Книга: Карты, деньги, две стрелы
Назад: ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Дальше: ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Айден
Ну и темнотища. Даже собственных пальцев не вижу. Можно было глаза не открывать, все равно без толку! Кстати, где это я? И как сюда попал?
Попробовал шевельнуться — под боком захрустела солома. Заныло в затылке… Так, понятно. Кажется, меня снова по башке чем-то огрели. Светлые боги, ну никакого разнообразия! Уж не говорю о том, что такими темпами через месяцок рехнусь окончательно: каждый раз ведь по самому больному месту получаю! То химероиды, то фении, то Змеи…
— Чтоб меня! — Я подпрыгнул на своей лежанке. — Змеи?!..
Из темноты послышался ехидный смешок:
— Очухался, авантюрист?
— А, и ты здесь, — вздохнул я, окончательно воскресив в памяти недавнюю стычку у старого храма. Подумав, сунул руку в карман. Повезло — подарок Фелана на своем месте. Клеймор-то, понятно, с меня сняли. — Сейчас, погоди, осмотрюсь маленько.
— А смысл? — философски отозвался мой товарищ по несчастью. — Тут даже окон нет. Мы двое, дверь да четыре стены. Каземат, похоже.
Волшебный шарик, соскользнув с ладони, мягко поднялся в воздух и засветился. Стали видны влажные каменные стены, паутина в углах, скудно присыпанный соломой земляной пол и сидящий возле обитой железом двери Коди. Лицо последнего украшал иссиня-фиолетовый фонарь под глазом. Я крякнул:
— Ну ты красавец!
— На себя бы посмотрел, — скорчил гримасу бывший контрабандист. — Краше в гроб кладут… И положили бы небось, кабы дозволено было. Нашел с кем связываться — со Змеями! Их даже у нас не любят. Гады скользкие.
— Так кто же знал?
— А мозги напрячь?
— Не умничай, — хмуро проскрипел я, изучая взглядом укрепленную дверь. — Тогда не до этого было.
Меняющий Форму громко фыркнул:
— Зато теперь у тебя времени — хоть горстями греби! И у меня тоже… Великая Дару, кто придумал женщин и безответную любовь? Какого рожна я стал оруженосцем этого подкаблучника? И с какой стати я должен теперь отдуваться за чужие грехи?!
Ну, понеслось… Теперь его раньше чем через час не заткнешь. Жалобы все те же — на неблагодарного господина, на его возлюбленную и на вашего покорного слугу, который, цитирую: «…только и горазд неприятности в мешок собирать». А я-то что? Мне самому все это вот уже где!
Кстати говоря, Робиларда он все-таки зря ругает. По мне, так человек стоящий, просто не ту женщину встретил. А вот кнесица де Шасвар — та еще интриганка. У, истуканша надменная, терпеть ее не могу!
— Мало нам тогда бойцы Брашана наваляли? — гундел Коди, севший на любимого ослика. — Мало господин унижался в свое время? Так ведь нет же, все ему как с гуся вода! И пусть она еще десять лет хвостом перед ним вертит, пусть мозги ему пудрит, пусть за других замуж выходит… Пусть! Мы ж благородные! У нас же чувства! Тьфу! Вот сам бы и бегал тогда! Я-то при чем? Это моя «любовь всей жизни»? Это моя «бедная дочурка, попавшая под дурное влияние»? Вернусь — найду себе другого сюзерена, боги свидетели! Я оруженосец, и я вам всем не нанимался в соглядатаи да соучастники! Где это видано — то шпионь за влюбленными парочками, то на спине их таскай, то шею под тумаки подставляй… А яблоки-то, яблоки! В жизни не ел такой кислятины, да и за ту попреками измучили!
Угу, сейчас он со своего господина и кнесицы на нас с Матильдой переключится. Знаем, видели. Слышали, точнее, когда я этого «шпиона» в кустах акации застукал с поличным. Ему, понимаете ли, тоже любопытно стало, что барон Дан'Шихар затевает! Дождался, пока я его стреножу да уйду, личину лошади сбросил вместе с веревками и следом за мной припустил. И удовлетворил любопытство — да так, что едва успел раньше меня на опушку вернуться. Только вот стреножить самого себя заново не смог, копытами-то… Занервничал, веревку порвал и всю маскировку коту под хвост пустил. А когда я с претензиями сунулся, так мне же еще и прилетело. Я, видите ли, «вор бессовестный», «кабан раскормленный» и «неприятность ходячая»… И это при том, что мысль подсунуть нам с Матильдой эту «лошадку» принадлежала отнюдь не мне, а Робиларду. А идея слежки — вообще его разлюбезной Гвендолин. Да знай я, что это Коди, мы бы пешком ушли, честное слово! Хотя бы ради того, чтобы нытье его сейчас не слушать. Мало мне горестей, только еще и обиженного на весь свет фения под боком не хватало.
Хотя рогом он вчера того лжедвойника знатно пырнул. И копытами сверху добавил тоже от души. Долго этот гад теперь лечиться будет! Откуда только его, такого талантливого, Змеи выкопали?
Я отвлекся от бесцельного изучения стен нашего узилища и повернул голову:
— Послушай, Коди…
— …и всегда буду говорить — стерва она, каких свет не видывал! Стерва, и все!
— Коди!
— А?..
— Хватит брюзжать. Госпожи Гвендолин все равно здесь нет. Скажи лучше, ты вчера того фения рассмотреть успел?
— В подробностях, — мстительно буркнул Меняющий Форму. — И автограф ему, твари продажной, во всю грудь рогом оставил! А что?
— Да так. Я вот тут подумал, он же личину мою надевал — стало быть…
— Нет! — уверенно перебил Коди. — Этот не из наших. Скорее всего обычный контактник, у вас в Унгарии таких много… А что до личин, так ведь эликсиры метаморфозные еще никто не отменял. Принял дозу — и оборачивайся во что хочешь! Другое дело, что эффект недолгий будет. Плюс ни один эликсир полного слияния с новой оболочкой не даст.
— Это в смысле?
— Ну вот мы, к примеру, с надетой личиной сжиться можем, — пояснил он. — Лошадью заржать, собакой залаять, смех женский изобразить…
— Ну-ну! — Я вспомнил гогочущую рыжую «контрабандистку» с заставы Армиша. — Так изобразить и я могу!
— Ты про тот случай, что ли? Так ведь я даже не старался. Обговорено все было, и поставка заказная. Все и так знали, кто на самом деле груз везет. Другое дело, что тебя туда некстати занесло. К тому же у нашего брата все от личных талантов зависит, от опыта, от подготовки… Вот господин Робилард с одного взгляда и слова до мелочей образ перенимает. Даже голос чужой у него один в один. И походка, и манеры… А ежели, к примеру, облик вола примет, так спокойно тяжеленную повозку волочь сможет, как взаправдашний бык. Мне до такого слияния далеко, я и тебя одного не без труда на спине таскал. Я ведь не сильно обученный. Дар, понимаешь ли, раскрыть надо!
— Хм… А я думал, он у фениев врожденный…
— Это есть. Но младенцу даются только основа и потенциал. Остальное от учителей да характера зависит. Мне вот ни с тем, ни с другим не свезло. Ленивый я. И семье моей маститые наставники не по карману. Я ведь почему тогда с контрабандистами связался? Думал, положение поправлю, подучусь, уйду из оруженосцев — кому же охота всю жизнь за сюзереном в хвосте плестись!
— Погоди. Так Робилард знал о контрабанде?
— Неа, — помотал головой Коди. — Ты что, господин у нас законопослушный, правильный, благородный — спасу нет! Это я так, в частном порядке и в законные выходные… Ты только ему не говори, ладно? Выгонит без разговоров, а я уже почти на четверть курса в академии скопил. Обидно будет.
