Глава 9

— Иван Иванович, кофейку? — услышал Птенчиков голос Егора. Он приоткрыл глаза и впрямь увидел своего бывшего ученика, участливо протягивающего небольшую глиняную пиалу.

— Ты мне не мерещишься? — на всякий случай поинтересовался Иван.

— За кого вы меня принимаете! — возмутился Егор, потом немного подумал и опасливо уточнил: — А правда, за кого?

— За Егора Гвидонова, гения и шалопая.

— Ну, тогда все в порядке. Вы хлебните горяченького, легче станет.

Иван принял от него пиалу, до половины заполненную слоем гущи, и пригубил едва теплую, горькую жидкость.

— Ну и гадость… Это может понравиться только Мамонову с его извращенными гастрономическими вкусами. — Птенчиков взглянул на своего ученика: — Что ты делаешь в казино?

— Возвращаю вас на грешную землю. Когда Варвара услышала, что мир стал вам тесен, она чуть не вломилась в чайхану, кроша всех встречных на заварку. Едва убедил ее не нарушать местных традиций, удерживающих женщин на расстоянии от контактов с незнакомыми мужчинами, и сменить меня на посту в машине времени.

— Значит, сейчас она караулит Антипова?

— Ага. Кстати, вам удалось разыскать сына вдовы?

— Нет. Но я обнаружил его тюбетейку. Она надета на голову крупье, и мне кажется, что это ужасно.

— Неужели тюбетейка ему так не идет? — удивился Егор и вытянул шею, стараясь поверх игроков рассмотреть этого нестандартного субъекта.

— Ты неправильно понял, — поморщился Птенчиков. — Для того чтобы юноша расстался с вышитой матерью тюбетейкой, нужны были исключительные обстоятельства. Не знаю, жив ли он сейчас…

— Жив, — раздался рядом незнакомый голос. — И пожалуйста, слезьте с моей ноги, она совсем затекла.

Птенчиков проворно откатился в сторону и уставился на взъерошенного парня атлетической комплекции, приподнимающегося с ковра.

— Кто ты, а мираж в песках пустыни, — украшение барханов и загадка для путников?

— Я Самид, сын Фатимы, овдовевшей три года назад. Правильно ли я понял, добрые незнакомцы, что вы меня разыскивали?

— И не только мы! — подбоченился Иван. — Мать с ног сбилась, все глаза выплакала, а он знай себе в казино полеживает! Так проигрался, что домой идти страшно?

Самид печально покачал головой:

— Ошибаешься, чужеземец, я в выигрыше.

Он полез за пояс — и вдруг возмущенно завопил, потрясая кулаками в сторону игрового стола:

— Ах, шайтаново отродье, обчистили! Да завяжутся ваши кишки узлом вокруг коленок, да превратятся ваши кошельки в скорпионов и ужалят за…

— Тише, тише, — потянул его за рукав Гвидонов. — Сейчас секьюрити примчится, а это нам совершенно без надобности.

— Кто примчится? — опешил сын вдовы.

— Не бери в голову. Расскажи лучше, что с тобой произошло.

Самид сжал руками виски, безуспешно пытаясь вдавить их куда-то внутрь черепа:

— О, горе мне, неразумному! Подстелил шайтан свой гнусный хвост на моем пути, а я об него и споткнулся…

— Ты к делу, к делу переходи, — подбодрил его Егор.

Парень запнулся, лишенный разгона, однако сумел пересилить себя и весьма толково изложил недавние события:

— В это казино я прихожу уже пятый раз. Четырежды удача улыбалась мне, и четырежды я ее упускал, проигрывая последнее. В этот раз я решил быть умнее. «Как только удвою принесенную сумму — сразу же покину чайхану!» — поклялся я себе. Первые ставки я делал осторожно, не рискуя кинуть все на кон в надежде на выигрыш, но деля и деля свои деньги, чтобы иметь шанс отыграться в случае невезения. Но удача отвернулась от меня! Ни одна моя ставка так и не выиграла. Деньги закончились, слепое отчаяние сдавило мой мозг. Я кинул на кон тюбетейку…

— Ага, — многозначительно хмыкнул Птенчиков.

