Часть вторая
ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ

Надо сказать, умирать у меня уже вошло в дурную привычку. Я так часто в прошлом балансировала на грани жизни и смерти, что сбилась со счета. Одно открытие круга мертвых чего стоило.

Черное небытие убаюкивало. Я лениво качалась на его волнах, уже ни о чем не думая. Слезы, страдания, переживания – все осталось позади, став каким-то ненастоящим и глупым. В той жизни существовала лишь ежедневная, ежечасная борьба за существование. Здесь наконец-то можно было расслабиться и просто плыть по течению.

Иногда беспамятство отступало, и тогда ему на смену приходила боль. Выкручивающая все внутренности, крадущая силы, от которой не было спасения. Если бы я могла кричать – я бы кричала, умоляя оставить меня в покое. Но вместо слов на искусанных в кровь губах рождался лишь слабый стон, и я вновь умирала. Для того чтобы остановиться на пороге мира мертвых, терпеливо дожидаясь, когда меня пропустят через грань. Вот только Привратник ко мне что-то не спешил. Неужто я так много грешила, что и после смерти не заслужила покой? Впрочем, даже такое существование меня вполне устраивало. Лишь бы не возвращаться туда, где каждый вздох, каждая мысль приносит новое, невыносимое страдание.

Однако через некоторое время долгие периоды блаженного беспамятства начали укорачиваться. Теперь меня все чаще швыряло в истерзанное тело. Кажется, я плакала и умоляла, чтобы меня добили. Кажется, пыталась укусить руки, которые насильно вливали мне в горло дурно пахнущее зелье. Ничего не помогало. По непонятной причине я еще жила. Меня никак не хотели отпускать в земли мертвых, на которых лежит вечный туман.

Часто я слышала ласковый, смутно знакомый голос. Он разговаривал со мной, упорно называя по имени, иногда что-то требовал и ругался, когда я выплевывала отвратительно горькие снадобья. Почему-то мне было приятно его слышать. Но едва я пыталась вспомнить, кому принадлежит этот голос, как накатывала страшная усталость.

Наконец, через многие-многие столетия нескончаемой боли я заснула. Заснула обычным сном, не провалившись, по обыкновению, в безмолвную пропасть между мирами. А когда пришла в себя, то впервые почувствовала на щеке теплый солнечный луч. Ощутила тяжесть прохладной тряпки на лбу. И услышала голодное бурчание своего желудка.

– Доброе утро, Тефна, – раздался рядом голос, но не тот, который поддерживал меня все это время. – С возвращением.

Я приоткрыла один глаз и посмотрела на того, кто это сказал. Как ни странно, им оказался Шерьян. Храмовник сидел на краешке кровати и приветливо мне улыбался.

– Лучше бы я умерла, – выдавила я из пересохшего горла. – Знаешь, на той стороне не так уж и страшно.

– Знаю, – на удивление серьезно отозвался мужчина. – И все же я рад, что этого не случилось. Иногда для того, чтобы выжить, надо больше мужества, чем для того, чтобы умереть.

Я промолчала. Конечно, радостно, когда тебя хвалят, но в данной ситуации никакой моей заслуги не было. Меня не оставляло подозрение, что кто-то просто не пустил маленького несчастного метаморфа за грань. И это было неприятно осознавать. Или действительно мне еще слишком много грехов отмаливать, или у богов на меня есть свои планы.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Шерьян, заботливо поправляя одеяло.

– Плохо, – честно ответила я, в последний момент сдержавшись от совсем уж неприличного слова. – Грудь болит. Слабость. Есть хочу.

– Замечательно. – Шерьян расцвел в довольной улыбке, будто я сказала нечто чрезвычайно приятное. – Наличие аппетита – очень хороший признак. Значит, силы к тебе уже возвращаются.

Я с жалобной гримасой приподняла руку. Попыталась было коснуться ноющих ребер, но потерпела в этом неудачу, наткнувшись на тугую повязку.

– Бинты с тебя еще рано снимать. – Храмовник заметил мое неуверенное движение. – Придется менять их каждый день. Но в любом случае до полного выздоровления тебе еще не меньше месяца.

– Так долго? – удивилась я. – Почему? Я же метаморф. На нас все быстро заживает.

– Но не раны, нанесенные ритуальным клинком храма бога-сына. – Шерьян криво усмехнулся. – Тем более заговоренным против нечисти. Скажи спасибо, что вообще жива осталась.

– Спасибо, – послушно повторила я, устало скидывая со лба нагревшуюся тряпку. – Однако, к слову сказать, я не просила меня спасать.

– Гворий оставил целебную мазь, – продолжил тем временем Шерьян, сделав вид, словно не заметил сарказма в моих словах. – Будем надеяться, она ускорит заживление. Но вот щипать и чесаться после нее будет о-го-го как. Предупреждаю сразу, чтобы потом не орала и не плакала, как до этого.

– Мне вообще-то было очень больно, – возмутилась я. Тяжело вздохнула, пережидая приступ слабости, и негромко спросила: – А сам Гворий где?

– Он уехал сутки назад. – Храмовник пожал плечами. – Когда стало понятно, что твоей жизни больше ничего не грозит. Дольше откладывать отъезд было глупо и весьма опасно.

– Уехал... – протянула я. Голос предательски дрогнул от обиды.

– Тефна, он провел около твоей кровати пятеро суток. – Шерьян понимающе хмыкнул. – Без еды и практически без сна. Сделал все возможное и кое-что невозможное, чтобы за уши вытащить тебя с того света.

– И все-таки уехал, не дождавшись, когда я приду в себя, – ядовито закончила я перечисление подвигов полуэльфа.

– У него были на то причины, – мягко произнес Шерьян. – Очень важные. Он и так задержался в Мейчаре сверх всякой нормы.

Я отвернулась к стене. Наверное, храмовник был прав и мне в самом деле не стоило сердиться на Гвория. Но все же как бы хотелось сейчас, чтобы именно он сидел рядом с моей постелью и держал меня за руку.

– И потом, драгоценная моя, разве вы не клялись недавно, что видеть больше Гвория не желаете? – с иронией поинтересовался Шерьян. – Мол, гад он последний и сволочь изрядная. Неужели женщины так быстро меняют свое мнение?

Я, насупившись, упорно молчала. Действительно, как-то за всеми этими перипетиями с умиранием и последующим воскрешением совершенно позабыла, что Гворий хотел сделать из меня свою любовницу. Пусть даже под гордым названием «младшая жена».

– Тефна, а с чего ты вообще решила, что Гворий собирался тебя именно насильно увезти в эльфийские леса? – убедившись, что я не собираюсь отвечать, полюбопытствовал Шерьян. – Он сам тебе это сказал?

– Нет, – неохотно буркнула я, – Дория поделилась.

– Значит, Дориэлия, – повторил храмовник. – В принципе этого и следовало ожидать. Эх, Тефна, Тефна. Глупый маленький котенок. И когда же ты перестанешь верить каждому встречному? Или уже забыла, сколько неприятностей всем нам принесла эта эльфийка в прошлом?

– Тогда она была под заклятием Мария. – Я несогласно мотнула головой. – Сейчас чары с нее сняты. К чему ей врать мне?

Шерьян хотел было что-то сказать, но передумал. Лишь развел руками, будто говоря – сама поразмышляй на досуге.

– Кстати. – Я встрепенулась, вспомнив о заклятом враге. – Марий! Что с ним? Как он попал в трактир? Почему ты не помог мне? Откуда там взялся Гворий? И где книга?

– Слишком много вопросов. – Шерьян недовольно покачал головой. Взял мою руку в свои ладони и замер, к чему-то прислушиваясь. Потом недовольно цыкнул: – Нет, Тефна, на сегодня хватит. Ты еще очень слаба.

– Не уходи от разговора! – прошипела я и дернулась изо всех сил, пытаясь вырвать руку из его хватки, но тут же зашлась в приступе мучительного кашля.

– Совсем плохо. – Шерьян помог мне, задыхающейся от нехватки воздуха, откинуться на подушки и легонько прикоснулся пальцами к моим вискам. – Тефна, сейчас ты немного поспишь. Я виноват – позволил тебе слишком много говорить.

– Я не хочу спать! – взвизгнула я, борясь с непонятным оцепенением, которое расползалось от ладоней мужчины по всему моему телу. – Шерьян, не смей использовать на мне свои магические штучки!

Храмовник лишь улыбнулся. А я еще секунду отчаянно сопротивлялась сладкой дреме, которая укутывала меня теплым невесомым покрывалом. Но ставшие вдруг свинцово тяжелыми веки сами собой закрылись. И я заснула.

Когда я в следующий раз открыла глаза, то за окном уже разливались бархатные сумерки раннего вечера. Шерьян все так же сидел рядом со мной, только накинул поверх легкой льняной рубашки теплый камзол.

– Ты проснулась как раз к ужину. – Храмовник протянул руку, чтобы потрогать мой лоб, но тут же отдернул, когда я клацнула зубами, пытаясь его укусить.

– Какая злая кошка, – усмехнулся он.

– Еще раз без спроса усыпишь – испробуешь на себе мои зубы, – предупредила я.

– Договорились. – Шерьян кивнул. – Драгоценная, вы есть собираетесь? Или отныне питаетесь только человечиной?

Я гулко сглотнула голодную слюну. Желудок, и в прошлое мое пробуждение негодовавший по поводу долгого воздержания, сразу же ответил на слова храмовника громким бурчанием.

– Сочтем это за знак согласия. – Шерьян чуть скривил уголки губ в насмешливой ухмылке. – Вставать тебе еще рано, так что ужин подадут в постель. А потом займемся перевязыванием твоих боевых ран.

Храмовник ловко подложил под спину несколько подушек, устраивая меня поудобнее, и ненадолго вышел из комнаты. А вернулся уже с полным подносом, на котором исходила ароматным паром тарелка с супом и блюдо нарезанного еще горячего хлеба.

Понятное дело, первые несколько минут говорить я не могла. Лишь жадно хлебала куриный бульон, вкуснее которого, пожалуй, в жизни никогда ничего не ела. Не удержавшись, невоспитанно облизала тарелку и ложку и просяще посмотрела на Шерьяна.

– Еще! – потребовала я, когда он проигнорировал мой взгляд.

– Пока хватит. – Храмовник покачал головой. – Будешь себя хорошо вести – скоро получишь добавку. Сначала выпей лекарство.

И этот нехороший человек ловко сунул мне под нос темный пузырек, от которого исходил терпкий травяной запах.

Я поморщилась, но без возражений осушила его. Горький настой, в котором угадывались нотки полыни, крапивы и багульника, огненным вихрем пронесся по пищеводу и упокоился где-то в глубинах моего живота.

– Отлично. – Шерьян ловко засучил рукава. – А теперь посмотрим, что там с твоей раной.

– Сначала ты ответишь на мои вопросы, – хмуро пробурчала я, натягивая одеяло почти до самого носа. – Иначе тебе придется очень постараться, чтобы меня перевязать. И потом, не забывай, что от резких движений рана может открыться.

– Ты об этом предупреждаешь меня? – искренне удивился Шерьян. – Тефна, глупым сопротивлением ты сделаешь хуже прежде всего себе.

– Пусть. – Я упрямо задрала подбородок. – Надоело, что со мной обращаются, словно с несмышленым ребенком.

– А ты и есть ребенок. – Храмовник пожал плечами. – Очень отважный, но и очень глупый. Какого демона ты вообще полезла в драку? Сказано же было – бежать, не дожидаясь меня. Или в великую героиню поиграть захотелось?

– Что?! – Я аж задохнулась от возмущения. – Шерьян, я спасала тебе жизнь! Ради тебя попала под меч Риония. Хотя бы благодарность я заслужила?

– Хорошего ремня ты заслужила, – пробурчал храмовник. – Как следует вымоченного в соленой воде. Может, тогда бы поняла, что нечего служить в каждой бочке затычкой.

Я обиженно засопела. На глаза навернулись предательские слезы. Ну почему всегда так? Ты стараешься, рискуешь своей жизнью, а в итоге даже доброго слова не дождешься. Между прочим, я могла погибнуть!

– Не реви! – строго приказал Шерьян. – Что сделано, то сделано. Хотя из-за твоего безрассудного поступка мне пришлось выдержать весьма неприятный разговор с Гворием. Дело чуть до поединка не дошло. Уж очень наш общий приятель испугался за тебя.

Храмовник помолчал немного и добавил совсем тихо:

– Да и я, если честно, очень боялся, что ты не выкарабкаешься. Тефна, когда ты поймешь, что в некоторые игры тебе не следует совать свой любопытный носик?

Я открыла рот, собираясь заявить Шерьяну, что сама решу, чем мне стоит интересоваться, но тут же закрыла его, моментально залившись краской стыда с головы до пят. Потому что этот в высшей степени нехороший человек сдернул с меня одеяло, ни капли не смущаясь тем, что под ним я лежала абсолютно обнаженной. Ну если не считать бинтов, конечно.

– Ты что делаешь? – враз осипшим голосом спросила я. – А ну быстро закрой меня обратно!

– И не подумаю. – Шерьян помотал головой. Наклонился ко мне ближе, словно наслаждаясь открывшимся ему зрелищем, и одним движением маленького ножичка аккуратно перерезал повязку – единственное, что хоть как-то прикрывало мою наготу.

– Мамочки! – только и смогла я выдохнуть. Прикусила губу, с ужасом ожидая продолжения, и закрыла глаза.

– Тефна, я не собираюсь насиловать тебя. – Шерьян весело рассмеялся, видимо оценив мой испуганный вид. – За кого ты меня принимаешь? Просто решил воспользоваться подходящим случаем и сменить бинты. Только, чур, не брыкаться, когда мазь щипать начнет.

– А предупредить нельзя было? – Я с опаской открыла один глаз, потом и второй, убедившись, что храмовник говорит правду. Он как раз отвернулся к прикроватному столику, взял в руки большую стеклянную банку и щедро зачерпнул из нее вонючей желтой мази.

– Предупреждаю, сейчас будет немного больно, – с готовностью сказал Шерьян и легонько провел пальцами по бугристому страшному шраму, еще не зажившему полностью и потому ярко-красному, который пролегал ровно по грудине.

Показалось, будто меня наотмашь хлестнули раскаленным прутом. Я с удовольствием заорала бы в полный голос, но горло перехватило спазмом. Так больно, пожалуй, мне не было даже тогда, когда ранили заговоренным клинком.

Однако боль почти сразу же прошла, оставив после себя лишь ощущение легкого пощипывания.

– Это называется «немного больно»? – укоризненно просипела я, с трудом переводя дыхание. – Такое чувство, будто кожу живьем снимали.

– Придется терпеть, – серьезно отозвался Шерьян. – Ты ведь хочешь в дальнейшем носить платья с глубоким декольте?

Я недоуменно нахмурилась, но тут же приглушенно ахнула. Проклятый Рионий! Не мог, что ли, ниже ударить? В живот хотя бы? Хотя нет, в живот не надо. Тогда бы точно не выжила. Но все равно – неужели я отныне обречена носить только наглухо закрытые наряды? Сначала шрамы на спине, теперь еще и на груди. Я, в конце концов, не боевой уличный кот, для которого подобные украшения служат предметом гордости!

– Это теперь навсегда? – Я обреченно всхлипнула, умоляюще глядя на Шерьяна. – Его никак не убрать?

– Вот если будешь паинькой и не станешь кусать доброго дядю-храмовника во время перевязок, то все пройдет. – Приятель с сочувствием погладил меня по руке. – Максимум, что останется, – едва заметная белая полоска. Да и то не факт.

– Правда? – обрадовалась я. – Здорово. Слушай, Шерьян, а на спине шрамы можно убрать?

– Нет. – Храмовник огорченно покачал головой. – На спине уже не получится: слишком много времени прошло. Как я понимаю, не меньше десяти лет?

– Семнадцать, если быть точной, – поправила я, моментально погрустнев. Не люблю вспоминать те времена. Тогда мне сильно досталось. Намного сильнее, чем сейчас.

Шерьян какое-то время ожидал ответа, пока не убедился, что его не последует. Потом еще раз посмотрел на шрам, перевел взгляд чуть ниже и неожиданно смутился от какой-то мысли.

– Ладно, Тефна, давай закончим перевязку, – пробормотал он, беря в руки свежие бинты. – А то мне... гм... несколько неудобно так долго рядом с красивой обнаженной девушкой находиться.

Я, немного успокоившаяся к этому моменту, вновь покраснела. Святые отступники, кажется, столь ранний отъезд Гвория меня уже не так огорчает. Что было бы, если бы полуэльф сам меня перевязывал? Даже страшно представить.

Неуемное воображение при этих мыслях подсунуло мне настолько неприличную картину, что я окончательно стушевалась. От накатившей волны стыда стало жарко дышать. Тефна, о чем ты только думаешь? Хорошо, что на тебе сейчас браслет и твоих нескромных мыслей никто прочитать не может. А иначе не знаю, что бы и делала.

– Нет на тебе сейчас браслета, – тихо поправил меня Шерьян, заканчивая бинтовать мне грудь. – Он слишком активно реагировал на целебную магию, поэтому пришлось снять его.

Я задержала дыхание после его фразы. Осторожно скосила глаза на правую руку, убеждаясь, что на запястье действительно ничего нет. После чего издала душераздирающий стон.

– Да не переживай ты так, – попытался меня успокоить храмовник, бережно укрывая одеялом. – Я никому ничего не расскажу, честное слово!

