От морского побережья нас отделял последний дневной переход. К этому времени наш отряд разросся значительно, насчитывая более трех тысяч бойцов. Кому-то не шибко дальновидному подобная цифра могла бы показаться внушительной. Кому-то, но не мне! И правильно – ведь если оценивать объективно, то чего, спрашивается, стоила горстка моих воинов в сравнении с несметными полчищами демоницы? В сложившихся неравных условиях выступить против намного превосходящих нас сил противника – значило обречь себя на осознанное самоубийство. Но все равно иного приемлемого варианта развития событий я не видела.

Однообразно-серая степь расцветала с каждым часом, наполняясь свежими соками, цветами и запахами. В недрах оттаявшей от зимнего холода земли бурлили обновленные силы, требовательно рвущиеся наружу. Край, ранее казавшийся мне суровым и безжизненным, буквально заполонили вернувшиеся из теплых мест птицы, сумевшие пережить неблагоприятный период насекомые и занятые брачными играми животные, спешащие найти себе пару и произвести потомство. Все, способное родиться на этой скудной земле, требовательно тянулось к солнцу, торопясь вкусить обещаемых весной соблазнов. И сопровождающие меня люди тоже бездумно поддались этой упоительной вакханалии торжества жизни над смертью, с каждым днем все больше проникаясь очарованием свободы.

– Принцесса, – шало вопил рыжий, усыпанный сотнями золотых веснушек Торвен, раскинув руки скачущий навстречу весеннему ветру и воображающий себя вольной птицей, – ты вернула свет надежды этим унылым холмам – ты и есть сама жизнь!

Наверно, виновником резкой смены царящих в отряде настроений стал мудрый Арланмир, специально разболтавший всем мужчинам, что их ведет за собой не просто женщина, а сошедшая с небес богиня, готовящаяся произвести на свет нового, молодого бога. Теперь на меня посматривали уважительно, оказывая всевозможные знаки внимания и норовя услужить при каждой подвернувшейся возможности. Я тайком улыбалась, оставаясь неизменно вежливой и приветливой со всеми. Странные они все-таки существа, эти мужчины. Они готовы втоптать женщину в грязь своей животной похоти, при этом почти с фанатичной настойчивостью возводя ее на пьедестал священного материнства, полностью искупающего и покрывающего любой грех. Женщина – невинное вместилище всевозможных мужских пороков, которое клеймят последними непотребными словами, при этом одновременно называя самым чистым и непорочным созданием на свете – матерью! Невероятно, но у каждого закоренелого мерзавца – убийцы, палача или демона – когда-то была мать, любовно покрывавшая поцелуями его кудрявую макушку и называвшая свое чадо «мое золотце». Мир зиждется на материнской любви, удерживающей его от стремительного падения в пучину тьмы, злобы и беззакония. Жизнь есть любовь! Проходя через плотскую близость, а иногда – через низменность насильственного совокупления, женщина приобретает возвышенность материнства. Горе, страдание и унижение зачастую вознаграждаются сполна, компенсируясь любовью и незапятнанным чем-либо счастьем. Материнство стирает грехи, очищает душу и дает возможность начать все заново. Дети – это высший дар небес, торжество настоящего над прошлым, жизни над смертью. А потому, положив руку на сильно выпирающий живот, я тихонько молилась за своего будущего сына, готовясь принять уготованную мне судьбой участь. Мой сын, дитя незаконной любви, наследник погибшего отца-демона, намеревался вскоре войти в наш мир, сделав его чище, светлее и справедливее. Он должен был обрести счастье и одарить им всех. Я верила в это искренне. А иначе – зачем же еще рождаются дети?

А между тем наше войско все продолжало прибывать, разрастаясь на манер морской волны во время прилива.

– Слухи в этих краях подобны брошенному в воду камню, – с улыбкой рассказывал мне тролль, плутовато прищуривая умные глаза. – Сам камешек вроде бы небольшой, но круги от него расходятся огромные. Слишком многие жители здешних мест лишились своих близких, а поэтому весьма недовольны сложившимся положением дел. А ты, принцесса, дала нам возможность подправить грядущее будущее, изменить все к лучшему – наказать обидчиков и устранить несправедливость. Мы будем драться не на жизнь, а на смерть, ибо перед нами забрезжил луч надежды!

Скорее всего, он не ошибался. Ведь в противном случае – почему бы к нам присоединялись и полные сил мужчины, пребывающие в самом расцвете лет, и убеленные зрелыми сединами охотники, казалось способные стрелой из лука сбить даже звезду с небес, и совсем безусые мальчишки, еще никогда не проливавшие крови врага. Одного такого отрока мои воины встретили особенно доброжелательно, разразившись громкими приветственными криками:

– Альдрик! Да здравствует юный вождь Альдрик!

