21
Известие о предстоящем суде быстро облетело весь корабль, приведя в шок всех без исключения. Истинную подоплеку происшествия знали только Стесси и ее едва пришедшая в себя команда, выступающая в этом шоу в качестве потерпевших. Вот им-то и приходилось труднее всего. Наверняка капитан начнет задавать неудобные вопросы, на которые придется отвечать, а что и как отвечать, не подставив ни самих себя, ни свою королеву, никто толком не знал. Никто, кроме Грева, который вовремя сообразил, что, если этот суд поможет на время изолировать хозяйку, ситуацию на корабле можно будет взять под контроль уже на его условиях и спасти девочку от необдуманного шага. Ни адмирал, ни наемники еще не знали, что этот шаг королева уже сделала и все для себя уже решила, а потому все дружно, прямо в лазарете, начали готовить свое шоу.
Однако к суду готовились не только они. Так как судебный процесс намечалось провести в строгом соответствии с эпсанским законодательством, за разъяснением его нюансов все потянулись к Лилиан, и она пообещала это сделать чуток позднее в присутствии императора. Свое обещание она выполнила во время завтрака, на котором присутствовали все, кроме конфликтующих сторон. Стесси заперлась в своей каюте, а наемники все еще были в лазарете. Эльфа с ходу объявила, что, возмущенная несправедливостью капитана, подозреваемая в совершенном преступлении объявила голодовку, которую закончит только тогда, когда восторжествует справедливость, и требует суда присяжных. Завтрак тут же превратился в нечто среднее между балаганом и предварительным слушанием дела, на котором в процессе приема пищи начали распределяться судейские должности. Со стороной защиты все было ясно — Алиса и Лилиан. Адвокатов подсудимая имела право сама себе выбирать, а потому это решение не оспаривалось. Кандидатура судьи тоже не обсуждалась. По корабельному уставу, капитан на судне царь и бог, а если он до кучи император, то тут и говорить не о чем. А вот насчет стороны обвинения разгорелись страсти. Роль прокурора пожелали взять на себя гном и академик, жутко обиженные бессовестной подставой Стесси, втихаря подкинувшей им оружие наемников, пока они были в отрубе. Возражение, что прокурор должен быть один, они не принимали (раз адвоката два, то почему не может быть двух прокуроров?), а за попытку урезонить алкашей Блад был немедленно освистан. Причем так азартно, что капитан понял: еще немного и они начнут скандировать «судью на мыло!», а потому поспешил сдаться, но отыгрался на другом. После распределения главных ролей состав суда присяжных определился сам собой, Блад в запале, чисто из вредности, дал отвод Джиму как заинтересованному лицу и сразу же об этом пожалел.
Ведь, если разобраться, суд над Стесси был откровенным самодурством с его стороны. Вернее, это выглядело так. На самом деле Блад затеял этот цирк неспроста. Это был прекрасный повод выяснить, кто есть кто на «Ара-Белле», и присмотреться к новым членам команды, проанализировать их реакцию на то или иное событие. Ну и заодно поразвлекаться. Все-таки лететь до Семицветика еще почти три недели, так почему бы малость дурью не помаяться? А главное, этот суд должен ответить на вопрос: кто такая Стесси? Легкость, с которой хрупкая девица расправилась с толпой наемников, Блада насторожила. Конечно, можно было потолковать с этим терминатором в юбке тет-а-тет, но Пит был уверен, что это ничего не даст. Вывернется, а если при этом начнет еще использовать женские чары, то вообще — труба. Как ему с Джимом потом объясняться? Нет уж, на фиг. Пусть, как говорится, ответит перед обществом, под прицелом кучи глаз. А потом он как капитан и император сообразит, как решить ее судьбу. Таков был изначальный план.
Теперь же ситуация вышла из-под контроля. Он прекрасно знал, что на суде присяжных его роль сводилась лишь к ведению заседания и наблюдению, чтобы оно прошло в рамках закона, а потому в финале ему останется лишь огласить вердикт присяжных, роль которых выполняли Фиолетовый, Лепестков и Ур. Да, да, шестилапый питекантроп Ур, которому Зека Громов не позволил сделать отвод. Иначе что это за суд из двух присяжных заседателей, которые к тому же оба человеки? Расовой дискриминацией попахивает. Как Блад ни противился, но и в этом вопросе ему пришлось уступить.
Сердито покосившись на Лилиан, изгадившую ему всю малину, капитан вынес свой вердикт:
— Суд состоится здесь. Через два часа. Нола, подготовь кают-компанию к судебному процессу. Трибуна, место для присяжных заседателей, загон для подсудимой, молоток для судьи. Короче, чтоб всё было по уму.
— Какой молоток? Какой загон? — опешила программа.
