Книга: Молодильные яблоки
Назад: Глава 4 НОЧЬ В ГОСТИНИЦЕ
Дальше: Глава 6 ЗНАКОМСТВО С МАРТИНОМ

Глава 5 НЕЖДАННО-НЕГАДАННО

— Сынок, зачем тебе ковер-самолет? — спрашивала меня старушка — божий одуванчик. — Глянь, какие скатерти-самобранки: льняные, крепкие, с узорами — на века хватит! А ты о каком-то ковре лопочешь. Нет их давно, никто не делает!
Продавцы и покупатели в вещевом ряду уже не торговали, а открыто слушали, о чем я пытаюсь договориться с пожилой купчихой. Именно так и было: я пытался, а она договаривала, находя на каждое мое слово пятнадцать своих.
И с чего я решил остановиться около ее прилавка?
Кажется, увидел скатерти со знакомыми рисунками, как во дворце, и на миг притормозил. Этого оказалось достаточно, чтобы скучавшая от отсутствия покупателей старушка вцепилась в меня мертвой хваткой. Профессиональная торговка, она была готова заманить любого прохожего не хуже морской сирены. У нее не было ни чарующего голоса, ни былой красоты, но хватки и словарного запаса с лихвой хватало чтобы заменить недостающее.
— А в чем дело? — недоумевал я.
В моем активе значилось аж двадцать часов летного времени. Я выделывал на ковре-самолете немыслимые пируэты и заставлял маму хвататься за сердце, а отца — за ремень: они боялись, что я погибну, совершив фатальную ошибку при большой скорости. Торговка твердила то же самое. И добавляла, что наилучшим транспортом были, есть и будут резвые скакуны. Здесь уже я мог с ней не согласиться, но старушка меня и слушать не желала, уповая на прожитые годы, личный опыт и сплетни товарок.
Отец вроде бы смотрел на мои чудачества сквозь пальцы и почти ничего не говорил, но, когда ковер пришел в негодность, не стал покупать новый. У ковров имелось уязвимое место: их обожала моль. И когда отцу доложили о том, что убранный на зиму в кладовую ковер обглодали прожорливые насекомые — уверен, что они переборщили с определением, ибо столько моли у нас отродясь не водилось, — то получили приказ его сжечь. В тот же день остатки ковра предали огню, и мое желание пролететь над облаками стало несбыточным, а летные часы навечно остановились на двадцати.
— Скатерть тебе всегда пригодится, родимый! — в сотый раз повторяла торговка. Болтовня служит процветанию торговли, и купцы были готовы на многое, лишь бы отдать в хорошие руки товар и забрать из этих рук хорошие деньги. — Смотри, сынок, ручная работа! Купи, не пожалеешь!
Вот настырная торговка.
— Ладно, белую давай! — потребовал я: рассматривая выложенный товар, я не заметил однотонной ткани. — Без узоров.
— Зачем тебе такая гадость? Бери цветную! — прозвучал бесплатный совет. — Вот, смотри, какие замечательные узоры!
— Белую! — уперся я. Клиент всегда прав, хотя за это его хочется медленно придушить. Старушка уговорила меня раскошелиться, теперь моя очередь уговорить ее продать то, что нужно мне, а не ей.
Хотя зачем оно мне нужно?
— Не понимаешь ты прекрасного, глупый недоросль! — укоризненно проворчала старушка. — Смотри: ручная вышивка, идеальная работа…
— Давай простую скатерть! — повторил я.
— Не дам! — отрезала старушка. — Не порти обеденный стол монотонной белизной, бери с узорами!
— Белую! Эту случайно заляпают — и кранты узорам!
— Тебя не переспоришь! — всплеснула руками торговка. Порывшись среди коробов, она выхватила белую скатерть и с сожалением протянула ее мне. — Белее не бывает!
— Как она работает? Старушка расплылась в улыбке.
— Очень просто, — объяснила она. — Проголодался — расстилаешь ее и говоришь: «хочу есть» или «хочу пить»! И будет тебе то, что пожелаешь! Что в нее заранее положишь, то и появится, понимаешь?
— М-да… — пробормотал я, — а просто так нельзя?
— Просто так нельзя! — ответила старушка. — Что положишь, то и съешь. Но зато хранимое не портится.
— Серьезно?
— А то! — кивнула старушка. — С тебя пять золотых.
— Сколько?!
— Пять!
— А не много?
— Если дорого — продам в кредит! — обрадовала старушка.
— Это еще что такое? — изумился я.