– Потому что я убью тебя, – мрачно уведомила я. – Как только смогу на ногах стоять – так сразу и убью.

– Нет, так не пойдет. – Шерьян слабо улыбнулся. – Я не могу сражаться с раненой девушкой, которая едва на ногах стоит. Давай ты убьешь меня после того, как окончательно выздоровеешь? Ну или попытаешься это сделать.

– Посмотрим на твое поведение. – Я гордо фыркнула. – Лучше скажи, чем дело с Марием закончилось?

– Да ничем оно не закончилось. – Шерьян с раздражением стукнул по одеялу кулаком. – Сбежал он. Думаю, скоро мы вновь о нем услышим. В последнее время около Мейчара стало просто-таки не продохнуть от храмовников.

– Что? – Я недоуменно нахмурилась. – Не понимаю. В каком смысле «не продохнуть»?

– В прямом. – Шерьян задумчиво пожевал губами и посмотрел за окно. – Тефна, сейчас поздновато для разговора. Чувствую, он надолго затянется, а ты еще слишком слаба. Лучше отложим его на завтра.

Я хотела было возразить Шерьяну, что прекрасно себя чувствую и без проблем выслушаю его, но запнулась. Храмовник был прав. Даже недолгая беседа слишком утомила меня.

– А Марий меня тут не найдет? – мысленно признав правоту приятеля, спросила я, плотнее укутываясь в одеяло и послушно закрывая глаза.

– Нет. – Что-то невесомо коснулось моего лба, будто Шерьян убрал слипшуюся от испарины прядь волос – Здесь – не найдет. Обещаю.

На следующее утро я проснулась ни свет ни заря. За окном стыдливо розовел восход, а в комнате было свежо, как бывает только на рассвете.

Я блаженно потянулась, сквозь зубы выругавшись, когда шрам отозвался на движение несильной болью, и решительно скинула с себя одеяло. Хватит, належалась уже. Пока Шерьяна нет, попробуем встать. А то, чувствую, дай ему волю – он меня весь месяц в кровати продержит. Неслыханное дело, чтобы метаморфа пустяковая царапина так надолго приковала к постели.

Я смело опустила ноги на чистый старенький половик, некоторое время пережидала, пока в голове уляжется неприятный звон, и осторожно встала. Впрочем, тут же и села, едва не потеряв сознание – так резко потемнело в глазах.

– Кажется, Тефна, ты слегка погорячилась, – чуть слышно пробормотала я себе под нос – Еще не хватало грохнуться в обморок. Представляю, как повеселится Шерьян, если увидит меня лежащей на полу.

Эта мысль неожиданно придала сил. Почему-то мне совершенно не хотелось выглядеть перед старым приятелем столь жалко и беспомощно. В конце концов, девушка я или нет? А следовательно, мне необходимо умыться, причесаться и привести себя в порядок. Это совершенно неприлично – в присутствии мужчины лежать обнаженной в кровати.

Путь до окна показался мне вечностью. Я двигалась вперед маленькими-маленькими шажочками, то и дело замирая и настороженно прислушиваясь к внутренним ощущением – не накатит ли резкий приступ слабости. Добравшись наконец до конечного пункта своего длинного путешествия, я распахнула створки и полной грудью вдохнула свежий воздух. Правда, практически сразу сильно закашлялась, сморщившись от всплеска боли. Ну и пусть! Игра стоила свеч. Хорошо-то как!

Солнце только показалось из-за высоких сосен, между которыми притаился домик. Среди вековечных стволов лежал мягкий пушистый туман, который еще не растаял после ночи. Нос шаловливо пощекотал влажный аромат лесного озера, которое, видимо, находилось с другой стороны дома.

Сразу же нестерпимо захотелось во двор. Пробежаться по искрящейся сотнями и сотнями росинок траве. Хотя нет, пробежаться – слишком смело сказано. Ну проковылять немного. Передразнить зяблика, который вывел первую свою руладу. В конце концов, окунуть ноги в теплую парную воду озера, распугав стайки мальков.

– Ты встала! – прервал мои мечтания разгневанный окрик Шерьяна.

Я испуганно пискнула и попыталась завернуться в занавеску, прикрывая свою наготу. Естественно, моего порыва не выдержал карниз, который с душераздирающим скрипом оторвался от стены и в падении едва не огрел меня по голове. В столбе солнечного света заплясали сотни пылинок, а я оглушительно чихнула, изо всех сил прижимая к груди древнюю ткань гардины.

Ореховые глаза храмовника потемнели от ярости. Он шагнул ко мне, как-то разом увеличившись в росте. Мне нестерпимо захотелось покаянно заскулить. Но, опомнившись, я тут же подавила этот недостойный порыв и гордо задрала подбородок. В конце концов, что такого плохого я сделала?

– Марш в кровать! – приказал Шерьян. – Быстро, я сказал!

– И не подумаю, – дрожащим от страха голосом огрызнулась я. – Шерьян, я себе уже все бока отлежала. Мне надоело! Как видишь, я уже вполне нормально себя чувствую.

– Гворий сказал, что тебе еще неделю минимум нельзя вставать, – почти прорычал храмовник, делая еще шаг мне навстречу. Теперь он стоял так близко, что я ощутила слабый аромат полевых цветов, который исходил от его одежды. Запах же самого мужчины, как и обычно, ускользнул от меня.

– Не думала я, что ты отныне подчиняешься Теорию. – Я язвительно усмехнулась. – Или его слово теперь решающее для тебя?

В расширенных зрачках Шерьяна мелькнула тень непонятного раздражения. Он поморщился и нехотя ответил, мигом растеряв весь боевой запал:

– Нет, конечно же нет. Но Гворий в этом случае прав. Тебе слишком рано вставать.

– Да ладно, – еще более ядовито протянула я. – Рана-то на самом деле была неглубокой.

– Рана была неглубокой, – подтвердил Шерьян. – Вот только дело в том, что меч Риония, если ты не помнишь, оказался заговорен от нечисти. Это не считая серебряных вставок. Не знаю, правда, какую именно магию применили в храме. Когда мы добрались до тебя, то ты истекала кровью. Ничего не помогало. Ни заклинания, ни целебные травы. Казалось, что спасения для тебя вообще нет. Я никогда не видел ничего подобного, хотя, поверь, в свое время испробовал на практике разное оружие против нечисти. Чтобы правильно применить лечебную магию, необходимо было узнать, против чего именно бороться. Словно через неопасную царапину в тебя вселилось нечто такое, что пожирало изнутри. Понимаешь, если бы ты попала в плен к Марию, то тебе бы быстро помогли. Просто воспользовались бы нейтрализующим заклинанием. И рана обернулась бы неопасной царапиной, учитывая быстроту регенерации у метаморфов. Но мы-то не знали, с чем имели дело.

Шерьян тяжело вздохнул и добавил совсем тихо:

– Тефна, клинок был зачарован не магией огня.

– А чем же? – Я насторожилась. – Разве храмовники бога-сына могут пользоваться каким-либо другим колдовством?

– Выходит, что да, – неохотно ответил Шерьян. – Я готов поклясться, что без магии бога-отступника тут не обошлось. И не Марий зачаровал этот меч. У него просто-напросто не хватило бы на это сил и способностей.

Я чуть слышно охнула. Только этого мне не хватало! Тут и со старыми-то врагами справиться не можешь, как откуда-то новые появляются.

– Все равно, – упрямо произнесла я, немного осмыслив новое печальное обстоятельство. – Вы справились с магией, значит, рана теперь заживет намного быстрее. Я ее уже сейчас почти не ощущаю, лишь шрам немного побаливает.

– Упрямица, – печально проговорил Шерьян. После чего резко развернулся и вышел.

Я недоуменно наморщила нос. И как это понимать?

Впрочем, гадать о непонятном исчезновении храмовника пришлось недолго. Я даже не успела добраться до кровати, по-прежнему держа прижатой к груди занавеску, как он вернулся. Небрежно кинул поверх неубранной постели штаны и просторную рубаху. Двусмысленно ухмыльнулся и присовокупил к ним до боли знакомое нижнее белье, которое ранее явно принадлежало мне, после чего кинул, не глядя в мою сторону:

– Одевайся.

Я тяжело вздохнула, разглядывая предложенные вещи. Однако предусмотрительный приятель мне достался. Неужто все-таки успел стащить из комнаты в трактире пару предметов моего интимного гардероба? Ничего не скажешь, шустрый малый.

Шерьян помолчал немного и добавил зловещим шепотом:

– Но учти: упадешь в обморок – к кровати веревками освященными привяжу. Чтоб уж наверняка не сбежала.

– Как заманчиво это звучит. – Я кокетливо хохотнула. – Шерьян, ты меня смущаешь. Что о тебе подумают окружающие, когда узнают, какие вещи ты творишь в своем доме с беззащитными девушками?

К моему величайшему удивлению, храмовник шутки не оценил и не поддержал. Он почему-то отвел взгляд и что-то чуть слышно пробормотал себе под нос. Я уловила лишь одно слово, которое явно доказывало, что Шерьян прекрасно владел орочьим языком в плане ругательств. Ну и как прикажете понимать настолько странное поведение?

Храмовник великодушно отвернулся, когда я с кряхтением и тяжкими вздохами принялась натягивать на себя предложенную одежду. Потом буквально рухнула на кровать, пытаясь отдышаться после поистине героического труда.

– По-моему, ты зря задумала все это. – Шерьян недовольно покачал головой. Подошел ближе и присел на краешек постели, без малейшего стеснения уставившись на мою грудь, которая виднелась в распущенной шнуровке длинной рубахи.

– Не смотри! – возмутилась я, одной рукой стягивая ворот. – Что за дурная привычка – глазеть куда ни попадя? В прошлом году ты более воспитанным был.

– Глупая ты, – нисколько не обидевшись, рассмеялся Шерьян. – Я все равно при всем своем горячем желании из-за бинтов ничего не увижу. Просто проверяю, не сбила ли ты повязку, когда одевалась.

– Понятно, – недоверчиво проворчала я. – Могу ли я теперь прогуляться вокруг дома? Искупаться в озере?

– Впервые вижу кошку, которая так любит купаться, – сделал неловкую попытку пошутить Шерьян, но тут же продолжил более серьезно: – Боюсь, в таком состоянии ты скорее на корм водяному пойдешь. Но пару ведер воды я тебе обеспечу. В купальне на берегу.

Понятное дело, храмовник даже не подумал помочь мне добраться до той самой загадочной купальни. Он с кривой усмешкой наблюдал, как я в буквальном смысле слова ползла к выходу из дома, отчаянно цепляясь за стены, чтобы не упасть. Видимо, надеялся, что я все-таки сдамся и предпочту вернуться в кровать. Что же, в таком случае он не на ту напал. Метаморфы всегда идут до последнего!

– Да уж, – пробормотал храмовник, поймав мою шальную мысль. – Ты уже продемонстрировала это Правда, мне всегда казалось, что у метаморфов сильно развит инстинкт самосохранения. А у тебя он, по-моему, напрочь отсутствует.

Я не удержалась и показала гнусному типу язык. Затем навалилась всем телом, открывая тяжелую входную дверь. И в восхищении замерла на пороге.

Как я и предполагала, дом стоял у самого берега озера, заросшего высокой осокой. Ровная утоптанная дорожка, причудливо виляя, спускалась по пологому склону и обрывалась у покосившейся от старости купальни. Безмятежно ровная гладь маленького лесного водоема искрилась солнечными бликами. В кронах сосен над головой оглушительно пели птицы, наслаждаясь краткими часами утренней прохлады. Да изредка раздавался плеск, когда резвящаяся рыба шумно била по поверхности воды хвостом.

Чувствуя себя немощной старушкой, я осторожно проковыляла к купальне, которая, по сути, представляла из себя навес над водой, с трех сторон отгороженный стенами от любопытных глаз. Там устало присела на лавку, сама поразившись своей силе духа. Надо же – дошла, сама дошла!

Шерьян тем временем принес мне целое ведро воды и вручил ржавый ковшик.

– Тебя раздеть или сама справишься? – спросил храмовник, лукаво подмигнув.

– Сама справлюсь, – отозвалась я. Шерьян постоял рядом еще немного, будто собираясь что-то добавить, но потом все же вышел. А я осталась наедине с озером, лесом, который шелестел листвой над моей головой, и сладким ароматом крупных желтых кувшинок, важно плавающих у самых мостиков.

Вдоволь наплескавшись, я быстро натянула на себя рубаху и штаны и покинула гостеприимную купальню. В животе у меня урчало от голода. Кажется, я сейчас целого барана в одиночку схомячу.

Но при выходе из купальни я наткнулась на Шерьяна. Тот терпеливо дожидался меня, удобно расположившись на траве.

– Повязку, как я понимаю, ты намочила. – Приятель немедля обвиняюще ткнул в меня пальцем. – Тефна, шрам первое время лучше сухим держать.

– Предупреждать надо, – беззлобно огрызнулась я.

– Я начинаю думать, что тебе нравится процесс перевязки. – Шерьян тяжело вздохнул и встал. – Пошли, горе луковое. Бинты поменяю и завтраком тебя накормлю.

В комнате Шерьян первым делом потянулся снять с меня рубаху, за что сразу получил по рукам.

– Я сама! – обиженно провозгласила я. – Нечего невинную девицу лапать.

– Пожалуйста. – Шерьян улыбнулся и вручил мне банку с уже знакомой желтой мазью. – Только учти, что ее втирать надо.

Я чуть слышно охнула при этих словах. Затем с опаской покосилась на ядовитую субстанцию. Уже предчувствую, как кожа гореть будет.

Шерьян прислонился к дверному косяку, видимо предвкушая небывалое зрелище. Я злобно зыркнула на него из-под длинной челки, решительно повернулась спиной и стащила рубаху. Затем уже гораздо менее решительно разрезала мокрую повязку ножичком, который лежал на прикроватном столике. И совсем неуверенно ткнула в шрам пальцем, вымазанным лечебным снадобьем.

Тишину утра разорвал мой отчаянный крик. Так больно, пожалуй, даже вчера не было.

– У меня от твоих выходок когда-нибудь разрыв сердца случится, – недовольно пробурчал Шерьян. – Что же ты орешь, будто тебя режут? Хорошо, что хозяин дома – Иркший – в деревню ушел.

– Тебе легко говорить, – проныла я, смахивая выступившие на глазах слезы.

– Ладно, Тефна, давай помогу. – Шерьян подошел ближе и решительно отобрал у меня банку. – Потому как сама ты шрам нормально не обработаешь.

– Опять куда не надо глазеть будешь? – с опаской поинтересовалась я, судорожно прикрыв обнаженную грудь рубахой.

– Я зажмурюсь, – уведомил меня Шерьян и тут же крепко закрыл глаза в подтверждение своего обещания.

Храмовник щедро зачерпнул горстью мазь и на удивление точно провел пальцами прямо по шраму. Я закусила губу, сдерживая очередной крик.

– Но повязку на ощупь я при всем желании не наложу. – Шерьян открыл глаза и с явным удовольствием внимательно осмотрел результат своих трудов.

– Гад ты, – уныло прошептала я, смирившись со своей незавидной участью, – Если мой отец об этом узнает – точно тебя на мне жениться заставит.

– А мы ему не скажем, – Шерьян расплылся в такой довольной улыбке, что мне нестерпимо захотелось треснуть его по лбу.

После завтрака, по сытности более напоминающего обед, я вызвала Шерьяна на серьезный разговор.

– Выкладывай! – приказала я, требовательно стукнув по столу деревянной ложкой, – Что произошло в трактире? Неужели Марий действительно убил всех постояльцев?

При этом вопросе мой голос неожиданно дрогнул. Стало до безумия жалко отчаянную Ремину, которая ругалась, словно пьяный орк-сапожник, но при этом всегда приходила на помощь. А другой мой сосед? Карманник Зигий из гильдии воров. Отчаянно рыжий, конопатый, с белозубой улыбкой и совершенно шальными прохиндейскими глазами. Вроде бы не красавец, а отбоя от девиц никогда не было. Эх, да я бы и сама с ним закрутила, будь у меня чуть меньше здравого смысла. Про Вешира даже вспоминать не буду. Рыдать хочется, ведь он ко мне очень хорошо относился. Хоть и не спускал никогда задержек с оплатой постоя.

– Да живы они все, – отмахнулся Шерьян. Подсел ближе и заботливо провел рукой по моему лбу, словно проверяя, нет ли жара. – Драгоценная, как вы себя чувствуете? Уже пару часов на ногах. Прилечь не желаешь?

– Не уходи от разговора! – раздраженно прошипела я. – Я сама разберусь, когда мне спать ложиться. Давай выкладывай, что знаешь!

– Я уже сказал, что они живы. – Шерьян грустно вздохнул и покосился на дверь, явно мечтая о побеге. – Марий их просто усыпил. Окутал весь второй этаж сильнейшим заклинанием. Только твоей соседке не повезло. По непонятной причине сонные чары на нее не подействовали. Более того, когда храмовники проверяли комнаты, она вспылила, приняв одного из них за грабителя, и попыталась разбить ему об голову графин с водой. Тот, защищаясь, ранил ее, но несильно. Милая девушка уже в полном порядке и давно вернулась на работу во благо процветания гильдии веселых вдовушек.

– Хорошо. – Я удовлетворенно кивнула. – Что с Марием? Сбежал?

– Да. – Шерьян кивнул и со слабой надеждой в голосе спросил: – Это все, что тебя интересовало?