— Вот бестолочь. Бегом в мою каюту. Буду просвещать. Так, дамы, господа, завтрак закончен. Прошу освободить помещение. Его будут готовить к заседанию. Нола, за это время тебе придется выполнить множество заказов. Лилиан, тоже бегом в мою каюту!
— Это еще зачем? — вскинулась Алиса.
— Хочу обсудить с ней, как с экспертом в вопросах судопроизводства и адвокатом обвиняемой, ряд процессуальных вопросов перед началом заседания, чтоб избежать неприятных сюрпризов с вашей стороны, — ядовито ответил капитан.
Блад поднялся из-за стола и вышел из кают-компании. За ним, ухмыляясь, пошла эльфа. Следом, изображая пай-девочку, семенила Нола, которой предстояло выполнить множество заказов.
— Встать, суд идет! Что значит «суд идет»? Судья идет — я еще понимаю, император идет — тоже понимаю, но суд идет — это уже бред! Ты что, всю судейскую коллегию под мышкой понесешь?
— Лилиан! Кончай мне мозги канифолить! Таков порядок! — отбрыкивался капитан, не зная, как обосновать свое требование. То, что под понятием «суд идет» имеется в виду идет процесс суда, а не конкретный судья, до его все еще похмельной головы не доходило.
— Где? В какой стране? В каком государстве? В нашей Эпсании, простите, оговорилась, в вашей Эпсании, — явно издеваясь, сладко улыбнулась эльфа, — все не так. Первым заходит судья и усаживается на свое место.
— Почему первым?
— Чтобы иметь возможность видеть всех входящих в зал и по их поведению адекватно оценить обстановку: кто с кем сговорился, кто на кого надавил и так далее.
— Можно подумать, я не знаю, кто с кем на «Ара-Белле» сговорился! Девичий кодекс чести в ход пошел. Втроем на меня насесть решили. Однако ладно, уговорила: первым войду я.
— Теперь обсудим обращение. Что значит «ваша честь»?
— Это означает моя честь.
— И что, каждый на суде будет трепать своим языком вашу честь?
Блад почесал затылок, заставив шляпу съехать на лоб. Действительно, если задуматься, получается полная чепуха. Ваша честь! После распада СССР, когда некогда могучей державой начали править закон грубой силы и зеленые банкноты, он столько повидал продажных и бесчестных судей…
— Уговорила. Остановимся на «господин судья». Но молоток я требую оставить!
— Зачем?
— За надом! Треснул им по столу, значит, все заткнулись!
— И даже девушки?
— И девушки, и женщины, и бабы! В первую очередь именно они! Суд не базар. Ударил молотком, и все, кроме судьи, молчат!
— То есть все кроме тебя?
— То есть все кроме меня.
— Дискриминация!
— Еще какая! Так. В праве первого выхода на сце… тьфу!.. в зал заседания я тебе уступил?
— Уступил.
— Уступай мне в праве молотка.
— Ну да! Сейчас я уступлю в праве молотка, потом в праве первой ночи…
— Лили! Ты меня достала!
— Рада это слышать, император. Только за это уступаю в праве молотка.
— Хвала Создателю. У нас по процедуре все?
— Вроде все.
— Тогда уйди с глаз моих долой, о порождение ехидны! Так плешь проесть всего за час не каждый может!
— Этим талантом должна обладать любая уважающая себя эпсанская принцесса. Встретимся в суде, мой император, мой капитан, господин судья и ваша честь!
Эльфа с чарующим смехом выскользнула из каюты Блада.
— Все слышала? — хмуро спросил капитан Нолу.
— Все слышала.
— Тогда иди готовь зал заседаний, согласно новым вводным. И про заказ мой не забудь!
— Если вы о молотке, то Гиви его уже мастерит.
Нола испарилась. Капитан сдернул с головы шляпу и в сердцах шмякнул ее об стол.
— Напрасно я все это затеял, ой напрасно! Надо было сразу прижать к стенке эту врушку и вместе с Джимом взять ее в оборот. Хотя при нем могла и не сознаться… а без него чревато. Гормон у мальчика бурлит. Поймет неправильно парнишка, а ведь я, если разобраться, ему обязан жизнью. Похоже, придется ломать комедию и дальше.
Ровно в 11–00 по корабельному времени Блад стремительным шагом вошел в кают-компанию, превращенную стараниями Нолы в зал судебных заседаний. Он был облачен в срочно пошитую для него дроидами черную судейскую мантию до пят, на голове красовались букли седого парика, поверх него шляпа с неизменным пластиковым пером, под мышкой шпага, которой, к великому неудовольствию Блада, места под мантией не нашлось, но ради соблюдения протокола (который он придумывал на ходу) он был готов терпеть такое неудобство. Главное, что все по правилам! Согласно этому же протоколу, зал судебных заседаний был пока что пуст. Капитан (нет, сейчас строгий господин судья!) окинул взглядом помещение и с удовлетворением отметил, что оборудовано оно с учетом его пожеланий. Слева у стены, отгороженная стальной решеткой, стояла скамья для подсудимой, у правой стены — скамья для присяжных заседателей, по центру, неподалеку друг от друга, еще две скамьи — для прокуроров и адвокатов, перед скамьями стояла трибуна, а за ней, в глубине зала, кресло для единственного на этом процессе зрителя — Джима. Персонально для судьи, главного действующего лица на этом шоу, дроиды установили массивный стол с роскошным резным креслом, в которое Блад и плюхнулся, положив шпагу на стол.
