В ночь перед выступлением Швыров честно пытался заснуть, но у него ничего не получалось. Сна не было ни в одном глазу. Он добросовестно считал слонов, представлял берег моря с мерно накатывающей на него волной, пустыню, по которой идет бесконечный караван двугорбых верблюдов, но все было напрасно. Глаза не хотели закрываться, он таращился в темноту. За окном страшно выл ветер, изредка сверкали молнии. Между вспышками и громом почти не было разрывов во времени.

Он никак не мог сообразить, почему Карлос не попытался обезвредить Брюса до того, как вокруг графа соберется вся эта темная нечисть, что было бы гораздо логичнее. В конце концов Михаил успокоил себя мыслью, что у испанца есть на то свои причины, причем достаточно веские, чтобы поступать именно так.

Перед его мысленным взором возникло милое курносое лицо Алисы. Последнее время не думать о ней он уже не мог. Конечно, ему нравилась и Юля. Слов нет, она девчонка классная и к тому же красивая и на него смотрит с обожанием. И тетке Юлька очень нравится, а это значит, что она будет содействовать их союзу и счастью независимо от того, хочет он этого или нет. Баба Ванда сама была темной рыжеватой шатенкой, и ей были симпатичны девушки с темными волосами, но Швыр-то потерял голову от Алисы!

Если бы кто-нибудь сказал ему об этом неделю назад, он бы рассмеялся в лицо. Швыров, знаменитый Швыров, по которому сохнут сотни и тысячи поклонниц, думает о девчонке, которая, кажется, не обращает на него никакого внимания, а зациклилась на этом Карлосе!

С другой стороны, Михаил не мог не отметить, что Алиса любезна с ним, очень хорошо относится к рэпу, коллекционирует все его песни, а многие из них знает наизусть. Но как дорого бы дал Миха, чтобы она посмотрела на него с таким же интересом, как на этого красавца Карлоса!

Швырова снедала ревность, и справиться с собой он не мог, несмотря на все старания. Конечно, это никак не могло отразиться на его решении участвовать в нейтрализации этого орангутанга Якова Кинг-Конговича. Раз тут заварилась такая каша, то личные дела, пристрастия и амбиции надо отодвинуть на второй и даже третий план. Но, положа руку на сердце, он предпочел бы, чтобы этот красавчик никогда не появлялся в его жизни.

Еще Миху очень беспокоило исчезновение тетки. Он звонил ей по несколько раз в день и домой на Сретенку, и на мобильный, однако в обоих случаях ответом были длинные гудки, и никто не подходил к телефону. На эсэсмэски она тоже не отвечала.

Тетка Ванда была с ним всегда, сколько он себя помнил. Мама Миши всегда была занята, очень много работала сама и поощряла отца делать карьеру. Вот и сейчас они заключали в Египте какие-то контракты, налаживали очередное химическое производство и звонили ему не чаще раза в неделю.

Он вспомнил, как тетка купала его в детстве, пела ему перед сном о котах – серых хвостах, рассказывала сказки о Кощее Бессмертном и Василисе Прекрасной и внушала ему, какой он необыкновенный мальчик.

– На тебе сошлись три колдовских рода, – втолковывала тетушка, – ты будешь самым сильным из нас, самым могущественным!

А когда Михаил подрос, Ванда принялась учить его колдовству. Швыров отбивался как мог. Он уже давно понял, что этого не избежать, но оттягивал обряд посвящения.

Ему было достаточно его музыки, стихов и быстро растущей популярности. Баба Ванда предлагала применить колдовство, чтобы быстрее достичь успеха, но Миха был убежден, что музыка – та же магия, и ему хотелось добиться всего самому, без магических прибамбасов…

В Останкино произошли знаменательные перемены. И не только в Останкино, но и во всей Москве и области. Столицу закрыли для посещения, правительство ввело в стратегически важном регионе чрезвычайное положение. В телецентре была усилена охрана, всем штатным сотрудникам выдали спецпропуска для беспрепятственного передвижения по городу.

Президент обратился к членам Государственной думы с просьбой собраться на внеочередное заседание, посвященное вопросам противодействия вышедшей из-под контроля стихии. Наиболее возбудимые думцы заявили с трибуны парламента, что противоестественные погодные катаклизмы суть происки ряда враждебно настроенных к России атлантических держав, и потребовали привлечь их к ответу на очередной сессии Организации Объединенных Наций после окончания сезона летних отпусков.

Нагрузка на ведущих телепрограмм возросла невероятно. Корделия стала очень уставать после эфиров, и настроение у нее все время было подавленным.

В перерыве к ней подошла Ниночка Водорябова. Корделия не особенно обрадовалась сестре, не было настроения улыбаться и сплетничать. Но Ниночка и не собиралась перемывать косточки знакомым. Она утянула Корделию в уголок и зашептала на ухо:

– Слушай, Корделия, мне звонил папа. Родовое проклятие почему-то не удалось нейтрализовать, оно все еще действует! Теперь оно перекинулось на отца! Все очень плохо. Что будем делать?

– Как что? Конечно, надо посоветоваться с Вандой!

Корделия кинулась звонить ворожее, долго ждала ответа с трубкой у виска, но Ванда так и не подошла к телефону.

– Похоже, ее нет дома, – растерялась Корделия.

– Может быть, она просто занята? – предположила Ниночка.

Корделия пообещала, что до конца смены будет набирать телефон Ванды каждые пятнадцать минут. Но дозвониться ворожее так и не удалось.

После работы они поехали на Сретенку. Сначала долго звонили в дверь полуподвала, а потом еще дольше стучали по ней кулаками, но в квартире не было слышно ни звука.

– Что будем делать? Ты знаешь еще какую-нибудь колдунью? – спросила Ниночка.

