Глава 24
По дороге внизу полз пафосно-глянцевый ретромобиль, подслеповато обшаривая светом лупоглазых фар дорогу. Он петлял по узким улочкам квартала, неспешно продвигаясь по направлению к докам, что захламляли речное устье.
Не особо напрягаясь и не боясь потерять машину из виду, я летела следом, хотя меня одолевали размышления, не впустую ли все эти мои ночные полеты, и не стоило ли воспользоваться помощью Бенджиро. Кто знает, может, Ева Мюллер не имеет никакого отношения к исчезновению Малыша, а в настоящий момент она всего лишь направляется к очередному донору. И неизвестно, насколько это затянется, а кое-кому (не будем уточнять кому) завтра с утра на работу. Я и так часа два с гаком прокараулила у служебного входа в «Винтаж», дожидаясь, пока прекрасная мисс Мюллер соизволит покинуть заведение. Она же вышла оттуда только в первом часу, втягивая мой взгляд в энергетическую воронку ауры суккуба, отчего мне тотчас захотелось полететь в противоположную сторону. Но чувство долга в очередной раз перебороло нежелание ввязываться в очередную авантюру.
Машина затормозила у приземистого темного здания без окон. Тусклая лампочка над входом не справлялась со своей задачей, и стоило фарам потухнуть, как подъезд снова погрузился во мрак. Гулкий стук каблучков далеко разнесся по пустынной улице и окончился лязгом тяжелой входной двери.
А я, как всегда, осталась не у дел снаружи.
Когда я уже начала думать, что суккуб зашла в неприступный бункер, на противоположной стороне здания нашлось-таки приоткрытое вентиляционное окошко. Просунувшись между прутьями решетки, я оказалась в длинной трубе, которая привела меня в огромное полутемное помещение, заставленное громоздкими ящиками самых разных размеров.
На первый взгляд тут никого не было. С другой стороны, воробей — не сова, в темноте ориентироваться не приучен.
Возможно, за одним из этих ящиков притаилась Ева Мюллер, готовая схватить беззащитного воробушка своими наманикюренными коготками. От этой мысли стало как-то неуютно.
Было тихо. Где-то далеко внизу слабо горела настольная лампа, наполовину загороженная нависающей над ней неподвижной тощей фигурой.
Спускаться до бетонного пола пришлось довольно долго. Я осторожно спрыгивала с ящика на ящик, стараясь потише хлопать крыльями. Мысль о притаившемся в темноте суккубе не давала мне покоя.
Внизу кидаться на меня никто не спешил. Я выглянула из-за ящика. Возле старого покосившегося стола никого не было. Только жгла электричество непонятно кем включенная настольная лампа с облупленным зеленым абажуром. А тощая фигура оказалась вешалкой с накинутым на нее старым рабочим халатом.
Раздавшийся справа шорох и последовавший за ним стон заставили меня взлететь и, шумно хлопая крыльями, метнуться за нагромождение железных ящиков. Замерев там, я напряженно вслушивалась в гулкую тишину. Через некоторое время хриплый стон раздался вновь.
Полетев все-таки на звук, я обнаружила того, кого тщетно искала вот уже неделю, а именно Малыша Вульфсона. И выглядел он далеко не лучшим образом. Оборотень был обнажен до пояса. Тело судорожно вздрагивало, точно пыталось измениться, а ему не давали. Дышал Виргиний часто и неглубоко. Его руки приковали над головой к стене, у которой он сидел. И, судя по тому, что кожу на запястьях покрывали сочащиеся язвы, серебра в кандалах было куда больше половины.
Забыв об осторожности, я полетела к нему.
«Малыш! Малыш!» — Мое чириканье далеко разнеслось по ангару.
Он поднял на меня мутный взгляд. С растрескавшихся губ сорвался полустон-полухрип.
Я заполошенно металась, не зная, что же мне предпринять, пока не наткнулась на связку ключей, точно в насмешку валяющихся на столе. Прежде чем план действий созрел окончательно, меня уже накрыло превращением.
