25
– …Вы так и не выполнили наш заказ. В городе до сих пор нет ни одного приличного кабака.
– Постройте!
– Это долго. Зачем мы вас, в конце концов, нанимали?
– Какого черта! Я вам что, пацан, по горам бегать? Пока до работы доберешься, уже спать пора, а мне еще обратно вертаться надо.
– Так вы ж маг, – жалобно причитал бывший староста, а ныне ИОМФ (Исполняющий Обязанности Министра Финансов) нового королевства. – Прыг сюда – прыг обратно… Почему бы вам вообще не поселиться в замке? Свободные номера… тьфу! Эти… апартаменты – есть. Послы еще не все заняли.
– А киску я куда дену? Они, понимаешь, к дому привыкают, а эта тут уже три тысячи лет…
– Мур-р-р-р, – промурлыкала мантикора и потерлась о голубую мантию Фарадана
– …уйди, блохастый! – продолжил колдун уже из-под лавки. Поднялся, сердито оттолкнул морду «киски» и заорал на всю пещеру: – Филя!!! Да почеши ты ему за ухом! Работать невозможно!
Из кухонного блока выскочил мохнатый клубок, метнулся в кладовку, погромыхал там и вынырнул обратно с большими садовыми граблями:
– Место!
Кирон отпустил колдуна и по-пластунски пополз к домовому.
– Еще раз помешаешь нам бабки заколачивать, – посулил Филя, яростно терзая граблями патлатую гриву бога, – я эту чесалку разверну – и со всего размаху!
– Чуть-чуть пониже, – блаженно простонал Кирон.
– Я понимаю ваши проблемы, – испуганно покосился на «киску» ИОМФ, – но канатная дорога – это слишком дорого! Наш король устами Кузьмы Филимоныча четко сказал: «Сребреник золотой бережет!»
– Сыночек, – всхлипнул домовой, – весь в меня! Я знал, что мои гены…
– И почему я тебя не кастрировал двадцать лет назад? – простонал Фарадан. – Это мой бизнес. Дай оторваться!
– Есть альтернативный вариант, – опомнился домовой, закидывая грабли на плечо. – Канатную дорогу мы намагичим, как и договаривались, за тысячу, а ноу-хау – чтоб не дразнить противника – заменяем местными аборигенами.
– Это мысль, – задумался Фарадан. – Вместо двигателя ставим колесо, и пусть ребятишки ногами поработают.
– Так им же тоже платить надо, – простонал староста.
– Вот дурачки, – ухмыльнулся Кирон. – Если б я не был занят настройкой одного чудика на нужный лад, чтоб он скорее шею себе свернул, такую идею подсказал бы…
– После твоих идей Эвританию тысячелетиями восстанавливают…
– Что за идея? – насторожился ИОМФ.
– Это ж золотое дно – ваше колесико. Ставки, тотализатор, кто быстрее… За два дня все окупите!
– Пятьдесят процентов мои!!! – завопил Филя. – За идею!!!
– Сорок мои, – немедленно среагировал староста, – а десять – на нужды королевства. По рукам?
– Угу, – шлепнул по раскрытой ладошке Фарадан. – А мне что останется? – возмутился вдруг он.
Вопрос прозвучал в пустоту. Староста уже улепетывал со всех ног, а Филя сделал вид, что у него появились срочные дела на кухне, и молниеносно испарился, бросив грабли на бога.
Фарадан вздохнул и пошел магичить дорогу. Давши слово, как говорится… Но почему опять даром?!! С расстройства он не заметил блаженной улыбки на усатой морде Кирона.
– Настроил, – засмеялся бог, – у мальчика, кажется, планка падает. Ну, давай, герой! Вперед!!!
Мантикора сжалась в комочек, готовясь прыгнуть сквозь пространство…
– С дороги!!! Я за своего Кузю…
Дорогу разбушевавшемуся герою преграждали перепуганные насмерть амазонки. Кирилл не понимал, что с ним творится. Да, друзья ему дороги – о чем речь? И в храм он пойдет, само собой, но что за дикие приливы необузданного гнева – неизвестно на кого и неизвестно за что? Солнце уже скрывалось за деревьями, бросая последние лучи на слабо мерцающий храм с наглухо закрытой дверью.
