Часть пятая
ВЫ ПРОСТО НЕОТРАЗИМЫ!
Старый бородатый анекдот гласит: жизнь прекрасна, чудесна и великолепна. Но все меняется, когда приходят они! Люди из военкомата.
Не знаю, не знаю, лично мне всех военкомщиков с успехом заменяет Ромочка. Вообще, если говорить честно, такого «счастья», как чересчур деятельный и инициативный младший брат, не пожелаешь и врагу.
В самом деле, представьте себе: последний год обучения успешно закончен, аттестационные экзамены сданы, дипломное сочинение на тему «Сравнительная характеристика невербальных средств общения в английской, немецкой и французской культуре» защищено на «отлично». Если честно, я хотел написать диплом о древних способах обращения к духам предков, но руководитель заявил, что такое количество мата по тексту, даже в исследовательских целях, он не допустит. Мой робкий вяк, что по ненормативной лексике у нас сейчас выходит куча книг и монографий, воспринят не был. Ну к общей картинке, для более четкого описания следует добавить, что успешная защита диплома обмывалась часов так до двух ночи (знаю, что зарекался, ну так тут же такой повод). В общем, все сдано и написано, обмыто, через три дня выпускной, а потому утром, около тринадцати ноль-нуль по московскому времени, я валялся в кровати, изучал бессмысленным взглядом потолок и чувствовал, что из состояния амебы я не пожелаю выходить ближайшую вечность.
Увы, но злобный и жестокий мир, в пределах которого я имел несчастие обитать, был в корне не согласен с данной постановкой вопроса, а потому Ромочка развил кипучую деятельность часов в девять утра: из соседней комнаты неслись завывания «Арии», из зала раненой чайкой орал телевизор, включенный на канале «МузТВ», а с кухни раздавались странные звякающие звуки — похоже, любимый братишка решил помыть посуду… Прощай, мамин чешский фарфор.
По хорошему счету, стоило встать и на пальцах объяснить Ромке, что я устал, что мне надо поспать, но… честное слово, не было никакого желания шевелиться. В общем, братишка пользовался моей добротой по полной. А если к этому еще добавить, что родители ушли на работу к восьми часам и, насколько я помнил, рассола в доме не было…
Господи, ты там, наверху, приготовься, хорошо? Потому как в ближайшее время что-то произойдет. Или Ромочка доконает меня всеми этими звуками, или я все-таки встану и придушу его к чертовой матери.
А потом сам умру от сложной проделанной работы.
В комнату заглянул Ромка. Он минуты три пытался перекричать «Арию» (фигушки! там певцы на стадионах натренированные!), потом плюнул на это грязное дело и, махнув рукой, скрылся.
Наступила благословенная тишина.
Господи, если ты есть, спасибо тебе!
Еще через мгновение Роман появился снова:
— Андрей, тебя к телефону.
Господи, теперь я точно знаю, что тебя нет!
— Я сплю, — относительно суровым голосом сообщил я и, накрывшись с головой махровой простыней, отвернулся к стене.
— Андрей, — не отставал Ромка, — это девушка…
— Да хоть папа римский! — мрачно буркнул я. Интересно, кто придумал такие короткие простыни? Голову накроешь — нога вылазит.
Ромочка задумчиво пощекотал мне пятку. Я попытался его пнуть. Не попал. Обидно.
— Она плачет… — В голосе брата зазвучали странные нотки.
Можно подумать, это я, такой злобный и нехороший, умудрился расстроить неизвестную мне девушку, а теперь коварно прячусь под одеялом. Вместо того чтобы рвануться заглаживать собственную вину…
Тихо застонав (пусть Ромочка осознает всю глубину своего отвратительного поведения!), я перевернулся на другой бок, медленно сел:
— Ну? Где там твоя девушка?
— Она не моя! — праведно обиделся брат (увы, но он не собирался ничего осознавать). — А вообще иди ты… к телефону!
Я вздохнул и, замотавшись в простыню по примеру древнеримских патрициев и одарив Ромку злым взглядом, направился в прихожую. Паркет приятно холодил пятки.
— Да? — мрачно поинтересовался я у телефона.
— Андре-э-эй?! — провыла трубка Аниным голосом. — Я в зеркале не отражаю-у-усь!
И вот тут я искренне пожалел, что поменял тему дипломной работы…
Беспомощно оглянувшись, я прикрыл ладонью трубку (не дай бог Ромочка что-нибудь услышит) и осторожно поинтересовался:
— Ты где сейчас?
— До-о-о-о-ома-а-а-а-а… — всхлипывания становились все сильнее.
Я задумчиво закусил губу: несколько месяцев назад Ане надоело жить в студенческой общаге, и девушка недолго думая сняла небольшую однокомнатную квартиру неподалеку от института. Это получается, мне к ней через весь город пилить. Или ей ко мне. Вот только я сомневаюсь, что присутствие надоедливого младшего брата придаст ей сил, а спровадить Ромочку куда-нибудь у меня не хватит ни сил, ни времени, ни денег — он же у нас мальчик продвинутый: гулять — так по кинотеатрам и кафешкам. Просто так пройтись по улице мы не можем…
— Скоро буду, — задумчиво сообщил я и положил трубку.
Так. Надо что-то делать. Если бы еще голова так не болела, было бы вообще все прекрасно…
— Ну что, Гай Юлий Цезарь? Поговорил? — высунулся из зала брат.
— Угу, — вздохнул я. — У тебя анальгин есть?
Ромочка поперхнулся:
— Это ж чем ты Аню так вчера огорчил, что перед поездкой к ней анальгином запасаешься? — а глаза такие наивные-наивные. Так бы и придушил.
И ведь знал же, гад, кто звонил. А все туда же! «Тебя де-е-евушка! Она пла-а-а-ачет!» Тьфу! Вот, все делает, лишь бы над братом поиздеваться!
— При чем здесь Аня?! — с трудом выдавил я. Кто-нибудь, выключите солнце! — Голова у меня болит!
— Ну извини, — пожал плечами Ромка, — тут уж ничем помочь не могу. Весь запас антипохмелина Вовка месяц назад съел, когда пришел в гости… Он тогда в очередной раз что-то обмывал… В общем, ты понял.
Так! Стоп! Вовка! Нужно взять его с собой.
Свой сотовый я обнаружил в ванной. Притопленный в чашке с грязным бельем, он, судя по всему, уже давно не подавал признаков жизни. Что ж, будет повод поменять мобильник. Главное только, чтоб сим-карта не испортилась…
Любимый, добрый и ласковый братик Ромочка, чтоб ему три дня икалось, наотрез отказывался давать свой мобильник (а где мне еще сим-карту проверять?). Мол, засунешь ее ко мне, а она сырая, а у меня батарейка хорошая, а там все намокнет и работать перестанет, а у меня телефон новый, а ты его испортишь, это тебе все равно, а у меня трубка новая… Прервать эту откровенную пургу мне удалось, лишь когда я сунул брату под нос кулак и задушевно поинтересовался, чем это пахнет. Ромочка, надменно фыркнув, сообщил, что у него с утра насморк, но телефон дал. Влажная симка реагировать отказалась. Попробую ее высушить, а если и тогда не будет работать, придется восстанавливать…
Вовке я не мог дозвониться минуть двадцать. Мобильник упрямо отвечал, что абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети. Наконец когда я уже был готов плюнуть на это грязное дело и отправиться к Ане в гордом одиночестве, Вовочка взял трубку.
— Ты где ходишь?! — возмутился я.
— Из тюрьмы только вышел, — невозмутимо ответствовал друг.
Я поперхнулся:
— Тебя посадили?! За что???
Трубка помолчала, а потом задушевным Вовочкиным голосом сообщила:
— Дурак ты, Андрей, и шутки у тебя дурацкие.
Не понял? Я его тут совершенно серьезно спрашиваю, а он еще и обзывается. Вован между тем решил, что хорошенького понемножку, и решил пояснить:
— Работал я. Так что у тебя там случилось?
— Нужно к Ане съездить, — не стал лукавить я.
— А я-то здесь при чем?! — фыркнул Вовочка. — Надо? Так езжай.
— Нужно с тобой, — намекающе протянул я, осторожно косясь на Ромочку, который тусовался поблизости.
В голосе Владимира Данешти звучала вся скорбь невинно угнетаемого румынского народа:
— Как ты меня достал! Без меня никак?
Отвечать я решил как можно короче. А то мало ли, заболтает еще… Знаю я этих юристов!
— Нет.
Тяжелый вздох, раздавшийся в трубке, мог бы разжалобить даже дракона. Хорошо все-таки, что я не дракон.
Вовочка еще минут пять постонал и повздыхал в трубку, изображая тень отца Гамлета, убедился, что я на его жалобы никак не реагирую, и наконец сдался:
— Ла-адно… Аня ж сейчас в городе живет, ты говорил? Через полчаса встретимся у ЦУМа.
И чтоб я еще раз ему поверил?! Да ни в жизнь, да под угрозой расстрела! Я от дома до Центрального универмага доехал минут за двадцать — тут главное знать, на чем и через какие улицы ехать: отправишься на маршрутке или такси окольными тропами — и через десять — пятнадцать минут на месте, поедешь на муниципальном транспорте — и на час застрянешь в пробке.
Самое обидное, что Вовочке-то от его тюрьмы — пятнадцать минут пешего ходу, а итог?! Я ждал его полтора часа. Нет, я точно убью этого… этого… мягко говоря, не совсем хорошего человека: стоять на солнцепеке, да на почти сорокаградусной жаре, да при отсутствии малейшего намека на тень…
В общем, когда мне окончательно надоело торчать как тополю на Плющихе, я огляделся по сторонам и направился наискосок через дорогу. Зайду в «Дом книги» — там, по крайней мере, попрохладнее. А если Вовки и тогда не будет — забегу в кафешку. Ну не хочу я ехать к Ане один!
В книжном магазине было светло и прохладно. Я бродил меж высоких стеллажей, разглядывал цветные обложки, листал понравившиеся томики… Наконец моя дорога привела меня в отдел научной литературы. Я просматривал книгу по истории и краем уха прислушивался к разворачивающемуся поблизости диалогу. Крепкая дама лет сорока на вид окинула взором коротенькую полочку с литературой, посвященной этике и эстетике, и мрачно поинтересовалась:
— Это все?
Консультант — хрупкая девочка моего возраста — поспешно закивала:
— К сожалению, да.
— Но здесь так мало… И книги тонкие…
— Увы…
Договорить продавщице любительница этики не дала, подхватив ближайший томик, она пролистала его и возмутилась:
— К тому же здесь ни слова о культуре поведения, о правилах хорошего тона… о том, как себя вести за столом, в конце концов!..
Чем закончился диалог, я так и не узнал: опасаясь расхохотаться в полный голос (это ж надо перепутать этику и этикет!), я поспешно засунул обратно на полку книгу, которую просматривал, и рванулся на улицу.
Кафе подождет. Скорей бы уже Вовка пришел.
