* * *

Разбудили меня девочки. Они стояли около дивана с хитрым видом и громко разговаривали между собой:

— Ты гляди. Спит.

— Ему уже третий раз с работы звонят, а он спит себе.

Ну звонят, что из того? Я в отпуске, имею право поспать подольше. Поэтому я с закрытыми глазами ответил:

— Да, сплю. Что вы расшумелись? Я в отпуске, и точка.

— Ну вот. Я же говорила, что это у него временное помешательство было, — бодро сказала сестре Варя.

— А мне показалось, что у него это серьезно, — ответила Даша, фальшиво изображая огорчение. — Нет так нет. Иди скажи, что Александр Игнатьевич, пока не выспится, не желает говорить ни с какими Галями. Даже если накануне слюнями по ним исходил.

— Что за выражения?! — прикрикнул я, с низкого старта устремляясь к телефону и при этом кутаясь в простыню.

Девочки позади захихикали, только чертяшка, жующая палку колбасы на журнальном столике, возмущенно заверещала на них, отстаивая права индивидуума на сердечную привязанность. Высказав все, что она думает по этому поводу, она повернула колбасу и зачем-то стала грызть ее с другого конца.

— Алло! — чуть не крикнул я в трубку.

— Доброе утро, Саша. Звоню я, звоню, а твои воспитанницы твердо стоят на страже священного сна своего куратора. Я уж подумала, что ты со мной разговаривать не хочешь.

Если учитывать, что минуту назад я только разлепил глаза, то легко оправдать мое возмущенное мычание в трубку.

— Я так и поняла, — ответила Галя на этот эмоционально содержательный монолог и добавила: — Хотя это я сама виновата, незачем было звонить в десять утра человеку, взявшему отпуск, чтобы, невзирая на день или ночь, каждую его минуту уделять воспитанию двух юных волшебниц.

— Как в десять? А сейчас сколько? — удивился я, привыкший вставать самое позднее около девяти..

— Сейчас уже почти одиннадцать. Я бы позвонила пораньше, но боялась снова нарваться на девчонок. Да и в рекламе говорят, что приличная девушка не должна звонить кавалеру. Кстати, что же тебе снилось, что ты так упорно не хотел просыпаться?

— Ты.

— Приятно, конечно, но меня-то можно было и не обманывать.

Интересно, почему это именно ее можно было и не обманывать? Что стоит за этой фразой? То, что она такая умная, что никогда в это не поверит, даже если это правда? Или она разрешает обманывать всех, кроме нее? Я решил выяснить это позднее, а пока продолжал убеждать ее:

— Да нет, вправду ты. Могу весь сон рассказать в деталях, — начал блефовать я, так как, кроме того, что Галя мне действительно снилась, не мог ничего вспомнить.

— Ах, избавьте непорочную девушку от неприличных подробностей. Представляю, что могло присниться молодому увлеченному мужчине после одного невинного поцелуя, — решила поддеть меня собеседница, нимало не смущаясь, что этой фразой она согласилась с тем, что все-таки мне приснилась, но тут же вернулась к прежней точке зрения. — Врете вы все, Александр Игнатьевич.

— Нисколечко, — стоял я на своем, и некоторое время наш диалог состоял из двух фраз: «врешь» и «не вру».

Наконец мы оба замолчали. Первый мой телефонный разговор в качестве Галиного «кавалера» пошел как-то не так. Да и выглядывающие из зала девочки не способствовали продуктивности общения. Я цыкнул на них, девочки рванули в спальню, и я придумал, как нарушить молчание:

— А ты как мой номер узнала? Я вчера хотел взять твой, но ты так быстро сбежала.

— Сашенька, я же все-таки секретарь фирмы, в которой, как считается, ты работаешь, и где есть о тебе некоторые сведения. Кстати, надо в твоей биографии покопаться на предмет порочащих тебя связей, не могу же я связывать оставшиеся годы неизвестно с кем. — Похоже, Галя, не отягощенная с утра работой, откровенно веселилась. — А если бы ты захотел мне позвонить, — продолжала она, — то, вместо того чтобы так бессовестно дрыхнуть, пока молодая девушка изнывает у телефонного аппарата, мог бы просто набрать номер директора. Разве ты его не знаешь?

Получив порцию нравоучений (а ведь мы, можно сказать, едва знакомы), я стал упрямиться:

— Телефон шефа знаю, а твой нет. А вдруг тебя нет на месте, директор возьмет трубку, вспомнит про меня, удивится, что дал мне такой отпуск, и вызовет на работу.

Закончив речь, я решил, что удачно отмазался. Честно говоря, мне не пришло в голову связать директорский телефонный номер с Галей, да и вообще вчера вечером звонить было уже поздно, а сегодня подумать времени не было.