— И проиграл! Тогда я снял пояс…

— И тоже проиграл.

— Нет, выиграл. Я вернул свой пояс, а деньги поставил снова. И снова выиграл! И так продолжалось семь раз подряд. Я вернул деньги, проигранные сегодня, и деньги, проигранные прежде.

— А тюбетейка?

— Тюбетейку присвоил крупье! Он надел ее на свою дынеподобную голову и решительно отказался отдавать мне в качестве выигрыша.

— Безобразие! Произвол и надувательство, — возмутился Гвидонов.

— Истинно говоришь, мудрый чужеземец, — благодарно взглянул на него сын вдовы. — Что мне оставалось делать? Я не мог вернуться домой без тюбетейки. Как бы я сказал матушке, что не сберег ее подарок?

Егор сочувственно шмыгнул носом.

— Я сел покурить и подумать, как бы побороть беду, — продолжал Самид, не замечая многозначительных взглядов, которыми обменялись его слушатели. — Сам не понимаю, как я уснул… Дальнейшее вам известно.

— Ни денег, ни тюбетейки, — подвел итог Гвидонов. — Да, брат, не пофартило.

Он взглянул на учителя, вновь начинающего увязать в задумчивости.

— Давайте-ка поскорее выберемся на свежий воздух, а там прикинем, как быть.

Они поднялись с ковра и направились к выходу, однако на пути тут же возник старец с подносом:

— Куда же вы, почтеннейшие?

— Дела, дедуля, — развел руками Егор.

— Господа, вы еще не сделали своих ставок. Вот этого, — старикан качнул тощей бородкой в сторону Самида, — пропущу, а вам придется задержаться. Некрасиво нарушать правила заведения. — Он гаденько хихикнул и покосился в сторону мрачного нубийца, скучающего у дверей.

— Опаньки! — изумился Егор. — Полицейское гостеприимство: всех впускать, никого не выпускать. Ладно, сами напросились: придется заняться проблемой тюбетейки незамедлительно.

— Испейте араки, — надменно поклонился старец. — Услаждает печень и прочищает мозги, первая порция бесплатно.

— Это тоже входит в обязательную программу удовольствий? — хмыкнул Гвидонов, опрокидывая целительную араку себе в рот и невольно морщась. — Знаешь, дедуля, ром с колой куда приятнее. — Он обернулся к учителю: — Иван Иванович, вы как себя чувствуете?

— Нормально, — проворчал Птенчиков. — Поставь за меня, что-то не хочется возвращаться к рулетке. — Он протянул Егору горсть командировочных и вновь устроился на ковре. Самид присел рядом с ним.

Удивительная штука — рулетка! Казалось бы, куда проще: загадал число, поставил монетку и ждешь, улыбнется тебе удача или пройдет, не заметив. Игра фаталистов! Ан нет: расчерченный на квадраты игровой стол таит в себе неисчерпаемые возможности для стратегов и безумцев, для отчаянных и осторожных — если, конечно, можно говорить об осторожности применительно к вступившим в игру. Кто-то ловит удачу частым бреднем, покрывая стол ковром одновременных ставок, кто-то, напротив, кидает все свое состояние на единственное число, ожидая, что потрясенная Фортуна тут же вернет ему в тридцать пять раз больше. Самые хитрые устраиваются в засаде около колеса, пытаясь выяснить, к каким числам своенравный шарик испытывает симпатию, чтобы затем действовать наверняка.