Арланмир же нежно обнял мальчика за плечи, расцеловал в обе щеки и назвал братом.

Молодой воин поведал нам об удивительных вещах. Об угрозе лютой гибели от рук мертвого колдуна, чуть не настигшей его в погребальном кургане киктов, и четверке странных спасителей, благодаря которым он и избег страшной участи стать носителем бестелесного духа. Выслушивая его пространные речи, изобилующие пышными описаниями внешности и поведения необычных путешественников, сумевших победить потусторонних существ, а в особенности – ту их часть, которая касалась постоянных пикировок и переругиваний героев, я поняла: Альдрика спасли мои друзья. Колоритную четверку – некромант, сильфский повелитель, орк и полуэльф – было невозможно спутать с кем-либо еще. Но наибольший мой интерес вызвало упоминание Радужной иглы – одной из шести даг, созданных демиургами. И мои друзья собирались раздобыть ее собственными силами? Боюсь, они недооценили подстерегающих их опасностей, рискуя вляпаться в крупные неприятности. Но, увы, решение этой проблемы мне пришлось отложить на потом, следуя своему неизбывному, многократно проверенному на практике правилу: все проблемы следует решать по мере их поступления. Или, как говорили мои новые друзья-тролли: погнавшись за тремя зайцами сразу, рискуешь и вовсе остаться без обеда. Так что пока мне следовало выбросить из головы проделки друзей и сосредоточиться лишь на одной, главнейшей и насущной задаче, называвшейся ненавистным именем Ринецея!

Воздух заметно посвежел, неся острый запах йода. На фоне белоснежных облаков я разглядела угловатые очертания парящих над водой чаек. Покрытая невысокой травкой земля сменилась песком и галькой.

– Отсюда до моря уже рукой подать! – предупредил меня Торвен, сдерживая своего пританцовывающего от нетерпения жеребца. – Что нам делать дальше, принцесса?

– Видишь… – Вытянутым пальцем я по контуру обвела изломанную линию горизонта. – Эти скалы отделяют нас от береговой линии, растянутой наподобие длинной узкой косы. Готова поспорить на что угодно – на берегу нас ждет войско демоницы, во много раз превосходящее наш отряд как численностью, так и уровнем вооруженности. Они затаились и приберегают силы. О, я далеко не понаслышке знакома с их агрессивной тактикой ведения боя. Закованные в латы демоны выстроятся в клин, способный подавить любое сопротивление. Если мы начнем атаковать их в лоб, то буквально через несколько минут наше наступление захлебнется, и мы погибнем…

– Прикажи умереть – и мы умрем! – с достоинством пообещал отважный пират. – Мои воины не боятся ничего и никого.

– Я знаю! – одарила я смельчака признательной улыбкой. – Но мне нужна победа, а отнюдь не ваши подвиги, посмертно воспетые в балладах и легендах. Однажды в юности мне довелось читать старинный трактат о войне, повествующий о великом полководце древности – Александре Невском. Ему тоже пришлось столкнуться с примерно похожей невыгодной ситуацией, отбиваясь от свирепых ливонских рыцарей…

– И чем закончилась битва этого Александра? – заинтересовался Торвен.

– Победой! – с удовольствием констатировала я.

– Но каким образом? – не поверил орк. – На его стороне сражались боги?

– Нет, только неустрашимость и смекалка! – усмехнулась я, спешиваясь и подбирая сухой прутик. – Умный вождь поступил следующим образом. Смотри, – я начертила линию на песке, – это и есть близлежащая горная гряда, с которой мы спустимся. Конница здесь не пройдет, наши скакуны переломают ноги на острых камнях. Это, – я схематично изобразила тупой клин, – войско Ринецеи. Лишь только мы форсируем горную гряду – они сразу же нанесут сокрушительный удар в центр нашего отряда, не давая нам опомниться и восстановить силы. Но через скалы пойдет только наша пехота. Немногочисленных конных воинов мы разделим на две группы и проведем на фланги, в обход горной гряды. Они должны выждать некоторое время, дать врагам увязнуть в сече, а затем, обойдя с боков, взять демоницу в клещи, прижимая к скалам.

– Рискованный план, – усомнился Торвен, внимательно рассматривая мой рисунок. – Разделившись на три группы, мы значительно ослабим основной штурмовой отряд и, возможно, не успеем дождаться подхода конницы.

