ГЛАВА 17
— Скажите, какой камень вас оберегает?
— Какой схватил, такой и оберегает.
Bash
Ева Моргалис
Вот что я скажу: демон Аллазай оказался лучшим продуктом на рынке синхронных переводчиков. Мне не только «покорился» китайский язык — он даже мой русский изменил до неузнаваемости! Голос стал выше, тоньше, слова как-то сбились в кучку, и несчастный пограничник, решивший уточнить, за каким «налом» китаянка вдруг пожаловала на его историческую родину, получил на гора два заученных абзаца совершенно непонятного текста. Бедняга трижды переспрашивал, пытался прочитать ответ по губам, даже разобрать по иероглифам в моей трудовой книжке (Алекс подготовил туевую кучу документов на случай внеплановой проверки: видимо, тоже не хотел провести десяток лет в китайской тюрьме), и все без толку. Аллазай уделял внимание каждой детали, и нужно было быть опытным заклинателем, чтобы заприметить подвох.
Но, как это часто бывает, за хорошую работу приходилось дорого платить.
— Ты в порядке? — аккуратно спросила у Алекса, когда мы наконец расселись по местам в самолете. Братец откинулся в кресле, прикрыл глаза и сделал вид, что вопрос не расслышал. Я нахмурилась и придвинулась ближе.
— Соколов, — позвала тихонько. — Ты подвис или как? Может, тебя пнуть для стимула?
Послышался ехидный смешок, и Алекс поднял руку ладонью вверх. Я покосилась сперва на нее, потом на расслабленное лицо Соколова, не разглядела ничего подозрительного и осторожно, словно боясь обжечься, потянулась навстречу. Где-то на «подлете» парень подался вперед, перехватил мою ладонь, сжал пальцы в «замке» и опустил обе наши руки на подлокотник.
— Это — лучшее, что ты можешь сделать, — пояснил, прежде чем я успела задать вполне резонный вопрос.
— Н-но…
— Ш-ш! — бросил, лениво поглядывая на меня одним глазом. — Нам девять часов лететь. Постарайся расслабиться и уснуть.
И больше не сказал ни слова: откинул голову на кресло, зевнул и буквально мгновение спустя засопел. Я пригляделась: он действительно спал! Неужели устал так сильно? Похоже, демон и правда его выматывал…
Покачав головой, я уже хотела было покомфортнее разместиться на своем месте и последовать умному совету, но внезапно поняла, что кто-то из нас чего-то не учел. Алекс ведь так и не выпустил мою руку! Нет, ну братцу было хорошо: он меня левой держал, той, которая ко мне как раз ближе располагалась. Но ведь я-то, дура, тоже левую протянула! Вот он ее и сцапал. Сделал из меня кренделек. В общем, поерзав немного на кресле, я сообразила, что принять более удобную позу мне не удастся. И Алекса будить не хотелось — он, бедняга, и так был на пределе своих сил. Неприятная складывалась ситуация: кто его знает, сколько он будет спать, а вот я, скрючившись, и часу не высижу. То есть надо было срочно искать альтернативные варианты. И мне ничего не оставалось, как поднять ручку кресла между нами.
«Это же будет не слишком большой наглостью? — мысленно уговаривала себя, забрасывая ноги на соседнее, пустое, сиденье и опуская голову заклинателю на плечо. — К тому же он сам виноват…»
Быстренько договорившись с совестью, я обняла парня рукой за талию, уткнулась носом в шею и прикрыла глаза. Забавно, но лежать вот так было очень даже удобно. Настолько, что не прошло и пяти минут, как я пригрелась и задремала, чувствуя, как по лицу бегают солнечные зайчики от поднимающегося над горизонтом солнца. И уже не заметила, как Алекс вдруг открыл глаза, прислушался к моему ровному дыханию, отпустил многострадальную руку и, обняв за плечи, крепче прижал к себе…
Мы выехали из дома в районе четырех утра. Богдана заклинатель предупредил накануне: наплел что-то про школьный тур по гоголевским местам. Братец повелся. Сильно сомневаюсь, что от большого доверия к родственникам: скорее просто искал возможность остаться наедине со своей готессой. Остальной семье Шурик вообще предпочел ничего не говорить. Егор должен был вернуться только сегодня к вечеру, а старший Соколов меня едва ли помнил. Правда, желание не пересечься с будущим пилотом и ничего ему не объяснять стоило нам целого дня в воздухе.
Рейсов из нашего города в Пекин была аж два, во что Алекс, кстати, долго не мог поверить: один — ранним утром и второй — поздней ночью. Лететь приходилось восемь часов, и это еще хорошо, что без пересадки. По прибытии в Пекин нас ждало двухчасовое путешествие в портовый город Дандон, а уже оттуда — пеший переход до указанного Книгой места. Сперва, изучив маршрут, парень хотел поднапрячься и добраться до места назначения за сутки, но, взглянув на мое несчастное лицо, понял: в Дандоне придется снять отель. Потому что в ином случае ему придется тащить меня на руках. Так что я была даже рада такому раннему вылету из родного аэропорта. Чем скорее мы прибудем на северную границу Китая, тем больше времени можно будет потратить на сон…
Часа через два нас разбудила стюардесса. Милая невысокая китаяночка лет тридцати, активно предлагающая поднос с чем-то очень странным на вид.
— Завтрак! — с широкой улыбкой отрапортовала она и поставила еду на столик. Я покосилась на других пассажиров: у тех, чей разрез глаз демонстрировал европейские корни, кушанье было другим: картошечка, курочка… Почему же нам досталась горка слабо прожаренных крупных кусков непонятного происхождения, доверху залитая темно-бордовым соусом?
И вопрос, кстати, этот посетил не только меня. Алекс зевнул и с удивлением уставился в свою тарелку:
— А че это такое?
— Похоже на утку. — Я ткнула палочкой (вилок нам тоже не предложили) в загадочный продукт. Послышался «чмавк», от мяса отделился кусок и буквально отпрыгнул в сторону. — Или нет… — сипло договорила я. — Может, осьминог какой-то?
— Осьминога нам бы подали в бизнес-классе, — мрачно ответил Алекс. — А в экономе это, скорее всего, курица.
Я пригляделась, обернулась к братцу и помотала головой:
— Не хочу спорить, но выглядит она как-то угрожающе…
— Да ну? — хмыкнул братец.
— Алекс, оно двигается и огрызается! — отодвинув тарелку на край стола, буркнула я. — И выглядит так, что я вообще не уверена, кто кого будет есть… Мне однажды рассказывали, что еда, слишком долго пролежавшая на полке в самолете, эволюционирует в жуткого кровожадного человекоубийственного монстра! По-моему, этой осталось недолго… брр, гадость… Стюардесса!!
— Сама придумала, сама поверила… — пробормотал Алекс, закрывая лицо рукой.
Девушка в форме подошла почти мгновенно, словно дежурила за моей спиной:
— Я вас слушаю?
— Простите, — вежливо улыбнулась я, вжимаясь в спинку кресла так, чтобы таинственные харчи ну хотя бы не допрыгнули в случае чего. — А можно мне вегетарианское меню?
— Так это оно и есть, — кивнула китаяночка и не менее шустро ускакала прочь.
Алекс бросил взгляд на мое перекошенное лицо и заржал:
— Давай, Ева, крепись! Тебе достался самый страшный бамбук! Он тебя напугал, но ты не сдавайся! Вцепись в него зубами и жуй!
— Соколов, тебя послать? — мрачно изогнула бровь я.
Он хмыкнул и забрал мою тарелку. Пригляделся, захватил кусок побольше и отправил в рот. Прожевал, задумался и вынес вердикт:
— Между прочим, довольно вкусно.
Вот только тарелку не отдал, а поставил на свой столик, где уже, между прочим, одна стояла, и, помогая хлебушком, принялся быстро поглощать содержимое. Несколько секунд я мрачно наблюдала, как исчезает мой завтрак. Затем протянула руку и, вызывающе поглядывая на жующего братца, забрала его посудину. Поковырялась палочками, попробовала… а ведь он прав! Это жутко, но съедобно. Со странным привкусом, необычным вкусом и хрустящими добавками, так напоминающими панцири маленьких тараканчиков, но вполне можно есть. Особенно когда рядом с аппетитом хряпает тот, кто без промедления слопает и твою порцию тоже, стоит только отвернуться…
Первые часов пять лететь было даже интересно. Самолет иногда потряхивало, люди визжали, нервничали, многие просили валерьянку или валокордин. Они, бедняги, еще помнили наш взлет и, судя по лицам некоторых, помнить его будут до гробовой доски. Прямо картинка: священник подойдет к постели умирающего и спросит по своему обыкновению:
— О чем ты жалеешь в этой жизни, сын мой?