– Я всегда доверяла только бабе Ванде, все остальные просто шарлатаны! – заявила Корделия.

Пометавшись перед закрытой дверью и от души пнув ни в чем не повинный косяк, Корделия вслед за Ниночкой поднялась по выщербленным ступенькам на улицу.

– Без паники, главное не падать духом, – сказала она сестре, – давай пройдемся пешком до метро и подумаем, что делать.

Они пошли к метро по обезлюдевшей, словно вымершей Сретенке, время от времени с опаской поглядывая на мрачное небо над головой. Оно клубилось, переливалось всеми оттенками серого, но в целом в вышине преобладал черный-пречерный цвет. Время от времени серые и черные клочья облаков обменивались яркими вспышками молний. Их было так много, что гром электрических разрядов сливался в сплошную грозную канонаду, напоминавшую о временах Второй мировой войны.

Где-то в начале улицы, погромыхивая, нависла огромная сверхтемная туча, похожая на черную дыру. Она постепенно втягивала в себя окружавшие ее маленькие водоворотики, расширяясь за счет их поглощения.

Даже легковых машин нигде не было видно. Казалось, сильный ветер, безраздельно властвовавший последнее время в городе, смел с улиц не только людей, но и автомобили. Горожане попрятались от непогоды по домам. Все, кто мог, покинули столицу, а приезжих не пускали военные и милиция.

За спиной сестер с громким треском лопнула белая перетяжка с голубой надписью «Превратим Москву в образцовый европейский город». Они бегом спустились в метро на Сухаревке, а когда уже были на платформе и собирались расстаться, Ниночка вдруг завопила на всю станцию:

– Я знаю!

Стоявшие рядом пассажиры метро все как один уставились на Ниночку, она покраснела от этого пристального внимания и, крепко взяв Корделию за локоть, отвела в сторону.

– Что ты знаешь? – спросила Малышкина.

– Знаю, что делать! Ты помнишь, где живет Семен Семенович, ну этот колдун на пенсии, к которому мы ходили с бабой Вандой? – самодовольно улыбнулась Ниночка. – Вот он-то уж точно не шарлатан! Давай съездим к нему…

Утром после бессонной ночи Швыров позвонил Алисе и Юле и пригласил к себе на квартиру для участия в мозговом штурме перед последней битвой с темными силами. Они договорились встретиться на улице, чтобы девочки не плутали на Самотеке меж незнакомых домов. К тому же на улице было неспокойно.

Швыров с Карлосом вышли на улицу немного раньше назначенного времени. Минут пять они простояли на пересечении Самотечной улицы с Садовым кольцом, разглядывая бурлящее, как водоворот, свинцово-черное небо.

Ветер был такой сильный, что Михаил был вынужден поглубже натянуть на уши любимую желтую бейсболку с длинным козырьком, иначе она улетела бы за счет подъемной силы крыла. Улицы были непривычно пусты, движение транспорта отсутствовало, если не считать редких милицейских патрулей и военных бэтээров с российским триколором на бортах. Один из них подрулил к стоявшим у светофора подозрительным личностям. Видимо, их привлек необычный, похожий на легкий скафандр черный пластиковый костюм Карлоса.

Из боевой машины с белым номером 665 на борту выскочили два накачанных спецназовца – лейтенант и сержант, оба в касках, бронежилетах, с «калашниковыми» наперевес. Офицер вежливо попросил молодых людей предъявить документы. Бравого вида сержант за его спиной ел потенциальных нарушителей порядка глазами, не убирая пальца со спускового крючка.

Прежде чем Швыров успел среагировать и достать паспорт, без которого, как ученый сын мегаполиса, никогда на улицу не выходил, черные латы Карлоса превратились в генеральский мундир – украшенный дубовыми веточками на петлицах китель с погонами генерал-майора и брюки с красными лампасами. Из-под фуражки с высоченной тульей, украшенной разлапистой кокардой, эффектно падали на плечи цвета воронова крыла волосы. Оба спецназовца инстинктивно вытянулись перед высоким начальством во фрунт.

Миху просто затрясло от зависти. Через секунду рядом с генералом стоял аквалангист в черном гидрокостюме, с маской на лице, в желтых ластах и такого же цвета бейсболке на голове. На плечах у него топорщились контр-адмиральские погоны.

Контр-адмирал вынул изо рта загубник, приложил к правому виску напряженную ладонь и строгим голосом приказал:

– Кру-у-гом. Вы свободны, товарищи. Возвращайтесь к исполнению обязанностей.

Взгляд у спецназовцев остекленел, на лицах появилось выражение тупой исполнительности. Они с точностью роботов выполнили команду, погрузились в бэтээр и уехали.

– А кто у вас старше, генерал-майор или контр-адмирал? – спросил Карлос.

Ответить Михаил не успел: как раз в этот момент на другой стороне Кольца показались Алиса с Юлей. Швыров первым их заметил – они переоделись по погоде в джинсы и курточки – красную и голубую. Но все равно было видно, что фигурки у обеих что надо! Можно будет попробовать уговорить их поработать у него в шоу на подтанцовке, но, конечно, потом, после того, как все утрясется. Если, конечно, утрясется. Швыр толкнул Карлоса черным резиновым локтем и показал на подружек. В ту же секунду оба, не сговариваясь, вернулись в исходное состояние.

– Привет, ребята, – одновременно сказали Алиса и Юля, подходя к ним.

– Привет, привет! – кивнул несколько раз Швыров.

– Два небесных создания шли по улицам Мадрида… – пропел Карлос и поклонился так, как это умеют делать только идальго: не сгибая спины. – Очень рад видеть вас, прекрасные девушки!