– Да, риск велик, – хладнокровно призналась я, – но иной возможности разбить врага я не вижу! Те пехотинцы, что пойдут со мной через скалы и без отдыха примут на себя основной удар, практически обречены…

Торвен смотрел на меня уважительно:

– Никогда не слышал подобных слов из уст женщины! Но прости, принцесса, я не могу позволить тебе, да к тому же в столь уязвимом положении, – он взглядом указал на мой живот, – рисковать собой.

– Тогда тебе придется постараться не допустить моей смерти, – демонстративно рассмеялась я. – Пехоту поведу я, и никто другой. Мне уже приходилось участвовать в кровавых схватках, и я знаю, насколько заразительно действует на людей воодушевляющий пример их предводителя. Воины пойдут за мной, не желая уступить женщине в смелости и самоотверженности. А ваша задача – спасти всех нас. Вы с Арланмиром поведете два отряда конницы, расставленные по флангам.

– Сумасшедшая! – восхищенно шепнул пират, сопровождая эту уже ставшую привычной для меня характеристику низким поклоном. – Но гоблин меня побери, если в мире существует еще что-то более героическое, чем подобная форма сумасшествия!

Мы досконально воплотили в реальность предложенный мною план наступления. Себе я оставила пару тысяч самых отчаянных рубак, возглавляемых лично мной и Кса-Буном, угрожающе скалящим остро подпиленные зубы. За его спиной покачивался гигантский топор «Третья рука Амбопу», внушая невольный ужас своим серебристым лезвием и покрытой рунами рукоятью. Мои худшие подозрения подтвердились полностью – с высоты горной гряды я подробно рассмотрела готовящееся к битве войско, темной лентой растянувшееся на прибрежной гальке. На этот раз Ринецея собрала всех. Тут находились и тяжеловооруженные демоны в черных доспехах, запомнившиеся мне со дня штурма Нарроны, и изъеденные червями умертвия, и аскетичные некроманты, своими темными мантиями напоминающие старых тощих стервятников, и изрыгающие огонь горгульи. Я считала их всех, пока не сбилась и не оставила это совершенно бесполезное занятие. Нас поджидали тысячи врагов, способные с одного удара смять и втоптать в землю наш маленький отряд.

«Да хранят нас Пресветлые боги! – мысленно взмолилась я, кончиками пальцев прикасаясь к своему выпирающему под кольчугой животу. – Прости меня, сынок, но, возможно, тебе так и не удастся увидеть этот мир, который я пытаюсь сделать добрее и чище. Я надеюсь, что ты меня поймешь!» И малыш тут же ответил мне короткими одобрительными толчками.

Единым слитным броском мы преодолели горный хребет и безудержным потоком устремились вниз, на берег… Воздух наполнился топотом бегущих ног и слитным ревом тысяч крепких глоток. То звучал крик азарта, рвущийся из груди идущих в атаку бойцов. Меня плотным кольцом окружила личная охрана из двадцати человек, руководимая верным канагерийцем. Мы спустились с пологого откоса и замерли в ожидании, построившись в несколько рядов. В сотне шагов от себя я видела сплошную черную линию латников Ринецеи и саму демоницу, восседающую на нервно гарцующем гнедом жеребце. Очевидно, проклятая врагиня тоже меня заметила, потому что неторопливо опустила на лицо забрало червленого шлема и сложила защищенные кольчужной перчаткой пальцы в издевательский жест. Она не сомневалась в победе!

Мы тяжело переводили сбитое бегом дыхание.

«О боги, подарите нам еще минуту, еще хотя бы полминуты передышки!» – просила я, покусывая растрескавшиеся от холодного ветра губы и утирая струящийся со лба пот.

Но времени, достаточного для того, чтобы прийти в себя, нам конечно же не дали…

Ринецея взмахнула рукой – и тут же, повинуясь ее приказу, пронзительно запела боевая труба, трубя атаку. Те из нас, у кого имелись копья, надежно упирали их в гальку, направляя острия в сторону противника. Тяжелая конница демонов, медленно набирая скорость для первого удара, взяла в рысь, надвигаясь прямо на нас. Я увидела накатывающуюся лавину бешено мелькающих лошадиных ног, прикрытых щитками ключиц и вытаращенных глаз, поблескивающих налитыми кровью белками. Я услышала бряцание упряжи, скрип натягиваемых луков и стук сдвигаемых щитов. По нашим рядам прокатился сдавленный вопль ужаса.

– Не отступать! – срывая голос, закричала я, вытаскивая из ножен Нурилон. – Примем их на клинки!