– Нет, – жестокосердно ответила я. – Что означали твои слова, что одной мне к гномам не уйти? Мол, в окрестностях Мейчара не продохнуть от храмовников. Это правда?

– Чистая. – Шерьян вздохнул еще более печально. – Тефна, это очень долгий разговор. Может, ну его?..

Я запрокинула голову и зловеще расхохоталась. Он сам-то понял, что предложил? Чтобы метаморф добровольно отказался узнать подробности дела, в которое вляпался по самые уши? Обойдется! Пусть рассказ хоть несколько часов займет.

– До меня дошли слухи, что Марий наращивает присутствие храма бога-сына в здешних краях, – поняв, что так легко ему от меня не отделаться, пустился в долгие объяснения Шерьян. – Из ближайших городов – Рилина на севере и Тиорила на востоке от Мейчара – были отозваны практически все проповедники и рядовые священники. Им на смену было принято решение отправить четыре боевых отряда, по два на каждый город. Причем это решение храмовый совет явно не желал афишировать. По крайней мере, по моим сведениям, в столице об этом никто не слышал. Как, впрочем, и в других храмах. Это раз. Пару месяцев назад я встретился со своим старым приятелем. До этого он был архивариусом в столичном храме бога-сына, но бежал из Рейтиса, испугавшись за свою жизнь. Он рассказал, что после прошлогоднего провала Марий очень жестоко сократил численность святой братии. Но самым интересным выглядел рассказ моего приятеля по поводу печально известной тебе книги про храмовые обряды. Мол, никто посторонний ее просто не мог выкрасть из библиотеки. Неизвестным вором был тот, кто занимал немалую должность в иерархии храма, потому как иначе защиту с хранилища книг просто невозможно снять. Это два. Угадай, какой вывод из этого следует?

Я глубоко задумалась. Даже усердно зашевелила бровями, пытаясь таким образом простимулировать умственную деятельность. Потом неуверенно предположила:

– Книгу в прошлом году мне отдал Аджей. Значит, он принадлежит к храму?

– Ага. – Шерьян улыбнулся, явно довольный моей способностью логично рассуждать. – И в этом году книгу тебе подбросил тоже он. Или нет?

– Я не уверена, – осторожно отозвалась я.

– Он-он, – уверил меня Шерьян. – Дело в том, что я решил тебя дождаться около трактира, когда пришел сказать о появлении в городе храмовников. И увидел, как Аджей входил в двери постоялого двора. Захотел было проследить за ним, но потерпел в этом сокрушительное поражение. К моему величайшему изумлению, твой знакомый просто исчез в лабиринте улиц. Мало кому удавалось провести меня в вопросах слежки.

– Странно, – задумчиво протянула я. – Я была уверена, что Аджей пытался меня предупредить. Иначе зачем ему подкидывать мне книгу накануне нападения людей Мария? Я вижу только одно объяснение – чтобы заставить меня насторожиться.

Шерьян кинул на меня удивленный взгляд, словно до этого ни разу не подумал о подобной возможности. Но ничего не стал говорить. Лишь неопределенно пожал плечами.

– Да, кстати, – Я выпрямилась и гневно стукнула по столу кулаком, заставив тарелки и кружки подпрыгнуть. – Где книга? Мне ее подбросили, следовательно, она моя!

– У Гвория она, – с плохо скрытым недовольством процедил Шерьян. – После стычки с Марием я был несколько не в форме, поэтому не сумел помешать ему, когда он забрал книгу. А жаль...

– Ладно. – Я великодушно решила не огорчаться из-за данного неприятного обстоятельства. Все равно, чует моя печенка, у меня бы книгу очень быстро отобрали. – А что с Гворием? Почему ему так резко захотелось жениться на Дории?

– Пару недель назад Гворий получил срочную депешу из Кленового Града, – пояснил Шерьян. – Владыка вызывал его ко двору. Это означало только одно: нынешний властелин эльфийских лесов наконец-то определился в выборе наследника.

– Постой! – жалобно взмолилась я. – Как это – определился в выборе наследника? В прошлом году и Марий, и Дория говорили, что Гворий далеко не первый в очереди на престол. Куда подевались все остальные?

– Никуда, – пожал плечами Шерьян. – Видишь ли, Тефна, у эльфов совсем другой порядок наследования, чем у нас или гномов. Владыка имеет право сам назвать своего преемника, выбрав его из числа кровных родственников. Поэтому как такового понятия очереди на престолонаследование у них не существует. Другое дело, что Гворий никогда не был идеальной кандидатурой. Более того, его даже всерьез не воспринимали. Полуэльф-полуорк – разве полукровка имеет право стать следующим властелином?

– Секундочку! – попросила я, чувствуя, как от мудреных рассуждений у меня мозги закипают. – Как отца Гвория вообще угораздило жениться на орчихе? Или она была его младшей женой? Но Гворий сам говорил, что дети от подобных союзов не являются полноправными наследниками титула и состояния родителей.

– В том-то и дело, что она была единственной женой. – Шерьян позволил себе небольшую усмешку. – И это обстоятельство сильно осложнило дело. На отца Гвория, кстати, его зовут Ришааниэль, долго пытались повлиять и заставить взять в старшие жены чистокровную эльфийку. Говорят, сам Владыка имел несколько весьма серьезных разговоров со слишком своевольным братцем. Однако Ришааниэль упорно стоял на своем. В итоге прослыл среди эльфийской знати чудаком и глупцом. Впрочем, по-моему, не слишком переживал по этому поводу. Весь двор сошелся на мнении, что Гворию в любом случае трона не видать как своих ушей. Конечно, в отсутствие других законных наследников мужского пола именно он становился единственным обладателем всего состояния отца, но все думали, что Владыка не пойдет на то, чтобы его преемником стал полукровка.

– Но он пошел? – на всякий случай уточнила я.

– Пока нет. – Шерьян скривил уголки губ. – Свое решение Владыка объявит в день зимнего солнцестояния, не раньше. Но одно то, что он так срочно вызвал Гвория из Мейчара, о многом говорит. Поэтому наш общий приятель и озаботился вопросом женитьбы. Дория происходит из очень влиятельного эльфийского рода. Без его поддержки надежда, которую дал вызов Владыки, быстро сойдет на нет.

– А почему наследника необходимо объявить прямо сейчас? – капризно поинтересовалась я. – Эльфы живут очень долго. Владыке еще править и править. Чего он привязался к Гворию?

– Владыка правил эльфийскими лесами полтысячелетия, – пояснил Шерьян. – Это крайний срок, по истечении которого правитель обязан оставить трон. Если честно, я не очень хорошо понимаю – почему. Вроде бы в Исконных Книгах эльфов, которые они почитают за свод незыблемых правил, есть на этот счет четкое указание. Мол, никакой правитель, каким бы он хорошим ни был, не имеет права сидеть на престоле дольше этого времени. Иначе он утратит связь с реальностью и узурпирует власть.

– Не понимаю, – честно призналась я. – Почему тогда Марий собирался захватить эльфийский престол? Раз уж все равно через год Владыка назовет наследника.

– Хороший вопрос – Шерьян хмыкнул. – Плохо, что ответ на него знает только Марий.

Я устало потерла виски, не обращая внимания, что шрам на груди отозвался на неосторожное движение острой болью. Как же все сложно. Интриги, заговоры, правила какие-то. Тефна, и как тебя только угораздило вляпаться во все это?

– Нам очень повезло в трактире, – негромко сказал Шерьян. Криво усмехнулся, когда я кашлянула и словно случайно коснулась повязки на груди, но упрямо повторил: – Действительно повезло. Это просто чудо, что мы выскользнули из западни. Я виноват – не надо было лезть туда. Понадеялся на то, что Марий не рискнет выдать свое присутствие в городе. Просто счастье, что старик Вешир переборол свой страх перед храмовниками и сумел найти способ предупредить нас. И огромное счастье, что ты не погибла. Тут еще помогло то, что Рикки предупредил Гвория. Я отправил его следить за храмовниками. Благодаря неким его... гм... особым способностям это не составило особого труда. Да и сейчас он находится в Мейчаре, чтобы дать нам знать, если Марий вновь выйдет на охоту. Но в любом случае это не умаляет моей вины. Тефна, я очень виноват перед тобой.

Естественно, после такой проникновенной речи я готова была простить Шерьяну все на свете. Очень приятно сознавать, что твоя жизнь дорога не только тебе. Однако следующие слова приятеля заставили меня подскочить на стуле от возмущения.

– Мы с Гворием уговорились, что через месяц я отправлюсь с тобой к эльфам, – будто между делом произнес Шерьян. – За это время и ты окончательно придешь в себя, и он выяснит, что на самом деле происходит при дворе Владыки.

– К каким эльфам? – враз осипшим голосом поинтересовалась я. – Я никуда не собираюсь уезжать из Мейчара!

– Тефна, это не обсуждается, – произнес с нажимом Шерьян. – Здесь тебе оставаться слишком опасно. Когда в следующий раз Марий соберется пополнить свою коллекцию охотничьих трофеев, ни меня, ни Гвория рядом не окажется. Или тебе жить надоело?

– Но я не собираюсь становиться младшей женой Гвория! – взвизгнула я.

– Да успокойся ты, – грубо прервал меня храмовник. – Обещаю, никто тебя ни к чему принуждать не будет. Пойми, Дориэлия, скорее всего, схитрила. Придумала нелепицу, зная точно, что ты вспылишь и убежишь, не попытавшись переговорить с Гворием и проверить ее слова. Только не обижайся, но в некоторых случаях ты становишься предсказуемой до зубовного скрежета.

– И на каких условиях мне будет предоставлена защита? – деловито полюбопытствовала я, пропустив мимо ушей нелицеприятное высказывание в свой адрес.

– Ни на каких. – Шерьян широко улыбнулся. – Главное, чтобы сидела тихо и нос свой не высовывала, пока заварушка с Марием не закончится.

– Не нравится мне у эльфов, – тоскливо протянула я, – Оскорблять в лицо, может, и не будут. Но гадостей в спину наговорят. Чем мне у них заниматься? Охотиться нельзя, в кошку превращаться тоже нежелательно.

– И это мы с Гворием тоже обсудили. – Шерьян серьезно кивнул в ответ на мои стенания. – Он предоставит свой фамильный замок в полное твое распоряжение. На официальные приемы тебя никто таскать против воли не будет. Его слуги воспитаны так, что вряд ли позволят не то что слово – косой взгляд в твою сторону. И, понятное дело, никаких, даже случайных, встреч с Дориэлией. Гворий это обеспечит. Ни тебе, ни ей свидания на пользу не пойдут. Уж больно невеста нашего общего друга зла на тебя за шутку со слабительным.

– Это случайно получилось, – протянула я, сама понимая, что Шерьян мне не поверит. – Просто в кармане случайно склянка с отваром краснодонника завалялась. Кто ж знал, что у него такой эффект при сочетании с алкоголем.

– Что? – холодно переспросил храмовник. – Тефна, зачем ты брала на встречу с Гворием отвар краснодонника? Это же средство против случайной беременности.

Шерьян внезапно сильно побледнел. Посмотрел на меня так, что мне нестерпимо захотелось завыть в голос от ужаса. Словно на моем месте он увидел какое-то отвратительное и мерзкое создание. Святые отступники, неужели приятель решил, будто я отправилась к Гворию с намерением соблазнить полуэльфа?

– Шерьян, ты не так все понял! – запинаясь, попыталась я объясниться. – Это все Ремина.

Храмовник ничего не сказал в ответ на мои жалкие лепетания. Молча встал, с грохотом отодвинув стул, и вышел, напоследок так хлопнув дверью, что оконные стекла жалобно задребезжали. А я осталась одна. М-да, теперь гадай, что ему не понравилось. И после этого еще женщин имеют наглость обвинять в неладах с логикой.

Шанс помириться с Шерьяном у меня выпал неожиданно быстро – на следующий же день. Надо сказать, я долго думала о том, что именно так сильно возмутило храмовника в моем рассказе. Ну был у меня с собой отвар краснодонника, и что из этого? Даже если предположить, что я захватила его с собой специально, то почему приятеля это так возмутило? Шерьяну-то какая разница, собиралась я делить с Гворием постель или нет? Чудно, право слово.

Порядком устав от бессмысленных рассуждений, я почти сутки самым наглым образом проспала, набираясь сил после изрядно утомившей меня прогулки. Затем пошаталась по дому и стащила из кухни несколько сладких булочек. Шерьян упорно игнорировал мое существование, запершись у себя в комнате. Поэтому я набила карманы орехами, которые нашла в запасах вновь отсутствующего хозяина дома, и отправилась на изучение окрестностей. Конечно, это было не очень правильным поступком. Шрам все так же пульсировал болью при каждом неосторожном движении, в глазах иногда темнело, а в коленках разливалась постыдная слабость. Но не лежать же из-за этого пластом на кровати. Тем более что даже словом не с кем перекинуться.

Естественно, далеко я не пошла. Еще не хватало – а вдруг мне станет плохо и я упаду в обморок? Пока Шерьян поймет, что меня слишком долго нет, пока найдет... Если вообще будет искать, конечно.

Словом, я решила не рисковать своей драгоценной шкуркой и удобно устроилась около озера, чуть дальше от купальни. Берег в этом месте оказался достаточно обрывистым и песчаным, поэтому можно было спокойно сидеть, свесив ноги, и кидаться скорлупой от орехов в пугливые стайки мальков. Солнышко припекало, птички пели, и ничто не предвещало неприятностей.

Разнеженная теплом и беззаботностью сонного марева летнего полдня, я закрыла глаза. Плеск воды убаюкивал. Казалось, будто я плыву на лодке по течению медленной спокойной реки и все дурное осталось где-то далеко позади.

Стоит ли удивляться, что в столь расслабленном состоянии я не сразу заподозрила дурное, когда рядом внезапно раздался громкий всплеск. Мало ли, может, рыба, одурев от жары, решила прохладиться на свежем воздухе.

Но практически сразу в нос мне ударил сильный запах тины и гниющих водорослей. Это заставило насторожиться. Я открыла глаза и моментально с приглушенным восклицанием вскочила на ноги. Правда, от приступа накатившей слабости пришлось тут же сесть, точнее, тяжко опуститься на траву. Ноги предали в самый неподходящий момент, просто отказавшись держать меня, а в ушах тоненько зазвенело, предвещая обморок.

По воде ко мне медленно приближалось самое чудное создание, которое я когда-либо видела. Маленький сморщенный старичок, ростом с пятилетнего ребенка. Длинные зеленые волосы и борода окутывали его фигуру наподобие кокона, что было весьма кстати – странное существо не удосужилось одеться перед встречей со мной. Однако вряд ли этому стоило удивляться – по всему выходило, что передо мной был самый настоящий водяной. Водная нечисть не признает достижения цивилизации в плане пошива нарядов.

Водяной остановился в паре шагов от берега и внимательно посмотрел на меня. В его прозрачных рыбьих глазах плескалась белесая муть. Ни радужки, ни зрачков – ничего.

– Добрый день, – глупо поздоровалась я, когда пауза затянулась до неприличия.

– Станешь моей русалкой? – в ответ пробулькал водяной.

Я слегка опешила от такого неожиданного предложения. Интересно, и чем я заслужила подобную милость?

– Ты устала, – тоном, не приемлющим возражений, заявил водяной. – Ты страдаешь от неразделенной любви.

– Почему это «страдаю»? – возмутилась я. – Совсем не страдаю. Уже. Наверное...

– Ты невинная, – продолжал бубнить водяной, не слушая меня. – Я чувствую в твоей душе желание быть свободной. Подумай – русалки никому не подчиняются. Можно плавать, где пожелаешь. Можно танцевать при лунном свете обнаженной. И больше никогда не придется бояться, что кто-то посадит тебя под замок.

Я невольно задумалась над его словами. А что, неплохо. Если я стану русалкой, то больше не надо будет опасаться Мария. Вот только одна проблема – не нравятся мне зеленый цвет волос и синеватый оттенок кожи.

– Спасибо, но я лучше пока на суше поживу, – осторожно произнесла я, пытаясь незаметно отползти подальше от кромки воды – ноги еще отказывались повиноваться мне. Конечно, водяные на земле не нападают, но вдруг мне какой-нибудь ненормальный попался?

– Не бойся меня. – Губы водяного тронула едва заметная улыбка. – Это твой выбор. В русалки приходят добровольно. Но помни – если я тобой заинтересовался, то и другие мои собратья почуют, чем от тебя пахнет. А они могут быть не такими принципиальными. Не заплывай в омуты. По крайней мере, до тех пор, пока не распрощаешься с девственностью.

Я покраснела, изрядно смутившись из-за его слов. Ничего не скажешь – весомое предупреждение.

– Тефна! – Резанул слух отчаянный окрик.

Я обернулась. От дома ко мне спешил Шерьян. Он бежал с такой скоростью, будто я находилась в смертельной опасности. Даже на довольно приличном расстоянии было видно, как пульсирует тревожным красноватым отблеском его медальон.

Водяной проследил за моим взглядом и сделал пару шагов назад.

– Я чувствую, мне не стоит с ним встречаться, – с чуть заметной иронией проговорил он. – Всего доброго, милая девушка. Запомни мои слова: кошка должна бояться воды.

Произнеся это, старичок просто пропал. Без плеска и брызг ушел под воду, напоследок подмигнув мне.

– Тефна! – Спустя несколько секунд храмовник опустился передо мной на колени. – С тобой все в порядке?

