13

Утром Ярослава поджидало сообщение, полученное с помощью артефакта связи. Чтобы Волк как можно быстрее получил весточку, секретарь старого Сыча распорядился выделить гостю коня, потому что путь в замок от воинской стены, где стоял наш фургон, был не таким уж и близким. Вернулся капитан из замка мрачным, задумчивым, еще более колючим и холодным, чем обычно, и сразу же велел отправляться в путь.

Спорить с ним в таком состоянии никто не стал, кроме эльфа, который вернулся из замка поздно ночью, крайне довольный собой и окружающими, и сразу же завалился спать.

— Ярослав, давай останемся, — попросил он. — Сегодня будет еще одна особая вечеринка, я бы так хотел на ней побывать! Это очень интересное и поучительное зрелище.

— Можешь оставаться здесь один! — рявкнул капитан. — Быстрее собирайтесь, что вы возитесь!

Только когда мы расположились на привал, чтобы пообедать, тролль осторожно поинтересовался:

— Ярик, что случилось?

Капитан ответил далеко не сразу. Он ушел глубоко в раздумья, невидящим взглядом наблюдая, как по охапке хвороста постепенно разбегаются языки пламени. Я держала в руках треножник для котелка, не решаясь его ставить — вдруг это помешает Волку думать и он начнет на нас срываться. В конце концов эльф не выдержал, вырвал у меня из рук треножник, установил его и подвесил котелок.

— Ты не забыла, что мы хотим есть? — язвительно поинтересовался он.

Ярослав вздрогнул, несколько раз моргнул, возвращаясь в реальный мир, и сообщил:

— Они — мои родители — меня женят!

На поляне воцарилась гробовая тишина.

— Это шутка? — пролепетала еле слышно Тиса.

— Нет! — Ярослав вскочил с места и принялся расхаживать по поляне, наступив на приготовленные мной для супа продукты.

— Сядьте, пожалуйста, и объясните толком, — разозлилась я, выхватывая из-под тяжелого ботинка порубленную мелкими кубиками морковь. Лук спасению не подлежал, легче было нарезать новый, чем выковыривать из земли и отмывать аккуратные колечки. — А то без обеда все останутся.

— Какой обед, Мила, о чем ты говоришь, если меня совершенно неожиданно решили женить родители! А ты о какой-то ерунде…

— Можно подумать, конец света, — хмыкнул тролль. — Ты уже раз собирался жениться, помнишь, что из этого вышло? Благодаря Чистомиру шляешься свободным по просторам королевства и проблем не знаешь… — Он посмотрел на меня, потом на гнома и исправился: — Мелкие у тебя проблемы, с семейной жизнью несравнимые.

— На этот раз все серьезно. У меня есть возможность получить свой домен. — Волк сказал это так, будто наконец-то решился нырнуть с головой в ледяную прорубь.

— Вот это да! — ахнул тролль. — Это здорово!

— Да, — кивнул Ярослав. — Жениться мне, конечно, не хочется, но получить свой домен…

Тиса, ошеломленно молчавшая до сих пор, сбегала в фургон и вернулась с огромной толстой книжкой.

— Капитан, вас обманули, — звенящим голосом сказала она, пролистав страницы. — Нет ни одной незамужней наследницы домена!

— А что это за том? — заинтересовался эльф.

— «Ежегодный справочник благородных семей», — объяснила девушка. — Здесь все сведения о людях с короткими фамилиями и их родственниках.

— Есть один Владетель, которому король приказал разделить свой домен, и у него есть дочка на выданье, — сообщил Волк, сел на свое место и снова уставился в огонь пустым взглядом.

— А почему так важно капитану получить свой домен? — шепотом спросил Персиваль у Драниша. — Особенно если он так не хочет жениться?

— Ярик — второй сын в семье, — объяснил тролль. — Его старший брат уже давно женат, имеет наследников. А Ярику всю жизнь придется либо служить в армии, либо занять какой-то высокий пост в домене, например бургомистра, или стать ректором магического учебного заведения. Учителя из него не выйдет, бургомистр — не по его амбициям, а в армии сейчас скучно, в ближайшее время если война и будет, то только во время выколачивания долгов по налогам у местных жадин. А если он женится на наследнице домена, он будет Владетелем, это его заветная мечта с детства. И, что намного важнее, образуется новый домен! Значит, Ярик станет основоположником нового рода, королем ему будет дарована новая фамилия… Это очень почетно, к тому же это — путь настоящего мужчины, я тоже когда-нибудь этим займусь.

— Станешь Владетелем домена? — удивился эльф.

— Да нет же, свое племя организую. Мы уже с котей все обсудили, из нее прекрасная жена вождя племени получится.

Я размешивала закипавшие в котелке крупу и картошку несколько более яростно, чем обычно. Конечно, тролль был нежен, заботлив и, кажется, любил меня, но становиться женой вождя племени я до сих пор была не согласна.

— И кто твоя предполагаемая невеста? — с трудом выговаривая слова, сказала Тиса. Девушка вся посерела и выглядела так, будто у нее вот-вот остановится сердце.

Все уставились на капитана, с нетерпением ожидая оглашения имени его будущей жены.

— Ясноцвета Крюк, — ответил Ярослав.

Тролль собирался захлопать, но тут я испортила торжественность момента вскриком. Кинжал, скользнувший по слишком крутому боку луковицы, впился мне сразу в два пальца, а виновница происшедшего вырвалась на свободу и укатилась в ярко-зеленую травку, насмешливо белея среди мелких веточек.