И наверно, столько обреченной ярости читалось на наших напряженных лицах, что конница Ринецеи не выдержала. Некоторым всадникам изменило мужество – они начали заворачивать коней назад, создавая беспорядок и сумятицу.

Из задних рядов обеих армий стаями злых шмелей взлетели стрелы. Они образовали пару темных туч, мгновенно рассыпавшись на два потока падающей с небес смерти. Потом еще и еще раз, выкашивая людей и лошадей. Наши эльфы били прицельно, не тратя даром ни одной стрелы. Повинуясь моему резкому окрику, копейщики крепко зажали древко под мышкой, прижимая к боку. Из приближающегося строя врагов полетели дротики. Один из них скользнул по моей кольчуге, оставив после себя резкий щелчок удара, ноющую боль в плече и запоздалую вспышку страха: чуть-чуть бы выше – и все! Воин слева от меня получил дротик в лицо и начал медленно заваливаться назад. Воздух звенел от диких криков умирающих людей, от сладковатого запаха свежей крови к горлу подкатывала тошнота, а безудержно частивший пульс ощущался прямо в висках, гулом набата вышибая вскипающий от напряжения мозг. Никто не хотел умирать, цепляясь за жизнь зубами и когтями. Оставшиеся без всадников кони противника с паническим ржанием вставали на дыбы, выскакивая в сторону из строя. Мимо меня промчался каурый жеребец, волоча по земле застрявшего в стремени мертвеца. На узде другого скакуна повисла отрубленная по локоть рука, лихорадочно сжав онемелые пальцы…

Пешие демоны были уже близко, совсем близко. Они шли плотным строем сразу же за конницей, тяжело чеканя шаг и напоминая безбрежное штормовое море… Усилием воли я подавила плещущийся в душе страх и нацелила лезвие Нурилона в шлем надвигающегося на меня всадника…

Удар столкновения оказался страшен. Несмотря на то что я его ожидала, напрягая все свои силы, меня чуть не отбросило назад, под ноги второй шеренги. Из рассеченной груди напоровшейся на мой меч лошади брызнул бурный фонтан алой крови. Раненый конь поднялся на дыбы, а затем грузно рухнул на спину, придавив истошно визжащего седока. Но охранники слева и справа от меня погибли почти мгновенно, а поэтому я оказалась в гибельном коридоре, между непрерывно сыплющимися на меня ударами. Мои мысли не успевали за телом, автоматически колющим и рубящим бесконечных врагов. Несколько раз меня тоже достали, со скрежетом попадая по кольчуге. С лезвия Нурилона стекала кровь… Я шагала по трупам, ведомая единственной мыслью: «Вперед, не отступать, не сдаваться!» Я почти не соображала, что делаю, одержимая подсознательным желанием убивать. В моей памяти запечатлелся непрерывно кружащийся калейдоскоп искаженных яростью лиц, отсеченных конечностей, блеск и звон с лязгом сшибающихся мечей. И еще равномерный, свербящий в ушах гул, стеной поднимающийся над полем. Это гудела уничтожаемая сталью жизнь, перемалываемая безжалостными жерновами небытия. А потом я внезапно увидела Кса-Буна…

Мой чернокожий друг поудобнее перехватил насаженный на длинную рукоять топор. Он осторожно переступал через павших, выбирая очередного противника и оставляя за собой широкую, заваленную мертвыми телами просеку. Высокий и черный, он сегодня казался мне кем-то большим, чем обычный человек, неким чужеземным богом войны – могучим и непобедимым. Из его рта неумолкающе лилась победная песня, повергающая врагов в ужас и обращающая в паническое бегство. Кса-Бун словно взвешивал боевые качества своих противников, придирчиво отбирая, чью жизнь он возьмет в следующую очередь. И похоже, что жизни убитых врагов переходили к нему, преумножая и без того чудовищную силу канагерийца. Его лицо искажала гримаса злой сосредоточенности. Очередной взмах исполинского топора отсек чью-то голову, и она стремительно отлетела прочь, распялив рот в последнем безумном крике и дико вращая выкаченными глазами. И вот тогда мне вдруг стало по-настоящему страшно – так страшно, как не было еще никогда в жизни!

Но все оказалось безнадежно – противник задавил нас количеством, топча копытами лошадей и прижимая к скалам. Мы упрямо шли вперед, теряя друзей десятками и вовлекая в битву все новые и новые отряды врагов. Иногда я мельком видела Ринецею, сопровождаемую некромантами и рассыпающую синие молнии магических ударов. В итоге именно чары и стали тем непреодолимым фактором, сыгравшим против нас и решившим исход битвы, противостоять которому мы не смогли. Чаша весов заколебалась, покачнулась и склонилась в сторону Ринецеи… Мы дрогнули, мы могли бы побежать, но отступать нам стало уже некуда. Я лопатками уперлась в шершавую поверхность камня, обреченно понимая – все, это конец. Битва превратилась в бойню. Шанса на спасение у нас не оставалось: единственное, что мы еще могли сделать, – так это собрать щедрую дань чужой крови, унеся с собой как можно больше жизней врагов.

