15
— Тебя обучали благородному искусству воровства? — по пути крынку допытывался у дракона Борюсик.
— С ума сошел? — отшатнулся Ариэль.— С чего ты взял?
— Ну, принцессу-то ты спер,— прогудел Жак.
— Это не считается,— ощетинился дракон.— Во всех рыцарских романах пишется, что драконы воруют принцесс, вот я и решил попробовать.
— Тогда объясни,— продолжал наседать оборотень,— за каким хреном мы идем на рынок, если ты не умеешь воровать?
— Да тут такое дело...— замялся Ариэль.
— Давай, давай, колись,— приказал Борюсик,— все равно ведь все узнаем.
— А вы никому не скажете? — робко спросил дракон.
— Чтоб мне никогда не видеть своего хвоста! — поклялся оборотень.
— Честное рыцарское,— поклялся Жак.
— И смеяться не будете? — Нет.
— Нет.
— Понимаете, считается, что дракон — это замок, пещеры, полные золота, а у меня... в пещерах пыль да мыши. Так получилось, что денежки все кончились...
— У дракона денег нет? — поразился оборотень.
— Ага,— вздохнул Ариэль.— Вот я и приказал своим подданным организовать в Авалоне торговую точку. На коровку, винцо, чтоб мясо прожевать легче было. Только торговля у них паршиво вдет. Не заточены у них мозги под бизнес. Потому и принцессу своровал. Хотел денежек по-легкому срубить.
— Гы-гы-гы... — начал давиться смехом Борюсик,— а теперь не знаешь, как от нее избавиться.
— Ну да,— вынужден был признаться дракон.
— Ну, если они паршивые торговцы, то вряд ли нам помогут,— хмыкнул оборотень.
— А проверить все-таки стоит,— прогудел Жак.
— Да, других идей все равно нет,— кивнул дракон. Друзья вошли на территорию рынка.
— И чем твоя лавочка торгует? — поинтересовался Борюсик.
— Травками горными, фруктами, овощами всякими.
— А где она, лавочка? — начал озираться Жак.
— А я почем знаю. Я тут ни разу не был. Как мне мой управляющий сказал, четвертый ряд, третье место.
— Ха! Проще пареной репы,— воскликнул оборотень,— раз координаты есть, найдем без проблем!
Четвертый ряд они нашли быстро. Третье место тоже
уже маячило на горизонте.
— Стойте здесь,— распорядился Борюсик.— Пойду загляну.
— А почему ты? — удивился дракон.— Там же мои подданные.
— Надо разведать обстановкУ-
Борюсик двинулся к лавке Сусика, но на полпути замер, не решаясь двигат?ся Дальше. За прилавком сидел ушастый гоблин, а на прилавке и увешанных коврами стенах было все что угодно, только не травки. Кинжалы, мечи, копья, щиты, кольчуги, рыцарские латы, удавки и конечно же ювелирные поделки. Выложенный и развешанный на коврах товар тянул не на одну тысячу полновесных золотых. Все сверкало и переливалось в свете полуденного солнца, лаская взор покупателей. Но остановил оборотня не столько не соответствующий описанию Ариэля товар, сколько верзила явно уголовной наружности, которого, как щенят за шкирку держал здоровенный тролль. Тролль стоял около прилавка, небрежно помахивая узловатой дубинкой и изредка тыкал ею своего пленника в бок. У бритого наголо верзилы через все лицо проходил рваный шрам, нескольких зубов не хватало, но, несмотря на весь свой устрашающий вид, он покорно кивал в такт каждому слову сидящего за прилавком гоблина. На всякий случай оборотень отошел чуть в сторону и пристроился рядом с соседней палаткой, делая вид, что рассматривает товар, а сам навострил уши, прислушиваясь к тому, что творится неподалеку.
— Значит, так, фраер!,— вещал Сусик,— вы с вашим паханом конкретно попали. Я вас предупреждал, что Авалон — это наша корова и теперь мы ее доим?
— Предупреждал,— покорно кивнул уголовник.
— Я вас предупреждал, что ни одного купца в этом городе трогать нельзя?
— Предупреждал.
— Ну так теперь не взыщите,— развел мохнатые ручонки гоблин.— Мы приступаем крепрессиям. Начнем с тебя.
— Сусик,— взмолился уголовник,— а может, договоримся?