Тот из последних сил откроет глаза и просипит в ответ:
— Что не успел передать горячий привет капитану рейса XXYYY…
А вот мне, кстати, пилот понравился. С ним хотя бы не скучно было. К тому же теперь я знала, что, если однажды нам придется улетать от огнедышащей Годзиллы — с этим чуваком мы точно улетим. Ему бы в голливудских блокбастерах сниматься, ну там, где огромный среднемагистральный авиалайнер в последние секунды улетает из горящего аэропорта. Эффектно, красиво: шасси втянул — и свечкой вверх. Я думала, выпрыгнем где-то на орбите. Нет, ну а что? Оттуда уже с парашютом прыгают, чем мы на своем аэробусе хуже? Короче, весело было. Правда, только для меня, но я-то привыкшая к виражам — и не такое на метле выделывала. А вот Алекс вцепился в подлокотники так, что костяшки побелели, и поглядывал на меня с тихим ужасом. Наверное, боялся, что я вот-вот распаникуюсь. Наивный! Да при таких перегрузках это в принципе невозможно: тут не то что кричать — говорить трудно! Желудок сжимается комочком и подступает к горлу, в глазах темнеет, в ушах гнусно скрипит — какие слезы?! Сидишь себе тихонько и молишься!
Слава богу, это хотя бы недолго продолжалось. По моим ощущениям, минут семь, а потом самолет резко перешел в горизонтальное положение и полетел по прямой. Очередь в туалет тут же выстроилась по всей длине коридора. Похоже, народ здорово переволновался. Кто-то называл летчика бывшим военным, налетавшем часы на «харриере», кто-то просто редкостным дебилом. Я радовалась как дитя, издевательски шептала Алексу в ухо:
— Пускай дядя повторит катапульту! — и представляла, как мы будем садиться.
Кстати, не зря представляла, ибо это тоже было круто. Мы не пошли на посадку — мы рухнули вниз с твердым намерением пропахать гузном целину. Алекс прохрипел:
— Твою ж мать! — и больше до самой земли рот не открывал.
Но пилот оказался действительно опытным. И самолет крепким — не развалился по дороге. Мы красиво бухнулись на шасси, шустро прокатились по посадочной полосе и четко пришвартовались к «рукаву» аэропорта. Мгновение в салоне стояла тишина, а потом она взорвалась шумом аплодисментов. Никто не жаловался, никто не плакал и не возмущался. Все были тупо рады, что остались в живых. И клялись себе вслух, что больше никогда, ни за что не воспользуются услугами этой авиакомпании.
Учитывая разницу во времени, когда мы прошли регистрацию и забрали багаж, в Пекине «настучало» восемь вечера. Поезд отправлялся в девять, потому, выскочив из аэропорта, мы поймали такси и тут же помчались на вокзал. По дороге еще в пробке постояли, так я за это время Алексу чуть мозг не выела.
— Не успеем… Не успеем! Надо было на метле лететь! — бормотала вполголоса. Ну да! Я — патологическая зануда, повернутая на пунктуальности, сама знаю. И ему вовсе не нужно было это повторять! А еще целовать, чтобы рот закрыть! То есть я-то как раз особо не возражала, но водитель в зеркало заднего вида уже косился! Поберегли бы психику новых сограждан: в Китае девушки на людях (если, конечно, верить тем скромным познаниям, которые я успела почерпнуть из Интернета перед вылетом) чем-то напоминают пугливых колибри. Они скромные, тихие и почти незаметные рядом со своими мужчинами. Их нельзя хватать за руки и целовать без предупреждения, да еще на глазах у посторонних!
Короче, пока до вокзала доехали, Алекс окончательно испортил мне репутацию. Я выскочила из машины красная, как вареная креветка, с такими же выпученными глазами и когтистыми лапками, прижатыми к груди, и заявила, что раз он такой паразит, то пускай теперь тащит мой рюкзак. А в результате на меня его надели почти силой, еще и по заднице хлопнули, для придания ускорения. Так что в поезде мы не разговаривали. И сидели отдельно: я — в обществе пожилой семейной пары из Пекина, Алекс (зараза!) рядом с близняшками из Дандона. Девчонкам было лет по шестнадцать, и даже невооруженным взглядом было понятно, что от моего заклинателя они в полном восторге. Я скрипела зубами, бросала на троицу гневные взгляды и мысленно обещала Алексу все кары небесные, начиная с кастрации.
В результате мечты о мести так увлекли, что я едва не проехала нашу остановку. Спохватилась, только когда Алекс вдруг образовался перед самым носом.
— Что? — подняла на него ехидный взгляд. — Извиняться пришел?
— Да нет, — пожал плечами гаденыш. — Уточнить: желает ли девушка остаться в Китае или предпочтет ознакомиться с красотами Северной Кореи?
— Ты о чем вообще? — буркнула, гневно выделяя каждое слово.
Алекс хмыкнул и кивнул в окно:
— Мы в Дандоне. Остановка пятнадцать минут. Выходить собираешься?
Я покосилась на пейзаж, хорошо освещенный фонарями: поезд действительно стоял. Чувствуя себя полной дурой, вскочила, подхватила рюкзак с соседнего места и уже хотела было извиниться перед Алексом (ну, как-нибудь скромненько выразить свою признательность за то, что не дал уехать в Пхеньян), когда заметила в тамбуре знакомые лица и прикусила язык. Близняшки никуда не делись. Весело хихикая, они поглядывали на парня и явно ждали от него каких-то действий.
— У тебя шнурок развязался, — указал Алекс на мои ботинки и протянул руку. — Давай рюкзак подержу…
— Не надо! — рыкнула, забрасывая сумку на плечо и пулей устремляясь к выходу. Локтями растолкала китайских школьниц, выпрыгнула на платформу, сложила руки на груди и мрачно уставилась на здание вокзала. Куда бежать дальше, просто не знала: город-то незнакомый, а я даже названия отеля, где Шурик нам номера забронировал, не могла вспомнить. Сам он, кстати, вышел чуть погодя. Подозвал близняшек, поговорил с ними о чем-то, поржал, забрал салфетки с номерами телефонов и наконец вернулся ко мне.
— Эй, ведьма, — шепнул на ухо из-за спины, почти уткнувшись подбородком в плечо, — ты чего такая злая?
Я обернулась и уставилась на парня яростным взглядом: он еще спрашивает?!
— Давай, улыбнись, — аккуратно приобнял меня за талию Алекс. — На тебя смотреть страшно.
Я дернулась, сбрасывая его руку:
— Улыбнуться? С какой это стати? Не всех же сегодня ждет веселое приключение в компании симпатичных представительниц местного населения!
— Если ты намекаешь на эту парочку, то не было у меня с ними ничего. И не будет. Зато теперь ты знаешь, как на самом деле ведут себя китайские девушки. Эй, — видя, что я как-то не слишком удовлетворилась ответом, он наклонился и с озабоченным видом уставился мне в глаза, — ты что, обиделась?
— Я не обижаюсь, — прошипела сквозь зубы. — Я запоминаю!
Он заржал и покачал головой:
— Ревнивая моя ведьма…
Потом вдруг бросил рюкзак на платформу и опустился передо мной на корточки.
«Мамочка!..» — пронеслось в голове, и я с перепугу уперлась ладонями парню в плечи. Кажется, испугалась, что он прямо сейчас на меня и бросится, из позиции «на старт». Снизу послышался фырк, и Алекс принялся не слишком ловко шнуровать мой ботинок.
— Честное слово, как ребенок, — произнес чуть погодя, выпрямляясь.
Я опустила глаза и пригляделась: отличный бантик получился! С таким классным узлом, что его запросто можно было использовать в такелажном деле.
— Спасибо, конечно, — пробормотала, задумчиво поправляя брюки, — но этот ботинок я теперь сниму только с помощью ножниц.
— Не переживай, ведьма. Я покажу тебе один фокус.
И от этих слов, сказанных урчащим низким голосом, у меня покраснели уши.
— Как это у вас нет мест?! — прорычала я.
Молодой китаец за стойкой регистрации опасливо поежился:
— Ну одно есть…
— Мне не нужно одно! Мне нужны те два отдельных номера, которые были заказаны вчера! Мы перезванивали и уточняли — они должны быть в наличии!
— Д-да… — промямлил работник отеля. — Вчера они были свободны, но сегодня остался только один…
— Мы их забронировали! Оба!
— У нас бронь считается действительной только после частичной предоплаты…
— Но мы заплатили! — рявкнула, едва сдерживаясь, чтобы не броситься на парня с кулаками. Обернулась к Алексу, со скучающим лицом наблюдающему за моим сражением с несправедливостью мира, и грозно уточнила: — Мы ведь заплатили?!
— Да, — кивнул заклинатель. — Я сделал перевод.
— П-понимаете, — малость заикаясь, попытался объяснить юноша за стойкой, — вчера была пятница, день перед выходными, вы сделали перевод в иностранной валюте, из другого государства… деньги просто не успели дойти. Мы вынуждены были отдать ваш номер…
— Но что же нам теперь делать?!
— Э… как я уже сказал… один свободный остался… Правда, там только одна кровать, но есть кресло, и оно раскладывается.
— Мм… — гневно прорычала я, подступая к братцу. — Что скажешь?
— Ну, — философски пожал плечами он, — все не так плохо. Нас вообще могли выставить на улицу.
— То есть ты предлагаешь так все и оставить?! — Я воинственно сузила глаза. Соколов окинул меня насмешливым взглядом, поднял ладони, словно взвешивая на каждой что-то тяжелое, и задумчиво пробормотал:
— Осенние морозы, — поводил вверх-вниз правой рукой, — или теплый одноместный номер. Хм… дай-ка подумать: да! Предлагаю воспользоваться их предложением!
