Военный совет мы решили совместить с обедом. Несколько минут все молчали, сосредоточенно утоляя первый голод, но, когда дело дошло до сахарного печенья – любимого десерта ламий,– мы понемногу разговорились. Феникс вольготно развалился на расстеленном на траве одеяле, лениво пересчитывая плывущие по небу облака. Я бесцеремонно пихнула штурмана в бок:

– Эй, а ты почему это вдруг притих? Знаешь, как-то непривычно видеть тебя таким задумчивым, серьезным, не слышать твоих обычных шуточек...

Феникс сосредоточенно запустил пятерню в короткий ежик своих едва отросших темных волос и посмотрел на меня оценивающе:

– Капитан, а ты осознаешь, что до настоящего момента мы весьма хорошо проводили время. Но ведь время не проведешь!

– Чего это Финик там такое заумное несет? – невнятно поинтересовался Айм, не отрываясь от печенья.

– Никак он на солнышке перегрелся! – ахнула заботливая Крися, прикладывая ладонь к загорелому лбу штурмана.

Феникс сердито мотнул головой, сбрасывая руку девушки. Его темные, как маслины, глаза продолжали неотступно следить за выражением моего лица.

– Подождите с осуждением! – Я пресекла недовольные комментарии друзей.– А ведь Феникс прав! Ну-ка развей свою мысль дальше...

– О-о-о, и до тебя дошло наконец-то,– одобрительно усмехнулся Фен, приподнимаясь на локте.– То, что время работает против нас,– это и так всем понятно. Но сейчас я говорю немного о другом, а именно о том, что легкое времяпрепровождение закончилось – впереди нас ожидает самое трудное испытание...

– Угум-с,– подавился сладостями аналитик, пытавшийся разговаривать с набитым ртом.– Черт меня раздери, а ведь наш балагур прав, и найти Небесные врата будет куда потруднее ключа! Финик, ты, кажется, поумнел!

– Почему труднее? – не поняла Кристина.

– Следующий пункт нашего путешествия – Тибет и пустыня Гоби,– взял на себя Рей труд прояснить ситуацию.– До них мало того что безумно далеко, так еще в месте обитания Рыжих жриц и радиация зашкаливает намного выше нормы.

– Вот-вот, и я об этом же,– подхватил Феникс, вновь разваливаясь в непринужденной позе.– А то привыкли все считать, будто я – слабоумный!

– Ну да,– начал неловко оправдываться Айм,– во многих вопросах ты явно мелко плаваешь!

– Зато как гребет! – хмыкнул Алехандро, дружески подмигивая штурману.

– Так что же нам теперь делать? – плаксиво надул губы Антонио.

– Э, парень, ты чего? – с порицанием нахмурился Феникс.– Запомни: настоящие мужчины никогда не плачут, вместо этого они заставляют плакать своих врагов!

– Ну и какой совет даст нам настоящий мужчина? – ехидно спросила Крися, явно оскорбленная неблаговидными намеками в адрес ее сердечного дружка.– Какие действия мы предпримем?

Но все присутствующие в нашей компании мужчины молчали, словно воды в рот набрав.

– Кажется, у меня возникла идея,– вполголоса пробормотала я, но девушка услышала:

– Опять ты вперед лезешь, рискуешь, а мужчины у тебя за спиной отсиживаются?

– Какая же Ника женщина,– ненатурально бурно запротестовал Фен,– если у нее вторичные половые признаки: штаны, шпага и шляпа!

– Ой ли?..– протестующе поднял брови Алехандро.– Не каждый, кто в штанах,– мужик, не каждый, кто в юбке,– баба!

Все прыснули, я покраснела, а виконт с делано безразличным видом многозначительно подкручивал свои ухоженные усики, явно намекая на что-то фривольное.

– Похихикали – и хватит,– заметила я,– вернемся к делам. Маарбах!

– Я здесь!

Рыцарь вежливо распахнул крылья, под прикрытием которых он тихо продремал весь обед. Похоже, крылатый не испытывал нужды в человеческой пище.

– Ты знаешь дорогу к обиталищу Рыжих жриц?

– Знаю,– с готовностью закивал рыцарь.– Эти женщины входили в число тех выживших после войны людей, кто отведал лекарства, созданного Захарией. Поначалу они жили с нами, но затем почему-то навсегда покинули долину Имлир. Первое время вести от них приходили регулярно, но потом связь со жрицами оборвалась.

– А радиация? – искренне изумился Айм.

Маарбах высокомерно напыжился:

– Избранным, испившим крови вампира, не страшна никакая радиация. Я готов проводить Нику в горы Тибета. Но только одну ее, ибо вас излучение убьет.

– А тебя оно не убьет, милая? – испуганно вскинулся Алехандро, собственнически хватая меня за руку.– Никуда я тебя не отпущу, да еще в сопровождении этого… птеродактиля!

– Похоже, у меня хватит энергии для создания силового поля, через которое не проникнет жесткое излучение.– Я бережно погладила энергетические браслеты.– А потом мы все встретимся в пустыне Гоби.

– Но как мы туда попадем? – вразнобой закричали остальные.

– Мне подумалось,– я просительно посмотрела на Маарбаха,– может быть, твои собратья пробудятся ото сна и помогут нам – перенесут моих спутников в пустыню?

Рыцарь мгновение подумал и величественно кивнул:

– Мы поможем, но с одним условием: вы восстановите работу генераторов, перекрывающих доступ в долину, и предоставите нас нашей участи!

– Не забывай – Земля скоро погибнет,– мягко напомнила я.

Крылатый кивнул повторно:

– Мы знаем, но, поверь, мы пожили достаточно. Слишком много горя и страданий выпало на нашу долю. Бесконечное бессмертное существование со временем неизбежно превращается в бесконечное наказание, теряя статус драгоценного дара. Наш мир умирает, и мы хотим разделить его судьбу. Возможно, вам этого не понять!

Феникс с видом фаталиста пожал своими широкими плечами:

– Жизнь, как и всякое разумное действие, имеет логический конец. Лишь тот, кто не сумел почерпнуть из долгого существования ничего полезного, может и дальше бесцельно маяться такой бессмысленной ерундой, как бессмертие.

Айм обалдело внимал обычно легкомысленному пилоту, открыв от удивления рот.

Маарбах приложил руку к груди и благодарно поклонился:

– Ваш штурман мудр. Он видит скрытую суть явлений и умеет уважать выбор другого человека.

«Выбор,– размышляла я,– а не слишком ли часто это слово возникает на нашем пути? Интересно, а у меня он есть, этот выбор?»

– Как можно возобновить работу генераторов? – поинтересовался практичный Влад.

– Нужно восстановить целостность разъединенных контактов на каменных стенах с внутренней стороны долины,– пояснил рыцарь.– У нас нет металла, но у вас, возможно, найдется два медных кольца, с помощью которых мы снова замкнем цепь питания...

– Это подойдет? – Алехандро снял со своих запястий два золотых браслета.– Может, никчемные побрякушки пригодятся для благой цели?

– Великолепно! – Полностью удовлетворенный Маарбах с улыбкой вертел в руках драгоценные украшения.– Они подойдут идеально!

«За все в этой жизни приходится платить,– снова подумала я.– Разве это случайность: браслеты взамен браслетов и выбор крылатых – за помощь нам? Значит, для построения целостной цепи событий нам не хватает еще одного, самого важного штриха…»

– Маарбах, ты ведь помогаешь нам не просто так?