— Поконкретнее, пожалуйста,— вежливо попросил гоблин.— С кем договоримся? С тобой лично, с вашим паханом или со всей шайкой?
— А по-всякому можно,— покладисто сказал бандит— Можно со мной, можно с Косым, мо...
— Начнем с тебя,— оборвал увлекшегося уголовника Сусик.— Что ты можешь предложить за свою жалкую жизнь?
— Все! — страстно выдохнул верзила.
— Где прячется Косой, знаешь?
— На хазе у себя. У него здесь, в Авалоне, схрон есть. Домишко такой... нехилый. Молодке своей отстроил. Она из него уж какой год денежку сосет. Потому мы и пошли купчишку трясти.
— А у остальных членов вашей банды тоже хозяйство имеется?
— А как же? — удивился столь наивному вопросу уголовник.— Мы ж не на одну выпивку работаем.
— Это похвально,— одобрительно кивнул головой гоблин.— Гроф, забирай его с собой,— обратился Сусик к троллю.— Пусть он в нашей конторе явку с повинной оформит, все на бумажке изложит...
— Неграмотный я! — испугался уголовник.
— Не страшно,— успокоил его Сусик.— С твоих слов запишут, а ты вместо подписи пальчик оттиснешь. Указательный. Это хорошо, что ваши людишки хозяйством обзавелись,— удовлетворенно потер лапки гоблин.— Первый шаг к честной жизни. Значит, так,— строго сказал он, грозно уставившись на верзилу,— как все бумажки с моим помощником оформишь, идешь к Косому и говоришь конкретно: хазы засвечены, так что если завтра он не вернет купчишке, которого потрошил... на сколько купец залетел? — повернулся гоблин к троллю.
— Купец сказал: на пятьдесят золотых,— доложил Гроф.
— Врет, скотина! — возмугился разбойник, — Пять золотых всего из него вытрясли, ну и товара золотых на двадцать с собой прихватили.
— Это нас уже не интересует,— вздохнул гоблин.— Значит, так, передашь: если завтра же Косой лично, с поклонами не вернет этому купчишке сто золотых...
— За что сто-то?!! — завопил бандит.
— Пятьдесят — возмещение материального ущерба и столько же — возмещение ущерба морального.
— Но у нас во всей банде столько не най...
— Я еще не закончил,— строго оборвал его Сусик. Уголовник тут же заткнулся.
— И еще сто золотых Косой должен принести мне, и тоже с поклонами и извинениями.
— А вам за что? — опешил бандит.
— Неужто непонятно? Я ж на тебя, урода, уже десять минут потратил. А ты знаешь, сколько стоит минута моего драгоценного времени?
— Нет,— помотал головой окончательно сбитый с
толку бандит.
— И лучше тебе не знать,— скорбно вздохнул Сусик,— а то совсем расстроишься. Мы с вас еще по-божески берем. Но, как я понял у вас двухсот золотых в наличии нет?
— Нет,— подтвердил разбойник.
— Тогда есть другой выход из создавшегося положения,— благостно улыбнулся гоблин.— Ты же знаешь, я добрый.
— Знаю, Сусик, знаю!
— Мы сами компенсируем убытки, причиненные вами купцу...
— Вот спасибо, отец родной!
— А вы переписываете на меня все ваше хозяйство, собираете манатки и исчезаете из города. Если завтра хоть одна ваша рожа засветится в Авалоне...
— Все сделаем, Сусик! Век воли не видать! Все сделаем!
— Займись им,— небрежно махнул лапкой троллю гоблин.
Гроф разжал пальцы, позволив бандиту плюхнуться на землю, и, как только тот поднялся на ноги, пинками погнал его между торговыми рядами в контору, оформлять необходимые бумаги.
Борюсик покрутил головой. Вроде четвертый ряд, третье место. Может, Ариэль что-то перепутал? Или лавку на другое место перенесли? Он оторвался от палатки, возле которой изображал из себя покупателя, не обращая внимания на суетящегося около него продавца, расхваливавшего своей товар.
— Слышь, дядя, посторонись!
Мимо оборотня пронесся мелкий тролль с подносом пирожков в руках. Он был совсем еще маленький, мелкий тролль. Можно сказать, пацан, хотя и выше Борюсика как минимум на голову. Подскочив к прилавку, он закричал:
— Дядя Сусик! Пирожков не хотите? А то обеденный перерыв.