В квартире на Самотеке их с нетерпением ждал профессор Серебряков, по-прежнему закованный в средневековые доспехи. Он встретил всех в прихожей и осторожно пожал руки Алисе и Юле своей железной перчаткой.

– Профессор! Вы все еще в этом маскараде! Какой ужас! – посочувствовала ему Юля.

– Мне уже кажется, что я его никогда и не сниму, – с горькой улыбкой признался Серебряков. – Зато сердце работает как танковый мотор. Чувствую себя великолепно.

Все собрались вокруг овального стола с расстеленным на нем квантовым компьютером. Карлос обвел собравшихся взглядом и сказал:

– Мне совершенно ясно, что мы не случайно встретились и оказались в одной команде. Все мы способны от природы благодаря личным гороскопам преодолевать барьер между миром реальным и магическим. Это значит, что нам выпала честь остановить Брюса в начале его движения к абсолютной власти. Нам нужно не просто противостоять ему, но и загнать его обратно в прошлое, а еще лучше этапировать в будущее, там с ним можно будет легко справиться. Магическая аппаратура для этого у меня есть. Мы возьмем его на Соборе темных сил. По нашим данным, он будет проходить под землей в закрытом для посещения обычными людьми так называемом Сталинском зале.

Карлос рассказал девочкам, что в Москве на самом деле существует не одно, а целых три метро. Одно известно всем и исправно действует с момента ввода в строй первой линии – Сокольнической. Первый трехвагонный поезд красного цвета пробежал по ней в 1935 году. Об этом метро ходит огромное количество легенд, но на самом деле они в большей степени относятся к так называемому Метро-2. Оно и понятно, ведь любое подземелье традиционно считается местом пребывания темных сил и всякой нечисти. Поэтому людям в том и другом метро некомфортно, тяжело, и выходят они оттуда, потеряв часть своего хорошего настроения и немало жизненной энергии.

О Метро-2 знают немногие, хотя его существование давно не тайна: о секретных туннелях в подробностях может рассказать любой московский диггер. Метро-2 – гигантский стратегический военный объект, построенный в годы холодной войны для превращения Москвы в огромный бункер, рассчитанный на попадание атомной бомбы. Строилось оно при Сталине и под его неусыпным наблюдением.

А вот про третье, магическое, метро знают единицы– в основном продвинутые маги. Магическое метро не только дублирует все туннели метро реального и стратегического, но и расширяет их сеть до бесконечности. Отсюда можно попасть в любую точку земного шара. Для этого нужно знать не только соответствующее заклинание, но и место, где следует эти слова произнести. Такое место называется магическими вратами.

– По совету профессора я провел плюмтомографию тела столицы, – продолжал Карлос. – Оказалось, что Москва находится на острие мантийного канала и буквально пронизана вратами разных размеров. – Земля под нами, можно сказать, бурлит и клокочет. Под самым Кремлем находится тектонический разлом, северный край которого проходит через Лефортово, набережную Кремля и отведенный под строительство бизнес-центра район Сити. Сначала я думал, что именно под Кремлем откроются самые большие магические врата, но Брюс выбрал для этого свои родные места. Собор темных сил пройдет именно в Сталинском зале, куда мы и должны попасть прежде, чем темные силы объединятся и выберут своего фюрера.

– Это что же, опять придется лезть под… – обиженно надула губки Юля, но тут же осеклась под недовольным взглядом Карлоса.

Ей очень хотелось понравиться Карлосу. Быть к такому красивому парню как можно ближе, что еще надо красивой девушке? Тем более что он непременно защитит их от всех опасностей, Юля была в этом уверена. Он настоящий мужчина, мачо, несмотря на то, что выглядит так молодо, лет на девятнадцать. Как раз это – поведение и речь взрослого мужчины в сочетании с обликом юноши производили на Алису и Юлю неотразимое впечатление.

– Товарищ генерал-майор, – ехидным тоном обратился к нему Швыров, – а зачем было столько времени ждать? Можно было прихлопнуть Брюса и раньше.

– Потому что наша задача остановить не только Брюса, но и глобальное наступление темных сил. Нанести удар в том месте и тогда, когда противник меньше всего этого ожидает. Прежде чем мы спустимся в подземелье, нам всем необходимо получить магическую защиту, ведь кроме черных магов и Брюса на Соборе будет полным-полно самой разной нечистой силы, и это прекрасно! – азартно сверкая золотисто-карими глазами, воскликнул Карлос. – Это будет славный бой!

Алиса и Юля смотрели на него с восхищением, как на античного героя. Он и впрямь был очень хорош собой: высокий, стройный, темноволосый. И судя по его поведению, отчаянно смелый. Ничего не боится – ведь предстоит драка чуть ли не со всем адом, а ему хоть бы что.

Алиса открыто любовалась его вдохновенным лицом. Швыров перехватил этот восхищенный взгляд, и его буквально перекрутило от ревности.

Ниночка и Корделия, взявшись от волнения за руки, долго стояли перед дверью Семена Семеныча, не решаясь нажать кнопку звонка. В прошлый раз колдун был с ними не слишком любезен. Корделия справилась с собой и решительно позвонила. Послышались шаги, и дверь распахнулась. Занимая собой весь дверной проем, на пороге встала грузная Виолетта. Ниночка вспомнила, что имя Виолетта переводится как «фиалка» – ничего себе нежный цветочек!

Она молча смотрела на Корделию и Ниночку, которые неожиданно притихли.

– Я вас узнала, – сказала Виолетта, – вы сюда с Вандой приходили, что вам теперь нужно?

– Нам надо видеть Семена Семеныча, – твердо сказала Корделия, взяв себя в руки.

– Опоздали вы, – тихо прошептала Виолетта, – нет теперь Семена Семеныча.