— Хорошо, версия принимается за достоверную, — согласилась Галочка. — И-и-и?

— Что «и-и-и»? — После такого трудного мыслительного процесса я не улавливал смысла тянущейся гласной.

— Нет, я, конечно, понимаю, что сразу после пробуждения трудно соображается, но попробую еще раз. И-и-и?

Я задумался, в это время в трубке раздался голос Даши:

— Александр Игнатьевич, вы бы Галю на свидание пригласили, а то все на одном месте толчетесь.

Следом раздался смех Галочки. Я рявкнул:

— А ну положи трубку, быстро!

В трубке раздались гудки. Я судорожно стал вспоминать телефон приемной директора (у него отдельный номер, в случае необходимости я звоню в фирму на телефон охраны, которая и переключает на необходимый мне номер внутренней сети). В это время телефон снова зазвонил, я схватил трубку, из которой после «алло» раздалось:

— Саша, это ты? Это же надо, какой у тебя голос, тебе бы полком командовать. Я как услышала «положи», ни секунды не сомневалась, даже подумать не успела — бросила трубку и руки на стол положила, как ученица. Девочки, наверное, вообще перепугались.

Из трубки донеслось противное хихиканье.

— Галя, подожди немного, у меня что-то ремень в брюках зачесался, — заявил я грозным голосом.

— Что у тебя зачесалось? — переспросила Галя, и я понял, что сострил крайне неудачно.

— Говорю: ремень у меня по чьим-то попам плачет.

— А-а-а, — протянула Галя. Я понял, что она просто надо мной издевается, и замолчал.

— Сашенька, извини, больше не буду, — протараторила Галя и громко сказала: — Девочки, положите трубку, пожалуйста.

Раздался такой глубокий вздох, что его было слышно не только в трубке, и затем в ней что-то щелкнуло. Я не поверил хитрецам, сделал пару шагов, распахнул дверь спальни и ринулся на проверку. Странно, трубка действительно лежала на аппарате, а девочки, сидя на кровати, раскрывали какой-то цветастый журнал. Я даже обиделся, почему это Галю они слушаются, а меня нет. Близняшки оторвались от глянцевой страницы, посмотрели на меня, увидели, что я снова недоволен, подумали, и Даша сообразила первой:

— Она же сказала волшебное слово.

Какое волшебное слово, думал я, она что — тоже волшебница? Час от часу не легче. Видя мое замешательство, она добавила:

— Пожалуйста.

— Что — пожалуйста?

— Волшебное слово «пожалуйста», — медленно, как ребенку, объяснила Варя и добавила: — Саш, пока ты тут стоишь, там Галя ждет.

Я опомнился и вышел, думая о том, что слово «пожалуйста», конечно, волшебное, этому еще в детском саду учат, только я не раз убеждался, что подавляющее большинство имеет надежный магический шит, разбивающий это волшебство на куски. Причем, скорее всего, эти куски, нахватавшись отрицательной энергии при отражении, летят прямо в тебя, иначе чем можно объяснить, что в случае отказа всегда портится настроение. Я взял трубку, Галя еще была на линии:

— Саша, девочки правы, решайте быстрее, а то я все-таки на рабочем месте нахожусь.

Так, если раньше из меня вили веревки только две особы женского пола (чертяшка держала суверенитет), то теперь к ним прибавилась еще одна, а если, не дай бог, за меня возьмется ее мама... Стоп-стоп-стоп, рано мне еще знакомиться с родителями после одного легкого поцелуя. Хотя было неплохо бы придать ему побольше веса, но тут я вспомнил про девочек:

— Галя, извини, пожалуйста, не подумай ничего, просто у меня же девчонки, а. они в мое отсутствие всю квартиру перевернут. Уже были прецеденты. Давай я тебе перезвоню, когда придумаю, что с ними делать.

— Да? Ну что ж, буду ждать... — Судя по голосу, Галя все-таки обиделась. — До свидания.

Я не успел крикнуть «подожди» до того, как она положила трубку или, скорее всего, просто нажала на рычаг отбоя, заставив меня замереть у телефона и тоже обидеться. Они все надо мной издеваются, а я еще и виноват оказываюсь. Я же и отпуск выпросил именно из-за девчонок, из-за них же и свидание отложил. Продолжая обижаться, я плюхнулся на уже застеленный девочками диван и почувствовал боль в районе поясницы. Что там они еще натворили? Сдернув покрывало, я уставился на такой знакомый продолговатый предмет, бывший некогда моим приятелем. Пульт дистанционного управления телевизора выглядел таким одиноким, что мне его (а заодно и себя) стало очень жалко. Вдруг захотелось побыть наедине вместе с ним и прибором, которым он управлял.

