– У тебя еще есть вода? – Дрожащий голос Гурга выдавал, как мало сил оставалось у мальчика.

Барон потряс флягу и услышал слабое бульканье на дне. Там, наверно, набралось бы несколько глотков.

– Есть. – Он осторожно помог другу сесть, прислонив его к стене. – На, пей.

Гург торопливо проглотил жалкие остатки воды и только после этого понял, что Повелитель отдал ему все.

– Ой, а тебе? – плаксиво протянул мальчик.

Генрих облизал пересохшие губы:

– Ничего, – он улыбнулся, зная, что в полумраке друг почти не видит его лица, – если нам станет совсем невмоготу, мы можем слизывать влагу с каменных стен. В любом случае от жажды мы не умрем. – Он успокаивающе похлопал по плечу обессиленного Гурга. – Давай я лучше поменяю тебе повязку на ноге.

– Ты так хорошо видишь в темноте? – удивился Гург.

– Кажется, мои глаза начинают привыкать к сумраку. – Генрих ловко снял повязку и, оторвав чистую полосу ткани от подола своей рубашки, снова перебинтовал раненую ногу. – Думаю, что вскоре я смогу опознать какой-нибудь ориентир и догадаюсь, в какой коридор нас занесло.

– Да уж, – донеслось ворчливое хмыканье, – угораздило нас заблудиться в своей же пещере.

– Это все из-за того, что факелы догорели и погасли, – добавил сбоку второй, более молодой голос.

– Ничего, мы блуждаем не более двух часов, а значит, не могли уйти очень далеко от знакомых коридоров. – Барон постарался, чтобы его голос звучал уверенно.

– А я и не знал, что пещера такая большая! – пожаловался Гург.

«Я тоже», – подумал Генрих, но, разумеется, не произнес этого вслух.

– А-а-а-а, – вдруг испуганно завопил Гург, – что это за страшные звуки?

– Да это мы воду со стены слизываем, – немного смущенно сознался обладатель молодого голоса. – Действительно так можно утолить жажду.

Генрих хмыкнул. Он отчетливо видел, чем занимаются в темноте два его товарища, но естественно, предпочитал не комментировать их действия.

– И нечего тебе ржать, Гург, – обиженно добавил молодой воин, – вода чистая и вкусная.

– Нет ничего удивительного в том, что Повелитель лучше нас видит в темноте, – сказал тот, чей голос выдавал его зрелый возраст. – Говорят, что все бароны из рода де Грей обладают особенными способностями, унаследованными ими от великого короля Грея. И еще поговаривают, что сам король до сих пор живет где-то в глубинах этой пещеры…

– Мне кажется, это просто сказка, которую придумали для того, чтобы развлекать детей, – не поверил Генрих, чувствуя, как взволнованно заколотилось его сердце.

– Сказки не возникают на пустом месте, – авторитетно пробасил старый рубака. – Вот пророчества на стенах озера Безвременья, скрытые под водой, точно не сказки!

– Дорого бы я дал, чтобы их увидеть! – пылко воскликнул Гург.

«Я тоже», – снова подумал Генрих.

– Однако нужно двигаться дальше. – Басовитый сильф с кряхтением поднялся. – И как можно быстрее выйти к своим…

В кромешной тьме он протянул руку, видимо, рассчитывая, что Повелитель ответит на его пожатие. И действительно – Генрих тут же крепко сжал ладонь товарища.

– Я Морг, – представился воин, – а это, – он мотнул головой в сторону своего более юного товарища, – Ларг. Мы оба служили под командованием Борга. Но, видимо, сейчас, – он на минуту замолчал и закончил еще более угрюмо, – о Борге уже нет смысла говорить…

– Ничего. – Генрих еще крепче сжал руку Морга. – Думается мне, что его жертва стала не напрасной!

– Пошли уж. – Гург осторожно приступал на раненую ногу, держась за стену. – Только ты первым иди, – попросил он Генриха. – Если уж ты единственный, кто хоть что-то видит в этой темнотище. А то темно, как… – он задумался, подбирая сравнение, – как у Ринецеи в заднице!