— Сильно порезалась? — всполошился тролль, отложив поздравления и кидаясь ко мне.

— Ай! — Я не смогла удержаться от слез, тряся кистью. Луковый сок зашел в ранку и больно пек, а с пальцев срывались частые капли крови. — Извините, я заслушалась и отвлеклась, ашшш…

— Перебила на самом интересном месте! — вознегодовал эльф, подходя ко мне.

Несколько мгновений между его ладонями — и ранки как не бывало, только кровяные следы напоминали о том, что совсем недавно мне было очень больно.

— А мне так сразу не сделал, — обиженно пробурчал гном.

Рану, нанесенную Чистомиром, эльф залечил ему только вчера вечером, перед тем как Персиваль отправился ремонтировать артефакт в замок к Сычу. До этого Персик мучился с перевязками и почти не мог шевелить пальцами, постоянно поминая Мирика сквозь зубы и призывая на его голову всевозможные проклятия.

— Ну тебе же объясняли, что нельзя трогать чужое, зачем мне вмешиваться? — ответил эльф. — А Мила пострадала, готовя нам обед. Да еще и по вине капитана… Ярослав, я так и не понял, в чем проблема, которую ты так обдумываешь? Ну женишься ты, получишь себе домен, что плохого? Девушка-то хоть симпатичная?

— Откуда я знаю? — огрызнулся капитан. — Я ее не видел. Она с севера края, а я вырос на юге.

— А помнишь, к твоим ее папашка пару лет назад приезжал? — вспомнил тролль. — Мы тогда как раз отпуск получили и в замке были. Такой высохший сморчок с запуганной женой, которая за него все время пряталась и ни слова не говорила.

В глазах капитана промелькнуло воспоминание.

— Точно, — кивнул он. — Я вспомнил. Крюк мне тогда очень не понравился. Держался, как король, хоть и был у нас с простым визитом.

— Если дочка в папашу пошла, то тебе конкретно не повезло, — посочувствовал Драниш.

— Я тоже вспомнила, — сказала воительница. — Уродливый такой дедуган, мелкий-мелкий росточком. Если дочка в него, то она страшненькая должна быть. А мать…

— Тиса, — холодно оборвал Ярослав, — ты говоришь о моем будущем тесте и о моей невесте. Держи язык за зубами.

Девушка посмотрела на капитана с такой тоской и мукой, что мне захотелось обнять ее и как-то приободрить. Но я знала, что гордая воительница ни от кого не примет утешения, и очень уважала ее за это.

— Страшная она или нет, это еще вопрос, — сказал тролль, задумчиво выискивая у себя под ногтями сокровища, — но что старый Крюк очень умен — это факт. Он за свое правление увеличил домен вдвое, и это на границе! Как он договорился с удельными князьками — неизвестно, но я вроде слышал, под его руку просились целыми деревнями. Порядок в домене такой, что мухи в суп падать боятся, потому что в законе это не прописано.

На севере наше королевство граничило с мелкими удельными самостоятельными княжествами. Завоевывать их никто не хотел, хотя огромную территорию княжеств окружали довольно сильные соседи. Но на этой территории уже много веков царила такая анархия, что наши соседи, королевство Ромидон, завоевавшее два удельных княжества, официальными нотами просило считать их незавоеванными. Только избавиться от населения, которое поняло, что в Ромидоне жить лучше, чем в родном княжестве, оказалось куда тяжелее. Свежезавоеванное население с удовольствием обживалось в благополучных городах королевства, продолжая жить по родному порядку, точнее, полному отсутствию оного. Коренные жители стонали и проклинали своего жадного короля, позарившегося на чужое.

Пример Ромидона послужил уроком для всех остальных, и с тех пор никакие границы так хорошо не охранялись, как границы королевств с удельными княжествами. Я слышала, что ломбирские пограничники (в этой стране правил король-параноик) пропахали зону отчуждения и не пускали в королевство даже белок с территории соседнего княжества.

Крюк ассимилировал население прилегавшего к его домену княжества постепенно, когда хитростью, когда мечом и огнем, заставляя подчиняться своим законам. Теперь его домен увеличился в территории вдвое, а Сиятельный вошел во все учебники, и ему даже поставили в столице памятник. Впрочем, памятника я не видела, да и в столице не была, а все остальное мне рассказал учитель.

— У Владетеля Крюка есть еще сын, — сказал эльф, с интересом листавший толстый справочник по благородным семействам. — Женат, есть ребенок.

— Мальчик или девочка? — спросила я.

— Не знаю, тут не написано. Видно, они не публичные люди. А зачем тебе?

— Если девочка и если капитан женится на дочке Крюка, у него будет шанс управлять всем большим доменом. Это если вдруг с сыном старого Крюка что-то случится.

— Я об этом не думаю, — серьезно сказал капитан. — Мне вполне хватит одного домена. Тут с невестой далеко не все понятно.

— Согласится или нет? — полюбопытствовал тролль. — Ты не переживай, ясно, что она согласится. С таким-то отцом! Они там дома, наверное, по струночке ходят и без приказа вздохнуть боятся.

— Нет. Не в этом дело. Ясноцвета пропала, и никто не знает, где она.

— Как это пропала? — удивился эльф. — Разве дочка Сиятельного может так просто взять и пропасть?

— Я тоже думал, что не может, — грустно усмехнулся капитан. — Однако факт остается фактом. Ясноцвета Крюк пропала, и никто не знает, где она находится.