Судя по всему, уже ознакомленная с судебной процедурой Нола, выполнявшая на этом процессе функции секретаря, только этого и ждала.
— В зал судебных заседаний приглашается сторона обвинения! — торжественно провозгласила она, проявляясь в воздухе.
Двери распахнулись, и в зал вошли Гиви с Зекой Громовым. Гиви тащил на плече увесистую киянку, академик объемистый мешок.
— Это еще что такое? — выпучил глаза судья.
Зека поспешил плюхнуться на отведенную для прокуроров скамью, а бортмеханик плюхнул в руки капитана киянку.
— Судейский молоток, — пояснил гном.
— Ничего себе молоточек, — взвесил в руке киянку капитан. — Ты что, свинец внутрь залил?
— Не, метрил. Он тяжелый, он поможет. И заначка неплохая. В случае чего, хрен кто найдет.
— Мне судейский молоток нужен был, а не кувалда!
— Вай! Капитан! А если подсудимая буянить начнет? Раз! И успокоишь.
— Да этой киянкой упокоишь, а не успокоишь. Ничего доверить нельзя. Садись на свое место. Зека, что у тебя в мешке?
— Вещдоки.
— Ладно, тогда сиди.
— В зал судебных заседаний приглашается сторона защиты, — провозгласила Нола.
В зал чуть ли не строевым шагом, с самым зверским выражением лица плечом к плечу вошли Алиса с Лилиан. Они, так же, как и Блад, были облачены в черные адвокатские мантии, а на их роскошных волосах красовались элегантные черные шапочки. Зека Громов завистливо вздохнул, глядя на них.
— Нам тоже надо было себе такие мантии заказать, — громогласно шепнул он на ухо гному.
— У тебя столько рук, что на все рукавов не хватит, — отмахнулся бортмеханик.
Девушки сели на соседнюю скамейку и начали сверлить глазами Блада. «Уставились, как на врага народа! — возмутился капитан. — Ну я вам покажу!».
— Введите обвиняемую! — приказал Блад.
— Заявляю протест по поводу нарушения протокола судебного заседания! — тут же подскочила Лилиан, выхватывая из складок мантии блокнот и делая в нем пометку. — После прокуроров и адвокатов в зал должны приглашаться присяжные заседатели, потом зрители, затем пострадавшие и только в самую последнюю очередь обвиняемая.
— В целях безопасности всех вышеперечисленных, — с ядовитой улыбкой сказал Блад, — я вынужден слегка подкорректировать данную процедуру. Введите обвиняемую!
В зал в сопровождении дроидов вошла Стесси со свертком в руках. Она была в легком розовом платьице, в котором выглядела трогательным подростком-несмышленышем. Это впечатление усиливал огромный бант того же колера, венчавший копну каштановых волос. С видом великомученицы, идущей на эшафот, Стесси просеменила в клетку, прижимая к груди сверток, и дроиды закрыли за ней решетчатую дверь.
— Почему у подсудимой в руках посторонние предметы? — нахмурился Блад. — Что это такое?
Стесси молча развернула сверток, продемонстрировав судье полосатую арестантскую робу.
— Правильно! — обрадовался Гиви. — Пусть привыкает. Засудим на хрен!
— Э, братан, поимей совесть, — толкнул его в бок академик. — Девчонка молоденькая, неопытная еще. Гляди, робу с собой взяла. Сразу видно, первый раз чалиться будет. Слышь, дочка, робу тебе и на зоне выдадут, не сомневайся. Я вот тут тебе в дорогу самое необходимое собрал. — Зека подошел к решетке, верхней парой рук раздвинул стальные прутья и протиснул внутрь мешок. — Сухарики, кружка для чифирка, фуфаечка, бельишко сменное, носочки шерстяные…
— Зека, твою мать! — рявкнул Блад. — Сядь на место!
— В мешочке дно двойное, — заторопился Зека, отступая от решетки, — я туда пять пачек чая положил.
— А я о камере уже позаботился, — обрадовал подсудимую Гиви. — Отличную каюту подобрал. Дроиды там в дверь уже решетку вставляют и переговорное устройство оборудуют. Будешь с Джимом через стекло по телефону общаться.
— А если сильно соскучишься, — крикнул уже с места Зека Громов, — то я в лямку мешочка напильник и отмычки вшил.