Сын статистиков Егор Гвидонов точно знал, что рулетка является математически отрицательной игрой. Когда-то он потратил немало времени, изучая эту проблему и проверяя с помощью компьютерных программ как многочисленные выкладки азартных предшественников, так и собственные теории создания выигрышной системы ставок. Довольно равнодушно он кинул горсть монет на красное. И угадал. Повторил. И снова угадал. Продолжая играть «на равных шансах» с выплатой 1:1 (на самом деле они не совсем равны — 18 против 19, с вероятностью выигрыша 0,4865), он поставил поочередно на чёт, нечёт, большие, меньшие и снова вернулся к цвету. Теперь уже перед ним возвышалась солидная горка монет самого разнообразного достоинства: от презренных медяков до арабского золота, которое особенно ценилось у менял. Соседи по столу уважительно раздвинулись, давая место богатеющему на глазах незнакомцу. Откуда-то из-под локтя вынырнул вездесущий старец со своим подносом и принялся нудить, что, мол, таких высокочтимых гостей заведение готово весь вечер обслуживать бесплатно. Борясь с нарастающим азартом, Гвидонов опрокинул еще пару пиалок араки. Было ясно, что его сказочное везение не может продолжаться бесконечно, но и бросать игру не хотелось. Не забывайте, что теоретически подкованный Гвидонов на практике сражался с рулеткой впервые в жизни!

— Делайте ваши ставки, — произнес крупье, в упор глядя на Егора.

«Сейчас он за меня возьмется, — понял гений компьютерной мысли. — Умелый дилер запросто положит шарик в любой сектор колеса, но способен ли он попасть в определенную ячейку? Это вопрос принципиальный!»

— Делайте ставки, — с напором повторил крупье, твердо решивший не запускать шарик до тех пор, пока Егор не определится с выбором квадрата на зеленом сукне стола.

— Что ж, применим принцип «мартингейл», — пробормотал достойный сын статистиков, отделил от выигрыша небольшую колонку монет и двинул ее на красное.

— Проиграл! — радостно взвизгнул кто-то из публики. Все оживленно зашевелились. Впрочем, нет, не все: у стены в глубоком взаимопонимании возлежали на мягком ковре Иван и Самид. Мэтр по неразрешимым вопросам вдохновенно излагал свой взгляд на духовные учения Индии и Тибета, а могучий сын вдовы восхищенно приговаривал: «Вах, вах!»

Егор хладнокровно удвоил ставку — и снова проиграл. Нестерпимо болело среднее ухо — Варваре явно было, что сказать, однако беседовать с женой сейчас совсем не хотелось. «Абонент временно недоступен», — виновато мигнул третьим глазом Гвидонов и вновь сосредоточился на игре.

Принцип «мартингейл» заключается в последовательном увеличении ставки в случае проигрыша. Если проиграл одну фишку — поставь в следующий раз две и отыграешься. Снова не повезло — поставь четыре, восемь, шестнадцать… По теории вероятности ты не сможешь проигрывать бесконечно! Хотя тот же Эйнштейн в ответ на вопрос: «Существует ли система игры в рулетку, гарантирующая стопроцентный выигрыш?» — ответил: «Да, я знаю одну. Красть фишки со стола, когда не видит крупье». Владельцы казино выработали очень простой способ борьбы с «мартингейлом»: ограничение верхнего предела ставок. Однако Егор искренне надеялся, что в древнем Стамбуле до такого коварства еще не додумались…

— Рулетка — это ерунда, — разглагольствовал он перед публикой, очередной раз увеличивая ставку. — Вам бы сюда «однорукого бандита»! Вот, скажу я, вещь…

— С бандитами у нас разговор короткий, — недобро усмехнулся' крупье.

— Э, милейший, ты не в теме! — возразил гений технической мысли и начал азартно излагать принципы действия игровых автоматов.

— Вах, вах! — восхищались потрясенные болельщики. — Видать, сам Иблис говорит устами этого юноши — разум простого человека не способен на такую изощренность! Где, где твои увечные «бандиты», или как там ты их называешь?

— Это еще что! — распалился Гвидонов. — Вот я вам начерчу схемку…

— Ставочку-то сделай, — ненавязчиво заметил крупье.

— А? Да, конечно. — Егор быстро вычислил размер очередного «жертвоприношения» на алтарь капризной Фортуны — и с ужасом обнаружил, что возросшая в арифметической прогрессии сумма должна полностью исчерпать его игровой фонд. «Мартингейл» отдыхает — в случае проигрыша эта ставка станет последней!