— Не бойся, не скажу. И если про ту личину спросит, годичной давности, совру что-нибудь… Если мы с твоим хозяином вообще еще когда увидимся.
— Спасибо, — благодарно кивнул Меняющий Форму. И, спохватившись, добавил: — Только если увидитесь, гадостей всяких выдумывать не надо, ладно? А то с тебя станется меня какой-нибудь бывшей пассией представить. Кнесну ты вон быстренько окрутил…
— Выбирай выражения! — набычился я. — Мы с Матильдой любим друг друга! И никто никого не окручивал, ясно?
— Да ясно, ясно, — сморщил нос фений. — Слова ему не скажи… И что вы, милезы, все буйные такие?
— Ну куда уж нам до чистокровок, — съязвил я, ухмыляясь. — Которые без женской личины прожить не могут. То вон эта, рыжая, то госпожа Гвендолин, то вообще лошадь! Кобыла причем…
— Иди ты! — зашипел Коди, краснея. — Во что велят, в то и перекидываюсь! Кому там мое мнение интересно? И… Айден, я серьезно, хватит ржать! Мы, если ты не забыл, неизвестно где под замком сидим. А время идет.
— Согласен. — Притушив веселье, я поднялся на ноги. Вроде не шатает. А голова пройдет, не впервой. — Выбираться отсюда надо, Коди. И чем скорее, тем лучше.
— Без тебя знаю. Вопрос — как? Пока ты тут валялся в отключке, я стены прощупал и дверь попинал — дохлый номер! Ни тайных ходов, ни сострадательных тюремщиков. И еще у меня такое подозрение, что мы до сих пор в этом вашем Мертвом Эгесе. Только под землей. Тебя ведь как сзади по темечку приголубили, так сюда и притащили, бесчувственного, а я-то в себе был! Под скользящий подставился, когда понял, что не отобьемся, да потом уши открытыми держал в отличие от глаз. И слышал, как Змеи говорили, мол, карета шуму наделала, вся Третья застава сейчас к храму сбежится, надо ноги уносить. А барону, мол, подарочек попозже отошлем, как все утихнет на границе.
Барон. Граница.
— Коди! Я долго был без сознания?
— Порядочно. Но точно не скажу — сам понимаешь, тут даже окон нету.
Я выругался. Вполне возможно, уже давно рассвело. И час, назначенный заговорщиками для вторжения в Эгес, стал еще ближе. Нынче же вечером Объединенная гильдия купцов, подстрекаемая светлейшим гастальдом, осадит резиденцию Тараниса Ри'Корсора, а пока тот будет разбираться с торговцами, барон Дан'Шихар опрокинет наши заставы… И от меня теперь никакого толку.
— Может, все-таки попытаться выломать дверь?
— Попробуй, если заняться нечем, — огрызнулся Коди. — И заодно расскажи, как ты потом голыми руками с нашими тюремщиками справишься. Там, у храма, этих Змей без малого дюжина была. Плюс маг. И нас они наверняка к себе в логово притащили, чтобы на границе не маячить. Вот и представь, сколько народу за этой дверью сейчас оказаться может.
Я отстраненно пожал плечами:
— Пятеро. Фений — шестой. В карты режутся, трое на трое. Только не прямо за дверью, общая комната по коридору дальше, в самом конце. А замок на три ключа, и все у главного хранятся… Да хоть бы нам и открыли — ты прав, против пятерки Змей я без оружия не…
— Э-э-э?!
— Коди?..
— Я-то Коди, — невразумительно пробормотал он, таращась на меня стеклянными глазами. — А вот ты кто, друг мой ушибленный?
— Не понял.
— Ты сам-то слышал, что сказал? Откуда тебе знать, сколько с той стороны народу и чем они заняты? И про замок с ключами, и про «общую комнату»… Ты что, был тут раньше?
— Нет, — выдавил из себя я. Причем чистую правду. — Это просто… ну брякнул первое, что на ум пришло. Случайно как-то вырвалось, вот и…
Я осекся. Перед глазами возникла задумчивая морда единорога, роняющего: «Случайностей не бывает». Тогда я, помнится, про мага покойного что-то ляпнул. А теперь, стало быть… Да что происходит?!
— Ум за разум заходит, — сам себе ответил я вслух и вздохнул. — Лучше бы Фелан Матильде тогда не этого светлячка подарил, а склянку с чем-нибудь ударным! У него много, мы видели. И Змеи, я так понимаю, от него уже огребали, раз на его пещере крест поставили.
— Пещере? — заинтересованно приподнял бровь Коди. — Этот твой Фелан тоже под землей обретается?.. Погоди! Так маячок вам подарили?!
— Ну да… А почему ты светильник «маяком» называешь?
— Да потому, что это он и есть! — Фений вскочил. — У нас они в большом ходу, а вы, видать, успели подзабыть за время магической изоляции. Не важно! Лови шар.
— Зачем?
— За надом!
— Ну хорошо. — Я поднял руку и уцепил пальцами светящийся кругляш. — Поймал. Дальше что?
— Бей! — приказал фений.
— Что?
— Шар. О камни. С размаху. Ты отсюда выйти хочешь или нет?
Я хотел. Очень хотел. Поэтому захлопнул рот и, выдохнув, шваркнул подарок Фелана о стену каменного мешка. Полыхнула яркая вспышка, в стороны полетели осколки… В наступившей темноте раздался удовлетворенный голос Коди:
— Ну вот. Теперь остается только ждать.

 

Время тянулось с чудовищной неторопливостью, отстукивая, возможно, последние минуты моей и так небеззаботной жизни. Мрак, затопивший комнату после гибели волшебного шара, только усиливал злость и отчаяние. К тому же вернулось беспокойство за Матильду. Коди клялся, что ей удалось уйти, мол, Змеям хватило и нас двоих, но все же… Ведь карета принадлежит фенийскому барону — да не абы какому, а Дан'Шихару! Что, если отец знает его герб и предупредил караульных?.. Нет. Об этом лучше даже не думать. Будем надеяться, что кнесна благополучно добралась до ворот Третьей заставы и сейчас находится в безопасности.
А еще будем надеяться, что Эделред под надежной охраной Брыся скоро окажется в усадьбе этой своей Альбиро. И сумеет передать через нее весточку главе Совета Одиннадцати. Потому что далеко не факт, что мы успеем выбраться отсюда до полуночи. Если выберемся вообще… Коди, конечно, уверяет, что даритель маячка обязан прийти на помощь по сигналу разбитого шара, но я вот что-то сомневаюсь. Придумка-то фенийская, я о ней вообще не слышал. Может, «обязательство» только на своих распространяется? Что Фелан тут забыл, да еще и ради меня? Особенно если вспомнить, что я лично его почти обокрал! То есть не почти, а обокрал — кто же знал, что он такой всепрощающий? Опять же каземат Змей тоже найти надо. И даже если маячок вместе с просьбой о помощи передал дарителю свои координаты, маг может просто не успеть… Так, стоп. Хватит себя накручивать. Надо отвлечься.
— Коди…
— Да говорю тебе, придет он! Раз сам сделал, сам подарил, следовательно, знал, на что подписывается! Сиди и жди спокойно.
— Да я и сижу. Вариантов-то все равно других нет. Лучше скажи, что значит «контактный маг»? Ну ты того фения недавно так обозвал.
— То и значит, — донеслось из противоположного угла, — что в контакт с противником вступить может.
— В каком смысле?!
— В самом прямом… пошляк. По части рукопашной, говорю, они мастера большие! Ну и фехтование там, стрельба. Такие умельцы, как правило, чародеи посредственные. То-се по мелочи, вроде левитации да слабенького гипноза. У них дара как такового нет. Как бы и маг, а на деле… Последствия близкородственных браков.
— Как у людей вырождение, что ли?