Бетонный пол леденил босые ноги, кожа покрылась мурашками. Холод с разгромным счетом победил брезгливость — я сдернула с вешалки не первой свежести халат и торопливо его натянула. Грубая замасленная ткань неприятно натирала кожу, но это было все же лучше, чем скакать голой по продуваемому ледяными ветрами складу.
Я сгребла со стола связку ключей и рванула к Малышу. Как назло, нужный ключ все никак не подбирался.
Виргиний открыл глаза. Их радужка отливала желтизной.
— Эла… — выдохнул Малыш. — Не на… до…
Мои руки дрожали. То и дело оглядываясь, я никак не могла попасть ключом в замочную скважину.
— Потерпи, миленький. — Я убрала ему челку со лба. — Я скоро.
Оборотень дернулся от моего прикосновения, точно оно ожгло его крапивой.
— У… хо… ди… — Ему точно не хватало воздуха. — Лу… на… ря… дом…
Легко ему говорить! Он себя сейчас видел? Как можно такого бросить?!
— Малыш, не болтай ерунды! До полнолуния больше недели. — Я пыталась говорить строгим тоном, но в моем голосе отчетливо слышались слезы. — Сейчас я тебя освобожу. Только потерпи.
Наконец мне повезло. Очередной ключ вошел в скважину, замок щелкнул, и руки Малыша с глухим стуком безвольно упали на пол. Оборотень стал заваливаться на бок.
— Эй! Не вздумай отключаться! — Я затрясла его за костлявое плечо. — Давай, перекидывайся!
— Какая умилительная сцена, — протянул красивый женский голос с хрипотцой и легким акцентом. — Но на твоем месте, проклятая, я бы не настаивала на превращении. Поверь моему опыту, не стоит играть с оборотнем, когда его Луна так близко.
От неожиданности я выпустила плечо Виргиния, и он повалился на пол. Разворачиваться не хотелось, но пришлось.
— Идеальная ловушка. — Суккуб окинула освещенный угол одобрительным взглядом. — Наконец все сработало так, как следовало.
Она была так же прекрасна, как и в ту ночь, в клубе. Все тот же ретрошарм сороковых годов прошлого века. Угольно-черные волосы уложены глянцевой волной. Идеально выверенные «стрелки» на веках. Вызывающая красная помада. Шикарная чернобурка наброшена поверх черного кашемирового приталенного пальто. Шляпка-таблетка с легкой паутинкой вуали. Лаковые туфельки и клатч. Думаю, мало бы нашлось желающих поспорить с тем, что Ева Мюллер была безупречна с головы до крохотных ступней.
Мощный удар в спину оторвал меня от остолбенелого созерцания суккуба. Проехав пузом по бетону, я практически уткнулась носом в блестящие лаковые туфельки. И прежде чем успела подняться, тяжелая лапа опустилась мне на плечо и придавила к полу.
— Хороший мальчик. Можешь отпустить нашу пташку — она никуда от нас уже не денется.
Как только лапа убралась с моей спины, я откатилась в сторону и поднялась на четвереньки. Суккуб не двинулась с места, наблюдая за моими попытками подняться на ноги. Рядом с ней стоял Виргиний. Таким я его еще не видела. Цикл превращения завершился — на меня в упор смотрел здоровенный волчара. В отличие от фарфорово-неподвижной Евы Мюллер, он был точно натянутая струна нацеленного лука — только ослабь контроль, и кто-то умрет.
— Малыш, — неуверенно позвала я, обретя устойчивое вертикальное положение (не без помощи ближайшей стены).
Волк с рычанием оскалился. Ева присела и потрепала Малыша по загривку. Оборотень довольно заворчал. И сразу стало понятно, что стоит обтянутой черным бархатом ручке спорхнуть с широкого волчьего лба, мне конец.
— Бесполезно, проклятая, — хищно улыбнулась Ева. Зубы у нее были мелкие, ровные и очень-очень белые. — Когда с ним рядом его идеальная самка, его Луна, он не слышит других голосов. А я могу стать идеалом для любого мужчины — даже если он покрыт мехом.
Все, пора сваливать! Точнее, лететь за подмогой. Полиция, Инквизиция и «ВеликиЭ» тут будут как нельзя кстати. Причем все скопом, насколько мне подсказывала моя интуиция.