Рыцарь вздрогнул:

– Ты все поняла сама! Взамен мы просим вас спасти наших детей – ламий!

– Но мы и так заберем их на Землю-2, как только найдем «Ковчег»,– заверила я.– Так нужно ли умирать тебе и твоим братьям всего лишь для того, чтобы подтвердить свою божественность?

Маарбах хрипло рассмеялся, голос его дрожал от волнения:

– О да! Мы хотим умереть как боги – отжившие боги старого мира. Как капитан не покидает свой тонущий корабль, так и боги не покидают того мира, в котором они правили, но который не смогли спасти. И в этом,– он выразительно посмотрел на меня,– есть истинный смысл завершения нашего жизненного пути. Теперь наши дети последуют за тобой – ты станешь их лидером. Прошу тебя, подари им новый мир, более счастливый и благополучный. Мир, у которого есть будущее!

– Подарю! – торжественно пообещала я.– Клянусь тебе в этом, Маарбах!

С высоты птичьего полета моим глазам предстало воистину удручающее зрелище: жалкие остатки гор, иззубренные огромными кратерами воронок, образовавшихся в результате многочисленных массированных взрывов. А ведь раньше Тибет и Памир называли великой Крышей мира! Теперь же от них остались только руины да след рухнувшего чердака – глубокая яма, до краев наполненная смертоносной черной жижей. Над мертвой землей клубился мутный туман, изредка прорезаемый короткими спонтанными вспышками молний, вызванных статическим электричеством.

Рядом послышалось хлопанье могучих крыльев. Маарбах, совершавший облет местности, вернулся, недовольно щуря глаза и выразительно ругаясь сквозь зубы:

– Я уже слишком давно не покидал долину, но лучше бы я и сейчас этого не делал. Все мы родились в Имлире спустя много лет после окончания войны и никогда не являлись людьми в полном смысле этого слова. Мы никогда не видели прежней Земли, но даже теоретически то, что с ней произошло… – рыцарь тщетно подбирал слова,– просто ужасает!

– Зато у меня имеется наглядная возможность сравнивать настоящее и прошлое, и хочу тебя заверить – это еще не предел! – печально дополнила я.– Грядет настоящий апокалипсис! Разлитое топливо проникает все глубже, буквально растворяя почву, отравляя воду и воздух. Катастрофа неизбежна!

– М-да,– горестно вздохнул крылатый.– Поскорее забирай всех, кого сможешь, и улетай на Землю-2. Вы молоды и полны сил, вы сумеете начать все заново. А дом,– он широко распростер руки, обводя линию горизонта,– дом не там, где мы выросли, а там, где нам хорошо!

– Для этого нужно найти «Ковчег»,– терпеливо напомнила я,– и побыстрее…

– Да.– Маарбах указал вниз.– Видишь вон тот обломок скалы? Спускаемся к нему.

Рыцарь заложил крутой вираж и мягко спланировал на камни, приземлившись точно в указанное им место. Я немного замешкалась в небе, пока еще неспособная так мастерски управлять своим телом. К тому же много моих сил и внимания уходило на поддержание силового щита, защищавшего меня от радиации. Энергетические браслеты на руках ярко светились, щедро делясь со мной своими запасами. В итоге на моем приземлении заметно сказался недостаток практического опыта – я больно ударилась ногами о неровную поверхность скалы и покачнулась, чуть не столкнув Маарбаха. Крылатый снисходительно улыбнулся:

– Наверно, трудно летать вот так – не имея физических крыльев, а пользуясь лишь силой мысли? Ну да ничего, ты быстро учишься.

– Недостаточно быстро,– обиженно проворчала я, потирая ушибленную косточку на щиколотке.– Здорово я грохнулась – даже сапоги не спасли...

Маарбах красиво сложил крылья за спиной и уселся прямо на камень. Снял с пояса маленький мешочек и протянул мне:

– Орехи из нашего леса, с медом и травами. Поешь, сестра, и твои силы тут же восстановятся.

– Вкусно! – восхитилась я, уминая лакомство за обе щеки.– А чего мы ждем?

– Заката,– коротко ответил крылатый.

Я не понимала, чем так важен заход солнца, но решила не торопить Маарбаха, полагаясь на его чутье и недоступные мне знания.

Мутный, рваный туман враждебно клубился вокруг скалы, протягивая к нам белесые плети, напоминающие живые щупальца, принадлежавшие какому-то неведомому, но, очевидно, весьма голодному чудовищу. Наш спасительный каменный островок ненадежно плавал в центре безбрежного ядовитого океана. Туман снова и снова накатывал на мое защитное поле и с разочарованным шипением поспешно отползал обратно, будто обжегшись. А рыцаря он не замечал совершенно, как если бы того и вовсе на свете не было. Ниже уровня тумана землю покрывал ровный слой мертвой черной жижи, подернутой жирной маслянистой пленкой и издающей неприятный резкий запах. Я дразняще поболтала ногой, разгоняя клочья тумана, и опустила в жижу щуп портативного анализатора, встроенного в мой наручный интерком. Ух ты, да это же настоящая гремучая смесь: разлитое топливо плюс сажа и пепел, разбавленные плавленым песком и элементами распада ядерных зарядов. Счетчик Гейгера стрекотал сверчком, показывая что-то уж совсем нереальное. Такие цифры читаются однозначно: мгновенная смертельная доза!

«М-да,– я пригорюнилась,– и как здесь способны жить эти загадочные Рыжие жрицы? А без них мы «Ковчег» вряд ли найдем…»

Стемнело. Непроглядная чернота под нашими ногами почти слилась с мраком, разлитым над головой. Нахохлившийся Маарбах стал до абсурда похож на какого-то североамериканского индейского вождя. Сидит себе неподвижно, словно статуя, да еще и в крылья, как в плащ, завернулся. Не хватает только прически ирокезом и томагавка за поясом, а его красивый орлиный нос в профиль изрядно смахивает на клюв. Не сдержавшись, я фыркнула. Рыцарь величественно повернул ко мне голову и улыбнулся краешками губ. Вот-вот, вылитый Большой Змей, а точнее – мышь, только что-то уже не помню, как его точно звали, того вождя,– не то Чупагук, не то Чингачупс.

– Смотри! – вдруг бдительно встрепенулся крылатый, своим острым черным когтем указывая вдаль.

Я прищурилась и увидела: на расстоянии где-то около километра впереди внезапно замигал крохотный синий огонек.

– Это оно,– радостно опознал рыцарь и поднялся на крыло.

Я свечкой взмыла вверх, стремглав догоняя шустрого летуна. Маарбах уважительно кивнул, оценив мою возросшую скорость и улучшившуюся технику полета.

В глубине зараженной территории ядовитая пелена сгустилась еще сильнее, окутывая нас плотным покровом. Гнилостный запах навязчиво лез в ноздри, а потому даже обычно невозмутимый Маарбах и тот досадливо морщился и откашливался. Зеленоватые, светящиеся столбы испарений складывались в причудливые фигуры, напоминающие то дом с колоннами, то раскидистую пальму. Я изумленно рассматривала очередное фантасмагорическое явление. Запах, до этого мгновения казавшийся гадко неприятным, неожиданно начинал приобретать сладковатый оттенок, обморочно кружить голову, навевать сонливость. Меня качнуло...