Я закусила губу, но спорить не стала. Тем более что Алекс на этот раз был прав. Ночевать на вокзале портового китайского городишки — далеко не самый лучший вариант.
— Ладно, — нехотя буркнула, возвращаясь к стойке. — Мы согласны. Давайте ключ от номера… и я хочу получить обратно деньги за второй как можно скорее!
— Да-да, конечно! — яростно закивал портье, радуясь тому, что шумная гостья наконец приняла решение и отцепилась. Я еще раз стрельнула в него глазами и нетерпеливо забарабанила пальцами по стойке. Чтобы жертва, так сказать, не расслаблялась. Юноша вымученно улыбнулся и послушно включил третью передачу. Уж не в курсе, как там дела обстояли с другими посетителями, но нас он обслужил минуты за три.
Знаете, чем характерен Китай? Компактной жилплощадью. Это, конечно, не Япония — там все вообще печально, но номер для одного в гостинице города Дандон был устроен таким образом, чтобы там комфортно разместился как раз таки ровно один человек, желательно — стандартный китаец по габаритам. Теплые стены персиковых тонов, большая двухместная кровать с кучей подушек у изголовья, тяжелые шторы в пол, полностью закрывающие окно, маленькое кресло с фигурными ножками и белой сидушкой, две крохотные тумбочки с лампами по обеим сторонам кровати и небольшая картина в светлой раме на стене — вот, собственно, и вся обстановка. Люстры не было, зато по периметру комнаты тускло горели встроенные светильники.
Я вздохнула наконец, смиряясь с тем, что эту ночь мы с Алексом проведем вместе, и бросила рюкзак на пол.
— Чур, я первая в душ, — заявила безапелляционным тоном.
— Давай, — зевнул братец. — Только не задерживайся.
Я кивнула, сняла курточку и ботинки (бантик действительно оказалось не так сложно развязать), подхватила махровое полотенце с кровати и отправилась в ванную. Вот там-то меня и начали одолевать разные странные мысли. В основном почему-то неприличного содержания.
«А что, если он начнет приставать?! — с тайной надеждой, в которой я бы не призналась даже за все сокровища мира, мысленно спросила у себя самой. — Вдруг решит поприкалываться? Или попытается поцеловать? Или еще хуже… вдруг я ночью начну храпеть?!»
Последнее показалось таким жутким, что по спине аж мороз прошел. Я фыркнула и сильнее повернула кран горячей воды. Она всегда помогала мне расслабиться. Лучше всего, конечно, было принять ванну, но делать это в гостинице не хотелось.
Зато «дождь» из едва ли не кипятка приятно согревал и массировал кожу. Я и не заметила, как простояла минут двадцать. За это время маленькая комнатка так наполнилась паром, что сложно было понять, какого цвета занавески в душе. Собственно, это меня и подвело.
Сообразив наконец что пора выбираться, я выключила воду и огляделась в поисках полотенца. Оно висело у самой двери, на железном крючке. Покосилась вниз, на пол: голая плитка. И холодная наверняка…
«Дотянусь? Нет?» — прикинула расстояние и почему-то решила, что могу смело называться резиновым человечком. Уперлась одной рукой в стену, вытянулась в струнку и…
Бабах! Пальцы скользнули по плитке, ноги — по скользкой керамике, и я всем весом рухнула в компактную китайскую ванну. Это еще хорошо, что сгруппироваться успела и не растянулась на полу: из такого положения прыжок мог бы закончиться переломом.
— У-уй… — потирая ушибленное плечо, провыла я. — Чертова гравитация…
И тут распахнулась дверь.
— Ты в порядке?! — ворвался Алекс в комнату, где влажность давно достигла ста процентов. Поехал на плитке, кое-как удержал равновесие, схватившись руками за стенки ванны, и замер, глядя на меня совершенно круглыми глазами. На мгновение в номере повисла такая тишина, что можно было услышать, как соседи сверху играют в Доу Дичжу. Потом я набрала воздуха, приготовилась… и Алекс крепко зажал ладонью мне рот:
— Не ори! Я ничего не видел и… уже ушел!
У меня брови взметнулись куда-то под челку. Правда, кричать действительно расхотелось. Зато желание побиться головой о стену или хотя бы о дно керамической ванны росло с каждой секундой. И я все-таки стукнулась разок, когда Шурик уже выскочил за дверь. А потом нацепила на лицо выражение абсолютного безразличия, обмотала голову полотенцем, задрапировалась в халат и, десять раз глубоко вздохнув у самой двери, шагнула в спальню.
— Отлично, ты вышла! — не глядя на меня, заявил Алекс и скрылся в ванной так быстро, что я даже не успела понять, когда осталась одна.
Несколько секунд простояла молча, прислушиваясь к тому, как он громыхает за дверью (нет, действительно, туда как будто целый выводок носорогов выпустили, а не одного заклинателя), потом села на кровать и приспустила ворот халата. По ушибленному плечу стремительно расползался большой синяк. Я вздохнула и коснулась его пальцами. Да уж… такой за пару дней не сойдет. Эх, вот и наступил момент, когда я пожалела, что не взяла с собой Полину. Она бы мне точно какую-то мазь приготовила…
— Не оборачивайся. — Шепот заставил подпрыгнуть на месте и замереть испуганным кроликом. Как он вообще подобрался так бесшумно? Только что ведь был в душе — я точно слышала!
Вцепилась руками в халат и попыталась натянуть его обратно, чтобы прикрыть плечо, но длинные пальцы остановили бег ткани:
— Подожди. Где аптечка?
— В рюкзаке, — сипло ответила, не поднимая глаз.
Он спрыгнул с кровати, поковырялся немного в моих вещах и вернулся со знакомой зеленой сумкой. Раскрыл ее, высыпал содержимое на покрывало и… очевидно, на несколько секунд просто окаменел. Потом протянул мне через плечо маленький четырехугольник ярко-розового цвета и ровным голосом спросил:
— Ева, что это?
Я опустила глаза и, кажется, случайно мимикрировала под соляной столбик. В голове тут же родилась «логическая» цепочка предположений:
«Алекс» — «презерватив» — «секс» (?!) — «девичья честь» — «сражаться до последнего!».
— Ты — подлый обманщик! — гневно возопила, отпрыгивая к окну и обличающе тыча пальцем в заклинателя. Зря, кстати, при этом обернулась: этот паразит сидел на кровати в одном полотенце! А я, между прочим, уже имела возможность разглядеть то, что скрывалось под куском мохнатой ткани, и с его стороны было просто подло об этом напоминать! Впрочем, чего еще можно было ждать от такого коварного соблазнителя?!
Правда, он почему-то не считал себя в чем-либо виноватым.
— Извините-ка! — приподнялся на колене, упираясь ладонями в матрац. Мышцы на плечах забугрились, я сглотнула, быстро отвернулась и подняла воротник халата до самых скул, чтобы хоть как-то скрыть проступивший румянец. — Это не я, а ты набрала резинок в путешествие!
Я аж задохнулась от несправедливого обвинения:
— Поклеп и клевета!
— Но они были в твоей аптечке!
— Гнусная ложь!
— Слушай, ведьма, — зарычал Шурик. — Из нас двоих колдовать умеешь только ты! У меня нет демона, таскающего презики из соседнего ларька!
— Тогда откуда ты его взял?!
— Из твоей долбаной аптечки!!
Вот этот вопль меня убедил. Ну не может виноватый человек так кричать. А если даже и может, то лучше сейчас сделать вид, что я ему поверила, потому что у заклинателя был такой жуткий взгляд, что пререкаться стало как-то даже немножко страшно.
— Но в моей аптечке не бывает таких вещей, — промямлила, упрямо косясь в стену.
— Этот, видимо, сам туда забрался! — ехидно фыркнул Алекс.
— Да! — не задумываясь, кивнула я. Потом все же напрягла извилины, пригляделась к братцу: — Н-нет?.. Ой, а я знаю! Это Полина!
— Ты меня, видимо, совсем за идиота считаешь?!
— Ну почему же «совсем»?..
Кажется, парень зарычал, и я поспешила исправиться:
— Я правду говорю! Честно-честно! В этот раз она мне аптечку собирала…
Несколько долгих секунд Алекс буравил взглядом мое испуганное лицо. Судя по играющим желвакам, я бы не хотела знать, о чем он сейчас думал. Потом чертыхнулся сквозь зубы, соскочил с кровати, подхватил второй халат и скрылся в ванной, сильно хлопнув дверью на прощанье. Спустя мгновение струя воды ударила в керамический поддон.
Я выдохнула. Какой, однако, тяжелый выдался день: два раза поругались на пустом месте. Как же я так умудрилась-то? Раньше вроде не была истеричкой, а сейчас, кажется, способна на него обидеться, даже когда он мирно спит. И Полина еще со своими шуточками. Черт! Вернусь и… неделю буду ей пурген в чай подсыпать — пускай узнает, каково это, получить нежданчик в подарок.
Закусила губу, обнимая себя руками за плечи, и задумалась.
