Баба Ванда с Оссуарием на плече подошла к двери квартиры Серебрякова и внимательно, будто обнюхивая, осмотрела ее. Потом скосила глаз на своего сопровождающего и поняла, что тот видит то же, что и она. По едва заметным линиям пентакля на деревянной поверхности можно было понять, что кто-то бросил на дверь заклятие – довольно мощное. Ну ничего, дело поправимое.

Ванда отступила назад, вытянула вперед сжатую в кулак руку, что-то шепча, резко разжала пальцы. С ладони ее сорвалась голубая шаровая молния и…

Дверь распахнулась – остолбенев от неожиданности, Ванда застыла на месте. В полутьме коридора она отчетливо увидела преградившую ей путь серую мумию! Да, она была бы ужасно похожа на настоящую египетскую мумию, если бы не четырехугольная шапка с кисточкой на макушке и черные перчатки со странными металлическими бляшками на ладонях! Никак сам Брюс развлекается? Ванда присмотрелась к серому существу: коротенькие ножки, узкий таз, широченная грудь, косая сажень в плечах. Зачем это Брюсу понадобилось заматываться в туалетную бумагу?

Все сомнения развеял голос, донесшийся из середины мумии: сухой, шелестящий и неживой.

– Сударыня, сегодня присутственный день для инфернальных особ. Живых людей барин изволит принимать по нечетным дням и только по предварительной договоренности. Соблаговолите перенести визит ваш на завтра.

Ванда опешила от неожиданности. Не успел граф очнуться от мертвого сна, как уже развел такую бюрократию, какая администрации президента не снилась в самых розовых снах. Как быть, не уходить же, не сделав дела? Она уже вытянула руку, чтобы отстранить мумию и шагнуть через порог, как вдруг Оссуарий взмахнул крыльями так резко, что едва не сбил синие очки с носа ворожеи. Она закрыла от неожиданности глаза, а когда их открыла, гомункулуса в коридоре не было. В ту же секунду из глубины квартиры донесся низкий, рокочущий бас графа:

– Папирус, проси боярыню пожаловать в комнаты.

Мумия, которую, как оказалось, следует звать Папирусом, с бумажным шелестом ступила назад и в сторону, баба Ванда скользнула в прихожую. Дверь за ней сама собой захлопнулась и закрылась на замок. Папирус сделал шаг влево и оказался у Ванды за спиной. Она пошла по коридору в гостиную.

Брюс, по-обезьяньи опираясь при ходьбе на костяшки пальцев, вышел к ней навстречу. Он был в длинном, мелко завитом белом парике и черной профессорской мантии, надетой поверх белой шелковой рубахи с кружевами. Эта одежда, с ее драпирующими линиями, скрадывала уродство графа и делала его фигуру еще более монументальной. Выглядел он грозно. Из-за его спины выглядывал с улыбкой на птичьем лице принявший человеческий облик Оссуарий.

– Кажется, я имею счастье лицезреть боярыню Ванду? – спросил граф с самым мрачным видом. – Чем обязан?

– Я пришла, чтобы вернуть вам Оссуария, ваше сиятельство, – схитрила Ванда. – И к тому же нам есть о чем поговорить.

Брюс посторонился, пропуская ее в квартиру. И тут у Ванды появился шанс удивиться еще больше. Ничего похожего на привычную московскую квартиру она не увидела. Прямо у ее ног начиналась длинная анфилада залов и комнат, заполненных толпами самых фантастических существ, сбежавших то ли с картин-видений Иеронима Босха, то ли со страниц гоголевского «Вия»…

В квартире на Самотеке повисла напряженная тишина. Карлос, Швыров и профессор Серебряков с возрастающей тревогой наблюдали за прибытием в Москву разномастных представителей магического корпуса. Все трое старались не отходить надолго от овального стола, превращенного в мощнейший суперкомпьютер, чтобы не пропустить что-нибудь важное.

Профессор с удивлением убедился в том, что в магическом мире, во-первых, действует антидарвиновский принцип неестественного отбора, а во-вторых, имеется своя номенклатура и бюрократическая иерархия, причем очень четкая.

Общая масса начинающих магов вроде самого Серебрякова в сетке координат отображалась зеленым цветом, оранжевые пики означали, что появился колдун среднего уровня, а вот красный цвет – это тревога, значит, явился очень сильный маг! Пока, судя по амплитудным всплескам на анимированном графике спецпрограммы, к нам в гости валом валила одна пузатая мелочь, красный цвет практически отсутствовал.

