Утро
Высокие подкованные цокколи звучно выстукивали дробь по булыжной мостовой. Пройдя мимо конторы ростовщика, обозначенной висящими над дверью тремя золотыми шарами, и на пару минут задержавшись около лавки ювелира, обладательница этих самых цокколей — стройная девушка в голубом, шитом золотом платье, остановилась возле расположенного над самой землей открытого настежь окна.
Заглянув внутрь комнаты, можно было бы увидеть сидевшего на колченогом стуле худощавого паренька, лет семнадцати на вид (судя по чуть голубоватой коже — речного эльфа), который медленно примерялся, собираясь забить гвоздь в каблук.
Солнечный свет на мгновение заслонила тень, и сапожник, не поднимая головы, недовольно бросил:
— Отойдите, пожалуйста. Вы загораживаете солнце.
Девушка послушно отступила на шаг, обиженно протянув:
— А я так надеялась, что ты будешь рад меня видеть…
Паренек вскинул голову:
— Великий дух, Найта! Я уже и не надеялся увидеть тебя! Проходи… — Он мотнул головой в сторону расположенной неподалеку лестницы.
Сбежав по ступенькам в комнату, девушка замерла, не дойдя нескольких футов до эльфа, а потом, крутанувшись на пятке, так что пышная юбка взметнулась колоколом, поинтересовалась:
— Ну как я выгляжу?!
— Как всегда прекрасно! — торопливо заверил ее эльф, откладывая в сторону молоток и вставая. — Только… — на мгновение его голос стал сух и деловит, — кажется, на левом цокколе отскочила набойка.
Девушка только притворно вздохнула:
— Эльтше, ты неисправим! Ему говоришь о прекрасном, а он — о каких-то набойках!
Речной эльф согнулся в шутливом поклоне:
— Миледи, ну куда мне, бедному сыну сапожника, до вас, дочери главы купеческой гильдии Гьерта?! Дочери человека, чей род около двухсот лет назад получил герб из рук самого короля?!
Девушка, мгновенно помрачнев, опустила глаза.
— Ты опять за старое, да?
— Найта, — попытался улыбнуться эльф (правда, улыбка вышла какой-то натянутой), — ты ведь знаешь… Это бесполезно. Твой отец никогда не согласится на наш брак. Я всегда буду для него голытьбой…
— Прекрати! — перебила его девушка, зажимая уши. — Я не желаю этого слышать! Не же-ла-ю! — Из глаз хлынули злые слезы.
Он еще раз грустно улыбнулся и, подойдя к девушке и осторожно приобняв ее за плечи, попросил:
— Не сердись… Ты ведь знаешь, я не люблю твоих слез… Ну… Не хочешь, не будем говорить об этом… А хочешь, я покажу тебе Молнию?
— Твою кабил-ушти? — сквозь слезы улыбнулась она. — А как же работа?
Эльтше оглянулся на стол, на косо прибитый каблук, на художественную россыпь гвоздей и отмахнулся:
— Подождет. Срок выполнения заказа еще не скоро, а отцу давно пора нанять пару новых работников! А то что это за работа — я да еще трое! И у всех троих сегодня выходной! Представляешь?! — И он потянул Найту в сторону двери: — Пойдем, я покажу тебе Молнию.
— Только покажешь или… — лукаво поинтересовалась она.
Эльтше рассмеялся:
— И прокачу, конечно! Пошли!
Столица мало изменилась за два года, прошедшие с того момента, как Каренс посещал Алронд. Те же ровные улицы, освещаемые неверным полыханием магических фонарей, даже в этот предрассветный час, когда солнце только начинает выползать из-за горизонта, та же перекличка торговцев и многоголосица, журчащими ручьями струящаяся между домами, — все одно и то же…
Так что сейчас темному эльфу показалось, что он только вчера покинул город, заглянув на прощание в Семиглавый собор — один из крупнейших храмов на северном побережье Гьерта…
Но день только начинался, а значит, до такого далекого заката еще надо было заработать пару монет на ужин да ночлег, ну и соответственно найти место, где эти планы осуществить.
Каренс Дрей вздохнул и ускорил шаг.
— Не расслышали?! Так я могу повторить! — мрачно бросил мускулистый наемник-тролль. Он был молод, лет восемнадцати-девятнадцати, не больше, но свое дело знал — мечом владел хорошо, а потому мог себе позволить высказать собственное мнение покупателю: — Я доставил товар, но вы его получите лишь после того, как я увижу деньги.