«Нужно с ним как-то помириться… — пришла в голову умная мысль. — А то фиг его знает, как с ним общаться, когда он такой злой. Да и заслужил, чего уж там… помогает, сопровождает…»
Терзаемая совестью, я наклонила голову вперед и несколько минут терла влажным полотенцем мокрые волосы. Помогало плохо, но фен остался в ванной, а мне отчего-то совсем не хотелось сушиться под бдительным оком Саурона. Как раз успела привести голову в относительный порядок, когда шум воды в душе стих. Полотенце дрогнуло в руках, и я резко выпрямилась.
«Так, момент истины! — возопил мозг. — Сейчас он войдет, и ты ему все скажешь!»
Ага! Конечно, прямо вот так и сделаю. Или лучше…
Я прыгнула через всю комнату, ударила по выключателю, на ходу включила один светильник и, сбросив халат, ласточкой нырнула в постель. Шустро отползла на дальнюю половину, накрылась одеялом до самой макушки и притворилась, что сплю. Внутренний голос обозвал трусихой, но я послала его лесом. Сердце колотилось как ненормальное, громко соглашаясь, что с разговором лучше подождать до завтра. Тогда есть хотя бы крошечная надежда, что разъяренный заклинатель отойдет и будет более склонен к мирному диалогу.
Хлопнула дверь ванной, и я замерла. Да так успешно, что меня вполне можно было принять не за спящую, а за мертвую. Даже дышала через раз, чтобы ну совсем ничем не привлечь к себе внимания. Скрипнула половица. Алекс прошлепал босыми и, кажется, мокрыми ногами в комнату и остановился на пороге. Оглядел картинку (я прямо физически ощутила, как его раздраконенный взгляд буравит мою макушку), еле слышно чертыхнулся и выключил лампу. Спальня погрузилась во мрак, и мне стало еще страшнее.
Хотя, как оказалось, переживала я зря. Швырнув мокрое полотенце в угол, отчего моя вечно стремящаяся к порядку сущность взвыла в голос, заклинатель подошел к креслу, поскрипел им немного и затих. Я стрельнула глазами из-под одеяла: однако, умостился он как мог. Откинулся на спинку, забросил ноги на вторую половину кровати, опустил голову на кулак… Бедняга! У меня аж внутри все сжалось: в этом маленьком китайском стульчике он был похож на взрослого дядьку, занявшего место за столиком на детсадовском утреннике. Сострадание робко постучалось в гости и тут же озверевшей кошкой принялось изводить душу. Я вздохнула и приподнялась над подушками:
— Шурик?
— Меня зовут Александром! — все еще очень злым голосом поправил заклинатель.
— Я помню, — буркнула примирительно. Покусала губы и решилась: — Иди ко мне.
— Что?! — сипло переспросил он после секундного замешательства.
Я тяжко вздохнула:
— Я зову тебя в постель. Что здесь непонятного?
На сей раз пауза длилась даже дольше. Потом он как-то нерешительно уточнил:
— А… ты уверена?
— Конечно. Я все обдумала, — села в постели.
Алекс окинул меня внимательным взглядом и не полез — пополз на кровать. То и дело замирая на каждом темпе, словно ожидая услышать закономерное «Убирайся!» и спрыгнуть обратно на пол. Я дождалась, пока он все же приземлится рядом, улыбнулась и заявила:
— Слушай, как это будет!
— Ну давай, — хмыкнул заклинатель. — Просвети меня.
Я бодро кивнула:
— Ты ложишься на той стороне кровати, я — на этой. На чужую территорию не посягать. Идет?
Кто там говорил, что хороший актер должен уметь не торопиться с ответом? Если судить по этому навыку, Алексу в Голливуде не было бы равных. Потому что замолчал он так надолго, что я уже решила, ответ услышу только к утру. Честно говоря, была бы совсем не против. Я даже улеглась обратно, натянув одеяло на плечо и отвернувшись к стене. Одно напрягало: почему он так и остался сидеть, скрестив руки на груди и напряженно вглядываясь мне в спину?
— Ты еще линию разделительную нарисуй, — выдал наконец очень недовольным тоном.
— Ой, а это идея… — вернулась я в сидячее положение. Нет, ну действительно! Так ведь будет гораздо проще! Я отбросила одеяло и пробежала глазами по комнате: ни фига! Китайский минимализм, блин. Хоть штору снимай. Зато в моем рюкзаке наверняка найдется нужная вещь.
Выскочив из постели, я присела над сумкой. Повозилась немного, перебирая скудный гардероб, и вытащила походную толстовку. Совершенно чистую, с длинными теплыми рукавами. Вернулась с ней обратно на кровать и аккуратно, под хмурым взглядом Алекса, расстелила четко посередине.
— Вот! — повела рукой, как бы демонстрируя результат собственной смекалки. — Разделительная черта. Тебе нравится?
— Я в экстазе, — мрачно пробурчал парень. Странно… мог бы и повежливее ответить, я все же для него старалась. Сама-то я на его территорию точно не выползу.
— Ладно, — прошептала, заправляя за ухо до сих пор влажную прядь. — Тогда… спокойной ночи… Алекс.
— И тебе сладких снов, ведьма, — ответил он и добавил с ехидцей: — Надеюсь, ты не будешь приставать ко мне во сне?
— Нет, что ты! — искренне пообещала я.
Он выдохнул как-то не слишком радостно и принял наконец горизонтальное положение:
— И как только я мог подумать иначе…
Александр Соколов
Это называется «…а поутру они проснулись…».
Вернее, первым проснулся я, опустил глаза, полюбовался лохматой макушкой на своей груди и понял, что утро будет веселым. Вот сейчас эта ведьма откроет глаза, увидит, что я ее обнимаю, и поднимет ор. То, что я как раз лежу на своей половине кровати, а она приползла греться, да еще и отлежала мне все части тела, ее не смутит. Может, в кои-то веки пойти в наступление первым? Я хмыкнул, представляя себя, стыдливо прижимающего одеяло к груди, и даже попытался придумать красивую реплику о запятнанной репутации. Ни фига не получилось. Видимо, это дано только девчонкам.
Пока тихо ржал, Ева пошевелилась и не оставила мне больше времени на размышления. Я быстро отвернулся к тумбочке и прикрыл глаза. Стало даже интересно, что она предпримет, когда решит, что я сплю.
Потянувшись, ведьма, забросив руки мне на плечи, мурлыкнула что-то себе под нос и приподняла голову. Сонным взглядом оглядела кровать, мгновение собирала в мозгу мозаику, открывавшую ей весь «ужас» действительности, а потом напряглась так, что мне показалось, я держу в руках манекен. Причем очень колючий манекен, потому что с перепугу эта дикая кошка умудрилась вогнать в меня весь десяток своих ногтей. Притворяться спящим сразу стало очень некомфортно. Я даже грешным делом подумал, что она решила избавиться от грядущих разборок, попросту меня линчевав. Пришлось громко зевнуть и искусно сымитировать «выход из спящего режима».
И вот тут-то девчонка сделала стратегическую ошибку: сообразив, что дело пахнет керосином, она попыталась сбежать. У меня губы прямо сами собой расползлись в злорадной ухмылке. Однако вот же он — шанс отомстить за вчерашний вечер! Хотя какая это месть за ее «возбудим и не дадим»? Так, легкая развлекаловка, но и ею не стоило пренебрегать. Кто ж его знает, когда еще такая возможность появится?
И я, изобразив на лице очень правдоподобное изумление, схватил ее за талию.
— Что ты здесь делаешь?! — вопросил строгим тоном.
— Я… э… у… там… вот!
— Это все, что можешь сказать в свое оправдание?
Она помялась, подергалась немного и прошептала, упираясь ладошками мне в грудь:
— Отпусти меня, пожалуйста…
Черт! И вот как на такое реагировать? Я, например, тут же почувствовал себя редкостной скотиной. Убрал руки, сел, опираясь на подушку, и пробурчал:
— В следующий раз сразу строй стену из кирпича, чтобы точно не перелезла.
— Ага, — улыбнулась она. — Или частокол с человеческими черепами. Тоже, говорят, помогает…
Я изогнул бровь и недоверчиво уставился на нее, сидящую передо мной в одной майке и шортах. Кстати, очень обтягивающей майке и очень коротких шортах! Но при этом с таким невинным, я бы даже сказал, по-детски наивным выражением лица, что… нет, перехотеть — не перехотелось, но и шутить на эту тему настроение пропало. Схватив одеяло, одним движением набросил ей на плечи, завернув как в кокон, и спрыгнул на пол, стараясь поменьше демонстрировать особо «выдающуюся» поутру часть тела.
— Я в душ, ты тоже собирайся. Выйти надо пораньше. Нам сегодня еще тридцать пять километров прошагать.
— А может, все-таки лучше полететь? На метле? — робко предложила девчонка.
Я бросил на нее строгий взгляд:
— Это не то расстояние, чтобы «прошивать» пространство. К тому же я не уверен, что на подлете к пункту назначения нас не собьют какие-нибудь средневековые баллистические ракеты твоей прабабки.
— Признайся честно, — Ева соскользнула с постели и, не снимая одеяла с плеч, подступила ближе, — ты просто не хочешь использовать мой инвентарь. Потому что не любишь ведьм.