К тому моменту как я уже всерьез опасался солнечного удара и лелеял самые черные замыслы (наиболее мягким вариантом было Вовочкино убийство с последующим расчленением трупа — вот до чего этот Данешти довел бедного несчастного практически профессионального переводчика!), в конце улицы показалась знакомая двухметровая фигура.
На этот раз Вовочка решил, что дипломированному юристу не подобает выглядеть как шаромыге какому-то и для визита в тюрьму выбрал светлый костюм. С галстуком. По жаре.
Я всегда подозревал, что он мазохист. Правда, внимания на этом решил пока не заострять.
— Ты через Таганрог, что ли, ехал? Или через Батайск?
— Не-а, — смущенно потупил глазки Вовочка. — Я в книжный зашел.
Интересно, я его что-то там не видел… Тьфу, блин, что у нас, один магазин в городе?
— Да ты что?! — неискренне поразился я. — Ты еще и читать умеешь?!
Владимир хмыкнул:
— Да вот, представь себе. Вчера азбуку выучил. А тут увидел букварь и — не удержался.
— А я думал, ты только картинки смотришь, — не удержался от подколки я и, прежде чем Вовочка смог сказать хоть слово, продолжил: — Такими темпами тебе скоро надо будет переходить на более серьезную литературу. «Мурзилку», например, читать.
Вовочка только вздохнул:
— Я пытался, но «Мурзилку» у меня Аська отобрала. Говорит, там столько знакомых букв!
Я только лишний раз убедился, что переболтать господина Данешти вряд ли смогу… Хотя, конечно, хорошо, что этого Ася не слышит. Вовочке б тогда досталось.
Стоп! Нас же Аня ждет! Куда-то меня не туда занесло.
— Ладно, хватит болтать, поехали.
Я развернулся, шагнул к остановке, но Вовочка внезапно схватил меня за плечо:
— Может, ты сперва объяснишь мне, зачем мы так летим?
И вот что ему сказать?
— Вов, — осторожно начал я, — я и сам толком не знаю. Давай проедем, а на месте уже разберемся.
Вовочка обиженно надулся:
— И откуда у тебя этот милицейский жаргон? «Проедем»! Ну ладно я, мне как адвокату можно, но ты-то откуда нахватался?
— С кем поведешься… — хмыкнул я.
Вовочка хихикнул:
— Эт точно! Глядишь, еще пара лет, и вместо «потерпевшего» будешь переводить «терпила», а вместо «вора» — «крадун»…
Я представил грядущие перспективы и, честно говоря, содрогнулся от ужаса.
Так. Пора заканчивать эту болтовню. Аня ждет.
На этот раз мне таки удалось затащить господина Данешти в маршрутку.
Минут через пятнадцать — двадцать мы были на месте. Вовочка оглянулся по сторонам, тоскливо покосился на пятиэтажки-хрущовки и задумчиво поинтересовался:
— Может, объяснишь мне, за каким чертом я тащился к ЦУМу?
— В смысле? — не понял я.
Вовочка махнул рукой куда-то в сторону:
— Вон там, на перекрестке, СИЗО, оно же, на жаргоне, тюрьма. Я оттуда вышел полчаса назад. Отсюда до этого чертова СИЗО две минуты ходу… Я бы спокойно мог дождаться тебя здесь.
Я только пожал плечами:
— Ты ж сам предложил.
— Мог бы не согласиться!
Объяснять Вовочке, что я попросту не подумал о том, где ему будет ближе, было выше моих сил. Он же опять все переврет! Вовек не отмажусь! В общем, мне оставалось только вздохнуть:
— Пошли уже…
В подъезде я только поднес руку к звонку, как дверь в квартиру отворилась, а через мгновение из-за нее выглянула и сама Аня:
— Заходите, — чуть слышно всхлипнула она.
Анюта снимала обычную однокомнатную квартиру: комната, коридор, кухня да совмещенный санузел. Потемневшее зеркало возле двери, чтобы зрительно увеличить коридор. В уголке высокая вешалка. На тумбочке для обуви — вазочка с искусственными цветами. Ничего особенного. Все тихо, мирно и цивильно.
По крайней мере, так все выглядело пару дней назад, когда я был здесь в последний раз. Теперь же… Такое чувство, будто в прихожей никто не убирал с месяц, не меньше. Лампочка в плафоне перегорела, ну так день же на дворе, да и кухня не замурована — значит, сюда должен проникать свет. Однако в помещении царил странный полумрак. Зеркало покрывал толстый слой пыли, полностью скрывающий все отражения. По углам повисла паутина. И даже цветок, казалось, завял, печально опустив листья.
Вовочка окинул помещение взглядом и только присвистнул:
— Аськи на вас нету!
Анюта, замершая испуганным столбиком неподалеку от входа, жалобно всхлипнула:
— Да я пять минут назад здесь пыль вытирала! А лампочку за полчаса до вашего прихода вкрутила!!! Пятую за сегодня!!! — Чувствую, еще чуть-чуть, и у нее начнется истерика!
Ни фига себе!
Так, хватит сопли распускать. Что там она про отражение говорила?
— Анют, так что случилось? — осторожно поинтересовался я.
Такой, казалось бы, несложный вопрос вызвал новый слезоразлив:
— Я в зеркале не отражаю-у-у-усь! А в холодильнике все с утра плесенью затянуло-о-о-о-о! Квартиру паутиной заплело-о-о-о! По углам пауки стадами бегаю-у-у-ут!
Вовочка «завис» не хуже компа после первой же фразы:
— В каком смысле не отражаешься?
— В прямо-о-о-ом!!! Смотри!
Девушка провела ладонью по стеклу, стирая пушистый ворс пыли; я, как стоящий ближе к зеркалу, первым заглянул вглубь, выискивая там свое отражение, и почувствовал, как у меня волосы встали дыбом.
За тонкой деревянной рамочкой не было ничего. Крутились белесые облака, схожие с разбушевавшимся туманом, вились странные вихри, изредка проскальзывали едва заметные туманные змеи…
Я сглотнул комок, застрявший в горле, и внезапно хрипло попросил:
— Вов, скажи, что у меня глюки.
— У тебя глюки, — легко согласился друг. — А теперь, раз уж я выполнил твою просьбу… Отвезешь меня в ближайший дурдом? А то я тут та-а-а-а-кое вижу…
Да уж. Теперь все происходящее на шизофрению не спишешь.
— И что будем делать? — мрачно поинтересовался я.
Вовочка задумчиво потер переносицу:
— А какие есть варианты?
Я покосился на мгновенно затянувшееся пылью зеркало и только вздохнул:
— Да, похоже, никаких… По крайней мере, у меня.
Данешти мрачно хмыкнул:
— У меня как-то тоже.
Наступила тишина, прерываемая только Вовкиным сопением.
Идея пришла, откуда не ждали: нервно оглянувшись по сторонам, Аня тихо поинтересовалась:
— Андрей, Вов, а помните, два года назад… Как его?.. Влад?.. Может, он знает, что случилось?
— Хор-рошая идея, — переглянулись мы с Вовочкой…
По большому счету стоило посмотреть, что еще интересного происходит в Аниной квартире — вдруг у нее уже здесь хоббиты с эльфами стадами бегают, но Данешти тут же развил кипучую деятельность. Оглянувшись по сторонам, он звучно захлопал в ладоши и заявил:
— Так, мальчики-девочки, собираемся. Руки в ноги и вперед. На прогулку в город.
Аня испуганно округлила глаза:
— За-за-зачем?
— Как зачем? — уставился на нее Вован. — Сама сказала: Владика искать.
Девушка побледнела как лист.
— А может, не надо? — а потом тихо пояснила: — Я его боюсь…
Я только вздохнул:
— Ань, а что ты предлагаешь? Ты ж сама про него вспомнила.
— Я… Я нечаянно… И вообще, может, все образуется само. Или вы одни, может, пойдете?
Я скептически покосился на паутину, висящую по углам. Жирный паук, неспешно грызущий какую-то несчастную муху, ответил мне по-человечески разумным скучающим взглядом.
Положение спас Вовка:
— Квартира ж съемная. Хозяева будут счастливы увидеть, во что она превратилась.
Невнятно булькнув, Аня метнулась прочь из коридора. Я укоризненно покосился на Вовку:
— Ну вот, довел ее до истерики. Теперь успокаивать надо.
Друг только фыркнул:
— Ты ее плохо знаешь.
К моему удивлению, Вовочка оказался прав: Аня появилась через несколько минут — причесанная, с макияжем и весело поинтересовалась:
— Идем?
— Идем… — медленно кивнул я.
— Челюсть подбери, — хихикнул Вовочка.
Ненавижу жару. Я вообще зимостойкий. Хотя нет, холод я тоже не особенно люблю, предпочитая что-то среднее, градусов так двадцать по Цельсию. Выше нуля, разумеется.
Так что сейчас, выйдя из полутемной квартиры на жаркую улицу, я медленно, но верно помирал. Вовочка и Аня держались лучше.
Честно говоря, меня дико напрягал один вопрос: где мы будем искать Влада. Конечно, два года назад он говорил, что достаточно его позвать, и он тут же окажется рядом. Вовочку, кстати, кажется, посещали такие же мысли — он задумчиво начал напевать небезызвестное «Только свистни, он появится…». Но все-таки, все-таки, где его черти носят, когда он так нужен?
— Где будем искать? — поинтересовался друг, отработанным до автоматизма движением доставая из кармана пиджака и цепляя на нос темные очки.
Я завистливо покосился на него и только вздохнул: мама считает, что подобные мульки вредны для зрения, так что мне и Ромке остается только страдать и мучиться. Младший брат не особенно по этому поводу переживает, а вот мне приходится туго…
— А есть варианты? — мрачно буркнул я. — Или он тебе два года назад подробную карту оставил? Мол, два шага на север от старого тополя, десять шагов к цветущему каштану… Три раза подпрыгнуть, два — приземлиться, и с размаху — головой о землю, тут меня и увидишь?..
Вовочка только незлобиво хмыкнул:
— Я тебя и так прекрасно вижу. А каштаны уже давно отцвели.
— А как вы его в прошлый раз нашли? — осторожно поинтересовалась Аня.
Я пожал плечами:
— А никак. Он сам нас нашел.
— Не забудь сказать, — влез Вовка, — что это произошло на второй или на третий день.
Обрадовавшаяся было Аня тут же сникла.
Так и не придя к определенным выводам, мы направились в сторону центральной улицы. В конце концов, раз уж Цепеш утверждал, что по-любому нас найдет, то искать его можно где угодно. Другое дело, что его можно и не искать. Просто сесть дома, сложить лапки и ждать, когда же на голову свалится такое счастье. Вот только я сомневаюсь, что это быстро произойдет.
В самом деле, особенной радости Влад по поводу общения с нами явно не испытывал. А раз так, то по первому же требованию не прибежит… Надо ж тогда хоть чем-то заняться! Чтоб хотя бы его внимание привлечь.
