Глава 30
Над славным городом Друденом вставало солнце. Наступало утро.
Под утренними лучами краснели острые черепичные крыши домов. Темные мрачные утесы превращались в уютные дома, в которых открывались окна и пробуждались добрые люди. Светлели и серели булыжники мостовой. Весело звонили высокие колокольни. Блестели ручьи и речушки. Мрачный, как будто притаившийся город наполнялся звуками, разговорами, жизнью…
В этот мирный спокойный день в столице произошло несколько незначительных происшествий.
Герцог цу Апфельмаус с утра был в отличном настроении. Его план – План! – который несомненно приведет эту страну к успеху и процветанию, был закончен. Осталось только отнести бумаги к «друзьям». Разумеется, они прочитают его и выберут именно Апфельмауса на смену узурпатору.
Не то чтобы Апфельмаус сомневался в том, что выберут именно его, но все-таки ведь был и другой кандидат…
Роттенблюм… Проклятая Старая династия опять рвется к власти, как будто ей мало тех полутора сотен лет, что они издевались над народом. И что самое обидное, именно народ – тупое быдло! – с тоской вспоминает их правление и проклинает Новую династию, которая и была-то у власти всего лишь десять лет. Ну да, тогда процветания не получилось… Но ведь можно попробовать еще раз!
Апфельмаус раскрыл двери своего кабинета и замер.
На столе, его рабочем столе из резного дуба, прямо на стопке бумаг с Планом, сидела мышь.
Обычная серая мышь.
Не то чтобы зрелище было чем-то необычным, мыши развелись в особняке герцога в таком количестве, как будто их изготавливали на мануфактурах. Апфельмаус не любил котов. Почему-то.
Нет, но какая наглость!
– А ну кыш! – рявкнул он.
Мышь преспокойно пискнула и неторопливо прошествовала по столу. Проползла по кожаной папке с герцогским вензелем, заглянула в чернильницу, в общем, вела себя как королевский ревизор.
– Кыш!
Мышь спрыгнула на пол и скрылась из виду.
Герцог схватил бумаги. Нет, мерзкий грызун их не попортил. Слава всем святым…
Апфельмаус сложил бумаги в папку и вышел из кабинета. Некогда ему охотиться на всякий зверей…
В десять утра «друзья» ждали его в здании старого аббатства Цауберадлер.
Герцог цу Роттенблюм тоже собирался сегодня наведаться к «друзьям». Нет, никаких дурацких бумаг он не составлял. И о возможном конкуренте не думал. Ха, да кто, в самом деле, будет всерьез воспринимать этого шута, потомка шутовской династии!..
В одиннадцать часов… Кстати, а сколько сейчас?
Как бы в ответ раздался бой огромных башенных часов работы знаменитого мастера… как там его…
Часам было уже около сотни лет, но они все еще верно служили семье Роттенблюмов. Вот как хорошо работали мастера Старой династии! А сейчас что?
Часы продолжали бить.
Бом! Восемь… Бом! Девять… Бом! Десять!
Что? Уже десять?! Так и опоздать можно!
– Мерзавцы! – взвыл Роттенблюм – Карету, быстро!
На огромном маятнике старых часов качалась мышь. Обычная серая мышь.
По каменным плитам площадки перед дверями Цауберадлерского аббатства бежала, держа перед собой корзинку с фруктами, служанка. Обычная девушка – белый чепчик, белый фартук, скромное длинное платье с корсажем, дешевые бусы из синих стеклянных шариков…
– Кар!
– Ой! – Девушка вздрогнула, нитка бус лопнула, и шарики, звонко цокая, поскакали по плитам.
Она дернулась, чтобы подобрать их, но лишь приостановилась на мгновение и со вздохом побежала дальше. Хозяева не любили, когда слуги опаздывают, а ей и так пришлось задержаться по дороге с рынка… И все из-за глупой собаки! Она стояла, перегораживая переулок, и так страшно рычала…
Маленькие такие, незначительные происшествия…
– Ну что? – Герцога цу Юстуса слегка настораживали крики, доносившиеся из комнаты его домашней ведьмы.