– Извините, дон Карлос. Вот здесь, – профессор показал рукой на одно из окошек на экране овального дисплея, – в списке прибывших перечисляются: три абааса, два албасы, фэри, греза одна. Это что за абракадабра?

Карлос рассмеялся:

– Это делегации нечисти подтягиваются. Вот смотрите, абаасы – Якутия, это такие железные чудища, искусители, могут лишить рассудка жадного человека. Албасы – из Тувы, злые духи, прародители тувинских шаманов, превращаются при встрече с мужчиной в женщину, при встрече с женщиной в мужчину и морочат им голову. Так, фэри – Карелия, злобный дух березы, сводит с ума, умеет останавливать сердце.

– А греза, это кто или что? – спросил профессор. – Красивое имя! Неужто принцесса?

– Греза явление повсеместное, это видение, мираж, внушает несуществующее, соблазняет. Очень боится иголок, поэтому, по крайней мере раньше, путешественники всегда имели иголку, воткнутую с обратной стороны воротника и обмотанную ниткой.

Ломаные линии графика в окне программы, измеряющей силовые поля отдельных магов, замерли, словно невидимый самописец взял на секунду тайм-аут, но тут же с новой силой ожили и еще быстрее и размашистее побежали слева направо.

Зеленых всплесков стало гораздо меньше. Оранжевый цвет явно начал преобладать. Некоторое время Карлос, Швыров и профессор Серебряков сидели молча.

– А это что за существа – трясовицы? – воскликнул профессор снова. – Перечисляются поименно: трясея, отпея, гладея, аввариуша, храпуша, пухлея, желтея, овея, немея, глухея, каркуша!

– Двенадцать безобразных духов, – объяснил Карлос, – они насылают болезни.

– Точно, – подтвердил Швыров. – Это двенадцать дочерей царя Ирода, которых наказал бог за избиение младенцев! Присутствуют в русском фольклоре и в текстах заговоров! Они жутко прилипчивые и злобные. Теперь ждите вспышек различных заболеваний.

– А вот эту уродину я в подземелье видел, – заметил Серебряков, увидев в другом окошке скатерти-дисплея существо, похожее на то, которое он располосовал мечом на тысячу огненных мотыльков. – Это что за злокачественное магическое образование?

Швыр пригляделся к приплюснутой голове, узким глазам, тонким лапам с острыми как бритва когтями и объяснил, что это типичная замануха. Появляются такие существа не только в подземельях, они есть и в водоемах, их люди зовут русалками, есть они и в лесу, это всем известные лешие. В основном это души людей погибших не в срок и не своей смертью. Если уморит такая сущность человека, он тоже становится заманухой. В старые времена люди знали о заманухах все и умели от них беречься, всегда брали с собой заговоренную краюшку хлеба, которую нужно было кинуть в ноги нечисти, отчего она уже не могла преследовать свою жертву.

– Вам крупно повезло, Вилен Стальевич, что вы вовремя проснулись, – заметил Швыров напоследок. – Еще немного, и все силы вытянула бы из вас проклятая нечисть!

Внезапно Карлос поднял руку вверх, словно командир, призывающий солдат к повышенному вниманию.

– Есть место проведения Собора! – Он одним прикосновением пальца увеличил нужную картинку до размеров всего экрана. – Вот смотрите: Сталинский зал измайловского подземного комплекса Метро-3 имени Л. М. Кагановича…

Ниночка Водорябова появилась в программе «Метеоскоп» в далеко не лучшие времена, но это не помешало ей в кратчайшие сроки, уже после нескольких эфиров, стать подающей надежды «звездочкой». Дело в том, что в последние дни в Москве и Московской области установилась хотя и отвратительная, но при этом удивительно устойчивая в этой своей отвратности погода.

Сообщать, по сути, было нечего. Изо дня в день одно и то же: та же температура, тот же ветер и та же скорость ветра. Эта ненормальная сплошная облачность над одним отдельно взятым регионом огромной страны начала беспокоить всех – от правительства и военных до ученых Академии наук и простых агрономов.

Студия погоды организовала несколько «круглых столов» с привлечением представителей различных профессий и социальных групп, депутатов Госдумы, ведущих политиков и даже астрологов.

