Предполагается, что вокруг каждого потерявшего сознание мгновенно начинают сновать всякие добровольные помощники, мечтающие если не привести человека в чувство, то, по крайней мере, хотя бы воспользоваться его беспомощностью и полазить по карманам. Увы, но мое состояние не позволяло заняться ни тем, ни другим.

Пару раз я попробовала пошлепать юношу по щекам — ладони попросту прошли сквозь бездыханное тело. Иных попыток я решила не предпринимать. Какой смысл? Будем ждать, пока сам очухается.

Я осторожно присела на пол рядом с юношей. Честно говоря, делала я это с опаской. Насмотревшись американской фантастики, я всерьез опасалась, что могу просто-напросто просочиться сквозь пол. Нет, понимаю, что вроде как не помирала, кирпич мне на голову никто не ронял, но ведь этот господин до недавнего времени меня попросту не видел!

Глаза мой новый знакомый открыл совершенно неожиданно. Вздрогнули веки, нос на мгновение сморщился, словно юноша собирался чихнуть (впрочем, этого так и не произошло).

А сел он столь резко, что не засветил мне головой по носу лишь потому, что попросту прошел сквозь меня. Нет, в один прекрасный миг я точно начну ругаться. Причем буду делать это долго и со вкусом. И пусть только кто-нибудь попытается заткнуть мне рот — придушу, как котенка!

Я теперь, после того как у меня Ллевеллина отняли, все могу!

Парень меж тем понял, что происходит нечто не то, осторожненько отодвинулся в сторону, повернулся ко мне, сконцентрировал взгляд на моем симпатичном личике и медленно закатил глаза, явно собираясь вновь погрузиться в пучину бессознательного, как завещал дедушка Зигмунд.

— А ну не сметь! — тихо прорычала я, чувствуя, что еще чуть-чуть — и я попросту не успею.

Начинающий экзорцист вздрогнул всем телом, но скатываться в обморок передумал. Лишь тихо поинтересовался:

— Что — не сметь?

О, кажется, у нас начинает получаться конструктивный диалог.

— В обморок падать, — добродушно пояснила я.

Рано обрадовалась. Следующая реплика моего невольного собеседника поразила меня до глубины души.

— Почему? — наивно вопросил он, хлопая серыми глазами. Ой, какая прелесть… Стоп, стоп, стол! Стоп, я сказала, Гелла! Не сметь мне тут влюбляться во всяких левых юношей. У тебя есть Ллевеллин! Вспомнила его? Молодец, вспомнила. Растаяла? Растаяла. Аж на лице дебильная улыбка появилась. Вот и чудненько. Продолжаем разговор, не пытаясь вешаться на парнишку.

— Потому что я тебя черта с два смогу в чувство привести, — угрюмо буркнула я.

— Почему?

— Потому что я проницаемая, блин, — задумчиво сообщила я.

— Почему?

У него пластинку заело?

— По кочану и по капусте! — тут уже рявкнула я.

Парень закатил глаза, покачнулся.

Ну за что мне так не везет?

— Прекрати, а? — жалобно попросила я. Может, на него хоть это подействует?

— Почему?

У меня вырвался истеричный смешок:

— Ты еще какие-нибудь слова знаешь?

Парень открыл рот, собираясь что-то сказать, но я поднесла к самому его носу кулак, с удивлением отметив, что от руки распространяется мягкое зеленоватое свечение (а если приглядеться, то можно сквозь мою ладонь этот самый нос разглядеть), и мрачно поведала:

— Еще одно «почему», и я точно забуду, что не могу причинить тебе вреда.

Экзорцист поспешно подавился невысказанным вопросом.