– Не вздумай поддаться,– рыцарь резко схватил меня за руку, царапая жесткими складками грубой кожи,– это морок. Заманит в черную жижу и засосет. Говорят, что он – разумный.

Я потерла глаза, прогоняя наваждение. Синий огонек приближался. Небольшая скальная гряда, выступавшая из черного тумана, привлекла внимание Маарбаха. Он сложил крылья и мягко опустился на крупный валун, высекая искры когтями. Я ловко приземлилась рядом с ним, на сей раз обойдясь без членовредительства. Одним пальцем осторожно прикоснулась к лежащему на камне химическому светильнику, и служившему источником синего света.

– Маяк,– довольно констатировал крылатый,– сигнал бедствия.

– Стандартный десантный аварийный фонарь на ядерном топливе,– хмыкнула я.– Причем находящийся на последнем издыхании. Еще два-три дня – и потухнет, мы вовремя успели.

– Маяк,– не реагируя на мое замечание, убежденно повторил Маарбах.– Он отмечает место, где проживали Рыжие жрицы.

– Ну а дальше-то куда? – спросила я, поднимая фонарь с камня.

Крылатый флегматично пожал плечами.

Я раздосадованно ругнулась и сердито топнула ногой, обутой в высокий тяжелый сапог. Камень под моими ногами мгновенно откликнулся звонким гулом…

«Да там же пустота!» – мелькнуло в голове. Не задумываясь о возможных последствиях, я топнула еще раз, усилив удар направленным действием энергии из ключа от Небесных врат. Каменная плита подо мной неожиданно раскололась надвое, открывая темную щель глубокого провала.

Я рухнула вниз…

Почему-то принято считать, что от сильной боли человек кричит. Могу заверить кого угодно – это неправда. При болезненных ощущениях, превышающих предел терпимости, пострадавший либо теряет сознание, либо испытывает шок, вызывающий временный паралич голосовых связок. Поэтому крика нет, а есть перекошенное лицо и выпученные от нестерпимой муки глаза. Так вот именно это самое и происходило со мной сейчас, сразу же после того как, упав с приличной высоты, я со всего маху грохнулась на дно подземелья, попав копчиком на что-то острое и угловатое. Несколько последующих за падением минут я лежала абсолютно неподвижно, беспомощно хватая воздух беззвучно раскрытым ртом… Какое там орать – я даже ойкнуть не смогла… Потом страдальчески сложила брови домиком, закорчилась от огненных импульсов, насквозь простреливающих позвоночник, и молилась лишь об одном – только бы не повредить какой-нибудь нервный узел. А то не дай бог парализует – и буду валяться здесь вечно, пока не сгнию заживо. Но через пару минут боль немного поутихла. Я сняла с живота упавший следом за мной фонарь, к счастью так и не потухший, и с кряхтеньем поднялась. На отбитые фонарем кишки внимание обращать не стоит – это уже мелочи. Осторожно ощупала свой многострадальный рудиментальный отросток, кстати и до этого-то изрядно болевший по причине неоднократных преднамеренных падений со знаменитой монастырской стены. По-моему, копчик производил впечатление ненормального и подозрительно сместился в сторону. Как бы у меня хвост расти не начал, а то я, похоже, предрасположена к проявлению различных непредсказуемых трансформаций…

– Ника, ты цела? – Маарбах опасливо свесил голову в отверстие лаза, прерывая мою самодиагностику.

– Частично,– вымученно простонала я в ответ.– Лучше ты сюда не лазь, здесь сам черт ногу сломит.

– Хорошо,– покладисто согласился рыцарь,– не полезу. Я подожду тебя на поверхности.

Я повела тусклым фонарем из стороны в сторону, освещая окружающее пространство. Катакомбы какие-то! Шершавые каменные стены испещрены множеством отверстий, в которых смутно виднеются останки чьих-то иссохших, завернутых в лохмотья тел. Я неловко поежилась, ощутив себя в роли незваного гостя, самовольно проникшего в царство мертвых. Всего вроде бы уже на Земле насмотрелась: и кракен мне встречался, и Изгнанные, и вампир с крылатыми рыцарями, но мумии… это уже чересчур! Осознание того, что ты находишься в огромном могильнике, способно напугать любого, причем напугать до дрожи. Я задрала голову. Не так уж и высоко – всего-то метров десять, наверное, не больше. Сейчас взлечу вверх – и только меня и видели… И я уже воспарила над уровнем пола, как вдруг недовольно шлепнулась обратно, придавленная тяжелой мыслью: «Сбежать-то всегда проще простого, но вот как прикажете потом искать «Ковчег»?»

Я тяжело вздохнула и обреченно повела светильником, поскольку поняла: придется мне в этом склепе найти хоть какую-нибудь подсказку, способную навести на Рыжих жриц. А альтернативного варианта тут, увы, не предусмотрено.

Под ногами скрипело. Батюшки-светы, похоже, меня угораздило приземлиться прямехонько на чей-то полурассыпавшийся костяк, чуть не прибавив к нему свой собственный. Странной формы череп глумливо скалил желтые обломки зубов, и я так и не смогла определить, кому он принадлежал при жизни,– человеку или зверю. А может, и вообще какому-то промежуточному звену эволюции, эксперименту искалеченной нами матушки-природы. Я старательно подсчитала лучевые и берцовые кости. Ого! Вероятно, почившая в оном месте тварь имела две ноги, но четыре руки, подобно древней богине Кали. Кто же здесь все-таки обитал и что на самом деле представляли собой эти зловещие жрицы? Но лезть в глубь погребальных отверстий и производить тотальные антропологические изыскания мне почему-то не хотелось. Освещая свой путь катастрофически затухающим фонарем, морщась и припадая на правую ногу, я направилась в коридор, ответвлявшийся от пещеры с могилами...

Меня окружали непроглядная тьма, вековая пыль и атмосфера давнего запустения. Пахло затхлым. Пахло мертвой плотью и кладбищенской землей, а вот живым не пахло ничуть. Коридор разделился надвое, а затем еще на несколько извилистых, полузасыпанных камнями проходов. Я шла по наитию, доверившись своему знаменитому везению и внутреннему голосу, в настоящий момент усиленно убеждавшему меня вернуться обратно и бежать из этого гиблого места куда глаза глядят. Слабый фонарь давал слишком мало света, поэтому я махнула рукой на встречающиеся мне диковинки, которыми в любой другой ситуации заинтересовалась бы непременно. Простые непритязательные ямы, служившие последним прибежищем для усопших жриц, сменились степенными гранитными надгробиями. Я посветила на одну из них, смахнула пыль и прочитала:

– Сибилла из рода Всадниц.

«Всадницы? – я недоуменно хмыкнула.– Но на ком они могли разъезжать по этим узким подземным коридорам?»

На другом памятнике красовалось непонятное четверостишие:

«Бред,– сердито подумала я.– Еще хуже священного Писания, ибо там хоть какое-то подобие смысла отыскать можно. А эти строчки вообще никаких ассоциаций не вызывают». Но тем не менее я на всякий случай дословно занесла всю найденную белиберду в свой интерком.

Следующая плита удивила меня еще больше. Она была не серая и грубая, как все прочие, а более изящная, высеченная из пожелтевшего от старости мрамора.