— Примерно. Кровосмешение еще ни одну расу до добра не доводило. Поэтому контактники воинским умением берут обычно. В Фирбоуэне оно никому особо не уперлось, так что служат ребята у вас в основном. На заставах, к примеру. Там от них много не требуют, зато платят хорошо. Деваться некуда, жить как-то надо. А к чему они те…
Стены нашей темницы содрогнулись от страшного грохота. Я подпрыгнул. Коди изумленно выругался. А окружающая нас обоих густая мгла прорезалась тонкими оранжевыми нитями: это вспыхнули огнем контуры двери.
— Трын одноглазый!
— Великая Дару!
Два наших пораженных выкрика слились в один. Со стороны коридора следом за грохотом раздался топот ног, донеслись визгливые проклятия и крики. Что-то с силой ударило в стену — один раз, второй, третий… Тут же грянуло уже знакомое раскатистое рычание. Иглоносы? Фелановы иглоносы? Значит, маг нас действительно услышал и пришел?
— Гр-р-р…
— Где пленники? — И точно! Фелан!
— Какие пленники? Здесь никого, кроме нас, нет! Врывается, палит направо и налево… А ведь мы, между прочим, договаривались!
— Договаривались. Вы не трогаете меня — я не трогаю вас. Но люди, которых вы у себя держите, имеют ко мне прямое отношение… Повторяю — где?
— Да кто?!
— Гр-р-р-ры!
— Нет тут никаких людей! И убери своих тварей, скотина!
— Разбежался. Ну что ж, не хотите по-хорошему, спрошу иначе…
— Не надо! Во имя богов, только не огнем… Ы-ы-ы! Куда вы пятитесь, кретины?! Плюньте на зубастых, все сюда! Нас больше, а его с таким выбросом надолго не хватит!
— Уверен? Зря. Я ведь не ты, бездарность с кулаками, и я много лет резерв копил. Повторяю в последний раз: где пленники? Огня у меня, если что, на весь лабиринт хватит. Ну?!
Что-то снова грохнуло. Раздался тоскливый вопль:
— Пес с тобой, забирай! Только меня оставь в покое, я здесь вообще гость! И убери иглоносов, имей же совесть! Последняя камера, в конце коридора…
— Эта?
Железные дверные петли, раскалившись докрасна, зашипели. На солому закапал поплывший от нестерпимого жара металл.
— Коди! — опомнился я. — Назад!
Фений шарахнулся к противоположной стене. И вовремя — толстенная дверь под напором неведомой силы рухнула внутрь, объятая пламенем. Занялась на полу солома. В осиротевший проем ворвались клубы дыма и запах паленого мяса. Я медленно моргнул и ущипнул себя за ухо. Вот это мощь! Да уж, такую силу только под землей и держать.
— Айден, шевелись, — пихнул меня в бок Меняющий Форму. — Давай скорей на выход, мы тут заживо сгорим! Или задохнемся… О боги-хранители!
Я подавился горячим воздухом и следом за Коди выпучил глаза: обугленный дверной проем загородила высокая фигура. Нет, слух меня не подвел, это был именно Фелан, однако… сейчас он больше походил на оживший костер! Некогда белые волосы змеились алыми огненными языками, на лице, багровом, потемневшем, плясали тени, а светло-голубые глаза превратились в два мерцающих уголька. Все тело мага было охвачено огнем, но Фелан не горел, нет! Он был источником этого пламени — весь, до кончиков пальцев. Он был сам Огонь. И… Светлые боги, до чего же он был страшен!
Подземный затворник, увидев наши вытянувшиеся лица, весело фыркнул:
— Свободны, снеговики! Не стойте столбом, через пару минут здесь все в пепел обратится. Выбирайтесь. И поскорее, там к вашим бывшим тюремщикам подкрепление спешит… А где госпожа де Шасвар?
— Надеюсь, что дома, — отозвался я, бочком протискиваясь мимо мага в коридор. Дышалось там, правда, не легче. — Сюда мы уже без нее залетели. Что же вы сразу про маяк не сказали? Мы из Фирбоуэна вашего еле ноги унесли!
— Думал, вы знаете… А наверху я все равно не смог бы помочь, — пожал плечами фений. — Ссылка, капрал. Мне из лабиринта выхода нет.
— Сочувствую! — прохрипел Меняющий Форму из-за моей спины. Бархатный колет на его плечах уже начал дымиться. — Только давайте вы потом пообщаетесь, уважаемые?.. В другом… месте…
Он закашлялся. Фелан торопливо шагнул в сторону, освободив дорогу:
— Идите! Кратчайший путь наверх я расчистил — прямо по коридору и направо, дверь с зеленым крестом. За ней будет лестница.
— А маг? — вовремя вспомнил я. — Тут был маг! Вы его… это самое…
— Пока нет, — хмыкнул человек-костер. — Подпалил слегка, для острастки, и в соседнюю с вашей камеру загнал. Огнем, конечно, да иглоносами — в мордобое я не силен. Добить?
— Ни в коем случае! Он под моей личиной таких дел наворотил, что…
— Ясно. Придержу до победного. Уходите! Огня не страшитесь, он вас не тронет. И Змей тоже — я задержу.
— Спасибо!
Я поспешил следом за отчаянно кашляющим Коди, на ходу оглядывая разоренное логово Змей. Стены его были обуглены, в воздухе плавал дым. Ну и навел же Фелан тут шороху! Прямо сказать — очень кстати. Змей мне не жалко, поделом, а без чужой помощи мы бы не справились.
Я бросил прощальный взгляд на самого огненного из всех огненных магов, что когда-либо мог себе представить, и ринулся вперед по коридору, навстречу свободе…

 

В подземном каземате, как выяснилось, мы проторчали долго — было уже позднее утро. Оказавшись на поверхности (к сожалению, все еще в Мертвом Эгесе, а не в живом), я оценил шансы проникнуть в город без арбалетного болта во лбу и понял, что рассчитывать могу только на чудо. Я — беглый офицер, Коди — вообще фений! И перекинься он хоть моим родным папочкой, дело не выгорит — на границе тоже не идиоты сидят. Да еще и такой аврал по всем заставам! Поэтому пришлось импровизировать…
К Третьей заставе мы даже соваться не стали. Сразу рванули на родную мне Восьмую, в надежде, что в дневном карауле окажется хоть кто-то из моих приятелей. Или немногих подчиненных. Или просто знакомых ополченцев. Лучше бы, конечно, Блэйр, но тут уж как повезет. Пешком, наверное, мы бы часа полтора тащились, но если у тебя под рукой Меняющий Форму, зарекомендовавший себя как вполне сносный скакун… Собственно, Коди и был солью всей этой авантюры. Поломался, конечно, поорал, что у него до сих пор спина отваливается, а мне пора худеть, но личину все-таки сменил.
И когда мои сослуживцы, издали взявшие на прицел одинокого всадника, узрели перед воротами нашей заставы опального капрала Иассира, верхом на белоснежном единороге и с улыбкой во все лицо… о, таких ошалелых рож я в жизни своей не видел! Кто-то, кажется, даже арбалет себе на ногу уронил. А уж отпавшие челюсти всем караулом придерживали, клянусь богами!
На что в общем-то ваш покорный слуга и рассчитывал.
Не дав беднягам опомниться, я приподнялся на спине единорога, выхватил из-за пазухи свернутую трубочкой карту Змей (в отличие от клеймора ее у меня не забрали) и рявкнул на всю заставу, подражая голосу генерала Ференци: «Срочное донесение! Лично в руки командующему округом! Фении перешли в наступление!!!» После таких новостей вкупе с моим триумфальным возвращением дорогие сослуживцы открыли ворота, не пикнув. Я так думаю, больше от неожиданности. Хотя отцовский рык я тоже изобразил весьма натуралистично, а от него, говорят, и сам маршал Буриан иногда вздрагивает… Одним словом, Восьмую заставу мы взяли с кавалерийского наскока, без боя!
