Часть 4. Новые горизонты
Вейр-холд Хонсю 26–27.2.31
После собрания в Прибрежном, которое до последнего момента приводило Тай в ужас, девушка стала не менее оживленна и весела, чем Ф’лессан. Между тем ему пришлось проявить необычную для него твердость (необычную по отношению к зеленой всаднице), чтобы заставить ее прийти на собрание. Да и то она согласилась лишь потому, что Эррагон проявил такую же настойчивость. В ходе собрания оба столько раз говорили об оказанной ею помощи и о проделанной ею работе, что это привело ее в еще большее смущение. Но, когда старый Г’денед проявил такое непонимание, такую надменность, такую глупость, когда речь зашла о возможных опасностях, ожидающих Перн в будущем, ей пришлось взять слово. Эррагон и даже лорд Лайтол, которые часто занимали в споре противоположные позиции — возможно, просто из чувства противоречия, — поддержали ее. Они хотели, чтобы она говорила. Для нее это был совершенно неожиданный и возвышенный момент жизни. Предводитель Бенден-Вейра не возражал против замечаний Ф’лессана; более того — он, кажется, даже не удивлялся им. Тай переполняла гордость за своего бронзового всадника. Когда Миррим собиралась отправить ее на кухню, Ф’лессан оставил ее в зале, чтобы она объясняла молодым предводителям Вейров, как они настроили телескоп, выставили экспозицию, сделали снимки, и почему так важно наблюдать за ночным небом, и как определить важность наблюдаемых объектов… Палла, кажется, была смущена не меньше, чем Тай, и не меньше зеленой всадницы робела в обществе, которое собралось в Прибрежном; они часто обменивались сочувственными и понимающими взглядами. Палла была единственной среди молодых всадников, кто хорошо понимал, в чем заключается их первоочередная задача.
Затем Ф’лессан пригласил всех заинтересованных лиц отправиться вместе с ними в Хонсю, и одиннадцать всадников с драконами отправились в вейр-холд. Это была, пожалуй, самая бурная и восхитительная часть этого знаменательного дня. Они показывали гостям обсерваторию и демонстрировали им, как выглядят находящиеся над горизонтом малые планеты; присутствие Миррим весьма обогатило переживания Тай. Когда она осознала, что Палла помнит большую часть того, что узнала в свое время на занятиях по астрономии, она уговорила девушку давать необходимые объяснения Д’фери, К’вану и Т’геллану. Талина слушала несколько отстранение, словно по обязанности. Миррим делала вид, что ей интересно, но Тай ощущала ее тревогу и беспокойство. Когда Миррим сказала, что хочет поискать в вейр-холде какой-нибудь еды, Ф’лессан немедленно согласился — и попросил ее что-нибудь приготовить. Тай он придержал за руку.
— Она знает, где что находится… — он сделал многозначительную паузу, — на кухне. Пусть этим и занимается.
Подкрепив силы хлебом, сыром, фруктами, холодной речной рыбой, мясом и кла, которые подала Миррим, всадники продолжили спонтанно начавшийся «первый курс астрономии для предводителей Вейров», как шутливо назвал все происходящее Ф’лессан; закончили они только после того, как Ригель опустился за горизонт.
Попрощавшись с гостями, Тай начала убираться, складывая оставшуюся еду в одну корзину. Ф’лессан тем временем выключал телескоп. Покончив с этим, она принялась разбирать снимки и раскладывать их по папкам; за этим занятием ее и застал бронзовый всадник.
— Просто сложи их стопкой. Сегодня ночью нам нужно хоть немного отдохнуть, моя дорогая зеленая всадницa. — Обняв девушку, Ф’лессан привлек ее к себе, прочь от стола, но, вывернувшись из его рук, она снова потянулась к снимкам. — С ними ничего не случится; конечно, если ты разложишь их по порядку, у тебя это не займет
всю ночь, но ты устала и можешь наделать ошибок. — Он поцеловал Тай в шею. — Ты пока выброси мусор вместе с Зарант’ой, а я закрою купол и встречу тебя внизу.
— Давай наоборот.
— Нет, спускаться легче, и, кроме того, у тебя будет время, чтобы привести в порядок кухню после того, как в ней похозяйничала Миррим; а потом мы оба быстренько искупаемся в реке: внезапно мне очень этого захотелось.
Ф’лессан прекрасно знал, как добиться от нее того, что ему было нужно, подумала Тай, когда улыбающийся, довольный своим успехом Ф’лессан передавал ей корзины. Она услышала, как закрывается купол, как раз в тот момент, когда садилась на спину Зарант’ы. Голант’ посмотрел на нее зелеными глазами.
«Я отправляюсь с вами», — заявил он, взлетая со своей любимой скалы.
Внизу Тай оставила обоих драконов на террасе и направилась на кухню. Здесь были зажжены все лампы, большая часть шкафов осталась полуоткрытыми. Беспорядок тут царил даже несколько больший, чем она ожидала. Неужели Миррим сделала это нарочно? Да нет, с ней была Талина, которая, может, и ленивая, но уж никак не злобная. Миррим так и не поверила ей про те шкуры… Хотя Голант’ и умел теперь, лишь при небольшой помощи Зарант’ы, изменять направление движения жуков-вонючек ровно настолько, насколько нужно, времени на эксперименты им выпадало не слишком много. Нужно было отобрать снимки и подготовить материалы для встречи предводителей Вейров — а это отняло все свободное время. Или почти все. Тай залилась краской. Она вытерла столы. Тарелки в основном нужно было просто сполоснуть. Кроме того, на кухне осталось достаточно фруктов, чтобы приготовить кувшин сока: девушка подозревала, что Ф’лессан захочет пить. Да она и сама не отказалась бы от сока: еще немного кла — и ей вообще не удастся уснуть, так ярки были воспоминания от встречи с предводителями Вейров, так насыщен впечатлениями и эмоциями был этот день. Наверное, Ф’лессану захочется поговорить с ней — а бронзовый всадник упорно настаивал на том, что у нее должно быть собственное мнение и что она должна его высказывать.
Когда бронзовый всадник добрался наконец до кухни, он выглядел усталым, однако его взгляд просветлел, стоило ему заметить кувшин с соком. Через плечо у него были переброшены два полотенца и одеяла, а через левую руку — аккуратно сложенная чистая одежда для него и для Тай.
— Откуда ты знала, что я умираю от жажды, милая? — Он разлил сок по стаканам.
Тай указала на вещи, которые он принес с собой.
— Голант’ сказал мне, что ему просто необходимо смыть с себя соль Прибрежного, и Зарант’а тоже этого хочет, только она еще думает и о том, что мы все должны поспать. Вот я и подумал, что если мы вместе отправимся к реке, то они смогут хорошенько искупаться, а мы сможем посмотреть на звезды — ночь ведь еще не окончилась. В самом деле, — каким-то образом ему удалось вскинуть обе руки в драматическом жесте, не уронив при этом вещей, которые он принес, — я испытываю такой подъем чувств, что мне вряд ли удастся заснуть прямо сейчас. Давай выпьем!
Она принялась за свой сок, посмеиваясь между глотками: когда Ф’лессан в таком настроении, переспорить его невозможно. Она чувствовала, что этот вечер и эта ночь невероятно много значат для нее. Произошло такое множество событий — самых невероятных для нее событий! Она присутствовала на особом собрании предводителей Вейров, она выступала, показывала снимки звезд, сделанные ею самой в Хонсю, и заслужила одобрительные взгляды Эррагона, Лайтола, Ф’лара и даже Лессы! Впервые она чувствовала себя настоящей всадницей, а не «всего лишь» зеленой всадницей!
Они допили сок, взобрались на спины своих драконов — Ф’лессан бросил Тай ее одежду и одно полотенце — и полетели вниз от скал Хонсю к реке, протекавшей под террасами вейр-холда. Озеро внизу было достаточно широким, чтобы в нем одновременно могли купаться несколько драконов; у того берега, что ближе к Хонсю, было довольно глубоко, но с другой стороны было мелко, а прямо к воде спускалась дорога, протоптанная многими поколениями животных, ходивших сюда на водопой. Пологий берег поднимался тремя широкими террасами, и только на самом верху накопилось достаточно плодородной почвы, чтобы там хоть что-то выросло. После Потопа здесь грелось на солнце множество драконов из Монако. С верхнего уровня террас можно было рассмотреть крыши небольших холдов — но сейчас для этого было еще слишком темно: рассвет наступит лишь через несколько часов.
Ф’лессан прихватил с собой мыльного песка. Тай мечтала ополоснуться, пусть и в холодной речной воде. В Прибрежном было тепло, и она вспотела от волнения; не меньше волновалась она и в переполненной комнате управления телескопом уже здесь, в Хонсю, когда показывала, какую ясную картину звездного неба может дать их телескоп. Сейчас Ф’лессан и Тай увлеченно отмывали и оттирали друг друга: оказалось, у них еще было достаточно сил, чтобы превратить это в игру. Однако вскоре усталость взяла свое, и тогда в озеро грациозно спустились драконы: настала их очередь. От их возни в воде по озеру побежали волны, выплескивавшиеся на берег. Ф’лессан, смеясь, перенес вещи на самую верхнюю террасу и, бросив Тай ее полотенце, принялся вытираться сам. Они оделись (на рассвете здесь бывало прохладно), расстелили одно одеяло, накрылись другим, свернули полотенца и положили их под головы вместо подушек.
Тай улыбалась, слушая веселую возню и счастливые голоса драконов; в ее душе царил мир и покой, которого, как ей казалось, она не испытывала почти никогда.
— Не знаю, на кого они больше похожи, когда разговаривают вот так, — на дельфинов или на файров? — Ф’лессан закинул одну руку за голову, а второй нащупал ладонь Тай.
— В конце концов, с файрами они родня, — сонно пробормотала она: невероятно хорошо было просто лежать, переплетя пальцы с пальцами Ф’лессана, чувствуя его близость.
Он вздохнул:
— Так о многом нужно поговорить — но, думаю, все это подождет до завтра; как ты полагаешь?
Он повернулся к ней; девушка почти не видела его лица, зато вполне могла рассмотреть улыбку, открывавшую ровные белые зубы.
— Сейчас уже завтра…
— Что ж, значит, подождем еще чуть-чуть. Он приподнялся и легко, нежно поцеловал ее. Почему самые нежные и легкие из его поцелуев заставляют ее трепетать гораздо сильнее, чем самые страстные — которые, впрочем, также доставляли ей наслаждение? Его нежность к ней — вот что более всего привлекало и поражало ее…
Она проснулась, рывком приподнявшись на своем импровизированном ложе, за секунду до того, как все началось, — до того, как взревел Голант’, до того, как Зарант’а среагировала на легкое движение в ближайших кустах, привлекшее ее пристальное внимание. Этот миг ей не удалось бы забыть и за целую жизнь — как падение Огненного шара: они с Ф’лессаном на верхней террасе, Зарант’а — чуть ниже, напряженная, вглядывающаяся во что-то, чего не видят остальные, и Голант’, вытянувшийся во всю длину на нижней террасе, головой к реке, хвостом почти упираясь в густой кустарник.
Может, их привлекло подергивание его хвоста, может, что-то иное — это навсегда осталось загадкой. В то утро в окрестностях охотилось много кошек. Солнце поднялось выше, и нагретая его лучами кожа драконов начала источать свой собственный, присущий только этим существам, запах. Обычно драконы старались забраться повыше на скалы, чтобы погреться в солнечных лучах, однако в это утро, когда все четверо спали глубоким сном, уязвимы были не только люди, но и драконы.
Кошки подкрались незаметно, бесшумно. Возможно, их привела к реке жажда, и только тут они наткнулись на спящих драконов. Может быть, подергивавшийся во сне хвост Голант’а действительно раздразнил их. То, на что смотрела Зарант’а, внезапно с огромной скоростью сорвалось было с места — и в тот же миг, словно это было сигналом, огромная кошка с оранжево-полосатой шкурой вцепилась в хвост Голант’а. Дракон взревел — и тут на них ринулась вся стая. Пятнистые, полосатые и песочные тела почти закрыли бронзовый цвет: кошки напали с трех сторон.
Дракон поднялся во весь рост, правой передней лапой схватив и оторвав от себя ту кошку, которая впилась ему в морду возле глаза, попытался сбросить с хвоста вторую и отшвырнуть задней лапой третью, которая вцепилась в шкуру у ребер, и обернулся к остальным, выскочившим из густого кустарника, росшего по берегам реки. Челюсти кошки сжались сильнее, она явно не желала ослабить хватку.
Остальные воспользовались телом Голант’а как лестницей и набросились на Зарант’у — выпустив когти, готовясь вонзить зубы в драконью плоть при первой возможности.
Ф’лессан двигался так быстро, что, когда он отбросил одеяло, Тай запуталась в складках. Бросившись вперед и перелетев через Зарант’у гигантским прыжком, он набросился на ближайшую кошку с ножом в руках: такой нож был у каждого всадника, хотя его лезвие и уступало клыкам кошек. Зарант’а подалась назад, стряхнув одну из нападавших кошек.
«Это НЕ ЖУКИ, — закричала Зарант’а. — ОТБРОСЬ их прочь!»
Голант’ отшвырнул от себя кошку, целившую ему в глаза, но та, развернувшись в воздухе, ударила лапой — когти вспороли кожу на спине Ф’лессана, — а рухнув на землю, подобралась и тут же бросилась на всадника. Ф’лессан увернулся, ударил кошку ножом в грудь, тут же откатился назад. Рычащий от ярости зверь тщетно пытался избавиться от глубоко засевшего в теле ножа. Ф’лессан схватил большой камень и с этим импровизированным оружием бросился на помощь своему дракону, не чувствуя крови, струящейся из глубоких ран на спине.
Голант’а прижали к террасе, придавленное правое крыло было блокировано. Его всадник был в опасности, и он не мог уйти в Промежуток, где сумел бы сбросить кошек в ледяную пустоту. К тому же в такой тесноте ни он, ни Зарант’а не могли выдохнуть пламя из страха опалить своих драгоценных всадников. Одна кошка пыталась разорвать перепонку на левом крыле Голант’а, остальные, глубоко впиваясь когтями в крепкую драконью шкуру, лезли на него со всех сторон.
