Глава 14
Егор медленно приходил в себя. Перед глазами плясали разноцветные параллелепипеды, а голова была готова в любой момент расколоться на части от переполняющей ее боли. Руки и ноги, скрученные грубыми веревками, затекли и отказывались повиноваться. Застонав, Егор попробовал приоткрыть глаза. Безумная пляска геометрических фигур сменилась маловразумительным кружением светлых точек на темном фоне.
«Что бы это могло быть?» — вяло удивился Егор и зачем-то принюхался. Пахло застарелым рыбьим жиром, к тому же что-то противно щекотало кончик носа. Пытаясь связать эти факты воедино, Егор надолго задумался. Через какое-то время память начала услужливо выдавать обрывки разрозненных воспоминаний — узкие улочки древнего города, шуршание гальки на морском берегу, огромный валун в колючих зарослях… Словно мощный электрический разряд прошил Гвидонова с головы до пят — он вспомнил все! Впрочем, от этого стало только хуже: выходит, вместо того чтобы перехватить объявившегося наконец-то Антипова, он снова попал в плен. Завалил всю операцию, подставил друзей, которые будут вынуждены рисковать жизнью, чтобы его спасти… Как он сможет смотреть им в глаза?
— Не-э-эт!!! — хотел заорать от отчаяния Егор, но из его рта вырвалось лишь жалобное мычание: проявиться силе молодых легких мешал кляп, а оглядеться не давал надетый на голову чьей-то коварной рукой старый мешок из-под рыбы.
В приступе бессильной злости на себя и свою горемычную судьбу Гвидонов принялся кататься по полу, брыкаясь и горестно подвывая. Зацепившись за что-то ногой, он нарушил зыбкое равновесие пространства, и мир вокруг заполнился шумом падающих предметов. Бедняга свернулся калачиком на полу, мечтая лишь о том, чтобы остаться в живых под этой «бомбардировкой». Когда все стихло, Егор перекатился на живот и настороженно замер. Кажется, больше ничего падать не собиралось. Тогда он аккуратненько стукнулся лбом об пол. Тишина! Отбросив сомнения, Егор принялся истово колотиться своей непутевой головой. Нет, это не был приступ самобичевания: гений технической мысли пытался активировать вживленный в область третьего глаза концентратор психической энергии и выйти на связь со своим непосредственным руководством.
Иван Птенчиков беспокойно метался на мягких подушках в доме главного повара султана. Сон, так долго не шедший к мэтру по неразрешимым вопросам, наконец простер над ним свое крыло, однако легче Ивану не стало. Пока утомленное тело отдыхало от дневной беготни, душа его продолжала напряженную деятельность.
Ивану снилось, что он пробирается пустынными коридорами Реабилитационного центра, проползая мимо датчиков круглосуточного наблюдения на четвереньках и в ужасе замирая при звуках скользящего где-то за поворотом робота-санитара. Мэтр четко осознавал свою цель: небольшая палата, где мирно дремлет в целебном саркофаге обгоревший при взрыве человек. Наконец он достиг знакомой двери и перевел дух. Порывшись за пазухой бухарского халата — до чего неспортивная одежда! — Иван извлек на свет хрустящий от древности лист за подписью и печатью султана. «Сим повелеваю!» — утверждал изящный иероглиф, начертанный акварельными красками и присыпанный сверху золотой стружкой. Что именно повелевал султан, оставалось неизвестным, но вид иероглифа почему-то придал Ивану уверенности. Поднявшись с четверенек, он распахнул дверь и шагнул в палату.
— О, мой неспешный друг! Долго ли мне еще ждать, когда ты выполнишь свое обещание? — донесся до него обиженный голос из сияющего от избытка энергостимуляторов саркофага.
— Скоро, братец, скоро, — виновато зашептал Иван. — Я очень стараюсь.
— Ты подобен неразумному скакуну, который движется в нужном направлении только после того, как на глаза ему наденут шоры, — проворчал пострадавший.
— Я не могу отвернуться от тех, кто попал в беду, — запальчиво возразил Птенчиков.
— Рахат-лукум тебе в селезенку! Скоро количество данных тобой обещаний превысит количество сур в Коране.
— Не ворчи, сейчас я выполню одно из них.
— Которое? — насторожился пострадавший.
— Узнаю, кто ты есть на самом деле. Видишь этот иероглиф, начертанный рукой султана? Согласен ли ты, что он обладает огромной силой?
— Никто не вправе ослушаться султана, — как-то неуверенно подтвердил собеседник.