Я знала, что сейчас умру. Но осознание сего факта меня почти не пугало, потому что я понимала: смерть моя станет быстрой и почетной, хотя, наверно, отнюдь не безболезненной. И возможно, в тот момент я даже хотела погрузиться в ту самую тьму пустоты, которая не так давно приняла и упокоила благородную душу моего любимого. А мое бренное тело навсегда останется здесь, где меня выпьет эта чужая земля, будущим летом возрождая на поле злой брани, позволяя стать пышным цветом высокой травы. Но я сомкну утомленные веки, усну и уже ничего не почувствую…

Нас оставалось десятка три – израненных, смертельно уставших воинов, стоящих на горе трупов.

– Не убивать Ульрику, она нужна мне живой! – донесся до меня требовательный голос Ринецеи. – Все сокровища мира тому, кто приведет мне принцессу живой!

– Хозяйка! – Толстые, жесткие, будто вырезанные из эбенового дерева пальцы Кса-Буна бережно погладили меня по щеке. Я даже не предполагала, что эти руки, еще несколько минут назад ломавшие шеи и запросто, будто орехи, раскалывающие черепа, могут быть такими нежными. – Сдайтесь ей, госпожа! В своем чреве вы носите ее родного племянника. Возможно, она пощадит дитя, снизойдет к вашему положению…

– Правильно! – поддержал его молодой эльф с арбалетом, запомнившийся мне по разговору на руднике. – Вы обязаны выжить – хотя бы ради ребенка!

– Нет! – Я упрямо тряхнула слипшимися от крови волосами, глотая горькие слезы отчаяния. – Я вас не оставлю. Я не вынесу мук нечистой совести… Нам нужно продержаться еще чуть-чуть, наша конница сейчас придет…

– Ваше высочество! – Из плотного строя окруживших нас врагов вышел высокий демон в роскошных доспехах. Его смуглое лицо поражало гармоничностью всех очертаний, практически ничем не отличаясь от нормального, человеческого. В карих глазах светилось смешанное с почтением сочувствие. – Я генерал Рахсагор. Сдайте мне свой меч добровольно – и, клянусь именем моей матери, ни один волос не упадет с вашей головы.

– Окажите мне честь, генерал, – издевательски рассмеялась я, – и попробуйте забрать мой меч силой. Я вызываю вас на поединок!

Демон вздрогнул всем телом:

– Госпожа, я присягал на верность принцу Астору. Я принадлежу к высшему дворянству Нижнего уровня. А кроме того, я мужчина и поэтому никогда не причиню вреда женщине, тем паче супруге моего господина, носящей под сердцем наследника великой династии. Сдайтесь нам, госпожа Ульрика, и обещаю – мы уговорим леди Ринецею помириться с вами. Ради будущего принца… – Он верноподданнически поклонился не мне, а скорее – моему животу. – Умоляю вас…

Солдаты поддержали своего начальника согласованным гулом.

– Мой сын родится свободным, – протестующе прорычала я, поднимая Нурилон. – Он никогда не станет пленником Ринецеи. Защищайтесь, генерал…

Я взмахнула мечом, стараясь достать открытое лицо демона. Тот вынужденно отпрянул в сторону, уклоняясь от моего колющего выпада. Мой удар рассек окованный железом край его щита, глубоко увязая в твердом дереве и металле умбона. Генерал ошеломленно замер, недоуменно хлопая ресницами. Пользуясь его минутной растерянностью, я выпустила рукоять Нурилона и рванула из ножен одну из Алатор, короткую, а потому – более удобную для схватки грудь в грудь. Рахсагор отбросил искореженный щит и потянулся к ножу на поясе. Но я оказалась проворнее. Не оставляя ему времени на размышление, я сильно ударила его головой в лицо и, обхватив рукой за плечо для усиления удара, вогнала острие даги ему под ребра, с каким-то озверелым наслаждением ощущая, как Игла пробивает кольчугу и со страшным скрежетом входит глубоко в тело, пронзая мышцы…

Генерал обвис у меня в руках, обдав мое лицо потоком черной крови, хлынувшей у него изо рта.

– А-а-а! – горестно завопила Ринецея.

– Слава принцессе Ульрике! – хором грянули мои бойцы.