«Уна, жрица-настоятельница»,– значилось на этом надгробии. На уголок плиты оказалась наброшена витая серебряная цепочка, на которой висел тоненький стерженек свистка. Я сняла вещицу с камня, поднесла к губам и дунула. Мелодичная звонкая трель нарушила тишину подземелья. И в следующий же миг где-то вдалеке прозвучал ответный, похожий звук. Я вздрогнула от неожиданности, а потом надела цепочку себе на шею и торопливо побежала на зов, перепрыгивая через разбросанные по полу кости. Я чуть не заблудилась в переплетении мертвых коридоров, но призывный свист, время от времени повторявшийся, упорно вел меня вперед.

Не останавливаясь и даже не замедляя шага, я на полном ходу проскочила под высокую каменную арку, влетела в огромный круглый зал – и замерла в немом изумлении, вытаращив глаза и открыв рот… Помещение показалось мне бесконечным и явно имело ярко выраженное ритуальное предназначение. Его стены щедро украшали какие-то светящиеся кристаллы, образующие немыслимо сложный и вместе с тем прекрасный узор. В промежутках между импровизированными светильниками я смогла рассмотреть выпуклые барельефы, изображавшие огромных существ, сильно смахивающих на крупно сегментированных змей или червей, на спинах у которых восседали четырехрукие длинноволосые женщины... Локоны ловких наездниц гордо рдели остатками некогда яркой рыжей краски…

«Всадницы! – Я даже языком прищелкнула от восхищения.– Так вот на ком они ездили!» Меня смутили лишь мысли о том, каким невероятным образом смелые женщины не только приручили подобных гигантских животных, но еще и смогли управлять ими. Правда, внимательно вглядываясь в нечеткие контуры изображений, я заметила некие странные элементы, напоминающие отростки или рычаги, выступающие из голов чудовищ. Всадницы же небрежно, чуть ли не двумя пальчиками держались за эти непонятные детали, назначение которых так и осталось для меня очередной загадкой.

В центре зала возвышался ажурный трон, искусно выточенный из цельного сталактита. Удобное сиденье занимала высохшая мумия, величественно откинувшаяся на высокую резную спинку. По некоторым особенностям фигуры можно было безошибочно определить, что мертвое тело, не утратившее красоты и властности, несомненно принадлежало женщине, при жизни статной и ширококостной. На маленьком столике перед троном покоился серебристый ящичек, через равные промежутки времени издающий печальную музыкальную трель. Скорее всего, умное путеводное устройство автоматически сработало сразу же после того, как я опробовала найденный свисток, служивший чем-то наподобие дистанционного датчика включения. Рядом с прибором лежал круглый серебряный поднос. Я подняла сей мерцающий в полумраке диск, приблизила к нему фонарь и увидела надпись, выцарапанную на нем неровными, прыгающими буквами: «В пустыне Гоби найди два камня, символизирующие инь и ян…» В одной из четырех рук мумия до сих пор крепко сжимала нож, которым, очевидно, и выполнила эту последнюю инструкцию, предназначавшуюся для меня.

Инь и ян – две половинки целого, олицетворяющие слияние и противоборство мужского и женского начал… Я недогадливо сморщила нос. Хоть убей, не понимаю – при чем тут классические символы древнедаосской философии? Поколебавшись, я положила поднос обратно на стол и вновь внимательно посмотрела на мумию. Вне всякого сомнения, будучи живой, эта женщина отличалась незаурядными качествами: мудростью, предвидением и честолюбием. Резкие черты ее окаменевшего лица и сейчас несли на себе остатки былой привлекательности. Повелительница Рыжих жриц! Сильнейшая и умнейшая из всех, до последнего момента стойко сопротивлявшаяся тлетворному дуновению смерти, оставшаяся верной чувству долга и своему предназначению, которое требовалось исполнить любой ценой. Я опустилась на одно колено и низко, уважительно склонилась перед повелительницей. Почтительно нагнувшись к самому основанию трона, я неожиданно заметила свернутый в трубочку листок, валявшийся у ног жрицы и, по-видимому, выпавший из разжавшейся руки покойной…

Мое сердце громко ухнуло и забилось чаще, ладони вспотели от волнения. Я сразу же поняла, что это за свиток! Этот, вне сомнения, был тот самый документ, о котором упоминал Хизли. Я бережно подняла листок и развернула его, сразу узнав и затейливо выписанные буквы, и орнамент на уголках, и сам древний пергамент. Именно из такого материала изготовлена вся книга – все священное Писание. Я нашла вырванную страницу…

Я несколько раз перечитала текст и довольно улыбнулась. Кажется, теперь я знала, что мне предстояло искать в безбрежных песках пустыни Гоби…

Маарбах попрощался со мной на границе мертвых земель. Я протянула рыцарю руку, но тот, вместо того чтобы просто пожать предложенную ему ладонь, привлек меня в свои объятия и одарил теплым отеческим поцелуем. Я растроганно ответила тем же, крепко прижавшись к его широкой груди.

– Может, передумаешь?

Маарбах прикрыл глаза темными веками и отрицательно покачал головой. По его губам бродила слабая тень улыбки:

– Нет, милая девочка! Наше присутствие смутит народ ламий и не позволит им следовать за тобой, не оглядываясь в нашу сторону. Боги ревнивы и не привыкли делиться властью. А кроме того, мы не сумеем вписаться в новый мир. Сама понимаешь – уходить из жизни в разгар силы и славы куда приятнее, чем становясь бессильным, дряхлым старцем. Пусть лучше нас вспоминают с восхищением и уважением, чем с пренебрежением и жалостью.

Он поднялся в небо, и уже с высоты до меня донеслись его последние слова:

– Когда-нибудь тебе тоже придется выбирать. Приготовься к этому!

Я содрогнулась и тяжко вздохнула. Острое предчувствие скорой беды укололо мое сердце…

А теперь мною владели уныние и разочарование. Крылатые безупречно выполнили свою часть уговора, доставив моих друзей в самое сердце пустыни Гоби, но долгожданная встреча с дорогими для меня людьми не доставила мне радости, ибо слишком уж много проблем поджидало нас впереди. Увидев мое нахмуренное, кислое лицо, друзья благоразумно отошли в сторону, разбили лагерь и занялись приготовлением скромного ужина. Даже Алехандро не рискнул нарушить моего уединения, когда я взобралась на пологий бархан, уселась в позе лотоса и принялась методично, метр за метром сканировать окружающее пространство. Неужели ты ошиблась, повелительница жриц? Или, может быть, за прошедшие века пустыня разрослась настолько, что бесследно поглотила нужные мне камни? Меня окружали сплошные пески. Куда ни кинь взгляд – одни пески, всегда пески, основная часть которых спеклась в единую серую массу, образовав то самое туманное студенисто-белесое пятно, увиденное мной из космоса. Высокая температура цепной ядерной реакции превратила песок в стекло, убив и без того скудную жизнь. Стеклянная пустыня! Из курса географии я помнила, что Гоби не так уж и велика – куда меньше легендарных африканских пустынь Сахары и Калахари. Мне хватило всего лишь одного дня, чтобы облететь ее от края до края, но я нигде не обнаружила никаких камней. Я пристально, до рези в глазах вглядывалась в проклятые пески, опускалась вниз и разгребала их руками, но искомые камни так и не находились. Будь ты проклята, мертвая пустыня! В полном одиночестве, стоя среди песка, стекла и безмолвия, я бессильно изрыгала проклятия и грозила небу гневно стиснутыми кулаками. Сегодня все ополчилось против меня – природа, пророчества и даже самый страшный и неумолимый из врагов – время. Два месяца, у нас оставалось всего шестьдесят дней…