До сих пор не приходилось слышать подобных слов.
— Это значит, что платишь в два приема: отдаешь деньги, сколько есть, и бежишь домой за остатком.
— А если у меня и дома нет денег?
— Собираешь у соседей, приносишь ко мне и получаешь скатерть.
— Лучше я сразу заплачу.
— Как пожелаешь, молодой человек!
Скатерть очутилась у меня, и кошелек стал легче еще на пять золотых. Такими темпами тратить денежки — никаких резервов не хватит! Придется немного облегчить городскую казну перед уходом. С ощущением безграничного счастья из-за того, что сумел избавиться от назойливой старушки, я отправился дальше по рядам.
Купцы были удивлены моими вопросами о летающих коврах.
— Когда-то, — отвечали они, — ковры завозили из жарких стран, но с тех пор утекло много воды и мода на них прошла.
Обойдя рынок и увидев десятки ковров, среди которых не было ни одного летающего, я переключился на поиски сапог-скороходов. Но и здесь меня ждала неудача: привезенную в первый раз за тридцать лет крохотную партию раскупили в один миг.
Мне предложили вместо сапог подковы-скоробеги, но я, подумав над предложением, решил отказаться. Конь, понятное дело, поскачет быстрее ветра, но стоит мне с него сойти, а ему в это время сделать один-единственный шаг, как он исчезнет — не увидишь куда. То есть к подковам требуются те же самые сапоги-скороходы, чтобы догнать коня. А попадется дремучий лес на пути — опомниться не успеешь, как окажешься по уши в ветках, листьях или иголках. Koвеp-самолет неизмеримо лучше — ему на пути разве что стая птиц попадется. Или летающие тарелки. Люди говорят, что еще шестьдесят лет назад они часто носились по небу, но профессора считают, что это баловала нечисть. Теперь ни человечков, ни тарелок не увидишь. Ходят слухи, что они до сих пор летают, но свидетелей, готовых присягнуть, еще меньше, чем слухов. То есть и вовсе нет.
У нас шутили, что тарелочники за прошедшие годы поумнели и теперь не оставляют свидетелей полетов в живых.
— А ты все-таки набей на обувь подковки! — воскликнул купец. — Смотри, какие они легкие, удобные, а уж цокают — заслушаешься! На тебя все девушки смотреть будут!
— Угу! — буркнул я. — Будут стоять в сторонке и ахать, увидев, как мимо них на большой скорости пробегает цокающий царевич.
— Царевич?! – изумился купец.
Он сузил глаза и пристально вгляделся мне в лицо. Серьезность быстро сменилась удивлением.
— Царевич Иван, это точно вы? — не веря своим глазам, переспросил он.
— Медальон видите? — спросил я. Купец ахнул:
— Ваше высочество, сделайте богоугодное дело: смените портретиста при дворе. Так, как он вас изур… изобразил на портрете, я с портретами врагов при всем желании сделать не сумею!
— Серьезно? — опешил я: портретист во дворце отличный, он при желании буквально в три линии изобразит любого. У него настоящий талант! — Вы уверены, что видели не подпольно нарисованный портрет — копию с оригинала?
— Теперь думаю, что именно копию и видел. — Купец покачал головой. — Никогда бы не подумал, что человеческое лицо можно так исказить! Далеко ли путь держите, царевич? Как я догадываюсь, вы путешествуете инкогнито, не привлекая к себе внимания?
— Правильно догадываетесь, — кивнул я. — Между прочим, и вашего тоже!
Купец смутился и опустил взгляд. Потеребил кошелек на поясе, привычно проверяя наличие и сохранность собственных капиталов.
— Извините, царевич, буду нем как рыба! А подковки все-таки купите: в путешествии многое случается. Возьмите, недорого!
— Недорого — это сколько? — уточнил я.
У покупателей с продавцами испокон веков сложились разные понятия о дешевизне товаров.
— Две монеты и автограф, — предложил последнюю цену купец.
И в самом деле недорого.
— Договорились!
С рынка я ушел с двумя полными сумками и думал, что не зря оставил коня в гостиничной конюшне. На нем быстрее, слов нет, но вы бы знали, сколько здесь хитрых старушек, норовящих выскочить из-за телеги и сигануть под копыта, чтобы пострадать и за это стрясти много денег с невнимательного наездника. В больших городах хитрецов развелось — будь здоров! Своими руками ничего делать не умеют и не хотят, а роскошно жить охота. Вот и выкручиваются как могут, пока лошади копытом не засандалят.