А вести этот «круглый стол» по рекомендации режиссера студии «Прогноз погоды» Ролана Качкова руководство канала поручило никому не известной Нине Водорябовой. И оказалось, что это попадание в десятку. Ее рыжий, солнечный имидж удачно контрастировал с мрачными прогнозами погоды и внушал доверие даже самым отъявленным пессимистам.

Даже когда она ошиблась, сказав, что сегодня ожидается переменная облачность, и с ужасом ждала выволочки от начальства, скандала и увольнения, все закончилось для нее вполне благополучно. Потому что количество черных вихрей в небе сразу же после ее передачи уменьшилось, и в серых просветах между черными клочьями облаков даже появился некий намек на солнечный диск. Правда, вскоре все вернулось к аномальной норме: то есть опять потемнело. Но журналисты представили Ниночкин прогноз как сенсацию, и ее рейтинг подскочил до небес.

После этого руководители канала без всяких опасений стали поручать ей самые престижные репортажи. Визажист Света работала над ее мейк-апом вдвое дольше и старательнее, чем в начале ее телевизионной карьеры.

Нина даже успела овладеть слегка капризным тоном звезды, тщательно копируя, сама того не желая, интонации Корделии. Поговаривали, что Водорябову скоро пригласят на работу в НТВ ведущей одной из самых популярных передач.

Теперь Ниночке тоже приносили в перерывах между эфирами кофе и чай, и она отдыхала в кресле, закрыв глаза, отрешившись от студийного шума. Со своим чудесным браслетом она не расставалась. У нее даже появилась привычка машинально крутить его на запястье. Как раз во время этого «кручения» к ней подошла Хрюкова, жена продюсера канала, известная своими рублевскими замашками и снобизмом великосветская дама.

Раньше, когда Водорябова была никем, она не обращала на нее ни малейшего внимания, но теперь, по ее мнению, все изменилось. Походкой от бедра, цокая высоченными каблуками, она вошла в редакторскую, поправила изящным жестом унизанной кольцами руки дорогущую прическу, стоившую не менее половины старой Ниночкиной зарплаты. Вид у нее был такой, будто она от своего появления среди простых смертных ожидала сенсации. Ниночкин браслет явно вызвал у нее сильный приступ черной зависти.

– Дорогая, вы не боитесь разгуливать с такой дорогой игрушкой на руке? – заботливо спросила она, показывая на скарабейчиков своим холеным пальчиком. Нина удивилась и сказала, что нет. – Тогда советую вам срочно обзавестись телохранителем. Я бы на вашем месте не стала так рисковать… – И Хрюкова, заученно покачивая стройными бедрами, удалилась, оставив Ниночку в полнейшей растерянности.

Честно говоря, Водорябова даже не допускала мысли, что браслет может быть таким дорогим, иначе не приняла бы его в подарок даже от жениха Саши.

Ниночка решила посоветоваться с Корделией и побежала ее искать. Сестра нашлась в гримерной, где над ней колдовала волшебница макияжа Светочка. Корделия сидела перед обрамленным горящими лампочками зеркалом, закутанная в специальную накидку, чтобы пудра с кисточки визажистки не попала ей на платье.

– Привет, дорогая, – одними губами сказала Малышкина, увидев краем глаза Ниночку, – я сейчас освобожусь.

– Я подожду здесь. – Нина прислонилась спиной к притолоке. – Мне надо с тобой поговорить.

Светочка, словно кошка, повела на звук ухом, с жадным любопытством перевела взгляд с Корделии на Нину и обратно. Но узнать больше того, что она услышала, ей не удалось.

Сестры, не забыв закрыть за собой дверь, покинули гримерную и остановились в коридоре на безопасном расстоянии от чужих ушей.

– У тебя есть знакомый ювелир? – заговорщицким тоном спросила Ниночка. – Тут, понимаешь, такая история вышла… – Она передала Малышкиной свой разговор с Хрюковой.

Разумеется, у Корделии был свой ювелир, лысый и говорливый дядечка, который, однако, умел держать язык за зубами, когда дело касалось его клиентов. Фамилия у него была смешная – Мабутько.

Сестры договорились о совместной экспедиции к эксперту для выяснения истинной стоимости Сашиной морской находки.

Резиденция Мабутько находилась совсем недалеко от Останкино, и сестры добрались до него пешком во время одного из перерывов между эфирами. Ювелир практиковал частным образом за двойной железной дверью обычной квартиры в доме на улице Академика Королева. Над этой похожей на сейф дверью была прикреплена маленькая видеокамера, поэтому никаких проблем с допуском в квартиру не возникло.