– Слава! – неожиданной поддержкой раздалось совсем близко.

Наша конница неслась во весь опор, торопясь спасти тех, кого еще было возможно спасти. И тогда Ринецея взмахнула белым носовым платком, поднимая в воздух стаю горгулий…

Притиснутая к скале и закрытая телами беснующихся лошадей, я видела лишь бессильно мечущегося Кса-Буна, изрыгающего проклятия, да ощущала жуткий запах паленой плоти. Там заживо сжигали наших друзей, а я ничего не могла с этим поделать.

– Боги! – отчаянно завопила я, падая на колени. – Бабушка Смерть, подскажи мне, чем я могу помочь своим друзьям. Астор, помоги же мне – я не смогу жить без них, ведь их гибель останется на моей совести…

– Пой! – едва слышным шепотом пришел ко мне приказ королевы Смерти.

– Пой! – нежно подсказал невидимый возлюбленный.

– Пой! – из песка струился голос мертвого Маллера. – Пой, как умеешь петь только ты!

И тогда, переполненная горем и слабой надеждой на спасение, путающаяся в мыслях и пытающаяся хоть чем-то воодушевить погибающих друзей, я запела:

– Ульрика, ты услышана. Заветы храбрецов не пропадут втуне! – Призыв шел с неба. – Держись, я уже здесь!

Я подняла заплаканные глаза…

Над моей головой кружил Эткин, победно раскинувший мощные крылья и изрыгающий клубы смертоносного пламени, на лету сжигающего горгулий демоницы. Обгорелые туши мерзких тварей с душераздирающими воплями падали прямо на войско Ринецеи, создавая жуткую неразбериху.

– Эткин, – возмущенно заорала я в ответ, грозя летуну окровавленным кулаком, – ты что, с ума сошел? Это же настоящее самоубийство – в одиночку атаковать целую стаю зубастых хищниц! Тебя растерзают в клочья…

– Щаз-з-з, так я им и дался! – нахально загоготал гигант, взмахом могучего хвоста сшибая тощее умертвие со спины ближайшей к нему горгульи. Живой труп, облаченный в ржавую кольчугу, с грохотом обрушился на кучку совершенно сбитых с толку некромантов, пронзительно визжа и кувыркаясь в воздухе. – Ты, дорогая наша Мелеана, на меня свои хронические диагнозы, пожалуйста, не перекладывай! Это ты у нас – неизлечимо сумасшедшая. А я, – тут Эткин специально заложил крутой вираж, хвастливо красуясь передо мной, – отныне признанный народный герой и спаситель отечества!

– Ага, может, тебе еще и орден дружбы народов выдать! – восхищенно рассмеялась я, буквально балдея от откровенно неприкрытого, неподражаемого драконьего нахальства.

– Ну – наигранно скромно буркнул летун, – я вообще-то не гордый, я согласен и на медаль. Хотя, признай сама, я ее заслужил…

– Заслужил? – недоуменно прищурилась я. – Это как?

– А вот так! – Эткин спустился к самой земле и ловко сграбастал меня правой лапой, намереваясь унести с собой.

– И генерала прихвати! – потребовала я, жалостливо указывая на харкающего кровью Рахсагора.

– Да на что тебе сдалась эта падаль? – удивился дракон, но мою просьбу выполнил беспрекословно.

Узрев меня, взмывшую к самому солнцу, мои воины разразились бурными криками и с удвоенным ожесточением накинулись на врага.

– Бесполезно, все бесполезно! – горестно пожаловалась я дракону. – Нас все равно слишком мало…

– Мало? – хулиганисто подмигнул мне друг. – Тебе этого мало? У-у-у, жадина! Смотри же…

И в тот же миг небо разом потемнело, словно перед грозой, заполнившись сотнями крылатых фигур, закованных в серебристые латы. А впереди всех мчался дюжий демон, размахивающий огромным мечом и во всю глотку орущий хвалебную оду в честь королевы Смерти. Личная гвардия моей бабушки прибыла мне на помощь! И надо признать – весьма своевременно.

Но это оказалось еще не все. Спокойную морскую гладь вспенивали носы десятков кораблей, несущих флаги всех известных мне государств. Я различила громадные галеры Рохосса, крутобокие галеоны Нарроны, быстроходные каравеллы свободного братства Ликерийских пиратов и серебристые клиперы Поющего Острова. На палубе передового флагмана стояли великий Саймонариэль, нетерпеливо пощелкивающий пальцами, с которых сыпались синие искры, и мой державный батюшка, облаченный в богатые доспехи. Возле мачты собрались возглавляемые Арбиусом некроманты, напевно выкрикивающие боевые заклинания, а рядом с ними азартно подпрыгивал красивый рыжеволосый юноша, на чьих роскошных кудрях искрилась золотая, изукрашенная крупными изумрудами корона.