— Академик, ты же прокурор! — схватился за голову Блад. — Какие отмычки, какой напильник?
— Так говорю ж, девочка неопытная. А я знаю, что хорошему сидельцу надо.
— Тихо! — Судья грохнул молотком по столу, и столешница разлетелась вдребезги, не выдержав натиска нашпигованного метрилом судейского молотка.
В зал заседаний тут же ворвались дроиды, убрали обломки и поставили перед офигевшим судьей новый стол.
— Я видела, из чего прокурор молоток мастерил, и заказала сразу пятьдесят столов, — пояснила Нола.
— Постараюсь за эти рамки не выходить, — пробормотал Блад, поднимая с пола шпагу и кладя ее на стол. — Ладно. Кто там у нас следующий?
— А можно я? — в зал заседания сунул голову подслушивавший под дверью Джим.
— Садись, — кивнул на кресло для единственного зрителя Пит.
Юнга поспешил занять свое место, увидел Стесси за решеткой, судорожно вздохнул.
— Опять нарушение протокола, — сделала еще одну отметку в старомодном блокноте Лилиан.
— А чего ты там строчишь? — насторожился Блад.
— Фиксирую все нарушения. Если в ходе заседания их наберется достаточное количество, то по законам эпсанского судопроизводства буду иметь право выразить вотум недоверия судье и занять его место.
— Так его, Лилька, так! — обрадовалась Алиса.
— Адвокатам слово не давали! — Блад поднял молоток, покосился на столешницу и осторожно положил киянку обратно на стол. Затем в упор посмотрел на Лилиан и чисто из вредности изрек: — Потерпевших в сту… тьфу! Введите потерпевших!
И в зал заседания суда начали стекаться потерпевшие. Но как! У всех присутствующих при этой сцене глаза на лоб полезли. Пираты Стесси, кряхтя и охая, костыляли к самой большой скамейке в этом зале, предназначенной специально для них, — кто с оттопыренной на подпорке загипсованной рукой, кто с забинтованной головой, а одного вообще везли на каталке с капельницей. Возглавлял это траурное шествие Грев на костылях, поджимая под седалище загипсованную ногу.
— Да вы охренели! — взвился Блад. — Вы что мне тут устроили? Нола, сколько длится процесс регенерации в нашем медсанблоке?
— От десяти минут до трех часов в зависимости от тяжести повреждений, — отрапортовала гнома.
— Тогда в чем дело?
— Извольте сами посмотреть.
Нола высветила голограмму, на которой уже полностью выздоровевшие наемники, отталкивая медицинских роботов, обматывали друг друга бинтами.
— Так у вас лазарет просматривается? Мы же там голые лежали, это неэтично! — возмутился Грев.
— Я протестую! — подпрыгнула Алиса. — Это давление на суд!
— Протест принимается, — кивнул Блад. — Так, убогие, рассаживайтесь, ваш номер не прошел, — обрадовал он пострадавших, поигрывая молотком. — На жалость надавить не получилось.
«Калеки» сдернули с каталки самого «хворого», и «убогие» начали рассаживаться, оставляя за собой на полу гипсовые крошки. Лилиан торжественно пожала Лепестковой руку.
— С первым успехом вас, коллега. Продолжайте в том же духе.
— В зал приглашаются присяжные заседатели, — провозгласила Нола.
Фиолетовый затащил в зал упирающегося Ура, у которого профессор на ходу пытался отобрать дубинку.
— Не отдам! — верещал дедуля.
— Ур, зачем тебе дубинка? — удивился Блад.
— Насяльника, это не дубинка, это увесистый аргумент, аднака!
— Кто тебе это сказал? — нахмурился Блад.
— Фиалетавая, аднака!
— Николай Петрович, — расстроился капитан, — взрослый человек, а такие низкопробные шуточки себе позволяете. Нола, отобрать у присяжного увесистый аргумент.
Как ни брыкался Ур, дроиды все же отняли дубинку у шестирукого присяжного заседателя и уволокли ее из зала.
— Ну все наконец в сборе, — хмыкнул Блад, обвел глазами пестрое сборище. Дурдом! Самый настоящий дурдом. Другого слова и не подберешь. Но весело. Кроме Лилиан, никто ничего толком не понимает, и, если эта вертихвостка не проболталась, все должны принимать суд за чистую монету. Мало ли какие в моей Эпсании порядки? Так что продолжим цирк. — Нола, будешь вести протокол. Видеозапись этого суда заархивируешь потом в бортовом компьютере.
— Будет сделано, мой капитан!
— В данный момент я господин судья.
— Все будет сделано, господин судья.
— Итак, оглашаю дело, — начал заседание Блад, но Лилиан его снова перебила:
— Протестую. Никакого дела нет!
— Как это нет? — опешил Блад. — Почему нет?