— Так, может, она уже давно мертва? — с надеждой спросила Тиса.

— Нет, на королевском родовом гобелене ее имя не поблекло, — ответил Ярослав.

— Что это значит? — спросила я.

— В большом Тронном зале есть магический гобелен, — объяснил Ярослав. — Как только у Сиятельного рождается ребенок, на нем появляется имя. Ребенок женится — и его имя связывается ниткой с другим именем. Если благородный умирает, его имя в тот же день тускнеет.

— Хорошая у короля шпаргалка, — восхитился эльф.

— И что теперь? Ты не женишься? — спросила Тиса, и в ее глазах загорелась робкая надежда.

— Я получил сегодня утром два сообщения, — сказал Ярослав. — Одно от родителей — что меня обручили с этой Ясноцветой. Другое — от старого Крюка, что его дочь пропала. Он объявил, что нашедший беглянку получает огромное денежное вознаграждение, которое позволит безбедно жить нескольким его поколениям. И предупредил, что последний раз всплеск магии Ясноцветы зафиксировали в домене Сыча.

— Вот это да! — ахнул тролль, пока все остальные с отвисшими челюстями пялились на капитана. — Значит, если мы найдем эту девицу, мы отхватим большой денежный куш! Мечта о собственном племени становится реальностью!

— Ты ее найди сначала, — остудила я его радость.

— А в чем вообще твоя проблема, Ярослав? — продолжал недоумевать эльф. — Тебя обручили, невеста твоя неизвестно где, ты получишь во владение собственный домен… Тогда почему ты мрачный такой?

— Потому что мои родители решили меня обручить, не узнав моего мнения! Потому что я даже не знаю, кто она, эта Ясноцвета Крюк! Потому что женитьба предполагает еще и рождение и воспитание наследников, а как я буду это делать, если моя жена будет мне противна? — взорвался Волк. — Тем более что они знают, что… Неважно что, но они должны были сначала поговорить со мной!

— Почему вы, капитан, сразу думаете о плохом? — миролюбиво спросила я, подавая ему миску с супом, который уже успел свариться, пока мы обсуждали личную жизнь нашего командира. — А вдруг вам невеста понравится?

— Ясноцвете не в кого быть красивой или хотя бы симпатичной, — сказал тролль. — Ты бы видела ее родителей! Папаша — сморчок, мамаша — с лошадиным лицом, серая, как моль.

— Драниш! — укоризненно сказала я. — Ты ведь тоже ее не видел, откуда ты знаешь? Тем более разве красивое лицо — самое главное в жене? Предлагаю вам сосредоточиться на еде, а не обсуждать неведомую девушку. Ведь не от хорошей жизни она пропала! Если бы ее похитили, то родители уже наверняка нашли бы этих разбойников. Значит, она просто сбежала. Может быть, ее тоже не устраивает брак с вами, а, капитан? Вы ведь об этом не думали. Может быть, найдя ее, вы узнаете, что она уже давно нашла другого претендента на свою половину домена, и проблема решится сама собой. А то вы нас своими домыслами просто изводите. И домен вам хочется, и жениться не хочется. Вы уж как-нибудь определитесь.

— Мила права, — поддержал меня эльф. — Роль мрачного и обиженного жизнью существа в нашем сообществе принадлежит… нет, Персик, не смотри на меня с надеждой. Эта роль принадлежит мне, и я не позволю, чтобы эту приятную нишу обиженного занял Ярослав, да еще и по такой ерундовой причине, как женитьба. У меня причин для скорби куда больше.

— Это какие же? — спросил тролль.

— Несовершенство мира! — пафосно заявил Даезаэль. — А некрасивая невеста, к тому же сбежавшая, — это мелочи. Кстати, а вы не подумали о том, что она могла сбежать к Томигосту? Он, как оказалось, личность очень и очень интересная, к такому девушки липнут.

— Откуда бы она его знала? — спросила Тиса, и робкая надежда в ее взгляде окрепла.

— Ну мало ли! На каких-нибудь балах пересекались, что я, сильно разбираюсь в жизни ваших благородных?

— Да, кстати, Ярик! — воодушевился тролль, не желающий расставаться с надеждой о получении денежного вознаграждения. — Томик после смерти мамаши много путешествовал по доменам, там они и могли познакомиться. А потом девица узнала о предстоящей свадьбе, и — фьють! — к любимому.

— Если это так, то не думаю, что Томигост вам ее выдаст и ты сможешь получить деньги, — заметила воительница.

— Мы их поделим, — не сдавался тролль. — Иначе девицу выкрадем и вообще все получим!

— Как бы там ни было, едем обратно, — решил капитан.

Томигоста с компанией молодых девиц мы встретили недалеко от замка. Благородные, видимо, занимались охотой, и наше появление их не обрадовало — фургон распугал всю мелкую дичь. На переговоры отправились капитан с троллем, эльф залез на крышу фургона, чтобы не пропустить зрелища, а мы остались внутри, посадив гнома управлять повозкой.

Как только мы остались вдвоем, Тиса глубоко вздохнула, обмякла на своей постели и зарыдала так, будто в один день потеряла все.