Внезапно я почувствовала – в мрачном ландшафте пустыни что-то изменилось. Тоненькая, слабая нотка приближающейся свежести неожиданно вплелась в горячий, обжигающий дыхание воздух. Чистое голубое небо, слегка окрашенное розовыми отблесками заходящего солнца, начало быстро, угрожающе темнеть. Пустыня уже не казалось молчаливой. Пронзительный, сверлящий мозг свист, с каждой минутой приобретающий все более тяжелый, басовитый окрас, рождал панический страх. Я заметила, как недоуменно оглядываются мои друзья, силясь отыскивать источник пугающего их шума. Горизонт чернел. Над песчаными дюнами возник пока еще полупрозрачный, но молниеносно уплотняющийся контур грозовой, широко разрастающейся воронки убийственного смерча. Я вскочила на ноги и кубарем скатилась с бархана:

– Все бегом ко мне! Собираемся в тесную кучку, расстилаем одеяла и ложимся. Я накрою нас силовым куполом. Надвигается песчаная буря!

– Мы погибнем,– с удивительным спокойствием сказал Риф.– Я слышал от моряков байки про подобные ураганы – в них не выживают!

– А вот фигушки, не дождетесь,– склочно ворчал Фен, расстилая на песке покрывала,– раз рассказывают, значит, кому-то удалось такое пережить…

Антонио испуганно свернулся в клубок, судорожно обнимая Кристину и самоотверженно прикрывая любимую драгоценным томом священного Писания. Остальные крепко прижались ко мне, нервно вздрагивая и закрывая глаза. Созданная мною тонкая радужная пленка силового поля натянулась над нашими головами. Я обладала достаточной силой для того, чтобы охватить всех и поддерживать ре-цикл переработки углекислого газа в кислород, не позволяя нам задохнуться. Браслеты на моих руках засветились ярче, щедро подпитывая своей энергией защитное поле, призванное спасти нас от гнева разбушевавшейся стихии.

Похолодало. Ветер уже не шуршал вкрадчиво и испытующе – нет, теперь он выл громче стаи голодных волков, и в его жадном реве мне слышалось: «Сожру, засыплю, уничтожу!» Град песчинок безостановочно барабанил по поверхности силового купола, своей неумолкающей настойчивостью напоминая звук проливного дождя. Песчаный барьер, наметенный вдоль линии силового поля, все увеличивался и увеличивался, и я ощущала нарастающую тяжесть, давящую на мои плечи. В нашем укрытии стало совсем темно. Алехандро нежно привлек меня к себе, успокаивая, поддерживая и бережно целуя в теплую, уютную ямочку между ключицами. Рядом сдавленно застонал Рей:

– Я чувствую твою энергию, Рыжая! Она причиняет мне боль!

– Ладно, ты ее чувствуешь,– снисходительно отозвался невидимый в темноте Феникс,– а вот мне все это живо напомнило ту крохотную африканскую пещерку под водопадом, где мы однажды застряли на пару суток, спасаясь от мелких и злобных, словно блохи, пигмеев…

– Ну у тебя и память, Финик! – бодро хохотнул Айм.– Это же случилось очень давно, еще на третьем курсе, когда нашу группу забросили в леса Амазонки для прохождения школы выживания в экстремальных условиях…

– А на том водопаде Ника приманивала водяных змей, которые оказались невероятно вкусными! – неуверенно добавил Рей дрожащим от волнения голосом.– Даже с учетом того, что мы ели их сырыми…

Алехандро потрясенно вскрикнул.

– Ну, припомнил-таки! – довольно хихикал Фен.– Здорово, лейтенант Рей, параллельный поток, специализация космическая разведка, личный номер двести шестнадцать «Би».

– Вспомнил! – эхом отозвался орденец.– Я все вспомнил: и вас, и Нику, и нашу Школу…

– Мы-то тебя, дружище, между прочим, сразу узнали,– хвастливо похвалился Айм.– Как только увидели в тот первый раз, в кабинете Кардинала… Но Ника напрочь запретила нам форсировать твои воспоминания!

– Ну, прямо голливудский блокбастер «Вспомнить все»! – добродушно гоготнул Фен.– Добро пожаловать обратно в команду, лейтенант Рей!

– Так, значит, ты вовсе не сын Верховного Навигатора? – с недоверием поинтересовался Алехандро.

– Если только приемный,– резонно предположила я.– В голове у Рея имеется целый блок искусственно вживленных нереальных образов, а поток моей энергии случайно нарушил защитные кодировки, и лейтенант опять стал самим собой.

– Откуда же он взялся, этот блок? – пискнула любопытная Крися.

– Хороший вопрос, – одобрительно усмехнулась я.– Я так понимаю, что глава Ордена нашел Рея на одной из маленьких вспомогательных баз погруженным в криокамеру, разбудил и вмонтировал ему псевдопамять.

– А я-то всегда удивлялся – чего это он так подозрительно хорошо разбирается в забытых технологиях! – напомнил Алехандро.

Рей хмыкнул и шутливо стукнул друга по плечу.

Я крепко пожала горячую ладонь Рея:

– Я рада, что ты снова с нами. Отлично помню, как мы с тобой на боевых симуляторах в паре летали…

– И я тоже вспомнил те тренировки! – радостно ответил Рей.– Поступаю в полное ваше распоряжение, капитан Ника!

А буря над нашими головами выла не умолкая…

– Отдохните,– посоветовала я друзьям.– Ураган продлится еще долго.

В тишине я обдумывала одну идею, внезапно пришедшую ко мне вместе со словами Рея. Кажется, теперь я поняла, какие именно ангелы спят в потайном убежище под Небесными вратами…

Трудно следить за ходом времени из глубины безопасного укрытия, погребенного под тоннами песка. Я не знала, как долго продолжалась буря,– шесть или двенадцать часов. Все мои силы уходили на поддержание энергетического щита, становившегося все тяжелее. Невольно напрашивалось сравнение с древним Атлантом, державшим на своих плечах всю небесную чашу. Меня окружали спящие, мирно посапывающие во сне друзья, вверившие мне свои жизни. Тихая милая Кристина, собственнически обнимавшая наивного послушника Антонио. Верный телохранитель Рифорд, сжимающий в руке обнаженную рапиру. Записной балагур Феникс, плотно подпиравший меня своей надежной спиной. Вновь обретенный Рей, скептик Айм и мой дорогой, любимый Алехандро, щекочущий мне шею своим теплым дыханием. Если я не смогу удержать защитное поле, то вся груда песка, наметенная разбушевавшейся стихией, рухнет нам на головы, погребая навечно. Нет, я не допущу подобного несчастья! Возможно, как раз в этом деянии и состоит предназначение бога – оберегать других людей ценой самых мучительных, самых неимоверных усилий?

Но, так или иначе, в какой-то момент я вдруг ощутила – буря утихла. Природа исчерпала до дна свои казалось бы безграничные возможности, сдалась, смирившись с проигрышем, и отступила на время, вынашивая коварный план однажды вернуться и взять у меня реванш. От свободы и чистого воздуха нас отделял слой песка толщиной в несколько метров. И тогда, собрав остатки сил, я выбросила их из себя одним последним, мощным взрывом. Энергетический купол разорвало в клочья, снеся вместе с песком, разметавшимся по сторонам. Я увидела над собой черное ночное небо, усеянное золотистыми мерцающими точками хорошо знакомых созвездий,– а потом, исполненная чувства умиротворения от осознания полностью выполненного долга, я свернулась в клубок и мгновенно уснула...