Оба воина отреагировали одобрительными смешками. Барон хотел было ответить, что вряд ли Гург так достоверно осведомлен об интимных подробностях строения демоницы, но только улыбнулся и молча покачал головой. Не стоило портить друзьям и без того плохое настроение.

Коридоры петляли самым невероятным образом. Удушливая жара верхнего яруса постепенно сменилась сначала легкой свежестью, а затем и весьма ощутимым холодком. Прохладный ветерок высушил потную кожу сильфов, превратив покрывавшую их кровь и копоть недавнего боя в какую-то неприятную маслянистую пленку. Хорошо еще, что обилие влаги на стенах коридоров позволяло произвести что-то похожее на умывание, ставшее не очень-то приятным при такой низкой температуре. Генрих легко различал белесые облачка пара, вырывавшиеся с губ его спутников, разгоряченных длительной ходьбой. Влажность воздуха подсказывала ему о близости Озера. Но он подозревал, что, наугад блуждая незнакомыми тоннелями, они вышли к Озеру совсем с другой стороны. Этот факт тоже удивлял мальчика, потому как серебристый туман, постоянно клубившийся под сводами грота, прикрывающего Озеро, не позволял видеть, насколько далеко простираются волшебные воды. И есть ли там другие берега, отличные от берега, на который вел путь из пещеры Совета.

Друзья брели за ним, иногда осторожно притрагиваясь друг к другу подрагивающими от усталости пальцами вытянутых рук или перекликаясь вполголоса. Генрих чувствовал себя поводырем каравана слепцов, который он вел прямиком в царство снов. И он не знал, радоваться ли ему или печалиться тому факту, что друзья оказались лишены возможности видеть удивительные картины, изображенные на стенах коридоров. Особенно поразила его одна из них, на которой неведомое существо, представлявшее собой торс женщины с шестью руками, оканчивающийся мощным змеиным хвостом, простирало все свои руки к коленопреклоненной фигуре, благоговейно замершей перед ней. В пяти руках женщина-змея держала тонкие, изящные даги. И Генрих долго и безрезультатно ломал голову над вопросом – почему рук у твари было шесть, а одинаковых даг только пять? Лицо коленопреклоненной фигуры скрывала маска, подобно тому как закрывали свои лица проклятые лже-богами сильфы. К своему глубокому сожалению, юный Повелитель так и не смог различить, мужской или женской была загадочная фигура. Но он снова увидел фигуру в маске на другой картине. Теперь уже он определенно рассмотрел, что это женщина, высокая и широкоплечая, силой, очевидно, не уступавшая многим бойцам-мужчинам. От героизма этой картины у юного барона захватило дух. Потому как рядом с женщиной в маске автор изобразил орка с гигантской мощной фигурой и зверским лицом. Орк оказался вооружен огромной обоюдоострой секирой, а женщина – необычным мечом с волнистым лезвием. Неизвестному художнику удалось передать неправдоподобную силу двух бойцов, решительно прорубавших широкую просеку в толпе окружающих их безобразных тварей. И еще много и много других потрясающих по эмоциональности содержания эпизодов несли на себе каменные стены пещерного лабиринта. И, вероятнее всего, в этом Генрих не сомневался, – мало кому, кроме него, довелось увидеть эти чудеса. Но смысл изображений ускользал от разума мальчика. Только что-то волнующее, похожее на острое предчувствие того, что все это показали ему не случайно, заставляло его пристально всматриваться в фигуры, казавшиеся такими живыми и призрачными одновременно.

Через некоторое время Генриха начал преследовать неясный отзвук каких-то движений, явно совершаемых кем-то за его спиной. На пока еще значительно отдаленном расстоянии. Но неясные шорохи приближались. И, как не пытался барон ускорить передвижения своего маленького отряда, шум за их спиной становился все различимее. Их догоняли.