Ювелир вышел в прихожую навстречу гостьям, и сразу Ниночке понравился, наверное потому, что он был похож на известного актера Леонова и одновременно на Винни-Пуха. Такой же кругленький, с короткой шеей и овальным брюшком, наползающим сверху на ремень черных брюк. Он был в белой рубашке и черной жилетке. Во лбу у ювелира торчала, словно обрезанный у основания рог, маленькая лупа в коричневой оправе.

Нина с любопытством осмотрелась. Однокомнатная берлога ювелира представляла собой странную смесь стиля шестидесятых годов прошлого века с антикварной лавкой. Журнальный столик на комариных ножках служил подставкой для большой старинной вазы, под зеркалом в изумительной бронзовой раме, украшенной изящно вырезанными в бронзе виноградными листьями, примостилась жутковатого вида полочка из ДСП.

Старик уселся за массивный, потемневший по краям стол, включил мощную лампу и примостил лупу поближе к глазу. Затем выжидательно уставился на сестер.

– Яков Рувимович, – проворковала Корделия – Не откажите нам, пожалуйста, в небольшой консультации!

Она попросила Нину снять браслет и передать его на экспертизу. Ювелир пригласил дам садиться, указав на стоящие у стены стулья. А сам низко склонился над своим рабочим столом. На нем кроме монитора с картинкой лестничной клетки стояли горелки, тисочки и прочие совершенно неизвестные большинству женщин этой планеты приспособления.

Эксперт передвинул лупу со лба на глаз, направил на браслет мощную лампу.

– Ничего себе, небольшая консультация! – Увиденное привело его в полнейший восторг, он даже цокнул языком от восхищения. – Я уже давно не видел таких потрясающе чистых камней! Это очень древняя вещь, – сообщил Мабутько торжественным голосом. – Видите, какая огранка, никакой симметрии! Мастер сохранил природную форму камушков. Это так называемые кабошоны. А само золото очень древнее, в нем больше меди, чем в современных изделиях. Отсюда красноватый оттенок.

– И сколько, по-вашему, это может стоить? – спросила радостно удивленная Ниночка.

– Вот так, навскидку, не скажу. – Ювелир подумал с полминуты, разглядывая браслет под разными углами, и посоветовал: – Если вздумаете продавать с рук, будьте осторожны, я вам не советую рисковать. Во-первых, много вам не дадут, может быть, тысяч четыреста, не больше. Выставляйте на аукцион, тогда сможете выручить чуть больше миллиона.

– Вот здорово, – обрадовалась Ниночка, – неужели это такая ценная вещь? А сколько это будет в долларах?

– Что вы имеете в виду? – не понял ювелир.

– Ну стоимость браслета в долларах?

Ювелир посмотрел на нее как на сумасшедшую.

– Я вам только что сообщил примерную стоимость браслета в долларах – около миллиона баксов, – с ангельским терпением повторил ювелир, привыкший к причудам своих клиентов.

Если бы Ниночка не сидела, а стояла, ей бы точно отказали ноги. Но в теперешнем своем положении она просто попыталась упасть со стула с закрытыми глазами. Однако Корделия успела ее подхватить и вернуть в исходное положение. Хозяин выбежал из комнаты и тут же вернулся со стаканом воды. Вдвоем они привели Нину в более-менее походное состояние.

– Чем еще могу быть полезен? – спросил ювелир, давая голосом понять, что у него есть чем заняться.

– Вы просто чудо, Яков Рувимович, – сказала Корделия, вручая консультанту пару крупных купюр с видами Ярославля. Она взяла остолбеневшую Нину под руку и повела к выходу. – Спасибо, не провожайте, мы найдем дорогу…

Яков Рувимович подошел к компьютеру и одним кликом открыл входную дверь.

На лестничной клетке Нина снова едва не хлопнулась в обморок.

Алиса под руководством и призором Грызлова снова наводила на кухне чистоту. Она вывалила на стол содержимое подвесных полок и под строгим приглядом домового, аккуратно протерев каждую баночку-скляночку, возвращала их на свои законные места.

– Съестные припасы порядок любят, – наставительно заявил домовой, прохаживаясь по подоконнику туда-сюда с руками, заложенными за спиной. – Где это видано: мука просыпана, сахар в банке с надписью соль, кофе хранится прямо в пакете! Так ведь и тараканам можно сдать без бою позиции.