Жаль, руки устают: количество необходимых вещей оказалось непомерно большим, и у каждого купца находилось веское слово в пользу покупки его товара. Но самого главного — ковра — я так и не обнаружил.
Вспомнилась летающая тарелка из сна. Вот что помогло бы мне преодолеть огромные расстояния, отыскать яблоки и вернуться домой. И где их черти носят, тарелочников несчастных? Наверное, все-таки вымерли: не зря зелеными ходили — видимо, сильно укачивало в полете.
Я прошел большую часть пути до гостиницы, когда почувствовал себя полным идиотом: купцы настолько запудрили мне мозги, что я совершенно забыл о свойствах скатерти-самобранки. Закинуть в нее купленное и нести спокойно, не спотыкаясь о собственные сумки при каждом шаге!
Я расстелил на траве скатерть и недолго думая поставил на нее обе сумки разом.
— Ням! — приятным голосом ответила скатерть, и сумки исчезли в один миг, словно их никогда и не было.
— Ням? — машинально повторил я, приподнимая скатерть. Внизу, как и раньше, была только трава. Сумки оказались где-то там, в небольшом пространстве над и под скатертью. Я потер лоб. Торговка, расписывая свойства скатерти, умудрилась ни словом не обмолвиться о принципе работы ее творения. Готов поклясться, что в иных странах торговку запросто обвинили бы в колдовстве!
Я поднял скатерть — ее вес остался таким, как и раньше, не изменившись ни на грамм. Вот это новость! Кидай в нее что пожелаешь и носи на здоровье: никто знать не будет, что ты идешь с огромным багажом.
Эх, зря я не спросил у торговки, сколько продуктов вмещается в одну скатерть! Придется проверить экспериментальным путем.
Но не сейчас.
Кстати… А как вызволить сумки?
Я присел и уставился на белую ткань с полосками от сгибов.
Накрахмаленная.
— Хочу есть! — потребовал я. Скатерть покрылась рябью и кольцами увеличивающихся кругов, напоминая круги на воде, после чего прозвучал знакомый голос:
— Что пожелаешь?
Проверим работоспособность официанта.
— На первое — первую сумку, а на второе — вторую!
Первый заказ сделан.
— Будет исполнено! — отозвалась скатерть. — Сумки подогреть перед едой, или предпочитаете съесть их холодными?
— Конечно холодными! — Меня прошиб холодный пот, едва представилось, во что превратится содержимое сумок при нагревании. Куча дыма от сгоревших вещей обеспечена, и получится, что я потратил кучу денег на то, чтобы пустить их на ветер. — Сумки только так и едят, они холодными вкуснее!
Слава богу, меня никто не слышит в этот момент!
Скатерть вновь пошла рябью, и две сумки медленно выплыли из тканевых глубин. Я схватил их, не дожидаясь, пока они полностью вытолкнутся из скатерти, но скатерть потянулась следом и упала на траву, после того как полностью выставила сумки из собственных недр. Я вытряхнул купленное на траву: ничто не пропало, все в целости и сохранности.
Зашибись, как говорил незнакомец.
Удивляюсь, почему во дворце никто не пользуется скатертями-самобранками? Сколько места освободится! Яблоки прекрасно себя почувствуют внутри мягкой скатерти, и там их поместится куда больше, чем в обычных ящиках. Пусть не в сто, так в двадцать раз. На рынки перевозить удобно. Положить скатерть, произнести заветное слово — и смотреть, как на прилавке появляется высоченная пирамида из отборных и душистых яблок. Сказка! Мечта торговца!
Приеду домой — обязательно об этом расскажу. Отец не должен упустить шанс приобрести новую разновидность тары — она станет самой популярной в мире! А торговку, или хозяйку скатерти, поставить во главе производства и дать титул графини — чтобы секрет изготовления скатертей ни одна собака не выведала.
Вот смешно, если торговка сама не знает о свойствах скатерти хранить в себе не только продукты, но и вещи! Свой товар она держала во вполне обычных коробах, по старинке.
Точно, не знает! Иначе давно рассказала бы об этом коллегам по цеху и ныне отбивалась бы от тысяч покупателей, мечтающих купить у нее скатерть. Самую завалящую, бракованную, с дырочками, но рабочую — в хозяйстве пригодится! Явно человек не осознает, что именно продает.
Но пусть останется в неведении до моего возвращения с грузом молодильных яблок. А мне можно не мелочиться: могу унести их целую тонну, а благодаря скатерти груз отлично сохранится!
