Пятьсот шагов тянулись бесконечно. Да и по чьим меркам они измерялись? А может, Генрих давно уже сбился со счета? Все полученные за день небольшие раны и порезы, подсохшие и переставшие кровоточить, – неожиданно вскрылись, доставляя мальчику ужасные мучения. Через некоторое время он перестал считать шаги и перешел на бег, потому что нужный поворот так и не попадался, а за спиной все громче и отчетливее раздавался шаркающий топот мертвых ног. Это отставшие умертвия нашли барона и настигали его с неумолимостью смерти. Лишь на одном усилии воли Генрих продолжал изматывающую гонку. Чья-то память, по неизвестной причине поселившаяся в голове полумертвого от усталости и ужаса мальчишки, услужливо подсказывала ему, как должны выглядеть спасительные стены. Огромные плиты серого базальта, покрытые переплетающимися рунами и светящиеся туманным синим светом. Кто, когда и с какой целью построил эти магические заслоны – об этом Генрих не знал, но он отчетливо понимал, что поворот рычага надежно отсечет Озеро от внешнего мира и преградит дорогу полчищам Ринецеи. И ничто иное, а только эта уверенность оставалась силой, удерживающей мальчика от желания остановиться и сдаться.

Неожиданно правая нога Генриха неловко подвернулась, наступив на гладкий шаткий камушек. Беглец тяжело ударился виском о выступ скалы и мгновенно погрузился в темное небытие.

– Генрих, Генрих! – Зов, подобный колокольному набату, гулко звучал в голове мальчика. – Вставай, сын мой, еще не время сдаваться.

Усталый Повелитель с усилием разлепил мокрые ресницы:

– Кто? – Вопрос походил на стон. – Кто на этот раз тревожит меня? У меня совсем не осталось сил, позвольте мне разделить участь моих погибших друзей.

В полумраке тоннеля Генрих с трудом различал некий неясный образ, казалось, сотканный из дымки или марева и колышущийся невысоко над полом. Субстанция, увиденная бароном, выглядела настолько бледной и расплывчатой, что мальчик потер веки, отказываясь верить собственным глазам.

– Я слышал, что перед смертью многим являются призраки, призванные сопровождать наш переход в царство мертвых.

– Я не призрак, – громогласно возвестило видение. Потом помолчало и добавило задумчиво. – Хотя чем гоблин не шутит…

– Вот те на! – Генрих даже ущипнул себя за ухо, но призрак не исчезал. – Ты сам не знаешь, жив ты или мертв?

– Я не уверен. – Видение печально вздохнуло.

– Мда, однако… – подвел итог барон.

Странный разговор подействовал на Генриха отрезвляюще. Он поднялся, осторожно наступая на правую ступню. Нога отозвалась резкой болью. Туманный призрак заинтересованно взирал на действия мальчика.

– Силен! – довольно изрек трубный голос. – Сразу видно, в меня пошел.

– То есть как это в тебя? – опешил барон. – Насколько я помню генеалогию, в нашем роду приведений не было.

– Зато появился дурак, – насмешливо поддел голос. – Собраться умирать в двух шагах от спасения может только дурак…

– Э? – ошарашено вопросил Генрих.

– Не э, а два шага назад и поворот в коридор, мимо которого ты пропахал носом из-за мелкого камушка, – добродушно усмехнулся голос. – А ведь я старался, подсказывал, показывал тебе…

У Генриха не нашлось сил и желания задумываться над тем, кем может оказаться его загадочный собеседник. Он сделал два судорожных прыжка и буквально вывалился в незаметный боковой коридор. Синие стены возвышались прямо перед ним. И рычаг… Мальчик сразу же заметил внушительный, покрытый ржавчиной стержень, торчавший из стены. Вцепившись в древний металл, барон повис на нем всем своим весом. Проклятый рычаг даже не сдвинулся с места.

– Помоги, – просипел Генрих, обращаясь к видению, все так же настырно маячившему поблизости.

– Увы, – откликнулся голос, – здесь я бессилен…

– Помогите, – отчаянно закричал мальчик, – хоть кто-нибудь!

Ответом ему стал дикий вой, волной прокатившийся по тоннелю.

– Поторопись, – посоветовал голос, – они приближаются.

– Сам слышу, – сквозь зубы выдохнул Генрих и снова повис на рычаге. Рычаг заскрипел, но остался неподвижен.

– Именем Истинных богов, помогите же кто-нибудь! – Крик сильфа породил гулкое эхо.