Меня разбудили возбужденные голоса, что-то бурно обсуждающие между собой, спорящие и соглашающиеся. Лучи солнца, стоявшего высоко в зените, исподволь пробивались сквозь ресницы, но от их прямого воздействия меня защищало покрывало, наброшенное чьей-то заботливой рукой.

– Нет, ты только присмотрись! – громко убеждал Феникс.– Это же настоящий фаллос, как есть фаллос…

– Нашему озабоченному штурману везде эротика чудится! – беззлобно поддразнивал Айм.– А на мой взгляд, ничего экстраординарного в нем нет – обычный продолговатый камень, торчащий из песка.

– Но раньше его здесь не стояло,– резонно и чуть шутливо возразила Крися.

– Точно, точно, я тоже помню,– согласно поддержал девушку Риф де Монро.– До бури здесь простиралась ровная песчаная поверхность.

До меня донеслось задумчивое кряхтенье тучного аналитика, и я еле сдержалась, чтобы не улыбнуться.

– А по-моему, все и так предельно ясно,– включился в беседу Рей.– Когда Ника устроила импровизированный взрыв, освобождая нас от песка, то все ближайшие барханы разрушились, обнажая камни, и…

«Камни! – я чуть не подпрыгнула.– Так их там несколько?»

Я села на одеяле, щурясь от слепящих солнечных лучей.

– О,– обрадовался Фен,– а вот и наша спящая красавица пробудилась, причем сделала это сама! А то виконт ее целовал, целовал, но Рыжей хоть бы хны – дрыхнет, пушкой не разбудишь! Я уж ему, грешным делом,– тут он залихватски подмигнул мне, подчеркивая скабрезность своего намека,– совсем собрался посоветовать кое-какое другое, более экзотическое средство побудки на тебе опробовать…

– Феникс, ну ты и пошляк! – простодушно возмутилась Кристина.

Алехандро игриво рассмеялся.

Я вяло улыбнулась, почти не вникая в смысл сказанного, а будучи совершенно не в силах оторвать напряженного взора от двух камней, возвышавшихся прямо передо мной.

– Ника,– продолжал занудно приставать настырный штурман,– рассуди же нас по справедливости. Я утверждаю, что один из этих камней формой сильно смахивает на огромный фаллический символ!

– Ну-у-у,– с сомнением протянул Риф, бродивший между камней.– Не хотел бы я иметь такой же, э-э-э,– он стыдливо замялся,– кривой детородный орган, даже символически.

– А я о чем говорю! – обрадовался Фен, получивший поддержку своей теории.– Лучше иметь фаллический символ, чем символический фаллос!

Кристина смущенно покраснела.

– А на что тогда, по твоему мнению, похож второй камень? – ехидно поинтересовался Айм.

«Хм, даже если не брать в расчет все приапеи, на которые так горазд наш Феникс, то ведь и правда – камни довольно интересные, отличающиеся весьма необычной формой,– вдумчиво рассуждала я, сидя на одеяле, расстеленном как раз вблизи обоих камней.– А ведь мне и нужно найти именно два камня!»

– А второй напоминает женскую фигуру! – тем временем авторитетно закончил штурман.

– Да ничуть! – парировал Алехандро, выступая в роли оппозиции.

– Очертаниями, может, и не очень,– покладисто согласился Феникс.– Но ты посмотри на характерные тени, которые отбрасывают оные камни… Это же просто ян и инь какие-то!

«Ян и инь? – Я почувствовала, как мои губы сами собой расплываются в счастливой улыбке.– Это же именно то, что и нужно!»

– Ура! – громко заорала я.– Ура фаллосу!

– Ну вот, еще одна на эротике свихнулась! – неодобрительно покачал головой Айм.

Теперь мы все, в полном составе, дружным рядком сидели на бархане и зачарованно таращились на тени от камней, одна из которых и в самом деле имела фаллическое очертание, а вторая напоминала пышную женскую фигурку в форме песочных часов. Время шло, наше терпение истощалось. Тени от камней медленно подползали одна к другой, обещая вскоре соприкоснуться вершинами. Феникс периодически доставал из кармана страницу из священного Писания, найденную мною в могильнике Рыжих жриц, которую я сдала ему на ответственное хранение, и торжественным голосом, снова и снова перечитывал строки:

– Первое четверостишие мне вроде бы понятно,– вслух философствовал штурман,– но вот второе… Совсем его не понимаю! И что-то оно меня подозрительно настораживает…

– Ника, приготовься: тени сейчас соединятся! – загодя предупредил меня бдительный Риф.– Что нужно делать дальше?

– Уравновесить тени.– Я неуверенно хмыкнула.– Алехандро, пойди встань на тень-мужчину, а я встану на женщину…

Мы с виконтом заняли свои места именно в тот самый момент, когда вершины теней соприкоснулись. Ничего не происходило. Алехандро поднял на меня растерянный взгляд.

– Дура! – самокритично хлопнула я себя по лбу.– Сказано же – уравновесить! Нужно ян поставить на инь – и наоборот. А ну-ка, быстро меняемся местами...

Я перебежала на фаллическую тень, а Алехандро ловким скачком прыгнул туда, где только что стояла я. Раздался громкий скрип. В песке между камнями прорезалась темная щель, обозначив края огромного шлюза, створки которого начали подниматься так стремительно, что мы с Алехандро едва успели отскочить в сторону. Песок шумно сыпался с плит, а невидимый механизм, ничуть не пострадавший за долгие годы бездействия, работал безупречно. Наконец створки шлюза замерли, приняв идеально вертикальное положение.

– Идем,– я первой заглянула в провал прохода,– здесь есть лестница, уходящая вниз.

Я шагнула на ближайшую ступеньку, и в тот же миг на стенах коридора зажглись галогенные светильники в форме стрелок, указывая дорогу. Мы гуськом спускались на дно прочного бетонного ангара, под засекреченными сводами которого всегда царила спасительная прохлада, недоступная жару пустыни. Вскоре мы достигли дна подземелья.

Найденный нами ангар представлял собой огромное помещение, заставленное приборами и компьютерами. Мне уже доводилось бывать в подобных местах, поэтому я с первого взгляда опознала судоверфь для строительства звездолетов, великолепно оснащенную всем необходимым. Так вот чем являлся этот тайник! И чего там только не хранилось... Но, к нашему величайшему сожалению, одного, самого важного предмета – того, который мы искали так долго,– там не обнаружилось. Увы, в ангаре не имелось огромного транспортного корабля «Ковчег» – нашей последней надежды на спасение.

Нужно было видеть смешанную гамму чувств, красноречиво отразившихся на лицах моих друзей: всевозможные мимические гримасы, начиная от недоумения и заканчивая ужасом. Эмоциональнее всех на сложившуюся ситуацию отреагировал Феникс.

– Ничего себе! – возмущенно присвистнул он.– Я не понял, в натуре! А где же наш «Ковчег»?

– Это что, шутка? – обиженно надула губы Крися.

– Отнюдь! – Я преспокойно уселась в удобное кресло перед одной из консолей, закинув ногу на ногу.– Наоборот, взглянув на найденный ангар, можно с уверенностью констатировать: искомый нами звездолет существует на самом деле и строили его именно здесь!