Сказать, что Киринт Дерентел был зол, значит, не сказать ничего. Конечно, полученное и вполне успешно выполненное задание было простым. Только и надо было, что доехать до какого-то заброшенного храма в гоблинских джунглях да забрать оттуда небольшую статуэтку, представляющую, по словам вскользь обмолвившегося покупателя, большую историческую ценность. Ну а то что за время путешествия несколько раз приходилось отбивать атаки диких племен да храм был напичкан ловушками — это уже мелочи. Жизнь наемника всегда полна опасностей.
Хуже оказалось другое. С самого первого дня в гильдии наемников Киринт выучил простую формулу: «Сперва деньги — потом товар». Слишком уж часто на землях Гьерта попадались неблагонадежные заказчики. И если наемнику, не выполнившему заказ, грозили все кары небесные, то, если свое обещание по оплате не сдерживал клиент, крайним опять-таки оказывался не он, а исполнитель. И вот сейчас наниматель собирался, похоже, нарушить это более чем вековое предписание.
Иначе как объяснить и эту встречу, назначенную в одной из захудалых таверн у самого берега Даяры, в бедном рыбацком квартале, и бегающие глазки клиента, и присутствие мрачных собакоголовых телохранителей-бистивилахов. Ну и то, что, конечно, играло не самую последнюю роль, — требование отдать статуэтку, сопровождающееся крайне расплывчатым обещанием заплатить за доставку как-нибудь потом.
— Может, не стоит так грубо? — вкрадчиво поинтересовался заказчик — седовласый фавн.
— Не стоит, — легко согласился Киринт, — если вы сперва отдадите мне деньги.
— А если нет?
— Сами говорили, что статуэтка очень дорогая, — пожал плечами тролль. — Я просто-напросто найду другого покупателя.
Недовольно зашевелился один из телохранителей:
— Позвольте, я вышибу ему мозги… босс?
Киринт даже не посмотрел на говорившего.
— Скажите своему… холую, чтобы он не дергался. Если со мной что-нибудь случится, вы никогда не узнаете, где статуэтка.
Фавн тряхнул рукой, успокаивая бистивилаха, и довольно резко поинтересовался:
— А разве она не при вас?
— Разумеется, нет! — фыркнул тролль. — Я разве похож на идиота? После получения денег я отведу вас туда, где она хранится, либо, по вашему желанию, принесу ее сюда.
— Какая у меня гарантия, что, заплатив вам, я получу свой заказ?!
— Если я нарушу договор, меня исключат из гильдии, — позволил себе легкую улыбку наемник. — Поверьте, в наше время это значит очень многое.
Фавн некоторое время задумчиво грыз костяшки пальцев, а потом, словно опасаясь передумать, швырнул на стол небольшой кошель:
— Здесь ровно сто злотых, как договаривались. Можете не пересчитывать… Куда надо идти?
Тролль очень медленно, буквально по одной монете, словно издеваясь (да, пожалуй, так оно и было), пересыпал содержимое мешочка в свой кошель и резко встал на ноги. Лишь потом он удосужился ответить:
— Здесь недалеко. Следуйте за мной.
Бистивилах гневно фыркнул.
Едва договаривающиеся перешагнули порог таверны, выйдя на улицу, Киринт остановился и, вытащив из-за пазухи небольшую грубо сделанную из малахита статуэтку, изображающую гоблиншу, сжимающую в руках небольшой посох, передал ее фавну.
— Ваш заказ, — легкий поклон-кивок. — Приятно иметь дело с тем, кто выполняет условия договора.
И, развернувшись, тролль направился вверх по улице.
Когда он отошел уже на несколько футов и не мог слышать разговора, один из телохранителей, мрачно прищурившись, тихо процедил:
— Мальчишка слишком много на себя берет. Приструнить его, босс? — Рука собакоголового как бы невзначай прикоснулась к ложу висящего на поясе арбалета.
За то время, пока фавн молчал, телохранитель успел сдернуть самострел и, зарядив тяжелым болтом, поднять его на уровень глаз…
— Вот поэтому, Хэнт, ты никогда не поднимешься выше семерки, — рассмеялся, словно закашлял фавн, и телохранитель, опустив взведенный арбалет, покосился на хозяина. — Ты не умеешь смотреть вперед. Да, мальчишка самоуверен и нагл для своих лет, но он храбр. Взялся за то задание, от которого отказались очень многие… Кто знает, — протянул заказчик, вытаскивая из-за пояса и надевая на средний палец правой руки массивный золотой перстень с огромным гранатом в обрамлении мелких каплевидных рубинов, — может, когда-нибудь я захочу еще раз пополнить свою коллекцию безделушек.
Утреннее солнце неохотно заглянуло в солар, пробежало по стенам, обитым цветными материями, и, словно задумавшись, замерло возле резной дубовой колыбели, подвешенной на крюках между двумя опорными стойками. Неподалеку от люльки, осторожно покачивая ее, стояла молодая черноволосая девушка, тихо, нараспев разговаривавшая с ребенком. Она словно надеялась, что монотонная речь сможет его усыпить.