Вы не подумайте, порубежники не все такие впечатлительные. Да и у караульных, что меня впустили, шок быстро прошел… Но к этому времени наша парочка уже успела вихрем пронестись сквозь строй казарм, оставить позади глотающих пыль вахтенных у будки на въезде в город и ворваться в Эгес. Как мы летели-и-и!.. Громя лотки уличных торговцев, давя зазевавшихся прохожих, пугая лошадей… Мимо размытыми пятнами мелькали дома, в спину неслись изумленные вопли и громкие проклятия, но мне было не до красот и извинений. Потом, все потом! Сейчас важно одно — успеть…
Отцовский дом стоял на главной улице, в самом конце, напротив городского парка. У ворот скучала пара бойцов. К счастью, давно мне знакомых.
— Генерал у себя? — выдохнул я, осадив хрипящего Коди у самой кованой решетки.
Охрана вытаращила глаза:
— Айден?!
— Айден, Айден… — Не размениваясь на приветствия, я спрыгнул наземь. — Так у себя или нет? Дело спешное!
— Его превосходительство дома. Но…
— Замечательно! — Я хлопнул единорога по взмыленной шее и, проскочив мимо караульных, бросил через плечо: — За лошадкой приглядите. И напоить бы неплохо… До скорого, парни!
— До скорого… Айден, стой! Погоди! К генералу нельзя, у него…
Окончания фразы я уже не расслышал. Единым духом пересек лужайку, взлетел на высокое крыльцо особняка и, кивнув раззявившей рты внутренней охране, что грелась на солнышке у двери, ворвался в холл.
— Генерал Ференци!
Дом был тих. Его превосходительство жил один и слуг держал мало. Ну ладно! Небось не заблужусь и без дворецкого. Так, отец поднимается рано, с рассветом, и завтракает тогда же… Значит, он либо в кабинете, либо в гостиной.
Однако, к моему большому удивлению, ни там, ни там генерала не обнаружилось. Странно. Ведь он же дома. Нахмурившись, я развернулся по коридору обратно к лестнице на первый этаж, сделал несколько шагов и замер. Одна из высоких дверей была приоткрыта, а из-за нее доносились неразборчивые мужские голоса. Спальня? Ну точно, отцовская спальня! Только откуда там взяться посторонним? И… не случилось ли чего?!
— Папа! — Мало соображая, что вообще несу, я рванул на себя ручку двери и ввалился внутрь. — Папа, ты здоров?! Ты в порядке?! Я сейчас тебе все… Уп! Д-добрый день, в-ваша светлость…
В спальне царил полнейший кавардак: кровать не застелена, по ковру разбросаны бумаги, на столике — кофейник и несколько грязных чашек. В кресле у камина, свернувшись калачиком, дрыхнет какой-то парень в черном балахоне. Рядом склонился над одним из открытых ящиков бюро генерал Ференци Шандор. Как всегда, подтянутый, в мундире и совершенно здоровый.
А у окна, держа в левой руке бокал с водой, а в правой — аптечного вида пузырек, стоит Калнас Конрад, великий кнес де Шасвар, и, сосредоточенно шевеля губами, отсчитывает капли…
Положа руку на сердце, если бы понятие «проглотить язык» было не просто фигурой речи, я бы в ту же секунду им и подавился! Запоздало вспомнились слова солдата у ворот: «К генералу нельзя, у него…» Боги! У отца в гостях сам великий кнес, отец Матильды, а я… я врываюсь сюда без доклада и стука, обросший, грязный, в изгвазданном мундире, да еще и с диким воплем «папа!».
Ай молодец, капрал Иассир! Позориться — так на всю катушку!
— И вам доброго дня, господин унтер-офицер, — чуть приподнял бровь высокий гость, отрываясь от своего занятия. — Входите, не стойте в дверях. Шандор, похоже, тебе не показалось…
— Айден! — Отец, резко выпрямившись, упустил из рук стопку каких-то конвертов и шагнул мне навстречу. — Айден, это ты?
— Я… ваше превосходительство…
— Живой! — ахнул папа.
И не успел я и слова сказать, как бледный от переживаний генерал Ференци заключил меня в крепкие родительские объятия. При посторонних. Впервые в жизни. Клянусь богами, даже если бы вдруг великий кнес прямо с порога расцеловал меня в обе щеки, я и то не был бы так изумлен!
— Тебя отпустили? — Объятие было сколь неожиданным, столь и коротким. Лицо отца посерьезнело. — Отпустили или самому сбежать удалось? Как? Дан'Шихар писал, что ты…
— Он меня даже близко не видел. Его письмо к вам — сплошная ложь, служившая единственной цели… — Я запнулся на секунду, собрался с духом и выпалил: — Ваше превосходительство! Откройте границу! Ее нельзя было закрывать!.. Барон Дан'Шихар заключил сделку с кнесом де Армишем и в полночь… Две тысячи солдат! Мисы с гильдией купцов задурят голову Совету Одиннадцати, а пока фенийская верхушка будет совещаться… Откройте границу! Это провокация!
Брови великого кнеса де Шасвара сошлись на переносице:
— Прекратите истерику, капрал! Вы сказали «в полночь»? Так сейчас пока еще даже обедать рано… Незачем так торопиться, вы сами себя не понимаете. Нате, держите. Вашему отцу это теперь не нужно, а вот вам не повредит. — Он всучил мне бокал с водой и велел: — Пейте! До дна!
Спорить я не осмелился. Да и пить, если по совести, хотелось страшно… Там, наверное, успокоительное какое-нибудь. И впрямь не повредит. Тут ведь с последнего ума сойдешь!
Влив в себя прозрачную жидкость с легким привкусом мяты, я поставил бокал на комод. Правитель кнесата удовлетворенно кивнул:
— Хорошо. А теперь рассказывайте. Четко и внятно: что вам известно о положении дел на границе? При чем тут мисы? И… какое лично вы имеете ко всему этому отношение?
Властный голос кнеса подействовал куда лучше загадочных капель. Я вспомнил о приличиях и вытянулся во фрунт:
— Прошу прощения, ваша светлость! Виноват, ваше превосходительство! Докладываю по форме…
Рассказ получился скомканный, но все равно длинный. Я выложил все — о моем двойнике, вынудившем меня бежать из Эгеса, о Змеях, о единороге, о спящем городе, о подслушанной беседе трех заговорщиков, о бегстве в баронской карете, о темнице, о Фелане… О Матильде говорить не хотелось, но тоже пришлось. Смысл умалчивать? Кнес ведь все равно узнает, что она была со мной все это время… Конечно, подробности я опустил. И как она меня с того света доставала, и как от матери сбежала, и все остальное. Мне-то терять нечего, а ей? У нее и без того жизнь не сахар.
Калнас Конрад и отец слушали, не перебивая. Только пару раз обменялись задумчивыми взглядами. А дождавшись окончания моего рассказа, одновременно качнули головой.
— Немет, — проронил кнес. — Ладно мисы, ладно Дан'Шихар… Но Немет?
— Я предупреждал, — мрачно сказал отец. — Вас всех. Еще тогда.
Великий кнес поморщился:
— Помню. Но Боглар, сам знаешь, к любому свой подход найти умеет… Не важно! Главное, что сейчас его умение ему уже не поможет: как я понял со слов капрала Иассира, Немета должны были переправить обратно в столицу на рассвете. Но не переправили, потому что стало некому. — Кнес ткнул пальцем в сторону кресел у камина. — Случилось, что таланты этого молодого человека понадобились еще и мне. То-то он так ерзал, недоросль! Боялся, что императорский маг узнает да холку намнет за самоуправство?
