Ретроспектива

Агата стояла на набережной Сены, обхватив плечи руками. Несмотря на необычно теплую для марта погоду и подбитый мехом палантин, ведьма дрожала. Впрочем, она не пыталась обмануть себя – слишком холодная для ее африканской крови погода была в том почти не виновата. Причины куда более веские заставляли ведьму дрожать – отвращение и… страх.

Для самой Агаты стало открытием, что она еще может чего-то бояться. После того, что пережила в храме повелителей, после стольких прожитых веков, отнюдь не спокойных и благостных. Она успела застать изгнание маранов и морисков из Испании, видела своими глазами кровавую крестьянскую войну в Германии и была в Париже в ту августовскую ночь почти сто лет назад, которую потом назовут Варфоломеевской. Ведьма видела столько крови и смертей – отвратительных, мучительных смертей, – что ей казалось, страх больше никогда не сможет пробиться в покрывшееся льдом сердце. И теперь, после стольких лет, вернувшееся ощущение было… неприятным? Нет. Скорее, озадачивающим.

– Добрый вечер, мадам Агата.

Ведьма подняла взгляд. Рядом стоял невысокий пожилой мсье в темном камзоле самого заурядного покроя. По виду – то ли купец, то ли судейский чиновник. За его спиной возвышался костистой башней сутулый мужчина с огромными ушами. Только по этим выдающимся во всех смыслах ушам да росту ведьма узнала Хормина. От молодого ученика мага в этом человеке осталось мало. Разве что настороженный неприязненный взгляд.

– Здравствуйте, мсье Ивор. Или здесь вы известны под другим именем?

– Здесь я вообще неизвестен, – развел руками маг. – Мне редко удается выбраться куда-то за пределы России. Знаете ли, очень неспокойный край, нужен постоянный пригляд за тамошними властителями.

Агата поняла намек и сразу перешла к делу:

– Испивающий Тень в Париже.

– Вы уверены? В последний раз он объявлялся восточнее, и я готов прозакладывать свою бороду, что Теодор намеревался скрыться где-то в османских владениях.

– С тех пор прошло много времени, – возразила Агата. – Я почти уверена, что кинжалом теперь владеют совсем другие люди.

– Значит, Теодора мы больше не увидим, – хмыкнул Ивор. – Что ж, не могу сказать, что сильно опечален этим обстоятельством.

Ведьма нахмурилась:

– У меня вашей уверенности нет. Теодор был, конечно, мерзавцем – хладнокровным и умным. И сильным магом. Но я его не боялась. Нынешние же владельцы кинжала внушают мне страх.

– Владельцы? Такое возможно? Я считал, что Испивающим может владеть лишь один человек.

– Это мужчина и женщина. Я пока не знаю, кто из них двоих использует кинжал. Или они научились управлять им вместе.

Ивор некоторое время молчал, глядя на реку. Агата тоже не спешила нарушить молчание.

– Вы мне не доверяете, – наконец произнес он. – Это очевидно, хотя повода к тому я вам не давал. Вы предпочитали все это время охотиться на кинжал самолично. И все же теперь вызвали меня. Что же изменилось?

– Мне не справиться с ними одной, – призналась Агата. – Возможно, даже с вашей помощью это будет очень непросто.

Хормин презрительно фыркнул, да и Ивор недоверчиво вздернул бровь.

– Простите, мадам Агата, но я – глава Анклава магов. Мой ученик, несмотря на молодость, один из высших магов…

– И все же, – прервала его Агата, – мы можем столкнуться с силой, которую не побороть ни одному магу. Если я правильно догадалась, что собираются совершить эти люди.

– С силой… Ах вот вы о чем?!

Ивор помрачнел.

– Было уже несколько сотен жертвоприношений, и все… – Агата запнулась, сглотнула жесткий комок, – …все такие. Возможно, их было даже больше. В Париже большой район трущоб, где даже не золото, а всего лишь серебро надежно запечатывает языки.

– Вы знаете, где сейчас эти люди?