— Тогда внимание. Сим повелеваю: пусть явится мне твое истинное лицо!
Иван поднес хрустящий листок к голове потерпевшего и быстрым движением сорвал с него регенеративную маску. Под маской оказались бинты. Иван потянул за обтрепанный край и принялся разматывать нескончаемую марлевую ленту. Он тянул и тянул, бинт струился из саркофага на пол, ложась у ног Ивана затейливыми петлями. Начиная нервничать, Птенчиков отбросил в сторону иероглиф султана и стал действовать обеими руками, срывая с лица потерпевшего слой за слоем. Гора несвежей марли у его ног все росла. Вот уже петли бинта захлестнули щиколотки мэтра, его колени, бедра… В лихорадочном нетерпении Птенчиков перебирал руками все быстрей и быстрей. Не может же этот процесс быть бесконечным! Скоро он увидит лицо обгоревшего человека, поймет, кто улетел на машине Антипова. Только не останавливаться! Еще чуть-чуть, еще немного усилий…
Бинт плотно охватил талию учителя и хлесткими петлями поднимался по грудной клетке. Выше. Еще выше. Туда, где из ворота бухарского халата торчит незащищенная шея.
«А-а!!! — вдруг вскрикнул учитель, почувствовав резкую боль в среднем ухе и выпустив от неожиданности конец бинта. — Гвидонов, подлец, что ты творишь?!»
Наваждение рассеялось. Он вновь лежал в доме Алишера и растерянно тряс головой.
«Простите, мэтр, — зазвучал в голове виноватый голос Егора. — Немного переусердствовал с активизацией телепатического передатчика. Никак не получалось выйти на связь».
Иван постарался взять себя в руки и сосредоточиться. В комнате было темно — время утреннего призыва муэдзинов еще явно не наступало.
«Что у тебя случилось? — промыслил он своему ученику — и вдруг подскочил от яркой догадки: — Неужели появился Антипов?!»
«Появился…»
«Ты задержал его? Он сейчас рядом?»
«Я его не вижу, — уклончиво ответил Гвидонов, но тут же устыдился собственной полуправды: — Я вообще ни черта не вижу — у меня на голове мешок, ноги связаны, а во рту кляп. Короче, облажался я, Иван Иванович. Спасите меня, пожалуйста, и отправьте домой. Все равно от моего участия в экспедиции больше проблем, чем пользы».
«Отставить истерику! — рявкнул Иван так, что у Гвидонова кляп изо рта выпал. — Сейчас разбужу Варвару, дешифруем сигнал твоего индивидуального датчика и вычислим, куда бежать на подмогу. Только не уходи!»
«Не уйду», — мрачно вздохнул Гвидонов, шевельнув связанными ногами.
Он немного поворочался, пытаясь устроиться поудобнее. Стояла тишина, лишь шорох волн, играющих с мелкой галькой, доносился до слуха незадачливого пленника. Наконец скрипнула невидимая дверь, и раздался звук приближающихся шагов.
— Он где-то рядом, — произнес озабоченный голос Варвары Сыроежкиной.
— Сюда! — завопил Егор.
Распахнулась еще одна дверь, и сквозь грубую мешковину пленник увидел огонек свечи, которую принесли с собой его друзья. Иван принялся разматывать веревки, стягивавшие Егора, а Варя, сорвав с его головы злополучный мешок, едва не разревелась, увидев мужа живым и почти невредимым.
— Так что же с тобой произошло? — поинтересовался Птенчиков, убедившись, что Егор способен отвечать на вопросы.
— Точно не знаю, — смутился тот. — Я немного увлекся, то есть отвлекся… Вернее, сосредоточился… не на том.
— А поподробнее? — не дождавшись продолжения, попросил мэтр.
— Можно и подробнее, — вздохнул Егор. — Мне пришла в голову идея принципиально новой «бродилки» для нашего Васьки-Маугли. И пока я занимался ее разработкой, кто-то проник в машину времени и сумел меня оглушить.
— Егор, как ты мог?! — выдохнула Варя. — На посту! Во время ответственной операции! Это даже не ребячество, это преступление…
— Готов понести заслуженную кару, — выпрямился Гвидонов. — Мэтр, отправьте меня в ИИИ, и…
— И-и, и-и, — передразнил Птенчиков. — По-моему, ты не ишак, чтоб выдавать такие глупости. Каждый из нас может ошибиться. Имел неосторожность напортачить — имей мужество все исправить.
— Извините, учитель, — покраснел пристыженный Егор. — Конечно, вы правы.