— Так что будем делать, Кон… — Генерал Ференци запнулся, покосился в мою сторону и закончил официальным тоном: — Ваша светлость?
Правитель кнесата досадливо передернул плечами:
— Да брось. Не до реверансов. Что делать, говоришь? Так понятно, что. Во-первых, границу открыть сию же минуту. Я бы сделал это еще ночью, но отменить приказ командующего округом может только либо он сам, либо уже непосредственно император. Кстати, о его величестве — объяснительную ему тебе написать придется. А я пока слетаю в Сегеш и доложу обстановку. Заодно и Немета прищучим. Мисы, конечно, отоврутся…
— Как? — возмутился отец. — А заговор?! У нас же свидетель есть!
— А то ты светлейшего гастальда не знаешь? Да на него где сядешь, там и слезешь! К тому же, уж прости, Шандор, слова одного только капрала Иассира тут будет явно недостаточно.
— Так ведь еще кучер был, — влез я, как всегда, не сдержавшись. — В карете, в заднем ящике для сундуков! Он гастальда к Дан'Шихару и обратно лично возил. И если Матиль… э-э-э… кнесна де Шасвар ее не бросила в Мертвом Эгесе, то кучер…
— Карета, — пропустив упоминание о дочери, задумчиво кивнул Калнас Конрад. — И правда, была карета. С гербом клана Бегущих Волн. А что кучер забыл в багажном ящике?
— Ну… понимаете ли, я его немножечко… того… но не до смерти, честное слово!
— Хм! — крякнул великий кнес. И с ухмылкой покосился на его превосходительство. — Это у вас, я гляжу, семейное? Что ж. Лишний свидетель не помешает. Отошли кого-нибудь на Третью заставу, Шандор, пусть доставят кучера. Если он за это время не очухался да не сбежал, конечно… А я к его величеству. И без того, наверное, во дворце неразбериха — среди ночи двух правителей кнесатов как корова языком слизнула!.. Вы что-то хотели, господин офицер?
Я кивнул. И, уткнувшись взглядом в ковер, выдавил из себя:
— Только узнать… ваша светлость про Третью заставу сказали и… госпожа де Шасвар, она…
— Дома, — коротко отозвался кнес. — Жива и здорова.
Он помолчал. Оглянулся на спящего в кресле паренька и махнул рукой:
— Лишние пять минут погоды не сделают. И раз уж вы упомянули о моей дочери, капрал Иассир, то я все-таки уточню…
— Клянусь богами, между нами не было ничего предосудительного! — выпалил я, краснея, как чайник на плите. — Кнесна де Шасвар никогда бы не… и я тоже… наша встреча была случайной, ваша светлость! Да, мы сбежали из Эгеса вместе и вернулись вместе, но это обстоятельства! Клянусь, что границы дозволенного мы даже в мыслях не…
— Еще одна клятва, — нетерпеливо поморщился великий кнес, — и я окончательно решу, что вы лжете, господин унтер-офицер.
— Конрад! — возмутился отец.
— Погоди, Шандор. Я твоего сына ни в чем пока не обвиняю. И удостовериться хотел не в его порядочности. Скажите, капрал, тот маг, что воспользовался вашей личиной по указке барона Дан'Шихара, сможет в этом признаться? Или вы его тоже… «немножечко того»?
— К сожалению, нет, — вполголоса буркнул я. И добавил: — Он жив. Фелан обещал его не добивать. И придержать до суда. А… прошу прощения, ваша светлость… какое отношение этот маг имеет к кнесне де Шасвар?
— Как я понял из вашего рассказа, самое непосредственное. Причем не только к ней, но и к вам. Ибо около месяца назад он сел за ломберный стол с моим без пяти минут бывшим зятем, Магьером Шемьеном, и выиграл у последнего в карты мою дочь. Назвавшись при этом Айденом Иассиром, капралом Порубежной стражи, и надев соответствующую личину…
— Что-о-о?!
От моего вопля задрожали оконные стекла. Примостившаяся снаружи на карнизе пустельга, издав фальшивую трель, едва не свалилась вниз… Великий кнес поморщился:
— Успокойтесь, господин офицер. То, что это были не вы, для меня теперь очевидно. К тому же еще до вашего прихода мы с генералом провели небольшое расследование: в ту ночь вы до рассвета плясали на балу в честь именин супруги некоего капитана Лигети. И видел вас там, к счастью, весь офицерский состав. Так что не волнуйтесь… А настоящий преступник будет судим и наказан! Фелан Корсор — не самый приятный союзник, но слов на ветер никогда не бросал. Значит, мага мы получим. Задета не только ваша честь, капрал, но и честь вашего батюшки, и моя тоже. Этого никому спускать нельзя!
— А… э…
— Что такое?
— Ваша светлость, — хлопая глазами, булькнул я, — вы знакомы с Феланом?
— Когда-то этого перебежчика все пограничье знало, — скорчил гримасу Калнас Конрад. И, дав понять, что разговор окончен, повернулся к моему отцу: — Шандор, займись границей. И докладом его величеству. Кстати, раз уж ты все равно пошлешь своих бойцов за кучером Дан'Шихара, то мага-перевертыша тоже пускай прихватят, чтобы два раза не ездить. Капрал Иассир разъяснит, где найти спуск в подземелье.
— Позвольте мне поехать самому, ваша светлость! — с готовностью шагнул вперед я.
Но отец Матильды отрицательно качнул головой:
— Это лишнее, господин унтер-офицер. Оставайтесь здесь. Возможно, вам придется повторить свой недавний рассказ… Эй, ты! Просыпайся!
Последние слова великого кнеса де Шасвара относились к парню в черном балахоне. И прозвучали так громко и резко, что тот аж в кресле подпрыгнул, заполошно вертя головой:
— Кто? Где? Я… я сейчас! Что угодно вашей светлости?!
— Собирайся, — бросил кнес. — Доставишь меня обратно. Прямо к его величеству. Шевелись!
— Сию минуточку, ваша светлость, — закивал парень, торопливо одергивая свое одеяние.
Я только сейчас заметил на рукаве балахона золотистую эмблему правящего дома. Странно, почему не на груди, маги ведь обычно… А-а! Это же тот самый «второй ученик»!
Нестойкий любитель подработать на стороне встряхнулся, сделал пасс руками и принялся что-то бормотать себе под нос. С каждой новой фразой воздух в спальне густел, как прозрачный кисель, потом начал подрагивать, потом — слегка искриться, а потом…
Хлоп!
— Ух ты-ы… — протянул я.
Великий кнес и ученик мага исчезли, будто их и не было.
Гулко тикали напольные часы в углу спальни. Скрипело перо — это генерал Ференци, привыкший исполнять приказы вышестоящих без промедления, писал доклад его императорскому величеству. Судя по растущей стопке листов, папа подошел к вопросу со всей скрупулезностью и начал издалека… Гонец со срочным распоряжением был отправлен на границу еще раньше. Надеюсь, заставам уже вернули надлежащий вид.
Мне же с момента отбытия кнеса в Сегеш его превосходительство и двух слов не сказал, будто стыдился недавней вспышки отеческой любви. Быть может, если бы не присутствие правителя кнесата, папа не был бы так смущен… Хотя кого я обманываю? Мы ведь с отцом никогда не были близки. Кровное родство — и все. Да, фактически я его сын. Но слово «воспитанник» подходит куда как больше!
Или бастард.
Вспомнив об этом, я опустил плечи. Подумал, посомневался — и нарочито громко скрипнул креслом:
— Отец!
— Мм?
— Прости, что мешаю, но… — Я собрал волю в кулак и решился: — Один вопрос. Почему ты не женился на маме?
Перо замерло, оставив на бумаге жирную кляксу. Генерал Ференци медленно поднял голову.