Я знала, что это случится, и со страхом ждала этого момента, так и не придумав нужные слова за то время, пока мы ехали обратно к замку, а Тиса молча сидела и смотрела невидящим взглядом в книжку с грамматическими упражнениями. Да и что, в конце концов, я могла ей сказать? Что все будет хорошо? Что невеста Ярослава не найдется? Или что он решит, что владение доменом не стоит женитьбы на нелюбимой? Но ведь мы обе знали, что Ярослав уступит искушению стать Владетелем, какой бы ни была по характеру и по внешности Ясноцвета Крюк.

Поэтому я просто сидела рядом, гладя Тису по вздрагивающей от рыданий спине, пока слезы не сменились икотой. А потом принесла ей воды в чайнике и помогла напиться.

— Как же я ее ненавижу, — прошипела девушка, обхватив колени руками. — Вот если они ее найдут у Томигоста и заберут с собой, я ее в первую же ночь задушу подушкой, честное слово!

— Я не думаю, что Ярослав оценит этот поступок.

— Зато он на ней не женится!

Да, логика железная, тут не возразишь.

— Тиса, если родители надумали женить капитана, то рано или поздно найдут ему другую жену.

— Да им плевать на Ярослава! Они просто хотят, чтобы он получил домен и чтобы их влияние распространилось на приграничье. Ты этого не знаешь, а им обоим всегда было на него плевать!

…Ярослав Волк был нежеланным сыном. После рождения первенца Сиятельная Гранислава очень долго не могла забеременеть. Сын рос здоровым и умным и уже в десять лет интересовался делами домена и прилежно учился. Но гордые, тщеславные и холодные Волки очень хотели дочь. Они жили интригами и властью, частенько бывая в королевском дворце и участвуя там во всех собраниях благородных, на которых решались хоть сколько-то важные вопросы. Ведь дочь — это такой товар, который можно выгодно продать, упрочив и усилив свое положение. Главное, правильно воспитать девочку, чтобы ее супруг тут же попал ей под каблук и в дальнейшем слушался только тестя и тещу.

Но ничего не получалось, ни маги, ни шаманки, ни даже эльфийские целители не могли помочь. Совсем отчаявшись, пара стала подбирать невесту старшему сыну, тем более что мальчику уже исполнилось шестнадцать лет, как вдруг выяснилось, что госпожа Волк беременна. Вот было счастье, аж до тех пор, пока повитуха не сказала: «Поздравляю, у вас мальчик!» Как мальчик? Зачем нужен еще один мальчик? Род Волков не обладал особой магической мощью, позволявшей младшему сыну после обучения стать на вершине магической иерархии, а ключевые посты в королевстве были уже заняты на несколько поколений вперед, и, чтобы пробиться к кормушке, нужно было приложить слишком много усилий. Так что мальчика ждала либо роль помощника старшего брата, либо место какого-нибудь государственного служащего. В общем, младенец родителям был совершенно не нужен.

Так и жил ребенок, воспитываемый равнодушными учителями под присмотром ленивых гувернеров, пока в замке не объявился сын вождя троллей — в то время было очень популярно воспитывать вместе со своими детьми детей других благородных, а Злыднобой Кривой имел очень большое племя и любил пользоваться плодами прогресса, чем кардинально отличался от большинства тролльих вождей. Иметь его в друзьях было очень полезно.

Только маленький Драниш смог пробудить в Ярославе ребенка. Мальчишки вместе сбегали с уроков — раньше такое Волку и в голову не могло прийти; играли с детьми в ближайшей деревне, вместе проказничали и вместе несли заслуженное наказание.

Тиса познакомилась с ребятами тогда, когда их порол скупой донельзя мельник, у которого мальчишки украли пару мешков муки для каких-то своих проделок. Мельнику было наплевать, что он бьет сына Владетеля, тем более всем было известно, что Волк сыном не очень-то интересуется. Тиса влюбилась в мальчика, переносившего удары плетью без единого вскрика, с первого взгляда. Не раздумывая, девочка повисла на руке мельника, вцепившись в нее зубами, а когда разъяренный мужчина ее отбросил, как нашкодившего котенка, помчалась в замок за помощью.

После этого произошло несколько событий. Во-первых, двух мальчишек долго лечили после жестокой порки, а у капитана до сих пор на спине оставались шрамы. После излечения проказников посадили на хлеб и воду, чтобы они в следующий раз дважды подумали, прежде чем что-то сделать. Во-вторых, мельника и всех его работников четвертовали перед лицом всей деревни. Мельника — за то, что смел поднять руку на чистокровного благородного, а работников — за то, что не остановили хозяина. А в-третьих, Тису отдали обучаться на телохранителя, и она поставила себе цель когда-нибудь обязательно выйти замуж за Ярослава.

Все к тому и шло. Кажется, гордый и амбициозный молодой Волк вполне смирился со своим положением и перестал рваться наверх, все больше уделяя внимания Тисе. Однако потом случилась беда. Во время получения очередной боевой награды Ярослав побывал на приеме у Владетеля приграничного домена. И там влюбился в дочку Сиятельного со всем пылом первой любви. Опыта у Волка в обращении с женщинами не было никакого, и Тисе было стыдно за любимого капитана — таким мямлей и дурачком он выглядел рядом с Негосавой Пёс. А красавица, избалованная вниманием благородных офицеров, только смеялась над робкими попытками признаний. Тиса одновременно мучилась от ревности и обиды за то, что Негосава не видит многочисленных достоинств Ярослава. Она даже подкараулила однажды девушку и попробовала поговорить с ней по душам, но охранники благородной попросту вышвырнули воительницу на улицу. Сцена вышла безобразной, но все бы обошлось, если бы Негосава не рассказала об этом случае Ярославу. Он страшно разозлился и тогда в первый и последний раз ударил человека, поддавшись эмоциям: память о мельнике была настолько сильной, что, как бы ни доводили Волка окружающие, он никогда не применял физической расправы. А вот Тису ударил. Отвесил существенную оплеуху, от которой она несколько дней ходила с опухшей щекой. Но что такое боль в щеке по сравнению с болью в сердце! Тогда девушку утешал только тролль, всегда относившийся к любовным связям легко и имевший к тому времени большой опыт в отношениях с женщинами.