– Тс! – Многоопытный Морг остановился и прижал палец к губам, призывая друзей к молчанию. Затем он лег на пол и приложил ухо к каменным плитам. – Проклятые твари! Приперлись-таки по наши души… – Воин хищно усмехнулся прямо в лицо Генриху и с угрожающим шорохом вытащил из ножен свой великолепный клинок. – Я больше не побегу, зато намереваюсь еще разок хорошенько насыпать перцу на хвост Ринецее…

– А что, у нее правда есть хвост? – с неподдельным интересом спросил Ларг, занимая место рядом со старшим товарищем.

– Да он у всех баб есть, а уж у демоницы и подавно! – Морг презрительно сплюнул, наглядно демонстрируя свое отношение к дорвавшемуся до власти женскому полу. – Богини, демоницы – вот до чего в итоге они нашу жизнь довели. Нет чтоб сидеть тихо да знай себе полотно ткать… Ты со мной? – непоследовательно и словно невзначай спросил он Ларга.

– Конечно! – Молодой воин притопнул ногами, прощупывая площадку для ожидаемой схватки. – По мне, так здесь очень хорошее место для смерти. В компании этак двадцати-тридцати демонов… И он чуть не упал, когда восхищенный Морг дружески двинул его кулаком в грудь.

– Уходите, Ваша милость. – Молодой сильф даже подтолкнул Повелителя. – Нечего нам всем здесь погибать попусту, кому-то ведь и о детях позаботиться нужно.

– Но я не могу бросить… – замялся Генрих.

И тут же две пары рук настойчиво направили его дальше в коридор.

– Идите уж, – неожиданно мягко пробурчал Морг, – помните, что вы Ромару обещали!

Барону пришлось подчиниться скрепя сердце. Он вновь осторожно подпер плечом ковыляющего Гурга и углубился в полумрак тоннеля.

Немного позднее до его слуха донеслись множественные вопли и визги, сопровождаемые звоном благородной стали. Но вскоре стихли и они, возможно, заглушенные увеличившимся расстоянием, а возможно, и по другой, более печальной причине.

– Давай передохнем, – взмолился совершенной измученный Гург. – Мне кажется, что мы уже целую вечность бродим по этим коридорам. И, наверно, никогда из них не выйдем…

– Выйдем! – уверенно ответил Генрих. – Я чувствую, Озеро все ближе. Да и посветлело в тоннеле.

– А ведь правда! – удивился Гург. – И как я раньше не обратил на это внимания?

– Ты слишком устал, вот и не заметил, – улыбнулся Генрих.

– Ой, – радовался Гург, – я теперь уже и тебя вижу! Ну, и грязен же ты, барон, могу я тебе доложить…

– Да уж не грязнее тебя, – передразнил друга юный Повелитель.

Гург осторожно опустился на холодный каменный пол.

– Сейчас я передохну немного, и мы доберемся до Озера. А то что-то мне слишком душно, и в голове звенит…

Генрих осторожно ощупал раненую ногу товарища. Рана чудовищно распухла, от нее так и несло жаром. Да и запах, исходивший от повязок, заставил барона встревоженно нахмурить брови. Даже ему, далекому от искусства врачевания, стало понятно, что началось заражение, и Гурга нужно как можно быстрее доставить к магам.

– Сейчас, сейчас. Еще минуточку – и пойдем, – попросил Гург.

Генрих согласился, и только собрался и сам на минутку присесть, как различил вдалеке, в полумраке коридора, высокую тощую фигуру, которая, пригнувшись к полу, словно вынюхивая запах, как гончая шла по их следам.

– Ты видишь это? – испуганным свистящим шепотом спросил его Гург.

– Вижу, – сквозь зубы ответил Генрих. – Это что еще за тварь?

И, словно в ответ на высказанный вопрос, тварь несколькими скользящими прыжками преодолела оставшееся расстояние и предстала перед мальчиками. С ужасом рассматривали друзья полусгнивший остов, хранивший отметины чудовищных ран, полускрытых кусками бледной плоти. Огромные черви во множестве обвивали тело твари, заменяя ей мышцы и сухожилия, тем самым, придавая мертвецу гибкость и подвижность, доселе не свойственную всем прочим умертвиям. А ужаснее всего было то, что торс твари венчала почти не тронутая тлением голова благородного Борга, с раскаленными угольями, вместо глаз горевшими в глазницах.