На остановке возле магазина «Детский мир» я бросил ленивый взгляд на колонну с часами. Четыре часа дня. Обалдеть, куда только время летит? Я полез было за сотовым — сравнить время, не обнаружил его в кармане, минут пять еще пытался вспомнить, где я мог его забыть, и лишь потом до меня дошло, что мобильник мой пал смертью храбрых, утонув в тазике с грязным бельем. Обидно…
Вовочка проследил за моим взглядом и таки исполнил мою задумку, вытащив на свет божий трубку. Новую. Ультратонкую. «Книжечку». А-бал-деть!.. У Вовки новый мобильник?! Мир медленно, но верно катится куда-то в тартарары.
В ответ на мой недоумевающий взгляд Данешти смущенно опустил взгляд:
— Мама купила. Заявила, что порядочному адвокату не пристало ходить с какой-то рацией вместо мобильника. Аська, правда, говорила, что до порядочного мне еще плыть и плыть по Тимерничке против течения, но ее не послушали. А старый сотовый выкинули.
Я фыркнул:
— Что-то ты не особенно расстроен по этому поводу.
— Было бы из-за чего! — хмыкнул друг. Потом перевел взгляд с сотового на часы и задумчиво присвистнул: — Ни фига себе летит время…
— Не то слово, — грустно хлюпнула носом Аня.
Нет, ну в самом деле, так же нечестно! Я только собирался это сказать!
— Ладно, господа-товарищи, — не успокаивался Вовочка, — какие есть варианты, что будем делать?
Я задумчиво почесал голову:
— Влада искать?
— Ге-ни-альное предложение! — восхитился друг. — Ты долго над этим думал?
— Очень! — обиделся я. Нет, в самом деле, он идею с поиском Влада первым одобрил, а теперь еще и издевается!
— А раз очень, то… — Внезапно Вовочка оборвал себя на полуслове и уставился куда-то поверх моей головы.
Я покорно оглянулся: ну люди, ну ходят, ну и что дальше? Аня, кстати, тоже не поняла, с какого переляку Вован вдруг замолчал.
Вовочка же вдруг принялся расстегивать пиджак, затем так же молча подергал галстук, растягивая узел… Сунул все это богатство мне в руки и рванулся к стоящему неподалеку ларьку, торгующему мороженым и минералкой. Возле прилавка он тоже долго не задержался, подхватив две зеленоватые бутылки и рванувшись мимо меня и Ани к «Детскому миру». Возле нас Данешти задержался лишь на мгновение, и то лишь для того, чтобы шепотом поинтересоваться:
— Того волкодлака Семеном звали?
— Э… Да… — неуверенно выдохнул я.
Вовочка кивнул и, широко раскинув руки с зажатыми бутылками, шагнул прочь от остановки, радостно завопив:
— Семен! Сколько лет, сколько зим! Давно не виделись! Слушай, ты так изменился, я и не узнал тебя сразу!
Лишь тогда до меня дошло, к чему идет дело: возле магазина замер ошарашенный Вовкиным воплем Семен. Тот самый, что два года назад столь любезно пригласил меня на стрелку к оборотням.
Я всегда подозревал, что Вовочке только дай повод, и он тут же напьется. Впрочем, он может напиться и без повода. Главное, чтоб душа к этому лежала.
Судя по всему, сегодня душа у Вовочки не то что лежала к этому делу, она просила, горела! И честное слово, мне даже стало немножко жаль оборотня. Он еще даже и не предполагал, какое «счастье» ему привалило.
Честно говоря, не будь рядом с нами глазастого Вована, я бы Семена и не заметил. Попросту пропустил мимо сознания, задумавшись всего лишь на мгновение, где я мог видеть это лицо, а так…
Вовка обнял Семена как лучшего друга, радостно хлопнул по спине (точнее, постарался хлопнуть, а на самом деле от души заехал бутылкой по позвоночнику) и, отстранившись, рявкнул:
— Выпьем за встречу?!
Ошарашенные глаза Семена надо было видеть! Все, что он смог, эти тихо выдохнуть:
— Ага…
Радостный Вовочка, украдкой подмигнув нам, потянул оборотня к ближайшей «наливайке». Уже абсолютно ничего не понимающий Семен только печально хлопал глазами.
Аня проводила взглядом эту странную пару и тихо поинтересовалась:
— А как же Влад?
— В смысле? — не понял я. — Что не так с Владом-то?
— Как мы его искать будем? Втроем же собирались. Он сейчас уйдет, а мы…
Интересно, она сейчас расплачется или чуть позже?
— А мы пойдем за ними. Кстати, ты ведь не обедала?
— Не-е-е-ет.
— Вот и чудненько, там и перекусим.
Если я правильно понял Вовочкин план, Данешти решил не заморачиваться с поиском Влада, а вместо этого попытаться выбить нужную информацию из Семена. Только я сомневаюсь, что он знает очень уж много. По-моему, в этой их оборотнической диаспоре Семен — так, мелкая сошка.
Хотя, если он думает, что это поможет… Все равно это лучше, чем бегать по городу с выпученными глазами, искать, когда ж на голову свалится Цепеш.
Все это я и растолковал Анюте по дороге.
К тому моменту как мы с Аней наконец обнаружили кафешку, в которую Вовка затянул Семена, на столике перед случайными собутыльниками уже выстроилась целая батарея разнокалиберной посуды. И когда только успели?
Ну в любом случае, полчасика на то, чтобы перекусить, у нас с Аней есть.
Конечно, получасиком дело не обошлось. Впрочем, с Вовочкой трудно рассчитывать на что-то иное — я как вспомню, как мы два года назад нализались по поводу очередного Вовкиного расставания с Иркой… До сих пор последствия аукаются.
Хотя, с другой стороны, я бы тогда с Аней мог не познакомиться…
Я не могу сказать, что Вовка спаивал Семена. По крайней мере, как мне казалось, пили они наравне. Но вот почему часам к восьми-девяти вечера Семен был пьяным вдребадан, а Вовочка — так, слегка выпивши — это для меня оставалось тайной за семью печатями.
Хотя нет, вдребадан — это я преувеличил. Когда у оборотня зазвонил мобильник, волкодлак смог-таки вытащить сотовый из кармана, мутным взглядом посмотреть на экран, а потом поднести телефон к уху:
— Ал-ле?.. Да, я слуш-ш-шʼю!.. Не, я не пьяный! Я оччень даже трезвый!.. Чего я так нализался? Да не лизал я ничего, выпил слегка с другом… Как друга зовут?.. Друг, а как тебя зовут?.. Говорит: «Вова»… Не, я никуда не ухожу… Нахожусь?.. Ну щас, короче… — И оборотень начал объяснять, где же он находится, запинаясь на каждом слове.
Наконец Семен объяснил своему собеседнику, где его можно найти, и выключил мобильник. Вован тут же вскочил на ноги:
— Я щас, туда и обратно! — и резво направился к выходу из кафешки.
Как я понимаю, нам тоже надо сматываться. А то сейчас как набежит с десяток Семеновых родственников, и доказывай потом, что ты не верблюд.
Вовочка терпеливо ждал меня и Аню возле выхода и, честно говоря, не знай я, что он часов так с пяти сидел в этой несчастной забегаловке, черта бы с два догадался, что он пил. Хотя вру: запах спиртного все-таки чувствовался.
— Ну и где вы застряли? — мрачно поинтересовался друг, едва мы вышли на улицу. — Пошли уже отсюдова, а то щас придет к нам всем в гости пушистая северная лисичка под названием песец…
— Выяснил что-нибудь? — я не стал его дослушивать.
— По дороге расскажу, пошли.
Увы и ах, но по дороге рассказать Вовочка ничего толком не сумел. Хотя бы потому, что ничего не выяснил: Семен в вопросе внезапного появления паутины по углам квартиры оказался таким же темным, как и Владимир. А уж о том, где можно искать Влада, и слыхом не слыхивал! Ему все эти кровососущие до лампочки были.
— А зачем ты тогда с ним столько сидел? — не выдержала Аня.
Вовочка виновато опустил глаза:
— Я думал, он прикидывается, что ничего не знает…
А мне вот интересно, кто расплачивался за весь этот банкет в отдельно взятой пивнушке? Семен? Или все-таки Вовочка? Ой, да какая мне, к чертям собачьим, разница? Не из моего кармана расплачивались, ну и ладно!
— Кстати, — не успокаивался Вовочка, — вы меня кормить сегодня будете?
Не понял…
— Ты же в кафе этом…
— Сейчас я хочу есть, а в кафе я только пил!
— И до сих пор на ногах?
Вовочка пожал плечами:
— Так я ж его преимущественно спаивал…
Это только мне кажется, что разговор пошел по второму кругу?
— Так, — констатировал Вовочка, — доктору все ясно. Вы меня кормить не желаете. Ну так, может, сто грамм успокоительного для вас и — в кровать баиньки?
— А успокоительное — это что? — подозрительно поинтересовалась Анюта.
Друг только пожал плечами:
— Разумеется, медицинский спирт. Хотя тебе хватит и половины дозы… А, ладно, с Андреем поделишься. У него вон тоже глаза навыпучку, как у вареного рака. Один я — добрый, умный, спокойный и все понимающий… Хотя такого успокоительного я бы тоже выпил. За компанию.
— Тебе не хватит? — хмыкнул я.
Вовочка только скривился:
— Может, это тебе хватит? И вообще, покормите ж меня, а?
— Да где ж тебя кормить? — не выдержал я.
— Где-нибудь подальше отсюда, — отрезал Вовочка. — А то щас набегут все кому не лень…
Судя по всему, «куда-нибудь подальше», по Вовочкиному мнению, означало «вниз по улице». По крайней мере, сейчас мы пошли именно так.
И вот в процессе этой самой прогулки Данешти показал всю пакостность своего характера. Одна кафешка ему не нравилась, потому как там дорого, а стало быть, денег не хватит, другая забегаловка — потому как там дешево, а стало быть, неизвестно, чем накормят, третья «наливайка» — потому как… ну не нравится и все!
Интересно, голод относится к состоянию аффекта?
А еще мне интересно, как он, такой привередливый, в той кафешке пьянствовал?
Вообще, если верить моим внутренним часам, время медленно, но верно подходило к десяти: на город спустилась ночь, начинали загораться фонари, на потемневших улицах яркими красками полыхали витрины, виднеющийся впереди огромный плоский экран светился всеми цветами радуги…
Я махнул рукой в сторону очередной забегаловки:
— Сюда пойдем?
— Не, — скривился Вован, — здесь…
Что именно «здесь», он не договорил, замерев с открытым ртом. Я пихнул его в бок локтем:
— В чем дело?
— Глюки растут и ширятся, — слабым голосом поведал «порядочный адвокат».
— В смысле? — не понял я.
Вместо ответа Вовочка невежливо ткнул пальцем куда-то в сторону. Мы с Аней послушно проследили за его указующим перстом. За столиком одного из многочисленных летних кафе под навесом сидели двое: белокурая девушка в легкомысленном сарафанчике и мужчина, одетый, несмотря на царившую духоту, в строгий черный костюм. Щеку мужчины пересекал застарелый шрам, из-под воротника рубашки выглядывали багровые пятна ожогов…
— Раду? — только и выдохнула Аня.