– Герой, – вцепилась в юношу Пантейя, – подумай о судьбе Эвритании! Ты сейчас не в том состоянии, чтобы идти туда. Ты за них боишься! А значит… – Царица осеклась. Кошачья физиономия на майке Кирилла умильно хлопала глазками и облизывалась, глядя прямо на нее. – А значит, тебе надо остаться… – выдохнула амазонка. Твоя душа этого требует.
– Моя душа требует другого, – рванулся герой. Рванулся так сильно, что майка осталась в руках Пантейи. Пытаясь удержать равновесие, юноша нелепо взмахнул руками, зацепив по дороге амулет царицы. Цепочка, взметнув копну черных волос царицы, слетела с ее шеи, и герой Эвритании кубарем вкатился в храм, на пороге которого и происходила разборка. Майка в руках Пантейи обиженно мявкнула. Изображение на ней застыло. Где-то далеко, в Ничейных Землях, Кирон повторил то же самое, тяжело вздохнул и пошел мешать Филе готовить ужин.
«А как же?..» – Слегка ошарашенный Кирилл обернулся. Дверь, которую он больше часа пинал ногами, была на месте и по-прежнему заперта. Единорог радостно заржал.
– Вот это чья работа, – догадался юноша, гнев которого моментально улетучился, – ясненько. Надеюсь, и с выходом проблем не будет. Так. Главное – сосредоточиться, вытащить отсюда своих обормотов и стырить артефакт. Иначе Пантейя обязательно сюда прорвется. – Кирилл затолкал единорога в карман джинсов и принялся озираться. – Хотя хозяевам, кажется, уже не до гостей.
Тут он был прав. По залу, стены которого были сделаны из того же голубоватого марева, метался пухленький мужичок в пестром халате, причитая и размахивая руками, как сумасшедший. Периодически он срывал с головы белоснежную чалму, бросал ее на пол и начинал рвать на себе волосы, посылая в пространство проклятия.
– Не могу я помочь вашему горю, уважаемый? – вежливо поинтересовался Кирилл.
Мужичок подпрыгнул как ужаленный:
– Кито пустыл?
Кирилл пожал плечами.
– А, какой тэпэр разница! Слюшай. – Глаза мужичка внезапно сверкнули. Он торопливо напялил чалму на уши. – Можэт, ты пугатся будэш? Нэмножко. Ну совсэм нэмножко, а? Я тэбэ чего хош. Вот… вот… хочеш жэнщин? Пэри! Лубит будэт! Вах! Такой красивый лубов ты еще нэ видэл!
– Ну, это как сказать. Вообще-то я еще не знаю, как у вас в Эвритании любят, а вот у нас…
Юноша невольно вспомнил порнуху, ежедневно льющуюся с экранов телевизора, камасутру, с которой ознакомился в свое время из чистого любопытства и, надо сказать, долго над ней ржал…
– Наш лубов лучше, – убедительно сказал мужичок. – Двэр видыш?
В голубом мареве проступила дверь.
– Лихо, – хмыкнул Кирилл.
– Думай! Ты думай – я смотру, потом я думай – ты смотру.
– Давай, – согласился Кирилл.
Мужичок подскочил к двери, распахнул ее и застыл с отвисшей челюстью, уставившись на немыслимый клубок тел.
– Падажды, дарагой. Одын малэнкий дэл ест, – выдохнул он и нырнул внутрь.
«Малэнкий дэл» затянулся минут на двадцать, которые Кирилл использовал для изучение храма. Изучать, в принципе, было нечего. Голый пол и мерцающие стены, сквозь которые Кирилл протолкнуться не смог.
– Уф! – Мужичок выполз из двери, прихрамывая на обе ноги и держась за поясницу. – Нэт, – честно признался он, делая приседания с наклонами, чтобы восстановить двигательные функции, – мои так нэ могут. Слюшай, а пугатся нэ будэшь? Ну хот нэмножко, а? Нэмножко пугайся и умирай, да? Вот прэдстав. Дэв. Чорный, балшой… страшно?
– Нашел чем пугать, – засмеялся Кирилл, – ты бы наш телик посмотрел, когда там ужастики крутят да фантастику разную – сразу б коньки отбросил. А у нас все это детишки смотрят. И ничего, не пугаются. Привыкли.
– Пакажи!
– Смотри!
Мужичок подскочил к той же самой двери, распахнул и сразу же захлопнул, навалившись на нее всем телом. Чалма приподнялась над головой. Волосы стояли дыбом.
– Слюшай, ваш телик лэчить нада, да? Савсэм балной. Дэти тоже лэчить. Как такой нэ пугайся?