Варвара сверкнула своими глазищами, резко развернулась и вышла из кладовки. Было ясно, что спорить с мэтром она считает себя не вправе, но при случае выскажет мужу все, что о нем думает.
— Иван Иванович, — смущенно начал Егор, проводив взглядом жену, — извините, вы не подскажете… где я?
— Скорее всего, это хижина какого-то рыбака. Здесь, на берегу, много таких. А оглушил тебя Антипов — кроме него никто не смог бы попасть в машину времени.
— Он был у нас в руках… — прошептал готовый провалиться сквозь землю Егор, однако очередной сеанс самобичевания был прерван удивленным возгласом Вари:
— Ох, что это?
Мужчины выскочили из кладовки и поспешили к ней. Сыроежкина топталась посреди небольшой комнаты, смахивающей скорее не на жилище рыбака, а на мастерскую художника. Свет огарка в ее руках выхватывал из ночного сумрака одну за другой расставленные вдоль стен картины.
— И когда только он успел все это написать? — изумленно проговорила она.
Мужчины подошли ближе:
— Плодовитый, гад, — проворчал Егор.
— А может, он привез картины из будущего и хотел их здесь продать? — неуверенно предположил Иван.
— Нет, такое здесь не продашь, — возразила Варвара, разглядывая странные лица и фигуры.
— Карикатурист, — фыркнул Гвидонов. — Поселился во дворце и рисует дружеские шаржи на придворных.
— Но зачем?
— А зачем он вообще сюда прилетел?
— Может, он просто болен? — предположила Варвара. — В здравом уме человек такого не нарисует.
— Вероятно, ты не слишком интересовалась живописью, — покачал головой учитель.
Егор присел на корточки у изображения полуобнаженной девы со всеми признаками сколиоза и синдрома Дауна и зачем-то поковырял полотно ногтем.
— Вот что я вам скажу, — заявил он торжественно. — Эту картину писал не Антипов!
— Почему ты так считаешь?
— Краски.
Иван вздрогнул и присел рядом с Егором:
— Верно! Наш карикатурист пользовался традиционными средствами, характерными для данной эпохи, в то время как Антипов привез с собой краски из будущего. — Он восхищенно взглянул на Егора: — Ну, парень, считай, что реабилитировался.
— Ничего не понимаю, — жалобно призналась Сыроежкина. — Значит, на Егора напал кто-то из местных? Неспроста же его принесли именно в эту избушку.
— Но как местный житель сумел проникнуть в машину времени? — озадачился в свою очередь Гвидонов.
— Чувствую непреодолимое желание сходить в кусты, — внезапно сообщил мэтр.
— Что?! — растерялись ребята.
— Наверное, на вас так халва подействовала, — смущенно предположила Варя. Оставив ее реплику без внимания, Иван порывисто развернулся и выскочил из хижины.
— Бежим! — крикнул жене Егор, выскакивая следом.
Варя едва успела схватить его за рукав:
— Куда? Думаешь, Иван Иванович без тебя не справится?
— Ты не понимаешь! Что-то случилось. Помнишь заросли возле машины времени, где я закрепил дублирующую подстанцию для обеспечения связи с ИИИ? Так вот, если Иван Иванович почувствовал непреодолимое желание сбегать в кусты… в смысле — к тому кусту, значит, поступил сигнал экстренного вызова.
— Ох, мамочки, — выдохнула перепуганная Сыроежкина — и присоединилась к спринтерскому забегу.
Впрочем, догнать мэтра ребятам не удалось. Когда они, запыхавшиеся и вспотевшие, домчались до места, тот уже сидел под кустом, в отчаянии обхватив голову руками.
— Что… — начал Егор и осекся: все было ясно без слов. Огромный валун, под который они замаскировали свою машину времени, исчез.
Расположившись в зарослях, ошеломленные друзья вышли на связь с ИИИ. Временно освобожденная от коры, металлическая ветка завибрировала, передавая пропитанные тревогой импульсы дежурного из группы поддержки:
— Срочно доложите обстановку, почему прервалась связь с машиной времени?
— Машина времени исчезла, — послал ответный импульс Иван и, немного поколебавшись, добавил: — Возможно, ею воспользовался Антипов.
— Требуется ли вам немедленная помощь? — взволнованно поинтересовался куст.
Иван посмотрел на друзей — Варя растерянно пожала плечами, Егор отрицательно качнул головой:
— Иван Иванович, без подключения к ИИИ запас мощности батарей машины времени ограничен. Если Антипов не хочет застрять навсегда там, куда он отправился, ему волей-неволей придется восстановить связь с Центром управления, и тогда мы узнаем, где он находится.