– Да, – ответила я, на всякий случай ощупывая себя руками. Нет, вроде рыбий хвост не вырос, и то благо.

– Что он тебе говорил? – Шерьян с настоящей ненавистью покосился на мирную гладь озера. – Он хотел утащить тебя под воду?

– Да нет. – Я пожала плечами. – Просто предупредил, что мне в ближайшее время не стоит купаться. Мол, иначе сама не замечу, как чешуей обрасту.

Шерьян внимательно посмотрел на меня, явно ожидая пояснений. Но я лишь растерянно развела руками. Рада бы помочь, но сама не знаю, чем объяснить столь неожиданную заботу.

– Пойдем в дом, – предложил храмовник, поняв, что большего от меня все равно не следует ожидать. – Не стоит тебе сейчас надолго оставаться одной.

– Да неужели?! – не удержалась я от язвительного замечания. – Что же ты раньше об этом не подумал?

Шерьян смущенно отвел взгляд, а я, кряхтя и постанывая, с трудом поднялась с примятой травы. Что же за жизнь такая – даже позагорать спокойно не дадут.

Всю дорогу до дома храмовник держался в шаге от меня, видимо следя, чтобы я не упала в обморок. Но даже не подумал предложить свою помощь, прекрасно понимая, что она будет отвергнута.

По-моему, приключений на сегодняшний день мне выпало более чем достаточно. Поэтому я без скандалов позволила уложить себя в кровать. И даже не стала возмущаться, когда Шерьян без разрешения потянул мою рубаху через голову, намереваясь обработать шрам. М-да, хорошо все-таки, что мой отец далеко. Иначе он бы со стыда сгорел, увидев, с какой легкостью его дочь позволяет чужому мужчине лицезреть свое обнаженное тело. Пусть и в благих целях.

Закончив возиться с повязкой, Шерьян внезапно сильно стиснул мне руку и глухо признался:

– Я очень испугался за тебя, Тефна.

– Правда? – переспросила я. – Почему? Это же водяной, а я была на суше. И потом, я не беззащитная девчонка, которую можно утащить в омут. У меня и клыки, и когти имеются.

– Я однажды столкнулся с водной нечистью, – негромко признался Шерьян. – Едва не погиб. Знаешь, это очень страшно – когда задыхаешься под водой, не имея возможности вздохнуть.

– Верю на слово. – Я невольно передернула плечами от серьезного тона храмовника. Осторожно кашлянула и продолжила: – Шерьян... Я до сих пор не понимаю, почему ты обиделся на меня вчера. Из-за отвара краснодонника? Но это была не моя идея. Если хочешь – прочитай мои мысли. Браслета на мне ведь до сих пор нет.

Шерьян внимательно посмотрел на меня. В глубине его ореховых глаз мелькнул и тут же пропал интерес, сменившись растерянностью.

– Я и сам не понимаю, почему так отреагировал, – со слабой улыбкой признался он. – Тефна, прости. Я не должен был злиться. У меня нет права лезть в твою жизнь и давать тебе советы.

Храмовник помолчал немного и добавил совсем тихо:

– Но все же я рад, что ты не собиралась использовать отвар краснодонника по прямому назначению.

– Вот как? – Я помолчала, набираясь смелости, и негромко сказала: – Шерьян, я не хочу ехать к эльфам. Да, конечно, в Мейчаре мне нельзя оставаться, пока там Марий со своими людьми. Но, думаю, у гномов никакой опасности для меня не будет. Пожалуйста, позволь мне отправиться к ним.

– Не хочешь? – удивленно переспросил храмовник. – Тефна, почему ты так против этого путешествия?

Я ничего не ответила, пристально разглядывая противоположную стену и не позволяя себе окунуться в воспоминания. Незачем Шерьяну знать, как именно я в свое время наследила в эльфийских лесах. Это мое прошлое и мои ошибки. Но повторять их я не намерена.

– Тефна, я жду, – поторопил меня храмовник, когда пауза затянулась до неприличия. – Почему?

– Там будет Гворий, – дала я самое очевидное объяснение, благоразумно утаив парочку намного более важных причин моего решения. – Я не желаю его видеть. Мне надо забыть Гвория, чем скорее – тем лучше. А это невозможно, если он постоянно будет маячить передо мной, тем более в обнимку с Дорией.

– Я понимаю, – с неожиданным сочувствием в голосе произнес Шерьян. – Это действительно очень больно – видеть любимого человека в объятиях другого. Уж я-то знаю. Но, Тефна, тебе придется потерпеть. У меня нет уверенности, что Марий не отправил своих соглядатаев к гномам. Уверяю тебя, нет такого дела, которое нельзя было бы провернуть при помощи денег. Тебя просто выкрадут, и никто не заступится за чужестранку. Не спорь, Марию действительно не составит труда это сделать. Очень глупо оставлять тебя сейчас без присмотра.

– Глупо? – Я закусила губу и с вызовом посмотрела на храмовника. – Смею напомнить, что я от вашего присмотра чуть вообще на тот свет не отправилась! У меня в жизни не было столько неприятностей и приключений, сколько за прошедший год, как тебя встретила. То круг мертвых им открывай, то из плена выручай, то с храмовниками сражайся. И за все свои заботы даже простого «спасибо» не услышала, не говоря уж о договоренной оплате. Шерьян, не смей мне указывать, как следует поступать и куда ехать! Еще никому не удалось посадить метаморфа на поводок.

Выкрикнув все это на одном дыхании, я закашлялась. В груди разливалась боль от слишком яростного монолога. Ну вот, такими темпами я никогда не выздоровею.

– Тефна... – после продолжительного молчания рискнул подать голос Шерьян, явно озадаченный моей слишком бурной реакцией. – Тефна, прости, пожалуйста. Я и не думал ограничивать твою свободу. Но пойми – никто не может дать гарантию, что по дороге к гномам ты не наткнешься на людей Мария. Храмовников бога-сына сейчас слишком много в окрестностях. Нам и к эльфам-то будет тяжеловато уйти, хотя Гворий обещал в этом помощь. Но к гномам в одиночку ты точно не пробьешься. Я не могу позволить тебе так рисковать. И уж тем более никто не пообещает, что там ты будешь в безопасности. Скорее, наоборот, учитывая, как гномы любят золото.

– Ты не имеешь права мне запрещать, – устало отозвалась я. – С какой стати ты и Гворий решили, будто вправе распоряжаться моей жизнью? Я завязла в этом деле по уши, так же как и вы. И кстати, во многом по твоей вине. У нас общие враги, но почему-то цели оказались разными. Я просто хочу выжить. Хочу жить, как прежде, не опасаясь, что меня убьют или сотворят кое-что намного отвратительнее. А чего желаете вы – я не знаю.

– Я тоже хочу, чтобы с тобой все было в порядке. – Шерьян улыбнулся и взял меня за руку. – И, могу поклясться, Гворий разделяет мое желание. Этот мир станет намного хуже, если в нем больше не будет очень доброй и отважной серой кошки, которая всюду сует свой любопытный нос.

– Не уверена, – тяжело вздохнула я. – Мир слишком большой, чтобы моя жизнь играла в нем какую-нибудь роль. А вы... Вы относитесь ко мне не как к полноправному партнеру, который не раз спасал вас от смерти. Словно это не я вытаскивала Гвория на себе, когда он не мог идти, потеряв все свои силы. Словно не я открыла круг мертвых, пройдя по тонкой грани между двух миров и рискуя заплатить жизнью за подобное безрассудство. Словно не я бежала к твоему сыну, чтобы подарить ему прощение матери, зная, что мне в спину летят десятки смертельных заклинаний. Шерьян, я так много сделала для вас. Почему тогда вы столь пренебрежительно ко мне относитесь? Почему смеете указывать мне, что делать, а что – нет? Почему с такой легкостью распоряжаетесь моей жизнью? Только из-за того, что я нечисть?

Я отвернулась, чувствуя, как на глазах закипают слезы обиды. Стоило ли начинать этот разговор? Все равно мы останемся каждый при своем мнении. Тефна, когда ты уже привыкнешь к тому, что твое мнение ничего не значит для этих людей? Шерьян – храмовник, который долгие годы без жалости уничтожал подобных мне. Гворий – полуэльф, не так давно истово убежденный, что любая нечисть рано или поздно пойдет убивать. А я... Я – та самая нечисть. И никакие мои заслуги не перечеркнут этого факта. Моя вина – лишь в самом факте моего рождения. И, видимо, только поэтому они чувствуют себя вправе полностью контролировать любое мое действие.

– Тефна... – Голос Шерьяна звучал растерянно, будто он не знал, как отреагировать на мои слова. – Тефна, пожалуйста, посмотри на меня.

– Не хочу, – с трудом выдавила я из перехваченного спазмом горла, изо всех сил пытаясь не разреветься. – Шерьян, мне надо побыть одной.

– Я не уйду сейчас, – мягко возразил храмовник. Взял меня за плечи и развернул к себе, не обращая внимания на мое слабое сопротивление. – Тефна, ну пожалуйста, посмотри на меня.

– Не буду. – Я оглушительно шмыгнула носом, упрямо уставившись чуть пониже подбородка мужчины, прямо на злополучный медальон. – Шерьян, все в порядке. Я просто устала. Уйди, пожалуйста.

– И не подумаю, – лукаво произнес храмовник. Ласково провел пальцами по моей щеке, затем крепко взял за подбородок, поднимая голову и заставляя взглянуть на него.

От слез перед глазами все расплывалось. Я видела не дальше собственного носа, но и этого было достаточно, поскольку Шерьян как-то незаметно оказался совсем рядом. Я почувствовала на губах запах его свежего дыхания, когда храмовник тихо прошептал:

– Тефна, я отношусь к тебе не как к полноправному партнеру или, боги упаси, как к нечисти. Я считаю тебя своим другом. Самым лучшим другом, который у меня когда-либо был. Только поэтому я хочу, чтобы ты поехала со мной к эльфам. Пойми, я не смогу спокойно спать, не зная, где ты и что с тобой. И я живьем сдеру кожу с любого, кто осмелится тебя обидеть. Обещаю тебе это.

– Правда? – пискнула я, пытаясь не утонуть в ореховых глазах Шерьяна.

– Храмовники, даже бывшие, подобными вещами не шутят, – слабо усмехнулся Шерьян. Затем наклонился еще ближе.

Я замерла от неожиданности, когда почувствовала прикосновение теплых губ мужчины к своим. Где-то далеко мелькнула мысль, что друзья так не поступают, но тут же пропала.

В самом деле, наш поцелуй дружеским назвать было нельзя. И особенно то, что за ним последовало.

Я не знала, что делать. То, что произошло между мной и Шерьяном, сильно выбило меня из колеи. Нет, ничего совсем уж непоправимого не случилось. И не потому, что я не захотела. Как ни стыдно признаваться, в тот момент разум совершенно оставил меня. Все наставления и поучения родителей о том, как должна себя вести добропорядочная девушка, мигом вылетели из головы. Я способна была лишь растекаться горячим киселем в умелых и на удивление нежных руках мужчины, чуть слышно постанывая от удовольствия. Если бы Шерьян только пожелал, то получил бы от меня все что угодно. Но он не пожелал. Просто встал и вышел, резко прервав свои ласки на самом интересном месте. И сейчас я не знала, как отнестись к его поступку. С одной стороны, мне было обидно. Действительно обидно от того, что он не продолжил. Я не понимала причин этого. Неужели Шерьян разочаровался во мне? Понял, что я его не привлекаю как девушка, и потому поспешил ретироваться? От этой мысли в груди поднялась жаркая волна негодования и стыда, и я с головой спряталась под подушку, чтобы в темноте пережить свое унижение.

Но с другой стороны... С другой стороны, я была ему благодарна. Слишком легко в горячке натворить бед. Но вот только с последствиями необдуманного поступка придется мириться всю оставшуюся жизнь.

Покоя не давала также мысль о Гвории. Как мне ему в глаза после всего произошедшего смотреть?

«Как обычно, – насмешливо шепнул внутренний голос – Тефна, ты не давала ему клятв верности, вы не помолвлены и не обменялись обручальными браслетами. Ты – свободная девушка и вольна поступать, как вздумаешь. По-твоему, он с Дорией в ладушки играет, когда остается с ней наедине? В любом случае, кажется, совсем недавно ты обещала, что более никогда его не увидишь. Неужели передумала?»

Я насупилась. Язвительные замечания голоса рассудка больно резанули по моему самолюбию. Впрочем, так ли я хочу теперь ехать к гномам? Ведь это будет означать, что несколько лет я не увижу не только Гвория, но и Шерьяна, а значит, и не узнаю, что послужило причиной его странного поступка. Фу, какие глупости, конечно, хочу! У меня уши гореть начинают, как подумаю о произошедшем. К гномам, только к гномам! Еще пару деньков, пока приступы слабости не пройдут, и в путь.

Я горестно вздохнула и осторожно посмотрела одним глазком из-под одеяла. Убедилась, что в комнате по-прежнему никого нет, и только тогда высунула голову полностью. Ладно, Тефна. Что было, то было, этого уже не исправишь. Хватит переливать из пустого в порожнее. Пора начинать действовать и готовиться к путешествию!

Едва я так подумала, как в дверь негромко постучали. Я замерла. Зарыскала глазами по прикроватному столику, выискивая, чем бы запустить в Шерьяна. Нет, вот наглец-то! Сначала малодушно сбежал, заставив меня сгорать от стыда. А не прошло и получаса – как вернуться надумал.

Мой выбор остановился на тяжелой глиняной кружке, в которой еще плескались остатки молока. Отлично, как раз то, что надо.

– Войдите, – промурлыкала я нежным голоском, задумчиво взвешивая в руке увесистый снаряд. Ну, Шерьян, и не надейся, что я промахнусь.

К счастью, я успела остановить свой бросок в самый последний момент, поскольку в комнату вместо храмовника заглянул невысокий сухонький старичок с окладистой длинной бородой.

– Добрый день, – поздоровался он и с удивлением покосился на мою отведенную за голову руку, в которой красовалась кружка.

– Э-э-э... Добрый, – промямлила я, торопливо ставя несостоявшееся метательное орудие на стол. Покраснела и зачем-то принялась неуклюже объясняться: – Вот, попить захотелось. Жарко сегодня.

– Понятно, – недоверчиво протянул старичок. Не удержался и добавил с ехидцей: – Впервые вижу такой странный способ утолять жажду.

Я промолчала, в один миг сравнявшись цветом со спелым наливным яблоком. Нестерпимо захотелось вновь нырнуть под одеяло, закрыть глаза и никогда больше не вылезать на белый свет.

– Меня зовут Иркший, – вздохнув, милостиво сменил тему разговора старик. Одернул длинную потрепанную рубаху и наконец-то вошел в комнату, смешно косолапя. – Я хозяин этого дома.

– Приятно познакомиться, – буркнула я. – А я Тефна.

– Знаю, Шерьян говорил. – Иркший кивнул, подходя ближе. – Вот, пока он в озере купается, решил парой слов с тобой перекинуться. Уж больно интересно было, о ком столь важные люди так усердно заботятся.

– Какие важные люди? – мрачно переспросила я. – Шерьян с Гворием, что ли? Мерзавцы они последние и гуси надутые.

– Индюки, – машинально поправил меня старики тут же испуганно шикнул, оглянувшись на оставшуюся открытой дверь. – Тихо ты! Кто же такими словами разбрасывается? Знаешь ли, есть люди, с которыми очень опасно ссориться.

– Как ни странно, знаю, – пробормотала я, невольно потерев грудь, в которой после бурной сцены с Шерьяном вновь поселилась тупая ноющая боль.

– Не расскажешь, что с тобой случилось? – полюбопытствовал Иркший, заметив мое движение. – Долгонько уже в кровати валяешься. Я у Шерьяна спрашивал – тот молчит, только лыбится нехорошо как-то. Неужто он обидел? Ты скажи, я ему тогда все уши пообрываю!

– Вы? Ему? – Я скептически хмыкнула. – Скорее, наоборот.

– Почему наоборот? – искренне удивился старик, тяжело опускаясь подле кровати на стул. – Коли не знаешь, то это мой младший братец.

Я закашлялась от столь неожиданного признания. Затем внимательно посмотрела на Иркшия, пытаясь сообразить, сколько ему лет. По всему выходит, никак не меньше семидесяти, если не больше. Это какая же у них разница в возрасте?

– Пять лет, – уведомил меня старик, без проблем прочитав мои мысли на лице. – Ему восемьдесят, мне, сама понимаешь, чуток побольше. Правда, хорошо выгляжу? Это у нас семейное. До самой глубокой старости бодрячками бегаем.

– Особенно Шерьян отлично сохранился, – с недоверием протянула я. Нет, быть этого не может. Наверное, Иркший все же подшутил надо мной. Шерьян выглядит максимум на тридцать пять, с огромной натяжкой – на сорок. Мыслимо, чтобы я ошиблась в своих предположениях вдвое?

– Да мы не родные братья. – Старик скорчил забавную гримасу. – Названые. В храм бога-сына только круглых сирот берут, коли не знала.

Я нахмурилась. Кажется, в прошлом году Шерьян упоминал нечто подобное.