– Что есть, то есть, – вынужден был согласиться Кирилл, – кое-кого на ОРТ не мешало бы подлечить. – Юноша мечтательно сжал кулак, но тут же опомнился. Удар у него был крепкий, а вдруг кто-нибудь там, на Земле, уже схлопотал в челюсть? – Давай знакомиться, что ли? Меня зовут Кирилл.
– Сайд ибн Салим аль-Бахили.
– Сайд, да еще и ибн… Не возражаешь, если я тебя буду звать просто Саид?
– Нэ возражай… Слюшай, Кирилл, а ты кито такой?
– Гость.
– Вах! Пачему сразу нэ сказал!
Мужичок хлопнул в ладоши, и на полу появилось что-то наподобие ковра-самобранки, заваленного самыми разнообразными восточными сладостями и яствами, в окружении горы шелковых подушек.
– Гость святой дэл. – Хозяин широким жестом предложил Кириллу располагаться с удобствами. Юноша не возражал. – Тост…
Саид осекся, лихорадочно шаря глазами по дастархану.
– Я этот завхоз зарэжу! Джафар!!! Гдэ вино, ослиный твой голова?
Из марева выполз Джафар, промычал что-то нечленораздельное и развел руками. Так как полз он на четвереньках, то нос, естественно, ткнулся в пол.
– Гдэ вино, порождэний блудливый шакал и упрамый ослиц?
Из мычания, донесшегося в ответ, Саид с Кириллом с трудом поняли, что на вино они могут губы не раскатывать, ибо сей благородный напиток полностью востребован оч-ч-ченно симпатичным клиентом, который в одиночку его потреблять категорически оказался, так что на мужскую половину обслуживающего персонала храма хозяин и гость могут тоже не рассчитывать. Закончив свою речь, Джафар умудрился оторвать физиономию от пола и с достоинством на карачках удалился обратно в голубое марево – обслуживать оч-ч-ченно симпатичного клиента.
Кирилл старательно сохранял невозмутимое лицо, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех. «Оч-ч-ченно симпатичного клиента» он вычислил молниеносно и теперь искренне сочувствовал хозяину.
– Джамиля! – Красный от стыда Саид решил, видать, реабилитировать себя в глазах гостя иначе.
– Нет ее! – откликнулся из марева звонкий девичий голосок. – Она на работе.
– Зухра!
– Тоже!
– Зульфия!
– Я не могу. Сейчас моя очередь… работать…
– Вах! Савсэм с ума сошол глюпый жэнщин! Гдэ мой плетка?
Голубое марево вспучилось, из него выкатилась хрупкая фигурка в воздушной вуали. Следом за ней шлепнулся мешок, весело звеня чем-то явно металлическим. Юная пэри расстроенно хлюпнула носом.
– Гюльчатайль?
– Я билетик купить не успела, – захныкала юная пэри, – и они меня…
– Извины, дарагой, – прижал руку к сердцу Саид, – я тут по хазайству распаражус.
– О чем речь!
Саид подхватил Гюльчатайль, мешок и скрылся в мерцающем мареве. Кирилл с любопытством прислушался. Возмущенные вопли хозяина храма утонули в многоголосом хоре женских голосов. Юноша вновь пожалел его. Он сразу понял, что никакая плетка тут не поможет. Так оно и получилось. Через минуту Саид влетел обратно – еще краснее и мрачнее, чем был.
– Слюшай! Я такой клиент гроб видал! Савсэм дикий! Мой пэри второй круг пошол. А ему… – Саид от возмущения чуть не подавился слюной. – А этот… малэнкий, пушистый такой… Золота дал! Гора! Мало! Два гора дал! Опят мало! Болшэ нэт, говору, Лосомоном кланус! Нэ вэрит! Пошол вона, говорит, считат буду!
– И как, сосчитал?
– Сосчитал, – удивленно подтвердил хозяин храма. – Тэпэр билэтами таргуэт. Очэрэд из пэри сдэлал. Одын билэт – одын мэшок.
– Чего мешок?
– Золота.
– Так ты ж сказал, что больше нет.
– Обыжаэш, дарагой! Хароший хозаин всэгда заначка имээт. – Саид стукнул себя по лбу. – Голова дырявый! Заначка ест!
Хозяин храма резво вскочил на ножки, нырнул в голубое марево и вынырнул обратно с двумя пузатыми, запыленными бутылками.