Крупье нетерпеливо подбрасывал на ладони шарик.

— Давай, давай! — подбадривали Егора болельщики.

— На черное, — решительно произнес Гвидонов и бросил на кон… мизерную сумму, равную той, с какой начинал «мартингейл». По залу пронесся вздох разочарования — по сравнению с недавними ставками эта выглядела жалко. Крупье презрительно поморщился и запустил шарик.

— А это на красное! — добавил Егор и, к изумлению публики, двинул все оставшиеся деньги на нужный квадрат.

— Ставки сделаны! — возмущенно закричал крупье.

— А я и не собираюсь больше ставить, — довольно кивнул Егор: кричи — не кричи, а он успел сделать свой ход до произнесения этой сакраментальной фразы.

Дружный рев потряс чайхану: шарик замер в красной ячейке. Сын статистиков не только вернул свои деньги, но и приумножил общую сумму выигрыша!

— Куда бы сложить эту груду металла? — рисуясь перед публикой, протянул Егор. — Вы случайно не выдаете пакетов с логотипом заведения?

— Делайте ваши ставки, — угрожающе навис над столом крупье.

— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — мило улыбнулся Егор, затягивая потуже пояс и начиная сгребать выигрыш за пазуху. Крупье сделал знак нубийцу, тот встрепенулся и с большой охотой покинул надоевший пост у дверей, разминая на ходу затекшие плечи. «Становится жарковато, — мысленно отметил Егор. — Где там наш Иван Иванович?» Он завертел головой, стараясь отыскать учителя, и обнаружил его возлежащим на мягком ковре, с просветленным выражением лица и отсутствующим взором. Рядом возлежал Самид — в той же позе и с тем же неземным блаженством на физиономии. «Да что же это такое? — возмутился Егор. — Они будут в душевном согласии путешествовать по параллельным мирам, а я должен как ишак перетаскивать по грешной земле их увесистые телесные оболочки!» Гвидонов вперил осуждающий взгляд третьего глаза в неподвижного мэтра, однако сосредоточиться ему не дали.

— Господа правоверные… — выразительно затянул крупье.

— Всем лежать, руки за голову, морды в пол! — раздался от дверей дружный вопль луженых глоток, и в казино началось светопреставление.

— Пойми, мой юный друг, — продолжал свои духовные наставления Иван, — трангдон — это всего лишь слова в их буквальном значении, а нгедон — это внутреннее значение слов, осознанное в медитации. Трангдон подобен пальцу, указывающему на луну, в то время как нгедон — сама луна. Указывающий палец необходим, чтобы мы знали, куда смотреть, но пока мы видим саму луну, мы пропускаем намерение указывающего пальца. Понятно ли тебе, кузнец?

— Но я не вижу здесь луны, о Учитель, — прошептал Самид, старательно пялясь в низкий потолок.

— Да при чем здесь луна? — поморщился Птенчиков. — Нгедон — это опыт невероятной действительности. Идем.

Он легко оттолкнулся от ковра и взмыл ввысь.

— Туда, где луна? — понятливо закивал Самид и попробовал повторить его маневр.

— А хоть бы и туда, — не стал разочаровывать юношу Птенчиков. Глядя на Учителя преданными глазами, Самид приподнялся в воздух, но застрял в паре метров от пола, отчаянно извиваясь и дергаясь.

— Что же ты? Догоняй!

— Не могу, потолок мешает.

— Забудь о нем.

Самид наморщил лоб.

— Учитель, не сочти за нерадивость, но я не могу забыть о чем-либо вот так, сразу. Обычно для этого должно пройти какое-то время. Год, два…

— Хорошо, я дам тебе время, — согласился Птенчиков. — Как забудешь — свистни.

Иван устремил взгляд на небосвод. Где-то там, над косматыми облаками, пряталось солнце. Можно было подняться повыше и устремить на него указующий палец, однако он обещал своему ученику в качестве наглядного пособия луну и вовсе не собирался отступаться от собственных слов.