И не только на Голант’а, внезапно поняла Тай, все еще безуспешно пытавшаяся выпутаться из одеяла. Коричневые и песочные тела взлетали в воздух, стремясь дотянуться до Зарант’ы, но, кажется, только оставляли на ее шкуре длинные кровавые следы когтей, не причиняя более серьезного вреда. Кошка, вгрызавшаяся в уязвимый бок Голант’а, вдруг полетела в реку, где и утонула, а Зарант’а взвыла, тряхнув головой, словно пытаясь сбросить какую-то тяжесть, с силой отпихнула что-то задней лапой — но Тай не видела ничего, кроме темно-зеленой густой жидкости, сочившейся из разорванной лапы. Еще одна кошка попыталась наброситься на нее сзади — и исчезла. Та, что лезла по спине Голант’а, внезапно взлетела в воздух, растопырив лапы, словно кто-то подхватил ее под брюхо, грохнулась далеко в стороне. Ту, которая впилась в заднюю лапу Голант’а, также оторвало и поволокло прочь. Тай сорвала с себя одеяло и вскочила на ноги, держа его в руках. Жаль, под рукой не оказалось ничего тяжелого. Как же ей пробраться к Ф’лессану? Бронзового всадника теснили две кошки сразу; по спине у него текла кровь.
В следующий момент девушка уже оказалась рядом с Ф’лессаном; казалось, она с невероятной скоростью перенеслась по воздуху, и одеяло, которое она так и не выпустила, хлопало на ветру, словно флаг. Тай с размаху хлестнула одеялом по морде ближайшей кошки, которая от неожиданности отпрянула назад, скаля клыки, а потом швырнула одеяло во вторую кошку, стараясь опутать ей лапы. Ф’лессан оттолкнул Тай в сторону, и вторая кошка немедленно навалилась ему на плечи. В этот миг Тай успела подумать: «Я потеряла его… Потеряла!»
Внезапно в небе над ними возникло множество драконов, изрыгавших пламя. Они парили над самой террасой, раскинув широкие крылья. Тай пришла в ужас: она испугалась, что пламя сожжет их.
«СЛЕДИТЕ ЗА МНОЙ! — голос Зарант’ы громом раскатился в мозгу Тай. — БРОСАЙТЕ ИХ! ПРОЧЬ!»
Со всех сторон раздавался оглушительный визг и рев. Охваченная ужасом и паникой, потрясенная мыслью, что она может потерять Ф’лессана и Голант’а, Тай была совершенно не способна понять, что происходит вокруг. Почему Зарант’а требует от остальных драконов, чтобы они следили за ней, чтобы что делали? Бросали?.. Зарант’а ведь просто перемещала жуков, никогда не причиняя им вреда! Но кошки одна за другой взлетали в воздух, хотя ни один из драконов даже не коснулся их. Одну из них даже разорвало на части, словно она взорвалась изнутри.
Миг — и кошка, пытавшаяся выбраться из складок одеяла, исчезла; одеяло осталось лежать на земле. Хищник, который намеревался разорвать живот Ф’лессана Мощными задними лапами, также исчез. Тяжелораненый Ф’лессан повернулся к Голант’у, он из последних сил тянулся к дракону, но не мог подняться и подойти к нему. Странно — но сквозь рычание и вопли кошек, сквозь трубный рев драконов Тай расслышала, как Ф’лессан зовет своего бронзового по имени!.. Она поползла к Ф’лессану, чтобы помочь ему добраться до Голант’а, но упала — то ли потому, что в глазах у нее темнело, то ли потому, что ноги перестали держать.
Именно в этот момент она увидела, как несколько хищников бросились в атаку с той террасы, где спали они с Ф’лессаном. Должно быть, они прокрались в обход, прячась в густом кустарнике. Зарант’а подняла голову как раз вовремя, словно успела увидеть их уголком красного от ярости бешено вращающегося фасетчатого глаза. Она среагировала мгновенно — поднялась во весь рост, закрыв бронзового своим телом. Три кошки врезались в нее и мгновенно исчезли; четвертая была еще в воздухе: она должна была приземлиться прямо на плечи Голант’а, позади последнего шейного гребня, где позвоночник дракона ничем не защищен. Если кошка достанет до этого места когтями или клыками, одного удара будет достаточно, чтобы оборвать жизнь Голант’а.
«НЕТ! НЕТ!..»
Потом Тай долго пыталась понять, почему у нее так пересохло в горле. Она знала, что, бессильная, беспомощная, в ужасе перед тем, что сейчас произойдет, если хищник опустится на спину Голант’у, она просто протянула к нему руку. Бронзовый дракон умрет! Ф’лессан умрет! Она умрет!
«НЕТ! НЕТ! НЕТ!»
Она потеряет их обоих!..
Золотая вспышка на фоне бронзы…
«ВРЕМЯ!» — отчаянно крикнул Голант’.
Этот отчаянный вопль пронизал все ее существо, дрожь прошла по телу, кровь вскипела в жилах; ей показалось, что череп сейчас взорвется, сердце грозило вырваться из груди. Снова золотая вспышка — мгновение Тай видела, как огромные когти впиваются в плечи Голант’а, а в следующий миг кошка взорвалась, разлетевшись на куски: ошметки шкуры и внутренностей, брызги крови и обломки костей долетели даже до того места, где стояла Тай над окровавленным телом Ф’лессана. Голант’ дернулся. Он умирает? Ф’лессан тоже захочет умереть!
Девушка упала на колени, охваченная скорбью и ужасом, не в силах отвести взгляд от вязкой зеленой крови, стекавшей по бронзовой шкуре дракона. Он все еще пошатывался от удара, его левый глаз был залит зеленой кровью, смешавшейся с красной кровью кошки. Но он не падал. Падают ли мертвые драконы? Может, в этот миг они испытывают последний прилив сил, чтобы успеть уйти в Промежуток? Однако хищник, как видно, все-таки не сумел добраться до уязвимого места на спине Голант’а. Бронзовый дракон вывернул голову влево, стараясь осмотреть себя со стороны раненого глаза. Может быть, ей как-то удастся помочь ему? Но она не могла даже заставить себя подняться на ноги…
И тут она поняла, что теперь слышит только голоса драконов. Удивленная, она подняла глаза и увидела в небе как раз над верхней террасой выстроившихся полукругом. драконов: огромную золотую Рамот’у, Арвит’у, Мнемент’а, Монарт’а, Гадарет’а, Хет’а, Пат’у, Рут’а и других драконов, которых она не узнавала. Она посмотрела на Зарант’у, тянувшуюся вверх, раскинув блестящие от струек зеленой крови крылья, и ощутила боль своего дракона. В этот момент все драконы как один вытянули шеи и взревели с яростным торжеством, но почему — Тай не видела и не понимала.
«Они живы!» — сказал ее хор голосов, звучавших абсолютно уверенно; Тай попыталась приподняться, но рухнула на землю. Из последних сил она тянулась и тянулась к Ф’лессану — пока не потеряла сознание.
…По временам она выныривала из забытья: видела мужчин и женщин, переговаривавшихся встревоженным шепотом, ощущала холод целебного бальзама, унимавшего боль в ногах и во всем теле.
— Нет, оставьте его здесь, пока Олдайв и Визалл его не осмотрят!
— Тогда зеленая не уйдет. А мы должны перенести ее всадницу.
— В конце концов, до нормальной постели в Хонсю не так далеко.
— Сколько нам понадобится драконов, чтобы сдвинуть его? Нельзя же его оставлять прямо тут!
— Нам что, нужны здесь все эти люди? — Тай узнала язвительный голос госпожи Бенден-Вейра. — Драконам, по крайней мере, хватает здравого смысла держаться поодаль, пока в них нет нужды!
Когда Тай приподняли, чтобы перевязать ее израненные когтями ноги, она застонала от боли.
— Нет, нет, Тай, лежи тихо! Нужно зашить артерию. Ей показалось, что это был голос Шарры.
— Голант’ погиб! А Ф’лессан?..
— Нет, нет, они живы.
— КАК?..
— Они правда живы. Зарант’а, скажи ей.
«Они живы, — шепотом проговорила зеленая. — Они живы! Ты жива! Мы живы!»
Девушка почувствовала укол в руку и снова потеряла сознание.
Когда она очнулась, в мозгу по-прежнему звучало бесконечно повторяющееся: они живы… живы! — и ей мучительно захотелось поверить. Почти в тот же миг она ощутила соприкосновение с разумом Зарант’ы.
«Они живы», — голос зеленой звучал бесконечно устало.
«Отдохни, Зарант’а, теперь ты можешь отдохнуть».
«Да, Зарант’а, — подтвердил другой голос. — Теперь ты тоже можешь отдохнуть».
Холодная влажная ткань осторожно коснулась лица Тай; кто-то взял ее за руку.
— А теперь послушай меня, Тай. — Зеленая всадница был потрясена, увидев сидящую рядом с ней предводительницу Бенден-Вейра: именно она и держала девушку за руку. — Ф’лессан был тяжело ранен. Олдайв, Кривеллан, Кейта и двое наших лучших хирургов неплохо заштопали его. Голант’… — Она на мгновение сильно сжала пальцы Тай и судорожно вздохнула, потом продолжила: — Голант’у досталось сильнее. Когда он окрепнет, над ним еще придется основательно поработать. Но он будет жить! Олдайв и наши лучшие целители обещали, что будет.
Воспоминания о бронзовом драконе, израненном, истекающем кровью, с искалеченными когтями хищников задними лапами и хвостом, ослепительно вспыхнули в мозгу Тай; она вспомнила, как бросилась ему на спину огромная кошка, и, прикрыв глаза, неслышно застонала от боли.
— Но он… он никогда не станет прежним, — срывающимся голосом проговорила девушка.
Лесса снова стиснула ее пальцы:
— Кто может остаться прежним после таких увечий? Но он снова будет летать. С Ф’лессаном.
Тай приподнялась на локте, заглянув в серые глаза Лессы, так похожие на глаза Ф’лессана.
— Вы ведь не станете мне лгать?
Потрясенная, она смотрела, как глаза Лессы наполняются слезами; госпожа Вейра раздраженно сморгнула их.
— Нет, зеленая всадница, я не стала бы тебе лгать. Как не стал бы лгать твой удивительный дракон. Как не стала бы лгать Рамот’а или любой другой дракон Перна. Ф’лессану и Голант’у понадобятся уход и забота, но мастер Олдайв убежден, что они достаточно сильны физически, чтобы справиться со своими ранами.
В голосе Лессы было что-то, что растравило страхи Тай. Она попробовала сесть на кровати — ей непременно нужно было увидеть Ф’лессана, — но ноги не слушались. Она словно заново пережила то жуткое бессилие, когда ей не удавалось выбраться из одеял, чтобы броситься на помощь Ф’лессану.
Ее заставили снова опуститься на подушки.
— Ты и сама ранена, и тебе сперва нужно вылечиться, а потом уже вскакивать! — Это был голос Шарры.
Что они все здесь делают? И где она находится? «Ты в Хонсю, — на этот раз с ней заговорил Рут’. — Где еще ты можешь быть?»
— А ты говорила, что она — послушная девушка, — со своей обычной суховатой насмешкой проговорила Лесса. Она взяла в ладони лицо Тай и заставила девушку смотреть ей в глаза. — Ф’лессана напоили сонным зельем; теперь он спит. Кстати, Зарант’а осталась рядом с Голант’ом: не захотела уходить. Впрочем, оно и к лучшему. Она бы не поместилась в эту комнату, а то попыталась бы последовать сюда за тобой.
— Тогда где же они? — спросила Тай. Главный зал Хонсю не вместил бы двух драконов.
— На террасе, — спокойно ответила Лесса. — Ты же знаешь, в этом сезоне дождей не бывает.
Она отвернулась, чтобы взять стакан.
— Шарра тебя приподнимет, и ты выпьешь вот это.
— Что это такое? — с подозрением спросила Тай. Она не хотела засыпать. Она хотела проверить, как там ее отважная Зарант’а, хотела увидеть Ф’лессана и Голант’а, как бы тяжело они ни были ранены.
— Скажи мне, моя милая зеленая всадница, как ты сможешь заботиться о Ф’лессане и Голант’е, если не выздоровеешь сама?
Слова «моя милая зеленая всадница» и ласковый тон, которым они были произнесены, так ошеломили Тай, что она безропотно выпила горьковатую жидкость.
— Думаю, она мне поверила, — услышала она тихий голос Лессы.
Успокоительное снадобье смягчило горло, по всему телу девушки растеклась сонливость.
— Я знала, что она поверит тебе, — ответила Шарра; и это было все, что услышала Тай, прежде чем провалиться в целительный сон…
Лесса сказала Тай правду об остальных пострадавших от нападения кошек; но не всю правду. Раны Ф’лессана и Голант’а были крайне тяжелыми, и жизни их зависели друг от друга. Опытный целитель Вейра, Визалл, совершенно откровенно описал ситуацию. Раненый глаз Голант’а, возможно, никогда больше не будет видеть — слишком много фасеток повредили кошачьи когти. Прежде целителю удавалось добиться неплохих результатов при помощи геля, которым он смазывал глаза драконов, обожженные Нитями, и теперь он использовал тот же гель — впрочем, скорее чтобы облегчить боль, чем в надежде на регенерацию тканей. Он зашил порванную связку крыла: разумеется, перепонка в конце концов большей частью регенерирует и скорее всего восстановится полностью. Возможно, после специальных упражнений частично восстановится и связка, но о «нормальном» полете говорить уже не приходилось.
В отношении Ф’лессана Олдайв и Кривеллан держались спокойнее. По жизненным показаниям, он должен был успешно оправиться от ран, хотя вырванный из ноги кусок плоти и разрыв связки грозили ему хромотой. Однако больше всего их тревожило то, что сейчас, потеряв так много крови и находясь в состоянии шока, он вряд ли был бы способен пережить смерть своего дракона.
«Как и я», — подумала Лесса, тщательно скрывавшая под маской внешнего спокойствия и собранности терзавшее ее горе.
Ф’лессану и Голант’у, по всей очевидности, должно было стать легче от сознания того, что Тай и Зарант’а, хотя и ранены, находятся вне опасности. Но прежде чем Ф’лессан потерял сознание, он, как и Тай, мог подумать, что Голант’ умирает от ран — и, если в его лихорадочном состоянии он по-прежнему так думает, это погубит его. Нужно было также уверить Голант’а, который то приходил в себя, то снова терял сознание от слабости и страшного потрясения, что его всадник ранен не смертельно. Несмотря на собственное плачевное состояние (которое, впрочем, облегчили бальзамом из холодильной травы), Зарант’а непрерывно заверяла Голант’а в том, что Ф’лессан жив, что всадник просто спит, оправляясь от ран, полученных в страшной схватке. Рамот’а уверила бронзового дракона в том же самом и была несколько обижена на то, что Голант’ больше верил зеленой Зарант’е — когда приходил в сознание настолько, чтобы вообще что-либо слышать.