Да и не одному мне. Девочки, может, и не подверженные ностальгии, тоже скучали по разнообразным детским программам, вот и подкинули мне его под спину. И они правы: пора купить телевизор, а лучше два (один к ним в спальню), все при деле будут. А если и не при деле, то уж какое-то время, оставленное сестрами для пакостей, окно в мир у них украдет. А если купить им комп с навороченными игрушками, тогда я их вообще не увижу. Но, если приобрести один компьютер, они, поди, друг друга под корень изведут, а купить два — слишком накладно, да и что мне потом с ними делать, по жизни мне и одного хватает — рабочего.

Повертев в руках пульт, я вдруг поступил очень нелогично, отправившись за покупками. Отсутствие логики заключалось в непоследовательности моих действий — сначала я отшил прекрасную девушку, ссылаясь на невозможность оставить девочек без присмотра, и тут же их бросил, чтобы купить телевизор, значимость приобретения которого значительно уступает свиданию с Галей. Очевидно, моя съехавшая крыша еще продолжает свое поступательное движение. Но как бы то ни выглядело, шопинг должен меня отвлечь, хотя как средство снятия эмоционального напряжения он больше подходит для женщин. Правда, дамы, выходящие на охоту, еще не знают, что притащат в качестве добычи, я же четко знал, что мне нужно. Так как вознаграждения вполне хватало, я просто пошел в самый крупный торговый центр, где купил себе кучу техники, которую должны были доставить уже этим вечером. Расплатившись, я вышел, совершенно не зная, чем себя занять.

Из-за отсутствия вектора цели, я намотал приличное количество километров по городу, изредка останавливаясь, чтобы попить кофе или съесть мороженое. Мне было настолько никак, что я даже противился мыслям заказать что-нибудь покрепче, чтобы у меня, не дай бог, от этого не повысилось настроение. Да и день был никудышный — жаркий, пыльный, пропахший бензином. Встреченные прохожие не отличались любезностью и даже не извинялись, если я на кого-нибудь наталкивался. Продолжая пребывать в притягательной потерянности, я вышел на набережную, подошел к парапету и, перегнувшись через перила, смотрел вниз, прикидывая, много ли шансов у человека выбраться наверх по двухметровой гранитной стене в случае падения в воду. Когда я определил, что шансов все-таки маловато, если этот несчастный не является человеком-пауком, ко мне подошли блюстители порядка, строго на меня посмотрели и ошибочно решили, что я собирался проверить все мои мысли на практике. Убедившись, что я не пьян, старшина участливо на меня посмотрел, взял за локоть, уводя от реки, и посоветовал забыть об этой... нехорошей женщине. Я пообещал и пошел дальше.

Когда через какое-то время зазвонил мобильник, я не очень удивился, обнаружив на экране мой домашний номер. Я принял звонок и услышал в трубке сопение, обрывки фраз «ты», «нет, ты» и громкий треск, когда передаваемая друг другу трубка наконец-то упала на пол. После этого послышались торопливые шаги, снова треск и длинный сигнал разомкнутой линии. Положив трубку в карман, я вздохнул и отправился покупать телефонный аппарат.

Банда бабы Зои синхронно осенила себя крестным знамением при моем появлении и напряглась. Я как можно дружелюбнее поздоровался, отчего бабули только вздрогнули, но ответить не соблаговолили. Их мнение обо мне кардинально переменилось, и если пару дней назад я был в их глазах всего-навсего непорядочным сукиным сыном, бросившим двух очаровательных девочек, теперь же я выглядел замаскировавшимся сатанистом. И то, что я не хожу в коже с заклепками и не ношу цепей, черепов и перевернутых крестов, не мешает мне похищать детей и невинных девушек для своих мерзких обрядов. Что для меня, то я ничуть не огорчился такому отношению, наоборот, за весь сегодняшний день вздрогнувшие при виде меня агрессорши доставили мне наибольшее удовлетворение. Я с трудом удержался от того, чтобы обернуться, скорчить зловещую гримасу и ткнуть в сторону боевых пенсионерок «козой». Вроде бы именно этим жестом насылают порчу, но, боюсь, реакция у них была бы абсолютно непредсказуемой.

«Вот ведь неугомонные старушки», — думал я, поднимаясь во вновь починенном лифте. Другие на их месте постарались бы не попадаться мне на глаза, раз уж у меня дома живет «исчадие ада», эти же — нет. Такие будут бороться до конца со всем, что не отвечает их понятиям о порядке, — от неприятия музыкальных пристрастий соседей до осуждения политики президента на Ближнем Востоке. А может, они, узнав истинный смысл выражения «memento mori», озвученного в «Кавказской пленнице», собираются набрать бонусов перед встречей с апостолом Петром. Зная их натуру, не удивлюсь, если они еще и штудируют пособие по изгнанию нечистой силы.