– Как? – воскликнула Ниночка. – Ведь он на вид был совершенно здоровый!

– Да вы заходите, – посторонилась Виолетта, – я вас чаем напою.

Чай она заваривала отменный. Темно-красного цвета, он пах какими-то упоительными травами и на вкус был великолепен.

Рассказывая о Семене Семеныче, Виолетта тихо плакала. Ее отец был старейшим колдуном Москвы, немногие могли попасть к нему в качестве клиентов, людей он вычислял с одного взгляда и часто отправлял пришедшего несолоно хлебавши, безо всяких объяснений. Сотрудничал Семен Семеныч и с милицией, разыскивая особо опасных преступников, маньяков и безжалостных убийц. Приходили к нему на поклон не только полковники, а случалось, и генералы. А с некоторых людей Семен Семеныч вообще не брал никакой платы, наоборот, оказывал им посильную помощь. И все его уважали и любили, а баба Ванда одно время ходила у него в ученицах.

– Вот, дописал он свои мемуары, лег спать и не проснулся. Легко ушел, – вытерла слезинку Виолетта. – Силу-то он свою давно передал внуку, сыну моему, значит.

– А с ним можно поговорить, с вашим внуком? – с надеждой спросила Корделия.

– Затруднительно будет, – ответила Виолетта, – он в Сибири, стажировку проходит у одного знаменитого шамана.

– Что же нам делать? – расстроилась Ниночка.

– Расскажите мне, что случилось, – посоветовала Виолетта, – может, и помогу чем.

Корделия обстоятельно посвятила ее во все подробности ситуации. Женщина надолго задумалась.

– А знаете, есть на юге России знаменитая ведьма, старая, но она еще очень сильна, – задумчиво произнесла наконец Виолетта. – Живет в станице Шапсугской, в горах, а слава о ней далеко идет. Зовут ее Терентьевна. Я ее еще девочкой знала. Пусть ваш отец к ней обратится и скажет, что, мол, от Виолетты пришел, она не откажет.

– Спасибо вам, Виолетта, вы нас просто спасли. – Пожала ей руку Корделия. – Мы побежим, времени у нас совсем мало, надо торопиться.

– Ну удачи вам, – пожелала Виолетта, закрывая за ними дверь.

Выйдя из подъезда, сестры отправились к Корделии, засели у нее кухне и уставились на телефон в ожидании отцовского звонка.

На пасеке Водорябова происходили странные вещи. Пересох за один день колодец, в котором вода стояла почти у самого уровня земли и деваться вроде бы никуда не собиралась. И теперь приходилось ходить за водой к роднику. Запасы крупы заплесневели, хотя лежали плотно закрытыми в сухом месте, в деревянном армейском ларе. Выстиранное белье не сохло и, несмотря на жару, болталось влажным на веревках. Пчелы были вялыми и приносили мало нектара. Да и Петр Водорябов с помощником Женей чувствовали себя неважно, быстро уставали и страдали головными болями. А еще пасечника замучила бессонница.

Засыпал он нормально, так же, как и всегда, но через час его как будто кто-то толкал, и Петр Водорябов распахивал глаза. Ему хотелось выйти из вагончика на воздух, но он почему-то знал, что делать этого не следует, и лежал до рассвета, вздыхая и глядя в темноту. Но прошедшей ночью он не то чтобы услышал, а скорее почувствовал, как к порогу вагончика кто-то приблизился.

Пасечник встал, взял в руки мощный фонарь, подкрался на цыпочках к двери вагончика и рывком распахнул ее. В двух шагах стояла призрачная женщина с голубым лицом. На ее голове змеились седые космы, глаза глубоко запали и мерцали в глубине черепа таким потусторонним светом, что у Водорябова захватило дух от ужаса. К тому же во взгляде чудовища ясно читалась неприкрытая ненависть. Старик посмотрел ей под ноги и перепугался еще больше – она парила в воздухе, не касаясь босыми ступнями земли.

Фонарь в его руках стал тускнеть и, мигнув, неожиданно погас. Водорябов вскрикнул и захлопнул дверь, но что-то острое успело в эту секунду коснуться его ноги, и он почувствовал резкую боль, как будто с лодыжки содрали кожу. Включив свет, он увидел на ноге ожог. Смазав больное место медом, пасечник кулем повалился на кровать, шепча все известные ему молитвы подряд.

Едва только рассвело, он вышел из вагончика и огляделся. На том месте, где стояла кошмарная гостья, вся трава почернела и обуглилась. Старик подошел поближе и нагнулся над черной проплешиной… и тут послышался шепот, такой тихий, как будто звучал прямо в голове.

– Не обманешь, – шептал голос, – тебе не спрятаться, проклятие найдет тебя, найдет и накажет… Не обманешь, не уйдеш-ш-ш-шь…

Водорябов вскрикнул, когда Женя неожиданно окликнул его сзади со ступенек вагончика.

– Фу-ты как напугал! – схватился за сердце пасечник.

– Что это? – спросил помощник, разглядывая черное пятно на яркой изумрудной траве.

– Видел я сегодня ночью эту женщину, про которую ты рассказывал, – сказал Водорябов и размашисто перекрестился, – она здесь вот стояла.

Поднявшись в вагончик, он опять лег на кровать и пролежал до вечера. У него не было даже сил пошевелиться. Женя звал его обедать, потом ужинать, но старик так и не поднялся с постели.

– Позвонить мне надо, – тихо прошептал он, когда помощник в очередной раз подошел к нему. Хоть бы приехал кто, до города отвез…

– Зачем? – удивился Женя. – Позвони с моего мобильного.

Водорябов хлопнул себя по лбу.