— Пока он сознает, что Ф’лессан жив, — говорил Лессе Визалл, — не важно, кому он верит: главное, чтобы верил.
— Да-да, конечно, — соглашалась та; однако ей пришлось напрячься, чтобы уложить в голове, что для кого-то ее Рамот’а может стоять на втором месте после зеленого дракона.
— Почему нет? В конце концов, они так близки. — Ф’лара эта ситуация несколько забавляла. — Каждый дракон говорит с всадником своего дракона…
Она ответила ему долгим ошеломленным взглядом.
— Но он… — начала она, но передумала и умолкла. — Что ж, полагаю, пора уже ему начать чувствовать по-человечески. Я имею в виду, он всегда был очень добр со своими сыновьями, хотя С’лан — единственный из них, кто живет в Бендене. Я просто подумала…
Ф’лар обнял ее за плечи:
— Рамот’а одобряет, — прошептал он ей на ухо. — И Мнемент’. Если ты подумаешь о том, что сделала сегодня эта зеленая…
— Что она сделала сегодня? — Лесса осеклась. — Что ж, пока мы не будем расспрашивать ее о том, как она сделала то, что сделала сегодня. Она это сделала, и я… я благодарна ей больше, чем могу выразить словами.
— Я тоже. — Он крепко обнял Лессу и прижал к себе: так они оба чувствовали себя спокойнее и надежнее. Им еще предстояла долгая бессонная ночь.
После того как Олдайв и Кривеллан оставили все еще не пришедшего в себя Ф’лессана на попечение Кейты, они настояли на том, чтобы предводители Вейра также немного отдохнули. Шарра проводила их в небольшую комнатку, неподалеку от комнат, где разместили Ф’лессана и Тай.
Ф’лар и Лесса сидели в постели, облокотившись на подушки. Они понимали, что уснуть им все равно не удастся, а потому пытались восстановить последовательность разыгравшихся невероятных событий и каким-то образом объяснить себе удивительные действия Рамот’ы.
— Не знаю, могу ли я это объяснить, — призналась Лесса, — а ведь она — мой дракон. Я подключилась к ее разуму в тот самый момент, когда поняла, что она откликнулась на призыв Голант’а. Я видела то же, что и она: все это великое множество проклятых тварей, набросившихся на него и зеленую. Зеленая каким-то образом поднимала и отшвыривала их. Это было… движение, которое и сымитировала Рамот’а. И другие драконы тоже. Они хватали кошек и швыряли их прочь. — Лесса потерла лоб, словно это могло прояснить в ее сознании непонятные картинки, которые передавала ей Рамот’а. — Ф’лессан лежал на земле, на него напали, а у него не было ничего, кроме ножа. А Тай… она спрыгнула вниз, размахивая чем-то. Потом… — Лесса снова умолкла, нахмурившись. — Мне кажется, Голант’ крикнул: «Время!» — и Рамот’а заметила еще одну кошку, которую не успела отбить своим телом Зарант’а.
Она сдвинула брови и заговорила медленно, подбирая слова с особенной тщательностью.
— Если бы кошка приземлилась на спину Голант’а, она сломала бы ему позвоночник.
Дрожь пробежала по телу Лессы, и Ф’лар притянул голову жены к своей груди, крепко обнял, словно этим мог изгнать ужас этого момента из ее — и своей — памяти.
— Должно быть, это был Голант’. Зеленые не знают механизма перемещения во времени, их нужно направлять — а Голант’ так много сделал в Монако и у Рассветного Утеса… — тихо заговорила Лесса. — Остальные только что появились. Даже Рамот’а не сразу осознала опасность. Так что, должно быть, именно Голант’ это сказал. Наверное, глазами Зарант’ы он увидел грозящую опасность. Или глазами Тай. А Рамот’а поняла, что нужно делать, чтобы предотвратить нападение кошки. Я потеряла связь с ней — ты знаешь это ощущение пустоты, когда дракон уходит в Промежуток? — Она подняла на Ф’лара полные слез глаза. — Я почувствовала это. Я не могла ошибиться. Рамот’а прыгнула назад во времени и отшвырнула кошку так, чтобы та промахнулась. И не убила Голант’а. Ох, Ф’лар, если бы эта тварь его убила, Ф’лессан не смог бы пережить смерть Голант’а! Он не захотел бы. Мы потеряли бы их обоих!
Сейчас Лесса, обычно такая спокойная, собранная и деятельная, прекрасно державшаяся эти несколько страшных часов, совершенно утратила душевное равновесие. Она спрятала лицо на груди Ф’лара, прижимаясь к нему все крепче и крепче, словно пыталась забыть о только что произнесенный ею словах — о том, что они значили для нее.
— Это просто реакция, — всхлипнула она. — Реакция на потрясение!
Слезу текли по ее лицу: Лесса Руатанская, госпожа Бенден-Вейра, не плакавшая, даже когда Фэкс убил ее семью и всех ее близких в Руат-холде, — сейчас она плакала и не могла остановиться.
Она почувствовала, как теплые капли упали на ее лоб, и поняла, что Ф’лар тоже плачет — плачет, гладя ее волосы, плечи, спину, стараясь успокоить ее. А она не смогла бы остановиться, даже если бы ее слышали все обитатели Хонсю.
«Никто не слышит, — сказала Рамот’а: ее голос был глубоким и мягким, отдаваясь в мыслях Лессы многократным эхом. — Никто, кроме нас».
Предводители Бенден-Вейра не сразу сумели совладать со своими чувствами и взять себя в руки. Ф’лар нашел в темноте раковину и кран водопровода, отыскал полотенце, которое осталось еще с тех времен, когда в Хонсю жили всадники Монако-Вейра, и оба тщательно вымыли руки и лицо. Лесса, все еще дрожа, попыталась привести в порядок волосы; Ф’лар отыскал чашку.
— Поразительно! — проговорил он, снова садясь рядом с Лессой вплотную, чтобы они постоянно касались друг друга, словно он не мог перенести даже намека на расставание с Лессой после этой вспышки эмоций.
— В теории известно, что если мы знаем время, то можем предотвратить… несчастный случай, — тихо, дрожащим голосом проговорил он, коснувшись руки Лессы. — Например, смерть Мореты.
— Теория, — пожав плечами, пренебрежительно бросила Лесса. Она медленно отпила немного воды из принесенной Ф’ларом чашки, пытаясь подавить дрожь, все еще встряхивавшую ее тело.
Ф’лессан не погиб потому, что не умер Голант’. Голант’ не умер потому, что его гибель предотвратила Рамот’а.
«Это не теория, — суховато возразила Рамот’а. — Я точно рассчитала время. Голант’ показал мне, как именно он спас Ф’лессана и себя от волны цунами. Он был очень изобретателен и действовал по собственной инициативе. В этот день он научился кое-чему очень важному, но, когда прилетел на Посадочную площадку, был слишком утомлен, чтобы рассказать об этом даже мне. Сегодня Зарант’а показала нам, как можно отбрасывать, не касаясь. Я признаю, я не думала, что зеленые способны на что-то столь необычное. Я видела, как она это делает. Очень умно. Мы двое научили остальных. Но именно я рассчитала время так, чтобы спасти Голант’а от той последней кошки. Только я могла сделать это».
Лесса рассмеялась дрожащим смехом: «Только ты, моя дорогая».
«Я признаю, что сегодня научилась чему-то важному у зеленого дракона, — голос Рамот’ы звучал опечаленно; Лессе никогда не приходилось слышать такого от своей королевы. — Я рассказала другим, что показала мне Зарант’а. Показала, как она отшвыривает кошек прочь, — уже спокойнее прибавила она. — Это полезное умение; это должны уметь все».
Пораженная отношением своего дракона к этой новой способности, Лесса обернулась к Ф’лару: у того на лице было то же выражение удивления, что и у Лессы. Лесса еще раз всхлипнула напоследок.
— Если тебе это интересно, — улыбнувшись уголками губ, проговорил Ф’лар, — Мнемент’ согласен. Игипс был прав.
Лесса сдвинула брови и нахмурилась:
— Снова прав — и хотя я рада, я и обеспокоена. Он усложнил нашу жизнь.
— Возможно, — мягко проговорил Ф’лар. — А может быть, и нет. Ты помнишь ведь, как Игипс пытался исследовать способности наших драконов?
Лесса выглядела озадаченной.
— Он знал — мы сказали ему, — что они всегда общались с нами мысленно.
— Он называл это телепатией. И телепортация, способность драконов перемещаться в Промежутке. Или из одного времени в другое. — Он откинул со лба волосы. — Сегодня они использовали третью из этих необыкновенных способностей: телекинез. Игипс не мог понять, почему они не владеют телекинезом, если обладают телепатией и могут телепортироваться. Теперь владеют. Интересно, как бы он использовал эту их способность перемещать предметы, не прикасаясь к ним?
— Они перемещали кошек, которые могли убить Голант’а, Ф’лессана, Тай и Зарант’у, — раздумчиво проговорила Лесса.
Некоторое время оба молчали, обдумывая случившееся и его возможные последствия.
— Пока они думают, что могут это… — начала Лесса, сжимая пальцы Ф’лара.
— Это необходимо, — подтвердил он, кивая и улыбаясь уголком губ.
— Значит, драконы действительно могут что-то сделать с объектами в космосе?
Он резко выпрямился, стиснул ее руки.
— Давай не будем торопиться, хорошо, любовь моя? Она покачала головой:
— Не будем.
Кто-то постучал в дверь и позвал Лессу по имени.
Она глубоко вздохнула; Ф’лар — тоже.
— Да?
— Это Манора. Я только что прилетела сюда, чтобы помочь. Г’бол привез меня на Миррет’е.
— Сейчас идем, — откликнулась Лесса.
Когда она повернулась к Ф’лару, в ее глазах он увидел уже не слезы, но свет надежды. Он обнял жену, прижав ее голову к своей щеке, стараясь на языке тела объяснить, что переполняет сейчас его сердце, ибо слов он найти не мог.
Вскоре они вышли из комнаты, чтобы приветствовать Манору. Оба казались совершенно спокойными.
Когда Тай проснулась в следующий раз, возле ее постели сидела Манора, хозяйка нижних пещер Бендена: честь, от которой у Тай закружилась голова. Зарант’а мысленно прикоснулась к своей всаднице: сначала обеспокоенно, потом облегченно.
«Тебе лучше! И мне тоже».
— О, прекрасно, — изучающе глядя на Тай, заметила Манора. — Твои глаза смотрят ясно, и лихорадка прошла.
— А Ф’лессан? — Тай попыталась было сесть, но тут же пожалела об этом: все тело наполнилось болью. Это было гораздо хуже, чем после побоища в цехе целителей на Посадочной площадке, а потому, когда Манора уложила ее на подушки, она даже не сопротивлялась.
— У него тоже спал жар. Но он серьезно ранен, и у него, понимаешь ли, есть и внутренние повреждения. — По лицу Маноры было видно, что повреждения были действительно тяжелыми. — Олдайв и Кривеллан остановили кровотечение, зашили раны от когтей, и он выздоровеет.
В голосе Маноры прозвучала какая-то странная нотка, что не укрылось от Тай.
— Что еще?
Манора крепко сжала руку Тай, глядя на девушку с одобрением.
— Ты очень сообразительна, зеленая всадница Тай, просто на лету все схватываешь. Из левой ноги Ф’лессана была почти целиком вырвана крупная мышца, а цех целителей еще не обладает достаточными познаниями, чтобы вылечить такую рану. — Она помолчала. — У него на лице несколько шрамов, но, думаю, когда они заживут, то станут не слишком заметны.
— Ф’лессан — не легкомысленный человек и вряд ли станет переживать из-за шрамов, — мгновение подумав, ответила Тай, — но хромота — это совсем другое дело.
— Ты совершенно права. А как твои ноги?
Тай задумалась: она ощущала тяжесть ниже колен.
— Ты должна не слишком хорошо их чувствовать, — быстро проговорила Манора. — Я только что закончила накладывать на них бальзам из холодильной травы. Останутся шрамы.
Тай пренебрежительно фыркнула.
— А насколько серьезно ранена Зарант’а и когда я смогу ее увидеть?
— Зарант’е лучше. Я уверена, она тебе так и сказала: сегодня ей легче двигаться. У нее было много ран от когтей и клыков, но не таких серьезных, как у Голант’а, и она не покалечена. Ее просто заливают лечебным бальзамом, стоит ей только пошевелиться. Ей скормили огромную кучу нежного сочного мяса — Гадарет’ для нее поохотился. Она может двигаться — и, если захочет, то и летать.
Тай прикрыла глаза, с внезапной остротой осознав, насколько тяжелее должны быть раны бронзового. Хищники едва не разорвали его на части. Она видела, как он сражался — а Зарант’а пыталась защитить их обоих… Как ни странно, Тай вовсе не опечалило то, что ее зеленая в первую очередь тревожилась за бронзового. В конце концов, Голант’у досталось больше всех.
— А Г-голант’?
На мгновение лицо Маноры омрачилось, но она тут же улыбнулась ласково и ободряюще.
— Ему тоже стало лучше, но его лечение продлится дольше. Его раны были… ужасны.
— Они все набросились на него… — Голос Тай сорвался.
— Хищники атаковали обоих драконов. На шкуре Зарант’ы тоже много меток от когтей, просто они не так глубоки, как у Голант’а. Ты знаешь… — Манора заколебалась, словно не знала, можно ли об этом спрашивать, — как она защищала себя и Голант’а?
Тай вспомнила с необыкновенной ясностью, как Зарант’а высматривала что-то в кустарнике. Она подумала о жуках, изменявших маршрут движения; о прочих мелочах наподобие этой; подумала о шкурах, которые каким-то образом умудрилась спасти Зарант’а… В ту ночь она ничего не перемещала, чтобы доказать Ф’лессану, что умеет это, — пока он не швырнул в нее миску. А что может быть большей угрозой, нежели кошки? Ни один дракон не сомневался ни секунды, отбрасывая их прочь. Но у Зарант’ы было больше практики, а Голант’ не мог отвлечься от битвы, чтобы сосредоточиться. Потом на помощь пришли другие драконы. Она вспомнила, как слышала краем уха слова Игипса на Посадочной площадке: «Белый определяет положение очень точно — но почему они не используют телекинез, если пользуются телепатией и телепортацией?»