На лестничной клетке моего этажа нестерпимо вкусно пахло. Исходя из того, что мои соседи за прошедшее после вселения время не показали себя истинными кулинарами, я сделал вывод, что источником упоительного аромата является моя кухня, и если приготовленные яства по своим вкусовым качествам не уступают запаху, то сегодняшний вечер послужит достаточной компенсацией за ужасно проведенный день. Отрадно, что девочки все-таки меня ждали, раз не поленились уделить свое драгоценное время приготовлению достойного ужина. Пора прекратить дуться, позвонить Гале насчет свидания и вообще начать использовать отпуск по назначению, предоставив девочкам немного самостоятельности. В почти хорошем настроении я открыл дверь и услышал ужасный грохот, доносящийся из зала. Не успел я испугаться, как вслед раздался счастливый Варин смех:

— Ничего себе, я чуть со страха не померла, я таких страшилищ даже в запретном зале нашего зверинца не видела.

— Ты была в запретном зале? Как ты туда попала? — Это голос Даши.

— Да так, — замялась Варя. — Там ключи в двери торчали, а наш гид как раз над огневиком склонился. Помнишь, тот как раз асбест проковырял и на свободу прорваться хотел. Так вот пока экскурсовод его огнетушителем пугал, я туда и шмыгнула.

Я зашел в комнату, чтобы увидеть, как перед 29-дюймовым телевизором, оглушаемые комплексом домашнего кинотеатра, расположились четыре зрителя, не обращающие на меня никакого внимания. Центральная фигура на диване, как ни странно, являлась Галиной, по бокам к ней жались близняшки, на коленях примостилась Тимошка. На экране Чужой под громыхание сабвуфера, пуская кислотные слюни, вовсю грыз Хищника. Судя по качеству картинки, для просмотра было приобретено удивительное по своей экономичности DVD-создание «6 в 1». Глядя на крупные квадраты, возникающие в затемненных местах кадра, я вспомнил армянскую сказку в переводе Михалкова: «Больших семь шапок из овцы не выкроишь никак!» — но, похоже, неискушенных зрителей такие мелочи не смущали.

Увлеченная битвой Даша сказала сестре:

— Потом про комнату расскажешь, — и уставилась на экран.

Я продолжил осмотр: окно было занавешено довольно-таки плотной тканью, создавшей в зале некоторый полумрак, туалетный столик был завален пустыми пакетами из-под чипсов, колечек, шкурками от фисташек, и среди этого хаоса расположилось несколько явно пустых банок из-под колы и пива. Коробки из-под аппаратуры неуклюже громоздились по углам комнаты, на полу валялись куски пенопласта. Заиграла тревожная музыка, и зрители в ожидании новых страхов приклеились к экрану.

Незамеченный все увеличивающимся количеством гостей моего дома, я поплелся на кухню поискать чего-нибудь поесть. Раковина была завалена грязной посудой, на плите расположилась многострадальная сковорода с остатками какого-то мясного блюда, разделочный стол пестрил крошками, обрезками мяса и просыпанными приправами. В проинспектированном холодильнике я тоже не обнаружил своей порции того блюда, запах которого так приятно щекотал ноздри, когда я был на лестничной клетке, но пара банок пива и кусок сыра могли составить мой ужин, по своему содержанию вполне соответствующий прошедшему дню. За стеной грохотали выстрелы, крики и взвизги девчонок в наиболее захватывающие моменты, а я пил пиво прямо из банки и откусывал от целого куска сыр, несмотря на то что в мое отсутствие почти вся утерянная посуда вернулась на место. Скорее всего, девочки ухитрились поднять все предметы назад.

Я подошел к окну и проверил свою догадку— действительно, под окном уже не блестели ложки и тарелки, но мусор так и остался на грядках. Я сделал большой глоток и задержался у окна, рассматривая вечерний пейзаж. Увлеченный созерцанием подсвеченных предзакатным солнцем садов частного сектора, я не обратил внимания на грохнувшую сзади кухонную дверь, но проигнорировать раздавшийся следом визг не удалось.

— Он вернулся!

На меня кто-то сиганул с разбега, и мы вместе с моей наездницей едва не впечатались в стену. На крик сбежались все: чертяшка, радостно гукая и выдавливая: «Саса эулся», взобралась сразу ко мне на голову, девочки пытались выдернуть руки из плеч, а Галя стояла в дверях и ласково смотрела на меня. И мне сразу как-то стало спокойно и хорошо, несмотря на то что девочки мотали меня, словно куклу, а шея ныла под тяжестью Тимошки.

— Девочки, ну что же вы гостя доро... — Галя запнулась, вдруг вспомнив, что в этой квартире хозяином, вроде бы, числюсь я.

— Извини, Саша, — сказала она и добавила: — Девочки, накормите же Александра Игнатьевича.