— А что такое? — насторожился гоблин.
— Сборщик податей идет,— еле слышно прошептал пацан.— Так пирожков не хотите? — уже громче закричал он.
— Я не голоден.
— Как хотите. Пирожки! Кому горячие пирожки? — Юркий «малыш» помчался предупреждать остальные торговые точки Сусика о надвигающейся опасности.
Дальнейшие действия гоблина повергли Борюсика в шок. Он нажал на что-то внизу, и прилавок тут же перевернулся на невидимых шарнирах вокруг своей оси. Вместо ожерелий, сережек, браслетов и колец на нем теперь лежала капуста, морковка, огурцы... та же метаморфоза произошла и с коврами, развешанными вдоль стен торговой палатки. На них теперь висели пучки трав, лук, чеснок...
Взгляд гоблина упал на оборотня. От него не укрылась его отпавшая челюсть.
— А ну иди сюда,— строго сказал он.
Борюсик, будучи еще в трансе, автоматически сделал шаг вперед. В руки ему плюхнулась корзинка с кочаном капусты внутри. Оборотень неуклюже переложил ее в одну руку, так как вторая была занята саблей.
— Язык в задницу засунь и попробуй только лишнее вякнуть,— грозно сказал Сусик,— будешь иметь дело с моими мальчиками. Я продавец, ты покупатель. Понял?
— Угу,— кивнул ошарашенный оборотень.
К лотку подошел сборщик податей в окружении стражи. Видя такое дело, Жак с драконом, наблюдавшие за своим «господином» издалека, переглянулись и, не сговариваясь, прогулочным шагом двинулись к торговой палатке гоблина, по дороге делая вид, что рассматривают выложенный на других прилавках товар.
— Ну что, Сусик? Много сегодня наторговал? — благодушно спросил круглый как шарик сборщик податей.
— Вах! Какой тарговля? — воздел ручки кверху гоблин.— Пакупатэл савсэм нэт! Вот хароший гаспадин капуста купил! Цэлый тры мэдяк дал. Пэрвый пакупатэл за вэс дэн!
— Однако торговый сбор платить надо,— укоризненно покачал головой сборщик податей.
— Вай мэ!!! — начал биться лбом о прилавок Сусик. Длинные уши его мотались вслед за головой, звонко шлепаясь о прилавок.— Какой пазор на мой сэдой голова! Такой уважаэмый чалавэк пришол, а мнэ платит нэчэм!
— Неужели совсем нечем? — растерялся сборщик податей.
— Тры мэдяк всэго натаргавал! Бэри! — Сусик со слезами на глазах грохнул на прилавок три медные монетки.— Пуст май дэти умрут с голоду, но никто нэ скажэт: Сусик нэпарадачный чалавэк!
— Вообще-то ты гоблин,— не выдержав, подал голос Борюсик.
— Тэм болээ! — гневно сверкнул глазами на покупателя пройдоха, не забывая при этом размазывать по мохнатым щекам сопли и слезы. Оборотень заметил, что он при этом опять нажал на что-то под прилавком.
И тут задняя стенка лавки, представлявшая собой ковер с развешанными на нем пучками трав, поползла в сторону, открыв душещипательную картину. Кучка маленьких мохнатых гоблинов сидела около корзинки с гнилой морковкой и голодными глазами глядела на нее.
— Дядя Сусик,— жалобно взмолился один малыш,— можно, я самый гнылой марков съем?
— Вах! С ума сашол? — зло рявкнул на него Сусик.— А вдруг этот марков кто купыт?
Этого зрелища сборщик податей вынести на смог, извлек из кармана пару мелких серебряных монет, кинул их на прилавок.
— Слушай, Сусик, ну нельзя же так! Купи малышам хоть какой еды.
— Вах! Я нэ ныщий! — оскорбился гоблин.
— Ладно, ладно,— замахал руками сборщик податей,— это не подаяние. Я покупаю у тебя вон ту корзину с морковью. Главное, чтоб малыши эту гадость не ели.
Борюсик офигевшими глазами проводил сборщика налогов, за которым стража тащила корзинку с гнилой морковкой, «Ну и аферист,— мелькнуло в его голове.— И ведь не боится, что «добрые» соседи заложат. Почему не боится? Как ни запугивай народ, обязательно кто-нибудь кому надо на ушко шепнет».