Поскольку этот инцидент случился незадолго до того, как она, неожиданно для себя, запечатлила Зарант’у, девушка не поняла, что Игипс имеет в виду, и, разумеется, не осмелилась задать вопрос. Время от времени она задумывалась над этим загадочным замечанием. Игипс очень интересовался способностями драконов. Он также был несколько разочарован — даже после того подвига, который совершили драконы и всадники, изменив орбиту Алой Звезды. Никто так и не понял, в чем причина его разочарования, ведь его план был выполнен со всей возможной точностью. Все видели взрыв двигателей, установленных на Алой Звезде…
— Она научилась этому, чтобы ее не тревожили жуки-вонючки.
— Жуки-вонючки? — переспросила удивленная Манора.
— Насколько я знаю, этот вид насекомых водится только на Южном континенте, — ответила Тай. — Это мелкая неприятность…
— И Зарант’а убирала их со своего пути? Тогда понятно, что кошек она отбрасывала тем же способом.
— Их было так много! — Тай не смогла сдержать слез, побежавших по щекам. Манора притянула ее голову к своей груди и ласково погладила, позволяя девушке выплакаться. — Она пыталась помочь Голант’у— На него нападали все новые… Потом прилетели еще драконы. Они занялись остальными. Кроме последней кошки. И Голант’ сказал Рамот’е, что она должна переместиться во времени? — Вытерев слезы, Тай посмотрела на Манору. — Но как это могло помочь?.. И все же помогло. Голант’ не был убит.
Ее глаза молили Манору объяснить случившееся. Манора снова погладила ее волосы:
— Я полагаю, это парадокс перемещения во времени. Ф’лар что-то говорил об этом. Кошка прицелилась, прыгнула, и Рамот’а, даже переместившись назад во времени, могла внести только незначительные изменения в то, что уже произошло, — но она сумела отклонить смертельный удар. Думаю, это просто чудо, что ей удалось: столько всего происходило одновременно! И что же, неужели все это началось с неприязни к жукам-вонючкам?
Тай слабо улыбнулась.
— У них лапки все в зазубринах, и, если их задеть, самка испускает невероятно омерзительный запах. Так что их нужно перемещать осторожно и так, чтобы они не поняли, что произошло. Это требует определенной ловкости и навыка. — Она помолчала, невольно улыбнувшись воспоминанию о первых попытках Голли. — Ф’лессан и Голант’ увидели, как она это делает, в Бенини-холде. Пустяк. — Тай хотела пожать плечами, но вместо этого скривилась от боли. — Зарант’а просто хотела избавиться от неудобства.
Тай заколебалась, не зная, стоит ли продолжать, но потом все же сказала:
— И еще это недоразумение со шкурами…
— Ах да, шкуры! Миррим как-то упоминала. — Непонятно как, но Маноре удалось передать при помощи интонации, что Миррим может говорить сколько влезет, но она, Манора, не из тех, кто придает значение сплетням. Тай ощутила горячую благодарность.
— Я думаю… — Тай заколебалась, стараясь подобрать правильные слова: ей вовсе не хотелось потерять хорошее отношение Маноры. — Я думаю — теперь, — что именно так Зарант’а и забрала шкуры прежде, чем Потоп достиг нашего Вейра.
— Забрала? — повторила Манора, жестом показав, как будто она берет что-то и отбрасывает в сторону.
— Ее там не было.
— Думаю, это я поняла, всадница Тай. Ты в тот момент была слишком занята эвакуацией детей. — Манора скрестила руки на груди и задумалась. — Я слышала, как госпожа Вейра Лесса рассказывала о том, что должно было произойти тогда. — Она почтительно склонила голову. — Думаю, это наглядный пример, как слепой инстинкт может проявиться в ответ на правильный стимул. Именно этот инстинкт проявился у Зарант’ы и вчера.
— Вчера? — Тай резко выпрямилась, несмотря на болезненное неудобство, которое причинило ей это движение, но Манора с удивительной для своего возраста (она, как говорили, была старейшей женщиной Бенден-Вейра) силой уложила ее назад.
— Вчера.
— Но сегодня мы должны были отправиться на Конклав, — беспомощно пытаясь сопротивляться, проговорила Тай. — Мы должны были поддержать мастера Вансора и Эррагона.
— Вчера, всадница Тай, вы сделали гораздо больше, чем можно было ожидать, чтобы поддержать мастеров. И Вейры. Вот почему я здесь, с тобой, вместо госпожи Вейра, и слежу за твоим выздоровлением. — Она наклонилась и ласково потрепала Тай по плечу. — Благодаря тебе и Зарант’е эта встреча будет необыкновенно интересной: предстоит широкое обсуждение, и, как я надеюсь, большие перемены. На благо всех нас.
Предводители Вейра остались на ночь в Хонсю. Лесса время от времени заглядывала к Ф’лессану.
— Я никогда не умела заботиться о нем по-матерински, — тихо призналась Лесса Маноре, когда они присели рядом, выпить по кружке кла.
— Да разве ты должна была? — мягко проговорила Манора. — Ты полностью погрузилась в жизнь Вейра, занималась теми делами, которые могла сделать только ты, а другие женщины были просто счастливы позаботиться о нем. Это гораздо более разумный обычай, чем тот, что принят в холдах, госпожа Лесса, — прибавила она, — особенно для такого живого мальчишки, как Ф’лессан.
Ф’лар проводил время с Голант’ом и Зарант’ой или с Мнемент’ом и Рамот’ой на верхней террасе. Но в Хонсю отдыхало сегодня множество других драконов.
«Почему вы не у себя в вейрах, Мнемент’?»
«Мы ждем, пока не поправятся Голант’ и Зарант’а».
Ф’лара удивила почтительность, прозвучавшая в голосе бронзового дракона.
«Вы все?» — он указал на остальных драконов.
«Да». Казалось, этот короткий утвердительный ответ эхом разнесся по всей долине.
Конечно, драконы всегда переживали за своих собратьев, пострадавших от Нитей, но нынешнее проявление единства и сочувствия было чем-то из ряда вон выходящим.
«Зарант’а и Голант’ совершили необыкновенное. Мы ждем вместе с вами».
Ф’лар чувствовал себя необычайно комфортно, вот так вот молча сидя среди множества молчащих драконов, несших свое дежурство подле Зарант’ы и Голант’а. Такие моменты редко выдавались в его жизни.
Позднее к нему присоединилась Лесса и тихо посоветовала ему перекусить, пока она займет его место.
«Они спят. Им это нужно», — очень тихо проговорила Рамот’а, словно боялась, что даже такой обмен мыслями потревожит спящих.
«Расскажи мне еще раз, Рамот’а, как все случилось. С самого начала».
«Я больше ни о чем и не думала. Я буду говорить тихо. Все здесь знают, что произошло, и все же — они не знают. Я сама не уверена, что знаю».
Лесса кивнула: «Расскажи мне. Мы подумаем вместе».
«Я сплю. Я просыпаюсь от крика о помощи. Мнемент’ тоже просыпается. Голант’ в беде. Зарант’а зовет, боится за жизнь Голант’а. Она зовет всех. Всех, кого знает. Я попадаю туда первой, Мнемент’ — мгновением позже. Потом прилетают Хет’, Гадарет’, Монарт’, Рут’ и все остальные. Я вижу, как Зарант’а отрывает кошек от Голант’а, не касаясь их. Ее разум пылает, как огненный камень: я никогда не видела дракона в такой ярости. Я вижу, как она это делает. Голант’ тоже делает это. Рут’ учится быстро. Все, кто прилетел, научились. Мы убираем мохнатых тварей, которые убивают. Мы думаем только о том, чтобы убрать их. Мы это делаем. Ни одно существо никогда не нападало на дракона! — она помолчала. — Это не то же самое, что сжигать Нити в небе. Мне хорошо, когда Падение проходит и ни одна Нить не долетает до земли. Там было совсем другое. Я видела, как сзади бросаются мохнатые твари. Зарант’а поднимается высоко, в полный рост, чтобы отбить их грудью, — смелый поступок, самый смелый, какой только совершали зеленые, — но одна хочет прыгнуть на спину Голант’у, где ее удар мог бы отбить всадник, но всадника, чтобы защитить спину дракона, нет. Зверь не промахнется».
Рамот’а издала короткий рык.
«Голант’ говорит мне: время! Конечно, я знаю, как это сделать. И знаю, что он хочет сказать. Именно это он сделал у Рассветного Утеса. У нас очень мало времени. Зверь уже прыгает. Останавливать его слишком поздно. Но я могу изменить место, куда он приземлится. Достаточно, чтобы предотвратить удар. Когти не достигают цели. Проходят рядом».
«В этот момент ты спасла жизнь Голант’а, Рамот’а».
«На самом деле это Зарант’а спасла его жизнь».
Лесса слишком давно знала свою золотую королеву, чтобы пренебречь тем, что та недоговаривала.
«И потому, дорогая моя, золотое сердце моей жизни, ты ее чтишь».
«Она — хороший зеленый дракон. Я не думала, что буду учиться у зеленого дракона. Но я училась».
Лессу позабавило то, что источник новых знаний занимает мысли Рамот’ы гораздо больше, чем сами эти знания.
«Но, — продолжала Рамот’а, словно наконец примирилась с этим несоответствием, — сложное знание требует практики, чтобы такое можно было делать не только из страха и чтобы усовершенствовать способность двигать вещи».
Лесса обдумала сказанное.
«Но ты помнишь, как это делать?»
На мгновение в душе Лессы возникло опасение, что драконы способны на такое только перед лицом непосредственной опасности или смерти.
«Я предпочла бы, чтобы у меня было больше времени, чтобы я могла обдумать то, что произошло, Лесса моего сердца; но я помню, как это делать. Это мгновение живо в моей памяти. Я не забуду его до того часа, как перед моими глазами погаснет свет жизни».
Лесса не знала, как Игипс назвал бы проявление последней из экстраординарных способностей, которыми обладали драконы и файры. Какое применение нашел бы он их способностям в те времена, когда они изменяли орбиту
Алой Звезды? Как бы то ни было, они ее изменили. Имеет ли значение, каким способом это было сделано?
Нет, почему-то это было важно. Каждый дракон, греющийся сейчас на скалах Хонсю и на террасах вдоль реки — а вскоре и каждый дракон на Перне, — будет понимать, что он стал чем-то большим, чем был прежде.
«Практика?» — спросила Рамот’а.
Заседание Конклава в Телгар-холде 1.3.31
Наконец Ф’лар и Лесса уснули: им хотелось, если это будет возможным, отдохнуть перед предстоящим заседанием Конклава. Они отправились туда через Бенден, чтобы захватить необходимые заметки и переодеться в одежду, соответствующую случаю. Люди приветственно махали им руками, драконы трубили, но никто не задерживал и не расспрашивал их.
Хотя у Бенден-Вейра была на редкость весомая причина отложить заседание Конклава, еще более важные причины требовали, чтобы Конклав собрался в условленное время. Предстояло утвердить нового лорда-холдера Южного Болла, предводители Вейров должны были представить свои рекомендации (на которые, несомненно, серьезно повлиял вчерашний трагический случай, хотя это было еще рано выносить на обсуждение и рассмотрение), обсудить последнее нападение Очистителей на цех печатников — короче говоря, переносить заседание было крайне нежелательно, да, пожалуй, и невозможно. Сама Лесса также не могла пропустить его, несмотря на всю тревогу за здоровье раненых, оставшихся в Хонсю.
Ф’лессан находился в умелых руках мастера Кривеллана, под присмотром опытнейших целителей мастера Олдайва. Сам мастер-целитель также прилетел бы в Хонсю, если бы понадобилось его присутствие: Ф’лессану предстояло долго оправляться от ран, а целителям пришлось сделать не одну сложную операцию. Лесса, если бы ей пришло в голову остаться, годилась только на роль зрительницы — а к такой роли она не привыкла.
Целители Вейров занимались Голант’ом и Зарант’ой. Зеленая должна была поправиться быстро, как обычно
выздоравливали драконы, с учетом полученной медицинской помощи. Однако состояние глаза Голант’а по-прежнему оставалось критическим. Другой проблемой было заживление порванной перепонки на левом крыле. Повреждение длинной кости левого крыла, треснувшей под мощными клыками, могло помешать нормальному раскрытию крыла: не исключено, что даже после выздоровления дракон не сможет долго держаться в воздухе или же ему вообще будет трудно работать крылом. Пока обоих драконов смазывали целебным бальзамом, они не чувствовали боли. Хорошо было, по крайней мере, то, что Перселлан начал заниматься ранами Голант’а уже через пять минут после того, как они были нанесены.
Из кратера Бенден-Вейра Ф’лар и Лесса нырнули в Промежуток и вышли из него уже над горами Телгара, где перед треугольным зданием холда на равнине уже собралась большая толпа. Рамот’а и летевший справа, почти касаясь ее кончиком крыла, Мнемент’ приблизились, и Лесса увидела внизу плещущие на крыше флаги разных цехов и холдов. На собраниях Конклава, как правило, было много гостей — чаще всего тех, кто хотел услышать, каков результат рассмотрения поданного им прошения, — но сегодня, подумалось Лессе, их гораздо больше, чем обычно, особенно для такого холодного зимнего дня.
Лапы Рамот’ы коснулись земли, и люди бросились вперед, окружив Лессу и Ф’лара, едва успевших слезть с драконьих спин перед входом в V-образный Телгар-холд.
— Что ж, полагаю, я проявил наивность, думая, что вести о случившемся не пойдут дальше Вейров, — заметил Ф’лар; их драконы поднялись в воздух и направились в горы — греться на солнце.
— Файры все разболтали, — с раздражением ответила Лесса.
«Ну? Весь Перн знает, что произошло в Хонсю?» — спросила она своего дракона.
«Что кошки напали на драконов? Да, — ответила Рамот’а. — Остальное расскажете вы».