– Наши родители соседями в деревне были, – торопливо продолжил свой рассказ старик, почувствовав мой интерес – Завсегда друг другу помогали. Покос – вместе ставить, огород – вместе полоть, скотину – вместе пасти. Удобно ведь. Я Шерьяна еще голоштанным помню, когда он только вопить да под себя ходить умел. А потом беда случилась. Ему еще года не исполнилось, когда дом ихний заполыхал. Сушь страшная в том году стояла, вот все как сухой мох вспыхнуло. Никто выбраться не успел. Видать, дверь заклинило или домовой не ко времени зло пошутковать решил. Только мать каким-то чудом умудрилась Шерьяна из окна выкинуть.

Старик тяжко вздохнул и почесал кончик длинного крючковатого носа.

– Мы и сами-то едва не сгорели, – шепотом признался он. – Ох, еле-еле огонь остановили. А батя мой Шерьяна, считай, из самого пламени достал. Чудо, что вообще его писк услыхал. Посидел с матушкой, подумал да решил себе сиротинушку оставить. Мол, где пять детей, там и шестой приживется. Ан нет, уже через неделю в деревню храмовники заявились. Сказали, что ребенка себе заберут. Мол, способности у него определенные есть.

Иркший подвинулся ко мне ближе и совсем тихо закончил свой рассказ:

– Я сам-то в те годы совсем малым был. Бате заплатили хорошо тогда, вот он и рассказывал при каждом удобном случае об этом. Я и не узнал Шерьяна, когда он меня разыскал. К тому времени я один из семьи остался – все остальные умерли во время мора. Сам удивился, когда узнал, что он и есть тот чумазый мальчонка, который едва в огне не погиб. Впрочем, кто знает, чем маги молодость поддерживают. Какие молитвы в своих храмах богам возносят.

– Скорее, сколько жертв на алтари кладут, – мрачно отозвалась я.

– Может, и жертв. – Старик равнодушно пожал плечами. – Я в дела братца не лезу, он в мои нос не сует. Ежели беда какая – тогда поможем друг другу, как же иначе. А так – не обессудь.

– То есть если он меня убить захочет, то вы просто в сторонке стоять и смотреть будете? – на всякий случай переспросила я, подумав, что не так поняла собеседника. – А как же обещание Шерьяну уши оборвать, если это он меня обидел?

– Уши оборву, если в моем доме обидел, – жестокосердно пояснил Иркший. – У нас уговор – он меня в дела своего храма не вмешивает. Пожелает тебя упокоить – милости просим за ограду, да подальше, чтобы куры от криков нестись не перестали. А ежели тут руку поднимет – мигом оглоблей промеж лопаток получит. У меня сердце слабое, я таких страстей видеть не хочу!

Я брезгливо поморщилась. Было в словах старика что-то настолько мерзкое и противное, будто в чан с нечистотами целиком окунулась. Мол, моя хата с краю, ничего знать не желаю. Странно, отец Иркшия по рассказу выглядел вполне достойным человеком, раз уж полез в огонь спасать соседского ребенка. Неужели он так плохо воспитал родного сына?

– А, Иркший, вот ты где, – раздался от дверей знакомый голос. Сердце у меня моментально ухнуло в пятки, и я с трудом удержалась, чтобы не залезть не то что под одеяло – под кровать.

– Решил гостью проведать. – Старик с готовностью повернулся к брату. – Скучно мне стало. Пришел с деревни, глядь, ты в озере бултыхаешься. И чего только тебя туда понесло? Знаешь ведь, что там водяной живет. Хоть и мирный, но кто знает, что у нечисти на уме.

– Для того и полез, – несколько смущенно отозвался Шерьян, прислоняясь плечом к дверному косяку. – Отвлечься немного захотел, косточки размять. Да поговорить с ним по душам. Жаль, что не вышло.

Храмовник провел рукой по еще влажным темным волосам и наконец-то бросил на меня косой чуть виноватый взгляд.

Я в этот же момент отвернулась, демонстративно заинтересовавшись мухой, которая лениво ползала по одеялу. Та, несколько удивленная столь неожиданным вниманием, сонно зажужжала и взлетела, на всякий случай убравшись подальше.

– Я, это, картошки горячей принес, – не замечая повисшей между мной и Шерьяном напряженной паузы, продолжал трещать старик. – Сам-то готовить не люблю, в деревне покупаю. Столько в этот раз утащил – чуть руки не оторвались. Картошка, молоко, мясо жареное. Остыло, поди, уже все.

– Так иди собирай на стол, – предложил Шерьян. – Самое время для позднего обеда. Или раннего ужина.

Иркший хотел было еще что-то добавить, но промолчал, лишь понятливо усмехнулся. Встал, приветливо кивнул мне на прощание и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

– Я не желаю с тобой разговаривать, – процедила я, даже не глядя на храмовника. – Больше никогда и ни о чем!

– А я и не настаиваю, – произнес Шерьян. Сделал несколько шагов и положил на краешек стола мой браслет, легонько подтолкнул его ко мне. – Думаю, ты уже можешь получить обратно свою драгоценную находку.

Я растерянно нахмурилась. Интересно, что задумал храмовник? Получается, только что он собственноручно отказался от возможности читать мои мысли? Но почему?

– Потому что друзья так не поступают друг с другом, – медленно, тщательно выверяя каждое слово, проговорил Шерьян. На неуловимое мгновение запнулся и завершил: – Я не хочу, чтобы мое присутствие тебя тяготило. Чтобы ты судорожно перебирала в уме детские стишки и считалочки, боясь выдать себя невольным воспоминанием. И... Давай сделаем вид, будто ничего не было.

– А разве между нами что-нибудь было? – Я фальшиво улыбнулась, поспешно нацепляя на запястье браслет. – Так, лишь невинный флирт и дружеский поцелуй в щечку.

Шерьян скривился, будто от сильной боли, хотел было что-то добавить, но в последний момент сдержался.

– Я принесу тебе ужин в комнату, – произнес он, пятясь к двери. – Если ты, конечно, не желаешь составить мне компанию за столом.

– Не стоит этого делать. – В моем голосе не было ни тени эмоции. – Я не голодна. Сегодня был тяжелый день, поэтому я намерена лечь спать.

– Хорошо. – Шерьян вздохнул с едва заметным облегчением. – Если тебе пока ничего не нужно, то больше не буду мешать. Я приду вечером обработать шрам.

Я призвала все свои силы, чтобы не покраснеть от последней фразы храмовника. Но мне удалось ничем не выдать своего отношения к тому, что вынуждена буду вновь предстать обнаженной перед Шерьяном.

Я полагала, будто не сумею заснуть после столь необычного происшествия. Так и буду тоскливо смотреть в потолок, бесчисленное количество раз вспоминая и вспоминая произошедшее, пытаясь разобраться в своих чувствах. Однако ошибалась. Шерьян еще не успел закрыть за собой дверь, как я задремала. Казалось, будто на миг прикоснулась головой к подушке, но тут же провалилась в крепкий сон без всяких видений. А когда проснулась – в комнате уже было темно.

На столе одиноко чадила свечка, силясь разогнать густой бархатный мрак. Отблески пламени отражались в темных глазах Шерьяна, который сидел рядом с кроватью.

– Не хотел тебя будить, – смущенно пробормотал он, поймав мой вопросительный взгляд. – Пора поменять повязку.

Я тяжело вздохнула и без возражений задрала рубашку. На удивление спокойно перенесла осторожные прикосновения рук храмовника, пока он торопливо разматывал бинты. И привычно задержала дыхание, когда по коже пробежалась огненная волна боли.

– Шрам хорошо заживает, – отметил Шерьян, аккуратно накладывая повязку. – Да и вообще, ты идешь на поправку семимильными шагами. Честное слово – я удивлен. Думал, ты долго будешь прикована к постели. Слишком серьезным оружием тебя ранили. Но рад, что ошибся.

– Я видела на мече руны, – почему-то шепотом сказала я. – Очень странные.

Шерьян с интересом посмотрел на меня, ожидая продолжения.

– Мне кажется, я видела их уже раньше, – с трудом выдавила я из себя. – Когда... когда была в плену у храмовников. Меня держали в подвале, но иногда завязывали глаза и приводили в какую-то комнату. Там со мной разговаривал мужчина. Пытался убедить работать на него добровольно. Когда я отказывалась – бил меня.

Я запнулась. Язык просто не желал говорить дальше. Я столько времени потратила на то, чтобы забыть про то страшное место. Тефна, зачем ты рассказываешь об этом? Иногда воспоминания ранят сильнее самого острого клинка.

– Все в порядке, Тефна, – словно издалека услышала я голос Шерьяна. Мужчина успокаивающим жестом положил руку мне на плечо и легонько его погладил. – Все уже давно позади. Теперь тебе никто не навредит. Если не хочешь – не рассказывай.

– Он не наказывал меня сильно, – упрямо мотнув головой, продолжила я. Облизала пересохшие губы и поправилась: – Что такое для метаморфа пара пощечин? Казалось, будто ему просто скучно и не с кем поговорить. Наши встречи всегда проходили по одному сценарию. Меня приводили, сажали в кресло. Затем являлся он. Долго беседовал со мной, расспрашивал про города, в которых я бывала, про людей, с которыми общалась. Практически всегда сытно кормил. Затем словно между делом спрашивал – ты откроешь для меня круг мертвых, Тефна? Когда я отказывалась, не больно, скорее обидно давал пощечину и приказывал увести. В подвале было скучно и темно. Еду приносили хорошо если раз в два, а то и в три дня. Воды, правда, было вдосталь... Знаешь, через какое-то время я поняла, что с нетерпением жду встречи с тем храмовником. Иной раз, забывшись, я начинала беседовать сама с собой, воображая, будто веду разговор с ним. Постоянно пыталась представить, как он выглядит. Глупо, наверное...

– Нет, не глупо, – медленно протянул Шерьян. – Тот храмовник... Он все делал правильно. Неторопливо приучал тебя. Наверное, когда ты совсем перестала видеть в нем врага, случилось что-то ужасное?

– Да, – обронила я. Долго молчала, разглядывая что-то над головой Шерьяна. Потом сухо проговорила: – В тот раз меня не выпускали из подвала недели две, не меньше. Почти не кормили. Не давали света. Я вообще никого живого не видела, кроме крыс. Под конец я едва не сошла с ума от одиночества и вечной тишины вокруг. Орала какие-то неприличные песни, плакала и смеялась во весь голос, пытаясь убедить себя, что еще живу. Что меня не погребли заживо в том каменном мешке. Когда за мной пришли, я была по-настоящему счастлива. Едва не бросилась на шею своим тюремщикам с поцелуями. А услышав его голос, чуть не разрыдалась от счастья.

Я вновь надолго замолчала. Каждое слово обжигало горло. Глаза щипало от злых слез. Нет, зря я начала все это вспоминать. Видно, давно по ночам от кошмаров не просыпалась.

Шерьян не торопил меня. Просто сидел рядом и терпеливо ждал. На его бесстрастном лице не было видно ни тени эмоции. Лишь побледневшие от непонятного внутреннего напряжения губы выдавали его волнение.

– Он накормил меня. Даже налил вина. – Отрывистые слова камнями падали в сонную тишину комнаты. – Я захмелела после первого же глотка. Неудивительно – после стольких дней голодовки. Потом он попросил помочь ему. Сказал, что настоятель храма сердится, хочет отстранить его от этого дела. Мол, столько времени прошло, а воз и ныне там. Нет, он не угрожал, напротив, говорил все это с неподдельной жалостью. Что вынужден будет далеко уехать, если я ему не помогу. А на его место пришлют того, кто не станет со мной церемониться. Потом подумал и добавил, что, возможно, никто и не захочет со мной возиться. Запрут в подвале и навсегда забудут. Благо недавно нового, более разговорчивого метаморфа поймали.

Я опустила голову, борясь со спазмом в горле. Страх быть погребенной заживо вновь накрыл меня с головой. До сих пор иногда я просыпаюсь в слезах от собственного крика – когда кажется, будто мне на голову давит толща земли. И нет спасения из пусть просторной, но могилы.

– Он сказал, что не просит невозможного, – глухо продолжила я. – Всего лишь раз открыть круг. Мол, для метаморфа это все равно что задней лапой почесаться. Речь ведь не идет о предательстве или выдаче своих храму. Что в этом такого? А настоятель убедится, что я – еще не отработанный материал. И я согласилась.

– Тебе сказали, кого надо было вызвать из мира мертвых? – Шерьян неожиданно подался вперед.

– Нет, – мотнула я головой. – Об этом речи не шло. Я должна была доказать, что вообще способна на это. И я доказала. Это был очень странный круг. Во-первых, он располагался внутри храма. В святилище. По этой же причине он был очень маленьким – я едва вписалась в окружность, хотя невысокого роста. Во-вторых, у меня сложилось впечатление, будто излом произошел совсем недавно. Слишком неустойчивое магическое поле было вокруг. И никаких маскирующих заклинаний. А в-третьих... Понимаешь, круг был неполным. Да, в нем имелось четыре луча, как и положено, но он был неполным. Словно изначально его задумывали совсем другим. Я не знаю, как объяснить понятнее. Человек бы не увидел ничего странного, но метаморфы в основном полагаются на чувства, а не на зрение.

– Я примерно представляю, о чем ты говоришь. – Шерьян сгорбился на стуле, словно постарев разом на несколько десятков лет. – Продолжай, пожалуйста.

– Помещение, в котором располагался круг, по-моему, было спрятано под храмом. – Я говорила, а передо мной словно вновь вставали древние стены запретного святилища. – По крайней мере, окон там не было. Лишь свечи, много свечей. Мне было больно смотреть по сторонам. Глаза резало от непривычного обилия света. Но... Именно там я видела руны, похожие на те, которые были на клинке. Они были вытканы на гобелене, который висел рядом с алтарем. И еще... Там был изображен круг мертвых. С пятью лучами.

– Ты уверена? – резко перебил меня Шерьян.

– Абсолютно. – Я криво усмехнулась.

– А загадочного храмовника ты разглядела?

– Его – нет, – с сожалением хмыкнула я. – Говорю же – глаза болели. Да и вообще, там, по-моему, кроме меня, больше никого не было. Все словно опасались чего-то. Мне сказали, что за мной будут наблюдать откуда-то сверху. И ушли, оставив одну.

Я вновь надолго замолчала, устало потерла рукой лоб. В висках слабо забили первые несмелые молоточки головной боли. Слишком тяжело мне дался этот разговор.

– Что-то пошло не так? – осмелился меня поторопить Шерьян.

– Все пошло не так! – раздраженно кинула я. – Это был неправильный круг. Неполный. Он высасывал из меня энергию, ничего не давая взамен. Я умирала по-настоящему. В мое тело словно вселялось что-то. Что-то совершенно чужое и чуждое мне. И я прервала ритуал. До сих пор не понимаю, как мне удалось это сделать. В последний момент вырвалась с той стороны, ободрав себе бока и едва не лишившись половины хвоста.

– Полагаю, храмовники были недовольны таким твоим поступком. – Шерьян скривил уголки губ.

– Наверное, ты прав, – невесело улыбнулась я. – С учетом, что шрамы на моей спине появились как раз в наказание за это своеволие. Меня избили плетью до полусмерти. Пытались заставить вернуться в то святилище и открыть круг. Потом кинули в подвал и забыли. Наверное, ждали, когда я умру.

Я сжала кулаки, не замечая, как ногти до крови впиваются в кожу. Зло усмехнулась, на миг почувствовав на своих плечах тяжелые удары плети.

– Именно тогда я поклялась, что когда-нибудь найду того храмовника, – выдохнула я. – Найду и убью. И только благодаря этой клятве я еще жива.

Шерьян ничего на это не ответил. Какое-то время тишину в комнате нарушал лишь треск догорающей свечи.

– Спокойной ночи, Тефна, – наконец словно через силу произнес храмовник. После чего резко встал и ушел, более ничего не добавив.

На следующий день я проснулась в прекраснейшем расположении духа. К моему удивлению, Шерьян не навестил меня утром. Иркший, который принес мне завтрак, на все мои вопросы лишь отмалчивался, таинственно улыбаясь. Поэтому после недолгих раздумий и сомнений я решила самостоятельно проверить, чем таким важным занимался Шерьян, раз даже проведать меня не соизволил.

Ноги сегодня держали меня не в пример более крепко, голова не кружилась, даже шрам не пульсировал болью от порывистых движений. Поэтому я без лишних раздумий отправилась на прогулку.

Дом в этот ранний утренний час казался совершенно пустым. К этому моменту Иркший, по своему обыкновению, уже отправился в деревню за продуктами. Шерьян тоже не спешил показаться мне на глаза. Это даже несколько обидело меня. Надо же, какое недопустимое легкомыслие! А если по мою душу вдруг явятся храмовники во главе с Марием? Неужто мне вновь придется воевать с ними в одиночку?

Немного повздыхав из-за подобной несправедливости, я выглянула во двор.

На свежем воздухе было хорошо. Солнце еще не припекало в полную силу. Легкий ветерок приятно оглаживал кожу, забираясь под просторную рубаху. Влажная от росы трава мягко стелилась под босые ноги. Я вздохнула полной грудью и опустилась на лавочку около дома. Спокойно-то как! Нет, по громкой суете города тоже иногда скучаешь, но лишь в деревне, вдали от забот и хлопот цивилизации, понимаешь, как иногда прекрасно просто сидеть и наблюдать за неспешным ходом светила по небосводу.

От благостного неторопливого течения мыслей меня отвлек слабый шум, который донесся откуда-то с задней стороны дома. Я нахмурилась и прислушалась, зябко обхватив себя руками. Нет, не почудилось – опять! Странный свист, будто от разрубаемого воздуха. Очень интересно.