– Что, что… – проворчала вышедшая Фукс, брезгливо отряхивая ладони. – Ничего. Она напугана так, что даже не хочет попробовать колдовать. Уверена, дура безмозглая, что ночной гость навсегда лишил ее магической силы.
– Фукс, думаешь, это на самом деле был этот ваш железный человек?
– Да ну, бред. Откуда ему тут взяться? Просто кто-то очень здоровый…
– Что?
– Очень большой. Ну и умный, взял с собой святой образ. А эти девчонки так искренне верят, что с помощью магии можно решить все проблемы, что никогда даже не задумывались, что будут делать, если вдруг лишатся силы…
– Фукс, а ты задумывалась?
– Поверьте, господин герцог, я не растеряюсь. В отличие от всяких дур… Ревела, кричала, что она так не договаривалась, что ей не говорили, что здесь будет кто-то, с кем она не сможет справиться. Господи, эти девчонки! Они так свято уверены, что сильнее их только они сами, но постарше, что, столкнувшись с минимальной неудачей, ломаются, как сухое печенье. Требовала ее назад отправить… Как будто не знает, что назад пути нет. Короче, я решила, что для дальнейшей работы она бесполезна.
– И что теперь с ней делать?
Фукс криво улыбнулась:
– Закопайте ее… кхм… тушку где-нибудь. И поищите кого-нибудь постарше.
Карета с шестеркой серых, мышастых коней проехала вдоль высокого – футов десять будет – каменного забора, окружавшего аббатство, и остановилась у кованых ворот. Если ворота дворянских особняков чаще всего были выполнены из сложного узора – листва, цветы, ветви, то решетка ворот аббатства была прямой и суровой, как жизнь братии. Единственным украшением был намертво укрепленный на каменной арке над воротами бронзовый орел.
На голове орла сидел ворон.
Герцог цу Апфельбаум выпрыгнул из кареты, поморщившись от боли в спине.
– Подождите меня здесь, – не глядя, отмахнулся он от дружинников.
«Друзья» ждали его одного.
Герцог поправил треуголку, шпагу, перевязь… зажал под мышкой папку с Планом и шагнул в раскрытые ворота.
Сегодня – день его триумфа.
Шпоры на сапогах мерно лязгали по каменным плитам поступью армии Вечности.
Неуверенно лязгнули еще пару раз и остановились.
Посреди дорожки играл с маленькой бусинкой крупный черный кот.
Герцог цу Апфельмаус не любил котов.
– А ну, кыш! – Герцог взялся за рукоять шпаги, будто собрался вызвать зверюгу на дуэль.
Кот лениво, чем-то напоминая утреннюю мышь, прошел пару шагов в сторону замершего герцога и сел.
– Гав! – сказал он.
Папка упала на плиты. Служившая верой и правдой застежка именно сейчас решила, что послужила достаточно и лопнула. Бумаги рассыпались.
Перед оцепеневшим герцогом кот вполголоса помянул цвета и откашлялся:
– Мяу!
«Так, а этот шут что здесь делает?!»
Герцог цу Роттенблюм и так был слишком зол. Чуть было не опоздал на встречу, важнейшую встречу! Уже перед самым аббатством кони вдруг заартачились и наотрез отказались ехать дальше, как их ни хлестал кнутом кучер. Кони храпели, мотали головами, пытались подняться на дыбы. Можно подумать, впереди не собака спала, а настоящий волк! Хм… ну похожа, конечно, но откуда волку взяться посреди столицы? Слава всем святым, собаку прогнали, и кони проехали дальше.
И вот теперь он, цу Роттенблюм, приезжает в аббатство, и что он видит?
Посреди площадки перед входом стоит этот, черная белизна красного цвета, цу Апфельмаус! Стоп, а что это за бумаги?
На мгновение Роттенблюму показалось, что на одном из листов проставлен его родовой герб. Герцог нагнулся и, пока Апфельмаус смотрел на что-то, видимое только ему, поднял бумаги.
Нет, герб ему показался… Что?!