Облака двигались. Медленно, но беспрерывно. Иван оставил суетные мысли и принялся созерцать…

Резкий свист заставил его оторвать взор от облаков и поискать своего ученика. К удивлению Ивана, оказалось, что тот уже не висит под потолком, а сидит на коленях в какой-то незнакомой комнате, да не один, а в компании Варвары Сыроежкиной и собственной матушки, милейшей вдовы по имени Фатима. Все трое напряженно вглядывались в нечто, лежащее перед ними. Птенчиков тоже присмотрелся и опознал собственное тело.

— Что происходит? — недовольно обратился он к своему ученику. — Ты уже сумел преодолеть потолок? Или до того успешно о нем забыл, что свернул в другую сторону?

Самид ничего не ответил. Он попросту не услышал обращенных к нему слов, так как пребывал в качественно ином состоянии. Тяжело вздохнув, Птенчиков нырнул в собственное тело и повторил вопрос:

— Так что здесь все-таки происходит?

— Получилось! — закричала Варвара, заливаясь слезами от радости. — Представляете, получилось!

Женщины кинулись обниматься, а Самид поднялся на ноги и теперь стоял, сконфуженно улыбаясь.

— Сколько прошло лет? — устало осведомился Птенчиков у своего ученика.

— Лет? — подскочила Варя. — Что вы, Иван… то есть, что ты говоришь, братец Хасан, прошло от силы полчаса с тех пор, как Самид вытащил тебя из чайханы.

— Вытащил мое тело, вместо того чтобы следовать по пути духа? Значит, ты так и не сумел подняться над потолком? — Птенчиков сурово нахмурился.

— Прости, Учитель, — робко поклонился могучий кузнец. — Я даже не успел как следует сосредоточиться, чтобы о чем-нибудь забыть, как в казино ворвались вооруженные янычары и устроили погром. Потолок, правда, все равно уцелел…

— А его и не нужно было рушить. Просто… подожди, как ты сказал: погром? Вооруженные янычары? — Птенчиков затряс головой, стараясь вернуться к реальности. — Но с какой стати?

— Мафиозные разборки, — коротко пояснила Варя. — Какое счастье, что Самиду так и не удалось преодолеть потолок. Он схватил вас… то есть тебя на руки, выволок из этого вертепа и принес в дом своей матушки. А потом мы подумали, что если он свистнет, как вы договаривались, то, возможно, ты откликнешься. — Варя поправила на голове яшмак и неожиданно заключила: — А сейчас, милый братец, тебе нужно хорошенько поспать.

— Да я не…

— Хочешь, хочешь. А я посижу возле твоего изголовья. — Варя выразительно взглянула на вдову.

— А может, сначала покушать? — встрепенулась Фатима. Ей было жалко, что такой интересный разговор должен прерваться.

— Сначала спать, — осталась непреклонной Варвара.

Вдова не осмелилась спорить.

— Спасибо тебе, великодушный бухарец Хасан, что привел из этой гиблой чайханы моего сына, — поклонилась она Птенчикову.

— Если соблюдать точность, то это он меня сюда приволок, — проворчал Птенчиков, но на его самокритику никто не обратил внимания. Вдова еще немного посуетилась, устраивая гостя поудобнее, и наконец удалилась, захватив с собой Самида.

— Ну, рассказывай, — кивнул мэтр изнывающей от нетерпения помощнице.

Варя в отчаянии стиснула руки:

— Иван Иванович, Егора схватили!

— Не может быть!

— Я все время пыталась выйти на связь, но ни вы, ни Егор не отвечали. Тогда я решила переодеться в мужской костюм и тоже пойти в чайхану, но вдруг заметила на мониторе стационарного компьютера изменения в показаниях ваших датчиков индивидуального местонахождения. Я вывела на экран карту города и стала наблюдать. Вы пришли (то есть вас принесли, но тогда я еще об этом не знала) в дом вдовы, а Егор остановился в одном из фешенебельных особняков центрального квартала. Я сумела выяснить, что этот дом принадлежит меняле Абдурахману. Связь по-прежнему не действовала. Тогда я решилась оставить свой пост в машине времени и поспешила к вдове, благо с ней мы уже знакомы, а с менялой пока нет. А по пути… по пути меня вызвал Егор! Он рассказал о нападении на казино. Представляете, его оглушили, связали, ограбили и заперли в подвале Абдурахмана!