Ответ на свой вопрос он получил практически сразу. Гоблин поманил пальцем малыша, только что мечтавшего полакомиться гнилой морковкой. Малыш подскочил к Сусику. В руки ему плюхнулось два кошеля. Один поменьше, другой побольше.
— Это сборщык,— ткнул он пальцем в жидкий кошель,— это тожэ сборщык,— перевел палец на более тугой кошель,— но для...
— Вах! Дядя Сусик! Нэ в пэрвый раз!
— Толко нэзамэтно сунь!
Малыш нырнул под прилавок, вынырнул с другой стороны через какую-то потайную дверцу и помчался догонять сборщика налогов.
— Что ещо гнылой ест? — повернулся гоблин к своим помощникам.
— Капуст намного, лндя (усик.
— Аставтэ на завтра,— распорядился ушастый аферист.— Пуст хот да памойки данэсут за такой дэньга!
Тут взгляд гоблина вернулся к Борюсику, сгружавшему в тот момент корзину с капустой обратно на его прилавок. Глазки продавца просканировали его экзотический наряд и затормозили на сабле.
— Вах! Настаящий гамасский стал! Бэз ножна. Гаспадыну нужэн оружий?
К прилавку подошли Жак с драконом. Ариэль, узнав Сусика, открыл было рот, но гоблин его опередил:
— Гаспадын нэ адын? Вах, дарагой, тэбэ исклучитэл-но павэзло. Здэсь ти найд ли всо дли свой пэри!
Прилавок молниеносно перевернулся овощами вниз, драгоценностями вверх, ковры с травками тоже взлетели под крышу, и внутренность лавки приняла первозданный вид. У Ариэля под чадрой отпала челюсть. Он прекрасно помнил последний доклад своего управляющего о плачевном состоянии бюджета заповедной долины. Ситуацию усугубил Гроф, вынырнувший из ближайшего проулка лабиринтов Авалонского рынка.
— Сусик, здесь тысяча,— кинул он солидный мешочек на прилавок,— те, кто под Косым были, под твою руку просятся. Челом бьют. Это задаток.
— Слюшай, Гроф, ти савсэм дурак! У мэня клыэнт, видыш?
Ариэль начал тихо свирепеть, он понял, что еще немного — и конкретно убьет наглого проныру.
— Повелитель,— пропищал дракон из-под чачвана,— пошли отсюда. Я знаю, ты хочешь сделать меня своей любимой женой, но я не позволю тебе тратить деньги на эту дешевку!
— Ну почему? — растерялся Борюсик.— Вон то ожерелье вроде ничего. Сколько стоит?
— Триста! — подался вперед Сусик.
— Фи, я ж говорю, дешевка,— передернул плечиками дракон, скрипнув зубами.
— Зачэм так гаварыш, красавиц? Это тавар для нищий. Авалон народ бэдно живет. Для хароший клыэнт ест асобый тавар!
Сусик откинул прилавок в сторону, освобождая проход внутрь.
— Ну что, пойдем? — вопросительно спросил дракона оборотень.
Ариэль справился с первой волной бешеного гнева. Такой подставы от своих подданных он не ожидал.
— Конечно! Мы же хорошие клиенты.
Борюсик понял, что они все же попали по адресу, и первым вошел внутрь лавки. Следом просеменил дракон. Последним в узкий проход мимо Сусика протиснулся Жак.
— Вах! — восхитился гоблин, дыша нежной «пери» в пупок.— Лублю крупный жэнщин. Можэт, уступыш? Сто залатых даю! Гроф! Запирай лавка! Хароший клыэнт абслужить хачу!
Сверху тут же опустились железные ставни, перекрывая вход, одновременно часть крыши отъехала в сторону, позволив солнечным лучам осветить внутренности главной торговой точки Сусика. Гоблин кружил вокруг сладкой «пери», восторженно цокая языком:
— Вай! Хачу! Слюшай, двэсти даю!
— Золотых? — тонко пропищал дракон, чувствуя, что еще немного — и он сорвется.— А это для тебя не слишком дорого?
— Слюшай, женщин! Памалчи, да? Здэс мужчины разгаваривают!
Ариэль сорвал с головы чачван.