Судорога превращения прокатилась по телу, но желаемого результата это не принесло.
— Не так быстро, проклятая. — Ева элегантным движением встала на ноги, — Я слишком долго тебя искала. И поэтому тщательно готовилась к нашей встрече.
Она раскрыла свой лаковый клатч, и оттуда вырвалось облачко белесого пара. Стоило ему меня коснуться, как надетый рабочий халат стал растекаться по коже черной клейкой массой. Она в один миг расползлась по всему телу и застыла плотным твердым коконом, лишив меня способности шевельнуть хотя бы пальцем.
— Что вы творите? Отпустите меня сейчас же! — Я запрыгала на месте, пытаясь освободиться. — Вам это просто так с рук не сойдет. Вы вообще знаете, из какой я семьи?
— Разумеется, знаю. — Ева захлопнула клатч и опять засунула его под мышку, после чего почесала Малыша за ухом. — Я пять кланов в этом графстве перебрала, прежде чем на тебя наткнулась.
— Пять кланов? Вы про…
— С разговорами пока все, — оборвала меня суккуб. — Будет еще время поболтать, пташка моя.
Своей неподражаемой походкой она подошла ко мне и брезгливо ковырнула покрывшую меня застывшую массу. После чего отряхнула перчатки и позвала в темноту:
— Эй, Майк, ты там где? Тащи сюда свою мертвую задницу! Живо.
В глубине склада раздались звуки шаркающих шагов, коренным образом отличающиеся от четкого ритма каблучков суккуба.
— Ты быстрее можешь шевелиться? — состроила недовольную гримасу суккуб при виде плечистого зомби высотой почти в два моих роста. — Бери этот куль и тащи в машину. Положишь на заднее сиденье. Аккуратно положишь, а не кинешь. После этого можешь возвращаться в подсобку. Все понял?
Вместо ответа мертвяк подхватил меня на руки и взвалил животом вниз на плечо. Я уткнулась носом в его широкую спину. От нее одуряюще несло отдушкой «Морская свежесть», разложением и прорезиненной клеенкой.
— Бабушка! На помощь!!!
Мой отчаянный вопль охотно подхватило эхо, а Малыш поддержал тоскливым завыванием.
— Шайссссе!
Это было последнее, что я услышала, прежде чем мне сунули под нос что-то, воняющее еще более отвратительно, чем спина зомби, и мое сознание, а также трезвый ум и твердая память помахали мне ручкой.
Меня разбудил свет, пробивающийся через щель в неплотно задернутых шторах. Двигаться не хотелось. Тело наполняла отупляющая слабость. Как после чересчур долгого сна или хорошей дозы СС. Я вяло оглядывалась, пытаясь понять, где же меня угораздило очнуться.
Можете поверить, по роду своей не лицензированной деятельности мне приходилось бывать в самых разных гостиничных номерах, но таких роскошных апартаментов я еще не видела. Кровать с балдахином, банкетки на гнутых ножках, огромное трюмо. Лепнина с позолотой на потолке. Хрустальная люстра и стилизованный под начало прошлого века телефон. По стенам были развешаны картины с томными девицами и пухлыми ангелочками, а пол устилали ковры.
Вам интересно, как я смогла определить с первого взгляда, что нахожусь в комнате отеля? Может, тут дело в том, что при всем их разнообразии убранству гостиничного номера присущи некая обезличенность и аура непостоянства. Здесь витает свой особый, едва уловимый запах, не дающий ошибиться.
Хотя если быть до конца честной, вышитые на халате, в который я была одета, эмблема и название самого дорогого отеля столицы тоже сыграли свою роль.
В голове свербела не до конца оформившаяся мысль, вызывающая чувство крайнего дискомфорта. Впрочем, моя память недолго оставляла меня в неведении.
— Малыш! — Я резко села в кровати.
Одновременно с этим дверь в комнату со стуком распахнулась, явив мне полуобнаженного мужчину потрясающей красоты. Совершенное тело. Тонкие черты лица. Его густые белокурые волосы были заплетены в толстую косу, спускавшуюся куда ниже талии, а чистоте и нежности кожи, а также длине ресниц могла позавидовать любая девушка. А как этот красавец улыбался! Поверьте, если бы я могла, то обязательно написала поэму об его улыбке, ибо банальная проза тут не годилась.