— Но зачем?

— Он не знает. — На глазах Сыроежкиной выступили слезы. — Что, если его собираются пытать?

— Не вижу в этом практической пользы, — рассудительно возразил Птенчиков.

— Иван Иванович! — взвыла Сыроежкина. — Да это маньяки, разве их польза интересует?

— Варвара, прекрати истерику. Давай сначала попробуем рассуждать логически, а уж потом, если ничего не получится, рассмотрим версию о маньяках, садистах и прочих извращенцах.

— Ой… — жалобно всхлипнула его ученица.

— Значит, так. Меняла. Янычары. Казино. — Птенчиков побарабанил пальцами по коленке. — Ничего не понимаю!

Он покосился на свою помощницу:

— Ну-ка, вытри глаза и включайся в работу. Откуда в средневековом Стамбуле рулетка?

Варя поспешно промокнула слезы краем муслиновой вуали:

— Надо бы спросить у Сапожкова…

— Я тебе и без Сапожкова скажу: этого просто не может быть. Поклонники мистических легенд утверждают, что Франсуа Бланк, открывший в тысяча восемьсот сорок первом году на пару с братом-близнецом казино в провинциальном северогерманском городке, именуемом Бад-Хомбург, и впервые установивший там рулетку в современном, привычном для нас виде, продал душу дьяволу за ее секрет: если подсчитать сумму всех чисел знаменитой «европейской» рулетки, то получится шестьсот шестьдесят шесть. Разумеется, прообраз рулетки существовал и раньше. Задолго до появления Бланка на свет в Европе играли в хоку, старинную азартную игру, в которой использовалось специальное колесо с пронумерованными гнездами и шариком. Я читал, что в семнадцатом веке эти примитивные колеса применялись в игорных заведениях Франции, Германии, Австрии и Венгрии. Большим любителем хоки был кардинал Мазарини, самый могущественный человек Франции после короля Людовика Четырнадцатого. Правда, после его смерти французское правительство запретило эту игру, а нарушение о запрете стало караться смертной казнью. Но пойми, старинная хока очень отличается от той рулетки, что я видел в чайхане! — Иван в волнении приподнялся с кровати. — Знаешь какую фразу постоянно произносил местный крупье? «Господа, делайте ваши ставки!» Сначала я решил, что все это мне мерещится.

— А может, и правда примерещилось? Все-таки вы себя неважно чувствовали… — осторожно предположила Варвара.

— Спроси у Егора, он тоже там был.

— Хорошо.

Варя прикрыла глаза и сосредоточилась.

— Егор говорит, что все верно. И лексика крупье, и сама модификация рулетки. Но тогда… тогда получается, что эту игру принес сюда кто-то из наших современников? — Варя распахнула глаза: — Антипов?

Иван задумчиво потер переносицу:

— Почему бы и нет?

— Но для этого он должен был прожить здесь как минимум несколько лет!

— А кто нам сказал, что он прибыл в Стамбул именно сегодня? Это всего лишь наши предположения!

— Нет, Центральный компьютер ИИИ осуществляет контроль кабины перемещения в режиме реального времени. Если бы Антипов провел здесь несколько лет, то в XXII веке со дня его отлета прошло бы столько же.

— Центральный компьютер ИИИ взорвался. Что, если Антипов, прибыв в Стамбул, отсоединил свою машину времени от контроля, а потом, решив вернуться, попытался наладить связь, но допустил какую-то ошибку? Это вполне объясняет сам взрыв.

Варя восторженно уставилась на Ивана:

— Гениально! Сейчас расскажу Егору.