– Я помогу тебе, мой Повелитель! – раздался нежданный ответ.

Мальчик узнал голос Крона, мага-хранителя.

– Великие боги осенили меня своей благодатью. – Голос мага выдавал переполняющую его силу, сотрясая своды пещеры. – Боги подсказали мне, что ты нуждаешься в их помощи…

Генрих почувствовал невидимую горячую ладонь, легшую на рычаг поверх его слабой, детской руки. Металл негодующе заскрипел, и рычаг с громким лязганьем рухнул вниз. Синие плиты вздрогнули раз, другой – и начали медленно бесшумно сближаться, перекрывая путь нескольким шустрым демонам, выскочившим из-за поворота. Один из них успел-таки достигнуть каменных створок, и юный Повелитель имел возможность с огромным удовольствием понаблюдать, как плиты сомкнулись, раздавив проклятую тварь, словно гнилой орех. И после этого даже малейшего зазора не осталось между мгновенно потухшими плитами. Позади них бесновалась свора Ринецеи. Негромкий, бессильный шум доносился до слуха Генриха. И больше ничего. На этот раз демоница проиграла.

– Здесь моя магия бессильна, – раздался затихающий голос призрака-видения, – но мы еще увидимся…

Генрих равнодушно пожал плечами и опустился на пол прямо там, где стоял, съехав по холодной стене. «Увидимся, если так суждено», – подумал он. Впрочем, в судьбу Генрих не верил. Он словно реликвию хранил книгу, на одном из листов которой рука его далекого предка сделала приписку, что сила воли позволяет управлять и судьбой, и предназначением. И что порой даже сами великие боги вынуждены отступать перед давлением разума обычного человека. То, что нас не убивает сразу – делает нас сильнее. Генрих не помнил – то ли это он тоже вычитал в какой-то умной книге, то ли эта фраза стала начальной в той книге жизни, которую он сам невольно начал писать сегодня.

Еще несколько полупрыжков-полушагов вывели его, как он и предвидел уже давно, на берег Озера. Это место разительно отличалось от того, на котором оканчивался путь из пещеры Совета. Здесь не имелось широких каменных ступеней, лестницей спускающихся под воду, а раскинулся уютный пологий бережок, усыпанный толстым слоем мелкого песка, напоминающий берег обычной реки. Но здесь так же, как и на привычном берегу, не было видно края молочно-белой воды, теряющегося вдали. Высокие колонны из дорогого мрамора вырастали прямо из светящихся вод, подпирая выгнутые арки хрустального свода. Все дышало тишиной и покоем. Генрих проковылял до кромки озера и, не задумываясь о последствиях, зачерпнул несколько пригоршней волшебной влаги. Легкие волны, словно ластясь, тихо обвивали его пропитанные кровью сапоги. Мальчик умылся, а потом и напился прохладной озерной воды. Может быть, воздействие колдовской воды, а может – просто череда событий сегодняшнего дня вызвали в нем чувство необоримой сонливости. Он еще немного посидел не теплом песочке, предоставляя отдых израненному телу и бездумно любуясь сиянием хрустальных сводов, но затем веки его сомкнулись, и он тихонько улегся на бок, погрузившись в целительный сон.

– Хи-хи-хи! – Нежный голосок, ворвавшийся в сон Генриха, несомненно, принадлежал женщине. – Лучше ты подойди к нему, сестрица.

Легкие, почти невесомые шажки опасливо проскрипели вокруг головы мальчика. Очевидно, кто-то осторожно приблизился к нему и почти в тот же миг вновь отбежал на безопасное расстояние.

– Ой, сестрица… – Генрих подумал, что такой голосок, безусловно, должен принадлежать не просто женщине, а женщине молодой и очень красивой. – Это и правда воин, только совсем молоденький.

– Как вы думаете, сестрицы, – прожурчал уже третий взволнованный девичий голосок, – может он являться тем самым принцем, которого и ждет наша Повелительница?

– Не принцем, а бароном! – поправила первая.

– А на вид он настоящий принц! – слегка разочарованно промурлыкала самая щедрая на титулы девушка.

– Прошу, посмотри, посмотри на него еще раз, сестрица, – уже хором начали упрашивать два голоска.

«Кажется, их три!» – подумал Генрих, старательно зажмуриваясь и притворяясь спящим.