— Значит, мне в дорожку пару золотых ссудил, а на прихоти свои тебе и двухсот не жалко?
— А-а-а...— начал пятиться гоблин, стремительно спадая с лица.
Дракон начал трансформироваться, раздуваясь на глазах. На руках выросли длинные копи, напоминающие ятаганы, одежда исчезла, на зеле появилась золотая чешуя...
В лавке вдруг стало очень тесно. Сусик плюхнулся на колени, спрятав лицо в ушах. Двумя коготками-ятаганами Ариэль взял гоблина за шею, вздернул в воздух и поднес тщедушное тельце к своей морде.
— Что можешь сказать в свое оправдание? — прорычал он в лицо трепещущему гоблину.
Из подсобки на шум выскочило несколько троллей. Увидев дракона, они упали на колени и начали стучаться лбами о землю.
— Повелитель, пощади!
— За обман своего господина вы заслужили смерть! — повернул Ариэль в их сторону налитые кровью глаза.
— Мы только выполняли приказания!
— Чьи?
— Сусика...
Оборотень с Жаком поняли, что сейчас случится страшное, и бросились спасать бедного управляющего. Борюсик, сорвав с ковра щит, со всего размаху треснул им по выпуклому лбу Ариэля, а Жак, поднатужившись, раздвинул когти драконьей лапы. Стальной щит выгнулся в другую сторону, а Сусик шлепнулся на пол и начал украдкой, словно невзначай, отползать в сторону подсобки. Жак схватил его за шкирку и спрятал у себя за спиной, решив, что там маленькому жулику будет безопасней. Его расчет оказался верен. На друзей поднять лапу дракон не посмел. Горящие огнем глаза Ариэля потухли. Мотнув мордой, он несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул и, только окончательно успокоив нервы, принял человеческий вид.
— Строг наш компаньон со своими подданными,— хмыкнул Борюсик,— а ведь поначалу таким рохлей прикинулся.
— Да-а-а... — почесал затылок Жак.
— Рассказывай,— сурово приказал Сусику дракон,— только все, без утайки.
— Лучше колись, ушастый,— посоветовал оборотень,— а то второй раз мы можем и не успеть спасти твою шкуру.
Сусик жалобно вздохнул и начал колоться. Глаза дракона становились все шире и шире, по мере подробного перечисления богатств, которыми он владеет и которые за последние пятьдесят лет практически удвоились, а когда Сусик начал объяснять причины, по которым он так старательно выживал его из заповедной долины, они и вовсе стали квадратные...
* * *
— Вот видишь, а ты его чуть не убил! — гудел Жак с высоты своего гигантского роста.
— Да, Ариэль, дал ты маху,— вторил рыцарю Борюсик,— они ж тебя с рождения пестовали, столько сил потратили, чтобы вытурить тебя из родной долины. Я так понимаю, это что-то ритуала первого выхода в свет. Обряд совершеннолетия.
— Выходит, так,— виновато вздохнул дракон.
— Не тушуйся, зато теперь ты настоящий мужчина,— подбодрил оборотень Ариэля.— Состоялся первый вылет орленка из гнезда!
— Уже второй,— опять виновато вздохнул дракон.— Первый за принцессой, второй за рыцарем, который меня от нее спасет.
Друзья вновь двигались в сторону городских ворот, только одеты они теперь были не в обрывки простыней и штор. Сусик расстарался. В Авалоне он владел не только лавками, но и парой кузниц, и тремя пошивочными мастерскими, в которых работали расторопные подданные Ариэля. Для «дам» были срочно пошиты роскошные просторные джелаббы пастельных тонов, на «муже» красовалась такая же джелабба, только черного циста. А еще на его боку висела сабля в роскошных ножнах, инкрустированных драгоценными камнями. Головы «дам», разумеется, были накрыты платками, а лица скрывали чачваны, сплетенные из конского волоса.
На этот раз они уже не шли, а ехали на лошадях и были уже не втроем. Процессия увеличилась. В авангарде то ли шел, то ли бежал Сусик, шустро перебирая ножками, следом гарцевал оборотень, за ним с трудом удерживались в седлах, сидя на одну сторону, его «жены»; замыкали процессию два массивных тролля под дна с половиной метра в высоту. На одном плече у каждого лежало по сундуку, на другом — узловатая дубина.