– Ну что, котятки, – утробно просипела тварь, гнусно ухмыляясь раздробленными челюстями, – вот вы и отбегались. Много же неприятностей умудрились доставить мне два безмозглых сильфских детеныша. Да и весь ваш упрямый род у меня давно в зубах завяз. Ну, да ничего. – Тварь, словно примеряясь, покачала в костлявых лапах огромный меч, ранее принадлежавший Боргу: – Это мы сейчас исправим…

Только сейчас до Генриха дошло, что это сама Ринецея, завладевшая останками погибшего героя, разговаривает с ними. Превозмогая навалившуюся усталость, он поднялся на ноги, вытягивая из ножен свой легкий клинок. Меч шел с трудом. «Наверно, сильно иззубрился», – отстраненно подумал мальчик. Страха не осталось. Чувствовалась лишь безграничная усталость, полностью притуплявшая все прочие эмоции, в том числе и страх. Да еще легкая жалость о жизни, которой сейчас предстояло закончиться, так толком и не начавшись. И тут мальчик вспомнил о клятве, данной на крови павших друзей, и о той ответственности, которую она на него налагала. И еще о раненом Гурге, робко притаившемся у него за спиной. Значит, умирать нельзя. Значит, нужно бороться. И тогда юный Повелитель подчеркнуто карикатурно раскланялся, приветствуя нежеланную гостью:

– Здравствуйте, мадам старая ведьма. – Пренебрежение к демонице так и сквозило в каждом слове, произносимом бароном. – Как известно – незваный гость смердит хуже немытого гоблина. А тут еще мне по секрету рассказали, что у вас имеется такая пикантная штучка, как хвост, и при том под этим самым хвостом, извините (в этот момент Генрих скривился так, словно нюхнул чего-то весьма зловонного), не очень-то чисто…

– Что? – взревела тварь. – Мальчишка, да как ты смеешь! Да я тебя за это на кусочки порежу!

– Гы-ы-ы! – звонко и радостно заржал Генрих. – Кишка тонка. И он насмешливо показал концом клинка на сизые внутренности, вываливавшиеся из распоротого живота умертвия.

Тварь взбешенно завизжала и бросилась на мальчика, бестолково размахивая мечом. Этого и добивался Генрих – вывести проклятую демоницу из состояния душевного равновесия. Оказалось, что на насмешки она велась ничуть не меньше обычных девчонок. Или даже больше. Или, может быть, издевка на тему хвоста оказалась не такой уж и надуманной?

Но после первых же выпадов Генрих понял, что демонице досталось не только тело Борга, но и все его умения и навыки, вкупе с изощренным мышлением опытного бойца. С каждой секундой ранее неловкие движения твари становились все более четкими, удары более опасными, и мальчик уже узнавал в смертоносных росчерках клинка приемы своего бывшего учителя. Лишь ценой огромных усилий ему удавалось отражать атаки умертвия. Вскоре силы оказались неравными, как почти всегда и наблюдалось при их поединках в те славные времена, когда благородный Борг был еще жив.

– Ну что, сосунок, – издевалась тварь, – вскоре мы проверим качество твоих кишок.

Мальчик молчал, стараясь сохранить дыхание. Он еле успевал проследить глазами за движениями мертвых рук, совершавших такие стремительные выпады, что сами контуры клинка сливались в одну свистящую сверкающую линию. А линия эта несла неумолимую смерть. Генрих знал, что он и так уже продержался неправдоподобно долго в этом неравном поединке. Но рано или поздно силы и везение должны закончиться вместе с поединком. И не в пользу сильфа.