— Она была не дворянка? Или с фениями уже тогда нельзя было иметь никаких… — Недоговорив, я вспомнил о Матильде и выпрямился в кресле: — А может, она уже была замужем за кем-то другим?
Его превосходительство молчал.
— Я ведь имею право знать! Хотя бы ее имя!.. Мне наплевать, что я внебрачный ребенок, но…
— Нет.
— Что — нет? — моргнул я.
Отец дернул щекой. Потом встал, подошел к бюро и, открыв верхний ящик, вынул из него шкатулку. Совсем маленькую, даже без замка, — и протянул мне. Я взял. И, пожав плечами, откинул крышку.
Внутри шкатулки на синей бархатной подушечке лежали два золотых обручальных кольца. Одно побольше, другое поменьше, оба без гравировки, — эта традиция укрепилась только, наверное, лет десять назад. Значит, кольца были старше. И вот это, маленькое, отец когда-то надел на палец маме?..
Или только должен был надеть? Они ведь, кажется, совсем не ношенные. Да и барон Дан'Шихар говорил о невесте, не о жене!.. Я открыл рот для нового вопроса, но задать его не успел. Генерал Ференци, тяжело опустившись обратно в кресло, потер пальцами виски:
— Мы с твоей матерью поженились тайно. Для всех остальных она так и осталась моей невестой. Такое было время, Айден. Страшное время. Люди и фении гибли как мухи. Война… она свела меня с Эйне, она же и разлучила. У нас было всего несколько недель, да и те урывками, с оглядкой, отравленные страхом, что нас поймают и отдадут под суд. Любые контакты с противником являлись государственной изменой — что здесь, что в Фирбоуэне. Мы любили друг друга, но у нас не было на это права… Эти кольца мы сняли сразу после венчания и брачного фенийского обряда — мы ведь с твоей матерью были разной веры. И да, она была дворянкой, из знатной, уважаемой семьи… ты не представляешь, как она сама жалела об этом! Бесталанную сироту без роду и племени мне бы простили. Но женщину из клана Зрячих, который принимал активное участие в боевых действиях, — никогда!.. Пришлось идти на риск. Мы надеялись, что война скоро кончится и мы сможем быть вместе… Не вышло.
Он замолк на долгую минуту, бездумно вороша исписанные листы доклада. Потом тяжело вздохнул и продолжил, глядя куда-то сквозь меня:
— Она знала, что так будет. Зрячие видят куда больше, чем им порой надо для счастья. Эйне называла это даром, а на самом деле он был проклятием — ее и моим… Но я был молод и глуп, я надеялся, что смогу изменить предначертанное, смогу спасти ее, вывезти в тыл, укрыть от чужих глаз! Дурак!.. Какой же я был дурак!
— Папа…
— Твоя мать умерла у меня на руках, — будто не слыша, деревянным голосом сказал он. — Во время родов. Они начались раньше, из-за тряски, из-за… А, да что там! Я был виноват! Не встреть она меня, ничего бы не случилось!..
Перекошенное лицо генерала Ференци потемнело. На лбу выступили мелкие бисеринки пота. А я… я вдруг увидел другое лицо — женское, прекрасное, в обрамлении белых спутанных волос, измученное и такое… родное! Услыхал шелест листвы под ветром, стрекот ночных цикад и тихий, едва различимый шепот…
— Она не могла тебя не встретить, — само собой сорвалось с языка, — да она и не хотела другой судьбы, ты же знаешь. Она любила тебя. И умерла счастливой, зная, что ты никогда бы ее не оставил.
— Но ведь я оставил! — раненым зверем взвыл генерал. — Там, в лесу!
Я снова услышал прерывистый женский голос. И, как сомнамбула, послушно повторил за ним:
— Лес возьмет только тело. А моя душа всегда будет рядом с тобой…
Громко брякнула об пол хрустальная чернильница. С лица отца сбежала краска, глаза расширились от изумления.
— Откуда ты… я ведь… я никому не рассказывал… и там, кроме нас двоих, никого не было, даже тогда еще тебя самого!
Я помотал головой, приходя в себя. И, вздохнув, признался:
— Дар, папа. Знаю, это дико звучит, но… В последнее время я вижу то, чего не мог видеть, и знаю то, чего знать никак не мог. И я понятия не имею, что со всем этим делать!
— Дар? — потерянно выдохнул генерал Ференци. — Но этого не может быть! Ты полукровка, Айден! Такой же, как твой…
— …брат, — подхватил я. — Которому, наверное, и досталась за двоих наша общая ущербность, — я ведь в отличие от других милезов совершенно нормален… Только мой близнец родился мертвым. Нет, очередное помутнение рассудка тут ни при чем — Змеи просветили. А их, я полагаю, барон Дан'Шихар… Кто-то из фениев нашел тело мамы. И они знали, что сын у тебя один. А ты до последнего в этом сомневался. Зря только молчал столько лет. Многих бед удалось бы избежать.
Он не ответил. А я, машинально сунув лакированную шкатулочку в карман, вдруг подумал о Матильде. Беды — да. Но ведь знай я все наперед, мы с кнесной, наверное, никогда бы не встретились? И тогда, в «Зеленой ундине», она бы плюнула на сапог кому-нибудь другому. И этот другой… О боги! Вы не ее спасли, вы меня спасли!
— Папа, — начал я, — не кори себя. Ты сделал все, что мог…
Хлоп!
Мы, вздрогнув, подпрыгнули в креслах. В колышущемся столбе голубоватых искр перед нами стоял сухопарый фений в черной мантии с золотой эмблемой на груди. Гость окинул нас цепким взглядом и легонько поклонился:
— Приветствую, господа. И прошу прощения за внезапность. Я придворный маг его императорского величества Лёринца Третьего. Прошу следовать за мной. Государь ждет.

 

За всю свою жизнь я один-единственный раз был в столице — и то не всей Унгарии, а только одного из шести кнесатов, Армиша. Даже в Арпаде, столице Шасвара, бывать пока не приходилось. Что уж говорить о Сегеше — сердце нашего государства, городе и кнесате в одном лице? А уж о том, что я могу оказаться в официальной резиденции императорской фамилии, да еще и в главном тронном зале, да в такой венценосной компании… подобного я даже в самых смелых мечтах вообразить не мог.
Но все обстояло именно так!..
Огромный зал утопал в роскоши. Зеленый мрамор стен, белоснежный, весь изукрашенный золоченой лепниной потолок, в углах — величественные статуи былых правителей, а в самом конце, под золотым штандартом Унгарии, святая святых: трон Двадцати Королей. Почему именно двадцати, я не знаю, в былые времена правители менялись по нескольку раз в год, и, к примеру, нынешний — Лёринц Третий, являлся то ли тридцать восьмым, то ли сороковым. К тому же Унгария давно стала империей, а не простым королевством… Наверное, кто-то из родоначальников правящей династии дал трону это громкое название, а оно вдруг взяло да прижилось?..
Тьфу, да о чем я вообще думаю?! Меня только что одним махом перенесли из отцовского особняка в императорский дворец. Мне подал руку сам его величество Лёринц, наследный император Унгарии и сопутствующих земель. В десяти шагах от меня стоит его высокоблагородие маршал Буриан собственной персоной, по левую руку от него шеренгой выстроились четверо великих кнесов… А я тут почивших королей в уме перебираю!
— Благодарим за службу, капрал Иассир. — Мягкий голос его величества окончательно вернул меня с небес на землю. — Корона этого не забудет. Великий кнес де Шасвар в общих чертах обрисовал нам сложившуюся ситуацию, и у нас нет повода сомневаться в предоставленных вами сведениях. Однако наши уважаемые соседи выразили желание услышать обо всем лично из ваших уст…
Лёринц Третий сделал приглашающий жест рукой, и из-за колонны рядом выступил лысый фений в темно-синем балахоне. Классически бледный, худой и надменный. Только глаза у него были какие-то… неприятные. Как два сверла, честное слово!