– Тэпэр тост, – удовлетворенно сказал он, сдергивая с шеи цепочку, на которой болтался брелок в виде кошачьей лапы.
Носорог в кармане Кирилла заворочался и тихо заржал.
– Что это? – полюбопытствовал Кирилл.
– Очэн удобный штука. Я ее открывачка зову.
Брелок действительно оказался открывалкой. Как только Саид поднес ее к бутылке, из кошачьей лапки вынырнули коготки, деловито соскребли сургуч, вонзились в пробку… чмок!
– Класс, – одобрил Кирилл.
Польщенный хозяин наполнил кубки.
– Выпьэм за то, чтоб Лосомон почащэ прысылал хороший гост и порэжэ плохой клиэнт!
– Вижу, достали они тебя, – посочувствовал Кирилл, опорожняя свой кубок. – Много сегодня посетителей было?
– Чэтырэ штук.
– Один, значит, пьет, другой – деньги считает, третий – по девочкам ударил, ну а четвертый что поделывает?
– Чэтвэртый, вах! Совсэм плохой! Сэл так… – Саид с трудом подсунул под себя пятки, пытаясь изобразить позу лотоса. – Глаза суда, – хозяин замка ткнул в свой пупок, – и малчит. Чэго хочэш, говору, дарогой, всо дам! Опат малчит. Пэри позвал. Самый лучший! Глаза подна-а-ал, пасматрэ-э-эл – сколко клиэнт обслужил пэри, спроси-и-ил. Ой, миного, говору-у-у, и всэ даволны-ы-ы. Он вздыхал. Пэрда…пэрэда… хра…
– Предохраняться?
– Маладэц! Этот слов! Пэрдохранат нада. Я, говорыт, знай как. Мой пэри чут с ума нэ сошол. Как, спрашивай? Чай, говорыт. До или послэ? Вмэсто, говорыт. И опят суда смотрыт. – Саид демонстративно уставился на свой пупок.
– Так до сих пор и сидит?
– Так и сидыт! Зачэм вобщэ прышол – нэ панимай! То нэ надо, это нэ надо!
– Ай да Нучард, – засмеялся Кирилл, – ловко придумал.
– Ты его знай?
– Спрашиваешь!
– Забэри! Бэзнадэжный клиэнт.
– Что значит – забери, – возмутился Кирилл. – Он что, вещь какая? Да и не пойдет Нучард никуда без своего воспитанника. За ним и пришел.
– Кито воспытанык?
– Думаю, тот, к которому очередь выстроилась.
– Вах, почэму нэ сказал? Тожэ бэзнадэжный! Я его пугай: сэйчас муж прыдэт! Он смэйся. С пэри прыг! Нога потолок дырка дэлай!
– Крут наш Дим, – удивился Кирилл. Ему еще не приходилось встречаться с послушником в спарринге, но он как-то машинально предполагал, что ученик должен быть слабее учителя. А возможности Нучарда герой Эвритании уже знал. – Одного не пойму. Чего твои бабы взбесились? Мужики вроде в храме есть.
– Мужчина половин, – показал направо Саид. – Жэнщина половин, – указал он налево. – Вмэстэ нэлзя. Клиэнт плохо обслуживай. Магий… – ткнул себя пальцем в грудь хозяин храма.
– Хитер, – одобрил Кирилл, – а философ, лысенький такой, тоже ничего не боится?
– Ошибка дал, – честно признался Саид, вторично наполняя кубки. – Пьяный – какой страх? Вина дава-а-ай, дава-а-ай… Вах! Маладэц! Хароший идэй дал!
Саид скатился с подушек и нырнул в голубое марево. Кирилл с удовольствием приложился к кубку, с интересом ожидая продолжения событий. Ничего хорошего от них для хозяина храма он не предполагал.
Герой Эвритании угадал. Обратно из марева Саид вылетел пулей. За ним валила толпа пьяных мужиков – кто по-пластунски, кто на карачках. Один, самый трезвый, был даже на своих двоих. Рванув на груди халат, он выдал краткую, но очень выразительную речь, из которой стало ясно, что они своего клиента в обиду не дадут. Как только обслуживающий персонал удалился, хозяин храма крикнул им вслед, что «всэх пэрэрэжэт», и, удовлетворив жажду мести, вернулся к дастархану.
– Одын надэжд остался, – мрачно сказал он гостю, – малэнкий.
– Лохматенький. Кузей зовут. Верно?
– Вэрно.
– Не советую. Больно будет.