Я на самом деле проживу тысячи лет, хи-хи, кто бы мог подумать! Повидаю мир, пройду по каждому закоулку. Совершу основательное кругосветное путешествие, обойду землю вдоль и поперек и напишу такие книги о дальних странах, что остальные путешественники лопнут от зависти!
Закидав купленное на скатерть, я дождался, когда оно утонет в ее глубинах. Вещи исчезали одна за другой, но скатерть не потяжелела ни на грамм. И сумка, куда я положил сложенную скатерть, стала значительно легче прежнего. Пеший ход снова стал удобным и приятным.
Я дошел до библиотеки за пять минут, чувствуя себя на подъеме. Про тайну скатерти никому не скажу, сделаю вид, что она ничем не отличается от обычных, и буду наслаждаться мелкими шуточками, когда в голой степи начну что-нибудь доставать из пустой сумки.
Хм… похоже, я понял, как работают шляпы волшебников. Им тоже известен секрет скатерти!
Читальный зал был пуст. Книги лежали там, где мы их вчера оставили, в дальнем углу сидел ранний посетитель, но ни Анюты, ни Мартина я не увидел. Либрослав тоже не показывался, что было странно: вчера он мельтешил перед нами так, что мне казалось, будто здесь работает куча близнецов.
Я зашел в его кабинет.
Либрослав сидел в кресле-качалке, его глаза были закрыты.
— Господин библиотекарь! — позвал я.
— А? — Либрослав открыл глаза. Увидев меня, он беспокойно заерзал на кресле. — Царевич Иван, рад снова тебя видеть!
Я указал в сторону читального зала:
— Мои друзья должны были прийти сегодня утром, как мы и договаривались, чтобы досмотреть оставшиеся книги. Вы их видели?
Старичок покачал головой. Сначала утвердительно, потом отрицательно. При этом он упорно старался сохранить на лице тридцатидвухзубую улыбку.
— Что с вами, господин Либрослав? — озадаченно переспросил я, пытаясь понять, какая муха его укусила. Старичок смотрел на меня пристальным взглядом, его улыбка сошла на нет, а в глазах промелькнул страх. Я на всякий случай резко обернулся: обычно так меняются в лице, когда у входа внезапно объявляется давний враг, изрядно потрепавший нервы в прошлом и намеревающийся трепать их в ближайшем будущем.
Но сзади оказался только выход, который был здесь с самого начала. Одно из двух: либо у старичка острый приступ боязни открытых дверей, либо это связано с моим появлением. Но вчера он не был таким испуганным.
Что изменилось за прошедшее время?
Старичок устало выдохнул.
— Твоих друзей увели, царевич.
— Что?! – Наверное, я поменялся в лице точно так же, как и Либрослав. — Кто?!
Похоже, я рявкнул слишком громко и сурово, потому что библиотекарь отшатнулся и потревоженное кресло закачалось куда сильнее. Либрослав вытянул руку и воскликнул, стараясь оправдаться:
— Они сказали, что вы дотрагивались до многих монет, а значит, пытаетесь прочитать статьи об их секретах! Вы шпионы и должны быть сурово наказаны!
— Чего?! – оторопел я. — Мы не виноваты, что разные маньяки накидали монеты в книги! Обвинять нас из-за этой мелочи в шпионаже — идиотизм! И вообще, в честь чего тогда писали о своих секретах? Молчали бы в тряпочку, когда их спрашивали! Опомнились, когда книги разбрелись по белу свету!
— Не знаю, в чем дело, но они сказали именно так, как я и передал. — Старичок сглотнул. — Они пришли ко мне, увидели, что я разложил порванные книги, отобрали последнюю монетку, забрали твоих друзей и ушли!
— Но это глупо! — воскликнул я. — Мы никому ничего не сделали! Куда они пошли? Когда?
— Почти сразу же, как твои друзья вошли в библиотеку! — Старичок порылся в карманах и протянул мне дрожащей от волнения рукой смятый листок.
— Здесь такая традиция — постоянно бумагу подсовывать? — мрачно спросил я, разворачивая листок. Аккуратно и грамотно написанный текст гласил, что Мартин и Анюта покусились на запретную тему, за что могут поплатиться жизнями. А мне советовали отступиться от греха подальше и не искать проблем на свою голову. Возвращаться домой и забыть обо всем, что мне известно, иначе участь друзей постигнет и меня. — Но я ничего не знаю и ничего не видел! Что они сделали с моими друзьями?