Покончив с уборкой, Алиса с облегчением закрыла дверцы шкафа.

– Ох, Разлай Макдональдович, – с укоризной сказала она, – какой ты все-таки бюрократ оказался. Воинствующий к тому же.

– Ничего подобного! – возмутился Грызлов. – Я тебя правильно хозяйствовать учу! Вот выйдешь замуж, деточки пойдут, а ты уже все умеешь. И муж доволен будет, и всем на загляденье хозяйство получится!

Алиса только вздохнула. Спорить с домовым не имело никакого смысла. Он настойчиво претворял в жизнь свои планы по благоустройству жилья. И учил ее не переставая:

– Не забывай бодрствовать в себе.

Это означает, что нельзя успокаиваться и останавливаться на достигнутом. Алиса и сама каждую свободную минуту использовала для общения с «Практическим магомъ». Пожелтевшие страницы манили, притягивали ее к себе. Ей все время хотелось ощущать под рукой шероховатое тепло старинного коленкорового переплета.

Как всегда, она раскрыла фолиант наугад. Сегодня ей попалась глава «Как защититься от злых духов и черного колдовства». Удобно устроившись в кресле, Алиса углубилась в чтение. Грызлов пристроился на спинке, свесился и тоже читал, водрузив на нос старинные очки, которые он выудил из кармана своего комбинезона.

– Как тебе это? – спросила она у домового.

– Что? – не понял Грызлов.

– Вот, смотри. – Алиса ткнула пальцем в строчку: – Маг свободен в своих деяниях до тех пор, пока они не начинают вредить другим.

– Разумно, – заметил Грызлов, – если бы все себя так вели, проблем было бы гораздо меньше.

– Это постулат белой магии, – пояснила Алиса, – а черные маги его не признают. Вот, послушай дальше…

В главе очень доступно объяснялось, что магия – это управление естественными энергиями для произведения необходимых эффектов. Магами используются Личная Сила, Сила Земли, Воды, Солнца, Пространства и Сила Предметов. Черный маг использует эти силы неправомерно, нарушая гармонию и вмешиваясь в закономерности. Нанося кому-то вред, те, кто ступил на путь Темного Служения, совершают грех против Вселенского Разума. Для защиты от Сил Зла используются кристаллы, травы, масла, заклинания и обереги. Оберег можно изготовить самостоятельно.

Алиса загорелась этой идеей: одно дело печать Гермеса, а другое – что-то сделанное своими руками! Судя по книге, для этого можно использовать все что угодно.

– Как ты думаешь, Разлай Макдональдович, компакт-диск подойдет? – Она взяла в руки несколько пластмассовых боксов.

– Вещь должна быть небольшая, – возразил Грызлов, – оберег ведь нужно носить с собой все время!

– А ты что посоветуешь?

– Я бы на твоем месте заговорил горсть мелочи, – предложил домовой. – Сложишь в мешочек и носи в кармане или в сумочке, и вопросов дурацких никто задавать не будет!

– Точно, я так и сделаю! – обрадовалась Алиса.

Она нашла замшевый мешочек с завязками от солнцезащитных очков, выгребла из карманов мелочь и положила в мешочек. Получилось очень стильно. С деловым видом обойдя квартиру, Алиса собрала все, что ей было необходимо для проведения ритуала. Грызлов внимательно наблюдал за ней, и в его черных глазках сияла законная гордость учителя, любующегося способным учеником.

Алиса положила мешочек на стол, зажгла две свечи справа и слева от него, прикрыла мешочек черным лоскутом от бывшего маминого платья и села на стул, положив локти на стол. Она протянула ладони к пламени свечей и произнесла:

Свечи мигнули и разгорелись еще сильнее, пламя стало сильным и ровным, и домовой одобрительно кивнул. Алиса сняла с мешочка черный лоскут, завязала его узлом и подожгла от обеих свечей с разных сторон, потом положила его на блюдо, где лоскут быстро превратился в легкий пепел.

– Молодец, – похвалил ее Грызлов, – ни разу не сбилась!

– Теперь это оберег? – спросила Алиса, держа мешочек на ладони.

– И очень сильный, – ответил домовой, – достаточно было призвать всего одну Силу, и то вышло бы хорошо, а ты призвала все. А с чего это ты вдруг оберегами занялась?