– Сестра, – гневно завопил он, увидев меня, – так нечестно! Опять тебе досталось все самое интересное. Прикажи оставить для меня хотя бы парочку-другую умертвий – я тоже хочу повоевать! И отпусти этого мужика…

– Зачем? – испугалась я, хватая раненого генерала за кирасу.

– Ты мешаешь мне в него прицелиться! – В руках Ульриха появился изящный арбалет.

– Не смей! – запротестовала я. – Генерал должен жить. Саймонариэль, помоги!

– С радостью! – немедленно откликнулся магистр. – Опустите раненого сюда…

Дракон сгрузил демона на палубу королевского корабля.

– Он выживет! – коротко пообещал маг, торопливо ощупывая раны генерала.

– Дочка, сестра! – Отец и брат обнимали меня наперебой, возмущенно поахивая над моими многочисленными царапинами и синяками.

– Но как вы смогли собраться все вместе? – продолжала изумляться я, потрясенно рассматривая приставшую к берегу флотилию и спускающихся на берег солдат, тут же вступающих в битву. Войско Ринецеи, осознав безнадежность своего положения, бросало оружие, сдаваясь победителям.

– Это все он! – одобрительно хмыкнул занятый демоном Саймон, с симпатией косясь в сторону дракона, упоенно гоняющего в облаках последних уцелевших горгулий. – Он такую бучу поднял, такую революцию устроил, призывая всех выступить на помощь Сумасшедшей принцессе, что остаться в стороне не смог никто! Знаешь, у твоего крылатого друга настоящий талант к организации масштабных эпических действий…

– Кто бы сомневался! – иронично усмехнулась я.

Похоже, свой орден дружбы народов Эткин все-таки заслужил!

Я шла по полю недавно закончившегося боя, ужасаясь и одновременно восторгаясь грандиозным зрелищем, представшим перед моими глазами. Залитую кровью землю устилали сотни трупов. Черных демонов Ринецеи вырубили почти подчистую. Исключение составляли лишь отряды Рахсагора, присягнувшие мне прямо на берегу Диких земель. И это не удивило никого – ведь именно эти бойцы ранее составляли избранную дружину принца Астора. Тут и там валялись изрубленные доспехи и бродили оставшиеся без хозяев кони. Из двух сотен горгулий не выжила ни одна. Такая же участь постигла умертвий и некромантов демоницы, возмутивших магистра Арбиуса своим наглым предательством и изменой королеве Смерти. Войско Ринецеи перестало существовать, полностью исчезнув с лица земли. Так закончилась эпоха правления коварной узурпаторши, посмевшей сместить Пресветлых богов. Справедливость восторжествовала, Свет победил Тьму, изначальный порядок вещей оказался восстановленным. Отныне мы стали свободны и получили возможность заново строить мирную жизнь, возводить города, рожать детей и растить хлеб. Мы стали другими, потому что впервые осознали и почувствовали всю прелесть чистой, открытой, добрососедской дружбы. Я видела орков, пьющих вино из одной фляги с демонами, отзывчивых эльфов, помогающих троллям взнуздать захваченных в бою скакунов, Кса-Буна, похваляющегося перед рукоплещущими его доблести нарронцам своим колоссальным топором. Пираты весело смеялись вместе с некромантами, маги добросердечно перевязывали раны нашим новым союзникам, а мои отец и брат подтверждали славу мудрых правителей, щедро раздавая золото, титулы и рыцарские звания, спеша почтить героев битвы. И лишь один факт сейчас не волновал никого, неосмотрительно ускользнув от внимания всех нас…

– Где она? – Я разъяренно вцепилась в воротник темной мантии Саймона, изо всех сил сотрясая сухопарое тело старого мага. – Где Ринецея?

Магистр покаянно отвел глаза:

– Каюсь, не уследили, не усмотрели… Хитроумная демоница соткала отвлекающую магическую завесу, подло бросила свое разгромленное войско и сбежала на Радужный уровень…

Я громко зашипела от переполняющей меня злости, испытывая непреодолимое желание кого-нибудь убить. Но винить мне следовало только саму себя, так же, как и все остальные, захваченную опьяняющей эйфорией великой победы. Ведь недаром самое главное правило военной тактики звучит так: всегда преследуй и добивай ослабевшего врага. Не играй в преступное благородство и не щади того, кто неспособен оценить проявленного тобой милосердия. Не пригревай змею на своей груди…

– Я должна ее догнать! – пришла я к единственному очевидному выводу, решительно сжимая кулаки.