Девочки и чертяшка осыпались с меня, словно спелые груши, и бросились накрывать на стол. Из духовки было извлечено мясо в кляре, из-под зимней куртки, лежащей на табурете, кастрюля с горячим картофельным пюре. Даша быстро рубила овощной салат, Варя наливала в высокий незнакомый бокал холодное пиво, Галя просто стояла и смотрела на меня.

— Саш, ты извини, но тебя так долго не было, а Галя же после работы, мы ждали, ждали, а потом у Тимошки так громко в животе заурчало, что мы решили поужинать без тебя.

— Александр Игнатьевич, мы, правда, очень ждали, но уже полтора часа прошло, как поужинали, все равно бы не дождались. А где вы так долго были?

Я что-то пробурчал в ответ сквозь набитый рот и продолжил прерванное занятие, нисколько не смущаясь, что ужинаю в одиночку, хотя через минуту ко мне присоединилась вечно голодная чертяшка. Между тем севшие напротив девчонки стали наперебой рассказывать о событиях сегодняшнего дня, которые я пропустил по причине охватившей меня меланхолии. Оказывается, сначала девочки даже не заметили моего отсутствия. Они слышали, что хлопнула дверь, но, увлеченные просмотром глянцевых страниц, не обратили на это внимания, решив, что я пошел выбросить мусор. До них дошло, что я действительно ушел, когда, по их словам, я уже два часа не приходил их воспитывать.

Сообразив, что я обиделся, девочки не знали, что делать, поэтому, чтобы отвлечься от мыслей о моей судьбе, вернули всю выброшенную посуду, перемыв ее между прочим обычным методом. Когда все столовые приборы, кастрюли и тарелки, за исключением основательно разбитых (остальные они восстановили суперзаклинанием, которое Даша успела отточить), заняли свое место, сестры решили позвонить Галине как единственному знакомому взрослому человеку. Пряча глаза и ковыряя носками линолеум, они поведали, что обнаружили номер рабочего телефона в записной книжке. При этом Даша протараторила, что у меня по карманам вовсе не лазили, а просто поколдовали немного, и книжка сама примчалась и сама на нужной странице открылась.

Тут Галя не удержалась и вклинилась в разговор, сообщив, что она как раз в этот момент вышла и что трубку поднял сам директор, который очень удивился, когда два детских голоса попросили к телефону Галочку, требуя необходимости разговора, ссылаясь на Тимошку, которая очень скучает по прогулкам вместе с ребенком Андрюшей, потому как Саша ушел неизвестно куда, а они не знают обнаружительного колдовства. Ошарашенный шеф был просто счастлив всучить трубку вернувшейся секретарше, которая, как он надеялся, сможет разобраться с безумными абонентами. Галочка тоже сначала не смогла понять, в чем дело, но после того, как ей без обиняков заявили, что я ушел из дома из-за ссоры с ней, даже немного испугалась и твердо пообещала заглянуть после работы.

Девочки выхватили у нее нить повествования, рассказав о томительном ожидании меня либо Гали, нарушенном через несколько часов настойчивым звонком в дверь. Наученные горьким опытом противостояния с пенсионерками, они выглянули в глазок и увидели на площадке несколько мужских силуэтов. Решив, что вчерашние хулиганы вычислили их место жительства, они сделали вид, что дома никого нет, из-за чего трель звонка раздавалась все чаще и чаще, а в перерывах заменялась сначала просто не очень лестными словами, а потом и откровенно неприличными. Хорошо, что в этот момент появилась Галя, разобралась, в чем дело, докричалась до девочек и разрешила наконец доставке внести в квартиру заказанную мною аппаратуру, про которую я, гуляющий по городу, совсем забыл. Мужики, бурча по поводу разгильдяев, крадущих у них драгоценное рабочее время, занесли коробки и немного смягчились, когда Галочка накинула им на чай в качестве компенсации.

Галя присела к столу и, перебив девчонок, стала рассказывать о своем знакомстве с бандой бабы Зои, которая дежурила у моего подъезда. Узнав в личном деле мой домашний адрес и ухитрившись отпроситься пораньше с работы, она направилась ко мне. Дом она нашла сразу, а в каком подъезде находится моя квартира и на каком этаже, ей пришлось выяснять на месте. Увидев группу женщин преклонного возраста, она решила с их помощью ускорить поиски. По случайному стечению обстоятельств она в этот день была одета в брючный костюм, поэтому бабули не стали предавать ее анафеме, а с радостью согласились помочь «такой положительной» девушке. Но, когда она спросила о моей квартире, бабушки перепугались и замолчали. По ее словам, не менее минуты они внимательно наблюдали за ней и решили, что она не может являться помощницей «антихриста», на беду двора поселившегося в их доме. Чуть ли не насильно усадив ее на лавку, они принялись рассказывать о моих злодеяниях, перемежая повествование жестами и гримасами, с целью отговорить ее от посещения дьявольского логова.