Этот… Этот… Этот…
Он хочет стать королем?!
– Что это?! – рявкнул Роттенблюм.
Ошеломленный превращением говорящего кота в улетучившееся черное облачко, Апфельмаус медленно повернулся…
– Как вы посмели?! – Он увидел свой План в грязных руках этого ничтожества Роттенблюма.
– Как я посмел?! Ты, желто-розовая синева, хочешь стать королем? Думаешь, мои друзья позволят тебе им стать?
– А кому же? Или у них есть выбор?
– Есть! Я – этот выбор!
– Вы? Не смешите меня! Старая династия давным-давно потеряла всяческое уважение.
– А Новая никогда им не пользовалась! Все дворяне мечтают о возращении Старой.
– Они просто думают, что один краснолицый глупец сможет подняться до уровня короля Зебеля!
– Ах так?!
Одним рывком Роттенблюм разорвал листы, которые держал в руках. Задохнувшийся Апфельмаус выхватил шпагу:
– Защищайтесь, герцог!
Дружинники и того и другого, стоявшие у ворот, дружно застонали. Апфельмаус вызывал герцога цу Роттенблюма на поединок уже три раза. Если бы он владел шпагой хотя бы на уровне Роттенблюма…
Зазвенела сталь. Так неожиданно начавшийся поединок сразу же пошел по натоптанной дорожке: разъяренный Апфельмаус прыгает со шпагой, пытаясь достать Роттенблюма, тот полулениво отмахивается, подогревая пыл противника ядовитыми замечаниями:
– Ну что же вы, герцог? Неужели некому было преподать вам урок фехтования? С нашей последней встречи ваше умение вовсе не улучшилось!
– Но… и… не… ухудшилось…
– Сдавайтесь, герцог! Вы уже выдохлись! Шпага – не перо, к которому вы привычны!
– Апфель… маусы… никогда… не отступали…
– Да неужели?
Несколькими рассчитанными выпадами Роттенблюм заставляет Апфельмауса отступить на несколько шагов… Еще… Еще…
Сапог Апфельмауса наступает на одну из бусин. Пытаясь удержать равновесие герцог машет руками, шпага описывает невозможный зигзаг…
– Кар! – Ворон, наблюдавший за поединком, как будто хотел сказать: «Так тоже неплохо».
Шпага Апфельмауса вонзилась в грудь Роттенблюма на пару ладоней. Умирающий герцог нанес последний в своей жизни удар… Роттенблюм был грубым, самоуверенным и невежественным, но если он хотел убить – он убивал.
Апфельмаус умер мгновенно. Роттенблюм – через несколько мгновений.
Подбежавшие дружинники остановились полукругом.
На каменных плитах площади аббатства лежали проткнувшие друг друга шпагами герцог Генрих цу Роттенблюм и герцог Гельмут цу Апфельмаус.
Старая и Новая династии закончились.
В небольшой комнатке маленькой гостиницы, затерянной в кривых переулках столицы, одной из тех гостиниц, где гостям не задают вопросов, расхаживал туда-сюда молодой парень в зеленых штанах и белой рубашке с закатанными рукавами.
Перед ним, привязанные к двум стульям, сидели девушка и немолодой мужчина. Они казались отцом и дочерью, так как были одинаково одеты: в черных куртках и зеленых штанах, точно таких же, как и на единственном свободном человеке.
«Может, это секта? – подумал бы человек, случайно сюда заглянувший и не знающий в лицо Якоба, Ирму и Рудольфа. – Или солдаты неизвестного полка?»
– Что делать? – Якоб остановился и посмотрел на своих пленников.
Рудольф промолчал. В данный момент он тихонько пытался выкрутить запястья из спутавших их кожаных ремней, и ему было не до разговоров.
Ирма тоже промолчала. Потому что этот подонок-мерзавец-быдло-подлец-предатель-крестьянин завязал ей рот!
– Короля нет в городе, – продолжал Якоб. – С ним уехали личная гвардия и монахи. Что делать? Что мне с вами теперь делать?
Подмастерье тоже исчез.