Мужчина не мог ее услышать, слишком уж далеко мы стояли, но внезапно он как по команде повернулся к нам, и я почувствовал прямой взгляд ненавидящих глаз.
— Уходим! — чуть слышно процедил Вовочка. — Отступаем на заданные позиции.
— Это куда? — осторожно поинтересовался я, не отрывая напряженного взгляда от встающего вампира.
— Прямо, прямо, прямо! А главное, подальше и побыстрее!
«Прямо, прямо и прямо» не получилось — едва мы отдалились от кафе, как Вовочка рванул куда-то в сторону, явно надеясь на то, что Раду заблудится и отстанет. Команды «рассыпаться на местности» не поступало, так что мы с Аней послушно направились вслед за ним.
Старый парк показался Вовочке наиболее подходящим для маскировки. Данешти свернул сперва куда-то направо, потом налево, потом еще, так что уже через пару минут мы трое окончательно заблудились в темных аллеях.
Ну заблудились, это, конечно, громко сказано. Выйти отсюда можно будет легко, на раз-два. Другое дело, что неизвестно, стоит ли выходить.
— Это ведь действительно Раду? — зачем-то уточнила Аня, присаживаясь на скамью.
А то, блин, непонятно, что это действительно он!
— Действительно, — печально вздохнул я, опускаясь рядом с нею. Подумав, Вовочка последовал моему примеру.
Наступившая тишина прерывалась только шелестом листвы.
— Давно не виделись, — фыркнул за нашими спинами знакомый голос с легким акцентом, не изжитым за пятьсот лет.
Сказать, что мы вскочили — значит не сказать ничего. Взлетели — вот самое точное определение. Раду стоял и, чуть прищурившись, смотрел на нас. Рядом замерла давешняя дивчина, с которой он в кафешке сидел.
— И знаешь, еще бы столько твою физиономию не видел, не огорчился бы! — вдруг заявил Вовочка.
Уж не знаю, с какого переляку его на такую наглость пробило (а вообще — пить меньше надо!), но чел Фрумосу подобное хамство не понравилось. Одним прыжком он перескочил разделяющую нас скамейку и вцепился в горло Вовочке…
Я рванулся к нему, но вампир, бросив на меня короткий взгляд, процедил:
— Ни шагу, щенок! Или я сломаю ему шею!
Я так и замер. Аня стояла, испуганно закрыв рукою рот и не отрывая тревожного взгляда от происходящего. Вовка пытался разжать стальную хватку чел Фрумоса обеими руками, но…
— Раду, прекрати! — звякнул напряженный женский голос.
Я покосился на спутницу Дракулы. Ага, так он ее и послушается! Вот прямо бросит все и побежит прекращать! Но как помочь Вовке?
Однако, к моему удивлению, вампир медленно разжал руку и отступил на шаг.
Побледневший как смерть Вовка плюхнулся на землю, хватая ртом воздух. Аня рванулась к нему:
— Как ты?!
На мгновение я ощутил легкий укол ревности — обо мне она так не беспокоится! Но потом успокоился: в конце концов, я в такие передряги и не попадаю.
— Нормально! — с трудом выдохнул друг, а потом перевел взгляд на спутницу вампира и мрачно бросил: — Девушка, скажите своему кавалеру, что ему надо пить валерьянку! Литрами. А желательно вообще ведрами!
Нить шрама на щеке Раду налилась кровью, вампир рванулся вперед, но в этот момент тонкая рука девушки легла ему на запястье:
— Не надо… — и чел Фрумос остановился.
— Аня, — не успокаивался Вовочка, медленно вставая на ноги, — учись, как надо!
У, как же мне надоел этот камикадзе!
На лице Раду заиграли желваки.
— Мы еще встретимся! — И он вместе с девушкой растаял в ночи.
Вовочка наконец перестал кашлять и хватать ртом воздух и, плюхнувшись на скамью и отдышавшись, тихо поинтересовался:
— Что это было?
Я медленно опустился на лавочку рядом с ним (ноги не держали вообще) и флегматично пожал плечами:
— Глюк?
— Ни фига себе у тебя глюки, Андрюшенька, — возмутился Вовка, потирая рукой передавленное горло. — Анины галлюцинации хоть на людей не кидаются, тихо себе лежат, зарастают пылью…
Девушка, шагнувшая было к Данешти, замерла, возмущенно уставившись на него:
— Да я… Да ты… — не подобрав в гневе подходящих слов, она плюхнулась на лавку рядом со мною и обиженно отвернулась от нас.
Я осторожно обнял ее за плечи:
— Ань, не обижайся ты на этого идиота. Стресс он так снимает, под… — я запнулся, потому что на язык просилось нечто явно нецензурное, — …подколками.
Девушка обиженно дернула плечом:
— Пусть он извинится, — в голосе явственно послышались слезы. — Я что, виновата, что это произошло?! А с Раду он сам поцапался!
К счастью, спорить Вовочка не стал, только вздохнул:
— Извини… Черт, и как я маме объясню наличие таких оригинальных синяков на шее? И ведь будут же.
— Сойдут, — отмахнулся я. — Меня больше интересует, знает ли Влад, что Раду жив?
— Как найдем — спросим, — фыркнул Вовочка и, не дожидаясь ответа, весело продолжил: — Пошли искать?
Я тихо застонал, спрятав лицо в ладони.
Несмотря на то что на улице царит ночь, в квартире задернуты все шторы: чтоб утром не спешить… В комнате тишина, лишь чуть слышно мурлычет магнитофон — мелодия простенькая, даже скучноватая, а потому совершенно не мешает разговору.
Леля, сидящая с ногами на диване, покосилась на замершего в дверях Раду:
— Не понимаю. Что он тебе такого сказал, что ты взорвался.
— А тут и понимать нечего, — рявкнул мужчина. — Мало того что Влад сломал мне жизнь! Из-за этих… домузлар все рухнуло еще раз! — Он со злостью ударил кулаком по стене. Появилась вмятина, по обоям побежала тонкая сеть морщинок-трещинок.
— И что дальше? — фыркнула девушка.
Он перевел злой взгляд на нее:
— Боишься?
— Не мели ерунды, — нервно дернула плечом она. — Если бы я тебя боялась, черта бы с два оставалась здесь.
Он одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние, склонился над хрупкой фигуркой.
— Хочешь сказать, — хриплый голос дрожал от ярости, — тебя не пугает, что я такой урод?! Как сейчас говорят, мутант?!
Девушка пожала плечами:
— Я говорю тебе это уже около двух лет.
— И врешь!
Вместо ответа она обняла его за шею, притянула к себе и поцеловала.
Толком постонать мне так и не дали — Аня, тихо вздохнув, поинтересовалась:
— И что дальше?
— В смысле? — убрал руки от лица я.
— Дальше что делать? — не успокаивалась девушка. — Влада мы так и не нашли.
Вовочка пожал плечами:
— Найдем завтра.
— Да?! А ночевать я где буду?
— Дома, — на автомате ляпнул я, а потом уже до меня дошло. Ага, дома. С паучками, значит, такими симпатичными, паутиной, которая мгновенно появляется, и прочими милыми фенечками.
Но, в самом деле, не брать же слова обратно? Вот только что делать?
— Одна? — кажется, Аня сейчас все-таки разревется.
Ответил я ей на полном автомате:
— Хочешь, я у тебя переночую?
Вовочка противно захихикал. Я убью его!
Аня вскинула на меня ошарашенные глаза:
— Давай… Только спать негде. На полу ляжешь?
— Лягу, — вздохнул я, чувствуя, как все сильнее и сильнее вляпываюсь во что-то не совсем хорошее.
Вовка уже даже открыл рот, готовясь сказать что-то разумное, доброе, вечное, когда я внезапно вспомнил, что у меня телефона нет. Сколько сейчас? Около десяти? Мама меня убьет.
— Вов, дай телефон, — перебил я друга, при этом судорожно подбирая слова для грядущего разговора. Чувствую, я услышу и узнаю о себе много нового и интересного.
Трубку взяла мама.
— Алло?
— Мам, привет, это я.
— И где ты ходишь?! — Судя по голосу, настроение у мамы ниже среднего. Ромка уже успел испортить?
— Гуляю.
— А телефон трудно было взять? Почему он у тебя выключен?!
— Разрядился, — ляпнул я первое, что пришло в голову. О том, что случилось на самом деле, я лучше завтра сообщу.
— Следить надо!.. — грозно начала мама. Договорить я ей не дал:
— Мам, я в театре с Аней был, — судя по Аниным глазам, она всерьез задумалась над тем, почему ж мы до сих пор ни разу не были в театре. И подсказывает мне внутренний голос, что в ближайшее время меня таки туда затянут. Главное только выбрать спектакль не особенно скучный.
Мама сразу подобрела:
— И?
— На часы не смотрел совершенно, забыл тебе сказать, что билеты купил, сейчас вот только вспомнил, что позвонить надо. — Главное, добавить в голос побольше покаянности.
— …А потом нам под дверь подкинут младенца в люльке! — прорвался Ромочкин голос.
Да уж, с таким счастьем, как младший брат… Хорошо все-таки, что он на другом конце провода.
— А придешь скоро? — не успокаивалась мама.
— Не знаю, — вздохнул я, — мы хотели еще по набережной погулять…
— Ну ладно, значит, мы тебя не ждем, — и она положила трубку.
Слава тебе господи! Меня не будут бить ногами, если я не приду домой. По крайней мере, я на это надеюсь.
Голодный Вовочка бросил нас около Аниного подъезда и сбежал домой. Честно говоря, ночевать в квартире у Ани я побаивался: чего один коридор стоит! Комната небось такая же…
К моему удивлению, все оказалось намного чище и проще.
Да, коридор зарос паутиной. Да, зеркала отражали все что угодно, но только не лица тех, кто в них заглядывал. Но комната… комната была абсолютно нормальной, безо всяких намеков на антураж дешевого фильма ужасов: небольшой шкаф-сервант, диван, тумба с телевизором да ковер на полу — вот и вся обстановка.
Как Аня и говорила, она уложила меня на полу, кинув лишь пару простынок (одну, чтоб не на ковре лежать, вторую — чтоб было чем укрыться), подушку… Вот и вся постель. Впрочем, на большее я и не рассчитывал.
Пожелав девушке спокойной ночи, я лег на импровизированную кровать, прикрыл глаза:
— Если что, кричи…
Заснул я мгновенно.
Лунный свет пробивается сквозь неплотную ткань штор. В открытую форточку врывается свежий ночной ветерок. А я сижу на ковре и мучительно пытаюсь понять, что меня разбудило. Может, просто не привык спать в одежде? Я знаю, что я идиот, но заставить себя раздеться и лечь спать в одних трусах попросту не смог. А может, какой-то звук раздался? Но вот какой? И откуда?