– Не знаю, – сказала Алиса, – просто чувствую, что мне это пригодится…

В обратный путь Петра Вениаминовича провожали старшие Малышкины, Нина и Саша. Приехали в аэропорт заранее, потому что дед панически боялся опоздать на самолет. Саша и Малышкин тащили по тяжелой сумке с подарками. В зале прилетов остановились напротив стоек регистрации и начали прощаться. Времени до отлета оставалось еще много, но Водорябов предпочитал поторопиться и стал прощаться. Все наперебой закричали, пытались договорить то, что не успели сказать за эти дни.

– О свадьбе оповестите заранее, – наказывал дочерям старик, – чтобы я успел гостинцев собрать и доехать на поезде. Уж больше на самолете не полечу, больно страшно.

– Не волнуйся, папа, все сделаем как положено, – сказала Ниночка.

– Алису ко мне в августе отправляйте, пусть подружек берет, я им такие места покажу! – обнимал Водорябов дочку.

– Ты пиши, папа! – целовала его Корделия в морщинистую щеку.

Смел ли мечтать Петр Вениаминович, что когда-нибудь он обнимет своих взрослых дочек, которые выросли такими благородными и даже не упрекнули его в том, что он оставил их совсем маленькими?! Нельзя сказать, что он прожил несчастливую жизнь, но в ней было мало любви и много горьких воспоминаний. Зато теперь на старости лет ему выпало такое счастье!

Объявили посадку. Начались объятия и поцелуи, и все переобнимались по три раза. Старик страшно беспокоился, что опоздает на рейс, и чуть ли не бегом поспешил к стойке контроля.

Когда Водорябов после регистрации в толпе пассажиров шел на посадку, он все оглядывался и, стесняясь навернувшихся слез, по-стариковски вытирал их рукавом пиджака…

Из аэропорта провожающие вернулись в Москву на такси. Саша и Нина вышли на Ленинградском шоссе в районе Сокола, а Корделия и Володя поехали дальше – в телецентр Останкино на работу.

Ниночка и Саша отправились домой пешком. По пути зашли в магазин и накупили еды – всякой вкуснятины. Ниночка с удовольствием отметила про себя, что они выглядят как настоящая семейная пара. После ужина они пили чай с творожным печеньем, которое Ниночка испекла на скорую руку. Саша заметил, что она все время о чем-то напряженно думает, и спросил, в чем дело.

– Знаешь, нам надо серьезно поговорить, – сказала Ниночка заговорщицким тоном.

Она вынула из кухонной тумбы банку с крупой и поставила ее на стол перед Сашей.

– Ну и что? – спросил он удивленно. – Крупа как крупа.

Нина вытащила из банки какой-то предмет, завернутый в носовой платок.

– Мне сказали, что это чрезвычайно ценная вещь. – Она со смущенным видом вытряхнула из свертка браслет со скарабеями. – Ты не думай, что я специально хотела узнать его цену, просто одна фифа сказала мне, что не решилась бы таскать на себе такую дорогую вещь без охраны. Вот Корделия и поволокла меня к ювелиру…

– И что он сказал? – заинтересовался Саша.

– Что браслет стоит около миллиона… – Она с торжественным видом сделала мхатовскую паузу и выпалила: – Долларов!

– Вот это да! – обрадовался Саша. – Вот это подарочек преподнес нам с тобой Нептун! Это же здорово!

Саша вспомнил старую цыганку, которая напророчила ему богатство. Как вообще цыгане умудряются предсказывать будущее? Может, она на самом деле колдунья, а то и ведьма? Пусть даже так: она ничего не взяла за предсказание, ничего не потребовала взамен. Саша мысленно пожелал здоровья и долголетия старой цыганке, а заодно и всей ее семье. Много им, цыганам, люди несправедливостей чинят, не глядя, кто прав, кто виноват.

– Я предлагаю его продать, – сказала Ниночка, нежно поглаживая скарабейчиков кончиками пальцев, – и обеспечить себе красивую жизнь. Купим большую квартиру, хорошую машину, мебель. Я всегда мечтала о большой библиотеке. Тебе мощный компьютер обязательно как программисту. Захочешь свое дело завести – пожалуйста! А Разбоя кормить будем куриными грудками и говяжьей вырезкой.

Саша растерянно улыбнулся:

– Будет все, как ты захочешь! – Он наклонился к невесте и нежно поцеловал ее в губы. – У нас еще вся жизнь впереди. И мы обязательно будем счастливы. Я в этом уверен!