Понятное дело, я немедля отправилась на разведку, на всякий случай вооружившись валявшей неподалеку сучковатой палкой. И уже через минуту осторожно выглядывала из-за угла дома, выискивая источник непонятного шума.

Им оказался Шерьян. Храмовник, одетый лишь в штаны из легкой светлой ткани, занимался с мечом. Капельки пота блестели на его обнаженной груди, переливаясь на солнце. Вот он сделал неуловимый выпад, тут же ушел в сторону от воображаемого противника и встал в боевую стойку. На секунду я залюбовалась его выверенными и точными движениями. Ничего не скажешь – фехтовальщиком Шерьян был отменным.

– Ты встала? – Я вздрогнула от неожиданного вопроса. Храмовник, не глядя на меня, крутанулся вокруг своей оси и наискось рубанул по воздуху. После чего кинул через плечо: – Вижу, скоро тебя придется запирать в комнате, чтобы хоть немного умерить твой пыл к прогулкам в одиночку.

– Мне стало скучно, – попыталась я оправдаться. – Иркший куда-то ушел. Ты и не появлялся.

Шерьян, не обращая ни малейшего внимания на мои слова, закружился в каком-то сложном пируэте. Острый кончик меча нестерпимо яркой искоркой горел на солнце, вычерчивая замысловатые фигуры.

– Здорово, – совершенно искренне восхитилась я, обрывая свои бесполезные объяснения. – Шерьян, а ты можешь научить меня?

– Научить чему? – Храмовник вновь ушел в сторону незаметным для глаз движением. То, что при этом он вел со мной разговор, похоже, нисколько не мешало ему. По крайней мере, у него даже дыхание не сбилось.

– Сражаться с мечом, – Я пожала плечами, удивленная его недогадливостью. – Или, по крайней мере, сражаться против того, у кого есть меч.

– Зачем тебе это? – Шерьян наконец-то остановился, небрежным жестом утер пот со лба и посмотрел на меня. – Ты же метаморф.

– Клыки и когти не всегда помогают против клинка. – Я криво усмехнулась. – К сожалению. Когда в следующий раз я столкнусь с Рионием, то хочу быть готова к поединку.

– Никакого поединка между тобой и Рионием не может быть, – жестко отрубил Шерьян. – Ни я, ни Гворий больше подобного не допустим.

– И все же, – с нажимом произнесла я. – Вы не всегда будете рядом. Шерьян, я не шучу. Пожалуйста, научи меня.

По всей видимости, храмовник засомневался. Он задумчиво поднял меч на уровень глаз, словно проверяя остроту клинка, затем вновь взглянул на меня.

– Ты еще слишком слаба, – наконец вынес свое решение мужчина. – О каких упражнениях может идти речь, если и недели не прошло с момента твоего возвращения из земель мертвых?

– Пусть не сейчас, – упрямо отозвалась я. – Пусть завтра или позже. Но научи!

Шерьян какой-то миг колебался. Затем неопределенно пожал плечами, словно говоря – будь по-твоему.

– Отлично! – Я воссияла улыбкой. – Когда начнем?

– Сначала докажи, что ты в порядке, – усмехнулся Шерьян. – Тефна, учти, я не буду делать скидок на то, что ты девушка и не так давно была на пороге смерти. Занятия с мечом не приемлют безалаберности, жалости или халатности. Ты готова биться против меня по-настоящему?

– Готова. – Я бесстрашно задрала подбородок. – Шерьян, тебе не удастся запугать меня. Намного хуже, когда ты не можешь ничем ответить врагу. А я до сих пор не понимаю, каким образом Рионий ранил меня. Он двигался слишком быстро для человека и даже для метаморфа.

– Храмовники отличаются от обычных людей, – уклончиво произнес Шерьян. – Нас учат обращаться с оружием с самых ранних лет. Сначала мы сражаемся тренировочными деревянными мечами. И только после года подобных занятий допускают до поединка с боевыми клинками. Более того, существуют определенные ритуалы, которые помогают развить скорость и координацию движений. Я думаю, в некотором смысле тебе будет легче. Ты метаморф, поэтому изначально обладаешь хорошей реакцией. Но, с другой стороны, я не намерен делать тебе скидок. Тефна, подумай хорошенько, надо ли тебе это? Из меня вряд ли получится добрый учитель.

– Я не боюсь! – Я громко фыркнула, если честно, не слишком поверив в запугивания храмовника. – Шерьян, я хочу научиться. И мне все равно, каким образом это будет сделано. В конце концов, цель оправдывает средства. Я не желаю, чтобы в следующий раз меня кто-нибудь покалечил или убил!

Храмовник какое-то время молчал, вертя в руках обнаженный клинок и любуясь солнечными зайчиками, которое отбрасывало отполированное лезвие. Затем подобрал с земли ножны и резко вогнал в них меч, будто не заметив того, как я вздрогнула от неприятного металлического звона.

– Будь по-твоему, – негромко произнес Шерьян. – Но только, чур, Гворию потом не плакаться на мою жестокость.

– Достал ты меня с этим Гворием! – громогласно возмутилась я. – Что за дурная привычка при каждом удобном случае его вспоминать? Я видеть его больше не желаю! Никогда и ни при каких обстоятельствах!

Наверное, мне показалось, но в глазах храмовника мелькнула тень радости после моих слов. Шерьян на удивление ласково улыбнулся и мягко произнес:

– В таком случае начнем через три дня. Если, конечно, все эти дни ты проведешь на ногах и при этом ни разу не упадешь в обморок. Иначе все время до отъезда к эльфам будешь лежать в постели и печально вздыхать по поводу моего самоуправства.

– Даже не подумаю! – самоуверенно заявила я. – И вообще, кажется, я ясно сказала, что к эльфам не поеду. Забыл, что ли?

– Разве такой разговор можно забыть, – промурлыкал Шерьян, несколько плотоядно посмотрев на меня. – Особенно то, чем он едва не закончился. Хочешь повторить его?

Я смущенно засопела и нервно дернула за шнуровку рубахи, затягивая ее туже. Ничего не понимаю. Чем объяснить поведение приятеля? То убегает из комнаты в самый интересный момент, то намекает, что не прочь повторить. Точно издевается надо мной.

– О твоем желании уехать к гномам мы поговорим позже. – Шерьян никак не отреагировал на мое громкое демонстративное фырканье. Вместо этого он небрежно перекинул через руку рубашку, которая лежала на ближайшем чурбаке. Потом повернулся и мягко повторил: – Обязательно поговорим, Тефна, и очень серьезно. Но не сейчас. А теперь извини, но я намерен искупаться.

Стыдно признаться, но я поплелась вслед за храмовником на берег озера, оправдывая себя тем, что мне скучно оставаться в одиночестве. Но на самом деле меня грызло недостойное желание увидеть, как Шерьян будет плавать. Интересно, он при этом разденется полностью? Не все же мне обнаженной перед ним щеголять.

Впрочем, он нисколько не протестовал против моего присутствия. И стесняться меня тоже не был намерен, как оказалось. Я и глазом не успела моргнуть, как Шерьян скинул с себя последнюю одежду, неспешно взошел на деревянные мостки и рыбкой нырнул в сонную гладь озера.

– Эм-м-м, – протянула я, не ожидая подобного развития ситуации. Покраснела, огляделась по сторонам, убеждаясь, что, кроме меня, никто свидетелем этой сцены не стал. И быстренько рванула к дому, да так, что только босые пятки засверкали. На всякий случай.

Если Шерьян и удивился моему стремительному исчезновению, то ничем это не показал. По крайней мере, за обедом и ужином он был все так же безукоризненно вежлив, лишь изредка бросая на меня внимательные косые взгляды. Видимо, надеясь, что я все-таки потеряю сознание и тем самым избавлю его от необходимости учить меня обращаться с оружием. Однако вопреки всем ожиданиям мое самочувствие было просто великолепным. Я уплетала за обе щеки жаркое с грибами, запивала все это горячим травяным отваром и улыбалась во весь рот. Если ты думаешь, Шерьян, что я отступлюсь от своего намерения, то глубоко ошибаешься! Хочешь или нет, но тебе придется заняться моим образованием.

Мое настроение было столь чудесным, что его не испортила даже ежевечерняя перевязка. На этот раз Шерьян долго медлил, перед тем как приступить к экзекуции.

– Что? – наконец раздраженно спросила я, несколько устав держать поднятой рубаху. – Шерьян, ты заснул, что ли?

– Нет. – Храмовник криво усмехнулся и легонько провел мазью по длинному ярко-алому шраму. – Просто думаю, что тугую повязку можно уже не накладывать.

– Счастье какое! – сдавленно произнесла я, когда получила возможность вновь дышать после раскаленного прикосновения Шерьяна. – Надоели эти бинты хуже беззубого вурдалака.

– Но мазью шрам все равно надо обрабатывать каждый день, – бессердечно добавил храмовник.

– Конечно-конечно, – мрачно отозвалась я.

Вот так всегда – только обрадуешься чему-нибудь, как тебя тут же спешат вернуть с небес на землю.

Шерьян долго не решался встать с моей кровати, явно желая что-то сказать. Он то и дело открывал рот, но тут же закрывал его обратно.

– Что? – Я рискнула поторопить приятеля, изрядно устав от его красноречивых гримас. – Ты мне хочешь еще что-нибудь сказать?

Какое-то время храмовник колебался. Я прямо видела, как у него в голове идет непонятная, но весьма ожесточенная борьба.

– Тефна. – Голос Шерьяна был настолько тих, что мне пришлось напрячь весь свой слух, когда он осмелился задать мне вопрос – Тефна, ты сильно ненавидишь того храмовника, который держал тебя в плену?

– Почему тебя это интересует? – невежливо ответила я вопросом на вопрос.

– Просто, – неопределенно протянул Шерьян. – Просто интересно.

– Да, я ненавижу его, – отчеканила я, глядя поверх головы храмовника. – Ненавижу за то, что по его приказу несколько месяцев не видела солнца, сидя в сыром подвале. Ненавижу за то, что только по его прихоти мне пришлось питаться крысами, пытаясь выжить. Я могу еще долго перечислять, но только зачем? По-моему, и так все понятно. Я ответила на твой вопрос, Шерьян?

– Да, – кивнул он и наконец-то встал с кровати. – Ответила.

И уже около самой двери, приготовившись выйти, Шерьян небрежно обронил через плечо:

– Завтра подъем на рассвете.

– Почему так рано? – взвыла я, несколько обескураженная подобным заявлением.

– Как почему? – нарочито удивился храмовник. – Мы вроде условились, что я начну обучать тебя некоторым приемам владения мечом. Естественно, полную нагрузку сразу я давать не буду. Но от легкой разминки и пробежки завтра и послезавтра тебе не удастся отвертеться. Под моим присмотром, конечно. Чтобы сами занятия начались без неприятностей.

– Мы так не договаривались, – пробурчала я, сворачиваясь в клубочек и широко зевая. – Про тренировки надо было заранее предупреждать.

Шерьян равнодушно пожал плечами, словно говоря – извини, не мои проблемы. А я тяжело вздохнула и подумала про себя, что с такими темпами первоначальная замечательная идея рискует обернуться настоящим кошмаром.

Как Шерьян и обещал, на следующее утро он поднял меня ни свет ни заря. В комнате было еще темно, когда кто-то настойчиво потряс меня за плечо.

– Чего надо? – сонно пробормотала я, не торопясь выбираться из приятной сладкой дремы.

– Вставай! – потребовал до омерзения бодрый Шерьян, безжалостно отбирая у меня подушку. – Уже утро!

– Какое утро? – возмутилась я, с трудом разлепляя один глаз. – Еще даже солнце не встало!

– Вот пока оденешься, умоешься, и рассветет, – глубокомысленно заметил храмовник, делая попытку стащить с меня и одеяло. Я тихо ахнула и звучно шлепнула приятеля по слишком смелым ручкам. Совсем уже стыд потерял!

– Если передумала – так и скажи, – обиженно произнес Шерьян. – Драться-то зачем? В конце концов, это была твоя идея.

– Да встаю я, встаю. – Я моментально проснулась, испугавшись, что храмовник откажется от своего обещания.

– Я жду тебя во дворе, – предупредил Шерьян. – Если не выйдешь через пять минут, то решу, что ты струсила. Ясно?

– Угу, – буркнула я. Дождалась, когда он покинет комнату, плотно прикрыв за собой дверь, и быстро оделась. С кряхтением нагнулась, зашнуровывая ботинки, которые сиротливо жались к ножке кровати, и, не удержавшись, зевнула во весь рот. Спрашивается, и чего мне спокойно не живется? Лежала бы сейчас, десятый сон бы видела. Нет, захотелось великой воительницей стать.

С такими невеселыми раздумьями я вышла на улицу. Мрачно покосилась на небо, которое медленно светлело, предвещая скорый восход, и, ежась от холода, кинула себе в лицо несколько горстей ледяной воды из умывальника. После чего вытерлась полотенцем, которое держал наготове храмовник.

– Проснулась? – осведомился он, с непонятным весельем разглядывая мою недовольную физиономию. – Тогда бегом вокруг дома. Три круга.

– Зачем? – вяло запротестовала я. – Я хочу научиться сражаться мечом, а не бегать от противника. Последнее у меня и так неплохо получается.

– Правда? – Храмовник с сомнением вздернул брови. – Вот и проверим твои умения. Только, чур, никаких превращений в кошку. И никакого геройства. Станет плохо – сразу же прерываем тренировку. Понятно?

– Да. – Я кивнула, с сомнением прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Вроде бы ничего не болит. Даже шрам не беспокоит.

– Вперед, Тефна! – отрывисто приказал Шерьян. – Учти, если догоню – посуду мыть заставлю.

– Ага, щаз, – скептически протянула я и без предупреждения помчалась от храмовника.

Оказалось, что бегать в человеческом облике весьма непросто. Нет, мне и раньше приходилось заниматься этим тяжелым делом не в теле кошки. Но обычно на небольшие расстояния и только в случае крайней необходимости.

Несоразмерно длинные ноги путались и заплетались, руки так и тянулись к земле, пытаясь помочь нижним конечностям. Даже голова мешалась, увеличивая сопротивление воздуха.

– Что-то слабенько, – насмешливо произнес над моим ухом ни на каплю не запыхавшийся Шерьян. Шаловливо шлепнул меня чуть ниже поясницы и легко вырвался вперед.

Я обиженно фыркнула, но вслух возмущаться не стала, сберегая дыхание. Вместо этого сжала кулаки и напрягла все свои силы, пытаясь вырваться вперед.

Светлая песчаная дорожка ласково стелилась под ноги. Ветер упруго бил по разгоряченному лицу. Где-то над головой вывел первую торжествующую руладу зяблик. Но все это не радовало меня, поскольку, несмотря на все мои старания, перед носом настойчиво маячила спина Шерьяна, не приближаясь ни на шаг. Храмовник словно издевался надо мной. Он держался впереди на четко определенном расстоянии, то и дело кидая на меня через плечо озорные взгляды. Стоит ли говорить, что подобное положение дел не изменилось и к концу третьего круга.

Когда пробежка завершилась, я без сил упала на лавочку, где уже восседал все такой же свежий Шерьян. По-моему, у него даже испарины на лбу не выступило. И где справедливость, спрашивается? Если меня можно хоть выжимать.

– Устала? – заботливо поинтересовался мужчина.

– Да! – рявкнула я, несколько огорченная нерадостной перспективной мытья посуды. – И вообще, чего ты надо мной издеваешься? Я только-только после тяжелой раны в себя пришла, а ты уже гонять начал почем зря!

– Не хочешь – не будем продолжать. – Храмовник пожал плечами и встал, намереваясь отправиться в дом.

– Стой! – испуганно окликнула его я. – Шерьян, я пошутила.

– Ну ладно. – Шерьян обернулся с таким видом, будто только что сделал мне огромное одолжение. – Тогда продолжим тренировку.

Стоит ли говорить, что уже через полчаса я готова была молить о пощаде? Храмовник заставлял меня бегать, прыгать, приседать и даже отжиматься. Я терпела, стиснув зубы и не позволяя себе даже малейшего стона усталости. Ничего, Тефна, когда до мечей доберемся – ты за все издевательства над собой отыграешься.

Подобное положение дел не изменилось и назавтра. Вновь Шерьян поднял меня чуть свет, вновь гонял до десятого пота по окрестностям. И вновь мне пришлось после каждой трапезы мыть за всеми посуду, в очередной раз уступив ему в беге.

Долгожданные изменения в распорядке наших тренировок произошли только в назначенный Шерьяном срок. Когда я в очередной раз жадно хватала открытым ртом воздух, сидя на лавочке и пытаясь отдышаться после выматывающей пробежки, храмовник неожиданно подал мне руку, помогая встать. Потом окинул меня откровенно оценивающим взглядом.

– Чего смотришь? – Я тут же заволновалась, одергивая рубашку.

– Нет, просто размышляю, – протянул Шерьян. – В принципе реакция у тебя должна быть лучше, чем у обычных людей. Но начинать занятия сразу же на настоящих мечах глупо и даже опасно. Даже не за себя боюсь – за тебя. Вдруг поранишься.

– Вот еще, – фыркнула я. – Скажи прямо, что переживаешь за сохранность своей шкуры.

Храмовник язвительно усмехнулся, но промолчал. Вместо ответа он отошел к завалинке и достал из-за нее две гладкие длинные палки, разные по размеру. Задумчиво взвесил их в руках и что-то прошептал. Тотчас же между его пальцев зазмеились тонкие зеленоватые нити, которые бесследно впитались в дерево.