На диванчике у стенки спит Аня. Накрылась с головой, только пятка торчит из-под махровой простыни, свернулась калачиком… Нет, она здесь ни при чем. Что-то другое. Но что?
С кухни раздался какой-то шорох. Так, кажется, я обнаружил источник разбудившего меня шума. Медленно, стараясь сильно не шуметь, встать, прокрасться на звук… И почувствовать, как на плечо легла ледяная рука. Медленно обернуться…
Мне в лицо смотрел оскалившийся череп. Выбеленные временем, чудом держащиеся на голой кости пряди волос, клочки желтой пергаментной кожи и горящие в глубине глазниц ало-зеленые огоньки…
Сердце оборвалось и рухнуло куда-то в пятки. Зажмурившись, я нащупал под рукой какую-то деревяшку…
Лунный свет пробивается сквозь неплотную ткань штор. В открытую форточку врывается свежий ночной ветерок. А я сижу на ковре и мучительно пытаюсь понять, что стало с моей нежной и легко ранимой психикой, если мне начали сниться кошмары.
Дожил, называется. В последний раз подобный бред мне снился лет десять назад, не меньше. А тут вдруг… А, к черту, с этими всеми оборотнями-вампирами-квартирами с паутиной еще и не такое сниться будет! Пойду лучше воды попью.
Откинув в сторону простыню, я отправился на кухню.
Пару минут безуспешно щелкал выключателем, а когда уже окончательно решил, что лампочка перегорела, наконец загорелся свет. Окинув недовольным взглядом кухню, я скривился. За прошедшие несколько часов изменилось очень многое: по раковине расплылись пятна ржавчины, небольшие озерца плесени ползли по стенам, выложенным плиткой, с каждым мигом становясь все больше. Взяв со стола небольшую кружку с отколотой ручкой, я брезгливо стер пальцами толстый слой пыли, покрывающий тонкий фарфор, и сполоснул чашку под краном (вода, как и полагается воде в каждом уважающем себя ужастике, текла тонкой ржавой струйкой). Набирать живительной влаги из столь сомнительного источника мне вообще-то не хотелось, но альтернативы не было, так что я решил немного спустить воду. А там, глядишь, и чистая пойдет…
Спящую тишину комнаты разорвал дикий Анин вопль.
Я, чудом не уронив на пол кружку, которую продолжал держать в руке, вылетел с кухни. Девушка, испуганно уставившись перед собой, сидела на диване, хватая ртом воздух.
Я подскочил к ней:
— Что случилось?!
Вздрогнув, Анюта перевела на меня потрясенный взгляд, и в глазах ее были лишь пустота и страх… Лишь через несколько мгновений девушка мотнула головой, и на ее лице появилось осмысленное выражение:
— А-андрей?..
— Я! — Присев рядом с нею на диван, я попытался выдавить улыбку. — Что произошло, почему ты кричала?
— Сон, — тихо выдохнула она. — Просто страшный сон. Ничего, все нормально.
— А что тебе приснилось? — Мне вдруг показалось удивительно важным узнать подробности ее видения.
— Чушь какая-то, — Аня нахмурилась припоминая. — Будто я проснулась, пошла на кухню воды попить, а там какой-то скелет зубами щелкает…
У меня мурашки по коже побежали. Да уж, странные совпадения, ничего не скажешь. Хотя, с другой стороны, как там в мультике говорилось: «Это гриппом все вместе болеют, а с ума по очереди сходят!» Значит, это не шизофрения. Уже радует.
Надо же, я так и держу в руке эту несчастную чашку. Я осторожно отставил ее в сторону, обнял девушку за плечи:
— Не бойся, это просто сон.
Она вздохнула:
— Ужас какой-то…
Мы так и просидели до рассвета на диване. Аня уснула, положив голову мне на плечо.
Проснулся я оттого, что у меня дико затекла спина. Позвоночник ныл так, словно я всю ночь мешки таскал. Да еще и голова заболела. В общем, полный букет приятных ощущений. Я осторожно отвел Анину руку, лежавшую у меня на плече, и уложил девушку на диван — пусть хоть поспит немного.
За окном только начинало светлеть. Часов пять, наверно… Ох, как же хочется спать. И ведь скажешь кому, что просто всю ночь просидел на диване, никто и не поверит. Да уж, хорошо у меня взрослая жизнь начинается после получения высшего образования.
Покосившись на спящую девушку, я поплелся в ванную. Надеюсь, оттуда на меня никто кидаться не будет? Вроде не должен. В конце концов, ночь уже закончилась, вампиры да скелеты по гробам давно попрятались.
Мрачно покосившись на заросшее плесенью зеркало, я так и не рискнул очистить его, посмотреть, до чего меня довела бессонная ночь и на кого я похож. Плеснул водой в лицо, потер пальцем зубы, провел ладонью по начавшей проклевываться щетине и, махнув рукой на бесплодные попытки привести себя в человеческий облик, вышел из ванной.
Аня уже тоже проснулась. Блин, а я так старался сильно не грюкать! Увидев мою смущенную физиономию, девушка выдавила осторожную улыбку:
— Все в порядке?
— Конечно! — Я постарался, чтобы мой голос звучал уверенно. — Проверил все, никакие вампиры нигде не пряч… — Уже договаривая последние слова, я понял, что про вампиров завел речь совершенно зря: лицо Анюты залила смертельная бледность. Прервав свою речь на полуслове, я попытался перевести разговор на другую тему. Ну или хотя бы как-то успокоить девушку. Нет, я понимаю, психолог-психиатр из меня никакой. Но предпринять-то что-то надо!
Самое обидное, Вовочки нет и все приходится делать самому! И вот так постоянно! Он куда-нибудь сбежит, а мне выкручиваться!
Я натянул на лицо самую что ни на есть добрую улыбку и осторожно начал:
— Ань, в самом деле, ничего страшного не происходит.
— Да-а? — всхлипнула она. — Ты в коридор выглядывал? Там такие пауки бродят, что ночью увидишь — заикой станешь.
Я попросту не нашел что ответить. Сообщить, что я уже имел счастье наблюдать за представителями данного класса членистоногих? Боюсь, ни к чему хорошему это не приведет. Хорошо, если новая истерика не начнется. Попытаться перевести разговор на другую тему? О да! Беседа о великолепной погоде на улице идеально впишется в контекст нашего общения. Так что я попросту вежливо промолчал.
Лучше бы что-нибудь ляпнул. Тишина повисла теплым одеялом, окутала комнату и… оборвалась диким грохотом на кухне. Блин…
Аня подскочила, ошарашенно уставившись на меня:
— Что это?!
То ли нехорошая квартира начинала пагубно сказываться на неокрепшем организме, то ли еще что, но мне дико хотелось огрызнуться: «Твоя кухня, ты и разбирайся», — но я только вздохнул:
— Пошли посмотрим.
Я ожидал чего угодно. Даже что вышеупомянутые пауки решили объявить реконкисту и отвоевать у Ани некогда очищенную от пыли и паутины кухню (я понимаю, что сейчас там даже плюнуть некуда, но не сомневаюсь, что случаи уничтожения паутины были). Увы, но всего-навсего несколько кружек, одиноко замерших на столе, решили, что стоять просто так скучно, и совершили массовое самоубийство, дружно спрыгнув на пол. Других версий у меня просто нет. Тем более что домашних животных у Ани не имеется, а мы были в комнате.
Веника не обнаружилось. Как, впрочем, и совка. Осколки пришлось собирать вручную. Надеюсь, никто не наступит на остатки фарфора, а то вынимать из пятки острые крошки — удовольствие ниже среднего.
К моему удивлению, Аня, вместо того чтобы помогать мне наводить хоть какое-то подобие порядка, замерла, озадаченно хлопая глазами.
— В чем дело? — наконец не выдержал я.
— Не знаю… Веник стоял под раковиной, а сейчас его нет… — растерянно протянула девушка.
— Убрала куда-то, — отмахнулся я.
— Да не трогала я его!
Я проглотил смешок. Будь здесь Вовочка, непременно поинтересовался бы, как давно Анюта «не трогала» этот самый веник. А я… Я лучше пока промолчу. И так засыпаю на ходу. Так еще и посуда эта летающая.
Осторожно обходя пятнышки плесени на линолеуме, я приблизился к холодильнику.
— Завтракать будешь?
— Что?! — Аня уставилась на меня как на идиота.
— Завтракать, говорю, будешь? Я понимаю, рано еще, но, может…
Девушка чуть слышно истерично хихикнула и плюхнулась на небольшой угловой диванчик:
— Я сейчас уже все что угодно буду… Знаешь, я так надеялась, что два года назад все закончилось, а теперь опять!
— Не повезло, — флегматично протянул я, открывая дверцу холодильника.
И совершенно зря, между прочим. Как известно, существует такой сыр… То ли бри, то ли еще как, не помню. Суть в том, что он покрыт плесенью и на вкус… ну, скажем так, слегка своеобразный.
Это я к тому рассказываю, что в холодильнике плесенью было покрыто все. Стенки поросли зеленоватым мхом, на дверце появились белесые побеги… Даже лоток куриных яиц теперь больше походил на какой-нибудь холмик.
— Есть нечего, — подытожил я, захлопывая дверцу. — Белый чай будешь?
— У меня только черный есть! — удивленно хлюпнула носом юная журналистка.
— Он тоже плесенью зарос, — хмыкнул я. — Так что будем классический белый. То бишь кипяточек без добавок. Потому как пить вредно.
— Шутишь? — догадалась Анюта.
— А есть варианты?
Варианты появились ближе часам к одиннадцати, когда в квартиру завалился Вовочка. Волосы дыбом, глаза навыпучку, в общем, морда такая, словно он сейчас, бедный-несчастный, отбивался одновременно от всех вампиров, оборотней, ну и еще от каких-нибудь монстриков заодно. Судя по мятой-перемятой, только что не пожеванной рубашке, чудовища победили.
Первым делом профессиональный юрист плюхнулся на диван, не обращая внимания на вопиющую грязь, и, печально захлюпав носом, протянул:
— Я самый несчастный человек в мире!
У Ани мгновенно проснулся материнский инстинкт:
— Почему?
Я таких идиотских вопросов не задавал, прекрасно понимая, что тут какой-нибудь подвох.
— Ох, — вздохнул Вовочка. — Анют, может, помнишь, лет десять назад по телевизору крутили песню… Сюткин, кажется, исполнял: «Семь тысяч над землей».
— Ну?
— Так вот, Анечка, — печально провозгласил Вован. — Старость — это когда мелодию, которую ты слышал лет так в шестнадцать, начинают крутить по «Ретро-ФМ»…
Я замер, переваривая услышанное, а Вовочка меж тем времени зря не терял:
— Короче, мальчики и девочки, у меня появилась умная мысля, как нам из всего этого выбраться!
Я отмер:
— Ну?
Вовка оглянулся по сторонам, смерил взглядом увеличивающуюся на глазах паутину и предложил:
— Только давайте не здесь, а то вдруг вы прям сейчас будете правильность моих задумок проверять?