Он прошел в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь.
— С пробуждением вас, прекрасная леди. — Мужчина прильнул к столбику кровати, не сводя с меня внимательного взгляда дымчато-синих глаз. — Надеюсь, вы прекрасно спали?
Пока я пыталась собрать разбегающиеся мысли в кучу и проблеять ответ, каким-то неуловимым движением он перетек на кровать. Его рука почти касалась моей босой ступни.
— Какая у вас ножка, — восхитился прекрасный незнакомец. — Такая крохотная, изящная. Эти пальчики просто умоляют, чтобы их поцеловали.
Прикосновение его губ к моей коже вызвало дрожь во всем теле, пробежавшую от кончиков пальцев на ногах к макушке и обратно.
— Александр, прекрати! — донесся до меня сквозь дымку сладостной истомы раздраженный голос Евы Мюллер. — Она нужна нам для дела.
Мужчина поднялся с кровати и повернулся ко мне спиной, на которой была вытатуирована цветная змея. Ее голова достигала плеча, а кончик хвоста прятался за резинкой широких штанов из некрашеного льна.
М-да, только убийственной парочки суккуб-инкуб мне тут не хватало для полного счастья. Хотя, что скрывать, смотрелись они вместе бесподобно. Она — маленькая и хрупкая, как фарфоровая статуэтка. Он — прочный и гибкий, как хлыст.
Инкуб подошел к закутанной в газовый пеньюар Еве, застывшей в открытых дверях, и приобнял ее за талию, увлекая суккуба в комнату.
— Ревнуешь, любовь моя?
Она дернула плечиком:
— Вот еще! Ревновать к еде — это глупо.
— Я тоже так думаю, — мурлыкнул незнакомец, заглядывая в глаза девушке. — Не против, если я позавтракаю?
— Против! — Она раздраженно его отпихнула. — Александр, я же сказала, эта пташка нужна нам для дела.
— Но я очень голоден. Очень. Если хочешь, можешь даже посмотреть. Я не возражаю.
Я думала, что сейчас Ева устроит безобразный скандал, отстаивая собственное мнение, но вместо этого она прильнула к мужчине всем телом.
— Милый, ну ты же знаешь, как это важно для нас. — Мюллер выделила голосом последнее слово. Я столько усилий приложила, чтобы ее найти. Только на этого тюфяка Смит-Эванса потратила три недели. А сколько еще до этого перебирала другие кланы!
— Неужели тебе это не понравилось? Уж я бы развлекся на твоем месте.
Ева отпихнула хохочущего инкуба.
— Ничего себе развлечение! Я от скуки чуть не свихнулась. Да еще приходилось ходить полуголодной. Слишком много усилий на нее потрачено. Эти ночные слежки, поднятие мертвяков под носом у Инквизиции. Да одна только неудавшаяся авария чего стоит! Ты же знаешь, как я не люблю рисковать Матильдой!
— Да что ей станется, этой твоей Матильде. — Александр пожал плечами. — Она даже у меня аппетита не возбуждает.
— Вот и хорошо, что не возбуждает! По твоей милости у меня даже горничные дольше пары месяцев не задерживаются.
Инкуб демонстративно надулся:
— Скупость женщине не к лицу.
— Что уж мне точно не к лицу, так это два испорченных неправильной глажкой костюма! — притопнула ножкой Ева. — Эта новая горничная совершенно ничего не умеет!
— Так и знал, что ты подумываешь ее сменить, поэтому уже вчера вечером обо всем позаботился. И об избавлении от тела в том числе.
— Александр… — Ее голос был полон мягкой укоризны.
— Да, милая?
— Будь серьезнее. Ты же понимаешь, что будет, если он не получит то, что хочет. Главное сейчас — продолжить цепь, иначе мы просто сгорим. Но для этого нам просто необходим он. А ему нужна проклятая, чтобы провернуть это дельце…
Мне стало настолько интересно, кто такой этот таинственный «он», что я даже прекратила сползать с кровати, боясь упустить хоть крупицу информации. Мое самоуправство не осталось безнаказанным.