– По весу они теперь одинаковые с мечами, – резюмировал Шерьян, еще раз взвешивая палки. Затем более короткую протянул мне.

Подивившись странной тяжести предложенного оружия, я крепко ухватилась за него обеими руками и выжидательно посмотрела на своего наставника.

– Не так держишь. – Он недовольно покачал головой. – У тебя запястья слишком напряжены. Любой удар – и меч вылетит.

Демонстрируя свои слова, храмовник неуловимо быстро взмахнул палкой. Я вскрикнула от неожиданной боли, а мое оружие бесславно отлетело в сторону.

– Смотри. – Шерьян дождался, когда я вновь вооружусь, подошел и помог мне правильно расположить руки. – Так будет лучше. А теперь нападай!

Зря он это сказал, если честно. Храмовник стоял совсем рядом, поэтому я ударила без предупреждения. Хотела лишь напугать его, в последний момент остановив замах. Но моя предосторожность была излишней, поскольку била я в пустое место. Шерьян в последний момент мягко уклонился и вновь застыл напротив меня.

– Не жалей меня, – произнес он, укоризненно покачав головой. – Бей в полную силу. Тефна, уверяю, я успею увернуться. Давай еще раз.

На этот раз я не стала миндальничать. Ударила так быстро, как только могла, но опять потерпела неудачу. Шерьян непостижимым образом вновь ушел в сторону. Я благоразумно решила не дожидаться его язвительного комментария. Развернулась и пошла в атаку, беспорядочно размахивая жалким подобием деревянного меча. В это трудно поверить, но все мои усилия были совершенно безрезультатны. С большим успехом я могла бы комаров дубиной разгонять.

Движения храмовника были так быстры, что я едва различала их. Он кружил вокруг меня, по всей видимости не испытывая ни малейших затруднений при этом.

– Но как? – наконец не выдержав, взвыла я от огорчения. Остановилась и устало смахнула пот со лба. – Не понимаю! Человек не может так двигаться! Это просто невозможно!

– Не забывай, что я храмовник, – криво улыбнулся Шерьян. – Ты даже не представляешь, как именно нас обучали. Чтобы бороться против нечисти, необходимо самому в чем-то стать ею. Превзойти ее в реакции, в хитрости, в способности к регенерации.

Я пристыженно молчала. Да, с таким противником в человеческом облике тяжело будет справиться. Хотя, как показало недавнее печальное происшествие, зверь против храмовника тоже почти бессилен.

– А теперь попробую я. – Шерьян нарочито небрежно потянулся и взял палку на изготовку.

Я настороженно подобралась, внимательно следя за каждым движением храмовника. И все равно пропустила тот момент, когда он пошел в атаку. Только что Шерьян стоял напротив, раз – и он уже оказался у меня за спиной, успев за время короткого маневра слегка хлопнуть меня палкой по многострадальной пятой точке.

Я ойкнула, потирая пострадавшее место, и злобно зашипела, словно растревоженная гадюка. Ну что за привычка издеваться над бедной несчастной девушкой? Медом ему там, что ли, намазано?

– Убедилась, что до занятий с настоящим мечом тебе еще как до Рейтиса пешком? – насмешливо спросил Шерьян, проигнорировав мое законное возмущение.

– Да, – коротко кинула я и пригорюнилась. Нет, не стать мне великой воительницей. Но, во имя всех богов, как ему удается двигаться так быстро?

– А теперь, когда демонстрация силы завершена, начнем нормальную тренировку, – произнес Шерьян, не обратив внимания на мое вытянувшееся от огорчения лицо. – Времени у нас мало, так что отработаем лишь пару наиболее эффективных приемов. Вряд ли за месяц я научу тебя в совершенстве владеть мечом. Но хоть что-то лучше, чем ничего.

– Полагаю, через месяц ты отпустишь меня к гномам? – Я широко улыбнулась, пряча за нарочито безразличным тоном свою тревогу. Нет, Шерьян не станет тащить меня к эльфам насильно. Или станет?

– Тефна, не упорствуй, – мягко проговорил Шерьян. – Я даю слово, что Гворий не посмеет тебя принуждать к чему-то. Иначе ему придется иметь дело со мной. В его замке и тебе будет хорошо, и нам спокойнее. Когда ситуация более-менее разрешится, вернешься в Мейчар. За отца не переживай. Я его предупредил, что ты в безопасности.

– Это все твои доводы? – Я выжидательно смотрела на храмовника, не позволяя ни тени эмоций скользнуть по моему лицу.

– Нет, не все, – медленно протянул Шерьян. – Тефна, я, лично я, очень сильно хочу, чтобы ты поехала со мной. Я уже говорил это, но готов повторить. Тефна, во имя моего спокойствия – соглашайся. Пожалуйста.

– Я еще подумаю, – уклончиво протянула я. Неожиданно пакостливо улыбнулась и, пользуясь тем, что Шерьян отвлекся на разговор, достаточно ощутимо стукнула палкой его по ноге.

Храмовник охнул и с жалостливой гримасой потер место удара.

– Вот так всегда! – громко пожаловался он, ни к кому, в сущности, не обращаясь. – Только расслабишься, а тебя сразу же изобьют. Ну, Тефна, получишь еще у меня!

Я лишь рассмеялась в ответ на его шутливую угрозу. А зря. Как оказалось, Шерьян говорил чистую правду. В чем мне пришлось убедиться в ближайшее время.

Солнце безжалостно припекало, безжизненно застыв в зените. Стоял жаркий безветренный полдень середины лета, то самое время, когда любое живое существо стремится залечь в тень, чтобы не получить теплового удара. Любое существо, кроме меня. Точнее, я бы с радостью спряталась в какое-нибудь тихое прохладное место, но моего мнения, как обычно, спросить забыли.

– Шерьян, я устала! – проканючила я, одной рукой стирая обильный пот со лба. – Сколько можно? Я сейчас сварюсь заживо на такой жарище.

– Пока не продемонстрируешь мне правильный разворот с ударом, никуда не пойдешь, – бессердечно ответил храмовник. – Тефна, между прочим, я тоже устал. С самого утра занимаюсь с тобой, а толку – ноль. Пожалуй, столь бестолкового ученика у меня еще никогда не было.

Я скривилась, обиженная столь нелицеприятной характеристикой. Затем убрала за уши растрепанные пряди, которые настойчиво лезли в глаза, скорчила самую злобную физиономию и крутанулась вокруг своей оси, пытаясь достать несносного храмовника хоть кончиком падки.

– Ну куда ты ноги ставишь! – громогласно возмутился Шерьян, легко уклоняясь. – Я же тебе сто раз показывал, как надо!

– Не понимаю я. – От огорчения я едва не расплакалась. – Это просто невозможно!

Шерьян печально вздохнул. Затем решительно откинул свою палку в сторону и подошел ко мне.

– Я ведь могу? – язвительно спросил он. – Значит, и ты сможешь. Давай попробуем по-другому.

– Как? – Я оглушительно всхлипнула. – Ты можешь мне еще хоть тысячу раз показать этот проклятый прием. Я все равно его не повторю, потому что бездарь.

– Потрясающая самокритичность. – Храмовник не удержался и приглушенно фыркнул от смеха. – И все же, Тефна.

В следующий момент Шерьян мягко обнял меня за талию, развернув к себе спиной. Одну руку положил мне на живот, придерживая, а другой крепко обхватил пальцы, которыми я сжимала надоевшую хуже беззубого вурдалака палку.

– Расслабься и доверься мне, – прошептал он мне на ухо, горячим дыханием пощекотав кожу. – Смотри. Раз – шаг, два – поворот и взмах, три – вокруг себя, четыре – на исходную позицию.

От такой близости к Шерьяну у меня почему-то отчаянно забилось сердце. Если храмовник и почувствовал это, то милостиво предпочел сделать вид, будто все в порядке. На какой-то неуловимый миг прижал меня к себе еще сильнее и закружил в подобии танца, вновь и вновь повторяя злополучный прием.

Через некоторое время, когда непонятное волнение улеглось, я начала двигаться более уверенно, почти не пользуясь помощью храмовника. Шерьян теперь почти не руководил мною, лишь изредка вмешиваясь и уберегая от очередной ошибки.

Когда я без запинки повторила прием несколько раз кряду, он выпустил меня из своих объятий и отошел в сторону.

– Хорошо. – Шерьян довольно кивнул, поднимая оброненную палку. – Теперь сама. Сначала просто покажи, чему научилась, а потом нападай.

Естественно, я его не послушалась. Врага надо брать врасплох, правильно? Когда он меньше всего ожидает неприятностей с твоей стороны. Поэтому я невинно захлопала длинными ресницами, словно соглашаясь с предложением, покрепче перехватила палку и без предупреждения кинулась на противника.

Стоит признать, прием у меня получился отлично. Я без запинки выполнила сложный пируэт и уже внутренне торжествовала победу, зная точно, что вот-вот отыграюсь на храмовнике за все его издевательства во время тренировок. Но то, что произошло в следующий миг, как-то выпало из моей памяти. Я запомнила лишь слабую улыбку Шерьяна, которая скользнула по его губам, и непонятным образом очнулась уже лежащей на траве.

– Неплохо, – произнес храмовник, восседая на мне и крепко прижимая мои руки к земле. – Можно сказать, даже хорошо. Скорость, конечно, еще аховая, но это дело наживное.

– Слезь с меня! – прошипела я, дергаясь и безуспешно пытаясь освободиться из его захвата. – Что за дурная привычка меня постоянно ронять? Между прочим, я ушиблась!

– Да ладно, – скептически протянул Шерьян, явно не поверив. – Не выдумывай, Тефна. Я проконтролировал твое падение.

Я обиженно засопела, не найдя что возразить на столь самоуверенное заявление. Впрочем, Шерьян практически сразу встал и протянул мне руку.

– Оказывается, ты не совсем безнадежна, – проговорил он с такой самодовольной интонацией, что мне нестерпимо захотелось треснуть его палкой по голове. – Считай, что сегодня обед ты заслужила по праву.

Я гневно поджала губы и, кряхтя, сама поднялась с земли, не прибегая к помощи храмовника. Затем с нарочито болезненной гримасой потерла в очередной раз пострадавшую пятую точку. Шерьян, не выказывая ни малейшего сочувствия к моей боевой травме, лишь весело пожал плечами, будто говоря – сама виновата.

– Никто меня не любит, – пожаловалась я в окружающее пространство. – Только бьют и издеваются всячески. Сволочи, одним словом.

– Ага. – Шерьян кивнул. – И одна из этих сволочей сейчас намерена плотно отобедать. Так что можешь и дальше оставаться здесь и стенать по поводу своей тяжкой доли. Если, конечно, в итоге не боишься остаться голодной.

После этих слов храмовник развернулся и пошел к дому, даже ни разу не оглянувшись, чтобы проверить, иду ли я следом.

– Дождешься ты у меня... – рассерженно пробормотала я себе под нос. – Кошки тоже могут быть злопамятными и мстительными.

Еще раз громко вздохнув, я поспешила в дом. Иначе действительно останусь голодной до вечера.

За обеденным столом сегодня царила непривычная тишина. Иркший с самого утра отправился по каким-то делам в Мейчар и обещал вернуться только к позднему вечеру. Если честно, я была даже рада этому обстоятельству. Не нравился мне названый брат Шерьяна, ой как не нравился. Нет, он не оскорблял и не обижал меня, напротив, старался быть как можно более приветливым хозяином. Да мы и не виделись часто. Я практически все свободное время проводила на тренировках с Шерьяном. Иркший в свою очередь часто уходил в деревню на весь день, а возвращался только вечером. За месяц, который прошел с момента моего возвращения из мира мертвых, мы общались лишь за ужином. Точнее, он общался, а я молчала, уткнувшись в свою тарелку. Уж больно отвратительные разговоры вел Иркший. Настолько отвратительные, что несколько раз я выходила из-за стола в самом начале трапезы и, извинившись, голодной скрывалась в своей комнате. Поскольку боялась, что не выдержу и разобью тарелку о голову вредного старика.

Любимой темой для разговора у Иркшия была бывшая работа Шерьяна. Он с каким-то болезненным сладострастием выспрашивал брата, сколько нечисти тот убил и каким именно образом. Понятное дело, Шерьян лишь отшучивался, бросая на меня виноватые извиняющиеся взгляды. Тогда старик сам начинал вспоминать все известные ему способы умерщвления «проклятых созданий бога-отступника». Начиная от варки заживо и заканчивая четвертованием. При этом Иркший то и дело закатывал глаза и довольно причмокивал.

Конечно, Шерьян пытался перевести ежевечерние разговоры на другую тему. Сначала – мягко, задавая вопросы по хозяйству или интересуясь деревенскими сплетнями. Потом – более жестко, несколько раз даже грубо осадив брата. Но тот не смущался от подобного. Напротив, словно радовался, что его рассказы вызывали столь возмущенный отклик у невольных слушателей.

Я пыталась вызвать Шерьяна на серьезный разговор. Сказать, что мне неприятны подобные темы, тем более за столом. Мол, аппетит портится и кошмары потом снятся. Но Шерьян отказался обсуждать со мной поведение брата. Лишь коротко извинился и напомнил, что мы гости в этом доме, поэтому должны проявить уважение к хозяину.

С тех пор эта тема была под запретом у нас. Мне оставалось лишь терпеть неприятные беседы, втайне подсчитывая дни, когда мы наконец-то покинем дом Иркшия. Однако Шерьян еще ни разу за все это время не завел разговор об отъезде. Интересно, не передумал ли он везти меня к эльфам? Ведь оговоренный месяц, который мы должны были выжидать до отъезда к Гворию, уже минул.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове, пока я молча уплетала за обе щеки наваристый борщ, щедро приправленный сметаной и свежим луком. Храмовник же задумчиво крошил в свою тарелку хлеб, практически не прикоснувшись к еде.

– Шерьян! – Наконец я осмелилась нарушить установившуюся продолжительную паузу и задать наболевший вопрос. – Сколько нам еще оставаться в гостях у Иркшия? Ты же видишь, я полностью выздоровела. По крайней мере, без проблем переношу длительные тренировки. Что дальше?

– В каком смысле «что дальше»? – рассеянно переспросил Шерьян, думая о чем-то своем.

– Сколько еще времени ты намерен провести здесь? – тяжело вздохнув, пояснила я. – Месяц, два, три? Быть может, стоит вернуться в Мейчар и узнать, что там творится? Попытаться связаться с Гворием? Надо же хоть что-то делать!

– А кто сказал, что я ничего не делаю? – усмехнулся Шерьян. – Тефна, не беспокойся. Все пока идет своим чередом. За обстановкой в Мейчаре следит Рикки. Я специально оставил его в городе, чтобы он в случае каких-нибудь новостей срочно связался со мной. Гворий даст мне знать, когда нам выезжать в эльфийские леса. Так что расслабься и отдыхай.

Я с сомнением хмыкнула. Да, вроде бы пока никаких поводов для опасений нет. Но почему-то в последние дни мне все чаще кажется, будто над моей несчастной головой сгущаются очередные тучи. Или я стала слишком подозрительной?

Ответ на этот вопрос мне пришлось узнать неожиданно быстро – ночью этого же дня.

Я сидела в удобном кресле, которое стояло по самому центру комнаты, и безучастно смотрела в окно. Ясная безоблачная погода к вечеру внезапно испортилась. Край неба, видимый мне через стекло, угрожающе темнел, наливаясь фиолетовыми тучами. Где-то далеко уже полыхали зарницы, пока еще бесшумно разрывающие грозовую хмарь. Ох и знатный ливень ожидается. Но оно и к лучшему – дождя уже давно не было. Хоть пыль немного прибьет.

В дверь предупреждающе стукнули, и, не дожидаясь разрешения, в комнату вошел Шерьян.

– Похоже, тренировки сегодня не будет, – сказал он, кивнул на творящееся за окном безобразие.

– Я вижу, – отозвалась я, уныло покосившись на банку с мазью, которую храмовник держал в руках. – Опять меня мучить будешь? Может, уже хватит? Рана зажила давным-давно.

– Но шрам-то не пропал. – Шерьян улыбнулся. – Тефна, не вредничай. Чуть-чуть осталось потерпеть. Или ты считаешь, что твоей красоте ничего не в силах повредить?

Вместо ответа я печально вздохнула и покорно задрала рубаху, уже не смущаясь от необходимости оголяться перед мужчиной. Немудрено – за проведенное здесь время привыкла к ежевечерним экзекуциям.

Шерьян ловко провел мазью по белесому рубцу, уже с трудом различимому на фоне кожи. Я привычно хватанула воздух открытым ртом, пережидая резкий всплеск боли, и торопливо вернула рубаху на старое место.

– Что-то Иркший задерживается. – Шерьян не торопился покинуть меня. Вместо этого он бесцеремонно расположился напротив, подвинув ближе стул.

– Наверное, решил заночевать в Мейчаре. – Я пожала плечами. – Вон какое ненастье надвигается. Приятного мало по раскисшей грязи на попутных телегах трястись. Если в такую погоду вообще кто-нибудь рискнет отправиться в путь.

– Ну попутчика найти не сложно. – Шерьян несогласно хмыкнул. – Из соседней деревни много кто каждый день в город и обратно ездит. На рынок или по делам.

– Значит, просто задержался, – предположила я. – Или к ночи приедет.