– Строили, строили и, наконец, построили? – Штурман возмущенно тряс раритетной страницей из Писания.– Где же он – испарился, что ли?

– Феникс, разуй глаза.– Я вырвала листок из яростно стиснутого кулака друга и ткнула ему под нос.– Теперь-то тебе понятно, какая смысловая путаница присутствует во втором четверостишии? Ясно же написано, черным по белому: «Конец пути – совсем не здесь»!

– Японский городовой! – наконец-то дошло до Феникса.– И где нам его искать?

– А я вот почему-то уверен, что все ниточки столь запутанного полотна судьбы ведут нас в одно определенное место – на Урал.– Рей комфортно расселся на каком-то ящике и начал потрошить мешок со съестными припасами.– Разгадка всего спрятана именно там!

Я медленно кивнула, соглашаясь:

– Да, судя по всему, жизненный путь Захарии Финдла закончился именно на Урале!

– Ну так чего проще? – Фен выхватил из рук орденца аппетитный кусок вяленого мяса и впился в него зубами.– Ника, вызывай наш корабль – и летим куда требуется…

– Не получится.– Я бессильно развела руками.– Я уже пробовала установить связь со звездолетом, но стеклянная пустыня экранирует сигналы моего интеркома. Связи нет.

– Ну вот, час от часу не легче! – огорченно зачавкал штурман.– Сплошные неудачи!

– Однако жор от этого у тебя не прошел,– с укором хмыкнул Айм.

– Война войной, а обед по расписанию! – небрежно отмахнулся Феникс.– На голодный желудок думать трудно.

– Типа ты думать будешь?

– Не я,– осклабился балагур.– Кто тут у нас самые головастые? Ты и Ника. Вот и придумайте, на чем у нас отсюда быстрее всего убраться получится!

– Черт, а ведь Феникс прав и на сей раз.– Я встала и размеренно прошлась вдоль многочисленных столов с оборудованием, разминая ноги.– Мы как-то раньше и не подумали насчет того, что пешком из пустыни нам не выбраться...

– Милая, мы собирались улететь на «Ковчеге»,– напомнил Алехандро.

– Значит, придется найти нечто другое.

– Ну, тогда: «Раз-два-пять, все идем искать»,– скомандовал Фен, первым углубляясь в недра обширного ангара.– И предупреждаю – кто не спрятался, мы не виноваты!

Искали мы долго. Работу усложняла огромная площадь помещения да множество всевозможных, порой непонятных и громоздких, затянутых в чехлы предметов. Но в итоге в дальнем углу Рифорд обнаружил нечто внушительное, обтянутое брезентом. Феникс одним мощным рывком содрал плотную ткань:

– Бот, легкий, прогулочный.– Он недовольно постучал по тонкому корпусу корабля.– Фигня, велосипед с крыльями!

– А чем он плох? – искренне обиделся Риф, защищая свою находку.

– Да что ты в звездолетах понимаешь, мушкетер! – презрительно процедил штурман.– Сам корабль совсем неплох, но спешу тебя разочаровать – эта модель не предназначена для полетов на дальние расстояния: топлива не хватит.

Предоставив придирчивому штурману возможность поворчать в одиночку, я, не дослушав его разглагольствований, открыла дверку кабины, уселась на место пилота и огляделась. Зря Феникс ругается – все не так уж и плохо. Имеем пару прочных крыльев, почти не заржавевший фюзеляж и салон на шесть человек плюс двое в кабине. А нас – как раз восемь человек. Я пощелкала тумблерами приборов. Двигатель немного подумал, чихнул, кашлянул, но потом еле слышный гул возвестил о его исправной работе.

– Капитан, ты сошла с ума! – Феникс распахнул дверь с другой стороны и одним привычным, до автоматизма отработанным прыжком занял кресло штурмана.– Топливные баки заполнены лишь наполовину, а я – отнюдь не птица… Как хряпнусь вниз – будешь потом меня с сосен в тайге соскребать!

– Но ведь есть еще и моя энергия! – Я вытянула по направлению к другу свои руки, на запястьях которых ярко светились силовые браслеты.– Посмотри, ресурсы полностью восстановились, можно попробовать восполнить недостаток топлива за счет моих возможностей.

– Безумие! – Но штурман уже рефлекторно потянулся к шлему и надел его на голову.– Очередная твоя дикая затея! Полеты во сне и наяву какие-то! Вот увидишь – как ухнем с высоты в пару километров да угодим прямиком на склон Уральского хребта… Костей ведь не соберем потом. Ника, ну ты точно – ведьма, тебе впору на метле летать!

– Спасибо за комплимент! – польщенно расхохоталась я.– Значит, рискнем?

– Ну рискуй не рискуй,– увлеченно бубнил Фен, быстро проверяя состояние навигационных приборов,– а шампанского мне все равно не дождаться. Припомню тебе при случае!

Бот плавно поднялся к потолку ангара, а затем, повинуясь умелому управлению, вылетел в открытый шлюз, взяв курс на Уральские горы…

Я прошла в пассажирский салон. Мельком улыбнулась Рифу, увидев его бледное лицо и дрожащие пальцы, судорожно вцепившиеся в поручни кресла. Для человека, первый раз в жизни попавшего на борт самолета, он держался весьма неплохо.

– Значит, так,– напрямик начала я,– топлива у нас мало. Поэтому каждый килограмм веса на счету. Я полечу сама и постараюсь поддержать корабль в воздухе...

– А может, не стоит? – сразу забеспокоился Алехандро, переживая за меня, любимую.– Вдруг ты не справишься?

– Справлюсь! – усмехнулась я, специально бравируя излишней удалью, дабы успокоить друзей.– Вы мне помогать станете, используя свои чипы. И ты,– я погладила милого по щеке,– ты тоже!

– Я? – опешил виконт.

– Именно ты,– передразнила я,– ибо у тебя в руке чип стоит – такой же, как и у меня. Разве ты не замечал за собой проявления необычных способностей?

Алехандро задумался:

– Замечал! Скажи, ты намекаешь на шрам, обнаруженный на моей руке после посещения лодки Верховного Навигатора?

– Намекаю? Да я тебе об этом прямо в лоб говорю!

– Но откуда,– шокированно вздернул брови Рей,– откуда у Навигатора чип и зачем он отдал его Алехандро?

– Скажи лучше – зачем он лишил себя дара бессмертия? Ведь именно наличие чипа и объясняет его солидный возраст,– поправила я.

– А я готов поспорить, что главы Ордена не было среди тех, кто нашел саркофаг Влада Цепеша,– дополнил нашу логическую цепочку рассуждений Айм.– Так кто же он на самом деле, этот наш загадочный Навигатор?

Я вспомнила, как Хизли передал мне устное послание Захарии, в котором Навигатор назывался врагом. А данный факт означал, что, кем бы ни являлся Навигатор ранее,– директор Школы знал его очень хорошо и имел все основания не доверять ему своей тайны. Похоже, и вырванную из Писания страницу спрятали именно от Ордена... Скорее всего, в довоенной жизни наш недавний противник тоже имел отношение к Школе… Итак, круг подозреваемых заметно сузился, и мне показалось, будто я уже почти раскрыла подлинную личность Верховного Навигатора…

Бот тряхнуло. Мои прозорливые мысли тут же улетучились вспугнутой птицей.