Я коварно улыбнулся, схватил ее за руки повыше локтей и на секунду прижался к губам:
— Не всех.
Круглые зеленые глаза подсказали, что она мало что поняла, но с ответом уже определилась. Пришлось срочно удирать в душ, пока ведьма еще была в состоянии легкого оцепенения и пока я сам еще не потерял способность держать себя в руках. А там включил ледяную воду, замер, упираясь ладонями в стену, и принялся проникновенно, сквозь зубы материться. На ученых, знающих, как вернуть мужскую силу, но до сих пор не придумавших способ избавить от каменного стояка. На себя самого, умудрившегося так вляпаться, когда объект желания буквально дрыхнет у тебя на животе, а ты ее даже пальцем тронуть не можешь. На несовершенство мира в целом, рождающего таких вот неправильных ведьм… Короче, оторвался по полной. Минут десять высказывался, пока не окоченел. Потом включил горячую воду и через три минуты уже вышел в коридор.
— Ванная в твоем распоряжении, — бросил девчонке, на ходу натягивая рубашку. Она кивнула и поскакала к дверям. — Только не задерживайся! — крикнул вдогонку.
— Хорошо, — послушно ответила Ева.
Я нахмурился:
— Не так, как вчера!
— Ладно!
— У нас действительно мало времени!
— Шурик, ты оглох? — с улыбкой уточнила девчонка из-за двери. — Я же сказала, что все поняла.
Я покачал головой и подхватил с пола рюкзак. Бросил на кровать, еще раз окинул взглядом вещи… потом, опасливо косясь на ванную, сделал то же самое с сумкой ведьмы. Хм… а ведь правду сказала: видно, что ей вещи опытный путешественник складывал… Черт! Может, и правда полететь на метле? Тридцать пять километров по пересеченной местности — это, блин, не два пальца об асфальт. Сейчас на машине до деревни на востоке, а оттуда — пешкодралом через лес. Почти пятнадцать километров по буеракам, если верить моему навигатору. Ну это еще полбеды, а ведь за лесом — болота. Как я с Евой пройду болота?! Это ж каким долбаным параноиком нужно быть, чтобы спрятать магическую штуковину в таких дебрях?! Последние пять километров на карте вообще обозначены сплошным пятном. Надеюсь, не потому, что там еще не ступала нога человека…
Ева вышла из ванной, когда я уже был полностью готов к долгому и утомительному путешествию. В том числе морально. А потому, заглянув в ее донельзя довольное лицо, не удержался и буркнул:
— Наконец-то!
— Что? — обернулась девчонка.
— Говорю, хорошо, что ее величество выбралось из душа сегодня!
— Да я всего… минут десять… — промямлила ведьма, пытаясь одновременно выглядеть виноватой и разглядеть циферблат наручных часов, оставленных на столе. Полагаю, чтобы тут же и повозмущаться, если окажется, что действительно прошло не так много времени. Я вздохнул:
— Ладно уж. Собирайся в темпе. Выходим через десять минут. — Подумал и добавил: — И еще мне не нравятся твои ботинки.
Она склонила голову набок:
— И в чем же они провинились?
— Нам придется переходить реку вброд.
— В ботинках? — уточнила Ева. Я кивнул. — Осенью? Переходить? Не перелетать? Вброд?
— И твой спальник мне тоже не нравится! — добавил, скрещивая руки на груди.
Она нахмурилась, окинула меня напряженным взглядом и вдруг улыбнулась:
— Да я уже поняла, что ты успел поругаться со всеми моими вещами, пока меня не было. Не переживай. Я им передам, чтобы они больше тебя не обижали.
— Чего?! — мрачно переспросил я.
И тут она ступила ближе и сделала то, чего я ну никак от нее не ожидал. Она с нежностью провела ладонью по моему плечу и коснулась пальчиками щеки, заставляя опустить лицо.
— Не волнуйся, — прошептала едва слышно. — Мы с Полиной бывали в местах и пострашнее. Я не буду обузой и не отстану.
Ничего лучше в голову не пришло, как улыбнуться в ответ. Ни фига она меня, правда, не убедила. Но уже то, что предстоящее путешествие не казалось ей легкой прогулкой по туристическим тропам, дарило надежду. Может, Ева действительно права, и мне стоило перестать цепляться к каждой мелочи?
А может, и нет…
— Ева, что это за веревка? — выхватил связку из ее рюкзака. — Где диагональное переплетение оплетки? Где дополнительное тефлоновое покрытие?! Ты думаешь, мы в поход собрались?!
— Да-да, Шурик, — хихикнула она, обернувшись через плечо. — Я тебя тоже очень люблю.
И вот на этой фразе я, кажется, и онемел…
Ева Моргалис
Никогда бы не подумала, что Алекс может быть такой занудой. Я пятнадцать минут одевалась — за это время он умудрился дважды вынести мне мозг. Не спрашивайте, как такое возможно, но ему это отлично удалось. Четверти часа не прошло, а мне уже хотелось либо отрезать уши себе, либо отчекрыжить башню кому-то другому. Наверное, что-то такое проступило у меня на лице, потому что Алекс сцепил зубы, прекратил свои придирки и удрал на reception, выписывать нас из номера.
— Хоть что-то полезное сделает, — проворчала я ему вслед.
Нет, не поймите меня превратно. Я благодарна братцу за внимание, но твою же налево! Почему я должна была запастись японским фонариком по цене средней электростанции и мембранной курткой с подкладкой из кожи натурального кенгуру для внепланового путешествия в Китай? Что это за мажорская логика такая, когда хорошая вещь должна стоить больше, чем составляет месячный бюджет семьи из трех человек? Раньше за Шуриком такого снобизма не наблюдалось. Надо бы проверить по календарю: не было ли позавчера полнолуния. Может, его Богдан перед вылетом укусил?
Кстати, о семейных болячках. Не успела я мысленно поплеваться в спину Алексу, как зазвонил телефон. Покосилась на экран: странно. Номер Богдана. Только вот после заклятия братишка не должен был мне звонить. В крайнем случае — Алексу, да и то вряд ли. Однако же вот он: трезвонит вовсю.
— Алло?
— Привет, Ева!
— Полина? — удивилась я. — Откуда у тебя телефон Богдана? И… — Прислушалась к шуму на заднем плане. — Почему Богдан спрашивает, что ты будешь есть на завтрак?
— Потому что он его готовит, — без тени смущения ответила Поля. Потом прикрыла (не слишком плотно) трубку ладонью и крикнула в сторону: — Яичница с беконом сойдет.
— Ты согласовываешь с ним меню?! — еще сильнее нахмурилась я.
— Ну да…
— Почему?!
— Потому что я собираюсь это есть…
Все. Когнитивный диссонанс в моем мозгу достиг критической отметки.
— Полинка… а ты где?
На том конце провода притихли, задумались и выдали:
— Ева, ну ты вроде умная девочка. Но иногда мне кажется, что у тебя логическое мышление даже не на зачаточном уровне, а отсутствует напрочь. Где я могу быть, если у меня телефон твоего брата, он готовит мне завтрак, а еще голос у меня такой довольный, словно мне посчастливилось иметь отличный секс в огромном доме с парнем, чья сексуальная фантазия превзошла даже мою собственную?
— Ух ты… — чуть помедлив, выдохнула я. Потом собрала до кучи всю полученную информацию и подозрительно сощурилась. — Секс, значит, был? А скажи-ка, пожалуйста, милая моя подруга, не ты ли пополнила мою аптечку парочкой презервативов?
— Скажи, что они тебе пригодились! — возбужденно попросила готесса.
— Я убью тебя, Полина! — яростно заорала я в трубку. — Убью, слышишь?! Самым жестоким образом!
— Ой-ой-ой, какая связь плохая! — заголосили в ответ. — Я тебя почти не слышу!
— Полина, ты хоть представляешь, как ты меня подставила?!
— Связь плохая! Пропадает! Пропадает! Совсем нет! Прости, Евочка! Отключаюсь…
И она действительно нажала «Отбой». Я зыркнула на экран. Это у нее-то плохая связь, в особняке?! Даже у меня, в этом мелком китайском городишке целых пять делений, как будто спутник над самой головой повис! Вот же вредина… Ну ничего! Отольются еще кошке мышкины слезы! Я ей припомню, как подкладывать друзьям гранаты характерной формы! Да я устрою такое… меня еще ее внуки с содроганием вспоминать будут!
Пока грезила о расплате, успела спуститься вниз, пересечь украшенный колоннами коридор с жуткими красными коврами по всей длине и выйти к стойке регистрации. Алекс, разумеется, уже заждался — по-другому он, похоже, просто не умел. Правда, на этот раз я даже подумать не могла, чем была вызвана такая бурная реакция.
— О, а вот и Евочка, — расплылся братец в ласковой улыбке. Слишком ласковой, чтобы я могла поверить в ее подлинность. — Ну что же ты, Евочка? Разве так можно?
— Шурик, я вовремя пришла…
— Это я вижу, — кивнул он, и продолжил невинным голосом: — А чем ты ночью занималась, не хочешь рассказать?
— Я спала! — буркнула с непонимающим видом. Чуть не добавила: «С тобой спала, идиот!»