— Они сели в карету и уехали, — пролепетал старичок. — Но куда они умчались, я не знаю. Дороги ведут во все стороны, они могли выбрать любой маршрут, ты не успеешь организовать погоню.
— Почему вы этого не сделали, а остались здесь, хотя читали эту бумагу, я уверен!
Отпираться он не стал.
— Я хотел им помочь! — воскликнул он. — Но я не могу!
Я подошел совсем близко и сквозь зубы прорычал:
— Почему?
Старичок отрешенно посмотрел на часы. Кукушка не появлялась, чтобы обрадовать его несколькими годами жизни, и он тоскливо вздохнул.
— Там посмотри, — коротко сказал он, указывая на высокую спинку кресла-качалки.
— И что я там найду?
— Ответ на вопрос о моем невмешательстве в похищение.
— М-да?! – недоверчиво воскликнул я, подошел к креслу и присвистнул, увидев, что прикреплено к его спинке. Либрослав скосил глаза и прошептал: — Ну как?
— Замечательно! — растерянно отозвался я.
— Они меня обманули? — обрадовался библиотекарь. — Это была шутка?
— Нет. Они сказали чистую правду. Что это за устройство? Вы не в курсе?
— Без понятия! Они не объясняли, только намекнули, что, если встану, мне конец!
— Очень даже может быть…
— Ты настолько оптимистичен, царевич, что просто слов нет!
— Ну, если вам так хочется услышать мрачное, то, пожалуйста: лишнее движение — и вы практически труп!
Библиотекарь вздохнул:
— Ты прав, оптимистичный настрой нравится мне намного больше.
Я смотрел на прикрепленную к спинке кресла ловушку. Хитросплетения ремешков, стрел, пружин — настоящий гордиев узел. Никогда в жизни не видел ничего подобного. И прикрепили устройство основательно и явно не наспех. За три минуты точно не установишь.
Чудо сумасшедшей технологии выпустит стрелы, когда библиотекарь встанет, следовательно, механизм реагирует на изменение веса. На сиденье или под ним должен быть рычаг.
— Вы сели в пустое кресло или на нем что-то лежало? — спросил я.
— У меня, молодой человек, нет привычки садиться не глядя. Сохранность отдельных частей собственного организма важнее легкомысленного желания присесть на минутку.
— Это понятно.
— Можешь меня освободить?
— Еще нет! — Кресло раскачивалось совершенно спокойно, и старичок на самом деле мог не заметить, что оно превратилось в смертоносную западню. — Здесь работы часа на полтора, не меньше. Скажите, а что делал сменщик перед вашим приходом? Вы с ним на днях не поругались?
— Да что ты, какая ругань?! Мы с ним всю жизнь в дружеских отношениях! — воскликнул библиотекарь. — Он мой коллега, мы одновременно сюда устроились. А ты думаешь… — Либрослав вытаращил глаза и глянул на меня в полном изумлении, — что это он подстроил?! Он с ними заодно?!
Я пожал плечами:
— Если кресло не трогали в вашу смену, то его трогали ночью: сложный механизм быстро не поставить. Хотите узнать первую версию, она обычно самая простая и ошибочная?
— Рассказывай, я никуда не спешу! — разрешил библиотекарь.
— Я слышал, что люди, работающие в паре, могут обидеться на случайно сказанное слово и затаиться на много лет, вынашивая далеко идущие планы мести. Зная врага от и до, придумать ловушку не составит труда. Конечно, далеко не все покушения подобного рода происходят удачно: по воспоминаниям сыщиков, любой преступник считает преступление идеальным и не верит собственным глазам, когда его идеальный план убийства раскрывается за считаные часы. Но с вами редкий случай, когда для убийцы обстоятельства складываются весьма удачно.
— В смысле?
— Не факт, что я разберусь со смертоносным механизмом.
— А ты постарайся!
— Как будто у меня есть выбор! — сказал я, — Слушайте дальше: сменщик не мог не заметить ловушки, потому что в комнате больше не на чем сидеть. Если бы он сел в кресло, то был бы убит при вставании. Но раз он ушел живым и здоровым, то должен был видеть, как посторонние крепят к качалке ловушку. Как версия?
— Не пойдет.
— Жаль. Я в чем-то ошибся?
— Именно ошибся, юный царевич! — сказал Либрослав. — Сменщик сидел в кресле, когда я вошел. Спокойно встал и ушел, а когда я проверил библиотеку и сел передохнуть, зашли похитители, передали листок и рассказали о секрете старого кресла.