Петр Водорябов, несмотря на свой страх перед авиаперелетами, добрался до Анапы вполне благополучно, если не считать тряски и воздушных ям на границе Московской области. Потом доехал автобусом до Абинска, а оттуда на пасеку его отвез давнишний друг, Павел Николаевич.

Оставленный на хозяйстве помощник Женя выбежал из вагончика им навстречу, принял две сумки с подарками. Водорябов участкового без угощения не отпустил, усадил за стол под дубовыми раскидистыми ветвями. В четыре руки – с помощью Жени – быстренько организовал застолье и начал творчески потчевать обоих друзей. Само собой, не обошлось и без принятия лечебной настоечки – собственной выделки, на меду.

Петр Вениаминович в подробностях рассказал приятелям свою сказочную историю, в сатирическом виде описал нравы москвичей, которые день и ночь бегут куда-то наперегонки и все никак не могут остановиться. А цены в столице – в глазах темнеет от таких цен!

– Дочки мне говорят, оставайся, мол, папа, у нас, живи, сколько хочешь! А я говорю, не могу я в такой духоте-толкотне жить! У вас же, говорю, пчелы дохнут от выхлопных газов! Лучше, говорю, вы ко мне приезжайте, – хвастался Водорябов. – А внучка какая у меня, Алиса! Красавица, умница. Английский учит, фехтованием занимается!

Участковый и Женя только глазами хлопали в ответ. Им и в голову не могло прийти, что телезвезды Корделия Малышкина и Нина Водорябова, которых они чуть ли не каждый день видят по телевизору, дочери их дорогого Петра Вениаминовича!

Отведав московских деликатесов, участковый заметил:

– А еда-то у них там – того! Химия какая-то! И стоит, говоришь, дорого? Надо бы им отвезти на пробу нашей домашней колбаски, сала, фруктов-овощей. Короче, экологически чистых продуктов. Чтобы поняли, где лучше, внутри душегубки или снаружи.

– Осенью повезу обязательно, а может, и раньше, уж больно я по ним теперь скучать буду.

– Тут у нас без неприятностей не обошлось, Петр Вениаминович, – улучив момент, вступил в разговор Женя.

– Что случилось? – встревожился Водорябов.

– Три пчелиные семьи погибли…

– Как же такое произойти могло? – вспылил старик.

– Я все как положено делал, честное слово! – начал оправдываться Женя. – Это все из-за женщины той случилось.

– Какой такой женщины? – удивился пасечник. – А ну, выкладывай все как есть без утайки…

В тот вечер Женя быстро управился с делами, вскипятил самовар и долго с удовольствием чаевничал на поляне под дубом мамврийским. Так он называл раскидистое дерево про себя, уж больно напоминало оно знаменитый дуб из Ветхого Завета. Уже начало смеркаться, поэтому он не сразу заметил какую-то странную фигуру, бродившую среди ульев с уснувшими пчелами. Он встал и окликнул неизвестного. Ответом было молчание. Женя хотел подойти к нему поближе, но тот еще быстрее отступил к самому краю поляны, будто заманивая. Но Женя все-таки ускорил шаг и догнал его.

Это была женщина, незнакомая, в странном белом балахоне с мертвенно бледным, почти голубым лицом. Взгляд огромных, глубоко запавших глаз, был страшен. Женя сразу вспомнил мифическую Медузу Горгону, потому что окаменел и потерял способность двигаться, у него не было даже сил крикнуть или вымолвить хоть слово. Его просто парализовало от ужаса. Женщина скривилась в улыбке, больше похожей на гримасу отвращения.

От этой улыбки у парня задрожали поджилки, и он упал на колени.

– Помните о проклятии! Оно не исчезает! – громко и ясно сказала призрачная женщина и пропала, как будто ее и не было.

Евгений буквально на брюхе дополз до вагончика, запер изнутри дверь на засов и припер ее двумя табуретками. Всю ночь ему не удалось сомкнуть глаз, а утром он обнаружил, что в тех ульях, возле которых стояла страшная женщина в балахоне, погибли все три роя пчел.

Выслушав рассказ Жени, Петр Вениаминович помертвел, но ничего не сказал. Ему стало не до застолья. Заметив это, Павел Николаевич засобирался домой, а старик Водорябов попросил его подбросить до города. Сказал, что ему надо срочно позвонить в Москву.