— Действительно? — продолжал гнуть свою линию парень. — А вот эти милые товарищи утверждают, что ты ночью порно смотрела.
— Чего?! — выдохнула в полнейшем офигении.
Алекс округлил глаза:
— Вот и я удивился! С виду такая порядочная девушка! Но ведь компьютер врать не может?
Я медленно выдохнула и обернулась к работникам отеля. Ух ты, знакомый парень! Видимо, он меня тоже вспомнил, потому что побледнел и даже слегка опустил голову, словно пытался спрятаться за монитором. Рядом с ним, скрестив руки на груди минус первого размера и пугая окружающих мрачным взором, застыла «тяжелая артиллерия». На вид ей было лет сорок с небольшим, но, если судить по лицу, годы эти она прожила, буквально прорубаясь сквозь время. Не тетка — солдат! Чей путь устелен трупами и воинскими победами, а впереди ждет слава и вечное признание. Ну или вечный покой, потому что мое оскорбленное достоинство грозило переписать ее историю.
— Что вы хотите сказать своим заявлением?! — высокомерно вопросила я.
— Платите за кассету! — рыкнула китаянка. Нет, она не кричала и не вопила. Она просто смотрела на меня своими узкими глазенками и говорила низким, чуть дребезжащим тоном, от которого более слабохарактерные ведьмы уже давно полезли бы за кошельком. Но меня сегодня уже успели раздраконить. Потому я фыркнула про себя и ответила тетке взглядом. Нет, не так. ВЗГЛЯДОМ. Тем самым, который нагоняет всепоглощающий страх, от которого крик стынет в горле, сердце пропускает удары и кажется, будто сама смерть заглядывает тебе в душу. То есть хорошим таким, прокачанным взглядом среднестатистической европейской стервы. Вот только на лице меня-китаянки он смотрелся уж больно сурово. И после минутного безмолвного сражения тетка не выдержала.
— Проверь-ка еще раз, — кивнула она своему помощнику. — Быть может, мы и правда где-то ошиблись.
Парнишка кивнул и быстро застучал по клавиатуре. Вывел результат, сглотнул. Посмотрел сначала на шефиню, потом на меня, снова на шефиню и что-то очень тихо забормотал ей на ухо. Она покивала, стреляя в меня глазками, возмущенно попыхтела, но вернула-таки Шурику его паспорт.
— Прошу прощения за доставленные неудобства, — сказала таким тоном, словно очень хотела проклясть, но не знала, как это лучше сделать.
Я милостиво кивнула и первая направилась к выходу. Уже в дверях меня догнал Алекс:
— Браво, ведьмочка! Но с чего это ты сегодня такая злая?
— Поговорила с Полиной.
— Ага, понятно. И как она? Выжила?
— Да что с ней станется? — отмахнулась, устраивая рюкзак поудобнее. — Она, кстати, сегодня у Богдана ночевала. Ты знал?
— Да, я звонил брату утром. Не думал, что он так быстро ее приручит. — И добавил, подхватив меня под руку и буквально затаскивая в переулок: — Нам сюда…
— Я тоже в шоке… — поддакнула, послушно разворачиваясь на каблуках. — Такой прыткий… и упертый! Про изобретательность вообще молчу…
— Интересно, он уже избавился от банданы?
— Лучше бы — да, — ухмыльнулась, вспоминая «таинственного» Пита, в котором Полина не смогла распознать своего красавчика-ухажера. — Она его убьет, если узнает, что он ее обманул. Ну… обидится так точно. А когда дело касается Полины — я даже не знаю, что хуже. Потому что дом она разворотит в любом случае. Хм… может, устроить ей веселую жизнь и все разболтать?
Алекс, как раз договаривающийся с водителем такси о путешествии в какую-то недалекую деревушку, поднял голову и окинул меня внимательным и явно нелестным взглядом. Я хмыкнула:
— На этом месте ты должен был улыбнуться, ведь это была шутка.
— Какая-то она не слишком смешная.
Я ступила ближе и подмигнула:
— Ты так предан брату или боишься за особняк?
Шурик бросил на меня убийственный взгляд, и я не сдержалась:
— Ну прямо купидон Соколовых! Только крылышек и не хватает.
Купидон открыл передо мной дверь такси, слегка подтолкнул в ее направлении и, грозно сведя брови на переносице, уселся рядом.
— Поехали, — буркнул водителю.
Я засмеялась и, придвинувшись ближе, положила подбородок ему на плечо:
— Я знаю, что подарю тебе на следующий день рождения. Лук, стрелы и маленькие ангельские крылья. Будешь летать по миру и находить истинную любовь. Хотя… нет! Зачем тебе крылья? У тебя же есть Тамар!
— К счастью для тебя, следующий мой день рождения будет через год, — вполголоса рыкнул Шурик. — Советую пересмотреть выбор подарка.
— Через год? — нахмурилась я. В голове мелькнули обрывки воспоминаний. — Вот черт! Ты же двадцать шестого октября родился! Я прошляпила твой праздник!
— Ничего удивительного, — покосился на меня братец. — Ты очень невнимательная.
— С чего ты взял?!
Он закатил глаза, сунул руку за пазуху и вытащил мой паспорт. Помахал им у меня перед носом и спрятал обратно:
— Оставила на стойке регистрации.
Я мысленно отвесила себе оплеуху, но оправдываться не стала. Зачем? Сейчас его слова почему-то не вызывали обиды. Наоборот. Мне вдруг захотелось хоть как-то отблагодарить его за беспокойство и помощь. Только как, если у меня ничего не было — даже это путешествие он оплачивал из своего кармана. А подарки, созданные магией, Алекс бы точно не принял. И тогда, сама себе удивляясь, я игриво улыбнулась, обхватила его за руку и, прошептав:
— Больше не повторится, — поцеловала в щеку.
Он обернулся, глядя на меня круглыми, даже чуточку испуганными глазами. Я зажмурилась и неуклюже, с размаху прижалась к губам.
— С днем рождения! — улыбнулась мгновение спустя. — Будь счастлив!
А я всегда думала, что это Полина меня не жалеет. Для наших занятий она выбирала самую буйную лошадь, самую высокую гору и самую сложную тропинку. Тренировала через «не могу», по ее словам, воспитывая силу воли и стойкость. Обещала превратить в подобие Чака Норриса или в калеку, если я не буду достаточно стараться. Наивная! Ей просто нужно было поставить меня в пару к Алексу и отправить куда-нибудь в поход. Это была бы самая жесткая подготовка, которую только можно представить.
Я не могу сказать, что он шел по лесу очень быстро. Просто ему, везунчику длинноногому, хватало сделать один шаг, а мне приходилось отмахивать целых три. И ведь не попросишь остановиться или притормозить — время играло против нас. Где бы ни находился Тартар, компанию стоголовых великанов сложно было назвать приятной. Я должна была торопиться, чтобы вернуть маму как можно скорее. Но мне также было известно, что стоит попросить или хотя бы намекнуть, — и Алекс остановится, организует привал, потратит драгоценные минуты, не задумываясь о последствиях. Только я не могла позволить себе такой роскоши. Приходилось бежать вперед, отчаянно пытаясь выровнять дыхание и улыбаясь в тридцать два зуба всякий раз, когда он косился через плечо.
А ведь раньше мне всегда нравилось ходить пешком. Особенно на природе. Но почему-то в моем представлении даже самый заросший лес выглядел куда аккуратнее того, в котором мы очутились. Здесь, в этих китайских дебрях, казалось, поиграла толпа школьников-демиургов, которых выпустили на планету и строго-настрого приказали ничего не трогать. Ландшафту явно не нравилось лежать в горизонтальной плоскости, да и под одним углом тянуться вверх тоже было скучно. Очень скоро я чувствовала себя бредущей по лезвию циркулярной пилы: вверх-вниз, вверх-вниз. Какие-то американские горки прямо. Еще и ноги постоянно в чем-то утопали: пожелтевшая трава не держала над влажной проседающей почвой. А там, где земля была более-менее твердая, растительность достигала колена, и это еще в лучшем случае. Деревья росли как попало, буквально друг на друге. И еще кусты! Хоспади! Какие там были кусты! Это же рай для клещей и здоровенных монстроподобных пауков! На меня один такой сел, так я речку, ту самую, которой меня Алекс пугал, на голом энтузиазме вброд перепрыгала. Секунд за десять. Какая метла?! Если бы Шурик не остановил — я бы в таком темпе до границы с Северной Кореей добежала. Жаль, она в другую сторону от болота, которое облюбовала моя прабабка.
Кстати, о грустном. То есть о мрачной недружелюбной топи, к которой мы подобрались уже ближе к закату. Алекс поскрипел зубами, но высказывать свое «фэ!» не стал. Хотя я и так отлично понимала, кого именно он обвинял в том, что не успел за сегодня прошагать еще с десяток километров. Вот только виноватой себя не чувствовала. Героем — да. Виноватой — ни капли! Потому что только натасканные демонами заклинатели способны мчаться по эдакому ущербному пейзажу со скоростью гоночного болида.