— Да? — удивился я. — Сколько времени вы отсутствовали?
— Минут двадцать, не больше.
— Маловато…
Любители физически не успеют установить ловушку за названное время, а профессионалы не станут: им торопливость ни к чему, они делают качественно, и скорость в этом деле не помощник.
— Сидите смирно! — попросил я. Библиотекарь вздохнул:
— Разве я буяню?
— Пока нет. — Я обошел кресло и встал с другой стороны. — Вам книжку дать почитать, пока есть свободное время?
— Спасибо, но как-то не хочется, — пожаловался библиотекарь. — Иначе увлекусь, забуду, что сижу в капкане, и встану.
Я присел перед устройством. Сломать или снять стрелы невозможно: создатель ловушки предусмотрел такой ход. Стоит мне взяться за одну стрелу, в действие придут другие. Библиотекарю безразлично, сколько стрел его проткнут: пять или четыре. Исход будет тем же, и старика он не сделает счастливым. Хотя…
— Скажите, господин Либрослав, вы верите в Бога? Он чуть не поперхнулся.
— Царевич, разве можно так пугать!
— Не бойтесь, я только хотел узнать ваши взгляды на загробный мир.
— Знаю я ваши разговоры! Сначала поспорить на эту тему, а потом намекнуть, что мне-то хорошо, я скоро там буду и увижу правду своими глазами.
— А вы туда не торопитесь? — спросил я.
— Мне и здесь хорошо, в библиотеке!
— Это радует, но, боюсь, вам придется провести в этом славном кресле основную часть золотых лет.
Библиотекарь отреагировал бурно:
— Еще чего?! Царевич, делай что хочешь, но я не желаю проводить свои золотые годы как какой-нибудь старичок моих лет! — воскликнул он — Я слишком молод для постоянного отдыха в кресле-качалке. Царевич, я тебя прошу: освободи меня! Я вижу, ты торопишься спасти своих друзей, но, черт побери, я тоже нуждаюсь в твоей помощи!
В его голосе проскользнули панические нотки.
— Успокойтесь, Либрослав! Пока не разберу эту штуку, никуда не уйду. Мне бы только понять, что здесь к чему.
Пружины соединены пластинками, на каждой из которых относительно слабый фиксатор. Срабатывает одна пружина, пластинку утягивает вверх, фиксаторы ломаются, стрелы пробивают кресло, и сидящий в нем человек прямым ходом отправляется к реке Стикс. Я увидел тонкий изогнутый стержень и заглянул под прогнувшееся сиденье. К нему прижималась широкая пластинка. Стержень, прикрепленный к ней одним концом, вторым уходил в хитросплетение ремешков и пружинок.
Так и есть: кресло продавилось под весом библиотекаря, тонкий стержень сдвинулся с места и привел хитроумную систему в состояние боевой готовности: вытолкнул основной фиксатор с помощью, специальной пружинки. Фиксатор можно отыскать, но обратно его не поставить: помешают многочисленные ремешки. На какой из них случайно ни надавить — механизм придет в движение, и старичок скажет последнее и не особо приятное слово в мой адрес. А стоит Либрославу приподняться, как стержень приподнимется вместе с ним, и вспомогательные фиксаторы выпустят стрелы в полет.
Я схватил стержень, намереваясь его удержать, пока библиотекарь встанет и удалится на безопасное расстояние. Но оказалось, что стержень смазан жиром и запросто выскочит из напряженных пальцев. А попытка очистить его опять-таки может привести к тому, что механизм сработает.
— Отличная идея, просто отличная! — похвалил я. — Коварно, хитро и изощренно. Если бы энергию придумавшего ловушку механика использовать в мирных целях — мы давно бы жили припеваючи.
Библиотекарь нелестно высказался о создателях ловушки аж на пяти языках, чем несказанно меня удивил. Оказывается, культурные люди тоже ругаются, но предпочитают использовать иностранные языки, чтобы менее образованные не поняли ни одного слова и подумали бы о мудрых пословицах на латыни. Я выхватил меч. Либрослав побледнел.
— Это не про тебя, царевич!
— Догадываюсь, — кивнул я. — У меня появилась одна идея…
— Отрубить мне голову, чтобы не мучиться?
— Не настолько идея… — опешил я. — А вы не против?
— Еще как против! Но идеей поделись! — потребовал библиотекарь, — Как-никак, мне участвовать в ее осуществлении.
— Не переживайте, хуже не будет! — обнадежил я.