Кратко отвечая на вопросы о раненых, уверяя всех, что оба дракона и всадника поправятся, благодаря за участие, Ф’лар подхватил Лессу под руку и поспешно направился во двор Телгара: по счастью, охрана предупредительно расчистила им дорогу. Лорд Ларад, его леди Дюльсай и их высокий долговязый сын Ларадиан стояли во дворе перед входом в холд, приветствуя официальных членов Конклава. Стражники в прекрасных новых туниках с гербом Телгара — белый, ярко-красный и темно-голубой — с поклоном собирались проводить предводителей Бенден-Вейра к лорду, когда раздался приветственный рев, возвестивший о прибытии предводителей Айген-Вейра.
— Во имя Первого Яйца, — проговорил Ф’лар, — они просто светятся!
Он с усмешкой взглянул на свою госпожу:
— Что это случилось с Г’денедом и Козирой?
Лесса едва не споткнулась. Г’денед?.. Конечно, он должен был узнать о Хонсю — но она в течение уже многих Оборотов не видела, чтобы Барант’ так сиял. После трех с лишним десятилетий сражений с Нитями дракону трудно сохранить яркий цвет шкуры — да еще перенапряжение во время недавнего Потопа сказалось на состоянии драконов не лучшим образом… Лесса не была уверена, что Г’денед поймет всю важность неожиданного события, открывшего новую грань способностей драконов, — но, возможно, это все-таки заинтересует его. Яркость шкуры его дракона, как и шкур Рамот’ы и Мнемент’а, показывала, что открытие придало новые силы драконам — всем драконам Перна. Лесса глубоко вздохнула. Если им удастся эффективно использовать телекинез…
— Драконы и всадники поправляются? — спросил Ларад, спускаясь по лестнице и протягивая руки Лессе и Ф’лару.
Ответив на его жест, Лесса почувствовала, что для лорда вопрос не был праздным: Ларад действительно искренне беспокоился.
— Да; хотя, честно говоря, — Лесса чуть повысила голос, чтобы ее услышали все, кто стоял поблизости, — если бы мастер Олдайв не обладал таким объемом бесценной информации, полученной от Игипса, мы бы потеряли обоих.
— Значит, спасены благодаря Игипсу? — Ларад также возвысил голос: в его тоне звучала почтительная благодарность. — Но вот чего я не понимаю: как кошки пробрались в Хонсю?
— Эти твари были не в вейр-холде. — Ф’лар решил не вдаваться в слишком детальные объяснения. — Ф’лессан и Тай взяли своих драконов к реке, чтобы искупаться. И тут-то на них и напали кошки. На землях вокруг Хонсю было не особенно много кошек, но расположенные вокруг холды разводят все больше скота — что, разумеется, привлекает хищников. — Ф’лар пожал плечами. — Несчастное стечение обстоятельств. Они просто оказались в нужном месте, но в неправильное время. Они выздоровеют.
— О, великолепно! Мы все очень рады это слышать, — воскликнула леди Дюльсай; затем в ее голосе зазвучала тревога: — И вы должны присутствовать на собрании Конклава, когда, должно быть, вам так хочется быть в Хонсю, со своим сыном….
Лесса удивилась: мало кто называл Ф’лессана «ее сыном». Он был единственным ребенком, которого она родила Ф’лару, и когда-то остро жалела о том, что больше детей иметь не может: впрочем, сожаления длились недолго. Это было давно. Вейр — важнее. Сегодня госпоже Вейра было жизненно важно присутствовать на этом собрании.
— Видите ли, за Ф’лессаном хорошо ухаживают, а поскольку он рожден в Вейре, то вряд ли ждет, что я буду находиться при нем неотлучно.
Леди Дюльсай слегка отстранилась.
— Простите меня, я забыла.
— Это один из тех случаев, — так мягко, как только могла, заметила Лесса, понимая, что леди Дюльсай не хотела сказать ничего плохого, — когда законы холда и Вейра противоречат друг другу.
Внезапно Ларад вскинул бинокль к глазам. Похоже, подумала Лесса, скоро не останется ни одного человека, который не носил бы бинокля на шее.
— Вон летят Н’тон с Маграттой, а голубой справа от него — это сторожевой дракон Болла, на нем прилетела управительница Джаниссиан. — Он опустил бинокль и улыбнулся, словно извиняясь. — Бинокль у меня всего неделю…
— По крайней мере, он вам полезен, — шутливо заметила Лесса.
— Надеюсь, что станет еще полезнее, — с довольной улыбкой проговорил Ларад.
Лесса сглотнула. Неужели новости о встрече предводителей Вейров в Прибрежном уже успели распространиться?.. Нет, Ларад просто доволен своим новым приобретением.
— А вон еще драконы — это я и без бинокля вижу, — заметила леди Дюльсай, указывая в небо. — Может, на них прилетят соискатели? Многие ведь хотели бы стать лордом Южного Болла? — Она обернулась к Лессе. — То, что все сыновья лорда Сангела в этом роду стали жертвой эпидемии, нас очень опечалило. И не только нас. Мой отец говорил, что это были очень талантливые молодые люди.
— Теперь, когда цех целителей получил необходимые вакцины, нам уже не грозят столь трагические потери, — ответила Лесса. В этот момент из Промежутка вынырнули еще два дракона. — Думаю, это Г’бир и Нелдама, леди. Вы уже встречались с ними?
— О, да. Они прилетели на следующий же день. — Лицо Дюльсай, к удивлению Лессы, залилось краской. — Они оказали нам большое уважение, сообщив, как был решен вопрос с предводителями Вейра.
— С их стороны было очень предупредительно и любезно представиться вам. — Лесса с трудом удержалась от улыбки. Почему холдеров так смущают брачные полеты драконов? Непохоже, чтобы Ларад и Дюльсай были чрезмерно привязаны друг к другу, когда вступали в брак… — Что, много ли членов Конклава собралось?
Прежде чем кто-либо успел ответить, раздался трехголосый рев драконов, в котором безошибочно угадывался тенор Хет’а, возвестивший прибытие предводителей Южного Вейра. Их драконы также сияли, отметила Лесса, прежде чем направиться к главному входу по пологим ступеням лестницы.
— Хотите переодеться и снять летные костюмы? — предложила Дюльсай.
— Поскольку вы уже знакомы с Г’биром и Нелдамой, думаю, я воспользуюсь предложенной возможностью — благодарю, леди Дюльсай.
Оказавшись внутри, Лесса, ускользнув от всех, свернула в левый коридор. На то чтобы снять летную куртку и штаны, переодеться в юбку и официальную тунику, которые она привезла с собой, свернуть летную одежду и положить ее на полку, ушло совсем немного времени. Как только Лесса вышла из комнаты, ее немедленно перехватила Менолли.
— Они выздоравливают? — с тревогой спросила она. Рядом стоял Сибелл. В полумраке выглядел он весьма впечатляюще: синяя одежда арфистов, на шнуре — сапфировая подвеска, означающая ранг главного мастера цеха. Глаза у него были усталые: Лесса видела, что он надеется на утешительные новости не меньше, чем Менолли.
— Да, да. Просто счастье, что Олдайв и Кривеллан оба изучали файлы Игипса в том, что касается ран и внутренних повреждений. Такое случается довольно часто, и они занялись исследованиями ран в первую очередь. Поблагодарим Игипса за то, что и в этот раз он дал нам знания, способные спасать жизни.
Менолли поджала губы:
— Эти проклятые узколобые идиоты! Лжецы несчастные! Это они — подлинная мерзость!
— Они и арфистам отравляют жизнь, Менолли? Лесса видела, как напряженно держится Сибелл. Возможно, для Менолли музыка и является смыслом жизни, но огорчение Сибелла она воспринимает не менее болезненно, чем неприятности, случавшиеся у мастера Робинтона…
В этот момент появились Г’бир и Нелдама. Молодой предводитель пытался выглядеть спокойным и изо всех сил делал вид, что обстановка ему привычна… однако с огромным облегчением улыбнулся, увидев знакомые лица. Лессе снова пришлось уверять новоприбывших в том, что больные выздоравливают, а потом повторять все еще раз, для К’вана и Адреи. Прибыли Г’денед и Козира, потом Н’тон и Маргатта, сопровождавшие Джаниссиан. Девушка остановилась на пороге, оглядываясь по сторонам. Менолли подошла к ней и обняла за плечи:
— Ты прилетела!
— Но не могла же я не появиться здесь, верно? — ответила Джаниссиан — и тут встретилась глазами с Лессой.
Госпожа Вейра ободряюще улыбнулась ей.
— Нет, конечно, тебе нужно быть здесь, — улыбнулся Н’тон, указывая на еще закрытый зал, в котором должен был собраться Конклав. — Я принесу вам немного вина. Лесса, какое ты предпочитаешь? Последние несколько дней были для тебя очень тяжелыми.
— Я предпочту кла. Думаю, нам всем следует сохранить ясность мысли перед заседанием, — ответила она.
— Да, полагаю, ты права, — согласился Н’тон, улыбнулся Джаниссиан и жестом попросил подойти одного из помощников, которые обносили прибывших напитками.
К удивлению и радости Лессы, через пятнадцать минут Конклав уже собрался и расселся по своим местам вокруг U-образного стола в сводчатом главном зале Телгара. Как всегда, последним прибыл Торик. Здесь собрались семнадцать лордов-холдеров, шестнадцать мастеров цехов, мужчин и женщин (Джоэтта сменила старого мастера Зурга на посту главного мастера цеха ткачей, а Баллора стала новым мастером-скотоводом), восемь предводителей Вейров и шесть их спутниц (Надира и Талина редко посещали заседания Конклава).
Тяжелые двери захлопнулись за спиной Торика. Поджав губы, нахмурившись, лорд Южного холда прошел мимо Сибелла прямо к К’вану и, уперев ладони в стол, угрожающе навис над предводителем Вейра.
— Почему меня не проинформировали о том, что драконы были тяжело ранены кошками? — вопросил он.
— Потому что это никак не влияет ни на Южный Вейр, ни на ваши интересы, — ответил К’ван без тени смирения.
— Ну? — Торик резко развернулся к Ф’лару и Лессе. Лесса прямо взглянула ему в лицо. Должно быть, Торику доставило удовольствие, что Ф’лессан ранен, однако теперь он хотел представить то, что узнал о происшествии так поздно, как упущение со стороны К’вана. Вполне в его стиле.
— Вряд ли этот вопрос является достаточно важным, чтобы обсуждать его на Конклаве, — проговорил Ф’лар. — Очень любезно с вашей стороны, что вас это обеспокоило.
— Я хочу знать подробности. На драконов редко нападают звери — и еще реже ранят их!
— Как, вероятно, уже знают остальные члены Конклава, лорд Торик, раненые поправляются. А теперь займите свое место, — любезно, но твердо проговорил Ларад. — Нам нужно обсудить много серьезных проблем.
Торик выглядел раздраженным, однако, поскольку никто не встречался с ним глазами, а следовательно, у него не было повода продолжить препирательства и возможности сорвать на ком-нибудь гнев, он сел. Поднялся Сибелл.
— Сначала нам следует заняться Южным Боллом и тем, кто станет лордом этого холда.
— Предводитель Вейра Н’тон, давайте сперва обсудим безответственное поведение лорда Джексома, — быстро и гневно проговорил лорд Кашман, стремительно поднимаясь; он оттолкнул свое кресло с такой силой, что оно врезалось в стену, — а также мастера-печатника Тагетарла, которые самовольно приговорили к ссылке двенадцать человек, примкнувших к Очистителям.
Ларад посмотрел на говорившего с удивлением и некоторым раздражением: это было вопиющее нарушение протокола. Недавно назначенные лорды-холдеры не должны вести себя подобным образом — и не должны делать безапелляционных заявлений.
— Да, — с явным удовольствием ухмыльнулся лорд Торик, — давайте послушаем про эту последнюю ссылку, которую так поспешно осуществили лорд Джексом и предводитель Вейра Н’тон!
— Очистители напали на цех, Торик. Джексом, Н’тон и Тагетарл последовали правилу прецедента, — заявил Грож, хлопнув ладонями по столу. — Я присутствовал на двух таких судах. Именно я одобрил приговор, вынесенный в конце Оборота. Более того, Конклав постановил — и вы присутствовали на этом собрании, — он ткнул толстым пальцем в Торика, — не отрицайте этого, и все мы решили, что ссылка является достойным и единственно возможным наказанием за подобный акт вандализма.
— Этот вопрос мы обсудим позднее, — возвысил голос Сибелл, легко перекрыв начавшуюся было перебранку между Кашманом, Грожем и Ториком. Старый лорд Корман, по всей вероятности, передал своему шестому сыну, которому сейчас было немногим больше тридцати, фамильное упорство и задор.
— Но я пришел, чтобы обсудить этот вопрос! — крикнул Торик.
— Первым вопросом повестки дня было и остается утверждение нового лорда Южного Болла! — ясным и чистым голосом возвестил Сибелл.
— Почему бы не принять кандидатуру той девчонки и не перейти к настоящим вопросам? — спросил Торик.
— Но она ведь женщина! — возразил Кашман. — Женщин-холдеров не было — разве что они временно занимали это место — с тех пор, как…
— С тех пор, как леди Сикка правила Истой, — окончил за него Грож. — Мой дед ее очень уважал. Кстати сказать, все мы здесь, не считая тех, кто недавно удостоился чести стать членом Конклава, знаем, что последние пять Оборотов Боллом правила леди Марелла, поскольку Сангел начал сильно сдавать. Юная Джаниссиан стала ее управительницей, и она делом подтвердила, что достойна править холдом. В особенности во время Потопа, вызванного падением Огненного шара. Ее двоюродные братья перебрались на возвышенности, похватав вещички; никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь другим. Никто из них не заслужил права владения холдом.
— Кстати сказать, — вступила в разговор Лесса, — в свое время этими землями по праву владела Эмили Болл. Насколько я понимаю, можно возродить старинный обычай: этим холдом могут править женщины.
Леди Дюльсай, Адрея, мастер Баллора и госпожа Палла имели смелость поддержать Лессу.
— Что же, значит, мы утверждаем леди Джаниссиан? — спросил Асгенар, с улыбкой оглядывая собравшихся. — И тем самым сбережем время для обсуждения более важных вопросов? — Он бросил короткий взгляд на Торика.
— Например, что собираются сделать предводители Вейров, чтобы нам на голову не падали новые Огненные шары? — громогласно вопросил Торик, воззрившись через стол на Лессу и Ф’лара.
— Постойте-ка, — заговорил встревоженный Барген, — это не настолько критичный вопрос, как…
— Полагаю, достаточно критичный, — бесцеремонно перебил его Торик.