Иван пересказал в ветку соображения Гвидонова и добавил:
— Машина, первоначально угнанная Антиповым из ИИИ, осталась на прежнем месте, Думаю, нам целесообразно продолжить расследование здесь, чтобы понять, кто окажется жертвой взрыва.
Выслушав доводы мэтра, куст погрузился в глубокомысленное молчание. Наконец ветка вновь завибрировала:
— Ваши аргументы убедительны. Удачи в расследовании. Как только экспедиционная машина времени возобновит подключение к Центральному компьютеру, мы вас оповестим. До связи!
Ветка замерла и стала покрываться корой. Несколько секунд спустя ее уже было не отличить от сотни соседок.
— Ну вот, все окончательно запуталось, — печально констатировала Сыроежкина. — Куда это понесло Антипова? И зачем теперь караулить его машину времени, если он улетел на нашей и может приземлиться в любой точке Стамбула?
— А может, и не Стамбула, — многозначительно вставил Егор.
— Прекратите панику, — сурова сдвинул брови мэтр. — Напоминаю: машина Антипова не останется стоять здесь без дела, кто-то ею непременно воспользуется. — Он зябко поежился на ветру. — Только наблюдать за ней теперь будет проблематично: в такую погоду без теплого укрытия…
— Может, залезть внутрь? — предложил Егор.
— И взорваться вместе с тем, кто на ней полетит, — подхватила Сыроежкина. — Нет, хватит уже с нас твоих приключений.
Иван неожиданно просиял:
— Я знаю, где можно устроить засаду без риска подхватить воспаление легких! В рыбацкой избушке. Если Егору сохранили жизнь, а не кинули с камнем на шее в Босфор, значит, он кому-то нужен и его непременно явятся навестить. Вы будете ждать визитеров в кладовке, а я, как и собирался, наведаюсь во дворец.
— Хотите заставить Черного евнуха прикрыть казино? — понимающе протянул Гвидонов.
— Среди обитателей дворца меня интересует не только Черный евнух.
— Но ведь Антипова там сейчас нет!
— Зато есть некто хорошо с ним знакомый, — загадочно произнес мэтр.
— Карикатурист, избравший мишенью для дружеских шаржей придворных Абдул-Надула, — распахнула глаза потрясенная собственной догадкой Варвара.
Гвидонов с уважением взглянул на жену:
— Хозяин заваленной картинами избушки… Конечно, он должен иметь к жизни дворца самое непосредственное отношение. Итак, снова ищем художника?
Султан-валиде просыпалась поздно. Все во дворце об этом знали, и никто не смел тревожить ее сон. Даже служанки не решались подойти к покоям своей госпожи прежде, чем не раздастся оттуда звук сигнального колокольчика. Лишь один человек имел право являться к ней в любое время суток — мрачный абиссинец Угрюм-Угу, глава черных евнухов и доверенное лицо могущественной султан-валиде.
Надо сказать, полномочия начальника черных евнухов были чрезвычайно велики: он не только следил за порядком в полном интриг и амбиций коллективе гарема, не только ведал продвижением или низвержением фавориток султана, — пользуясь безусловным доверием как повелителя, так и его матери, он выполнял их наиболее конфиденциальные поручения, а также был связным между султан-валиде и высокими сановниками государства. Кроме того, он оказывал немалое влияние на все назначения как в самом серале, так и за его стенами. Естественно, он был членом Тайного совета и, пожалуй, ориентировался во внутриполитических веяниях даже лучше, чем сам великий визирь. Начальника черных евнухов боялись. Его старались подкупить и привлечь на свою сторону. Со временем он превратился в самого корыстного чиновника Оттоманской империи, и никто не мог быть уверен, что мрачный взгляд взвешивающего в руке тяжелый кошель Угрюма-Угу гарантирует «дарителю» безопасность или поддержку.
Комнаты султан-валиде и Черного евнуха были соединены узким коридором. Эта территория была заповедной — встречи хозяйки и ее приближенного слуги проходили вдали от любопытных глаз и ушей. При дворе даже ходили слухи, что их общение носит характер не только интеллектуальный, но развивать эту тему никто не решался.