— Слушай, а чем она тебя так достала? — Борюсика раздирало любопытство.
— Ой, лучше не спрашивай! — Дракон передернулся, всколыхнув джелаббу.
— Тише,— оглянулся гоблин,— подходим.
Так как сборы слегка затянулись, Авалон они покидали уже ближе к вечеру. Очереди у ворот к этому времени успели рассосаться. До жителей, похоже, дошло, что выпускать их из города никто не собирается, и шанс вырваться из столицы имеют только иноземные купцы.
— Сусик, направо! — скомандовал оборотень.— Иноземцев за хабар оттуда выпускают.
Гоблин послушно свернул направо. Борюсик, входя в образ, тут же начал ругаться.
— Вах! Что за страна? — возмущался оборотень, сердито глядя на прядающую ушами лошадь,— Ни адын агабский скакун, ни адын вэрблуд, ни адын слон нэт!
— А разве дебуины на слонах ездят? — удивился Жак.
— Молчи, болван! — прошипел с соседней лошади дракон.
— Подорожная, накладные,— лениво сказал Гергел, уже изрядно притомившийся в этом незапланированном карауле у городских ворот.— Готовим все бумаги сразу.
— Э! Слюшай, дарагой! — возмутился Борюсик, сведя мохнатые брови к переносице.— Я здэсь гулят! Горад сматрэт! Путэшэствий, панымаэшь, да? Какой такой накладной?
— А это кто с вами? — кивнул головой в сторону рыцаря и Ариэля капитан, заодно прогоняя сонливость. Прошлой ночью ему поспать не удалось.
— Это пэри. Вах, какой пэри! — умильно чмокнул Борюсик.— В гарэм себе везу.
Сотник освидетельствовал взглядом одну из «пери», под тяжестью которой спина лошади выгнулась дугой, выпучил глаза на ее грудь, роль которой успешно сыграли два арбуза, и чуть было тоже не сказал «Вах!».
— Это твоя пери? — недоверчиво спросил Гергел.
— Что тэбэ нэ нравится? Хароший пэри! Как у вас га-варят: вэрблуд на скаку астановит, в гарящий шатэр вай-дэт! Такой пэри на руках из любой агон вынэсэт!
— А вторая?
— Втарой пэри для утэх.
— Ясно. Значит, ничем не торговали? — Нэт.
— А что у вас в сундучках? — На гоблина и троллей капитану было наплевать. Его волновали только покидающие город иноземцы и их груз.
— Нэмножко дэнэг в дарогу, украшэиий для пэри. Гергел посмотрел на полностью закрытых материей
«пери» и не мог сдержать смешка.
— Слющай, что смэешься? — начал закипать Борюсик.— Они украшений толко мужчин показывай. Тэло тожэ толко для мужчин!
— Ну, раз для мужчин, то и мне покажут.
Гергел выдернул из ножен меч и попытался дотянуться им до чачвана Жака, явно намереваясь ею приподнять.
— Вах! — Молниеносно извлеченная сабля Борюсика перерубила меч капитана городской стражи.— Всэх зарэ-жу! — взревел оборотень.— Аскарблэний страшный!
— Ты ж сам сказал, для мужчин,— оторопело пробормотал Гергел, отпрыгивая в сторону.
— Вай мэ! Нэ нада! — завопил Сусик, вставая между капитаном и лошадью Борюсика.— Чужэзэмэц язык плохо знай. Для муж, нэ для мужчин! Толко для муж! Чачван паднять другой мужчин — страшный абида для инозэмэц! Дебуин — Ардэн сразу вайна! Гарячий народ. Всэ на вэрблуд, сабля из ножпа, и на Ардэн! Кароль виновный на дыба ламать будет!
Гергел слегка спал с лица.
— Открыть ворота,— коротко распорядился он.— Извиняюсь, дамы и господа. Не знал ваших обычаев, еще раз извиняюсь.
Борюсик закинул саблю в ножны, тронул поводья и покинул город с гордо поднятой головой. За ним поспешали провожатые и «жены».
— Эх, даже не поимели с них ничего,—разочарованно вздохнул один из стражников.
— Да ну их, бесноватых,— махнул рукой Гергел.— Пусть идут. А то и вправду войну затеют. Мне, знаешь, на дыбе извиваться не хочется.