Так, например, она услышала, что ни с того ни с сего я появился в компании странно одетых черноволосых девочек (одна из которых подлинная язва), хотя раньше я маскировался под скромного холостяка. Сначала они подумали, что это мои внебрачные дети, но после некоторых событий, о которых речь позже, они догадались, что одинаковые с виду девочки мне абсолютно чужие и нужны для колдовских обрядов в качестве ассистенток. Тут я мог с ними частично согласиться — связь между сестрами и колдовством прямая, словно наш местный проспект, но никакой необходимости ни в девочках, ни в обрядах я не чувствовал, заменяя магию бытовыми приборами или обычным ручным трудом.

Далее Галя рассказала, что бабули, не раз абсолютно случайно проходя мимо моей квартиры, слышали дикие завывания, и из-под двери, если наклониться, отчетливо несло странными запахами, и один раз они даже расчихались, как будто от перца. Зато на следующий день прямо из моего окна на их огород, который они посадили, чтобы не пустовала земля, приготовленная РЭУ под газон (но это когда они еще придут сеять-то), посыпался разный хлам. Но, когда они пришли остановить это безобразие, им сначала никто не открывал, а потом внезапно в авоське взорвалась банка постного масла, и его оказалось так много, что они едва не поскользнулись. Даша тут же вклинилась и сказала, что бабки врут, иначе что бы это так громко падало.

Вечером бабули собрались на совет и, собрав мужество, решили наставить меня на путь истинный. Но, когда они пришли, им снова никто не открыл, и тогда-то они и поняли, что я делаю что-то настолько постыдное, что просто боюсь встречи с ними. Эта мысль воодушевила их, и на следующий день они снова пытались поговорить со мной, но едва показали мне разбросанные предметы, собираясь пристыдить, как я коварно увлек их за собой в глубь квартиры (они и заходить-то не хотели), где выяснилась моя богомерзкая сущность. Я являлся слугой дьявола, которого они и увидели сидящим на столе, словно на троне. Галочка при упоминании «дьявола» Тимошки улыбнулась, бабули это сразу же заметили и начали увещевания с новой силой. Она узнала, что зря не верит повидавшим на своем веку женщинам, и услышала описание владыки ада. Тому, что Тимошка оказалась ростом под потолок, я нисколько не удивился, как говорится, у страха глаза велики, но почему она курила огромную трубку, изготовленную из козьего черепа, с вонючим, пахнущим серой табаком? Вокруг были расставлены черные свечи, а на оконном стекле нарисована перевернутая пятиконечная звезда. «Ты глянь, бабули ужастики смотрят, не иначе как в качестве ознакомления с образцами современной ереси, — подумал я. — Иначе откуда такие познания?» Так вот, когда дьявол увидел женщин, то похотливо ухмыльнулся, выпустил клуб дыма в виде рогатого человеческого черепа без нижней челюсти и, они были более чем уверены, сделал тазом некое недвусмысленное движение, принуждая их к греховной близости.

Галя, с трудом сдерживая смех, немного успокоила словообильных собеседниц, представившись моей коллегой, явившейся строго по делу, и пообещала быть начеку. Затем, стараясь выглядеть озабоченной открывшимися перспективами, прошмыгнула в подъезд, где в лифте от души расхохоталась. Вспоминая «недвусмысленное движение», она поднялась наверх, где увидела толпу разъяренных мужиков в окружении коробок, смягчить настроение которых удалось лишь с помощью нескольких хрустящих бумажек.

— Так что, Саша, ты у меня теперь в должниках, — сказала Галочка, закончив рассказ, хитро на меня посмотрела и добавила: — И ты знаешь, я еще пока не придумала, каким именно образом ты будешь его отрабатывать.

Я не подавился только по счастливой случайности. Нет, я нисколько не был против погашения долга, но почему-то сразу понял, что речь идет не о замене протекающего у нее дома крана. Но на всякий случай решил уточнить:

— Надеюсь, мне не придется в счет долга перекладывать у тебя кафель в ванной? Не имею достаточной квалификации, а вот заменить перегоревшую лампочку я вполне в силах, могу еще гвоздь вбить. В подоконник, — уточнил я, прикинув, что стены в ее квартире, скорее всего, из бетона.

Галочка оценила мои попытки прикинуться балдой и сказала:

— Ну зачем мне гвоздь в подоконнике, Саша? Не ломай голову, когда я решу насчет долга, ты узнаешь первым.