Угрюм-Угу отличался тяжелым нравом и непредсказуемостью. То он часами бродил по гарему, повергая в трепет его население, то вдруг надолго исчезал по каким-то неведомым делам. Все к этому привыкли и не удивлялись: правая рука султан-валиде подчинялась только своей хозяйке. В ту ночь, когда великий визирь обнаружил во дворце человека, как две капли воды похожего на султана, разыскать Черного евнуха не удалось. Проклиная его таинственность, Осман-Ого с нетерпением дожидался утра, чтобы доложить султан-валиде о появлении «близнеца».
Где ночевал Черный евнух, так и осталось загадкой, но когда наконец он, зевающий и еще более мрачный, чем обычно, вышел в сад для проведения утреннего моциона, его настиг посыльный великого визиря.
История о необъяснимом появлении брата султана взволновала евнуха чрезвычайно. Не теряя ни секунды, он бросился с докладом к своей хозяйке, и вскоре та уже спешила к зловещей Клети.
— Здесь, — склонился в подобострастном поклоне Осман-Ого, указывая нужную комнату. Двое алебардщиков внутренней службы распахнули тяжелую дверь. Султан-валиде решительно шагнула внутрь — и замерла, не в силах вымолвить ни слова: со стены прямо на нее смотрел… ее портрет!
— Ой! — тоненько пискнула султан-валиде, хватаясь за сердце. — Ой!
— Что, самозванец повесился? — встревожился визирь, делая попытку протиснуться следом за ней. — Не стоит волноваться, мы сейчас уберем тело… — Он таки сумел вытянуть шею поверх плеча обомлевшей повелительницы — и тоже замер в немом потрясении.
— Рот закрой! И глаза заодно, — рявкнула султан-валиде, приходя в себя. — Всем покинуть помещение! Запереть и никого не впускать.
Она мощным пинком вытолкнула наружу загородившего дверной проем визиря и обрушилась на него со всей энергией своей неординарной личности:
— Где пленник?
— Помилуй, несравненная, подобная…
— Ближе к делу.
— Э… — затряс головой визирь, мысленно проглатывая налипшие на языке славословия. — Осмелюсь предположить, что это может быть известно светлейшему султану.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Великий султан, превосходящий своей мудростью…
— Короче.
— …беседовал с этим смердящим…
— Смердящим?!
— В смысле, недостойным.
— Ага. И что он сказал?
— Не могу знать. Светлейший султан повелел мне удалиться и заткнул «недремлющий глаз» под потолком.
— И ты удалился? И оставил своего повелителя один на один с этим неизвестным типом, без всякой защиты и поддержки?!
— Мы все как один стояли за дверью! — Вытянулся по струнке перепуганный Осман-Ого. — Но сиятельный султан категорично велел не попадаться ему на глаза, поэтому, когда повелитель изволил закончить беседу и выйти, мы разбежались в разные стороны и попрятались по углам.
— Молодцы, — фыркнула султан-валиде.
— Рады стараться! — просиял визирь.
Разъяренная женщина едва удержалась, чтобы не плюнуть в его преданную физиономию. В голове проносились варианты достойной «награды»: всыпать глупцу сотню палок по пяткам? Вырвать ногти на ногах? Вырезать на спине: «Я — дурак»? Ладно, отложим это на потом, сейчас нужно срочно переговорить с султаном.
Одарив Османа-Ого испепеляющим взглядом, султан-валиде поспешила к своему сыну.
У дверей Абдул-Надула ее поджидал сюрприз. Вооруженный ятаганом евнух службы селямлика, трепеща и содрогаясь, сообщил, что сиятельный господин изволил приболеть и велел никому его не беспокоить. Отшвырнув стража ударом загнутой кверху сандалии, султан-валиде ворвалась в комнату. Абдул-Надул поднялся ей навстречу и растерянно заморгал черными ресницами.
— Сынок, что у тебя болит? — кинулась к нему взволнованная султанша, по-матерински щупая лоб.
— Охрип, — прогнусавил султан и старательно закашлялся. — Сквозняки…
Султан-валиде вздрогнула и пристально уставилась ему в глаза.
— Да ты не мой сын! Проклятый самозванец, куда ты дел Абдулушу?! Сейчас я позову стражу…
— Подожди, — поспешно перебил ее лжесултан, мигом перестав кашлять. — Ты права, я не твой сын. Я… нет, я лучше тебе все покажу.
Он быстро скинул с головы пышную чалму, выпустив на волю рыжие вихры. Отчаянным рывком оторвал собственную бороду и поковырялся в глазах, вытаскивая линзы, что разом изменило их цвет.
— Я не твой сын, — повторил он звонко. — Я его отец. Здравствуй, родная!
— А-а… — простонала султан-валиде и лишилась чувств.