— Не переживай, — говорил он Тисе, прикладывая к синяку замороженную куриную ногу, — ничего у них не получится. Негосава Ярика даже не замечает; если вдруг он исчезнет, его место займет другой поклонник, и для этой девицы не будет никакой разницы.

Но Ярослав не хотел исчезать. Все сроки отпуска прошли, а он все так же не отходил от Негосавы, даже несмотря на опасность быть обвиненным в дезертирстве. Тогда пришлось Дранишу брать командование на себя, оставив Тису в домене Пса присматривать за ситуацией.

Волк твердо решил жениться на Негосаве, даже отправил родителям письмо, на которое они отреагировали очень сдержанно — им был не по душе Дом Пса, но открывалась перспектива власти в приграничье, через которое шло снабжение армии, воевавшей с нечистью, и ради этого они были согласны дать разрешение на брак.

И тут появился Чистомир. Яркий, веселый гитарист в неизменном ярко-желтом плаще влюбил в себя Негосаву после первого же концерта. Она забыла всех поклонников и стала по пятам следовать за Дубом, ловя его взгляды, как преданная собачонка. Постепенно отпали даже самые упорные возлюбленные госпожи Пёс, и только Волк продолжал нести рядом с ней безмолвную стражу, утешая, даря цветы и украшения. Он даже как-то попытался писать в честь нее сонеты, но получалось столь ужасно, что даже любящая Тиса не смогла найти слов, чтобы похвалить его стихотворчество.

В ночь, когда Чистомир наконец-то позвал Негосаву к себе в спальню, Ярослав страшно напился и разнес в щепки всю квартиру, в которой они жили с Тисой. А потом возненавидел Дуба так яростно, что тот, опасаясь мести, быстро убрался из приграничного домена. Перед отъездом, однако, Чистомир успел нагадить в душу единственному человеку, который был искренне благодарен ему за содеянное.

— Эй, ты, девушка! — окликнул он как-то Тису, спешащую к целителю, чтобы тот вывел Ярослава из запоя. — Это же ты любишь этого кретина Волка? Не трать свою жизнь попусту, он все равно никогда тебя не оценит. Ты для него просто удобная вещь, не более. Ничего у вас не получится. Мне тебя так жаль!

Как он посмел ее жалеть! Как он посмел сказать ей такое! Конечно же Ярослав поймет, что лучше тихой, молчаливой и преданной Тисы ему никого не найти. Ведь она его любит так, как никто никогда не любил и любить не будет! И Тиса тоже возненавидела Чистомира за его бесцеремонное вмешательство в их жизни.

Когда Ярослава вывели из запоя, он уехал из домена Пса в тот же день и больше никогда вслух не вспоминал о Негосаве Пёс.

А Тиса снова была с каждым днем все ближе к своей мечте. Конечно, у капитана случались интрижки с девицами, следующими за армией, иногда тролль таскал его по борделям, чтобы «Ярик-маленький не заскучал», но без Тисы он не мог обходиться. И однажды, перед назначением в королевские гласы, сказал девушке, как-то особенно посмотрев на нее:

— Наверное, после этой службы все изменится. Пришла пора и мне остепениться, надоело бродяжничать.

Воительница жила этими словами несколько месяцев, тайком отрабатывала тонкости этикета и сложные реверансы, даже взялась за грамматику, но бал в замке Сыча дал ей понять, что для благородных девиц, даже с фамилиями второго порядка, даже бедных, как тараканы в лачуге одинокой старухи, она не ровня. Аристократки кривили носы, отворачивались и замолкали при ее приближении, хотя платье Тисы было на порядок дороже и моднее их, хотя она делала реверансы лучше всех и уже не путала использование нескольких видов вилок.

А потом, будто этого удара для нее было мало, родители Ярослава решили его женить, даже зная отвращение сына к чистокровным благородным, но надеясь, что против приманки собственным доменом он не сможет устоять. И мечты воительницы стать когда-нибудь Тисой Волк снова рухнули…

— Какая трогательная история, — перебил ее откровения рыдающий голос эльфа. — Я плачу! Я страдаю! О, как тяжел этот мир! Как гнусен!

Он танцующей походкой приблизился к нам и попытался трубно высморкаться в мою юбку.

Я сердито отобрала у него подол и поняла, что он вовсе не плачет, наоборот, ярко-зеленые глаза целителя насмешливо поблескивают, и вообще, он крайне наслаждается ситуацией и разыгравшимся представлением.

— Ты подслушивал! — завопила Тиса.

— Конечно, чем же мне еще заниматься? Эти двое ушли в замок, наверное, искать неведомую девицу Ясноцвету под кроватью у Томигоста, а нам велели становиться на ночлег у кромки леса.

— Почему нас не пустили в замок? — При воспоминании о воздушных булочках пекаря у меня засосало под ложечкой.