— А куда это наша птичка собралась?
Я честно ткнула пальцем в сторону зашторенного окна.
— Зачем? — Ева прошла к изящному креслу на гнутых ножках, что стояло неподалеку от кровати, и уселась в него, закинув ногу на ногу. — Мы вкололи тебе такую дозу сыворотки — до вечера о превращении можешь и не мечтать.
Инкуб же снова растянулся на кровати, подбираясь к моим босым ногам, но я вовремя их подобрала и отодвинулась от него подальше.
— Чтоб ты знала, селиться она предпочитает на верхних этажах. — Перевернувшись на живот, Александр скользнул по шелку покрывала поближе ко мне.
Ему тут же прилетело в плечо нежно-голубой туфелькой с помпоном — аккурат по носу вытатуированной змеи.
— Александр!
— Хорошо, любимая, я понял. — Инкуб подобрал туфельку и увернувшись, невероятно гибким движением спрыгнул с кровати, проявляя чудеса владения своим сильным гибким телом.
Он сделал два текучих шага, картинно упал на одно колено и надел туфельку на ножку Евы. Та ухватила его за косу, заставляя усесться на пол рядом с креслом.
— Куда Малыша дели? — хмуро поинтересовалась я, смотря на эту парочку уже без прежнего невольного восхищения.
— Жив твой звереныш, — отмахнулась Ева, наматывая косу возлюбленного на кулачок. — И ты тоже веди себя как паинька.
— А то что?
Девушка смерила меня тяжелым взглядом.
— Смерть твоя будет быстрой и нелегкой.
— Ну, возможно, она все-таки будет не лишена некоторой приятности. — Я в свою очередь со значением поглядела на инкуба.
Тот в ответ послал мне самую обольстительную из своих улыбок. Ева больно дернула его за волосы. Не смущаясь, он лучезарно улыбнулся и ей.
— К тому же когда о моей безвременной кончине узнают мама, бабушка и тетя, — продолжала я, — еще посмотрим, кто у нас возжелает быстрой смерти.
— Да? Вот мы какие смелые? — не улыбаясь, переспросила Ева. — Оборотнем ты тоже легко пожертвуешь? Вряд ли за него кто-нибудь возьмется мстить.
Я смерила их снисходительным взглядом.
— А вот и возьмется! Вы знаете, на кого он работает?
Мисс Мюллер вернула мне снисходительный взгляд.
— Ну разумеется, наша маленькая глупенькая птичка. Нам проблемы с кровососами не нужны. Все заранее оговорено. За мальчишку вампирам уплачена цена. Я считаю, что мы даже переплатили.
Этот был удар ниже пояса.
Вы не представляете, какой дурой я себя почувствовала в тот момент. Ну Бенджиро, ну артист! Такие активные поиски изображал! Сам-то все знал с самого начала, а то и вовсе спланировал всю эту ситуацию заранее. Вполне могло оказаться, что не было никакого пророчества из «Кассандры», а имелся всего лишь повод для нашего с Малышом знакомства. Пусть это звучало невероятно, но от вампиров всего можно ожидать.
В любом случае, зачем только этот мальчишка навязался на мою голову!
Брэг, брэг, брэг!
— А я-то вам вообще для чего нужна?
«Пожиратели страсти» перестали ворковать и удивленно воззрились на меня.
— Понятно для чего, — пожала плечами суккуб. — Магбанк будем грабить.
Меня подбросило на ноги.
— Банк! Банк!! Банк!!! — Я забегала по комнате, как ужаленная. — Ооо!.. Ууу!.. Да вы… да вы…
— Что «банк»? — с ленцой в голосе поинтересовался Александр, прижимаясь щекой к снежно-белому бедру Евы, — И что «мы»?
Остановившись наконец, я развернулась к «пожирателям страсти» и обвиняюще уставила в них палец.
— Это вы все виноваты! Да я же работу по вашей милости прогуляла! Брэг, На-Ма меня четвертует! Или хуже того, уволит…
Ева зевнула, показав свои мелкие остренькие зубки.
— По-моему, тебя это уже не должно волновать.