Храмовник поморщился, но ничего не сказал. Вместо ответа он встал и подошел к окну, за которым уже ощутимо громыхало, но дождя еще не было.

– Неспокойно у меня как-то на душе, – глухо признался он, прислоняясь лбом к стеклу. – Наверное, просто из-за грозы. Словно черные кошки сердце дерут когтями.

– Хорошо, что черные, а не серые, – не удержалась я от усмешки, но затем сменила тон на более серьезный, обеспокоенно поинтересовавшись: – Шерьян, ты чего-то боишься?

– Не знаю, – уклончиво ответил он. – Вроде бы волноваться не о чем. Если Марий и остался в городе, то вряд ли он обнаружит, где мы скрываемся. В любом случае Рикки успеет нас предупредить. Но все равно. Три дня как неспокойно мне что-то.

– Мне тоже, – невольно призналась я. – Странное чувство – будто вокруг неуклонно смыкается западня. Однако браслет не показывает опасности.

Шерьян медленно провел пальцами по подоконнику, будто стирая пыль. Мертвенные отблески молний, которые теперь били почти беспрерывно, ложились на его лицо синеватыми тенями. В комнате стремительно потемнело.

– Кстати, – рискнула я нарушить невольную паузу, испуганно поежившись от очередного гулкого раската грома, – а ты не боишься за сына? Оставил его так надолго без присмотра. Вдруг Марий доберется до него?

– Не боюсь, – покачал головой Шерьян. – Рикки уже взрослый мальчик. Шестнадцать лет как-никак. Он справится, я уверен.

Я удивленно вздернула брови от столь смелого заявления, но промолчала. М-да, в прошлом году Шерьян казался мне более ответственным отцом. Интересно, откуда у него такая уверенность в том, что Рикки ничего не грозит? Ведь его сын обречен до конца жизни сражаться с демоном в своей душе.

В комнате воцарилось напряженное молчание. Шерьян думал о чем-то своем, отсутствующим взглядом глядя на творившееся за окном безобразие. От сильных порывов ветра стекло, заливаемое потоками дождя, жалобно дребезжало. Я зябко поджала под себя босые ноги, наблюдая за ненастьем. Отвратительная погода! Какое счастье, что сейчас я нахожусь в доме под крепкой крышей и меня никто не гонит на улицу.

Неожиданно храмовник вздрогнул, резко дернул головой и замер, внимательно прислушиваясь к чему-то. Навострила уши и я. До моего слуха донесся отчаянный стук со стороны входной двери. Кажется, у нас незваные гости.

– Я проверю, – отрывисто кинул Шерьян, машинально попытавшись поправить отсутствующую перевязь с мечом. Досадливо поморщился, обнаружив свое упущение, и быстро вышел из комнаты.

Я в свою очередь натянула на ноги легкие ботинки из мягкой, выделанной особым образом кожи и метнулась за ним. Но на пороге остановилась. Нет, сначала надо найти что-нибудь для защиты. Добрые люди в такую погоду дома сидят.

Взгляд упал на палку, которую я зачем-то притащила после тренировки в комнату. Почему бы и нет? Не знаю, какое именно заклинание наложил на дерево Шерьян, но мое тренировочное оружие по тяжести и крепости теперь ничуть не уступало настоящему мечу. Все лучше, чем ничего.

Вооружившись, я осторожно выглянула из комнаты и прислушалась. Нет, бесполезно. Любые звуки глушили завывания ветра, утробное рычание грома и шум дождя.

Рассохшиеся половицы предательски заскрипели под моими ногами, когда я двинулась в сторону входной двери. Я мысленно выругалась. Тефна, ты же кошка. Двигайся, как они, – бесшумно и не привлекая лишнего внимания.

– Тефна! – неожиданно раздался громкий повелительный крик. – Иди сюда. Быстро!

Недоумевая, что могло понадобиться от меня Шерьяну, я мигом забыла про все свои ухищрения остаться незамеченной и стремглав кинулась к нему. И оторопело замерла, когда увидела, кто именно решил навестить нас в столь непогожий вечер.

На пороге дома стоял вымокший до нитки Рикки. За прошедший год он сильно вытянулся, ростом почти сравнявшись с отцом. Более того, мальчиком его теперь язык не поворачивался назвать. Широкие плечи, уверенный взгляд прозрачных голубых глаз, вьющиеся светлые волосы. Да, стоило признать, выглядел Рикки намного старше своих лет. Наверное, отбоя от девчонок нет.

– Рад тебя видеть. – Сын Шерьяна приветливо улыбнулся мне. Устало поставил на пол увесистый заплечный мешок, снял плащ и, нисколько не смущаясь, выжал его прямо на пол. – Смотрю, ты уже в полном порядке.

– И я рада, что ты жив-здоров, – отозвалась я, невольно смущаясь от того, как откровенно прилипшая к телу рубашка подчеркивала телосложение Рикки. – Тебя не узнать.

Юноша благосклонно наклонил голову и кинул на меня озорной взгляд из-под длинных ресниц. Хорош, ничего не скажешь. И знает об этом. Точно сердцеедом вырастет.

– А теперь к делу. – Рикки моментально стал серьезным. – Отец, у нас мало времени. Не знаю откуда, но Марий в курсе, где вы скрываетесь. Сюда движется целый отряд храмовников. Я загнал лошадь насмерть, пытаясь опередить их и предупредить тебя.

– Сколько у нас есть времени? – спросил Шерьян.

– Час, не больше. Быть может, полчаса.

– Понятно. – Шерьян так сильно сжал пальцы на рукояти меча, который предусмотрительно успел взять в руки, что побелели костяшки. – Кто нас выдал?

– Иркший. – Слово упало, словно камень в омут.

Я испуганно вздрогнула, глядя на Шерьяна. Неужели его названый брат в самом деле переметнулся на сторону врага?

– Я подозревал возможное развитие событий. – Шерьян говорил медленно, будто каждое произнесенное слово доставляло ему невыносимое страдание. – Что же. Спасибо, что предупредил. Надо уходить.

Сказав это, он развернулся и почти побежал в свою комнату. Но на пороге остановился и зло кинул мне через плечо:

– Тефна, тебя это тоже касается. Марш переодеваться!

Я сделала было шаг в сторону, но неожиданно охнула и схватилась рукой за запястье, на котором наливался огнем оживший браслет. Рикки вдруг сильно побледнел, словно сам ощутил эту боль, сжал кулаки и прошептал:

– Поздно. Они слишком близко. Я чувствую их.

Шерьян медлил лишь секунду. Он хищно оскалился, одним прыжком достиг меня и больно подхватил за локоть.

– Значит, уходим прямо так, – прошипел он. – Тефна, шевелись!

Первым из дома вышел Рикки. Он на мгновение застыл на пороге, громко втянул в себя воздух и только после этого кивнул, разрешая нам пройти дальше.

Тугие струи дождя хлестнули по лицу, когда Шерьян вытащил меня во двор. Ботинки моментально промокли, напитавшись жидкой грязью, что уж говорить про остальную одежду.

– Где они? – Шерьян почти кричал, пытаясь перекрыть голосом бушевавшую вокруг грозу.

– Справа, слева, по направлению к Мейчару, – перечислил Рикки. Немного подумал и ткнул пальцем на озеро. – На том берегу еще нет. У нас не больше десяти минут, отец.

– Понял.

Пальцы Шерьяна так сильно впивались мне в предплечье, что я едва сдерживала стон. Но протестовать не рисковала. Сейчас не время для препирательств. Как бы шкуру целой и невредимой сохранить.

Ежесекундно скользя, мы спустились по деревянным мосткам на берег. Пару раз я едва не загремела носом, оступившись на крутом склоне, но Шерьян держал меня крепко.

– Мы что, поплывем так? – Я икнула от ужаса, представив столь неприятную перспективу. В одежде и темноте, под проливным дождем, да еще и палку в зубах тащить. Не выкидывать же хоть плохонькое, но оружие.

– Надеюсь, что нет. – Шерьян наконец-то отпустил меня и нырнул в высокие заросли осоки, не обращая внимания, что набирает воду поверх голенищ сапог. – У Иркшия здесь была припрятана лодочка. Маленькая, но нам сойдет.

Шерьян замолчал, сосредоточенно зашуршав травой. А потом так замысловато и прочувственно выругался, что я невольно заслушалась. Это я-то, которая постоянно с запретными гильдиями общалась, а там никогда в выражениях не стеснялись!

– Отец, – укоризненно произнес Рикки, ни на миг не переставая оглядывать окрестности. Интересно, что он может сейчас видеть? В ненастье темнеет рано. Считай, уже поздний вечер – без ночного зрения мне бы туго пришлось.

– Иркший продырявил днище. – Шерьян вылез из травы и растерянно взъерошил волосы. – Я бы мог залатать пробоину магией, но долго заклинание не продержится. Максимум – до середины озера.

– Я помогу. – Рикки тут же шагнул вперед.

– И я, – отважно пискнула я. – Хотя бы силой поделюсь.

Шерьян слабо улыбнулся после моего смелого предложения.

– Думаю, мы справимся без тебя, – мягко произнес он. – Рикки, за мной!

Юноша задорно подмигнул мне и захлюпал вслед за отцом по воде. Не выдержав, я последовала за ними. Все равно терять уже нечего – ботинки безнадежно пропали, рубашку и штаны можно выжимать. Зато хоть одним глазком гляну, что они делать собираются. Кстати, в прошлом году, помнится, Рикки не отличался талантами в искусстве невидимого. Неужели за минувшее с нашей последней встречи время он превратился в сильного мага?

В траве работа кипела полным ходом. Шерьян распростер ладони над утлым суденышком и что-то сосредоточенно шептал себе под нос. Немного погодя к нему присоединился и Рикки. Лодку окутало слабое голубоватое сияние, которое сконцентрировалось где-то в районе днища, после чего потухло.

– Готово, – довольно произнес храмовник, с гордостью оглядывая результат своих трудов. – Теперь все внутрь – и плывем.

Рикки сделал размашистый жест, как истинный мужчина пропуская меня вперед. Второй раз приглашения повторять не понадобилось. Я шустро прошмыгнула в лодку, едва не перевернув ее неуклюжим движением, и замерла, напряженно вцепившись руками в борта судна. Последовал за мной и Шерьян. Под весом двух людей неустойчивая посудина сильно осела, едва не черпнув воды. Я испугалась, что Рикки она уже не выдержит, но, к моему величайшему удивлению, ошибалась. Лодка даже не покачнулась, когда юноша ловко забрался в нее.

– А почему ты не мог создать телепорт? – шепотом поинтересовалась я у Шерьяна, когда он с натужным кряхтением достал весла из-под лавки и оттолкнулся от берега. – Как Гворий в прошлом году, когда нас настиг Марий. Вроде бы другой берег не так далеко.

– Потому что перемещения в пространстве не относятся к магии огня, – раздраженно буркнул храмовник. – Более того, это прерогатива эльфов. В Мейчаре, например, стационарный телепорт строили именно они. Даже представить страшно, сколько бургомистру пришлось за него заплатить.

– Тихо! – прервал наш разговор Рикки, напряженно выпрямившись за моей спиной. – Они здесь.

В подтверждение его слов где-то в лесу за нами мелькнули далекие отблески магических огней. Я до боли прикусила губу, подсчитывая их количество. Десять, нет, больше двадцати. Святые отступники, и это все за нами?!

Шерьян поднатужился, налегая за весла. Ржавые уключины издали душераздирающий противный скрип, но тут же замолкли, когда Рикки сделал над ними легкий пасс. Надеюсь, нас не услышали.

Маленькая старая лодочка беззвучно скользила по темной глади озера, а я с волнением глядела на берег, который мы оставили. Интересно, храмовники поймут, куда именно мы бежали? Вряд ли нас можно увидеть – темно, хоть глаз выколи. Даже молнии перестали бить, словно небеса смилостивились над нами и решили помочь. Но если преследователи используют магию?

Браслет слабо сжался вокруг моего запястья, будто напоминая о своем существовании. Тефна, какая же ты дура! Что тебе мешает наложить на нас зеркальные чары? Хоть чем-то помогу.

– Не стоит. – Рикки придвинулся ближе и шепотом ответил на мои мысли. – Я позаботился об этом. Береги силы.

Я нахмурилась. Откуда он знает, какие намерения у меня были? Я даже пальцем не пошевелила. Неужели браслет больше не помогает мне против любителей покопаться в чужой голове?

– Тефна, это долго объяснять. – В голосе Рикки промелькнуло самодовольство. – Скажем так, родство с демоном открыло для меня множество новых возможностей. И не всегда я могу ими управлять.

– Заткнитесь оба! – чуть слышно прошипел Шерьян. – Иначе никакие чары не спасут нас. Марий любит пользоваться заклинаниями, улучшающими слух.

Рикки пристыжен но замолчал, отодвинувшись от меня на безопасное расстояние. И правильно поступил, если честно. Почему-то от его близости мне было не по себе. Непонятный жар разливался по телу, а в руках ощущалась странная слабость. Это не было неприятно, скорее, даже напротив. Но мне все равно не нравились новые ощущения. Словно кто-то незаметно пытался взять контроль надо мной.

Следующие несколько минут в лодке было тихо. Наконец она ткнулась носом в противоположный обрывистый берег.

– Тут чисто? – спросил Шерьян, не торопясь покидать утлое суденышко.

– Пока да, – уклончиво произнес Рикки. Шерьян выбрался из лодки первым. Подал мне руку, помогая преодолеть резкий подъем. Я нерешительно замерла на лавке, примериваясь к прыжку. Как бы не рухнуть всем телом в воду, поскользнувшись на мокрой траве и раскисшей глине.

– Быстрее! – Храмовник фыркнул, раздосадованный еще одной задержкой. Сам крепко ухватил меня за запястье и буквально втащил на берег. – Куда дальше? – спросил он после этого у Рикки, который изящно спрыгнул прямо рядом со мной.

– К Мейчару вряд ли пробьемся, – ответил юноша. – Только с боем, что смертельно опасно. На юг тоже все перекрыто, то есть к гномам не уйдем. На Пустошь, а оттуда к эльфам?

– Вы с ума сошли! – Я ахнула, услышав это предложение. – Никто и никогда не выходил с Пустоши живым! Это настоящее безумие! Если даже мы не погибнем, то превратимся в настоящих чудовищ, отродий бога-отступника.

– Другого пути нет. – Рикки несогласно мотнул головой. – Остальные дороги закрыты для нас. Отец, решай. И решай быстро – у нас слишком мало времени в запасе.

– Мне это не нравится. – При всем желании я не могла разглядеть лица Шерьяна. Он отвернулся от нас и сгорбился, словно столетний старик. – Нас как будто гонят в нужном направлении.

– Если мы промедлим еще немного, то нас возьмут прямо здесь, – произнес Рикки, вновь громко втягивая в себя воздух. – Я чувствую их приближение.

Одну-единственную секунду Шерьян медлил. Я с таким напряжением ждала его решения, что перестала дрожать от холода. Неужели он все-таки рискнет отправиться на заведомую гибель? Но тогда легче сейчас принять бой, потому как в любом случае нам не жить.

– Идем через Пустошь, – наконец обронил Шерьян. – Там будет видно. Если повезет – скользнем по границе и быстро натолкнемся на эльфийский патруль. Иначе погибнем сейчас.

– Сумасшедшие! – Я отчаянно пыталась найти в этих безумцах хоть каплю здравого смысла. – Должен быть другой выход! Через Пустошь я не пойду. Хоть силком меня волоките. Я не хочу превратиться в нежить.

Рикки после моей угрозы быстро переглянулся с отцом. Шерьян тяжело вздохнул и неопределенно пожал плечами. Я скорее прочитала по губам, чем услышала его слова, обращенные к сыну: «Делай, как знаешь».

– Тефна, – мурлыкнул юноша, подходя ко мне вплотную, – у нас очень мало времени. Поэтому прости, но я сейчас вынужден поступить некрасиво по отношению к тебе.

Я недоуменно нахмурилась и покрепче взялась за палку, которую не забыла захватить из лодки. Интересно, на что он намекает? Пусть только попробует что-нибудь сделать со мной!

Глаза Рикки внезапно вспыхнули мерцающим красным пламенем. Завораживающим, текучим огнем, от которого немыслимо было отвести взор. Странное дело, но браслет, до этого тугим обручем стягивающий запястье, неожиданно расслабился и едва не упал с руки.

– Ты... Идешь... С нами, – делая остановку после каждого слова, произнес Рикки. – Немедленно.

Я послушно кивнула, завороженно наблюдая за переливами кровавых всполохов в глазах Рикки. Юноша довольно усмехнулся и прошептал себе что-то под нос. Что именно – мне так и не удалось расслышать. В следующий миг сознание полностью оставило меня.

Нет, я не упала в обморок. По крайней мере, память сохранила воспоминания, как мы бежали куда-то, уворачиваясь от гибких хлестких ветвей. Как холодные капли дождя, пошедшего с новой силой, заливали лицо, стекая за шиворот. Как ноги в промокших ботинках замерзли до такой степени, что я не чувствовала пальцев. Все слилось в один сплошной кошмар. Черный грозовой лес, где притаилось что-то жуткое и смертельно опасное. Постоянная угроза за спиной, от которой волосы на голове вставали дыбом. Разъезжающаяся под ногами жидкая грязь. И тягучая несильная боль в груди, о которой я уже успела забыть.

Последнее, что я запомнила из этой страшной ночи, были слова Шерьяна:

– Вырвались!