— Уголовные дела такого рода заводятся только на основании письменного заявления пострадавших. Предъявите мне соответствующее заявление, и я сниму протест.
Блад мысленно чертыхнулся. Эта ушастая вредина крыла его по всем статьям, конкретно выставляя дураком, а этого он потерпеть уже не мог.
— Основанием для заведения уголовного дела является мое личное распоряжение. Как капитан корабля я мог бы довольно просто навести здесь порядок, — демонстративно помахал киянкой Блад, — и подсудимой очень повезло, что кораблем командует такой демократичный капитан. Протест отклонен!
Забывшись, судья грохнул киянкой по столу, и всем осталось только ждать, когда дроиды уберут обломки. Как только новый стол занял свое место, заседание продолжилось.
— Итак, оглашаю дело. Этой ночью подсудимая, нарушив установленный специально для дам комендантский час, вышла на прогулку в пять часов утра, где и столкнулась возле мужской душевой с одним из потерпевших, сержантом Гревом. После короткой, но очень энергичной перепалки она загнала его в душ, где к тому времени находилось еще семнадцать членов экипажа из числа вновь прибывших на корабль наемников, зверски избила их…
— Я протестую! — опять подпрыгнула Алиса. — Они сами себя избили, а свалили все на обвиняемую. Вы только посмотрите на нее! — Она театрально простерла руку в сторону Стесси. — Разве могла эта слабая, беззащитная девушка справиться с толпой вооруженных до зубов здоровенных лбов?
— Да запросто, — почесал затылок Зека, вспомнив, как летел вместе со стулом в этой же кают-компании, отброшенный в сторону нежной девичьей рукой. — Ух как она меня недавно шибанула!
— А улики потом нам подбросила! — поддержал коллегу Гиви. — Вот только на перчатках произошел облом. Не наш это размерчик!
— Нет, ну надо же, даже дело огласить не дали, — обиделся Блад и мрачно покосился на молоток.
— Я протестую! — теперь уже поднялась Лилиан. — Как только что выяснилось, у прокуроров с подсудимой сложились неприязненные отношения, а потому на их объективность рассчитывать не приходится. Они не смогут вести дело беспристрастно! Я требую дать обоим прокурорам отвод, если они как порядочные люди не сделают самоотвод.
— А мы не люди, — резонно возразил Гиви.
— Начальник, в натуре, — взвился под потолок академик, растопырив пальцы на всех шести руках. — Никогда козлами не были, только по чесноку пойдем!
Тут уж Блад не выдержал, согнулся пополам и ткнулся лбом в столешницу.
— Отвод не принимается, — прохрюкал он оттуда. — Как видите, уважаемые адвокаты, прокуроры обещают работать по чесноку… в смысле объективно. — Судья разогнулся, стряхнув с век выступившие от смеха слезы. — Ну короче, вы меня поняли.
— И вот чего ты влезла? — зашипела Алиса на Лилиан. — Если он на меня запал, то протест бы принял и суду конец. Что это за суд без прокурора?
— Да, ты права. Учту на будущее, — кротко согласилась эльфа.
— Небольшая просьба к прокурорам. Прошу говорить чисто конкретным — тьфу! — чисто нормальным языком без вульгаризмов и жаргона. И, если позволите, я все-таки продолжу оглашение дела, — сказал Блад, который все прекрасно слышал.
— Разрешаем, — милостиво кивнула Алиса.
— Итак, подсудимая зверски избила пострадавших, разоружила, после чего подкинула отобранное оружие в каюту нашего уважаемого академика, где он с господином штурманом отдыхал после серии научных экспериментов над своим дедушкой.
— Гы-гы…
Блад поднял глаза. Около входной двери на хвосте сидел Фантик с аквариумом в передних лапах, внутри которого хлопала глазами лягушка.
— А ты говоришь: пьянствовали, — мяукнул Фантик лягве. — Научные эксперименты ставили, а не пьянствовали!
— Вы здесь в качестве кого? — кротко спросил Блад.
— Зрителей, — ответил кот.
— Ну так займите место на галерке, освободите проход.
Дроиды притащили еще одну лавку, и пристроили ее поближе к креслу Джима. Кот осторожно поставил на нее аквариум и только после этого запрыгнул наверх сам.
В своем артистическом прошлом Бладу не раз приходилось разыгрывать на сцене судебные процессы, и он прекрасно знал, что после оглашения дела сначала выступала сторона обвинения, потом сторона защиты, затем давалось слово пострадавшему, потом обвиняемому и только после этого начинались прения сторон с привлечением свидетелей как с той, так и другой стороны. Но вокруг был такой балаган, что до сути дела, если вести процесс по протоколу, он никогда не доберется, а потому решил сразу взять быка за рога.
— Предоставляю слово пострадавшей стороне. Господин сержант, озвучьте вашу версию событий.
Грев дохромал до трибуны. Наложенный на здоровую ногу гипс здорово мешал.