Переждав наш диалог, девочки, продолжая перебивать друг друга, рассказали, что приготовили замечательный ужин, сбегали в прокат за фильмом, а потом в ожидании меня научили Галю отгадывать карты, немножко усилив ее интуицию при помощи малюсенькой безвредной магии, а взамен Галя поделилась секретом выдувания пузырей, так что теперь в их школе все от зависти сдохнут. «Сдохнут» — это, конечно, сказала Варя. Даша, осудив сестру за грубое слово, поправила: «Поумирают». И обе пообещали позже показать свое умение в действии.

Тимошка все это время беспокойно вертелась, несмотря на множество тарелок, расположившихся на столе. Она внимательно изучала Галю, заглядывала ей за спину, а потом срывалась из-за стола, явно чтобы проверить, не оставили ли по какой-то нелепой случайности Андрюшку в коридоре. В очередной раз не обнаружив его там, она возвращалась, вскарабкивалась на стул и грустно ковыряла в моей тарелке.

Когда я закончил ужин, девочки снисходительно посмотрели на нас с Галей, выгнали обоих из кухни и занялись посудой. Войдя в зал, Галя усадила меня на диван, прикрыла двери, переключила телевизор на музыкальный канал, который транслировал на удивление что-то приятное и создавал в комнате уютное мерцание. Затем установила такой уровень громкости, который должен был помешать любопытным сестрам подслушивать, но при этом и не мешал бы нам, сбросила пиджачок на кресло и откинулась на диване, натянув ткань блузки на притягательных формах. Свет за окном таял, и из-за дополнительной шторы в комнате стало почти темно. А я, сидя рядом с прекрасной девушкой, о которой раньше и мечтать не мог, внезапно проглотил язык.

Набравшись мужества (странно, раньше не замечал за собой такой робости), я потянулся к ней, как вдруг комната ярко осветилась неизвестно откуда взявшейся шаровой молнией, плывущей на высоте полутора метров по направлению к центру комнаты. Мне не доводилось встречаться с этим загадочным явлением раньше, но в том, что это было именно оно, сомневаться не приходилось. Правда, молния не шипела и не переливалась искрами, а наоборот — была тихой и в чем-то даже домашней, однако при своей видимой миролюбивости могла натворить множество бед. Я немного повернул голову в сторону Гали и, почти не разжимая губ, прошептал: «Не двигайся», думая, что мне делать дальше.

Молния доплыла до середины комнаты и остановилась, разливая по комнате ровный желтый свет. Все, что я знал о мерах безопасности при появлении молнии, был совет «не двигаться», но сколько можно просидеть без движения в компании с потенциальной огненной убийцей, я не знал. Однако рассудил: раз молния висит, то она имеет такую же плотность, что и воздух, и попытка вместе с воздухом отправить ее за пределы квартиры может оказаться удачной. Привстав на диване, отчего молния заколыхалась, я подул в ее сторону, направляя огненный шар в открытое окно. В случае удачи мы останемся в живых и отделаемся только прожженной шторой. Начало опасного эксперимента прошло вполне успешно, но когда шар почти добрался до занавесок (я уже ожидал вспышки пламени), в моем поле зрения появилось еще несколько шаров, плывущих в сторону первого, такого же размера и почему-то разноцветных.

Я замер, а почти выпровоженная мною за окно молния вдруг направилась назад. Словно притягиваясь к более крупному товарищу, мелкие шары убыстрили полет и через секунду должны были, встретившись, взорваться, разнеся все вокруг в клочья. Взрыв должен был быть такой силы, что явление чертяшки на его фоне выглядело бы не страшнее, чем хлопок детского пистона. Однако, когда я уже непроизвольно глубоко вдохнул в ожидании окончания моей недолгой жизни, шарики замедлили движение и вдруг, словно оттолкнувшись от упругого препятствия, направились назад. «Одноименно заряженные», — подумал я, наблюдая за их траекторией. Самый маленький фиолетовый шарик вдруг перестал удаляться от появившейся первой молнии и почему-то начал быстро вращаться вокруг нее. Затем остановился еще один шар, серебристый, и повторил маневр своего товарища. Третьей нашла свое место шаровая молния бледно-зеленого цвета, от которой внезапно отпочковался маленький клубочек и стал крутиться уже вокруг нее. Когда небольшой красный шарик с двумя спутниками проплыл над головой, мне жутко захотелось отвесить кое-кому по паре звонких затрещин, причем успеть еще до того, как я увижу стремящийся по орбите крупный шар с круглым красным пятном ниже экватора.