Внезапно тварь крутнулась на месте, резко вынеся клинок вбок. Мальчик понял, что мертвец, управляемый волей Ринецеи, собирается применить свой коронный удар. Именно тот, который Генрих так и не научился отражать. Время замедлилось. Словно барахтаясь в чем-то вязком, сковывающем все движения, барон видел несущееся на него лезвие. И с каким-то неживым уже равнодушием он понимал, что ему не хватает скорости и размаха, и он уже не успевает отразить приближающуюся к нему смерть.

– И-и-и-и, – раздался отчаянный крик, и всеми позабытый Гург выскочил из-за спины Генриха, буквально нанизавшись на падающий клинок, тем самым остановив его движение к груди своего Повелителя.

Тварь замерла в безмерном удивлении, разглядывая умирающего мальчишку, подобно букашке, слабо трепыхающемуся на острие ее меча. Такой же удивленный, Генрих не смог удержать падения своего клинка, который, ничем не остановленный, достиг твари, начисто снеся с плеч мертвую голову. С громким стуком голова покатилась куда-то в глубь коридора, а барон, выронив меч, бросился к тому месту, где упали его друг и вторично убитое тело, сплетенные в один чудовищный комок. Дрожащими руками он обхватил лицо Гурга, обагренное потоками крови, хлынувшими изо рта мальчика. Гург слабо, но радостно улыбнулся стремительно бледнеющими губами.

– Я погиб, как герой… – тихонько шепнул мальчик. – Тепло, тепло… Я вижу впереди яркий свет и женщину, раскрывшую мне свои объятия… О, это моя умершая мама, я иду домой…

Веки его закрылись, и последний вздох легко слетел с улыбающихся уст, коснувшись мокрых от слез щек Генриха.

– Ты действительно великий герой, – промолвил Повелитель, опуская на пол тело своего последнего друга.

– Генрих, Генрих, – вдруг раздался слабый зов.

Ошеломленный барон насторожился, вслушиваясь в тишину. – Кто это зовет меня? – только и смог спросить он звенящим от ужаса голосом.

– Это я, Борг, – донесся ответ.

– Борг? – На сразу ослабевших от страха ногах Генрих сделал несколько шагов в сторону темного коридора, откуда раздавался подзывающий голос, ясно ощущая, как трясутся его колени.

– Ближе, – вновь позвал голос.

Сильф прошел еще немного и увидел отрубленную голову Борга, шевелившую мертвыми губами. Мальчик опустился на колени и приблизил лицо к жутким останкам. Голова неожиданно распахнула во всю ширь свои мертвые глаза, и Генрих, отпрянув, чуть не свалился на пол от переполнявшего его испуга. Но глаза, которыми мертвая голова пристально смотрела на растерянного барона, уже не походили на горящие уголья, так пугавшие барона мгновения назад. Это были пусть и затуманенные, с налитыми кровью белками, но умные карие глаза его погибшего учителя. Голова горестно, но ласково улыбнулась искалеченными губами.

– Мой юный Повелитель, мальчик мой… – Генрих узнал голос прежнего Борга и отер трепещущими ладонями холодный лоб страдальца.

– Хорошо, – прошептала голова, – теперь я вижу тебя еще отчетливее. Не грусти, мой мальчик. – Борг заметил слезы на лице Генриха. – Тебе еще так много предстоит сделать. Немедленно иди по этому коридору, потому что армия демонов приближается. Пятьсот шагов. Второй поворот налево, синие стены. Выступ справа скрывает рычаг, опускающий заслоны по всем коридорам пещеры, ведущим к Озеру. Нажми рычаг, и сильфы будут спасены. Торопись… – голова сипела, закатывая глаза.

– Но кто помогает мне? – изумился барон.

– Не один ты борешься с Ринецеей, – неожиданно произнесла голова незнакомым Генриху сильным, властным голосом. И в этом голосе прозвучало что-то такое, что заставило содрогнуться самые потаенные глубины души мальчика. – Иди, – еще раз приказала голова, вслед за этим навсегда смыкая губы.

Генрих послушно поднялся на ноги…

А в этот самый миг далеко отсюда в своих покоях королева Смерть насмешливо прихлопнула в ладоши, радуясь предоставившейся возможности насолить ненавистной Ринецее.