— Уважаемые дамы и господа, у нас есть традиция. Мы с друзьями в пятн… а сегодня у нас какой день недели?
— Вторник, — подсказал ему кто-то из подельников.
— Так вот, я и говорю, у нас есть традиция: мы с друзьями каждый вторник в пять часов утра ходим в баню.
— Да ну? — радостно изумился Блад. — С легким паром вас! А почему в такую рань?
— Чтоб не мешать никому. Ведь нормальные люди в это время еще спят, — с самым серьезным видом сказал адмирал.
— Трудно возразить, — согласился капитан. — Нормальные люди спят, а вы в баню, на общую помывку. Все понятно. Продолжайте.
— Ну вот… чтобы не нарушать сон честных граждан, мы в пять утра решили собраться в бане. Помыться, попить пива, поговорить о своем мужском, и тут в нашу чисто мужскую компанию врывается… э-э-э… подсудимая и начинает всех конкретно пи… — Грев поспешил заткнуться, сообразив, что чересчур увлекся и чуть было не перешел на ненормативную лексику.
— Не верю! — опять подпрыгнула Алиса. — Это ложь! Как эта худенькая маленькая девочка, еще не познавшая любви…
Эльфа ткнула ее в бок.
— Уже познавшая.
— Что? — вздрогнул Грев, который о ночном вояже Стесси к Джиму еще не знал.
— Не важно, — отмахнулась от обоих Алиса. — Так вот, как эта хрупкая маленькая девочка могла вас так избить? Как зоолог утверждаю — это нонсенс! Потерпевший, лучше признайся по-хорошему, что это вы ее туда заманили.
— Для чего? — опешил Грев.
— Для свершения… — Алиса замялась, не зная, как деликатней сформулировать обвинение, — помывочных действий.
Блад демонстративно похлопал в ладоши.
— Немножко повторяетесь, но надо сказать, неплохая попытка поменять местами истца и ответчика. Однако она не засчитана. Надо лучше готовиться к судебному процессу, госпожа адвокат. Нола, продемонстрируй суду запись инцидента.
В воздухе появилась голограмма натягивавшей на руки перчатки Стесси и ее повелительный кивок на дверь, в которую покорно вошел Грев. Вот глаза Стесси мстительно блеснули, она сделала глубокий вздох, что-то пробормотала себе под нос и нырнула вслед за гигантом. Дверь затряслась от ударов изнутри.
— Достаточно.
Нола отключила изображение.
— Предлагаю теперь выслушать подсудимую. Извольте изложить вашу версию ночных событий, — повернулся к подсудимой Блад.
Стесси встала, поправила на голове бантик.
— Эта ночь для меня была очень трудной. Я, знаете ли, привыкла спать одна в своей девичьей постели, а тут попала в натуральное общежитие. Одна храпит, другая во сне стонет, пушистый со своим молоком достал, совсем мышей не ловит, по спальне хвост трубой носится…
— Поклеп! — возмутился Фантик.
— Что значит «поклеп»? — повернулась к нему эльфа. — Если бы мы тебя не связали и в рот соску не засунули, так бы до утра по нашим постелям и скакал.
— Но он так чмокал, сволочь, что я все равно заснуть не смогла, — поспешила добавить Стесси.
— Да вы совсем оборзели, девки, — разобиделся Фантик. — Все было не так!
— А хвостатым слова не давали! — погрозила своей киске кулачком Лилиан. — Тем более хвостатым, у которых начался весенний гон.
— Сейчас вроде бы лето, — удивился Гиви.
— По галактическим стандартам да, а по эпсанским только началась весна, — возразила эльфа. — А во время гона Баюнам верить нельзя. Врут безбожно, как собаки!
— И вообще, животные не имеют права голоса в суде! — внесла свои три копейки Лепесткова.
— Нет, ты это слышала? — Фантик возмущенно посмотрел на лягушку.
Та только удрученно вздохнула и развела передними лапками.
— Разрешение на прения сторон я не давал! — забывшись, опять грохнул молотком по столу Блад. — Тьфу! Нола, смени реквизит.
И снова пришлось ждать, пока дроиды не уберут обломки и не притащат новый стол.
— Подсудимая, можете продолжать.
— Так вот я и говорю: одна храпит, другая стонет…
— Я бы на вашем месте не настраивал против себя адвокатов, подсудимая. Кстати, а кто из них храпит? — заинтересовался Блад.
— Данная информация отношения к делу не имеет, и подсудимая не обязана отвечать на поставленный вопрос, — поспешила сказать Лилиан, сердито посмотрев на Стесси.
— Ты потерпи немножко, — посоветовала Бладу гнома, — через неделю сам все выяснишь.
— Что?!! — подпрыгнул профессор.
— Нола! — дружно завопили адвокаты.