Тихие шажки снова зашуршали рядом с его головой. Наверно, смелая разведчица наклонилась к нему слишком близко, потому что носа барона коснулось что-то легкое, напоминающее кисею, и, не сдержавшись, мальчик громко чихнул. Ему ответил звонкий девичий визг. Понимая, что в дальнейшем притворстве уже нет никакого смысла, Генрих открыл глаза и вскочил на ноги. В нескольких шагах от него робко сбились в кучку три самые красивые юные девицы, которых он когда-либо видел в своей недолгой жизни. Вернее, молодой барон даже не мог представить себе, что на свете существует подобная красота. Все три девушки оказались невысокими и очень стройными, белокурыми и белокожими, облаченными в серебристые полупрозрачные одежды. Вот только неестественная бледность красавиц и их огромные, льдисто-голубые глаза сразу наводили на мысль о колдовской природе прекрасных существ. Прижавшись друг к другу, девушки самозабвенно визжали на самой высокой ноте, не сводя испуганных глаз с фигуры мальчика. Правда, с такими красивыми голосами их визг скорее напоминал волшебную песню.

Генрих склонился в глубоком церемонном поклоне:

– Барон Генрих де Грей – к вашим услугам, прекрасные леди!

Визг смолк.

– Это он, это он! – радостно захлопала в ладоши первая.

– А как он учтив! – кокетливо прикрылась вуалью вторая. – Все-таки я настаиваю, что он и есть самый настоящий принц!

– А кто же вы, прекрасные незнакомки? – вежливо поинтересовался Генрих.

– Разве ты не знаешь? – удивилась одна из девушек. – Мы – девы Озера!

– Мы – дочери короля Грея! – уточнила другая.

– О, – изумился Повелитель сильфов, – тогда вы могли бы быть моими пра-пра-пра-… бабушками!

– Бабушками, ну, ты и придумал! – притворно возмутились три красавицы. – Какие же мы бабушки, если мы вечно молодые и прекрасные девы!

– Самые прекрасные! – галантно поддакнул Генрих, и ему показалось, что бледные щеки дев чуть порозовели от удовольствия.

«Будь неизменно вежлив с женщинами – и добьешься успеха», – частенько поговаривал его Учитель. Жаль, что сейчас он не мог порадоваться успехам своего воспитанника.

Все это изрядно смахивало на одну из тех красивых эльфийских историй, которые во множестве хранились в пещерном архиве магов. Израненный и смелый герой встречает прекрасных девушек, которые врачуют его раны, но при этом похищают влюбленное сердце. Или усыпляют его бдительность своими чарами и губят доверчивого героя… Подобные мысли вполне к месту появились в голове Генриха, потому что волшебные девы отбросили напускную скромность и, подхватив его под руки с обеих сторон, начали усиленно подталкивать к воде, тараторя наперебой:

– Как возрадуется наша бесценная Повелительница, когда узнает, что ожидание окончилось и ее рыцарь наконец-то появился!

– Мы помним обещание нашего батюшки – прислать к нам одного из своих потомков…

– Повелительница ждет тебя на дне Озера…

– Где? – В ужасе сильф уперся каблуками сапог в мягкий песок, но настырные девицы упрямо волокли его к кромке воды с отнюдь не девичьей силой, пропахивая на рыхлом песке глубокие борозды. – Простите, прекрасные дамы, но вы, кажется, только что сказали – на дне?

– Ну да! – спокойно ответила одна из девушек. – А что в этом такого?

Генриху все-таки удалось вырваться из цепких женских ручек. Он с сомнением посмотрел на пологий песчаный берег, контуры которого терялись под белесой водой уже в паре шагов от его ног, и отрицательно покачал головой:

– Жаль, прекрасные дамы, но я не волшебник и даже не рыба. Поэтому перспектива длительной прогулки под водой, даже в таком приятном обществе, как ваше, меня не прельщает.

Девицы сбились в кружок и взволнованно зашушукались. После недолгого совещания самая смелая из дев и, как подозревал Генрих, – самая старшая, хотя выглядели девушки абсолютно одинаково, подошла к мальчику и вперила в него пристальный взгляд своих странных глаз. Барон почувствовал, как тончайшие холодные иглы впиваются в его тело, а душу наполняют безразличие и спокойствие. В тот же миг девушка отвела в сторону неподвижные мертвенные зрачки, и Повелитель удивленно помотал головой, стряхивая необъяснимое наваждение.

– Вот видишь, – довольно улыбнулась дева, – мы могли бы заставить тебя следовать за нами, даже не спрашивая твоего согласия. Но только одна жестокая Ринецея способна убивать душу в живом теле, превращая мертвую оболочку в бездумного исполнителя своей воли. Наша Повелительница – Светлая богиня Аола – понимает, какой силой обладает живая душа, стремящаяся к выполнению великой цели. Поэтому прошу тебя, – дева приглашающе взмахнула рукой, вступая в искрящуюся воду, – следуй за нами с чистыми помыслами и верой в собственные силы.