— Потому что мы на тамошних обитателей плохо действуем, — объяснил всезнающий, а точнее, не гнушающийся подслушивания эльф. — После нашего отъезда местный травник ловил чахов и дрыхлей и устроил шум, переполошив всю деревеньку. А пытавшихся связать его стражников окропил какой-то настойкой, отчего у них кожа пузырями покрылась. Говорят, старый Сыч был в ярости. Ему как раз случилось по какому-то делу в хоздвор поехать, и он всю эту красоту воочию наблюдал. Эх, как жаль, что я этого не видел! Нет в жизни все-таки счастья!

Он снова вознамерился высморкаться в мою юбку.

— Даезаэль! — Я тщетно пыталась выдрать у него из рук подол так, чтобы его не порвать. — Прекрати паясничать!

— Ну почему, почему, Мила, ты всех утешаешь, кроме меня! — вскричал он, поднимая к потолку руки. — Почему гнусный гном, маменькин сынок, удостаивается твоего сочувствия? Почему Тиса, придумавшая себе нереальную любовь всей жизни, вызывает у тебя сострадание? А я? Я тоже хочу, чтобы меня гладили по спине и всхлипывали в такт моим страданиям. А! Все, я ухожу из этой гнусной жизни!

Эльф закрутился на месте и ничком рухнул на свернутые одеяла, закрыв глаза. Я фыркнула и отвернулась от ушастого комедианта.

— Мила, — через несколько минут напряженным голосом сказала Тиса, — кажется, эльф не дышит.

Я обернулась, встретилась с ее ошарашенным взглядом и поняла, что дело нешуточное.

— Даезаэль! — одновременно закричали мы, кидаясь к целителю и тормоша его.

На наши крики он никак не реагировал, совершенно обмякнув.

— Даезаэль! Даезаэль!!!

— Что, — спросил вошедший в фургон Персиваль, — этот гадкий эльф наконец-то сдох?

— Не дождешься, — совершенно нормальным тоном ответил целитель, открывая глаза.

— Ты прикидывался, гад! — вспылила Тиса, отвешивая Даезаэлю пощечину. Я просто с облегчением вздохнула, хотя рука так и чесалась всыпать Сыну Леса.

Он резво отпрыгнул от нас подальше и обиженно сказал:

— Ничего я не прикидывался! Но разве тут умрешь, когда твоей смерти так радуются? Нет уж, умирать надо так, чтобы все вокруг рыдали, рвали на себе волосы и бороды и потом каждый день вспоминали, типа вот какой он был, а мы же его совершенно не ценили! А вы! Эх!..

Как бы там ни было, представление целителя имело успех — Тиса, успевшая совершенно расклеиться, вновь собралась и перестала жалеть себя.

— Я фургон поставил там, где приказал капитан, — пробурчал гном, обиженный, что на него снова никто не обращает внимания. — Давайте ужинать, что ли. Темно уже, как за дровами пойдем?

— Так и пойдем, — сказала Тиса, снимая фонари, висевшие на крюках возле скамьи управителя. — В зубах — фонарик, в руках — хворост. Магам, конечно, легче.

— Это только так кажется, — сразу же отреагировал эльф. Он не мог допустить, чтобы кто-то подумал, что ему живется хоть чуточку легче, чем остальным. — А ты знаешь, как тяжело быть магом? О, это просто ужасно! Мы, рожденные магами, обречены всю жизнь жить со своим даром, долгое время учиться им управлять, заучивать длинные заклинания и дурацкие пассы руками! А я еще вынужден исцелять всяких идиотов, которые то на нож напарываются, — он бросил на меня короткий взгляд, — то в драку лезут, то воровством промышляют. А ведь никто не спрашивал, хочется мне этого или нет!

— В таком случае, не надо было идти в целители, — резонно возразила я.

— В воины мне хотелось идти еще меньше, а в агрономы вообще не хотелось. Возишься с растениями, возишься, чтобы их потом сожрал какой-то гном или подарили в букете какой-то дуре. Я хотел стать принцем или министром, но эти должности уже все заняты, и шансов у меня ноль. Целителем все-таки работать лучше всего, в крайнем случае, над пациентом можно поиздеваться.

— Слушая тебя, понимаю, что я сторонник здорового образа жизни, — призналась Тиса. — Слава всем Пресветлым Богам, со мной еще не случалось ничего, что бы заставило меня полностью отдаться в твои руки.

— Ничего, — оптимистично ответил эльф. — Все еще впереди.

Так как капитана не было с нами, я опять сварила рисовую кашу, и все с удовольствием ее умяли. Не приправленная кислыми взглядами Волка, каша была намного вкуснее. Это признал даже Даезаэль, который наелся так, что ему пришлось расстегнуть рубашку.

— Если ты и дальше будешь так готовить, — сонно сказал он, — я буду первым в мире толстым эльфом-путешественником.

— А разве есть толстые эльфы? — удивилась я. До этого момента я была уверена, что все эльфы исключительно стройные.

— Конечно есть. Если есть толстые люди, то почему бы не быть толстым эльфам? У нашей расы все есть, и даже лучше, чем у вас. Сидит какая-нибудь эльфийка дома, скажем, платки вяжет. Вяжет и при этом жует что-то, чтобы не так скучно было. А потом — бац! — и уже в любимое кресло не влезает, приходится у гномов диван покупать. Но толстые эльфы за пределы нашей автономии не выезжают, потому что чем больше двигаешься, тем лучше ты выглядишь.