— Прекратить этот бардак! — разнес своей киянкой очередной стол судья. — Стесси, продолжай! — приказал Блад, не дожидаясь замены реквизита, и дроидам пришлось работать прямо в процессе судебного заседания.
— А тут еще в каюте духотища, — продолжила рассказ Стесси, — не спалось. Вот я и решила прогуляться по кораблю, подышать свежим воздухом.
— Что значит «свежим воздухом»? — Теперь уже возмутилась Нола. — Что значит «духотища»? У меня на корабле все кондиционеры работают исправно. Ручаюсь!
— Так же исправно, как датчики? — улыбнулась Лилиан. — Из твоего поля зрения пассажиры с членами экипажа постоянно выпадают, а ты за кондиционеры тут ручаешься. А в каюте этой ночью на самом деле было жарко! Правда, Лепесткова?
— Правда! — без раздумий соврала Алиса.
— Поверим, — кивнул Блад. — Что было дальше, подсудимая?
— Ну иду я по коридору, как раз проходила мимо мужской бани, и вдруг вижу, что мне навстречу двигает этот наглец, — кивнула Стесси на адмирала. — Я его спрашиваю: не спится? А он мне отвечает: да. Решил вот в душе освежиться, не хочешь бравому сержанту спинку потереть? Это он мне, невинной девушке, такое предло…
Договорить Стесси не успела.
— Убью!!!
Джим сорвался с места. Подброшенное в воздух тело Грева рухнуло на пол, а над ним уже стоял юнга с занесенной для смертельного удара рукой. К счастью для адмирала, не только его соперник обладал способностью мгновенно входить в темп. На Джима с двух сторон навалились Блад и пулей вылетевшая из своей клетки Стесси, пытаясь без особого членовредительства скрутить взбесившегося юнгу…
Скованный наручниками, с кляпом во рту Джим сидел на своем кресле, для надежности прикрученный к нему еще и веревками.
— Юнга, хочу тебе напомнить, что ты здесь выступаешь в качестве зрителя, — вещал со своего места Блад, натягивая на голову букли седого парика, который слетел с него вместе с шляпой в процессе усмирения Джима. — Еще раз скажешь что-то не по делу, прикажу вывести из зала. Ты меня понял?
Джим отрицательно замотал головой и что-то неразборчиво промычал, что тем не менее было воспринято судом как знак согласия.
— А парень-то неплохо не по делу говорит.
— Одним ударом вышиб челюсть нашему сержанту.
— И пять зубов.
— Этот за свою девчонку постоит! — одобрительно загомонили пираты.
Грев мрачно разглядывал выплюнутые на ладонь окровавленные зубы, осторожно ощупывая другой рукой только что вправленную челюсть. Он проиграл. Стесси никогда не будет его по своей воле. Она из породы однолюбов. У нее это было наследственное, и Грев об этом прекрасно знал. Но если ее герой-любовник все-таки окажется из ГБ… придется не пожалеть и королеву. Армаду нельзя бросать на произвол судьбы.
— Хочу напомнить всем нарушителям порядка, что у меня есть очень хороший судебный аргумент, — потряс Блад киянкой. — В случае чего у нас правосудие для всех равно. Знаете, кто такая Фемида?
— Нет.
— Нет.
— Нет.
— Богиня правосудия. Страшная, между прочим, баба, — сообщил судья, пристраивая шляпу на парик, — в одной руке весы, в другой… — Блад покосился на свою шпагу, — вот это, — еще раз тряхнул он судейским молотком. — А на глазах повязка, и, если она этой кувалдой начнет махать, мало никому не покажется. Она разбираться не будет, кто прав, кто виноват. А ты чего руками машешь, Зека? У тебя есть к суду претензии?
— Слышь, начальник, протестую. Беспредел в натуре! — Зека поднял кресло вместе с Джимом и выставил претензию прямо на стол судьи.
— Академик, твою мать! Верни зрителя назад и сам сядь на свое место! Претензия не принимается.
Зека поволок кресло с Джимом обратно, но поставил его почему-то не на старое место, а рядом со скамьей присяжных заседателей.
— Я же сказал: назад, а не к своему дедушке под бочок. И не надо совать прикованному напильник, Ур. Откуда ты его вообще взял? Что? Фиолетовый дал? Николай Петрович, ну вы же взрослый человек, на серьезную организацию работаете, в ГБ стучите, как вам не стыдно? Профессор, зачем вы суете ему булавку? Он все равно наручники ею не откроет. Что? Уже открыл? Нет, это не суд, а черт знает что! Так, пока зритель окончательно не развязался, сержант, ты подтверждаешь слова подсудимой?
— Какие? — пробурчал Грев.
— Что делал ей предложения непристойного характера?
— Да пошутил я прошто, — прошепелявил адмирал. — Кто ж жнал, што она так деретшя?