Но Либрослав в ответ беспокойно заерзал в кресле и чуть было самостоятельно не отправился в последний путь.
— Что значит «хуже не будет»? — тревожным голосом спросил он.
— А как вы сами думаете? — спросил я. — Не ерзайте, Либрослав, я вас умоляю!
Я просунул меч между стержнем и креслом. Все очень просто: я подержу стрежень в прежнем положении, и за это время библиотекарь встанет и отскочит в сторону.
Остается одно «но»: я не знаю, с какой силой пружина давит на сиденье. Малейшая ошибка с моей стороны, и…
Кстати, библиотекарь давно не бегает с большой скоростью, а стрелы расположены под таким углом, что наилучшим способом увернуться от них является резкое падение на пол.
— Либрослав, вы падать умеете?
— А как же! — с гордостью сказал он. — За семьдесят лет еще и не тому научишься!
— Великолепно! — обрадовался я. — Сейчас вы мне и покажете, чему научились за семь десятилетий. Вам надо представить, что вокруг вода, и нырнуть рыбкой.
— Хочешь, чтобы я разбил голову о дно… то есть о пол? Царевич, хоть соломки подстели, что ли?
— Почему бы и нет? — согласился я: кто сказал, что нельзя падать с удобствами?
Библиотекарь указал на шкаф, в котором оказались два пледа. Один был сложен абы как, зато второй выглядел так, точно его привезли с выставки достижений феодального хозяйства. Либрослав не стал валить вину за бесхозяйственность на сменщика и объяснил, что они пользуются одним пледом, экономя второй для будущих поколений работников библиотеки.
— Какой у вас рост, Либрослав?
— Не интересовался как-то… — смутился библиотекарь.
Я задумался: он примерно на полголовы ниже меня, выходит, что его рост где-то под метр семьдесят. Когда он прыгнет, то падать придется основательно и с размахом. Если стрелы не успеют вылететь, то его нос столкнется с полом примерно вот здесь. И положить пледы стоит именно сюда, чтобы смягчить удар.
— Вы готовы? — Я зафиксировал кресло, подложив под ножки упоры, и осторожно просунул меч между стержнем и креслом. Не знаю, с какой силой давит стержень, но перестраховка не помешает.
— Что, уже?!
— Нет, чуть позже, по вашей команде.
— По моей? — переспросил он. — Почему не по твоей? Ты командуешь!
— Потому что вам лучше знать, когда вскакивать и падать. Но предупреждаю: вздумаете упасть медленно — стрелы ускорят ваше падение, но подняться после этого вы не сможете никогда. А если упадете быстро, то максимум из возможных неприятностей — сломанный нос.
— А давай позовем душеприказчика! — запоздало испугался Либрослав.
— У меня времени нет! — напомнил я. Либрослав вздохнул и произнес:
— Тогда я готов! Раз… два… Долгая пауза.
«Не умер бы только…» — пронеслась паническая мысль. И проверить нельзя, как он там: отпущу меч, а мгновением позже прозвучит финальное «три!», старичок вскочит, и «три» станет финальным в буквальном смысле слова. Для него.
Или он от волнения забыл, что…
— После двойки идет тройка! — напомнил я полушепотом. Либрослав закашлялся, и стало ясно, что он действительно старается пересилить себя и вскочить с кресла.
Вроде бы старый человек, и чего бояться в таком возрасте?
— Я помню! — тем же тоном ответил он. — Но я…
— Так «три» или нет?
— Два с половиной. Честно.
— Вы знаете, я ненавижу того, кто придумал дроби! — предупредил я.
— Сожалею, но он не ответит взаимностью, потому как давно умер.
— Это не так страшно, как кажется! — Я начал выходить из себя. Дорога каждая секунда, и если библиотекарь считает, что миссия по его спасению должна пройти с философским уклоном, то сильно ошибается. — Намного страшнее другое: если мы не справимся с ловушкой, то еще до обеда вы передадите этому математику мои претензии!
— Три! — сдался библиотекарь. Вскочил и рухнул на плед.
Я удержал стержень на прежнем уровне.
— Ух, пронесло! — выдохнул Либрослав и шустро отполз в сторону, не забыв подхватить плед. Я отпустил меч, и стержень, соединенный с мощной пружиной, надавил на сиденье. Проволочки соскочили, фиксаторы освободили пружины, и стрелы, пронзив кресло, вонзились в стену.