— Завтра утром будет серьезная зарядка, — пообещала Тиса. — Чтобы ты вдруг не пополнел.

— Я в общем-то на такое не рассчитывал, когда рассказывал вам об эльфийских нравах, — обиделся Даезаэль. — Ничего вам больше рассказывать не буду, раз вы такие.

— Да, — согласилась воительница. — Мы такие. Хуже, чем вы.

— Быть хуже эльфов совсем не трудно, — буркнул целитель, укладываясь спать возле пышущих жаром углей. — А ты попробуй хоть чуть-чуть приблизиться к нашему совершенству!

— Надеюсь, эта ночь пройдет спокойно, — сказала Тиса мне, а потом повысила голос: — А то ходят всякие по закрытым вечеринкам, потом посреди ночи возвращаются, всех будят.

— А ты не завидуй, — донеслось от костра. Компанию эльфу мы с Тисой решили не составлять и легли спать в фургоне.

Ночью нас разбудили ужасные, заунывные и пронзительные вопли.

— Нечисть! — мгновенно определила воительница, хватаясь за меч и осторожно выглядывая из фургона. — Надо же, а Сыч уверял, что в их домене всю нечисть изгнали. А тут прямо рядом с замком!

На замковых стенах уже зажигались огни.

— Даезаэль! — крикнула Тиса. — Давай быстрее в фургон, будем держать оборону здесь, подождем подкрепления из замка. И Персика прихвати.

— Как же я его прихвачу, когда он у вас? — отозвался целитель, запрыгивая на задник.

Мы с Тисой переглянулись. Я хлопнула в ладони и зажгла большой светящийся шар. Гнома в фургоне не было.

— Пошел в кусты, и с концами, — печально заключил эльф, на всякий случай заглядывая под все одеяла. — Но рядом со мной его точно не было. А ведь говорил я ему, чтобы не пил он столько чая на ночь! И вот результат! А еще ведь смущается, наверное, залез далеко в лес, чтобы сделать свои делишки. Ну что, пойдем его спасать или завтра с утра отыщем его череп, отполируем и привезем гномьей мамаше в утешение? Кто за второй вариант?

— Наверное, все-таки стоит пойти его спасать, — неуверенно предположила Тиса, к которой, как к наиболее опытной в боевых действиях, негласно перешло командование. — Но с другой стороны, мы же не знаем, сколько там нечистых собралось. Лезть прямо им в пасти нельзя. Да и вопил бы гном, если бы еще был жив…

— Значит, утром идем искать череп, — подвел итог Даезаэль.

— Что там за звуки? — нервно спросила я, слыша позвякивание посуды.

Эльф, как самый зоркий в темноте, выглянул из-за полога и доложил:

— Там какое-то странное животное твою кашу доедает. Засунуло морду в котелок, а она там и застряла!

— Я же говорила, что котелок после ужина надо было помыть! — прошипела Тиса. — Вот теперь сама будешь его отмывать от нечистой слюны!

— Как бы я его помыла, если воды нет? — огрызнулась я. — Только на чай запасов и хватило! Капитану, прежде чем нестись в замок, нужно было сначала озаботиться поисками ручейка. Тоже мне, возможностью домена перед носом помахали, и он тут же про все забыл!

— Не тебе осуждать капитана! — возмутилась девушка. — Что ты…

И тут…

Этот вопль ни с чем нельзя было спутать. И был он куда страшнее и тоскливее любого звука, который издавала нечисть.

— Мама-а-а-а!!!

— Вот это да! — искренне восхитился эльф. — Он мало того что выжил, он еще и всю нечисть в округе распугал! Те, что возле костра отирались, драпают так, что лап не видно!

— Э-ге-гей, Персик! — заорала Тиса, высовываясь из фургона. — Ты там цел?

— Це-э-эл!

— Молодец! Иди к нам, ты всех волкодлаков распугал, они убежали.

— Не могу-у!

— Почему?

— Я на дерево залез и слезть не могу-у!

Мы, не сговариваясь, посмотрели на Даезаэля.

— Чего вы на меня так нехорошо смотрите? — испугался эльф. — Я его снимать не полезу, и вообще, это преувеличение, что все эльфы умеют лазать по деревьям. Тем более в темноте. Тем более я не знаю, как далеко нечисть убежала. И вообще, обглоданный череп эльфа — это неэстетично.

— Ты же говорил, что эльфов нечисть не ест, — напомнила я.

— На себе проверять я это не буду! И вообще, кто у нас тут больше всех кричал, что он ответственен за жизнь и здоровье подчиненных? И где он?

— Не сметь осуждать капитана! — возмутилась Тиса.

— Не сметь выгонять меня в ночной лес спасать этого кретина, которому приспичило в кусты не вовремя сходить!

Тиса и Даезаэль молча буравили друг друга взглядами. Я благоразумно не вмешивалась. Наконец девушка вздохнула, признавая свое поражение.

— А я еще не понимала Ярослава, когда он говорил, что руководить — самая тяжелая работа! — посетовала она.

— Вы идете меня спасать или нет? — снова завопил гном.

— Усаживайся поудобнее! — ласковым тоном заорала Тиса в ответ. — И привяжись к стволу. Не бойся, волкодлаки по деревьям не лазят. И жди утра, мы обязательно тебя оттуда снимем!

— Персик, мы в тебя верим! Ты же не сделаешь нам такой подарок — не дашь себя сожрать? — закричал Даезаэль. — Но если что, даю честное эльфийское, я привезу твоей маме твой череп! Я даже собственноручно его отполирую и выгравирую на нем дату твоей героической смерти!