– Никак не привыкну к этим новомодным штучкам! – оживился он. – Забыл, что у тебя есть телефон. Ну давай его скорее!

Старик набрал номер Корделии. Трубку подняли сразу, как будто ждали звонка.

– Папа! – крикнула в трубку Корделия. – Записывай, станица Шапсугская, Екатерина Терентьевна, скажешь, что ты от Виолетты! Она поможет! Найдешь эту станицу?

– Чего ее искать, – с облегчением сказал Водорябов, – у меня пасека недалеко от нее стоит!

– Ну замечательно! – вздохнула Корделия. – Передаю трубку Ниночке!

Ниночка просила его не бояться, не расстраиваться и поскорее отыскать эту самую Екатерину Терентьевну.

– Только на ночь глядя никуда не ходи! – попросила она его.

Водорябов нежно простился с дочерьми и обещал позвонить, как только хоть что-нибудь прояснится.

Всю ночь он не спал, прислушиваясь к едва уловимым звукам за стенками вагончика, а под утро его сморил сон, и Водорябов проспал до самого завтрака.

Постановка магической защиты оказалась трудоемким и нескорым делом. Сначала Карлос достал из нагрудного кармана блестящую трубку, похожую на мундштук, и вставил в нее раздваивающийся на конце, как жало у змеи, излучатель. Над головой профессора Серебрякова излучатель издал тонкий воющий звук.

– Это фонят ваши доспехи, профессор, – объяснил Карлос. – Защищены вы прилично, но от магии средней руки, а от сильного колдуна можете пострадать.

– Куда уж больше! – сказал грустно Серебряков и похлопал себя по шлему перчаткой.

Когда Карлос приблизил стержень к голове Швырова, прибор ровно и низко загудел.

– Поздравляю, адмирал Швыров, – улыбнулся Карлос, – ты и сам хорошо защищен, и еще кто-то постарался, поработал над тобой.

Швыров, подумав, что это наверняка тетушка постаралась, радостно улыбнулся.

– Радоваться пока рано, – остудил его пыл Карлос, – от воздействия демонов наивысшей ступени ты застрахован недостаточно.

– Там будут демоны? – ужаснулась Юля.

– Все может быть, – ответил Карлос, – конечно, от всего защититься невозможно, и надо быть готовыми к нештатным ситуациям.

Над головой Юли стержень повел себя странно, он залился целой серией отрывистых, раздирающих уши писков очень высокого тона. Алиса заткнула уши руками. Карлос нахмурился.

– Похоже, моя защита может не сработать! Юля находится под очень мощным магическим воздействием, она во власти колдовских чар.

– Я ничего такого не заметила, – соврала Юля, сразу вспомнив, что теперь ей приходится каждый день брить ноги, а к вечеру они уже покрываются темными, похожими на шерсть волосками.

Карлос перешел к Алисе. На нее прибор прореагировал примерно так же, как и на Швырова, но ровное гудение было повыше на полтона.

– У тебя уже есть магическая защита, правда недостаточная.

– Карлос! – хлопая ресницами, испуганно округлила глаза Юля. – А можно поподробнее про демонов? Я их ужасно боюсь, больше даже, чем летучих мышей.

– Демоны любят развлекаться на партийных съездах нечистой силы, – рассмеялся Карлос.

– А почему же их не засекла твоя аппаратура? – поинтересовался Швыров.

– Они никогда не прибывают заранее, – объяснил Карлос, – их могущества вполне хватает, чтобы моментально перенестись в нужное место. Ведь это высокие чины ада.

– Они все там будут? – спросила Алиса.

– Да нет, – успокоил ее Карлос. – Вот Велиар будет обязательно, все-таки демон лжи, адвокат диавола.

Карлос рассказал, что демоны ада, или аггелы, специализируются каждый в своей области. Разрушениями, взрывами, вооруженными конфликтами заведует Аббадон – военный советник ада. Ариэль управляет стихиями воды и воздуха, вызывает цунами, торнадо, селевые лавины и ураганы, а в аду следит за исполнением наказаний. Асмодей, начальник игорных домов в аду, в нашем мире подталкивает человека на блуд, ревность, месть. Бельфегор соблазняет богатством, заведует ленью. Гадриэль дал человечеству оружие для причинения смерти, учит запретным знаниям. Дагон – главный пекарь ада, великий рыболов, превращает людей в фанатиков рыбной ловли. Маммон – демон скупости и богатства, научил людей добывать из недр земли золото, серебро и полезные ископаемые, враг шахтеров.

– Значит, все слабости человека от демонов? Они нами руководят? – спросила Алиса.

– Только если люди с головой уходят в свою страсть, – серьезно ответил Карлос и вернулся к теме: – Ну давайте продолжим. Так вот, мы должны успеть нейтрализовать Брюса в тот момент, когда начнется Собор, но до того, как на него прибудут всесильные демоны…

Корделия обмотала голову полотенцем, завернувшись в белый пушистый халат, вышла из ванной и со стоном облегчения рухнула на диван. В комнату осторожно заглянул Малышкин, но войти не решился: супруга в это время суток имела обыкновение устраивать ему сцены…

– Не уходи, Володя, – остановила его жена, – присядь-ка вот тут, рядом со мной…

– Что, Корочка? – Малышкин как бедный родственник примостился на краешке дивана.

– Ты извини меня, пожалуйста, – покаялась Корделия, – я наговорила тебе столько гадостей за годы нашей совместной жизни, сама не знаю, какой черт меня распирает говорить тебе такие вещи. Честное слово, я не нарочно.

Малышкин обнял Корделию, звучно чмокнул ее в щеку и сказал, что так ее любит, что никогда на нее не сердится. Некоторое время они сидели обнявшись и чувствуя себя одним целым. Вдруг Малышкин вздрогнул и спросил:

– Ты не знаешь, где Алиса? Куда она подевалась?