– Ника! – закричал Феникс.– Ты обещала помочь. Топлива хватит еще на час пути, максимум на полтора, а лететь осталось, согласно автопилоту, почти три часа.

– А что потом? – испуганно вякнул совсем уже небравый Риф, еще больше бледнея и вжимаясь в кресло.

– Что-что,– зловеще хохотнул штурман,– а потом ласты склеим – и будет нам песенка «Хлопай ресницами и взлетай». А я вам, кстати, не Мери Поппинс, я на зонтике летать не обучен! Едрить нас всех налево, «таких не берут в космонавты»…

– Ой, мама! – судорожно выдохнул мой почти до смерти перепуганный телохранитель, хватая бумажный пакет и утыкаясь в него по самые уши.

Но, судя по всему, поплохело не только Рифу. Меня буквально по сердцу резануло вытянувшееся личико Кристины, панически перекошенная челюсть Айма и безумно выпученные глаза Антонио. И даже Алехандро, мой смелый Алехандро – и тот заметно занервничал, а я в очередной раз поняла: ради них я готова на все… Готова сделать все что угодно – лишь бы они не пострадали. И причем не только они одни. Никто на этой многострадальной планете не заслужил столь страшной участи – пострадать еще раз… Я должна спасти их всех, я просто обязана это сделать. Если смогу, если у меня достанет сил для подобного деяния. А если недостанет, то даже через «не могу». И уж которая из нас – капитан Ника или всемогущая святая Рыжая – сможет спасти дорогих ее сердцу людей, становилось сейчас совсем неважно…

Я рывком распахнула дверцу люка и ухнула в пустоту за бортом бота...

За пределами корабля раскинулось бескрайнее ночное небо. Густо-черное, осязаемое почти физически, плотно обволакивающее меня вязкой субстанцией внебытия. И в тот же миг все для меня изменилось. Я растворилась, прекратила осмысленное существование, стала одной из тысячи холодных равнодушных звезд, сиявших на темном бархате первородной материи космоса. Теперь я отлично понимала все потаенные замыслы богов, а вернее – их полнейшее отсутствие. Богам никогда и ни до кого нет дела. Что значат для них наши приземленные человеческие переживания на фоне безграничной вечности и пустоты? В целом мире лишь Тьма, Свет и Хаос имеют для них некоторое значение, но и они существуют по своим, непонятным нам законам. Иногда боги проявляют снисхождение, мимолетно одаривая нас своими милостями или гневом, но делают это сугубо от скуки или из любопытства. Помни, не стоит надоедать богам постоянными жалобами и просьбами – боги могут разгневаться. И поэтому только самые отважные и свободные от предрассудков люди иногда осмеливаются сразиться с богами на равных, заставив их хотя бы немного считаться с маловразумительным словом «человек». Словом, которое звучит так гордо, а на деле зачастую выглядит чрезвычайно жалко и беспомощно. Боги самостоятельно вершат собственную судьбу, не ожидая ничьей помощи и не прощая чужого вмешательства, и лишь осознав, приняв этот факт целиком и полностью, мы тоже может претендовать на путь бога. А возможно, не только на путь, но и на высшее наказание, страшную долю – стать бессмертным Творцом.

Я рассмеялась – великодушно, но слегка отстраненно. Я видела самолет, такой хрупкий и беззащитный,– никчемное, инородное тело в равномерной, совершенной канве моего сознания. Что мне жизнь нескольких смертных созданий? Да почти ничего – мелочь, пустяк! Я облетела вокруг корабля, наслаждаясь перепуганным выражением прижатых к иллюминаторам лиц. Меня ждала первозданная глубина неба, властно маня к себе своей чистотой и бессуетностью, обещая сделать такой же идеальной, как она, научить без стенания переносить любые капризы и насмешки бытия. Да и само бытие уже не имело надо мной ни малейшей власти. Я равнодушно повернулась к кораблю спиной, намереваясь оставить его на произвол судьбы,– ведь я уже прошла через все выпавшие мне испытания: я рисковала и терпела боль, я растворялась в вечности и отсчитывала мгновения. Я полностью заплатила цену, дающую мне право стать кем-то больше, чем просто человек,– стать богом. Но внезапно острый укол осознания своего долга безжалостно разбил мои ментальные иллюзии.

«Ты не сможешь забыть людей»,– болезненно нашептывала язва-Совесть.

«Ты не имеешь морального права бросить их на произвол судьбы»,– властно взывал суровый воин-Долг.

«Ты не захочешь жить без них,– тихонько напевала чародейка-Любовь.– Спаси их, спаси!»

«Да, ты намного сильнее Смерти, но сможешь ли ты принять ее добровольно? – спрашивал судья-Рассудок.– Или купить чью-то жизнь ценой своей смерти? А ты способна обречь кого-либо на смерть ради своего спокойствия? И неужели это вечное, ледяное одиночество – и есть конечная цель твоего пути, пути бога?»

Я до крови впилась ногтями в ладони и застонала от невыносимой муки. Я поняла: итог всего – одиночество. Боги – одиноки. Они сознательно, до капли, до последнего вздоха вымораживают из себя все живое: любовь, нежность, дружбу, милосердие. И это есть цена их совершенства. Они непоколебимо уверены в том, что бог – это нечто глобальное и великое, а на самом деле они превращаются в ничто: ведь совершенство так уязвимо! И только осознав все это, я вновь ощутила себя тем, кто, по сути, и является настоящим венцом бытия,– я ощутила себя человеком, со всеми присущими ему слабостями и достоинствами.

Выстрадав, взлелеяв в душе эту наконец-то открывшуюся мне истину, я протянула руки и бережно подхватила падающий корабль в свои надежные объятия, окутав энергетическим коконом. Тут же стих надсадный рев барахлящих моторов, наклон самолета выровнялся, и бот уверенно лег на прежний курс, удвоив обычную скорость полета. Силовые браслеты-накопители на моих запястьях светились, словно два спасительных маяка, а я чувствовала, как вместе с энергией ключа от Небесных врат из меня по капле вытекает и собственная сила, собственная жизнь, но упорно продолжала нести корабль дальше, к извилистой ленте гор, смутно темнеющей впереди. Теперь я знала, что путь бездушного (это во сто крат хуже, чем просто злобного) бога – не для меня! Ведь я – человек!

– Да, я – человек! – громко кричала я в лицо невозмутимому небу.– И я обладаю возможностью выбирать. Не просто смиренно умереть, как Крылатые боги ламий, бессильно сгинув вместе с созданным и не спасенным ими миром, но сохранить частицу своего мира – сделать его лучше, подарить ему будущее! Я умею жалеть, я способна жертвовать, я хочу любить – и отныне это мой добровольный выбор, это – мой путь!

Мое время истекло, а мой выбор был сделан. Собственные силы закончились, браслеты помертвели и потухли, исчерпанные до дна. Я опустилась к самой земле и обнаружила ровную площадку посреди елового леса, засыпанную сугробами из пушистого снега. Заботливо подтолкнув корабль последней искрой своей жизненной энергии, я послала его на мягкую, безопасную посадку…

Свет в глазах померк, а веки закрылись сами собой. Небо отторгло меня, словно чужой, опасный, инородный элемент. Предавшей идеи богов нет места в ряду небожителей. В ушах свистело, когда, кувыркаясь в воздухе, будто сломанная кукла, я устремилась вниз…