— И что? — не понял всей опасности я.
— А ничего, — огрызнулся Вовочка, — но лучше — не здесь!
Честно говоря, я подозревал, что песенкой с «Ретро-ФМ» дело не ограничивается. У Вовочки случилось что-то еще, но вот что? Спросить я не успел: Анюта задумчиво закусила губу:
— И куда пойдем?
Вовка лишь плечами пожал:
— Куда-нибудь, где немноголюдно, солнечно. — Он покосился на плавящийся от жары асфальт за окном (сквозь медленно мутнеющее окно пока еще было что-то видно) и продолжил: — И есть кондиционер. А то я, как уважающий себя вампир, просто растаю.
— Вампиры не тают! — педантично сообщила Аня. — Они в пепел превращаются.
— Ой, только не надо мне Энн Райс пересказывать! — обиделся Вовочка. — Я очень даже продвинутый! «Интервью с вампиром» до тридцатой страницы прочитал. А Стокера до пятой. Предисловия.
Я даже слова вставить не успел в их спор. Все так быстро разрешилось, что я обнаружил, что мы таки куда-то отправились, лишь после того, как все мы оказались на улице. Ох, а я и не подумал, что здесь так жарко! Градусов сорок в тени, не меньше. Вот уж точно — глобальное потепление. Это если не брать в расчет, что зимой температура падает до минус двадцати. Прибавьте к этому гололед, дикий ветер (а что вы хотите — степь!). Все прелести жизни на юге…
В любом случае, если мы с Аней старательно держались в тенечке, Вован упрямо перся вперед, не обращая внимания на такие мелочи, как солнце и возможный тепловой удар. Кажется, он даже забыл, что шествует не в гордом одиночестве.
Наконец я не выдержал:
— Вов, что случилось?
Приятель, не оборачиваясь и не останавливаясь, бросил через плечо:
— Да нет, ничего, тебе показалось!
Угу, совсем ничего. Учитывая, что Вовочка не выносит жары, — ничего не случилось!
— А если честно? — Аня замерла на месте, сняв босоножку и пытаясь вытряхнуть из нее какой-то камушек.
— Честно? Устал я как собака!
Он устал. А мне, извините, что говорить? Я всю ночь не спал! И попрошу без пошлых намеков!
— Устал, — вновь повторил Вовочка и вдруг взорвался: — Не могу уже. Дело у меня в области закончилось, кассационную жалобу уже отвез. Так судья там… Одна фамилия чего стоит! Обжоркина! И, между прочим, полностью соответствует внешнему виду: представь такой колобок на лапках, который еле в дверь пролазит — боком поворачивается, чтоб пройти. А мозгов — тоже как у Колобка! Дуб дубом! В УПК ни бум-бум! Ей заявляешь ходатайство, а она на тебя смотрит пустыми рыбьими глазами и спрашивает: «Товарищ адвокат, а что вы от меня хотите?» А мнит из себя неизвестно что! А самое смешное знаешь что? Дело большое, я десять месяцев по нему ездил. Так судья не слушает его совершенно! Назначено на десять утра, приезжаем, она появляется в одиннадцать, говорит: «Знаете, свидетели не явились, откладываемся до трех!» В четыре вновь появляется, говорит, что опять свидетелей нет, откладываемся на завтра! Не умеешь организовать процесс, построить участников в ровные ряды, чтоб они являлись по расписанию, так не берись! Видеть ее уже не могу! Единственное, что хоть радует, — дело уже закончилось. Я кассационную жалобу написал, и пусть им там все на фиг отменяют!
— И где это так? — осторожно поинтересовалась Аня. Судя по всему, девушка заволновалась — сама она из области. Не дай бог такое чудо в родном городе увидеть.
Вовочка, уже повернувшийся к нам и терпеливо дожидавшийся, когда ж мы его догоним, скривился:
— В «небольшом городке, столице донского казачества»! — судя по противному голосу, друг цитировал строчки из какого-то рекламного буклета.
Более точного наименования я так от него и не добился.
Минут через десять после блуждания по раскаленному пеклу, в просторечии именуемому «родной город», мы наконец заглянули в какую-то кафешку.
— Я есть хочу! — печальным шепотом сообщила Аня, не отрывая голодного взгляда от меню.
— Так в чем проблема? — Я постарался, чтобы голос звучал бодро и уверенно. Надеюсь, денег расплатиться хватит. В конце концов, не будет же Анюта заказывать ананасы в шампанском? А на второе, компот и сладкое на одного человека, думаю, наскребу. В конце концов, это же не ресторан пять звездочек! Да и Вовка, наверно, на растерзание официантам меня не оставит.
Надеюсь, мои терзания на лице крупными буквами написаны не были. А то представляю…
К моей радости цены оказались совсем не поднебесные: удалось заказать перекусить не только для Ани, но и для себя. Слава богу, а то на одном «белом чае» я долго не протяну.
На некоторое время за нашим столиком воцарилась мертвая тишина — даже Вован не остался в стороне: заказал кружку кофе. Наконец утолив первый голод, я осторожно поинтересовался:
— Так что у тебя за идея возникла?
Господин Данешти был как всегда в своем репертуаре:
— Идея проста, как все гениальное! — а глаза горят, как у сумасшедшего… — Помнишь, мы в замке были? Ну там, где все потерянное? Как в стране невыученных уроков?
— Ну помню, — начал я, но Аня меня тут же перебила:
— В каком замке?
Ну да… Она ведь там не была, ее Раду потом поймал.
— Неважно, — отмахнулся Вовочка. — Андрей тебе потом расскажет. Главное другое — Цепеш там реальность как шторку отодвигал. Может, Влад до сих пор в этом замке торчит? Там его и найдем. Я так понимаю, мы такие же продвинутые, как и он? Надо туда попасть, а для этого надо самим так сделать! Вот так ручкой провести — и р-раз! — приятель вельможно взмахнул запястьем, я зажмурился, ожидая, что сейчас все ка-а-а-к заорут…
Гробовая тишина, возникшая после сего движения, пояснила мне, что что-то пошло не так: или у Вовочки ничего не получилось и он расстроен, или у Вовочки все получилось и тогда расстроены остальные. Молчание затягивалось, и я наконец решил рискнуть раскрыть глаза.
К счастью, настоящего последователя господина Цепеша из Вована не вышло: каши мало, наверно, ел. Или кровушки недостаточно попил. Хотя в последнем я сомневаюсь — он у меня ее, в переносном смысле, столько выхлебал! В любом случае — все как было, так и осталось. Как сидели мы в самой обычной кафешке, так там и остались. Даже намека на давешнюю «штору в закулисье мира» не возникло.
— Факир был пьян, и фокус не удался, — флегматично протянул я.
— Ты еще скажи: «Кина не будет, электричество кончилось», — хмыкнул товарищ Данешти, мерно размешивая сахар в кружке.
Аня благоразумно промолчала… Впрочем, хватило ее благоразумия ровно на несколько секунд. Уже через пару мгновений она поинтересовалась:
— Так что это за замок? Давайте, колитесь.
— А за пропаганду наркотиков и сесть можно! — нравоучительно сообщил Вован, вздевая к потолку вместо указующего перста ложечку.
Девушка только скривилась:
— Не смешно! Рассказывайте!
Естественно, объяснять, что, где и как, пришлось мне…
Аня молча все выслушала и только вздохнула:
— Надо было оттуда какой-нибудь антиквариат на память прихватить.
И это говорит та тихая и милая девочка, которая при нашей первой встрече падала в обморок от Вовкиных шуток? Похоже, обучение на журфаке приносит свои плоды.
Кажется, «квалифицированному адвокату» пришли похожие мысли:
— Как же я не люблю журналистов!
— За что? — поперхнулась представительница второй древнейшей профессии.
— За все хорошее, — фыркнул Данешти. — Они весь хлеб у юристов отнимают.
Аня так и замерла с открытым ртом:
— Каким образом?
— А я знаю? Но надо же было как-то ответи… — договорить Вовочка не успел: подавился кофе, зажал рот ладонью и, что-то невнятно мыча, принялся тыкать пальцем мне за спину. Сидел господин Данешти как раз напротив меня и Ани, так что повернулся я с опаской.
И честно говоря, лучше бы этого не делал, потому как за спиною моей стояла какая-то мрачная троица. И если двух парней я видел первый раз в жизни, то третьего узнал сразу: если мне не изменяет склероз — это брат того мальчишки-оборотня. Как его там звали? Алексей?
Как же мне это все не нравится. И с каждым мигом все сильнее.
Единственное, что радует, что бы от нас эти «волохматые» ни хотели, бить морду лица прямо здесь и сейчас, в присутствии такого количества народа не бу…
Додумать я не успел: по ушам неожиданно резко ударила внезапная тишина. Я огляделся вокруг и почувствовал, как волосы встали дыбом: кафешка была пуста. Ну полностью! Даже официанты, несколько минут назад сновавшие между столиками, словно в воздухе растворились.
Не понял! Только что же людей было как собак нерезаных, а тут вдруг…
Вслух я это вроде не озвучивал, но взгляд, наверное, был очень красноречивый. Да и Аня с Вовкой не особо въехали, куда могли пропасть клиенты вместе с официантами.
Алексей (кажется, сейчас он был главным) молча проследил, как я обвожу ошарашенным взглядом зал, и криво усмехнулся:
— Они вернутся. Как только поговорим, так и вернутся.
Я на миг представил, как из достаточно многолюдного кафе выбегают перепуганные толпы посетителей… Да уж, картинка великолепная. Видел я как-то или польский или чешский фильм по «Мастеру и Маргарите». Как вспомню, как там по ступенькам перепуганные люди бегали… Тут, наверное, те же методы? Или хищные и дикие собаки всех погрызли?
Если я это вслух не произносил, то к Вовочке это совсем не относилось. Господин адвокат жалобно захлопал глазками и голоском «дяденька, только ногами не бейте» протянул:
— А вы кусаться не будете? — С его ростом и размахом плеч как у былинного богатыря выглядело это, мягко говоря, своеобразно.
Оборотень, догадавшись, что похожие мысли снедают и мою мятущуюся душу (и наверняка еще и Анину!), нервно дернул уголком рта:
— Никто никого не кусал. Произошло самое обычное замещение пространства.
Интересно, сейчас, как в дурном боевике, начнется объяснение на тему «этот мир совсем не такой, как вы представляете»?
В общем, мы так и не поняли, что это за замещение такое. К счастью, а может и нет, рассказывать, что, где и как, волкодлак не стал. Лишь поджал тонкие губы:
— Вернемся к делу: где Семен?
Э… А мы-то откуда знаем?
Вовочка, кстати, озвучил мою мысль вслух. Опять чтение мыслей? Ну вот, а я так надеялся, что все закончилось.
Правда, мне почему-то кажется, что нам сейчас не поверят. Хорошо, если не пошлют куда-нибудь подальше, — чтоб не брехали. А для полного счастья — не только пошлют, но еще и отведут под обе руки…
И ждет тебя, бриллиантовый, речка холодная и обувка цементная…
Гм, кажется, меня не в ту степь занесло.