– Она мне записку оставила, – сказала Корделия, – поехала на концерт Швырова в Калугу. Между прочим, с его рэп-группой, ну и с этой Юлькой Белобратовой, конечно.

Корделия и Владимир не могли видеть Разлая Макдональдовича, который прохаживался по комнате, время от времени с одобрительным видом поглядывая на помирившихся супругов. Услышав, какую версию выдвинула Алиса, чтобы оправдать свое отсутствие, домовой пообещал себе хорошенько отругать ее за откровенное вранье. Единственное, что ее хоть как-то оправдывает, это темная угроза, нависшая над Москвой, и забота о родителях – она не хотела, чтобы они беспокоились. А то еще бросятся на поиски!

Как подобает профессионалу, он убедился, что дела в семье пошли на лад и Малышкин с Корделией больше не ссорятся. И теперь с чистой совестью мог отправиться к Алисе, которая объяснила заранее, как ее найти.

Грызлов подошел к входной двери и положил лапку на замочную скважину. Лапка провалилась внутрь, вышла с другой стороны, а вслед за ней и весь домовой просочился сквозь крохотную щелочку английского замка наружу. Оказавшись на лестничной клетке, Грызлов вновь стал невидимым. Конечно, он вполне мог добежать до квартиры Швырова в облике собаки, но люди по дороге будут пытаться погладить, угостить конфетой или даже поймать, а ему недосуг было отвлекаться на подобные глупости.

Домовой быстро добрался до Самотека, вернул себе собачий облик и, подпрыгнув, нажал лапой на звонок. Можно было войти и так, но он посчитал такое поведение неприличным. Дверь открыл Швыров.

– А, Разлаич! – обрадовался Миха. – Проходи, пожалуйста, мы тебя заждались. Карлос уже свой шлем-горшок собрался на нас надевать.

Грызлов прошел вслед за ним в комнату. Серебряков, Алиса и Юля сидели на диване с видом пациентов районной поликлиники. Карлос прохаживался перед ними со своим черным навороченным шлемом под мышкой. Грызлов поздоровался со всеми и запрыгнул на диван между Алисой и Юлей. Швыров опустился рядом с ними.

– Продолжайте, продолжайте, дон Карлос, – скромно сказал домовой, махнув лапкой, – не обращайте на меня внимания!

Карлос приступил к последней стадии обряда установки магической защиты на каждого члена экспедиции. Он был очень сосредоточен и от этого еще более красив. Юля и Алиса сопровождали ахами и вздохами каждое его движение.

А Швыров испытывал жесточайшие муки ревности. Он тоже невольно восхищался Карлосом, но ему слишком нравилась Алиса, чтобы выражать это явно и вслух в ее присутствии. И даже обращенные к испанцу откровенно призывные взгляды Юли и ее наивное кокетство он воспринимал как своего рода предательство.

– Я по очереди буду надевать на вас вот этот шлем, – сказал Карлос. – Заранее прошу прощения за немного неприятные ощущения.

Немного – это было мягко сказано! Алиса, натянув шлем, чуть не закричала от пронзительной боли, охватившей голову. Потом эта невыносимая боль прошла, осталась только свинцовая тяжесть в висках и легкое головокружение…

– Теперь на вас поставлена магическая защита третьего уровня, это значит, что вы останетесь целы при любом колдовском воздействии, – объяснил Карлос после того, как все прошли эту процедуру.

– Да, – вздохнул профессор Серебряков, – Ванда бы сейчас зажгла свечки, воскурила ладан и шептала бы разные красивые слова. Все-таки в старинных способах есть своя прелесть, она так настраивает на нужный лад…

– Согласен, – сказал Карлос, – но квантовая магия уже почти целиком вытеснила дедовские способы, – и, не удержавшись, прочел целую лекцию о магии будущего.

Впрочем, с неподдельным интересом его слушали только профессор, Швыров и Грызлов. Еще в конце двадцать первого века, ученые открыли аналог квантов и электронов, который назвали «солярий». Солярии позволяют магу создавать виртуальные образы любой живой материи, которая может передвигаться в пространстве и времени, а потом материализоваться в любой точке Вселенной и в любом временном пласте. Именно так Карлос и оказался в Москве двадцать первого века.

Сейчас вся их компания подверглась воздействию соляриев, плотный поток которых содержался в магическом луче.

– Таким образом, все негативные воздействия на нас будут отброшены прямиком в прошлое? – восхитился профессор Серебряков.

– Совершенно верно, – подтвердил Карлос, – и не окажут на вас почти никакого воздействия. Вы все поняли?

У Алисы было плоховато с физикой, поэтому она предпочла промолчать, чтобы не выглядеть дурочкой в глазах неотразимого Карлоса. Глядя на нее, Юля тоже ничего не спросила, а серьезно покивала головой. Но Карлос по их лицам догадался, что они ничего не поняли.

– Ладно, это неважно, – сказал он убежденно. – Главное, что мы должны держаться вместе, что бы ни произошло. Если бы я был один, то просто возник бы в том месте, где нужно. Но всех вас я без спецаппаратуры перенести не могу. Поэтому нам предстоит спуститься в метро и доехать по магической черной линии до станции Сталинский зал, которая в Метро-1 называется «Измайловский парк». Оттуда рукой подать до этого самого зала.

– А если нас заметит кто-то из темных? – спросила осторожная Юля.

– Конечно, заметят, – ответил профессор Серебряков, – но все решат, что мы приглашены, раз попали в секретное место.

– Интересно, у них есть фейс-контроль? – поинтересовался Швыров, – по-моему, у нас есть все шансы его не пройти!