Барген с яростью взглянул на него и, возвысив свой хриплый баритон, продолжил:
— …как выбор наследника рода, лорда. — Он мгновение колебался, заметив реакцию Шарры на эти слова, но добавил: — Или госпожи.
— В этом роду осталось двое потомков мужского пола? — спросил Баргена Лайтол, пытаясь придерживаться первоначальной линии обсуждения.
— Вормитал, внучатый племянник Сангела, — ответил Сибелл, не отрывая взгляда от Торика, — и Варлоу, племянник. Сыновья Сангела умерли во время эпидемии, и наследников по прямой у него не осталось.
— Никогда не слышал ни о Вормитале, ни о Варлоу, — заметил Барген. — Может, есть еще кто-то? Вроде бы их было больше?
— Больше никто не выжил, — ответил Сибелл. В обязанности цеха арфистов входило проверять подобные вещи.
— Да, был один, был. Я познакомился с ним в Вейре Плоскогорье. Хиллегел. Рослый такой. Сводный брат Сангела, — настаивал Барген.
— Он собирался отправиться на юг, — хитро усмехнувшись, ввернул Торик. — Я слышал, он отправился вниз по течению какой-то реки, и больше его никто никогда не видел.
Н’тон поднялся на ноги.
— Когда Вейр обратился к Вормиталу с просьбой помочь эвакуировать людей и имущество с побережья, он заявил мне, что это проблемы Сангела, а не его.
— Забудьте о Вормитале, — стукнув кулаком по столу, заявил Грож. — Насколько я слышал, Сангел по меньшей мере в пяти разных случаях говорил, что этот человек — дурак, даже чашку не может поднять без посторонней помощи.
— Кто-нибудь слышал что-нибудь хорошее об этом Вормитале? — спросил Сибелл.
— Если кто-то и слышал, это, должно быть, первый раз, когда о нем сказали хоть что-то хорошее, — проговорил Грож достаточно громко, чтобы его услышали все.
— А второй? — спросил Барген.
Ему пришлось туго, когда он пытался вернуть родные Горы после захвата их Фэксом, и потому он не видел ничего странного или предосудительного в борьбе за права своего рода — разумеется, если боролись мужчины.
— Варлоу — сын младшей сестры Сангела. У него маленькая ферма и пятеро сыновей, трое из которых в том или ином качестве прислуживали леди Марелле.
— Если его сыновья были слугами, а он не предъявлял никаких претензий, он нам не подходит, — быстро проговорил Барген. — Значит, остается только девушка?
— Уважаемая Джаниссиан была управительницей у своих деда и бабки… — начал Сибелл.
— Думаю, этого больше хотела бабушка, — заметил Лангрелл Айгенский.
— Гораздо важнее то, что девушка с этим справилась. — Грож взглянул на Лангрелла, сдвинув брови. — К тому же она из того же рода.
— Ох, да подтвердите уже ее право, и давайте продолжим заседание, — нетерпеливо потребовал Торик.
— В таком случае я подсчитаю голоса, — вызвался Сибелл.
— Разве не прекрасно, — тихо заметила Лесса, обращаясь к Ф’лару, когда оба надписали свои листки, — что Джаниссиан — опытная и квалифицированная правительница?
— Кровь рода лордов-холдеров была изрядно разбавлена за две с половиной тысячи Оборотов, — ответил Ф’лар. — И, когда пройдет это Падение…
— Первым холдом был Форт, а его главой — Пол Бенден. С этой кровью все в порядке. Однако такая форма наследования не упоминается в Хартии, ты же знаешь это.
Ф’лар посмотрел на Лессу с легким удивлением.
— Нет. В самом деле, ты права. Лорды-холдеры и все эти традиции родственного наследования появились позднее.
Он перевел взгляд на Торика, который нетерпеливо постукивал по столу, пока Сибелл собирал бюллетени.
После подсчета перед Сибеллом оказалось две стопки бюллетеней: большая и маленькая. Три листка остались лежать перед ним.
— Трое отсутствуют, пять против. Тридцать семь — за, — сказал Сибелл. — Цех арфистов голосует за.
По залу пронесся шепоток облегчения; Сибелл подошел к дверям, открыл одну створку и, прежде чем ввести в зал того — вернее, ту, — что стояла за дверью, громко обратился к ней:
— Леди Джаниссиан из Южного Болла, Конклав будет рад, если вы займете свое место, как законная правительница Южного Болла!
За дверями раздались приветственные крики, и Джаниссиан, слегка подталкиваемая улыбающейся Менолли, вошла в зал. Дверь за ней закрылась. Она стояла рядом с Сибеллом — невысокая (ее голова едва доставала ему до плеча), с прекрасно уложенными темными волосами, обрамлявшими красивое бледное лицо. Ее платье было отделано широкой каймой с гербами Южного Болла, на плече блестела подвеска с рубинами и алмазами, которая, как говорили, была наследием самой Эмили Болл. Весь облик девушки выражал спокойное достоинство. Сибелл взял ее за руку и, пока все члены Конклава — включая даже Торика, хотя тот и промедлил, — поднялись со своих мест, приветствуя Джаниссиан, подвел ее к пустому креслу и усадил рядом с лордом Грожем. Старый лорд-холдер покраснел от удовольствия и расцеловал Джаниссиан в обе щеки.
Лесе понравилось то, как спокойно, по крайней мере, внешне, Джаниссиан приняла признание ее прав; понравился ей и тот сдержанный кивок, которым девушка приветствовала членов Конклава.
— Что ж, а теперь перейдем к действительно важным делам, — заговорил Торик, продолжавший стоять и после того, как все остальные члены Конклава заняли свои места.
— Происшествие имело место в моих владениях, лорд Торик, — воскликнул Кашман, также вскакивая; его худое лицо покраснело от возбуждения. — Этих нападавших следовало доставить в мой холд на мой суд. Я хочу знать, почему игнорировали мои права и мою власть.
Прежде чем мастер-печатник поднялся на ноги, лорд Лайтол обратился к Кашману; его изможденное лицо было сурово.
— Не могу не отметить, лорд Кашман, тот факт, с которым вы, возможно, еще не успели ознакомиться, — заговорил он. — Цеха являются независимыми и могут сами избирать наказание и налагать штрафы, в зависимости от природы проступка, совершенного на землях цеха.
— Но… но цех печатников — совсем новый… — начал было Кашман.
— Однако, — прервал его Сибелл, — это не означает, что он не обладает автономией или внутренней дисциплиной.
— Позвольте мне напомнить лорду Кашману, — заговорил Тагетарл, — что люди, которые вторглись в мой цех, отказались — при свидетелях — назвать холд или цех, куда мы могли бы доставить их, чтобы разбирательство провели власти этого холда или цеха.
— И совершенно случайно, — саркастически усмехнулся лорд Кашман, — оказалось, что лорд Джексом, живущий в Руат-холде, и Н’тон, предводитель Форт-Вейра, оказались в Широком Заливе в столь не подходящее для визитов время?
— Время выбрали не они, а нападавшие, — ответил Тагетарл.
— Драконы просто отозвались на просьбу о помощи, — прибавил Н’тон.
— Кто же их вызвал? — Ноздри Кашмана раздувались от возмущения.
— В моем случае — Красотка, — проговорил Джексом и повернулся к Н’тону.
— Меня тоже вызвала она.
— Красотка? — Кашман явно не понимал, о чем идет речь.
— Красотка — это королева ящериц-файров, которая часто доставляет спешные сообщения из цеха арфистов, — объяснил Н’тон.
— И вы откликнулись на сообщение, переданное огненной ящерицей? — недоверчиво спросил Кашман.
Торик фыркнул.
— Когда из цеха мастеров прибывает такое сообщение, — продолжил Сибелл, — неразумно было бы его игнорировать, в особенности после того, как другие цеха уже стали жертвами вандализма. Вряд ли двенадцать человек решили совершенно случайно зайти и разжиться кой-какими книжками среди ночи, будучи при этом вооружены факелами, молотками и другими инструментами, лорд Кашман. Их обнаружили, когда они были во дворе цеха, проникнув через ограду, поскольку ворота им никто не открывал; они ломали двери цеха. Какие выводы сделали бы вы, увидев такое?
— Да, Кашман, к каким выводам пришли бы вы? — поинтересовался лорд Грож.
— С подобными людьми пора что-то делать, — утомленно проговорил Барген. — Невозможно допускать подобные разрушения — особенно сейчас, когда на то, чтобы изготовить нужные устройства и приборы, требуется много времени и отличных материалов. Если уж мы решили, что наказанием за подобные действия должна быть ссылка, тогда, из кого бы ни состоял суд, у него есть право приговорить вандалов к изгнанию; более того, это — его долг. Достаточно трех судей и некоторого количества свидетелей. А теперь давайте перейдем к самому важному вопросу, который мы должны были сегодня обсудить.
Кашман задыхался от бессильной ярости, потрясенный тем, что остальные лорды-холдеры так пренебрежительно отнеслись к его вопросу.
— Что вы собираетесь сделать, чтобы Огненные шары перестали падать с неба? — спросил Барген, критически оглядывая предводителей Вейров.
— У нас есть некоторые рекомендации… — начал Ф’лар, поднимаясь со своего места.
— Нам не нужны рекомендации, — прервал его Бар-ген. — Я хочу гарантий того, что в ближайшее время такого больше не повторится.
— В ближайшем будущем — нет; мы не обнаружили ничего подобного, — ответил Ф’лар.
Теперь все внимание Конклава было приковано к нему.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Грож.
— Те исследования космического пространства в непосредственной близости от Перна, которые удалось провести мастеру Эррагону и его сподвижникам, преданным своему делу, позволяют нам говорить о том, что в ближайшем будущем ни один объект не приблизится к Перну настолько, чтобы упасть на его поверхность…
— Но? — хмурясь, подсказал Барген. — В отдаленном будущем?
— Нам нужно разместить больше телескопов в стратегически важных местах, чтобы наблюдать за небесами; нужно мобилизовать некоторое количество заинтересованных и компетентных людей, которые смогут обслуживать по меньшей мере пять основных обсерваторий…
Торик вскочил на ноги:
— Вы хотите, чтобы Конклав одобрил создание пяти обсерваторий? Та, что есть, уже забирает слишком много средств. И где вы найдете место для пяти! Откуда мы возьмем деньги?
Барген также поднялся, а с ним Лангрелл и Торонас: они шумно возражали против подобных масштабных проектов. Дектер требовал подробностей. Даже лорд Грож выглядел озадаченным. Ф’лар стоял спокойно, не обращая внимания на крики; Сибелл постучал молоточком, призывая к порядку.
Раздался громовой рев драконов, и собравшиеся наконец-то утихли, оглушенные.
— Как я и говорил, если в будущем вы хотите избежать проблем, подобных трагедии с Огненным шаром, придется многое сделать, — спокойно продолжал Ф’лар. — У нас уже есть обсерватории в Прибрежном и Хонсю, — он поклонился звездному мастеру и бывшему лорду-управляющему Лайтолу, — которые обеспечиваются средствами Посадочной площадки.
— Часть наших средств, — заметил Лайтол, — будет распределена между другими обсерваториями и потрачена на учителей.
— Но цеха мастеров не могут построить телескопы, необходимые для обсерваторий… — начал мастер Фандарел.
— В Пещерах Кэтрин есть еще четыре телескопа, — ответил Эррагон с почтительным поклоном, извиняясь перед мастером-кузнецом за то, что перебил его.
— Что ж, в таком случае… — и мастер Фандарел поднял широкую мозолистую руку в знак согласия.
— Я взялся обеспечивать Звездный холд, — поднявшись, заговорил лорд Джексом, — необходимыми средствами; я также оплачу строительство здания на Ледяном Озере, это место было рекомендовано мастером Эррагоном.
Торик нахмурился сильнее. Поднялся лорд Ларад.
— Телгар делает то же самое. Госпожа Вейра Палла прошла почти полный курс обучения у мастера Вансора.
— Поскольку для успеха всего предприятия необходимо круглосуточное наблюдение за небесами, — снова заговорил Ф’лар (Лесса видела, что он заранее наслаждается потрясением, которое должен испытать Конклав после следующих его слов), — необходимо как можно скорее построить обсерваторию в месте, которое наметили и одобрили мастера Вансор, Эррагон и Идаролан. На Западном континенте.
Конклав взорвался. Даже обычно спокойные мастера Цехов пришли в сильнейшее возбуждение, требуя, чтобы им в подробностях рассказали об этом проекте, в то время
как лорды-холдеры энергично протестовали против затрат денег и труда. Сибеллу не сразу удалось восстановить порядок.
— Но Огненный шар заметила «Иокогама», — воскликнул Грож, когда шум стих.
— Почему нужно так много обсерваторий? — спросил Лангрелл.
— Небо велико, — пожал плечами К’ван.
— Необходимо обнаружить небесное тело, прежде чем изменить его орбиту, — почти небрежно обронил Ф’лар.
— Изменить орбиту?.. — воскликнул Грож; улыбка, появившаяся было на его лице, сменилась выражением крайнего изумления. — Но ведь у нас больше нет двигателей, чтобы изменить орбиту или курс какого-либо объекта. Те, что были, мы истратили на взрыв Алой Звезды, верно?
— Нам не нужны двигатели, лорд Грож. У нас есть драконы и их всадники!
Торик снова вскочил, его лицо налилось кровью. Тыча пальцем в предводителя Бенден-Вейра, он завопил:
— Значит, вы думаете, что можете заставить холды содержать вас всегда?
— Вовсе нет, лорд Торик, — со спокойной гордостью ответил Ф’лар. — Вы не можете понять, как сильно мечтает каждый Вейр… — Он помолчал; остальные всадники кивали или тихо, но эмоционально выражали согласие с тем, что он собирался сказать. — Мечтает быть таким же независимым, как и каждый холд и цех на этой планете. Только необходимость заставляет нас быть зависимыми от холдов, которые мы защищаем, но к концу этого Прохождения у всех нас будут холды или цеха, которые помогут нам содержать себя. Мы станем подмастерьями и будем привлекать юношей и девушек к обучению и работе в Звездных цехах; мы станем мастерами Звездного цеха. Мы будем изучать звезды и наблюдать за небесами Перна, пока не узнаем наверное, что и когда может угрожать этой планете.
— И что же вы сделаете потом? — пролаял Торик. Ф’лар посмотрел на него с улыбкой:
— Мы изменим курс такого тела.