— Не врите. — Голос Алексея ровен и флегматичен. А меня почему-то мороз по коже продрал. Слышал я такие интонации раньше только у Цепеша да братика егойного, когда они какую-нибудь гадость замышляли.
— Да не знаем мы! — возмутился Вовочка. — Хочешь перекрещусь? — «Выканье» пропало как-то очень резко.
— Обойдемся!
— Раз вы такие злые, предлагать закусить чесночком не буду, — обиженно пожал плечами товарищ Данешти.
Волкодлака это сообщение, похоже, особо не огорчило:
— Хватит прикидываться. — Его тяжелый взгляд гипнотизировал. — Вы были с Семеном в кафе. Там остался ваш запах и…
— Говорил я тебе, Андрюх, душ надо чаще принимать!
Нет, Вовочка точно напрашивается! Выйдем отсюда живыми — я его придушу. Выйдем мертвыми — тем более.
Кажется, Ефимов брат Вовкиной тирады попросту не заметил:
— … и отпираться — совершенно бессмысленно.
— Да мы ушли оттуда намного раньше не… — не выдержала Аня, ойкнула и, подняв на меня испуганный взгляд, зажала ладонью рот.
А смысл? Все равно уже сказала.
Интересно, нас прямо здесь загрызут, пользуясь тем самым «замещением пространства», или отведут куда-нибудь за угол и уже там…
Оборотень дернул уголком рта. Стоящая за его спиной парочка как-то напряглась…
И почему они все так любят качков в качестве охраны нанимать? Комплекс неполноценности? Версия, что просто для того, чтобы «брать на испуг», отпадает сразу: на каждого «шкафчика» найдется своя «антресолька».
Додумать, что, где и как, мне таки не дали: нашему собеседнику надоело корчить гримасы, и он, медленно опустившись на единственный свободный стул за нашим столиком, начал говорить, делая короткие паузы между словами (наверное, чтоб понятнее было):
— Вы видели Семена. Вы с ним разговаривали. Вы должны знать, где он.
— Да не знаем мы! — не выдержал Вовочка. — И вообще ваш Семен, наверно, попросту в запой ушел! Не даете парню выпить по-человечески, вот он и забурился, когда наконец с цепи сорваться удалось!
Какая страстная речь! Так и хочется поинтересоваться — не на собственном ли опыте узнал…
— Не надо врать, — короткие чеканные фразы отзываются в ушах противным звоном. — Если вы думаете, что это вам поможет…
— Да ничего мы не думаем! — взорвался Вовочка.
Боюсь, фраза: «Он вообще думать не умеет», — покажется в этом контексте лишней. А Вован продолжал, не обращая внимания ни на то, что я уже пару раз пнул его ногой под столом, ни на то, как побледнела Аня:
— И вообще, шел бы ты, Васенька… пардон, Сашенька… пардон, Димочка… Слушай, скажи свое имя, а? — взмолился Данешти. — А то я послать тебя лесом даже толком не могу!
Честно говоря, я ожидал, что оборотень взорвется или как минимум покраснеет, побледнеет… В общем, хоть как-то, но отреагирует. К моему удивлению, окрас резко поменяла, став одного оттенка с вареными раками, вся подошедшая к нашему столику компания. У меня невольно возникло нездоровое подозрение, что Вован случайно перечислил имена всех подошедших. Эх, жаль, проверить нельзя. Не будешь же спрашивать: «Тебя случайно не Васей-Сашей-Димой кличут?» А если и спросишь, не ответят, сами пошлют, далеко и надолго…
В любом случае, подошедшим как-то резко надоело с нами общаться: одним прыжком вскочив со стула, Алексей (кажется, его все-таки так зовут) прошипел:
— Если Семен не появится к завтрашнему вечеру, — вы трупы! Он и так второй пропавший за прошедшие полгода!
Чудненько! Мало нам психа Раду, так еще и оборотни местные с ума посходили!
Я-то думал, что Сенечка один такой, на всю голову ударенный, а оказывается, это общая характеристика всего волкодлачьего клана… Хотя вампиры тоже туда относятся. Это мы с Вовочкой неправильные, тихие и спокойные, а на Владика с Раду посмотришь — и сразу все понятно становится!
В любом случае на какой-то очень долгий миг в кафешке повисла гробовая тишина — словно невидимая струна натянулась и застыла… еще мгновение, и она или запоет или порвется. А в следующую секунду все пропало.
Хотя нет, я неправильно выразился. Пропала компашка оборотней, которая только что качала права. А вот все остальное как раз проявилось: возник подле нашего столика, как из воздуха соткался, официант с заставленным тарелками подносом; проскочила, беззаботно чирикая, стайка девушек — явных студенток-ботаничек; за соседним столиком звучно цедила коньяк странная компания: шкафовидный недоросток, заросший бородой до глаз, и крепко сложенный огненно-рыжий мужчина с насмешливыми голубыми глазами.
Замещение пространства (или как они там это называли?) в действии…
— Ну что? — задумчиво поинтересовалась Аня. — Теперь еще кроме Влада будем Семена искать?
Вовочка хихикнул:
— А может, тогда сразу бюро находок организуем? Объявления разместим: «У вас пропал любимый оборотень? А может, вы ищете потерявшегося вампира? Или куда-то запропастился зомби, с которым вы играли еще в детстве? Обращайтесь к нам!» Чей телефон дадим? Анют, твой?
Девушка вместо ответа только нервно плечом дернула: кажется, организовывать подобную компанию ей совершенно не хотелось.
И я ее, кстати, очень хорошо понимаю…
Вот только Вовочку было уже не остановить:
— Ань, ну я бы свой номер оставил, но мне как адвокату бизнесом заниматься нельзя. Писать можно, а вот деньги зарабатывать… О, кстати, к слову о писанине! Ань, ты ж у нас журналистка? Хочешь, дам великолепную тему для статьи?
— Давай! — заинтригованно вскинула голову девушка.
И даже я невольно заинтересовался. Чтобы Вовочка предложил тему для статьи? Учитывая его недавние высказывания о журналистах?
А в глазах Вована пылал неземной азарт.
— Значит, так. Помнишь, я вам про дело в «столице донского казачества» недавно рассказывал? — Кажется, его оно сильно задело — за день второй раз вспоминать…
— Ну?
— Лирическое отступление, — флегматично начал Вован. — Дело, как я говорил, слушалось почти год. До этого практически год шло следствие. Участвовало по делу семнадцать человек. И вот среди них — муж с женой… Надо сказать, что с первого дня, как началось следствие, все подозреваемые были заключены под стражу.
— Арестованы? — не поняла Аня.
— Арест — это совсем другое, — отмахнулся Вовочка. — Короче, в СИЗО их посадили. Так вот, эта женщина беременна. От мужа. Восьмой месяц.
Ой…
Размеру Аниных глаз могла обзавидоваться сова:
— Э… это как? Их вместе держали?!
— Ты что! — возмутился Вован. — Как можно?! Это же серьезное учреждение! Мальчики отдельно, девочки отдельно! А из-за того, что они оба сидят, им даже свиданий не дают. Друг с другом же нельзя… только с теми, кто на свободе.
— Тогда как?! — взвыла потрясенная Аня.
— Судью Обжоркину тоже заинтересовал этот вопрос, и она написала кляузу в СИЗО, где они содержатся, с требованием выяснить, как это могло произойти.
— Ой, — это уже Анюта.
— Ага. С подсудимых взяли объяснения, и они написали… Теперь второе лирическое отступление. Даже два. Первое — когда отвечаешь судье, надо вставать. И второе — когда дело слушается, подсудимые находятся в небольшой клетке — метра три на метр где-то… Мест на всех не хватает, жена сидела на коленях у мужа…
Новое Анино ойканье.
— Короче, — торжественно провозгласил Вовочка. — Она забеременела во время процесса: сели — встали, сели — встали, сели — встали… И вот итог…
Аня тихо захихикала, прикрывая ладонью рот… Честно говоря, я тоже с трудом сдержался.
— Но не в этом соль! — продолжил Данешти. — Судья после этого высадила беременную за пределы клетки — предохраняется, — и через каждые пятнадцать минут верещит: «Приставы, следите, чтоб никто ни у кого на коленях не сидел! Я все вижу!» А перед началом процесса торжественно заявляет: «Приставы, проследите, чтоб все нормально сидели, иначе я сама к ним зайду, нормально рассажу!»
Теперь уже Аня вообще не смогла сдержать хохота:
— Бедные люди!
— Меня пожалей! — вздохнул Вовочка. — Я практически каждый день на это любовался!
— Жалею, — хмыкнула девушка. Правда, особого сочувствия в ее голосе я почему-то не заметил.
— А статью напишешь? — не успокаивался товарищ адвокат. — Народ должен знать своих героев, а судья Обжоркина должна быть увековечена в средствах массовой информации.
— Напишу, напишу, — отмахнулась Анюта, но, по-моему, ее мысли вновь были заняты другим. Так, впрочем, и оказалось. — Может, все-таки займемся делом? — наконец поинтересовалась она. — У меня подозрение, если и дальше так сидеть, то бюро все-таки придется открывать. К нам действительно все подряд обращаться будут!
Как бы то ни было, но доесть мы уже успели, а раз так…
Расплатившись за обед, мы медленно пошли по улицам летнего города. Вовочка все порывался побежать вперед: мол, жара такая, он теперь, бедненький, запарится… А так быстро найдем местечко с кондиционером, и сразу же все великолепно будет. Я вот только не понимаю, на фига мы из кафешки ушли? Там жарко не было…
Ни к чему хорошему мои раздумья не привели: Вовочка, сейчас игравший роль провожатого (интересно, у него Сусаниных в роду не было?), завел нас в какой-то свободный дворик, уселся на лавочку, как ни странно, не обставленную пустыми пивными бутылками, и радостно сообщил:
— Начинай! Теперь твоя очередь.
— Моя очередь на что? — осторожно поинтересовался я, подозревая какой-нибудь подвох.
— На отодвигание шторки в подпространство!
Я подавился воздухом.
— Давай-давай! Не отлынивай! — не успокаивался Вован. — Я уже раз попробовал и не алё. Так что теперь твоя очередь. Ане не предлагаю, она курс ускоренного вампиризма путем испития чужой крови не проходила, а ты давай работай.
Честно говоря, экспериментировать мне не хотелось: в глубине души змеилось нездоровое подозрение, что у меня таки может все получиться, и тогда… Что «тогда» — я пока не определил, но это ничего не меняло.
Вовочка успокаиваться не собирался. Под его грозным взглядом мне хотелось стушеваться и заныкаться куда-нибудь подальше. Интересно, в своих процессах он так же работает? Тогда с таким адвокатом прокурор не нужен!