– Да, – спешно согласился со мной Саймон, – да, девочка моя, но не сейчас, а чуть позднее. До родов осталось не более недели, ты нуждаешься в покое и уходе…

– Еще чего, – небрежно отмахнулась я. – Нужно действовать незамедлительно, пока демоница не успела зализать раны и не измыслила новую ловушку.

– Дочь моя, ты никуда не пойдешь! – Отец категорично положил руку мне на плечо. – Завтра утром мы отправимся домой. Не забывай, что твой сын – также и мой внук! А значит, он является принцем крови и посему родится не где-либо еще, а обязательно в королевском дворце Ширулшэна, с соблюдением всех приличествующих сему важному событию монарших ритуалов и церемоний. Мы представим его народу и правителям других государств. И лишь после этого я, возможно, выделю для тебя отряд лучших воинов и позволю найти Ринецею, затаившуюся в Обители затерянных душ.

Я строптиво нахмурилась.

– Не гневи меня, дочь! – сердито приказал король Мор, крепко сжимая мой локоть, которым я так и порывалась неучтиво пихнуть его в бок. – Видят боги, я люблю тебя больше жизни и именно поэтому, если придется, прикажу заковать в цепи и в таком неподобающем для принцессы виде доставить домой! Прояви же благоразумие, дитя мое!

– Хорошо, я подчинюсь, – даже не покраснев, без зазрения совести соврала я. – Я исполню вашу волю, отец!

– Вот и замечательно, – облегченно вздохнул батюшка, нежно целуя меня в лоб. – Пойди попрощайся с друзьями, отдохни и повеселись напоследок, а на рассвете завтрашнего дня мы отплывем обратно, на Поющий Остров.

Прихватив с собой братца-короля и Эткина, я направилась к многочисленным кострам, полыхающим возле самой воды. Там собрались наши солдаты. Там пили пиво и жарили мясо, обменивались шутками и пели разудалые песни. Но, отойдя на десяток шагов, я незаметно обернулась и одарила батюшкину спину дерзким взглядом неискоренимого упрямства. Вот еще, что это он себе вообразил? Я уже взрослая женщина, а отнюдь не безвольный ребенок, которого запросто можно наказать, запугать и поставить в угол. Я обладаю всеми правами свободного, самодостаточного человека и вправе решать сама, как мне следует поступить. И, думается мне, я вижу намного дальше отца, обладая тонкой интуицией, сейчас властно подсказывающей мне: медлить нельзя. Они ошибаются, считая, что Ринецея уже неспособна нанести нам какой-либо вред. Но нет – сердцем чую, демоница не оступится так просто. Она в отчаянии – и поэтому способна на самое страшное… А значит, ее нужно остановить. Немедленно. Во что бы то ни стало…

– Ваше величество! – тихонько окликнул короля верховный архимаг после того, как принцесса Ульрика, ее брат и дракон присоединились к толпе празднующих победу солдат, единодушно встреченные громкими восхваляющими криками. – Мелеану ждут суровые испытания…

– На что ты намекаешь, маг? – вздрогнул почуявший неладное отец, напуганный мрачным пророчеством Саймона. – Ведь все уже позади. Мы победили!

– Нет, пока еще нет! – печально покачал головой магистр. – Над ней нависло страшное проклятие, да и Ринецея еще жива…

– О боги! – болезненно схватился за грудь король Мор, замечая, как усиленно забилось его любящее отцовское сердце, наполненное нехорошим предчувствием. – Какие еще беды ожидают нас впереди, друг мой?

– Сын демона! – беспощадно изрек маг, словно вынося смертный приговор. – Я не знаю, как рождаются демоны, но думаю – сам процесс родов станет чрезвычайно болезненным и опасным, способным стоить жизни нашей Мелеане! Ей потребуется помощь лучших магов и заботливый уход опытнейших повитух. В ее сыне соединятся Тьма и Свет, а появление нового светила способно вызвать страшнейшие катаклизмы и разбудить древние силы. Не спускайте глаз со своей дочери, ваше величество, берегите ее пуще зеницы ока!

– Обещаю! – торжественно поклялся король. – Рано поутру принцесса займет предназначенную ей каюту и отплывет на Поющий Остров. Такова моя воля!

– Будем надеяться на лучшее! – одобрительно кивнул маг, но что-то затаившееся в глубине души не давало ему покоя, предрекая новые беды и подсказывая – их благим намерениям не суждено сбыться…