Она снова прикрыла глаза:

— Егор говорит, что нужно обследовать машину Антипова. Там, на берегу. Только мы без него не справимся, а он сидит в подвале… Связанный… Иван Иванович, что с ним собираются сделать?!

— Варвара, возьми себя в руки, — строго велел Птенчиков. — Давай попробуем прикинуть, кто мог схватить Егора. Кстати, что это ты говорила о мафиозных разборках?

— Ну, это всего лишь предположение, — вздохнула Сыроежкина. — Самид упомянул, что в городе действуют два казино, принадлежащие разным владельцам и конкурирующие между собой. В одном собираются преимущественно мусульмане, в другом — янычары. Они тоже считаются мусульманами, но, сами понимаете…

— Обратить в веру насильно — еще не значит сделать человека верующим, — кивнул Птенчиков.

— Для привлечения клиентов первое казино, помимо рулетки, предлагает араку, гашиш и кофе.

— Странно, что такой безобидный напиток вошел в список порочных аттракционов, — улыбнулся Птенчиков.

— Что вы, Иван Иванович! Разве вы не глотали досье, которое приготовил нам перед командировкой Сапожков? — удивилась Варя.

— Я не глотал, я читал, — недовольно буркнул учитель. — Если помнишь, глотать таблетексты мне запретили после литературного отравления.

— Ой, извините, — смутилась Варя. — Так вот, Сапожков утверждает, что кофе Европе подарила именно Турция…

— Да-да, обоз с мешками кофейных зерен бросили янычары, удирая из-под Вены в тысяча шестьсот восемьдесят третьем году, — блеснул эрудицией Иван.

Варя согласно кивнула:

— И именно в Турции родилась идея о том, что кофе — это не столько напиток, сколько непременный компонент совершенно особого, элегантного и чуть порочного образа жизни, который описывался арабским словом «кейф».

— Буква изменилась, а смысл остался, — задумчиво отметил Иван.

— Кофе называли одной из «четырех подушек на диване удовольствий». Остальные — это вино, опиум, в нашем случае — гашиш…

Птенчиков невольно содрогнулся.

— Иван Иванович, вам нехорошо? — забеспокоилась Варвара.

— Все в порядке. Просто вспомнил Индию. Мне кажется, что та смесь, которую курил добрейший гуру, отправляя меня в Шамбалу, почти наполовину состояла из гашиша.

— Так вот почему вам так трудно пришлось в казино!

— В следующий визит, чтобы не терять связи с действительностью, придется надевать противогаз, — криво усмехнулся Иван. — Ну, хорошо: а чем балует своих клиентов второе казино?

— Второе? — Варя задумалась. — Знаете, об этом мы с Самидом как-то не успели поговорить.

— Зови его сюда, сейчас спросим.

Варя ненадолго вышла и вернулась с сыном вдовы.

— Ты звал меня, Учитель? — почтительно поклонился юноша.

— Присаживайся, Самид. Расскажи-ка, что ты знаешь о казино, в котором мы встретились?

— Ну… — растерялся юноша. — Играют там. Многие уже разорились. Да ты и сам все видел! — Он немного помолчал. — О, вспомнил: в казино есть еще одна комната. «Вип зал»! Туда заходят со стороны улицы только знатные вельможи. Они курят не гашиш, а специальную смесь из табака, опиума, розовых лепестков и толченого жемчуга. Говорят, туда даже пускают женщин!

— Играть?

— Шутишь, Учитель? — укоризненно взглянул на Птенчикова Самид.

Иван закашлялся и поспешил сменить тему:

— Скажи-ка, кузнец, а что известно о владельце этого милого заведения?

— Ходят слухи, что это казино принадлежит самому Угрюму-Угу, главе черных евнухов, следящих за порядком в султанском гареме. Конечно, лично он там не появляется, все дела ведутся через Атана-Ага, начальника алебардщиков.

— А кто владелец второго казино?

— Меняла Абдурахман. У него пьют горилку, едят драники, и даже, как говорят, подают свиное сало. Но в это я поверить не могу!