Но Карлос уверил его, что проблем не возникнет. Миха только пренебрежительно хмыкнул: он по натуре был скептиком, хотя это не мешало ему оставаться оптимистом.

Как только рассвело, Петр Водорябов сел на велосипед своего помощника Жени и отправился в станицу Шапсугскую к неведомой Екатерине Терентьевне. Станица была не очень далеко, километра три с половиной, но дорога шла в гору, и пасечнику приходилось напрягаться, чтобы не сбиться с темпа. Водорябов не раз бывал в Шапсугской. В общем, это было приятное место, где почти не бывает чужаков и праздношатающихся туристов. Вскоре появились первые домики, издалека выглядевшие как игрушечные. Асфальт кончился и перешел в плотно утоптанную грунтовую дорогу. Слева и справа мелькали разноцветные заборы, в палисадниках пышно пестрели цветы и подсолнухи. Крыши на домиках были самые разные – и черепичные, и шиферные, крытые простой жестью и супернавороченным металлопрофилем. А вот занавески у всех были одинаковые, снежно-белые.

Старик доехал до центра станицы и остановился.

– Как мне найти Екатерину Терентьевну? – спросил он у двух женщин, идущих из магазинчика.

Обе шарахнулись от него, как от прокаженного, и не сказали ни слова, только шаг ускорили и ушли, не оглядываясь. Улица была пуста, только разноцветные куры деловито шастали по проезжей части. Петр Водорябов несколько раз оглянулся: нет, никого нет. Видимо жители станицы пережидают жару за плотно задернутыми шторами.

Немножко подумав, Водорябов подошел к первому попавшемуся домику и постучал в калитку. За забором залилась тоненьким лаем собачонка. Открывать не спешили, он постучал еще раз.

– Иду, иду! – послышался из-за дома женский голос.

Калитку открыла симпатичная молодая женщина, руки у нее были в земле, голова обмотана белым платком.

– Здравствуйте! – приветливо сказала она. – А я в огороде вожусь, стука не слышу.

– Извините, вы не подскажете, где живет Екатерина Терентьевна? – спросил Водорябов.

– Подскажу. Только зачем вам она? – помрачнела женщина.

– У меня к ней важное дело, – сказал старик.

– Да, по неважным к ней не ездят. Не боитесь?

– Старый я уже бояться, – ответил Водорябов.

– Пройдете всю станицу насквозь, – объяснила казачка, – слева увидите небольшой дом за глухим зеленым забором.

– Спасибо вам. – Старик направился по улице между домами, катя рядом с собой велосипед. Обернулся и увидел, что женщина, стоя у своей калитки, размашисто крестит ему спину.

Поборов неприятное чувство опасности, Водорябов ускорил шаг и уже через несколько минут стоял на окраине станицы перед домиком под замшелой шиферной крышей. В отличие от соседних участков, буквально тонувших в море цветов всех видов и оттенков, за этим палисадом росли только лебеда и крапива, и домик казался нежилым, несмотря на то что окна закрывали белоснежные занавески. У Водорябова было такое чувство, словно его кто-то внимательно разглядывает, хотя калитка не приоткрылась и занавески на окнах даже не шевельнулись.

Вдруг он затылком почувствовал чей-то взгляд. Обернувшись, пасечник едва не вскрикнул от неожиданности. Прямо у него за спиной, на расстоянии полуметра, стояла высокая худая старуха с гладко зачесанными седыми волосами и разглядывала его в упор маленькими острыми недобрыми глазами. И откуда только взялась? Только что никого не было, и вдруг объявилась… Водорябов издал пару невнятных звуков, что должно было означать приветствие.

– И тебе не болеть, – немедленно отозвалась старуха, – ох, не люблю с проклятиями связываться, всегда осложнения выходят.

– Я к вам от…

– От Виолетты, – перебила его ведьма, – поняла уже.

Возникла пауза, во время которой старуха продолжала открыто рассматривать Водорябова, а он не знал, куда деваться от ее пронизывающего, как рентген, взгляда.

– Ладно, нечего на улице торчать, пошли в хату, – сказала сурово ведьма.

Ниночка была очень довольна тем, как развивается их с Сашей роман. Саша был таким внимательным и добрым! Они полюбили строить планы на будущее и решили, что ему следует открыть свою фирму по программному обеспечению предпринимателей: Ниночка была уверена, что дела быстро пойдут в гору. И Саша был с ней полностью согласен. Нет, ну в самом деле, под лежачий камень вода не течет, и ждать, когда его наконец заметят на нынешней фирме и выдвинут на престижную должность, можно долгие годы.

А так он сам себе будет хозяин и директор. И самое главное, что Саша во всем с Ниночкой согласен, права не качает и не пытается с ходу влезть на пьедестал главы семьи. Он – за равноправие, хотя Ниночка отлично знала, что если муж рассуждает о равноправии, будьте уверены – в семье всем заправляет жена.

Все было у них хорошо. И поздние ужины, и совместный просмотр новых фильмов на домашнем кинотеатре, и долгие задушевные разговоры. Одно плохо – Саша прихворнул. У него ничего не болело, не было насморка и кашля, в порядке был желудок, только вот сил не было. Саша взял десять дней отпуска за свой счет и целыми днями лежал на диване, даже не прикасаясь к книжкам и журналам, заботливо подсунутым Ниночкой, не смотрел телевизор и почти ничего не ел.

Ниночка настояла, чтобы он пошел к врачу. Саша добросовестно сдал анализы, которые не показали ничего особенного, посетил невропатолога и психолога, но они не нашли ничего похожего на депрессию. Соседка, старый терапевт с тридцатилетним стажем, предположила, что у Саши так называемый синдром хронической усталости, и посоветовала принимать витамины и тонизирующие препараты.