— Одну минуту, ваше величество, — неожиданно густым басом проговорил фений. На мгновение смежил веки, пробормотал что-то себе под нос и, очертив в воздухе круг, тряхнул кистями, словно сбрасывая на пол невидимые капли воды.
Вспомнив Фелана, я поспешно втянул голову в плечи, но ничего страшного не произошло: только над головой фения беззвучно возникло подернутое мелкой рябью изображение. Большая светлая комната, одиннадцать кресел (последнее, с краю, пустует), а в них — десять неподвижно замерших мужчин в разноцветных балахонах. Основная масса — беловолосые фении, только справа, рядышком, сидят крылатый лаум в морщинах да седобородый агуанин.
Тот из фениев, что сидел по центру, — в красном одеянии и с золотым венцом на волосах, склонил голову:
— Приветствую вас, ваше императорское величество. И вас, господа.
Звук изображение передавало изумительно. Лёринц Третий поклонился в ответ:
— Счастлив лицезреть в добром здравии, достопочтенный Таранис. И, разумеется, остальных членов Совета тоже.
Совет как по команде поднялся со своих мест и одновременно склонил головы, приветствуя государя сопредельной державы. Наши кнесы во главе с маршалом синхронно повторили этот жест. Я спохватился позже всех — после того, как стоящий рядом отец пихнул меня локтем. Этот их придворный этикет…
— Капрал Иассир здесь, — покончив с формальностями, объявил его величество. — И он с удовольствием повторит свой рассказ еще раз для всех здесь присутствующих. Мэтр Сит-Эмон, вам что-нибудь нужно для работы или…
— Благодарю, ваше величество, — качнул головой лысый, не сводя с меня пронзительных глаз. — Все, что надо, у меня уже есть.
— Прекрасно. Итак, господин офицер?
Угу, ясно — фении императору на слово не поверили. А учитывая, какие среди них имеются таланты… Этот, в синем, меня так взглядом и пиявит! На вшивость проверять будут, значит? Как та «принцесса» из-за ширмы — дружков барона Дан'Шихара?.. Ничего не понимаю. Ведь Эделред уже давно должен был добраться до крестницы Тараниса Ри'Корсора и все ей рассказать! Не добрался? Или даже ее к резиденции главы Совета не подпустили?
С другой стороны, ведь эта самая Альбиро узнала о заговоре от единорога, он — от меня, а я для всех здесь присутствующих никто и звать меня никак. Глупо было бы не проверить…
— Капрал Иассир?
— Прошу прощения, ваше императорское величество! — спохватился я. И отвесил поклон Совету Одиннадцати. — Разумеется, я почту за честь исполнить просьбу уважаемых мэтров…
Потом на миг прикрыл глаза, сосредоточился и заговорил. Во второй раз это далось проще — успокоительные капли Калнаса Конрада оказались весьма кстати. Кроме того, фениям не было никакого дела до нас с Матильдой, и мне не пришлось изворачиваться, опасаясь ляпнуть сгоряча что-нибудь не то… Высокое собрание внимало молча: Лёринц Третий — с вежливой полуулыбкой, правители кнесатов — с неподдельным интересом, а Совет Одиннадцати — равнодушно, как уже успевшей приесться песенке. Только лишь в самом конце истории, когда я упомянул темницу Змей и нашего нежданного освободителя, мне показалось, что Таранис Ри'Корсор чуть шевельнулся в кресле. Вроде совсем крохотное, ни о чем не говорящее движение, но с фенийской-то эмоциональностью… Погодите. А ведь отец Матильды назвал Фелана — Корсором?.. Точно Корсором, я помню! Без всяких «Ри», но… Светлые боги! Они, часом, не родственники?!
Эта шальная мысль пришлась как раз на последние слова моего «доклада». И так прочно засела в мозгу, что отвести изумленный взгляд от лица главы Совета меня заставило только тихое шипение отца:
— Айден, приди в себя. И прекрати пялиться, ты не на ярмарке!
Я поспешно уткнулся глазами в пол. На несколько минут в тронном зале повисла тишина, а потом мэтр Сит-Эмон торжественно возвестил:
— Он сказал правду!
По тронному залу пронесся едва уловимый вздох облегчения. А бесстрастный голос Тараниса Ри'Корсора проговорил:
— Благодарю, ваше величество. И вас, господин унтер-офицер. У меня больше нет вопросов.
— Надеюсь, сомнений — тоже, мэтр Таранис? — улыбнулся его величество.
Я, не сдержавшись, приподнял голову: глава Совета Одиннадцати уже оставил кресло и сейчас стоял вровень со своими сподвижниками. Ответной улыбки Лёринц Третий не дождался, зато дождался что-то большего.
— Новой войны мы не допустим, — сказал фений. — Барон Дан'Шихар будет немедленно лишен титула, имущества и места в Совете. С дальнейшим наказанием разберемся позже, как и с соучастницей Кормака. Мэтр Сит-Эмон выяснит, кто она, — насколько я могу судить, дар у них один и тот же… Призвать к ответу верхушку Торгового гастальдата будет тяжело — сами понимаете почему. Но мы попытаемся. Что же касается кнеса де Армиша…
— Он уже взят под стражу, — чуть склонил голову его величество. — И вскоре разделит участь вашего приграничного барона, достопочтенный мэтр. Вместе со своими подручными… Унгария и Фирбоуэн заключили мир. И пока я жив, я буду солидарен с вами — новой войны мы не допустим.
Лёринц Третий сделал паузу, а потом добавил:
— В отношении же известного нам обоим лица, стараниями коего по большому счету было сохранено это хрупкое равновесие… Унгария дарует ему прощение. Словом императора.
Ри'Корсор, помедлив, коротко кивнул:
— Да.
Я недоуменно наморщил брови: что означало это двусмысленное «да»?.. К кому оно относилось — к его величеству или к тому самому «известному лицу»? И… что это вообще за «лицо» такое? Вздохнув, я мысленно махнул на все рукой. Надоело. У меня и так голова ушибленная, доламывать никакого желания нет… Пусть их всех! Хочу домой. Не важно, куда конкретно — к отцу, в казарму, в «Кротовью нору»… Главное, чтобы темно и тихо, и подушка под щекой, и Брысь в ногах… И Матильда рядом — она так красиво читает по-лаумейски…
— Айден?.. Что с тобой?
Я хотел удивиться такому вопросу, но не смог. Ноги стали ватными, во рту пересохло, а глаза сами собой начали закрываться. Кто-то, кажется генерал Ференци, стиснул руками мой локоть. А потом…

 

Потом я увидел высокий потолок отцовской спальни. Задернутые шторы. И часы в углу, стрелки которых показывали половину шестого. Вечера? Или утра?.. «Ну и горазды ж вы дрыхнуть, капрал Иассир! — ухмыльнулся я, сладко потягиваясь. — Караул-то не проспали? Эх, опять от Стефиана нагорит, как пить дать… Хотя ему б такую перину, так мы бы еще посмотрели, как он по тревоге учебной поднялся бы!»
Я замер. Перина? Какая перина? Что я вообще здесь делаю?! Ведь еще минуту назад перед глазами была физиономия лысого фения, тронный зал императорского дворца и…
Светлые боги!..
Я же уснул! Уснул самым идиотским образом — в присутствии императора Унгарии, фенийского Совета Одиннадцати и всех-всех-всех… какой позор! На всю страну, нет, на целых две!.. И при отце, при великом кнесе де Шасваре!..
— Ы-ы-ы-ы…
— Айден? — Надо мной возникло лицо генерала Ференци. Он почему-то улыбался. — Ну как ты?