Тяжело дыша, уселась на камешек и отрешенным взглядом наблюдала, как он бродит по «побережью». И откуда только у парня силы брались? Моя бедная тушка уже давно мечтала только о том, чтобы лечь и забыться. Я даже не смогла уследить, когда Алекс вернулся на пригорок.
— Ладно, — сжалился он, замирая надо мной озадаченным прообразом советского жителя. Того самого, который с радостью позировал для плакатов: «Мир, труд, май», причем с такой напряженной рожей и таким мощным молотом в руках, что мир и май как-то сами собой растворялись в понятии ТРУД. — Сегодня дальше не идем. Не хочу переходить болото ночью.
— О, слава богу! — выдохнула от всего сердца и сбросила рюкзак на землю.
— Устала? — по-деловому уточнил парень.
Я подняла на него печальный взор, наклонилась вперед и обняла коленки. Закрыла глаза и только-только успела расслабиться, как меня подхватили за руку и резко дернули вверх.
— Не сиди на камне, — грубовато велел Шурик.
Я вяло брыкнулась:
— Тогда посади меня туда, где можно сидеть, и оставь в покое.
Он тяжело вздохнул и в буквальном смысле прислонил меня к дереву. Как картину в рамке. Потом распахнул рюкзак и задумчиво поскреб в затылке:
— Значит, так. Ночевать будем здесь. Берег высокий, есть спуск к воде и топлива для костра достаточно. Вот, кстати, ты им и займешься. Я поставлю палатку и разожгу огонь. Возражения есть?
У меня прямо на языке вертелось:
«А можно я ничего делать не буду, а просто подремлю где-нибудь в сторонке?»
Увы, моя совесть никогда не любила слишком наглых.
— Ладно, — буркнула, с трудом прогибая поясницу и оглядывая местность в поисках подходящих веток. — А ужинать мы сегодня будем?
— Хорошо, что спросила, — улыбнулся в ответ братец. — Я принесу воды. Готовкой займешься?
Клянусь: почувствовала себя рабыней на галере. Но в такой ситуации отнекиваться было глупо. Желудок — не ноги. Его, конечно, можно посадить на диету, но он быстро даст о себе знать. Потому я окинула Алекса хмурым взглядом, тяжко вздохнула и мотнула головой. Бедные мои косточки! Если завтра смогу подняться с «постели», запишу себя в непризнанные «морские котики»…
Зато какой кайф был наконец просто лечь на землю! После ужина, после подготовки ко сну вытянуться в палатке, набросить на голову капюшон спальника и прикрыть глаза. Минут двадцать я наслаждалась горизонтальным положением и тихо млела.
А вот потом как-то незаметно ситуация изменилась…
— Ева, ты замерзла? — не выдержал Алекс где-то получасом спустя.
— Нет!
— Я слышу стук твоих зубов.
— Тогда — да, — призналась чуть слышно.
Он вздохнул:
— Выбирайся из спальника!
Я задумчиво скользнула глазами по крыше палатки:
— Все мои знания законов физики говорят, что лучше лежать и не дергаться.
— Тогда уточни у них заодно, что с тобой будет через семь часов, когда наступит время идти дальше.
Я хмыкнула и ненадолго задумалась. Что будет? А фиг его знает! Только вот ноги уже начинали дубеть. И нос тоже…
Тихонько попискивая от нежелания терять ту крохотную часть тепла, которую удалось сберечь, я расстегнула спальник и вывалилась из него в темноту маленькой палатки. Тут же наткнулась на Алекса, сидящего рядом со своим мешком. Чуть отодвинув меня в сторону, братец принялся шуршать тканью и застегивать молнию так, чтобы из двух спальников получился один. Я изогнула бровь: вообще-то так мы с Полиной однажды уже спали. И, надо признать, это дало свой результат: вдвоем под одним одеялом всегда теплее, чем поодиночке. Вот только одно дело — ночевать под мышкой у подруги, и совсем другое — прижиматься к парню.
Я покраснела и несколько секунд наблюдала, как Алекс забирается в спальник и двигается подальше, освобождая место для меня.
— Иди сюда, — заметив, что я не решаюсь тронуться с «насеста», позвал он.
Помотала головой:
«Нет!»
— Хочешь ночевать сидя?
Помотала головой так, что едва не снесла палатку, случайно задев ткань макушкой. Алекс фыркнул:
— Ева, сегодня утром ты спала на мне практически голая. А сейчас — задрапирована по самые уши в термобелье. Ты уж извини, конечно, но твоя стыдливость работает как-то странно.
— Если ты хотел меня успокоить, у тебя это очень плохо получилось, — буркнула я, но в спальник все же полезла. Только улеглась, как почувствовала руки парня, хватающего меня в охапку и прижимающего к себе.
— Эй! — воскликнула, растянувшись на его груди. — Ты чего творишь?!
— Грею, ведьма, — шепнул он, закрывая глаза. — Просто грею. А теперь спи…
Я несколько секунд буравила взглядом его умиротворенное лицо, думая, насколько все это неприлично. Хотя нет, не так. Незнакомо. Странно. И в то же время комфортно, тепло, уютно и очень безопасно. Именно это удивляло меня больше всего: я знала, что должна сильно смущаться и с пеной у рта защищать свою честь, а на деле хотела прижаться к нему покрепче и прошептать:
«Не отпускай…»
«Ага, — тут же высказалась та мелкая и вредная часть меня, которая всегда пыталась уберечь хозяйскую попу от лишних „приключений“. — Прямо „держи меня полностью“! А, прикинь, пока ты тут сомнениями мучаешься, он уже спит!»
Я пригляделась: черт, и правда: лежит, гаденыш, сопит, внимания на меня не обращает. Даже немножко обидно стало: видимо, где-то в глубине души я все же надеялась, что Алекс начнет приставать. А тут на тебе — рыцарь! Да они капец-как-давно повывелись все. Откуда этот-то явился?!
— Ну и ладно, — шепнула, заползая повыше и укладываясь поверх Алекса. Уткнулась носом в шею, нашла удобную позу, забросив ногу ему на бедро, и закрыла глаза. Вдохнула приятный и уже такой знакомый запах мужского тела. В обычные дни братец предпочитал туалетную воду от Жана-Клода Эллена: легкий, бархатный, теплый аромат с цитрусовым оттенком. Сейчас, в походе, он пользовался только мылом. И этот запах мне нравилось даже больше…
Нет, все же в последнее время утро наступало слишком рано. Солнце еще только-только показалось над болотом, а меня уже тормошили:
— Просыпайся, ведьма.
Я недовольно заворчала, крепче обняла его за шею и отвернулась в сторонку. Еще и за ухо, не глядя, дернула. Ну чтоб не мешал. Алекс рыкнул, обнял меня за талию и попытался приподнять. Да щас! Может, на вид я девушка и хрупкая, но против моей воли от желанного субъекта меня не отдерет даже подъемный кран.
— Ева! — грозно прошептал на ухо. — Нам пора двигаться дальше!
— Еще пять минут…
Тяжко вздохнул и, вытянув руки вдоль тела, зачем-то с силой прижал их к полу.
— Нам правда надо вставать, — сказал сиплым голосом.
— Мг… — мурлыкнула, даже не открывая глаз.
— Мы не успеем позавтракать.
— Не страшно…
— Впереди десять километров болот.
— Я в курсе…
— А у меня терпение не безгранично! — закончил внезапно.
Признаюсь, смысл этой фразы дошел до меня не сразу. Я зевнула, приподнимая голову, и уставилась на него сощуренными со сна глазами:
— Что ты имеешь в виду?
Парень заиграл желваками и с какой-то тупой яростью впился взглядом в крышу палатки. Я даже глаза скосила: что он там такого интересного разглядел? И вдруг почувствовала его руки у себя на пятой точке.
— Э… Шурик, — сглотнула. — Ты, наверное, не заметил, но…
— Заметил!
— Тогда почему…
— Сил больше нет терпеть.
— Но ты же сам меня позвал…
— Я знаю!
— И как же тогда…
— Ева, я живой человек! — Алекс приподнял меня за бедра и резко сел.
Я оказалась сверху в очень интересной позе и тут же сообразила, что именно он имеет в виду под «живым» человеком. В палатке внезапно стало очень жарко. Он опустил голову и медленно провел ладонью по моей затянутой в лосины ноге. Очень чувственно провел, с нажимом, от колена и выше. Я вздрогнула, ощутив, как сердце замирает в ожидании продолжения. И оно последовало: Алекс обхватил меня за талию и прижал к себе так тесно, что я ощутила каждый миллиметр его тела. Особенно ту часть, которая находилась ниже «ватерлинии».
— Ой! — емко выразилась и попыталась отползти. Правда, это возымело какой-то неправильный эффект, потому что Алекс опустил голову мне на плечо и глухо застонал. — Тебе больно?
Вместо ответа он тяжко вздохнул и вдруг… укусил меня за плечо. Нет, ну как «укусил»? Захватил зубами и замер. Было не то чтобы больно, просто как-то… дико. Аж настолько, что захотелось присоединиться. Но я ведь девушка с принципами! Я не могу просто взять и грызануть парня за ухо? Потому я аккуратно провела пальцами по его плечам, скользнула к затылку, зарылась в русых волосах и прошептала:
— Что ты делаешь?