– Узнаю сегодня или завтра. Они осторожны, но, чтобы покупать жертвы и молчание их родителей, нужны деньги. Потому женщина занялась торговлей ядами. Я пыталась подобраться к ней, изображая дамочку, задумавшую отравить мужа, но ничего не добилась, кроме нескольких флаконов с обычной отравой, переданных с посыльными. Эта женщина умна и осторожна, она как-то чувствует, каким клиентам можно доверять, а с какими лучше общаться через посредников. Но мне повезло. В январе одна из сообщниц отравительницы на званом ужине изрядно выпила и проболталась, что продает яды. При этом присутствовал тайный полицейский осведомитель… это была я. Мне пришлось поступить на службу, чтобы задействовать полицию в своих поисках. Я уговорила отравительницу продать мне яд и с флаконом пошла к Никола де Реюни – полицейскому комиссару Парижа, моему начальнику. Он приказал устроить облаву и обыск в доме отравительницы. Там мы обнаружили запас ядов – так полиция и ухватилась за кончик этой нити. Надо отдать должное Никола, он сумел размотать этот клубок, несмотря на то что имена всплывали очень известные.

– Вы хотите, чтобы их арестовали?

– Да. У меня нет никакого желания марать об них руки, пусть местное правосудие об этом позаботится. Главное – вырвать ядовитые зубы у гадюки. После этого она будет не опаснее жабы. Но мне нужна ваша помощь.

– Хорошо, мы вам поможем, – кивнул Ивор.

– На прежних условиях?

– Что? Ах да, разумеется. Кинжал будет уничтожен.

– Спасибо, – с искренней благодарностью произнесла Агата. – Я жду вестей не раньше утра…

– Мы подождем на постоялом дворе, – кивнул Ивор. Порывшись в кошельке, вытащил веточку длиной с указательный палец и протянул Агате: – Когда мы понадобимся, сломайте. Я тотчас узнаю об этом, и мы придем так быстро, как только сможем.

Агата смотрела вслед магам, пока забавная парочка не скрылась за поворотом. Спрятала веточку в рукав и кивнула темноте в ближайшей подворотне. Раздался едва уловимый шорох, и из темноты, тревожно озираясь, выбрался клошар совершенно омерзительного вида. Большое толстое тело, от многослойных драных одежек казавшееся еще больше, и сильные кисти рук вкупе с жестоким нагловатым выражением лица говорили о том, что попрошайничество – вовсе не основной источник доходов этого бродяги. Подойдя к ведьме, клошар принял униженную позу, но смотрел по-прежнему нагло.

– Что-нибудь новое разведал?

– Да что там разведывать-то? – небрежно взмахнул длинной рукой бродяга. – Все и так ясно. Я тот пепел понюхал только и сразу понял – едой… э-э-э… простите, мадам, человеческими костями пахнет.

– Значит, этот дом. Я не ошиблась.

– Если только кто еще в веселом городе Париже не балуется человеческими жертвоприношениями. Здесь все может быть, хе-хе… кха… кха…

Агата с отвращением смотрела на захлебнувшегося кашлем вампира. И этих существ ее соплеменники называли повелителями? Позволили им обращаться с собой, как со скотом? Ведьме нестерпимо захотелось прямо на месте убить тварь, унижавшую ее память одним своим видом. Но вампир был пока нужен. Обитатель трущоб знал больше, чем можно было выведать при помощи денег и даже магии. Это он выяснил, что кто-то покупает у бедняков новорожденных и что дети исчезают потом бесследно. А теперь вот нашел дом, в котором проводили обряд жертвоприношения и где, скорее всего, находился сейчас Испивающий Тень.

Агата кивнула:

– Хорошо, веди меня туда.

– А как же ваши друзья? – с некоторой тревогой поинтересовался вампир. – Там, знаете ли, мадам, такая силища вокруг дома, что ой-ой-ой! Я даже подходить близко побоялся!

– Ерунда! – Агата не собиралась демонстрировать перед вампиром неуверенность. – Я сама решу, стоит ли звать кого-то на помощь. Иные союзники бывают опаснее врагов.

Вампир поежился под острым взглядом ведьмы и пробормотал:

– Зачем же было вообще их предупреждать, раз вы им не доверяете?

– Я не могу допустить, чтобы этот кинжал вновь улизнул от меня. Ради этого можно пойти на сделку хоть с дьяволом.