Как и обещали, девочки устроили настоящее представление, используя только мыльную воду и немного магии, но, как говорил герой Миронова из «Обыкновенного чуда», предупреждать же надо. Они тут своими достижениями в области астрономии хвастаются, а я чуть со страху не умер. Модель Солнечной системы была хороша, несмотря на то что в ней отсутствовали пояс астероидов и далекие планеты (даже орбита Сатурна не вписывалась в размеры комнаты, поэтому окольцованный шарик неподвижно ютился в углу). Если бы сейчас в парках отдыха сохранились планетарии, их руководство кусало бы локти и в зависти крушило бы свои громоздкие металлические устройства. Тем временем по всем стенам стали загораться «звезды»: девочки старались вовсю, а когда, распушив великолепный хвост, в направлении «Солнца» полетела «комета», я чуть снова не умер, на этот раз от восторга. Рядом раздался восхищенный вздох Галочки.

Стыдно признаться, но я про нее даже как-то забыл, увлекшись созерцанием планет Солнечной системы. Чувствуя неловкость, я повернулся к Гале и убедился, что и она не вспоминает, зачем мы вообще оказались в зале. Глядя на приближающуюся «Землю», она затаила дыхание и попыталась ее коснуться. Очевидно, режиссеры шоу внимательно следили за всем происходящим, потому что при приближении Галиного пальца «облачность» рассеялась, и на мутной поверхности шара проступили океаны и континенты, заставив Галочку вздохнуть еще раз и оставить свою попытку. Интересно, она с самого начала знала о представлении или же вообще не успела испугаться «молнии», посчитав, что в доме, населенном волшебницами, ничего страшного не может случиться.

Тем временем планеты вдруг закружились быстрее и, наплевав на центробежную силу, стали сливаться с «Солнцем». Последним прошмыгнул «Сатурн», и изрядно пополневшее «Солнце» лопнуло, как и положено нормальному мыльному пузырю, разбрызгав капли.

Сзади раздалось:

— Ну как?

Я было хотел им рассказать о своих чувствах, которые овладели мною в момент появления в комнате действующей модели ближайшей к нам звезды, но решил этого не делать. То, что я принял мыльный пузырь, начиненный магией, за шаровую молнию, было ведь моей ошибкой. Возможно, другой куратор, увидевший плывущий мимо него огненный шар, сразу бы догадался, что это проделки его подопечных (или подопечного). А зрелище было действительно фантастическим, несмотря на некоторые огрехи, как, например, невыдержанные пропорции «планет» и «Солнца» и не совсем верно подобранные диаметры орбит. Но в квартире по-другому получиться и не могло.

— Девочки... — выдохнула еще не пришедшая в себя Галя с такой интонацией, что я даже немного заревновал и поклялся заслужить, чтобы она сказала в таком же тоне простое слово — «Сашенька».

— Правда понравилось? — продолжали клянчить похвалу сестры. — А мы все думали, что бы с этими пузырями этакое придумать. А потом нам на глаза Сашин «Звездный атлас» попался. Труднее всего, конечно, было Солнце сделать...

И в течение двадцати минут близняшки со всеми подробностями рассказывали историю изготовления модели Солнечной системы, а я напряженно думал, как бы побыстрее их куда-нибудь выпроводить, чтобы вернуться к прерванному появлением шаровой молнии занятию, тем более что после такого представления с планетами, звездами и кометой это было бы самое то. Мы с Галей, уже утомленные столь подробным описанием устроенного чуда, кивали головами и говорили: «молодцы», «прекрасно», «неужели». Получив от нас честно заработанную порцию похвал, девочки великодушно оставили нас в покое и вышли, но, едва за ними закрылась дверь, как запиликал Галин мобильник.

Испытывая нехорошее предчувствие, я следил за разговором и, к своему ужасу, услышал такие не оставляющие ни капли надежды слова, как «конечно», «буду», «уже выхожу». Лицо Гали после того, как она отключилась, не было чересчур озабоченным, из чего я решил, что никто не умер, поэтому необходимо попытаться не дать ей так быстро уйти. Я наговорил ей кучу комплиментов, привел тысячу доводов в необходимости ее присутствия, симулировал сердечный приступ от мысли, что она меня покидает, но Галочка была непреклонна. Когда ей удалось меня перебить, она сказала, что ее непутевая подруга (мама Андрюши) потеряла ключи, и теперь они вынуждены продолжать прогулку перед домом, так как гулять на лестничной клетке перед квартирой еще противнее. И если ей дорога жизнь ее ближайшей подруги, то ей просто необходимо прибыть с ключами от ее квартиры, иначе мать потеряет дочь и внука, муж — жену и сына, а ей, Галине, придется потерять всех вместе. А еще Галочка посоветовала мне не переживать, так как сегодня она была в гостях у девочек, пригласивших ее, и если у меня есть желание, то завтрашний вечер она всецело уделит моей персоне.

Причина ухода была уважительной, обещание встречи выглядело надежным, но до двери я все равно проводил ее на коленях, трагически заламывая руки. И когда она все-таки ушла, я пожалел, что не проводил ее, разогнал девочек с кухни и выпил еще одну банку пива, глядя в окно на небо с зажигающимися звездами.