Генрих постоял немного, вглядываясь в мерцающую воду. Его величество случай подкинул ему очередную загадку, отгадать которую можно было, лишь последовав приглашению девушек. Уже не в первый раз за последние несколько дней мальчик находился на волосок от гибели. И все-таки – он выживал. Для чего-то, во имя чего-то или же с помощью чего-то.

Все мы приходим в этот мир, неся в себе частицу высшего предназначения. Жизнь порой сурово испытывает нас на прочность, воздвигая на нашем пути преграды, так и нашептывающие о возможности выбора. Выбора тихой, беззаботной доли и спокойной, полной благочестия кончины в собственной кровати, в окружении выводка детей и внуков. Или возможности предпочтения совсем другого пути – полного опасности и приключений. Пути, пройдя по которому, человек получает право называться не только героем, но и вершителем судьбы человечества в целом. Очень многие, испытав приступ осторожности или здравомыслия, которые нередко являются всего лишь респектабельной формой трусости, сознательно отказываются от своего предназначения, одним поступком убивая каплю божественной силы, отмеренную им при рождении. Другие же, наоборот, изо дня в день, от подвига к подвигу раздувают эту хрупкую искру, в итоге превращая ее в бушующее пламя, дарующее своему носителю ореол полубога, о котором слагают легенды и поют баллады. Возможно, для этого нужно совершить так немного, но одновременно и так много – всего лишь поверить в себя…

«Двум смертям не бывать, а от одной – не убежать», – с усмешкой подумал мальчик и шагнул в воду. Девушки сильно опередили его, отойдя от берега на значительное расстояние. Барон наблюдал, как маленькими шажками озерные девы уходили все дальше и дальше, без малейшего испуга погружаясь в глубины зачарованного Озера. Сначала мерцающая вода окутала их до колен. Потом поднялась до талии, скрыв пышные юбки и серебряные пояса. Затем девушки погрузились до плеч, распластав по воде свои прекрасные локоны. А вот волны уже доходят до нежных губ, на которых играют призывные улыбки. И вскоре волшебные воды мягко сомкнулись над головами дев, оставив Генриха наедине со своими сомнениями.

На что может быть похоже медленное преодоление страха смерти? Когда рассудок громко кричит о невообразимой противоестественности совершаемого поступка? Каждый шаг, сделанный юным Повелителем, напоминал медленное отмирание не только чувств, но и всех частей его тела. Сначала ноги. Они погрузились по щиколотку, потом до колен и дальше, до бедер. И словно перестали существовать. После этого – тело до пояса. Вода поднималась все выше и выше. Шаги по мягкому, проваливающемуся песку поневоле стали принужденно медленными, заставляющими в полной мере прочувствовать весь мучительный процесс погружения. Теплая вода поднялась до уровня сердца, сжав его неожиданно ледяными объятиями, и оно словно остановилось, заставив Генриха лишь еще тверже сжать губы и еще упрямее идти вперед. Затем вода поднялась до уровня ноздрей, и мальчик задержал дыхание. Потом глаза барона оказались ниже кромки воды, почти ничего не различая в окружающем его мерцании. И вот вода мягко сомкнулась над макушкой мальчика. Еще несколько шагов, и запасенный в легких воздух неизбежно закончился. Тысячи колючих иголок впились в грудь Генриха, в голове загудело, красная пелена застилала взор. Ты сейчас умрешь от удушья, – обреченно кричал разум. Это смерть, неизбежная мучительная смерть, – содрогалась от ужаса душа мальчика. Но это то, что ты должен совершить, – диктовала воля. Руки барона, словно выйдя из-под контроля, уже готовились совершить движения, помогающие всплыть на поверхность. Но титаническим усилием он вновь полностью подчинил их себе, прижав к бокам. Задыхаясь, теряя сознание от недостатка кислорода, юный Повелитель осознавал, что он умирает. Как вдруг губы его удивленно приоткрылись, испуская тихий возглас. Сквозь кровавую пелену он увидел величественное, полное сострадания лицо прекрасной женщины в черной одежде. Женщина ласково улыбнулась и по-матерински прикоснулась устами ко лбу Генриха. Мальчик ощутил мимолетный ледяной поцелуй и открыл глаза. Он стоял на дне Озера. Он не дышал, но был жив.