По дороге с работы Ниночка зашла в аптеку, набила пакет различными патентованными средствами и довольная отправилась домой. Открыв дверь в Сашину квартиру своими ключами, она прошла в комнату и увидела, что Саша задремал. На столике стоял нетронутый завтрак, заботливо приготовленный Ниночкой утром. Он даже не выпил сок, выжатый из свежих апельсинов. Ниночка наклонилась к Саше и ласково погладила по щеке. Он никак не отреагировал. Ниночка потрясла его за плечо, тоже никакого движения. Испугавшись, она довольно сильно похлопала Сашу по щекам, он не шевельнулся, хотя дышал глубоко и ровно.

Ниночка бросилась звонить в «скорую». Почти через час прибыли две усталые немолодые тетки с равнодушным взглядом.

– Что пил? – спросила буднично одна из них.

– Он не пьяный! – возмутилась Ниночка. – Вы что, не видите! Он без сознания!

– Наркоман, что ли? – уточнила вторая тетка.

– Да ничего подобного! – закричала Ниночка. – Помогите ему!

После долгих препирательств тетки наконец поверили Ниночке на слово, что Саша не является асоциальным элементом, и согласились доставить его в больницу.

– Как выносить будем? – поинтересовалась одна из теток.

– У вас, наверное, есть шофер? – спросила Ниночка.

– Водитель больных таскать не может, – отрезала тетка, – у него спина больная, радикулит, одним словом.

В отчаянии Ниночка побежала по соседям, но как назло никого из мужчин дома не оказалось. Пришлось бежать к продуктовому магазину и уламывать грузчиков, чтобы помогли за приличную плату. В «скорую» Ниночку не хотели пускать, но она твердо решила ехать, несмотря ни на какие препятствия.

Прождав в приемном покое минут двадцать, Ниночка узнала, что пока еще никакого диагноза врачи поставить не могут. Ей велели приезжать завтра…

Колдунья завела Петра Водорябова в чистый и прохладный дом. На лавке возле двери лежали три черных сытых кота, которые лениво оглядели старика прищуренными зелеными глазами.

– Заходи, садись вот сюда к столу, в ногах правды нет, – сказала Екатерина Терентьевна и подала Водорябову большую кружку ледяного кваса.

Он выпил залпом и поблагодарил.

– Ну – ведьма уселась за столом напротив, – рассказывай, человече, как ты до такой жизни докатился.

Водорябов подробно описал Екатерине Терентьевне свое расставание с женами, нежданную встречу с дочерьми, обряд изгнания проклятия, выполненный бабой Вандой. Старуха слушала не перебивая.

– Зачем оставил себе брошь? – спросила она с досадой. – Эх, глупость человеческая!

– Может быть, ее сейчас выкинуть? И все пройдет? – оживился Водорябов.

– Силы тут теперь действуют могучие, – ответила Екатерина Терентьевна, – хоть куда ее день, а проклятие действовать будет.

– И что же мне теперь делать? Вы мне поможете? – с надеждой посмотрел старик на ведьму.

Она поднялась, устало вздохнула и направилась в угол комнаты. Покопавшись на полках, принесла и поставила на стол хрустальный сосуд, больше всего напоминающий ведерко. Налив на дно кружку чистой воды, Екатерина Терентьевна бросила туда горсть муки и щепотку соли.

– Сейчас посмотрим, как проклятие перевести.

– На кого-то? – заволновался Петр Водорябов. – А по-другому никак нельзя?

Ведьма внимательно посмотрела на него и недовольно поджала губы.

– Да пойми ты, дурья голова, – сказала она, – это как Ломоносов учил: вещества не исчезают без следа, а просто переходят в другое состояние. Если где что-то убыло, в другом месте прибыло. Так и проклятие, если оно не исполнится, будет переходить с одного человека на другого, а часто еще и близких ихних затягивает. Поэтому проклятие должно исполниться. Только тогда оно остановится.

– Но я же не могу допустить, чтобы из-за меня пострадал другой человек! – возмутился Водорябов.

– Кто ж тебе о людях говорит, экий ты торопыга! Сиди тихо и молчи, не мешай мне, а то живо за дверь выставлю и не посмотрю, что тебя Виолетта прислала!

Екатерина Терентьевна склонилась над хрустальным сосудом и зашептала:

– Всему голова, мука да вода, хлеб человеку от веку мил и до веку не приедается, соль на столе, беда в стороне. Покажи мне, хлеб, что видеть хочу, помоги узнать, что прошу. Тесто творю, тебя благодарю!

Водорябов тихонько сидел за столом, а ведьма выгребла из сосуда комочек липкого теста и бросила его в печь.

– Горе на дым, дым на ветер, – громко сказала Екатерина Терентьевна.

Невозмутимо вымыла ведерко, поставила на полку и чистым полотенцем вытерла стол, не глядя на Водорябова. Он занервничал.

– Э, извините, вы мне ничего не скажете?

– Отчего же не скажу? – усмехнулась старуха. – Сейчас отправляйся к себе на пасеку. Ночью не выходи, окна и двери не открывай. Постарайся уснуть, а не уснешь, лежи себе спокойненько. На голос не отвечай и сам вопросов не задавай, а прикинься слепым, глухим и неподвижным пнем. Понял?

– Понял, – сказал Водорябов.

– Утречком приду к тебе, и станем проклятие с тебя уводить. Приготовь две новые простыни, большое зеркало и дрова для костра. Все, иди себе помаленьку.

Он поднялся из-за стола и только сейчас понял, как же сильно устал и перенервничал.

– Так я пойду? – нерешительно спросил Водорябов.

– Ступай, ступай, – ответила ведьма, – только помни, о чем я тебя предупреждала!