— Джим, ты понял? Товарищ просто пошутил, а твоя подруга слегка погорячилась, так что кончай рваться из веревок. Кстати, подсудимая, как вам это удалось?
— Да очень просто. Спинку ему потереть! Ишь, чего выдумал! Я никому не позволю оскорблять невесту моего Джима!
— То есть себя, родную? — потребовал уточнения судья.
— Совершенно верно. Зашла в раздевалку, а их там вместе с Гревом восемнадцать штук оказалось, ну я всем, кто под руку подвернулся, спинку и потерла.
— Сте-э-эсси, — расстроилась эльфа, — что ж ты нам защиту рушишь? Договаривались же все свалить на наемников, дескать, они сами там друг друга отмутузили.
Капитан просто рухнул при этих словах и откровенно заржал в голос.
— Три девицы под окном… — прорыдал он сквозь смех, — недоработочка у вас вышла с линией защиты.
— Да пошла она, эта линия защиты! — сорвала с себя бантик Стесси. Ударом ноги она выбила решетчатую дверь клетки, в которую после усмирения юнги сама забралась добровольно, подошла к своему избраннику и начала развязывать веревки. — Тоже мне, нашли беззащитную девочку! Против меня на этом корабле разве что вы, капитан, сможете выстоять. Видела я, как вы в ресторане на базаре Блуда с какими-то придурками махались.
— А вот с этого момента поподробней, — встрепенулся Блад. — Собственно, именно этот вопрос меня и интересовал. Где деревенская девчонка из провинции так научилась драться?
— На Тассили, — буркнула Стесси.
— Кто научил?
— Отец.
— Фермер с аграрной планеты?
— И хранитель секретов древнего искусства восточных единоборств, — рубанула с плеча Стесси. — Единственный, между прочим, на всю Галактику хранитель.
— Восточных единоборств? — переспросил Блад.
— Восточных, — кивнула Стесси. — Только не спрашивайте у меня галактические координаты этого Востока. В упор не знаю. А вот секреты этого искусства отец мне передал. Его пытаются сейчас возродить в силовых структурах КОФЕ. Тайбакс, еще какая-то фигня, но то, чем они владеют, жалкие ошметки того, чем владел мой отец и теперь владею я.
— Так вот почему к вам так благосклонен богатенький буратино по имени Алонзо Бельдини, — «сообразил» Блад. — Надеялся завладеть наследством древних мастеров?
— Вы очень догадливы, капитан.
— Начальник, а чего она не за решеткой? — расстроился академик.
— Мы что, ее засуживать не будем? — сердито спросил Гиви.
— За что? — поинтересовался Блад. — За то, что отстояла свою честь?
— А за подставу? — взвился Зека. — Ты из-за ее фокусов моего дедушку чуть не прибил!
— Да, Стесси, — согласился с доводами обвинения Блад, — зачем ребят подставила? Я согласен с ними. Очень некрасиво.
— Да растерялась просто. Вышла из душевой вся расстроенная. Ой, чую, пришьют мне дело!
— И решила свалить все на меня? — возмутился Зека.
— Академик, ну вам-то какая разница? Годом больше, годом меньше, вы ж на зоне свой!
— Вообще-то правильно решила, дочка, меня там уважают, — растрогался внезапно Громов и во всю глотку заорал: — Свободу Стесси!!!
— Свободу Стесси!!! — поддержал его Джим, изо рта которого подруга только что вытащила кляп.
— Свободу Стесси!!! — дружно, в один голос, завопили присяжные заседатели, адвокаты и все потерпевшие, за исключением Грева.
— Обязательно дам, раз уж того требует народ, — кивнул судья, — если она честно ответит на один вопрос: как в нарушение моего приказа оказалась в постели Джима?
— С расстройства, — сделала траурную мордочку Стесси. — Эх, думаю, что ж я, дура, делаю? Хороших людей подставила! Пошла поплакаться в жилетку к Джиму, а ее на нем не оказалось. Я же не знала, что он по ночам в постели без жилетки спит.
— Протестую! — на этот раз заволновалась Нола. — У меня все записано! В жилетку Джиму ты плакалась до того, как напала на наемников.
— Протест отменяется! — завопили в один голос адвокаты.
— Это еще почему? — Бладу было интересно, как на этот раз девчонки вывернутся.
— Потому что программным глюкам тут слово не давали! — воинственно сказала Алиса.
— Глюкам? — возмутилась Нола.
— Да еще каким! — поддержала Лепесткову Лилиан. — У тебя же типичное раздвоение личности. То ты пай-девочка, то семихвостой плеткой тут помахиваешь.
— А мой жених, между прочим, прекрасный программист, — похвасталась подсудимая. — Он в твоих программных чакрах поковыряется и докажет, что все это — поклеп!
— Свободна! — грохнул по столу судейским молоточком Блад, вдребезги разнеся очередную столешницу под оглушительный хохот почти всех участников судебного заседания.