— А-а-а-а… А почему Лита морга-ает… А Лита хочет спать… Сейчас она заснет… И плакать не бу-у-удет…
Опыт общения с детьми у девушки был крайне мал, а все колыбельные, которые когда-то пела ей мать, она уже давно позабыла, так что сейчас брюнетка попросту говорила все подряд, надеясь, что это поможет.
— Великий дух! Вента, да придумай же ты что-нибудь новое! — страдальчески простонал из дальнего угла смуглый стройный парень, до недавнего времени листавший толстый фолиант с труднопроизносимым названием «Два-в-одном». — Это «Лита хочет спать» я уже сто пятьдесят раз слышал!
— Не нравится — уходи! — шикнула на него другая девушка, плетущая из нескольких ремешков небольшую куколку — по верованиям, она, положенная в колыбель, должна была отгонять от младенца злых духов. — Тебя здесь никто не держит!
— Ага, уйдешь с вами, как же! — фыркнул парень, с шумом захлопывая книгу. Ребенок недовольно захныкал, и Вента с утроенным усердием принялась покачивать колыбель, бормоча уже и ей надоевшие фразы. — Сразу родителям нажалуетесь, что я такой-сякой, что Пиковая гильдия для меня дом родной, что я за единокровной сестрой поухаживать не могу.
— Рихарэллис Герад… баю-бай… я уже сто раз вам говорила… баю-бай, — улыбнувшись, пропела Вента, — и повторю снова… баю-бай… вас здесь никто не держит… И если вас… баю-бай… в ближайшее время здесь не будет… баю-бай… мы с Хэлле будем только рады…
Лита, несмотря на столь юный возраст, явно заинтересовалась разговором и, перестав хныкать, поводила глазами, прислушиваясь к речи старших.
— Левентин Герад, — не остался в долгу юноша, — а не кажется ли вам, что вы слишком много на себя берете?! Если родители поручили вам пару часов последить за сестрой, то это не значит, что вы стали почтенной матроной и можете указывать, что делать брату, который старше вас на целых четыре года!
— Старше… спи, Лита, спи… не значит умнее… баю-бай… Так что не пошли бы вы, многоуважаемый брат… баю-бай… далеко и надолго…
Хэлле, заканчивающая плести куклу, тихо хихикнула.
— Что-то ты меня слишком уж упорно прогоняешь! — вспыхнул Рихар. — Может, ждешь кого, а я своим присутствием мешаю? Подожди, как звали того тролля… Киринт? Нет?
— А вот мои личные дела… баю-бай… тебя совершенно не касаются, — не меняя тона, сообщила девушка, и юноша, надменно фыркнув, выскочил за дверь. Правда, он при этом осторожно прикрыл ее, дабы не потревожить Литу.
Но, едва за Рихаром закрылась дверь, с лица Венты мгновенно сползла улыбка, и девушка, повернувшись к Хэлле, жалобно поинтересовалась:
— Ну почему он все время надо мной издевается?! Что я ему сделала?! Я же не спрашиваю, где он позавчера провел ночь, не напоминаю, что нам с тобой пришлось, чтобы мама не волновалась, пробираться к нему в комнату и сооружать в его постели подобие муляжа его спящего?! И я ж не интересуюсь, почему, когда он неделю назад вернулся в час ночи, от него пахло женскими духами и где он умудрился так странно поцарапаться на груди, словно кто-то полоснул мечом?! А стоит мне один раз пройтись под руку с Киринтом, так Рихар сразу издевается!
— Не обращай внимания, — посоветовала ей Хэлле, обрезая на кукле лишние веревочки. — Рихар просто считает, что раз мы не мужчины, то он обязан заботиться о нас… А то, что, например, я владею мечом наравне с ним, его просто не волнует. А ехидничает он… Ну просто характер у него такой.
— И в кого только пошел?! — недовольно пробурчала Вента. Лита беспокойно завозилась в кроватке, и девушка принялась вновь качать колыбель. — Я, например, за свои семнадцать лет ни разу не слышала, чтобы папа сказал маме хоть какую-то гадость! А Рихар…
— Не обращай внимания, — повторила сестра, пряча улыбку. — Я уверена, Рихар до старости будет таким, а лет через сто пятьдесят, когда он будет лежать на смертном одре, окруженный десятком вдов и полусотней внебрачных детей, на вопрос: «Папа, ты как?», последует ответ: «Не дождетесь!»
И девушка осторожно сунула под матрас детской кроватки бережно сплетенную куклу.