Я поняла, что мне нужно тоже что-то ободряющее крикнуть страдальцу, но почему-то ничего умнее, чем «Спокойной ночи!», в голову не лезло. Этим я и ограничилась, чтобы не наговорить лишнего.

Персиваль отнюдь не хотел спокойно проводить ночь.

После долгой паузы — видимо, устраивался поудобнее и привязывался — гном продемонстрировал все хваленое упорство, присущее этой расе.

Сначала он на разные голоса звал маму. Потом начал петь гномьи народные песни, все, как одна, заунывные, на одной ноте и с непонятным содержанием. А потом принялся петь боевые песни, и лучше бы он продолжал петь народные.

Даезаэль, с риском задохнуться, навалил на себя все подушки, найденные в фургоне, и прятался там от песнопений сидельца на дереве. Судя по тому, как он периодически нервно вздрагивал, ему были прекрасно слышны рулады мощного гномьего голоса.

Я тоже не могла заснуть, а вот Тиса, наоборот, спала прекрасно, и даже перестала вертеться во сне.

Как только рассвело, эльф откинул подушки и сказал:

— Все, идем снимать Персика. Пусть меня лучше сожрет голодный волкодлак, чем я выслушаю еще хоть одну песню. Тиса, подъем!

— А? Чего? — Она сладко зевнула. — Знаете, я так хорошо выспалась, прям как в армии. У нас там одно подразделение было, тоже любили по ночам песни петь. Так спокойно под это спится!

— Спокойно?! — завопил эльф. Он был бледен, под глазами залегли круги от недосыпа.

— Ну конечно, спокойно! А ты как думал? Если поют, значит, все спокойно, ничего не случилось, на нас никто не напал. Раз гном вопил всю ночь, значит, жив-здоров, от ран не страдает. Чего переживать? Пошли, что ли, только веревок побольше возьмите, пригодится.

Примчавшиеся из замка Ярослав, Драниш и десяток стражников под командованием невероятно гордого собой Гуслы застали спасательную операцию, а точнее, обсуждение тактики спасения в самом разгаре.

Во-первых, Персиваль от страха залез невероятно высоко на сосну, где и просидел всю ночь, обхватив ствол ногами и привязавшись поясом.

Во-вторых, у бедняги затекло все тело, и он с трудом мог шевелить конечностями, а вот голос у него за ночь совершенно не охрип, а разработался, поэтому стонал и жаловался он очень громко и очень пронзительно.

В-третьих, обвязать веревкой-то мы его обвязали, но вот как снять? Тиса, которой пришлось лезть на сосну, предлагала просто столкнуть гнома с ветки вниз, а мы с эльфом потихоньку спускали бы его на веревках, служа противовесом.

Но Даезаэль категорически отказался:

— Мы его просто не удержим! Он рухнет вниз и отобьет себе все внутренности, а мы взлетим на его ветку, и тогда придется снимать уже нас, а потом отскребать остатки Персика с земли.

Такой вариант гнома категорически не устраивал.

Вариант с магией тоже не прошел — я просто не знала такого заклинания, чтобы создать воздушную подушку, которая бы удержала гнома во время падения перед самой землей.

Так мы и стояли, задрав головы, уже досконально изучив вид гнома снизу, и предлагали варианты один другого хуже, пока не приехал капитан с подмогой.

— Где вы были всю ночь! — накинулся на них эльф. — Нас тут чуть волкодлаки не съели!

— Но не съели же, — спокойно ответил капитан, рассматривая сидящего на ветке гнома.

Тиса так радостно улыбалась Волку, будто не она вчера рыдала из-за него в три ручья. Гном сверху смотрел на все с мученической гримасой.

Тролль крепко обнял меня и долго молчал, уткнувшись подбородком в мою макушку.

— В замке строгий закон, — объяснил нам Гусла позднее прибытие помощи. — С наступлением темноты и до утра мост поднят и все ворота заперты, что бы ни случилось. Во как!

— Мы собирались мчаться вас спасать, — сказал Драниш. — Но нам запретили. Ты не представляешь, как мы за вас переживали!

— А мы-то как натерпелись! — подхватил Гусла. — Этот ваш дружбан так вопил всю ночь, что мороз по коже! Лучше бы волкодлаков слушали, это уж привычнее.

Десяток крепких мужиков все-таки сняли гнома с ветки, и мы долго растирали Персивалю затекшие конечности, прежде чем он смог сделать хоть один шаг.

— Капитан, — робко сказала я, когда мы подошли к фургону, — нужно где-то ручеек найти, волкодлаки котелок облизали, в нем теперь готовить нельзя…

— Конечно, — сказал Волк. — Заедем. И котелок помоем, и Персиваля от смолы отчистим… Все сделаем. И тогда уже решим, что делать дальше.

Как только мы тронулись в путь, я разузнала у тролля подробности их пребывания у Сыча. О Ясноцвете Крюк в замке никто ничего не знал. А многочисленные агенты разведки старого Сыча уверяли, что чистокровная благородная даже не пересекала границ домена. Поиски невесты Ярослава, едва успевшие начаться, тут же уперлись в тупик, к вящей радости Тисы и унынию Драниша, который уже намечтал себе богатое племя.

Волк сосредоточенно вел фургон, и о чем он думал и как относится к поискам будущей супруги, по его непроницаемому лицу сказать было нельзя.