Устав отбиваться чуть ли не руками и ногами, я не выдержал: взмахнул рукой и радостно сообщил:
— Видишь? Ничего не… — на миг мир подернулся сероватой пеленой. Под пальцами чуть слышно хрустнула накрахмаленная ткань, мир пошел складками… На несколько секунд мне показалось, что я увидел небольшую верандочку. За столом, застеленным белоснежной скатертью, перешептывались двое: огненно-рыжий насмешливый парень и хрупкая черноволосая девушка. В какое-то мгновение я отчетливо увидел острые рога, венчающие головы собеседников… А потом все пропало. И складочки, и веранда, и странная парочка…
Повторить опыт не удалось.
Через полчаса моих неудачных попыток Вован наконец успокоился:
— Хреновый из тебя колдун, Андрюшенька.
— Не выражайся, а? — поморщился я.
Данешти обиделся:
— Лингвист называется! Хрен — это, между прочим, растение такое! А вовсе не то, что ты подумал.
Мне ничего не оставалось, кроме как возмутиться:
— Ты еще повелительное наклонение от глагола «ховать» и название двадцать третьей буквы в кириллическом алфавите вспомни!
— Озвучишь? — тут же заинтересовался Владимир.
Я покосился на Аню и поспешно перевел разговор в другое русло:
— Давай в другой раз. — Нужно было предложить что-то новое, и я ляпнул первое, что пришло в голову: — О Танаисе тебе рассказать?
— В смысле? — не понял Вовочка.
— В прямом! Вот чей это город?
— Греческий…
— Сам ты грек! С какого это переляку?
Судя по всему, Вовка честно попытался вспомнить, с какого… Но тут ему на выручку пришла Аня:
— С самого обычного! Монеты там находят греческие, кувшины разбитые — греческие, значит, и город — греческая колония.
Я скептически прищурился:
— Греческий, значит… А ты представь на мгновение, что наш город внезапно… ну, например, лавой засыпало. Ну не сейчас, сейчас все нормально, а в году так девяносто пятом. Откапывают археологи все эти здания лет так через пятьсот, и что они видят? Названия на магазинах на английском, вещи — китайские, а деньги вообще американские у каждого позаныканы. И чья мы тогда колония?
— А… э… — Аня потеряла дар речи.
Вовка, кажется, тоже. А я… Как говорится, «Остапа понесло»:
— Поехали дальше. Вот чему нас учит история? Была в этих краях дикая степь. Дикая, аж дальше некуда, чуть шакалы по ней не шастали. И ни души вокруг. А потом вдруг раз — пятнадцатый век, от Ивана Грозного крестьяне толпами побежали, и все сюда, и сразу казаками стали! Да не просто какими-то там беглецами. Они все сабли-шашки похватали и таких люлей туркам поотвесили! А сами только вчера от сохи да от лопаты! — Вовка и ответить ничего не успел, как я продолжил: — Следующее. Александра Македонского знаете?
Вовка покосился на Аню и послушно кивнул:
— Знаем.
— Тогда объясните мне, почему он выучил греческий в двадцать с лишним лет, а завоевывать мир полез по каким-то горам, вместо того чтобы спокойненько по голой-то да безлюдной степи шуровать вперед? Объясняю на пальцах. Я лет в пятнадцать читал записки какого-то александровского полководца, и тот ясно рассказывает, как они в степь зашли, направляясь мир захватывать, и как их оттуда местные жители в хвост и в гриву погнали. Вот и пришлось бедному Сашеньке по горам прыгать!
Судя по удивленным Вовочкиным глазам, подобной трактовки событий он не слышал. Анюта, кажется, тоже.
А добил я их коронным:
— И вообще, сейчас у нас новый микрорайон строится. Там, где Ливенцовское городище. И на раскопках этого городища такое находят… Там толщина стен — до пяти метров. А сам городок датируется пятнадцатым веком до нашей эры. Это, извините, когда в Египте всякие Тутмосы правили. Вот так-то, господин грек.
— Я не грек, — обиделся товарищ Данешти. — Я донской казак.
Честно говоря, у меня на языке крутилось, что с такой фамилией он если и казак, то только палестинский. Сдержался я с трудом.
Разговор завял так же неожиданно, как и начался: выловить Цепеша мы так и не смогли, бегать сейчас искать Семена — бессмысленно. Когда не знаешь, куда он мог пойти… Нет, конечно, можно пройти к той кафешке, где Вовочка с этим волкодлаком квасил. Боюсь только, особо это не поможет.
Пока я размышлял, что же делать дальше, Аня вдруг ойкнула и принялась рыться в своей сумочке, явно что-то разыскивая. И чем дольше она в этой сумке копалась, тем бледнее становилось лицо девушки.
— Что случилось? — не выдержал я.
Анюта подняла на меня несчастный взгляд:
— У меня, кажется, сотовый украли…
Вовочка тут же деловито защелкал по кнопкам своего мобильника:
— Гм… Телефон не выключен, просто трубку никто не берет. Может, ты его дома забыла?
Судя по окаменевшему Аниному лицу, она представила, какие горы пыли ей придется перелопатить дома, чтоб найти пропажу. А меня, наверно, рыцари в детстве покусали:
— Пошли поищем?
Дверь Аня открыть не смогла. Раз пять уронила ключ, потом минут десять пыталась попасть в скважину. Я, предусмотрительно отдавив Вовочке каблуком ногу (чтоб не умничал), предложил:
— Давай я открою.
Ключ легко повернулся в замке.
Первым заходить пришлось мне: Аня позеленела, как свежий огурец, и отрицательно замотала головой, а Вовочка, припомнив отдавленную ногу, ласково улыбнулся и сделал приглашающий жест.
Я глубоко вздохнул, зажмурился и, разве только не перекрестившись, отважно шагнул вперед.
Открыл глаза. Посмотрел по сторонам. Оглянулся. Убедился, что Вовка и Аня даже не пытаются заглянуть в квартиру. И вздохнул:
— Заходите.
За то короткое время, пока нас не было, здесь изменилось очень и очень многое. А может, и не изменилось, а всего-навсего пришло в норму. По крайней мере, зеркало приобрело нормальный вид, дружелюбно согласившись, что его работа отражать, а не показывать какую-то серую пелену… Пропал слой пыли, совсем недавно покрывавший все поверхности. Даже давешний паук, видимо, решил, что ничего хорошего ему тут не светит, и куда-то слинял, не забыв прихватить с собой всю сплетенную паутину.
А может, сюда тетя Ася приехала? Или просто Ася… Хотя что ей тут делать?
Кажется, Вован с Анютой пришли к похожим выводам.
— Анют, признавайся, у тебя есть личный домовой, убирающийся в квартире? За сколько продашь?
Молчание было ему ответом. Аня там в обморок случайно не рухнула? От потрясения?
К счастью, на этот раз ловить госпожу журналистку мне не пришлось: девушка, не обращая внимания на провокационные Вовочкины вопросы, уверенно направилась мимо меня на кухню.
Гм… А как же столь любимая многими дамами диета? Или я что-то не так понял?
В общем, я пошел за нею. Вовочка, кажется, тоже отставать не собирался.
Кухня сияла чистотой. По скользкому и намытому до блеска полу можно было кататься на коньках. Вымытая посуда аккуратно разместилась на полочках. На столешнице неизвестный уборщик-кулинар расставил кружки, примостил на краю тарелочку с тонко нарезанной колбасой, неподалеку положил досочку с хлебом. И завершал картину горячий заварочный чайник.
— Мама приехала? — невинно поинтересовался Вован, заглядывая из-за моего плеча на кухню.
Аня только головой замотала:
— Она не знает, где я квартиру снимаю.
— Тогда хозяйка пришла, — предположил на этот раз я.
— Сомневаюсь, — выдохнула девушка. — Она приезжает раз в месяц — чтоб деньги забрать. Да и обуви в коридоре нет.
— Вов, глянь… — Я еще и договорить не успел, а Вовочка рванулся в жилую комнату.
Вернулся он через пару мгновений и счастливо сообщил:
— Кроме нас, никого нет!
Нашел, чему радоваться.
Кто (или что) решил прибраться в квартире, мы так и не выяснили.
Честно говоря, я понятия не имел, что же делать дальше. С одной стороны, проблема исчезла. С другой — совершенно непонятно, как это произошло. Ну а с третьей — вдруг она опять проявится?
В любом случае нужно было что-то делать. Просто так сидеть и ждать — бессмысленно… Правда, бегать по комнате и кричать: «Что делать? Что делать? Что делать?», как это предложил Вован, мне тоже особо не захотелось.
Ане, похоже, надоело то таинственное молчание, что царило в ее квартире, и она заговорила первой:
— Может, раз все сейчас пропало, то теперь все нормально?
— Ты сама в это веришь? — скептически поинтересовался Вовка.
Девушка опустила глаза:
— Не-а…
В общем, из квартиры она нас все-таки выгнала. Заявила, что она уже не нервничает, что все прекрасно и великолепно, что квартира уже самопроизвольно отремонтировалась… Честно, я бы остался — в конце концов, если я Аню не защищу, то кто? Но девушка оказалась намного упрямее меня — сказала, что я и так охранял ее фиг знает сколько, а раз так, могу поехать отдохнуть, а потом еще раз приехать. Ну а если что, она мне позвонит.
Я смерил взглядом закрывшуюся дверь… и вслед за Вовкой направился к выходу из подъезда.
Анин мобильник мы, кстати, нашли. Он на подоконнике в кухне валялся.
Я всегда подозревал, что Вовочка псих. Иначе как объяснить, что он вызвался «отконвоировать меня до дому», как он сам выразился. Верить его россказням, что он боится, как бы меня не съели, я не стал. А я думаю, так Вовочка попросту соскучился по малой родине — решил посмотреть, многое ли изменилось. По мне, так ничего.
До моего района мы доехали без происшествий, спокойно прошли по солнечным улицам, завернули во дворик…
— Внучок! — Дикий вопль распорол сонную тишину улицы.
Я дернулся в сторону от неожиданности, панически оглянулся… Нет, действительно она… И почему мне так не везет?!
Вовка удивленно покосился на меня, но промолчал.
А я… Мне пришлось останавливаться, клеить на лицо вежливую улыбку, поворачиваться:
— Да, бабусь?
К нам подковыляла высохшая бабулька лет восьмидесяти от роду. В крепком узловатом кулачке она сжимала тяжелое мужское портмоне:
— Внучок, внучок, посмотри, я нашла. Это тоже не твое?
Я вскинул глаза, досчитал до пятидесяти и обратно и с максимальной вежливостью сообщил:
— Нет, бабушка, это не мое.
Вовочка заинтересовался:
— А что там у вас? — и уже даже руку протянул.
Бабулька шарахнулась от него, как черт от ладана, и, спрятав руку с находкой, зло прищурилась:
— А ты кто такой? Тоже что-то потерял?
— Н-нет… — удивленно протянул приятель, не понимая, с чего на него так кинулись.
— Вот и не лезь! — рявкнула «божий одуванчик» и, уже повернувшись ко мне, ласковым голоском пропела: — Так точно не твое, внучок?
— Не мое, не мое, бабуся!