— Держусь из последних сил, — ответил хрипло.
— Почему? — задала вопрос быстрее, чем сообразила, насколько он неуместен.
Заклинатель молчал несколько долгих секунд и только потом рыкнул:
— Потому что сейчас не время и не место!
А потом сдернул меня на пол и выскочил из палатки быстрее, чем я успела опомниться. Глупо поморгала ему вслед, убрала упавшие на лицо волосы и поняла, что вот она, потребность. Разрослась махровым цветом. Почему без него сразу стало так холодно и одиноко? Что он со мной сделал? Когда у меня успела сформироваться эта странная привычка быть с ним рядом? И самое главное, на кой она мне сдалась?! Меня одиннадцать женихов в списке дожидаются, а я умудрилась запасть на заклинателя. Оборжаться можно…
Из палатки выбралась, когда более-менее привела себя в порядок. И успокоилась. Алекс к тому времени тоже выглядел бодрячком. И даже больше!
— Я оглядел болото, — сообщил, не оборачиваясь. Я залюбовалась: парень стоял у самой кромки воды, уперев руки в бока и широко расставив ноги. Эдакая поза завоевателя. Надо признать, она ему шла. — Мы не будем переходить его вброд.
— Хорошо… — неуверенно ответила я. — Но все же почему?
— Потому что я не Сусанин, а ты — не польско-литовский отряд, чтобы вести тебя в топь на верную гибель.
— А ты вообще в курсе, что, согласно историческим хроникам, войско в болоте не утонуло?
— Ну так вот если мы туда пойдем, — обернулся наконец Алекс, — можем случайно изменить историю…
— И что же ты предлагаешь?
— Мы это болото перелетим.
— Отлично! Десять километров моя метла точно выдержит. Даже с двойным грузом.
— Вот это необязательно. — Он отступил от воды и быстрым шагом пронесся мимо меня к палатке. — Я призову демона.
— Э… — поскребла в затылке я. — Не хочу показаться ханжой, но не ты ли боялся встречи с ловушками моей прабабки? Вряд ли они отреагируют на метлу, но на твою Тамар могут наброситься запросто.
— Последние пять километров пройдем пешком, — отмахнулся он. — Пока не узнаем, что конкретно нас ждет, силу использовать не будем. Ни ты, ни я.
Мне оставалось только кивнуть и присоединиться к скучному занятию сворачивания лагеря. Слишком уж выразительно братец на меня косился. Да и прикидываться измордованной девицей с таким ярким румянцем было довольно сложно. К тому же в отличие от Алекса, у которого синяки под глазами сегодня обрели прямо-таки угрожающие размеры, я действительно выспалась отлично.
Завтракали мы практически на ходу. Бутербродами с сыром. Черт, знала бы, чем он меня накормит, — спала бы дальше. Терпеть не могу хлеб всухомятку. Зато пока жевали, Алекс успел рассказать кое-что интересное:
— Я уже говорил, что в моем распоряжении тринадцать демонов. Самый слабый Азриэль. Ты с ним знакома. Он способен принимать любую форму, довольно труслив и в целом бесполезен. Но если хочешь что-то разузнать и недорого за это заплатить, лучше его не найти. Призывается элементарно, силы на содержание почти не требует. Я впервые начертал его руну еще будучи ребенком. С тех пор и держу при себе.
— Ребенком? — переспросила я. — Сколько же тебе было?
— Лет семь, может, шесть. — Алекс пожал плечами с таким видом, словно это вполне нормальная практика, когда детсадовец срывает завесу между мирами. — Чтобы иметь возможность вызывать демона, сперва нужно заключить с ним сделку.
— Ну вот, начинается! — скрестила я руки на груди. — Так и знала, что твое ремесло ни к чему хорошему не приводит!
— Чья бы корова мычала, — скривился парень. — И, чем критиковать меня, сначала выслушай. Это не те сделки, которые демоны заключают с обычными людьми. Мы не обещаем взамен душу, вечное рабство или что-нибудь еще в этом роде. Мы позволяем им проходить в наш мир и исполнять здесь свои роли. А еще — подчиняемся их законам и принимаем их правила игры. Это важно, потому что у каждого демона они свои.
— Я не очень хорошо поняла последнюю часть…
— Объясняю на примере. — Алекс начертал на земле руну палочкой и выкрикнул: — Архон!
Тотчас в его руке образовался большой прямоугольный щит. Я видела такие на картинках: когда-то их носили римские легионеры. «Скутум», как его называли, был три четверти метра в ширину и чуть более одного с четвертью метра в высоту. Обычно такой щит украшали каким-то не очень сложным рисунком, что для римлян, этих любителей мохнатых шлемов и ярких туник, было вполне характерно. Но Архон Алекса оказался черным как ночь.
— Этот демон — лучшая защита. Его ничем нельзя пробить: ни оружием, ни магией. Он будет слушаться беспрекословно, но только до тех пор, пока у тебя хватит сил его держать. Если контроль ослабнет — он тотчас бросится на хозяина. Чтобы подчинить Архона, необходимо, прежде всего, уметь рассчитать собственные силы и отправить его за пределы мира до того, как станет слишком поздно.
Парень взмахнул рукой, и щит исчез, развеявшись серой дымкой.
— Совсем другое дело его брат-партнер Архаир — демон битвы. Способен превращаться в любое оружие и бить без промаха. Единственный демон, не нападающий на хозяина, но только в том случае, если ему будут давать работу. Архаир не приемлет спокойствия, он упивается бойней, и этого ему достаточно. Вызову его в мирное время, и он все равно возьмет свое, но за мой счет.
— А какой демон в твоей коллекции самый сильный?
Алекс задумался:
— Бестиар. Это — один из самых могущественных демонов, и приобретение его руны стоило мне очень дорого.
— Ты что, за них платишь?
— Иногда плачу, иногда нахожу сам. Знания — это товар, и он очень дорог. Порой — неоправданно дорог. Не думаю, что когда-либо вызову Бестиара. Это демон грозы. Через него можно управлять погодой, но Бестиара сложно призвать и еще сложнее направить. Я до сих пор не представляю, где его можно использовать. Разве что в закрытом помещении натравить на врага, и пускай себе стреляет молниями куда попало…
— А Тамар, — перебила я. — Какие законы у нее?
— Она любит полет и слишком слаба, чтобы требовать чего-то более. — Алекс тщательно затер изображение предыдущей руны и быстро, буквально парой росчерков, создал новую. — Тамар!
Остатки бутерброда вывалились у меня из пальцев: воздух за спиной у парня всколыхнулся, пошел рябью и собрался двумя огромными лебедиными крыльями. Разумеется, черного цвета: другого, кажется, демоны вообще не знали.
— Вау! — выдохнула не в силах сдержаться. — А можно потрогать?
— Ну ты прямо как ребенок! — закатил глаза Алекс и вдруг шаловливо улыбнулся. Я и ахнуть не успела, как он двумя прыжками подлетел ко мне, схватил в охапку и взмахнул своими исполинскими крыльями.
— А-а-а!!! — заорала на все болото. Правда, скорее от радостного возбуждения, чем от испуга. Потом распахнула руки и откинулась назад, подставляя лицо солнцу и ветру. Необыкновенное чувство — лететь за чужой счет. Еще и гораздо удобнее, чем на метле: там приходилось балансировать на деревяшке, а здесь обняли за талию и катают в удовольствие. Класс! Не знаю, что там с Бестиаром, но Тамар мне уже нравилась.
Жаль только, что запаса игривости у Алекса надолго не хватило. Вскоре он снова забурчал об отставании от графика (какой вообще график может быть в такой ситуации?!) и заставил меня вернуться к сборам. Зато через болото мы летели наперегонки. Я даже особо не успела рассмотреть пейзаж. Опомнилась, только когда перед нами вдруг возникла совершенно голая серая каменная пустыня.
— Снижаемся, — приказал парень.
Я послушно повернула метлу к земле. Соскочила на землю и огляделась:
— Не нравится мне это место…
Алекс, уже без крыльев, задумчиво кивнул.
Я вздохнула:
— Ладно. Куда там дальше? Выбора все равно нет, так что будем…
— Погоди, ведьмочка, — нахмурился заклинатель. — Ответь, почему Моргана забралась так далеко?
— Ну дык, — замялась я. — С этим вроде разобрались: хотела свое сокровище так спрятать, чтобы никто не нашел.
— Тогда почему она не использовала какое-нибудь дупло в лесу? Или не бросила в топь? Не нашла клочок суши с характерным деревом посреди болота, в конце концов? Почему она спрятала это здесь, в камнях, практически на ровном месте?
На сей раз я думала чуть дольше:
— Может, камуфляж такой?
— Вот и мне так кажется. А ну-ка, Ева, колдани чего-нибудь.
— Зачем?
— Да просто так, — таинственно сверкнул глазами заклинатель. — Хочу посмотреть, что изменится.
Я пожала плечами, задумалась и, как фокусник в старом кино, подула на указательный палец. Над ним тут же повис маленький огонек — эдакая самодельная свечка.
— Достаточно, — окликнул Алекс. Я подняла на него глаза и послушно сжала кулак. — А вот теперь обернись!