— Для покойника — неплохо, — прохрипел я, избегая смотреть ему в глаза.
— Ну что за чушь. Хороший сон еще никому не вредил.
— Просто до меня никто не пробовал засыпать на аудиенции у императора… О боги! Это уже не позор, это конец!.. Как же меня, лопуха, угораздило?!
Улыбка на губах его превосходительства стала шире.
— Это не тебя, сын. Это нас с Конрадом! А ты просто под горячую руку сунулся с новостями…
— Не понял.
— Успокаивающие капли, — весело пояснил отец. — Конрад порцию не рассчитал, когда их для меня с водой мешал. Там дозы на весь Совет Одиннадцати хватило бы, ты еще долго продержался… Ну-ну! Все в порядке. Его величеству мы все объяснили.
— Долго сердился? — вздохнув, поинтересовался я.
— Долго смеялся… Да ты лежи. Торопиться больше некуда. Я тебе лично увольнительную задним числом подписал. И с Цингером поговорил насчет его жены… Отдыхай. Успеешь еще набегаться.
— В каком смысле? — Я все-таки сел на постели. — Да я выспался, папа. Правда! Какой ценой, даже думать не хочу… А где его светлость? Остался в Сегеше или…
— Остался. Обещал быть завтра к обеду. Так сказать, принести официальные извинения за конфуз… и заодно поздравить с повышением.
— Тебе дали генерал-аншефа?! — ахнул я.
Папа, смеясь, качнул головой:
— Нет, капитан Иассир. Но у вас, пожалуй, такие шансы в будущем есть.
— Капитан? — булькнул я. — Меня… повысили? Повысили, а не разжаловали за дезертирство?..
— Ну, мы с Конрадом придерживаемся несколько другой версии, — потрепав меня по плечу, фыркнул генерал. — Которую, кстати, начальнику вашего гарнизона и озвучили. Вместе с указом его императорского величества… Поздравляю, герой-разведчик!
— Спасибо, — выдавил из себя я, с трудом веря, что все это мне сейчас не снится. Капитан Иассир. Капитан!.. Значит, я вернусь на службу, в новом чине, с новым — совершенно другим! — жалованьем, и не в казарму, нет: старшему офицерскому составу положено казенное жилье. Как у капитана Лигети — пусть и не бог весть какие хоромы, но… Я знаю, Матильде понравится.
Я буду очень стараться, чтобы ей понравилось!
— Айден. — Отец кашлянул. — Я рад, что так поднял тебе настроение, но это не все.
— А что же еще? Персональный выезд и адъютант? Нет, я не то чтобы против, однако…
— Дом в Эгесе. И вот это.
Генерал с благоговейным трепетом положил на одеяло широкие кожаные ножны. Они были простые, ничем не украшенные, видавшие виды, но кое-где вытертый тисненый узор из прихотливо сплетающихся коротких слов на староунгарском был знаком даже последнему ополченцу. «Честь стоит жизни» — это был девиз правящего дома… Я, не веря своему счастью, обхватил пальцами изогнутую рукоять и выдернул из ножен черненый клинок. Легендарный Страж, которым еще полумифический унгарский герой Гедеон Могучий защищал границы новорожденной империи и который я не мечтал даже потрогать… теперь — мой?! Утопленный в рукояти черный опал насмешливо блеснул, соглашаясь.
— Дар императора, — сказал его превосходительство. — За особые заслуги. Цени, сын!..
— Я… я буду… Щедрость его величества не знает границ. Сначала дом, потом Страж?.. Папа, скажи, я точно не сплю?
Генерал расхохотался:
— Точно! Уж можешь мне поверить… А что касается дома, так государь здесь ни при чем. Это подарок великого кнеса де Шасвара. Ты вернул ему дочь, и он хочет тебя отблагодарить… Собственно, особняк раньше принадлежал семье Калнас. И был частью приданого кнесны де Шасвар. После развода, за которым, как я понял со слов Конрада, дело не станет, кнес увезет дочь в Арпад — и дом освободится. Он, конечно, заложен и перезаложен, но Конрад обещал разобраться с кредиторами… Айден? Ты меня слышишь?
Я тупо кивнул. Еще секунду назад переполнявший меня восторг растаял без следа. Пальцы, сжимавшие рукоять Стража, разжались.
Арпад.
Матильду увезут в Арпад.
А я останусь здесь. С бесполезной, пускай и бесценной реликвией на поясе и чином капитана, в пустом доме, — том самом, который еще хранит отзвуки ее шагов. Один. И… и… да какого Трына?! Никуда я ее не отпущу!
— Папа, — я спустил ноги с кровати и посмотрел в лицо его превосходительству, — у меня для тебя тоже есть новость. Я встретил девушку — лучшую девушку на всем белом свете — и намерен сегодня же сделать ей предложение. Надеюсь, оно будет принято и…
Я запнулся на полуфразе — во взгляде генерала Ференци, обращенном ко мне, стояло такое искреннее сочувствие, такое понимание, что мне аж дурно стало. Отец знал, о ком я говорю. А еще он знал, что все это останется только словами. Я сглотнул:
— Кнес не позволит Матильде выйти за меня, да, папа? Ни при каких обстоятельствах?
— Мне очень жаль, Айден. Поверь. Но я знаю Конрада — как моего сына он готов тебя принять в своем доме, но как своего зятя…
— Почему? — Я вскочил. — Что со мной не так? Я милез, да, но ведь кнесна де Шасвар — тоже полукровка, и ты наверняка это знаешь! Или дело в деньгах?.. Так ведь их, если что, и у прежнего зятя не было!.. А на приданое мне наплевать! Я люблю Матильду!..
— Верю. Но… Твоя репутация, увы, оставляет желать лучшего. Да еще эта история с картами…
— Но ведь то был не я! Кнес же знает!
— Да. Только подобную сплетню не так-то легко похоронить, Айден. А Конрад уже обжегся однажды и больше не желает рисковать. Он тоже любит свою дочь.
— Любит?! — в ярости прошипел я, сжимая кулаки. — И поэтому хочет разбить ей сердце своими руками?!
— Не передергивай, — посуровел генерал Ференци. — Ты пока не отец. И тебе не понять. И… прости меня за то, что я сейчас скажу, Айден, но ты не пара этой девушке. Забудь о ней, ты еще встретишь другую, я уверен. А этой только испортишь жизнь. Она — урожденная кнесна де Шасвар. У тебя же нет ни титула, ни денег, и даже я тут не большой помощник… Смирись.
Я молча хватал ртом воздух. Смириться?.. И отдать собственными руками самое лучшее, самое светлое, что у меня когда-либо было в жизни?.. Потому что я этого недостоин? Потому что я не могу это… купить?
— Не дождетесь, — сощурив глаза, процедил я. Сунул ноги в сапоги, сорвал со спинки кровати мундир — еще тот, зеленый, капральский, и уцепил одной рукой перевязь Стража. — Передайте его светлости, что мне не нужны подачки. И дом его мне тоже не нужен.
— Айден, не пори горячку! Только себе хуже сделаешь! — Отец всплеснул руками. — Конрад не отдаст за тебя свою дочь! Пойми наконец, кто ты и кто она!..
— Одного унгарского корнета такая малость в свое время не остановила. — Уже взявшись за ручку двери, я обернулся. — Его звали Ференци Шандор, может, слыхали, а, ваше превосходительство?.. Жаль, что этого достойного человека больше с нами нет…
— Капитан Иассир, — на скулах генерала заиграли желваки, — вы забываетесь!
— Капрал Иассир, ваше превосходительство, — поправил я, щелкнув каблуками.
А потом шагнул через порог и захлопнул за собой дверь. Я не знал Калнаса Конрада так хорошо, как мой отец, но своего отца я знал.
И дороги назад у меня больше не было.
Назад: ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Дальше: ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