятельность. Тщательно обнюхав, словно гончая, все уголки, он расстелил карту прямо на земле, невзирая на протесты Чебурашки, и принялся ориентировать ее в пространстве, сверяясь с показаниями подарка «папы» – массивного наручного компаса.

– Ну что? – спросил, склонившись над ним, Иван.

– Линейку,– потребовал воевода разбойного приказа.

Донельзя заинтересованный министр финансов выудил из своего портфеля линейку.

– Карандаш.

Чебурашка не пожалел и карандаш. Соловей тщательно прицелился и решительно провел на карте идеально ровную прямую. Несколько мгновений полюбовался на нее и уверенно заявил:

– Споймаем. В сторону Багдада караван ушел.

– Как догадался? – потребовал объяснений Иван.

Соловей молча указал на пролом в изгороди. Тропу в сторону Багдада слоны проложили широкую. Конники подоспевшего Никиты Авдеевича с гиканьем и свистом рванули в погоню.

Тем временем Багдадский вор, не подозревавший о нависшей над ним опасности, пребывал на вершине блаженства. Поход на Русь завершился так удачно, что он решил посещать эти благословенные места почаще. Здесь жили ужасно симпатичные лохи, обувать их было одно удовольствие. Багдадский вор летел на ковре-самолете, изредка поглядывая вниз. Вереница слонов послушно двигалась на восток, держа друг друга хоботами за хвостики. И не для того чтобы не потеряться, а чтобы не упасть. Они едва ползли, пошатываясь под двойной ношей. К грузу алмазов добавилось содержимое сундуков Кощея, что наполняло сердце криминального авторитета знойного Востока заслуженной гордостью. Авантюрист был сердобольный, животных любил, а потому особо ценные сувениры и продукты питания, позаимствованные с царской кухни, погрузил на ковер-самолет (отчего последний изрядно просел), и теперь с удовольствием обгладывал аппетитно зажаренную куриную ножку, утоляя жажду знаменитым эликсиром с царского стола. За его действиями мрачно наблюдала стая летучих обезьян, облепивших раскидистый дуб и пробовавших на зуб его листья.

– Ну и мерзость! – поморщился вожак, сплевывая разгрызенный желудь.

– Шеф, ты только посмотри, сколько мяса внизу идет.

– А сколько летит…

Обезьяньи ноздри затрепетали, впитывая в себя ароматы деликатесов с царского стола

– С чего начнем? – деловито спросил вожак.– С того, что идет, или с того, что летит?

После недолгих дебатов решили начать с того, что летит. Ибо стол там уже накрыт и можно приступать к трапезе.

– Только тс-с-с! – страшным голосом прошипел вожак.– Помните о золотой шапке. Вдруг хозяин тоже волшебник? Глянь, без крыльев летает!

С этим было трудно не согласиться. Еще пару тысяч лет терпеть самодурство очередных владельцев какой-нибудь шляпы не хотелось никому. А потому первые налеты на запасы провизии Багдадского вора были проведены абсолютно бесшумно и с ювелирной точностью. Содержимое двух плетеных корзин, расположенных на хвосте летучего корабля, испарилось моментально.

Удача окрыляла, а так как уже изрядно окосевший вор продолжал невозмутимо хлебать эликсир, то операции по экспроприации стали более наглыми. Третью корзину они стырили целиком. Когда с ней было покончено, предводитель решил, что питаться на ходу, в смысле на лету, несподручно. А потому, удобно усевшись за спиной хозяина ковра самолета, он выдернул из очередной корзины бараний окорок и вонзил в него свои крепкие зубы. Стая послушно повторила маневр вожака. Пир за спиной ни о чем не подозревающего Багдадского вора продолжался в полной тишине до тех пор, пока у последнего не кончилось спиртное. Авантюрист протянул руку назад, нервно икнул, нащупав вместо корзинки чью-то мохнатую ляжку, и рывком обернулся. Орда летучих обезьян, сидя чуть ли не друг на друге, добивала его припасы, опасливо поглядывая на хозяина. Опасливо до того момента, пока не узрела ордена, медали и золотые цепочки, украшающие грудь криминального гения. На все, что блестит и вообще плохо лежит, у летучих бестий был рефлекс чисто автоматический. Не хуже, чем у сороки. Не успел Багдадский вор и глазом моргнуть, как его пестрый, видавший виды халат избавился от всех лишних украшений. «А ведь мне до них далеко»,– вор был потрясен. Он растерянно похлопал себя по карманам и груди. Исчезло все. Даже самое главное. Неведомый механизм со стрелками и крест. Гордость его будущей коллекции. Он снял это с самого «папы»! «Надо рвать когти», – понял вор. Рука нащупала под халатом кинжал армянского посла, чудом избежавший участи остальных трофеев. Жалобно затрещала ворсистая ткань.

– Как мы его! – обрадовался вожак, увидев, что хозяин удирает на обрывке ковра, усиленно помогая ему, дрыгая в воздухе ногами и подгребая руками.

– Знай наших! – поддержала его стая.

Кто-то на радостях запустил в беглеца обглоданной костью, достав вора по нелепо оттопыренному заду. Это так разозлило восточную знаменитость, что он, забыв осторожность, развернулся, дабы ринуться в атаку, но, заметив на горизонте клубы пыли, повторил разворот и включил форсаж. Он понял, что места эти не столь благословенны и живут здесь не одни только лохи. Погоню людишки ратные царя-батюшки организовали быстро, и если она окажется удачной, то ему будет мучительно больно об этом вспоминать.

Обезьяны же, радостно гогоча, распотрошили очередную корзинку, в которой на этот раз оказался эликсир.

– Ну и мерзость! – сморщился вожак, отчаянно чихая и кашляя. Бутылка полетела за борт и финишировала на голове Никиты Авдеевича, разлетевшись вдребезги. Ратники воеводы настигли наконец-то караван.

Никита Авдеевич слизнул со щек капли и, сообразив, чем его благословили, пришел в неописуемую ярость.

– Бей их!

– Демоны!

В сторону пирующих взметнулась туча стрел. Как известно, одной из отличительных особенностей обезьян является их умение подражать. И если в тебя кинули стрелу… но стрелами стая не располагала, зато бутылок, огрызков и обглоданных костей было достаточно. Все вышеперечисленное градом посыпалось на прикрывающихся щитами воинов.

– Не стрелять! – опомнился воевода, увидев, что среди этого града в воздухе замелькали золотые и серебряные безделушки.

Баталии пришел конец, как только у пришельцев из страны Оз иссякли боеприпасы. В сердцах летучие вояки попытались плеваться, но так как слюна у них была неядовитая, пришлось трубить отбой. По команде вожака стая вцепилась в свою единственную добычу – ковер – и заработала крыльями.

– Однако, – поскреб затылок воевода, вертя в руках «папин» крест. Он его сразу узнал.