— Но как? Как? — Торик ударил кулаком по столу. — Вы не смогли изменить путь Огненного шара!
— Теперь, — Ф’лар сделал многозначительную паузу, он явно не собирался ни за что просить прощения, — такого не произойдет.
Он говорил так уверенно и держался так спокойно и достойно, что остальные всадники гордо выпрямились в своих креслах. Было очевидно, что они совершенно согласны со своим предводителем. Лорд Южного холда был озадачен.
— Это способность, которую Игипс провидел в драконах, — заметил Джексом, явно желая напомнить собравшимся о том, что они знали, но о чем не задумывались прежде.
— Действительно, лорд Джексом, — дружелюбно проговорил Ф’лар, — драконы всегда обладали этой способностью. И сейчас мы работаем над тем, чтобы улучшить ее.
— Это потребует времени и практики, — прибавил Н’тон.
— Чем старше дракон, тем более он сведущ, вы понимаете, — вставил К’ван.
— В совокупности с обсерваториями, которые мы намерены создать, и с доскональным знанием системы Ракбата и ее окрестностей, — продолжал Ф’лар, — мы будем точно знать, что нас окружает и какими еще неприятными сюрпризами нас может одарить облако Оорта.
— Как вы все неоднократно напоминали нам, — подхватила Лесса, — дело всадников — заботиться о небесах Перна. А потому предоставьте нам возможность выполнять наши обязанности.
— Необходима практика и подготовка к тому моменту, когда нам в полной мере потребуется эта способность, — закончил Ф’лар.
И драконы, собравшиеся на утесах Телгара, поддержали его трубными голосами.
— Что ж, я лично, — с сияющей улыбкой обратился к Ф’лару и другим предводителям Вейров лорд Грож, — выслушал вас с огромным облегчением. Хотя я и не помню, чтобы Игипс…
— Разумеется, Игипс обсуждал этот вопрос только со всадниками, — очень серьезно объяснил Джексом.
— Благодарю вас, предводители Вейров, — заговорил Сибелл. — Вы успокоили наши тревоги; полагаю, я смогу переговорить со всеми мастерами цехов и найду у них поддержку — не меньшую, чем уже получили новые обсерватории от лордов-холдеров. — Он поклонился Джексому и Лараду.
— Тиллек — ближайший порт, — сказал Ранрел Эррагону, сидевшему за столом напротив него, — и мы предоставим вам корабли.
— Услуги вместо денег? — в ярости вскричал лорд Торик.
— Ой, Торик, сядь уже наконец, — досадливо попросил его лорд Грож.
— Не было даже голосования по вопросу новых обсерваторий! — пожаловался Торик.
— Я могу провести голосование прямо сейчас, — с надеждой предложил Сибелл.
— Мы не обсудили необходимость создания трех новых обсерваторий! — закричал Торик.
— Я хотела бы узнать больше о Западном континенте, — громко сказала мастер Баллора. — Мы ничего не знаем о том, какие формы жизни там обитают. И какой эффект может дать встреча с ними известных нам видов.
— Об этом в файлах Игипса сказано крайне мало, — заметил Дектер. — Много ли металла понадобится проекту?
— Разумеется, много, Дектер, — ответил Фандарел, в предвкушении потирая ладони.
— Ну что, может быть, теперь перейдем к менее важным прошениям? — поднимая со стола небольшой пакет, предложил Сибелл.
— Нет, нет, не сейчас! — возразил лорд Грож. — Для того чтобы заниматься такими вещами, следует сперва подкрепиться и освежиться.
— Так что же насчет Западного континента? — настойчиво повторила мастер Баллора. — Мне хотелось бы узнать больше по этому вопросу!
— Мы обо всем поговорим после перерыва, — ответил Эррагон.
Сибелл постучал председательским молоточком, объявляя об окончании утреннего заседания.
А на дневном заседании было задано так много вопросов о том, где именно разместятся новые обсерватории, как они будут выглядеть, кто должен в них работать, какое обучение необходимо наладить, что рассмотрение прошений было отложено на следующий день. Торик призывал к тому, чтобы голосование проводилось по поводу строительства новых обсерваторий вообще, не говоря уж о трех, ни одна из которых, как уже было ясно, не будет размещена на Южном континенте. Он голосовал против самой идеи — однако большинство высказалось за. Потом ему пришлось присутствовать на обсуждении срочного строительства обсерватории на Западном континенте. Пока он кипел возмущением, все остальные, похоже, заразились энтузиазмом предводителей Вейров и говорили исключительно о поставках необходимых устройств, о транспортировке и строительстве, о работах и материалах, причем все это без привлечения дополнительных средств, против чего он уже готовился возразить со всем пылом.
В итоге Звездные мастера и проклятые предводители Вейров добились всего, чего хотели. Ему ни на секунду не приходило в голову, что он сам виноват. Он был готов к тому, чтобы спорить из-за прошений и опровергать слова заявителей — из принципа; однако никаких прошений пока что не рассматривалось. И не обсуждалось. Если он не останется, возможно, Конклав пропустит что-то еще, проголосует за нечто новое и утвердит это как закон, а он не сможет даже вовремя представить себе последствия. Нужно заставить Безика сопровождать его. Тогда он хоть на что-то сгодится. Барген взял с собой сына, Грож тоже; они имели право выступать от имени лордов-холдеров как ид полномочные представители при рассмотрении прошений: Фандарел, например, ввел в Конклав в качестве своего представителя мастера Джейнсис.
Вечером Торик бродил по холду и по площади Встреч. Его должен был разыскать Дорс. К утру, когда Дорс так и не появился, еще до начала заседания Конклава Торик спросил на станции скороходов Телгара, не доставляли ли ему каких-либо посланий. Посланий не оказалось, однако он встретил Кашмана, и ему пришлось возвращаться в холд в обществе лорда Керунского. Кашман все еще кипел от ярости по поводу суда в цехе печатников. В ту ночь его не было в Керун-холде, однако дело могло и подождать до утра. Он жаловался на то, что на суде присутствовал Н’тон, предводитель Форт-Вейра, — а всем известно, что Керун находится вне зоны, на которую распространяется влияние Форта; о Джексоме же вообще говорить не приходится. О чем же еще можно было говорить с Ториком, да еще и при таких обстоятельствах!
Поздно вечером Торик снова бесцельно бродил в окрестностях площади среди палаток, стараясь держаться в тени, чтобы Дорс имел возможность подойти к нему незаметно для чужих глаз. Его тревожил вопрос о способностях драконов, которые изучал Игипс. Насколько знал Торик, драконы могли говорить со своими всадниками, перемещаться в Промежутке и жевать камень, чтобы изрыгать уничтожавшие Нити пламя. Нужно попросить мастера Эсселина, чтобы тот просмотрел все, что Игипс говорил об этих существах. Все, что делал или говорил Игипс, тщательно записывалось. Эсселин, следовательно, мог отыскать нужные сведения и доложить Торику.
Он уже начал второй раз обходить площадь, когда ему пришла в голову мысль: кто были эти Очистители, которых так поспешно отправили в ссылку? Если никто из них не назвал своего имени, цеха или холда, то кем они были? С другой стороны, Джексом был одним из судей. Он узнал бы Дорса. И Н’тон. И мастер-печатник Тагетарл.
— Лорд Торик!
Его окликнули по имени глубоким тихим голосом. Дорс упоминал, что у Пятого — весьма необычный голос. Это красноречивый оратор, говорил Дорс, он умеет убеждать людей.
— Да? — Торик отступил в тень.
Ему всегда очень хотелось встретиться с Пятым. Дорс рассказывал, что у этого человека есть навязчивая идея, основанная на том, что мастер-арфист Робинтон был найден мертвым в комнате Игипса примерно в то же время, когда Мерзость уничтожила сама себя. Может быть, мастер Робинтон действительно обнаружил недобрую суть всех советов и сведений Мерзости и пытался спасти от нее Перн? Или Игипс, поняв, что его злобные замыслы по осквернению и совращению планеты раскрыты этим человеком, убил мастера-арфиста? Общеизвестно, что у Игипса были секретные средства защиты…
Эта идея заворожила Торика с того самого момента, как Дорс впервые высказал ее. Теперь ему предстояло говорить с тем, кто додумался до нее первым…
Вейр-холд Хонсю 1.3.31
Утром, едва Тай проснулась, у ее постели немедленно оказалась Сагасси.
— Тебе что-нибудь нужно, всадница Тай? — спросила она и, не дожидаясь ответа, откинула покрывало.
— А разве я сама не могу дойти? — спросила Тай. Она намеревалась как можно скорее избавиться от слабости и зависимости. Однако Сагасси была так деловита, что Тай даже не ощутила смущения от того, что ей помогают.
— Я просто тебя поддержу за плечи — на всякий случай.
Тай действительно потребовалась помощь для того, чтобы подняться на ноги, однако в остальном она старалась обходиться своими силами.
Ее ноги все еще плохо слушались ее, но, по крайней мере, не болели; кроме того, ей было тяжело сгибать ноги в коленях — впрочем, на левую ногу она даже могла наступать, не испытывая особых неудобств, так что ее небольшое путешествие прошло вполне удовлетворительно. Ей удалось самостоятельно умыться. Она съела весь завтрак, принесенный Сагасси, а потом спросила у нее, как спрашивала у всех, кто входил в ее комнату, когда она сможет увидеть Зарант’у, Ф’лессана и Голант’а.
Сагасси уже не первый раз задавали этот вопрос; она уперла руки в бедра и покачала головой:
— Если ты спрашиваешь меня, так я тебе скажу, что ни тебе, ни им пока от этого добра не будет. Я сама обо всем позабочусь.
И она вышла.
Тай едва сдержалась, чтобы не выплеснуть на Сагасси скопившееся в душе отчаяние: ей все время отвечали что-то подобное. Однако тут в комнату вошел Т’лион, всадник бронзового Гадарет’а; за ним вернулась Сагасси, на лице которой играла довольная улыбка.
— Ты выглядишь гораздо лучше, — проговорил Т’лион. — Сагасси решила, что я достаточно силен и достаточно высок ростом.
— Откуда ты знаешь… — начала было Тай и тут же ответила себе: — А, Гадарет’ был там в то утро, верно?
— Да, был — и с тех пор крайне доволен собой и весь сверкает. А теперь обхвати меня за шею.
— Я могу, могу ходить!
— А я в этом сомневаюсь и пришел, чтобы отнести тебя на руках, потому что, если ты захочешь навестить обоих раненых — Зарант’а уже поправилась, — тебе придется ходить слишком много.
Прежде чем Тай успела возразить, он подхватил ее на руки и вынес из комнаты. Ее столько раз переносили с места на место, что в прикосновениях Т’лиона ей уже не чудилось ничего интимного.
— Я понимаю, тебе хочется удостовериться, что с Зарант’ой все в порядке, но Ф’лессан находится неподалеку, так что сначала мы заглянем к нему.
Внезапно что-то изменилось в его жизнерадостном голосе; он внес девушку в одну из самых больших спален — но не в ту, где Тай так часто спала вместе с Ф’лессаном. Слезы навернулись на глаза всадницы, когда она увидела Ф’лессана — его бледное лицо, подергивающиеся от боли губы, изломанные брови, шрамы на лице и то, как беспокойно он метался на подушках. Под покрывалом его тело выглядело странно массивным: это из-за бинтов, подумала Тай, отдергивая руку, которую невольным жестом протянула к нему. Ему не должны позволять так метаться. Манора сказала, что его раны слишком глубоки. Он может повредить себе.
Т’лион усадил девушку в кресло подле кровати. Она заметила, что с правой стороны головы темные волосы Ф’лессана коротко острижены; под ними виднелись швы. Дрожащими пальцами она провела над его лицом, не касаясь кожи. Шрамы не были слишком глубокими, но все равно ужасно было видеть их на его красивом лице.
Словно почувствовав, что кто-то смотрит на него, Ф’лессан снова беспокойно заметался по подушкам; левая рука свесилась с узкой кровати. Девушка взяла ее, осторожно уложила на постель и нежно погладила его по плечу.
— Тише, Ф’лессан, тише, лежи спокойно. — Она заправила прядку волос, упавших на рассеченную шрамами щеку, за ухо. — Лежи тихо. Голант’ жив!
— Голли? — Его голос был скорее похож на вздох, брови чуть приподнялись. — Голли?
Он открыл глаза, моргнул и попытался сосредоточить взгляд на ее лице. Ее присутствие, похоже, озадачило его.
— Где ты была? — Это прозвучало почти как жалоба.
— Они не позволяли мне прийти.
— Ее тоже зацепило когтями, Ф’лессан, — проговорил Т’лион, стоявший с другой стороны кровати. — Но я сказал, что доставлю ее сюда, — и вот она здесь!
Кажется, веки Ф’лессана были слишком тяжелы, и ему трудно было держать глаза открытыми; однако уголки его губ дрогнули в слабой улыбке:
— Да, доставил… Не уходи, моя дорогая, моя милая зеленая всадница. Не уходи.
Сердце Тай болезненно замерло от этих ласковых слов; она не сразу собралась с силами, чтобы ответить.
— Я проверю, как там Голант’, а потом сразу вернусь. А ты пока отдохни.
— Хм-м, да… я могу отдохнуть, правда?
Он повернул голову набок и, глубоко вздохнув, впал в неподвижность, которая испугала Тай, однако девушка вовремя заметила, что грудь бронзового всадника размеренно поднимается и опускается.
— Я отведу тебя к бронзовому Голант’у, — поднимая Тай на руки, проговорил Т’лион и вынес ее из комнаты.
— Ты только посмотри на него, бронзовый всадник, — заметила Сагасси, задержавшаяся на пороге, чтобы взглянуть на Ф’лессана еще раз. — Сегодня он гораздо спокойнее.
К счастью, Тай посетила Ф’лессана раньше, чем Голант’а, потому что теперь, увидев израненного бронзового, она не смогла удержаться от слез.
— Ну, ну, на самом деле он выглядит гораздо хуже, чем чувствует себя, — крепче обнимая девушку, проговорил предводитель Монако-Вейра.
«Ему гораздо лучше, Тай. Гораздо лучше», — Зарант’а приподнялась со своего места позади Голант’а на солнечной террасе.
— Ох, Зарант’а, как ты можешь так говорить? — всхлипнула Тай.
«Потому что это правда».