— Теперь беги спасать друзей, дальше я сам справлюсь. — Либрослав открыл нижний ящик шкафа и выхватил приличных размеров кувалду. — Мне есть о чем поговорить с любимым креслом…
Я выскочил из кабинета, не решившись уточнить, для чего здесь нужна кувалда. Библиотекарь выместит на бедном антиквариате накопившуюся ярость, а находиться в пределах досягаемости тяжелого инструмента никак не улыбалось: руки у Либрослава не настолько крепкие, чтобы удержать кувалду при хорошем размахе. Скорее он запустит ее в дальний полет, чем сумеет сокрушить кресло. А на траектории дальнего полета случайно могу оказаться я. Так что ходу отсюда!
Прямо у входа в кабинет что-то лежало, и я судорожно подпрыгнул, испугавшись, что это еще один капкан, а меня сейчас постигнет кара за спасение библиотекаря.
Подпрыгнув так, что мне позавидовали бы чемпионы мира по прыжкам, я удачно приземлился на свободный от посторонних предметов пол и услышал похвальное:
— Внушает!
И голос такой знакомый-знакомый.
— Юлька! — обрадовался я. — Ты жива!
— Ты чего, рехнулся, царевич?! – вытаращилась Юлька. — Я же кукла!
Из кабинета библиотекаря вылетел бесформенный ком: то, во что превратилась ловушка после многоразового столкновения с кувалдой. Библиотекарь оказался сильнее, чем я предполагал.
— Что это с ним? — Кукла сделала шаг в сторону кабинета.
— Не ходи, он кресло чинит! — Я подхватил Юльку и выбежал из библиотеки: пора нанести визит главе городской стражи.
Два часа я потратил на то, чтобы поставить городскую стражу на уши в полном составе. Не скажу, что получилось так, как я планировал. Мне сообщили немало интересного касательно уехавшей из города кареты, но…
Стражники с северных стен видели ее умчавшейся в сторону севера. Стражники с восточных стен с пеной у рта доказывали, что карета на бешеной скорости укатила на восток. Их перебивали стражники с южной и западной стен, категорически несогласные с мнением выступивших ранее коллег. По их мнению, карета уехала соответственно на юг и на запад.
Начальник стражи обобщил высказанные данные, но результат получился слишком расплывчатым, чтобы предпринимать что-то конкретное.
— Без магии не обошлось! — подвел он неутешительный итог.
По крайней мере, стражники у ворот сообщили, что Мартин и Анюта живы и здоровы, только молчали во время выездного досмотра.
— Уважаемый царевич, вы отдохните в гостинице, а я разузнаю насчет этих личностей и предоставлю вам необходимые материалы ближе к вечеру.
— Хорошо! — сказал я, вставая: здесь больше нечего делать. Поиском займутся профессионалы, и если кто сумеет узнать что-то полезное, то этими людьми окажутся именно они. Мне остается ждать и надеяться на благополучное завершение расследования. Пусть только назовут имена тех, кто похитил Мартина и Анюту, и я живьем спущу со злодеев шкуру. Это похищение окажется для них последним.
Юлька, которую я взял с собой, рассказала, что похитители подошли к ним, заговорили о том о сем, а потом поведали, что они фокусники и могут ради знакомства показать любопытный номер, которому обучились в дальних странах. Анюта согласилась сразу, Мартин сдался под ее напором чуть позже.
Похитители попросили их расслабиться и внимательно следить за качающимся шариком на ниточке, и тогда, как было обещано, Мартин и Анюта переживут немало незабываемых минут.
— У них через минуту глаза остекленели. Они словно лунатиками стали. Ты не поверишь, царевич, но незнакомцы спросили: не ищем ли мы молодильные яблоки!
— Не может быть?!
— Еще как может! Мартин и Анюта согласно кивнули, и незнакомцы приказали им идти следом. Они послушно встали и ушли. А про меня забыли, — закончила Юлька короткое повествование. — Или оставили нарочно, чтобы я разыскала тебя и рассказала о произошедшем.
— Ты запомнила лица незнакомцев? — Я буквально кипел от ярости. — Не знаю, что им понадобилось, но я этого так просто не оставлю!
— Узнаю их даже ночью в полной темноте! — воскликнула Юлька. Ее глаза сверкнули появившимися на миг блестками. — Держи меня при себе, царевич, и если злодеи покажутся на горизонте, я дам тебе знать, будь уверен!
Назад: Глава 4 НОЧЬ В ГОСТИНИЦЕ
Дальше: Глава 6 ЗНАКОМСТВО С МАРТИНОМ