– Э! Клиэнт малэнкий, золота гора балшой. Испугаэца.
– Ну-ну. Флаг тебе в руки и трамвай навстечу. За успех! – поднял кубок Кирилл.
– Спасыбо, дарагой! – Саид залпом выпил вино и двинулся пугать домового.
Секунд тридцать Кирилл наслаждался тишиной, а затем своды храма огласили вопли. Из марева вылетел хозяин. За ним несся Кузя, яростно размахивая подсвечником. Увесистым. Из чистого золота. Кирилл в прыжке перехватил домового.
– Шеф! Пусти! Душа горит! Он на наше золото покусился, гад!
– Забэри его, – чуть не плача взмолился Саид. – Всэх забэри! Всэ, что хочэш, тэбэ дам! Лубой жэланий исполну, толко забэри!
– А почему только его желание? – немедленно возмутился домовой. – Я тоже хочу!
– Я тэбэ золото дал?
– А ты его потом заныкать хотел? С тебя желание!
– Исполну, исполну – толко забэри ты их!!! – рухнул на колени перед Кириллом Саид.
– Да не расстраивайся ты так, заберу. И брать с тебя ничего не буду. Разве вот «открывачку» твою, если не возражаешь. На память.
– Согласэн!!!
– С ума сошел, – яростно зашептал Кузя, – лупи с него на полную катушку!
– А по лбу?
Домовой надулся и нырнул в голубое марево – запаковывать свалившееся на него богатство.
– Благодэтэль, – прослезился Саид, – чито стоиш? Садысь к столу, дарагой. Уваж хозаин!
– И то верно, у нас еще бутылка вина не открыта.
Саид намек понял, торопливо сдернул с себя «открывачку» и почтительно поднес ее Кириллу. Герой Эвритании с удовольствием распечатал бутылку и под довольное ржание единорога убрал артефакт в карман.
Вино было великолепное. Чем-то оно напоминало мартини.
– Ну, спасибо, Саид ибн… и так далее. Пора и честь знать. В гостях хорошо, а дома лучше. Напоследок спросить хочу: откуда у тебя такая симпатичная открывалка?
– А, – небрежно махнул рукой Саид, – в храмэ валайса. Пустой вэщ. Бэздэлушк.
– Ясненько. – У Кирилла возникли вполне обоснованные сомнения: а такой ли уж хозяин Саид в этом храме? Однако углубляться он не стал. – Пойду вытаскивать своих обормотов.
Это было проще сказать, чем сделать. С Нучардом, конечно, проблем не было. Он быстро вышел из своего транса и присоединился к Кириллу. Не доставил особых хлопот и Саркат. К тому времени философ уже дрых без задних ног в окружении обслуживающего персонала мужского пола. Нучард подхватил его на руки и оттащил поближе к выходу.
Проблемы начались, когда они стали вызволять остальных членов команды. Доступ в апартаменты Дима перекрывала солидная очередь, в которую дамы, явно сгоряча, пытались поставить Кирилла и Нучарда. Затем опомнились и грудью перекрыли вход в номер неутомимого послушника. Кузя метался среди золотых россыпей, пытаясь затолкать их в плащ Нучарда. Стало понятно, зачем ему потребовалась юбочка Пантейи. Вдоль стены высился ряд мешков – дневной доход от продажи билетов. Первым делом домовой попытался взвалить один из них на монаха, а когда тот категорически отказался, заявил, что с места не сдвинется, пока господа не придумают приличное средство транспортировки честно заработанных им сокровищ до ближайшего банка.
Друид флегматично хмыкнул, молча отнял у Кузи свой плащ и пошел вызволять своего воспитанника.
Кирилл, тоже молча, набил котомку домового благородным металлом, повесил ее ему на шею, и Кузю сразу занесло в сторону.
– Надеюсь, все ясно? Учти: казначей у нас ты, соответственно, и переть на горбу ее будешь тоже ты. Делай выводы.
Юноша пошел помогать Нучарду разбираться с осатаневшими пэри, а домовой сел на котомку и начал делать выводы:
– Нас пятеро. Бабы не в счет, они тут сбоку припека. Им и амулета хватит. А почему пятеро? Этот алкаш прибился к нам с амазонками? С амазонками. Не наш. Мало ли что он дружок Нучарда. У меня этих друзей пруд пруди. Я что, с каждым делиться должен? Короче, четверо. Ежели всю добычу в мешочки затарить – штук сто наберется запросто. По двадцать пять на рыло. Следовательно, каждый из них должен будет возместить мне материальный ущерб… – Кузя долго шевелил губами, прикидывая, сколько он слупит со своих недобросовестных друзей. – Семьдесят пять мешков… Странно, еще из храма не вышли, а уже двадцать пять мешков кто-то заныкал.