— Эй, Тай, послушай, ты не расклеивайся так, — шутливым тоном проговорил Т’лион. — Он был серьезно ранен; верно. Из его тела вырвали здоровенные клочья мяса, зато хвост удалось починить. И он не чувствует боли — мы не позволяем.
В этот момент Тай заметила, что на террасе собралось множество людей, и огромным усилием воли заставила себя прекратить плакать.
— О, зеленая всадница Тай, — сквозь пелену слез, все еще застилавшую ее глаза, Тай разглядела знакомые черты Перселлана. — Я знаю, раны Голант’а выглядят ужасающе, но мы стараемся сделать так, чтобы он чувствовал себя удобно. — Он указал на огромные серые горшки, в которых хранился холодильный бальзам. — Зарант’а здесь, а это гарантия того, что мы успеем облегчить его боль прежде, чем он успеет пошевелиться.
Тело Голант’а, распростершегося посреди террасы, делало террасу меньше, чем помнила её Тай. Люди передвигались по ней в обход Голант’а. Возле главного входа соорудили настоящий склад перевязочных материалов, холодильного бальзама и других медикаментов, а рядом расставили стулья, чтобы те, кто ухаживал за драконом, могли отдохнуть, и небольшой стол, за которым вполне можно было перекусить. Ф’лессан поставил такие же столы для своих гостей, когда здесь временно жила половина всадников Монако-Вейра.
Голант’ лежал не прямо на камнях, а на разномастных подушках и матрасах. Над ним натянули тент из большого куска ткани, в котором Тай узнала парус. Сейчас Голант’ показался ей меньше, чем обычно, словно его обычная живость и подвижность добавляли ему роста. Каков всадник, таков и дракон… Она заставила себя не думать об этом.
На том боку Голант’а, который сейчас могла видеть Тай, можно было ясно рассмотреть следы когтей и зубов; левый глаз перевязан, а хвост, уложенный вдоль тела, взят в лубки. Голант’ положил голову между лап, но Тай видела, как при каждом вздохе чуть шевелятся его ноздри.
«Ему гораздо лучше, Тай, — с сердечностью дракона, который долго наблюдал за выздоровлением своего друга, проговорила Зарант’а. — Гораздо лучше. Коснись его. Ты почувствуешь в нем силу».
Зарант’а осталась на своем месте подле Голант’а, но вытянула голову по направлению к всаднице.
— Я обнесу тебя вокруг него, — предложил Т’лион. — Там рядом с Зарант’ой есть местечко, где вас никто не потревожит. Позволь мне сказать, что, несмотря на свои собственные раны, она очень помогла нам в уходе за Голант’ом и его лечении.
Т’лион с Тай на руках перешел к Зарант’е, и девушка едва не разрыдалась снова, увидев шрамы на зеленой шкуре. Т’лион усадил девушку на скамью и отошел в сторону, на мгновение крепко сжав плечо девушки, чтобы ободрить ее. Зарант’а сделала маленький шажок вперед, преодолев и без того небольшое расстояние, разделявшее ее и всадницу, и положила голову на колени Тай.
«Мне не больно, Тай. Они за мной ухаживают так же хорошо, как и за Голант’ом, но только я слышу его и знаю, когда ему надо помочь. Он очень печалится из-за ран Ф’лессана. Это самая большая боль».
Зарант’а слегка подтолкнула Тай носом, словно для того, чтобы подчеркнуть свои слова.
«Конечно. А тебе была нужна я!»
Сожалея о своем отсутствии, Тай осторожно погладила нос дракона, прижалась щекой к щеке Зарант’ы, чувствуя тепло тела дракона и особенный запах нагретой солнцем шкуры, смешивающийся с запахом холодильного бальзама. Затем нежно, осторожно она коснулась покрытой шрамами груди дракона, ощутив под ладонью биение сильного сердца. Напряжение немного отпустило ее: она была рядом со своим любимым драконом. Четкий, ровный ритм сердцебиения успокоил девушку. Ее охватило непередаваемое чувство близости, той духовной связи, которая существует между драконом и его всадником. Они замерли в этом молчаливом единении, словно набираясь сил друг от друга.
Тай ласково погладила нос Зарант’ы, ее скулы, коснулась шрамов на зеленой шкуре — более глубоких, чем царапины, но все же не таких глубоких, как раны Голант’а. Зарант’а казалась полосатой.
«Как ты это сделала, сердце мое? — спросила всадница. — Как ты нас спасла?»
«Я позвала. Рамот’а и остальные прилетели быстро. Я сказала Рамот’е, — в голосе дракона слышалось глубокое Удовлетворение. — Она сделала то, что я ей сказала. Она видела, как это делается, и сказала остальным. Они сделали больше, чем я. Их было больше, — Зарант’а вздохнула. — А кошки угрожали нашей жизни: всем четверым. Их было слишком много. Я очень рада, что другие драконы прилетели к нам, особенно Рамот’а».
«Я уверена, так оно и было. Я тоже была рада!» — призналась Тай: в ее глазах снова стояли слезы, но на этот раз это были слезы облегчения и радости от того, что она сейчас рядом со своей замечательной, отважной, умной Зарант’ой.
«Ф’лессан беспокоился, — с тревогой проговорила Зарант’а. — Он не хотел отдыхать. Голант’ много спит. Я говорила Ф’лессану, чтобы он не волновался, но не думаю, что он мне поверил».
«Он поверит мне!» Тай ласково погладила чувствительные надбровья Зарант’ы — именно так, как нравилось ее дракону. Зарант’а все теснее и теснее прижималась головой к коленям Тай, пока не поняла, что тяжесть причиняет ее всаднице боль. Она открыла глаза и подняла голову.
«Я его позвала».
«Кого?»
«Того бронзового всадника. Того, кто тебя принес. Я думала о том, чтобы самой принести тебя сюда, — Зарант’а, извиняясь, опустила веки, — но боялась тебя уронить. Я еще не совсем хорошо себя чувствую, я не уверена, что смогла бы поднять тебя осторожно. А теперь он позволит тебе коснуться Голант’а: с этой стороны у него меньше ран. Голант’ знает, что ты здесь. Ты коснешься Голант’а и скажешь ему, что видела Ф’лессана. Он поверит тебе!»
Когда Т’лион вернулся, он поддержал Тай, а та прижала ладони к боку бронзового дракона, избегая касаться ран на правом плече — тех самых, которые, придись они чуть выше и чуть глубже, оборвали бы жизнь дракона. И Ф’лессана тоже.
Она сморгнула слезы. На этот раз смерти не удалось отнять у нее тех, кого она любила. Она не совсем понимала, как удалось спастись Голант’у: кошка прицелилась очень точно, она должна была обрушиться на хребет Голант’а — Тай помнила оскаленные зубы и вытянутые когти хищника… Однако каким-то образом кошка промахнулась, хотя Тай не знала, кого за это благодарить.
Она коснулась шрамов на шкуре Голант’а, потом прижалась лбом к его ребрам там, где не было ран. Сперва она ощутила рокочущую вибрацию его тела, потом услышала голос.
«Ты пришла».
«Ф’лессан слабее, чем ты, Голант’, поэтому они не принесли его к тебе. Но я держала его за руку. Я говорила с ним. Теперь я скажу ему, что касалась тебя. И вы оба будете чувствовать себя лучше и выздоровеете быстрее. Ты меня слышишь?»
«Я тебя слышу, — она чувствовала, как глубоко вздохнул дракон. — Я слышу Ф’лессана. Он хочет знать, вернешься ли ты».
«Теперь, когда я видела тебя и Зарант’у, я сразу вернусь к нему».
— Должно быть, это было для тебя нелегко, Тай, — поднимая ее на руки, заметил Т’лион. — Готов поклясться, сейчас ты весишь меньше.
— Тем лучше для тебя, — ответила девушка.
— Я сильнее, чем кажусь, — возразил всадник, унося ее назад в вейр-холд.
— Я должна вернуться к Ф’лессану.
— О, я и несу тебя туда, стараюсь, как могу! И еще ты должна выпить то, что приготовила для тебя Сагасси. Может быть, тебе даже удастся уговорить Ф’лессана выпить хотя бы глоток.
Это Тай и сделала — после того, как рассказала ему о состоянии Голант’а. Большую часть времени бронзовый всадник спал, держа ее за руку, переплетя пальцы с ее пальцами, отчего она чувствовала попеременно желание заплакать и внутреннюю гордость от того, что изо всех людей он хотел сейчас видеть рядом именно ее.
Тем временем в Бендене и других местах
Несмотря на все уверения Ф’лара на заседании Конклава, несмотря на все, что говорила Рамот’а Лессе, не все Драконы были способны проделать то же, что и Зарант’а. В том числе и те драконы, которые прибыли ей на помощь в то страшное утро в Хонсю. Хотя Рамот’а сказала Лессе, что поняла, как Зарант’е удается телекинез, гнев, страх и ярость были очень тесно связаны с этой способностью. Попытки сделать что-то подобное в спокойном состоянии редко бывали успешными. И не всегда — безопасными.
В первую очередь пространство между объектом в его первоначальном положении и точкой перемещения должно было быть абсолютно свободным. Расстояние, похоже, не было препятствием — по крайней мере, для неживых объектов. Даже для небольших животных — таких, как цеппи или мелкий скот. Но на пути перемещаемого объекта не должно было быть никаких препятствий. Камни не страдали от телекинетических перемещений, однако, столкнувшись с чем-нибудь, они могли расколоться. Второй проблемой была скорость. Перемещение было мгновенным — что оказывало определенное воздействие на перемещаемые объекты.
— Все или ничего, — заметил Ф’лар после первых нескольких часов, посвященных экспериментам Мнемент’а в области телепортации.
— Контроль? — загадочно предположила Лесса, которой не удалось добиться от своей королевы лучших результатов, чем Ф’лару — от бронзового.
С кошками проблема безопасности переноса не возникала. Если их разрывало на куски, никто не горевал. Но Рамот’а отказывалась экспериментировать с кошками, работа с большой группой драконов ее тоже не устраивала…
Драконы могли перемещать предметы по воздуху за пределы видимости. Чтобы переместить предмет горизонтально, требовался более сильный контроль: Мнемент’у и Рамот’е приходилось работать вместе — один должен был немного тормозить второго. Рамот’а и Мнемент’ тренировались каждый день, медленно поднимая небольшие камни вертикально по отношению к земле и бережно опуская их вниз, стараясь не разбить камни в щебенку. Наверное, им удалось бы добросить камень до «Иокогамы»: не то чтобы это могло зачем-то понадобиться, но Ф’лар и Лесса достаточно долго обсуждали подобную возможность. Умение не разбивать камни при перемещении было существенным достижением со стороны драконов.
Когда Рамот’а принялась расспрашивать Зарант’у, та посоветовала поэкспериментировать с жуками-вонючками. Даже если большинство всадников считало этот способ пробуждения телекинетических способностей довольно странным, он, по крайней мере, работал — на жуках. Рамот’а и Мнемент’ предложили проводить подобные эксперименты парами драконов, и желательно на большом расстоянии от каких-либо жилищ, лучше всего — у реки, озера или океана.
За то время пока Рамот’а и Мнемент’ работали и экспериментировали вместе, телекинез стал более практичной вещью — и менее опасной для объектов, которые перемещались без непосредственного физического контакта.
Мало кто понимал, какие практические задачи можно выполнять при помощи телекинеза — за исключением отпугивания и уничтожения кошек или избавления от жуков, хотя теоретические обсуждения этой новой способности драконов велись почти повсеместно. А драконы и их всадники продолжали эксперименты.
Мастер Эсселин, который теперь горько жаловался на непомерный объем возложенных на него задач, должен был выяснить, сохранились ли какие-то материалы по обучению драконов в самом начале истории Перна: всадники хотели знать, как драконы научились летать в Промежутке и использовать огненный камень. Как выяснилось, от древних записей ничего толком не осталось; владельцы же ящериц-файров утверждали, что драконы научились этому именно у своих маленьких собратьев. Однако никто никогда не видел, чтобы файры что-либо перемещали при помощи телекинеза — если, конечно, не считать его проявлением мгновенное исчезновение еды из мисок в присутствии голодных файров.
Удалось решить еще много вопросов, среди которых одним из самых важных было строительство обсерватории на Западном континенте. Так называемый континент представлял собой скорее два крупных острова, практически полностью разделенных полосой воды, с севера соединенных неким подобием моста из выступающих из воды cкал. У Эррагона были планы обсерватории, оставленные Игипсом для Прибрежного: их вполне можно было использовать, изменив только тип телескопа. Те, кто возводил обсерваторию в Прибрежном, охотно согласились помогать на строительстве Западной. Лорд Ранрел сдержал свое слово: три корабля были нагружены необходимыми материалами, были набраны команды желающих заняться обустройством нового центра наблюдения за небесами, мастера Идаролана назначили официальным главой экспедиции к южному полуострову Западного материка. Маленькую флотилию сопровождала стая дельфинов, которая должна была также разыскать удобные гавани для кораблей. Зеленым и голубым драконам предстояло отправиться на разведку и разбить базовый лагерь.
Такие же приготовления — с поправкой на то, что остальные две обсерватории строились в уже известных и обжитых землях, — провели на Ледяном озере и в Телгаре. Самым необходимым было обучить обслуживающий персонал новых обсерваторий и ускорить работы в тех цехах, которые производили бинокли и небольшие телескопы.
Цех печатников мастера Тагетарла сбился с ног, печатая списки необходимых требований к мастерам, списки материалов и — в особенности — списки людей, которые хотели отправиться в дальние земли, чтобы помочь возвести обсерваторию на Западном континенте.
Однако списки не были самой большой проблемой: требовались инструкции по строительству небольших неметаллических телескопов: оказалось, что толстая шкура вполне пригодна для таких устройств, если труба телескопа герметична и внутри окрашена в черный цвет. Звездный цех должен был написать руководства, подготовить описания, схемы и диаграммы движения тех объектов, которые не угрожали Перну, а также инструкции: как обнаруживать, распознавать и делать точные заметки по новым, впервые открытым объектам. Цех стеклодувов готов был поставлять зеркала для телескопов-отражателей разного размера. Разумеется, на то, чтобы построить и отладить телескопы большего размера, требовалось время.
Когда Нити начали падать возле Хонсю, в чем не было ничего неожиданного, целители погрузили раненых драконов в глубокий сон, чтобы те не ощутили приближения древнего врага. Зарант’а уже почти поправилась, но раны Голант’а по-прежнему тревожили всех целителей и мастеров-скотоводов Перна.