Домовой почесал шерстку на затылке.
– А моральный ущерб? – сообразил он. – Ежели с каждого мешков по десять дернуть… – Кузя опять зашевелил губами. – Сто пять получается. Вот это навар! Пять процентов только так навертел. Верное дело. Буду я пупок надрывать… – С этими словами домовой вытряхнул из котомки горсть золотых. – В рост! В рост! Проценты крутые…
Взвалив котомку на плечо, кряхтя и пошатываясь от натуги, Кузя заковылял к выходу. Из-за стены раздался визг. В Кузину сокровищницу влетел Саид, захлопнул за собой дверь и торопливо сотворил засов. Домовой схватился за подсвечник.
– Нэ нада! Золото мнэ твой нэ нада! Послэдний жэланий исполнат буду. Гавары!
Кузя сегодня просто фонтанировал. Его осенило в очередной раз.
– Все это, – показал он на свое богатство, – переправишь в киренский банк. Только не забудь добавить сюда еще пять мешков золота.
– Какой пят мэшок? – застонал Саид.
– Это мои законные проценты за моральный ущерб! – отчеканил домовой.
– И кито ты такой?
– Министр финансов!
– О-о-о… – Хозяин замка понял, что перед ним тертый калач, и смирился. Отдельно у стеночки появилось еще пять мешков. Хлопок – и все исчезло. Комната опустела.
– Открывай! – скомандовал домовой.
Саид опасливо отодвинул засов. Довольный до соплей Кузя выполз в зал и чуть было не попал под ноги юным пэри, галопирующим за своим кумиром. Впереди несся полуодетый Диментий, на бегу натягивая на себя штаны. У противоположной стены стоял Кирилл, рядом Нучард с Саркатом на плече. Философ кулем висел на монахе – пухлым задом в зенит. Кузя с трудом доковылял до них.
– Как вы его выманили? – полюбопытствовал он, вытирая пот.
Кирилл с Нучардом фыркнули. Как оказалось, выманивали с двух сторон. Пока Кирилл воспитывал своего домового, друид умудрился передать записку воспитаннику через Гюльчатайль, до которой все же дошла очередь. В послании было сказано, что если юный негодяй не прекратит превращать храм в бордель, то он, Нучард, затащит его в ближайший монастырь и заставит принять сан. Послушник немедленно подхватил свои манатки и ломанул к двери.
С другой стороны к той же двери рванула толпа восточных красавиц, вдохновленная краткой речью Кирилла, который, не зная о послании, попробовал решить эту проблему иначе. Решил он ее просто, посоветовав девочкам навестить своего друга разом. Всей толпой. Да еще и пообещал при этом незабываемые впечатления.
Спасло послушника умение бегать по потолкам. Только благодаря этому он и избежал рокового столкновения.
– Ну, вроде все в сборе. Пора выметаться. Дим, – крикнул Кирилл, выуживая из кармана амулет Пантейи, – ныряешь первым!
И, улучив момент, когда послушник проносился мимо, вонзил единорога в голубое марево. Диму повезло еще раз. Он умудрился проскочить мимо разверзшегося отверстия, в которое влетело бревно вместе с амазонками. Прелестницы Саида с визгом прыснули в разные стороны, молниеносно рассосавшись по закоулкам храма.
– Это тоже твой люды? – высунулся из бывшей сокровищницы Саид.
– Мои, – гордо подтвердил Кирилл, помогая подняться Пантейе.
– Храм закрыт на пэръучот, – затрепетал Саид, с ужасом глядя на амазонок, – мой болшэ клиэнт нэ принимай!
– Гуд бай, май лав, гуд бай! – засмеялся Кирилл. – На выход! – подмигнул он своей команде. – Нас здесь не поняли.
– Но зауважали, – уверенно сообщил Кузя.
– А главное – полюбили, – томно закатил глазки Дим, подтягивая штаны, и тут же схлопотал подзатыльник от Нучарда.
– Вперед, балаболка, – подтолкнул он послушника к выходу.
Амазонки сдернули своего «пророка» с плеча монаха, и веселая компания Кирилла с гомоном и смехом покинула храм.
