Глава 38

Тави проехал мимо потрескивающего костра, в который его легионеры превратили Канимский таран. Запах горелого дерева и чего-то вяжущего и горького наполнил нос.

Пламя взметнулось, копыта его коня ударили в землю, переходя на медленный галоп. Воронье карканье уже воспринималось как постоянный, низкий фоновый шум вроде грохота волн в приморском городе.

Проще говоря, сумрачный полдень в пространстве между армиями был до нелепого тихим.

Это было хорошо для Тави. Он мог остановиться дальше от воинства Канимов и при этом быть услышанным не хуже.

Скачка казалась бесконечной, и чем ближе он подъезжал к Канимам, тем они выглядели больше и больше. Тави был привычен к ощущению подавляющего, опасного присутствия Канимов, но даже так вид чудовищных воинов вызывал примитивную, инстинктивную тревогу, которая угрожала подорвать его самообладание намного сильнее, чем он ожидал.

Они сидели на корточках на земле упорядоченными рядами, в их собственной версии свободной стойки, языки свешивались из открытых пастей, пока они отдыхали после атаки.

В следующее мгновение, чуждый, едкий запах Канимов ударил ему в нос. Секунду спустя, его лошадь начала упираться, напуганная запахом.

Тави действовал быстро, крепко сжимая руками поводья нервничающей лошади, он заставил ее скакать дальше, не сбившись с шага. Даже его лошади нельзя было позволить демонстрировать страх, независимо от того, насколько оправдан он был.

Тави галопом мчался вдоль линии, наверно всего лишь в сотне ярдов от армии Канимов. Во время атаки Воинов группы рейдеров рассредоточились, растекаясь огромным полукругом вокруг города, зажимая Алеранцев между превосходящими силами и рекой.

Он повернул лошадь и поехал вдоль линии в другую сторону, в конце концов остановившись напротив центра линии Канимов, перед закованными в черную броню рядами их Воинов. Кобыла ржала и мотала головой, наполовину приподнимаясь на дыбы, но Тави держал животное под контролем, воззрившись на Канимов с поднятым подбородком и штандартом Первого Алеранского в правой руке.

Тави сделал глубокий вдох.

– Сари! – крикнул он. Его голос прорезал тишину, отчетливо звеня в воздухе. – Сари! Я знаю, ты здесь! Я знаю, ты ведешь этих Воинов! Выйди и встреться лицом к лицу со мной! Выйди вперед, чтобы я мог поговорить с тобой!

Не последовало никакого ответа. Только тысячи кроваво-красных Канимских глаз и десятки тысяч клыков.

– Сари! – позвал он. – Я, Капитан Легиона, стою сейчас перед тобой! Я пришел к тебе один, чтобы поговорить! – Он ловко перехватил знамя левой рукой и выхватил меч, держа его так, чтобы Канимы могли видеть.

Затем, жестом полным презрения, он отбросил его в сторону.

– Я, Алеранец! Один! Безоружный! Я предлагаю тебе, стервятнику, выйти ко мне! – его голос звучал насмешливо. – Я гарантирую твою безопасность, если мое присутствие пугает тебя так сильно, что ты боишься за свою жалкую жизнь!

Низкий, почти дозвуковой гул пришел от черных рядов Воинов. Это было бессловесное напряжение, приглушенный рык, но пришел он из десяти тысяч глоток, и Тави чувствовал, как звук вибрирует в элементах его брони.

И затем один Каним поднялся на ноги. Он был громадным, почти таким же высоким как Варг, и как и у посла, его угольно-черный мех был изрезан лабиринтом старых шрамов. Его лакированные черные доспехи были покрыты сложным узором ярко-красных линий.

Каним пристально смотрел на Тави. Затем слегка повернул голову, бросив косой взгляд через плечо.

– Стервятник! – снова прокричал Тави. – Сари! Выйди вперед, трус!

Неожиданно раздался рев горна. В тылу войска появились две колонны Канимов в длинных черных полуплащах и рясах с мантиями из бледной кожи. Глава каждой колонны нес бронзовое кадило, висевшее на темных, плетеных шнурах.

Вязкие на вид облака серо-зеленых благовоний сочились по бокам курильниц. Канимы в рясах медленно двигались к первому ряду войск, а затем расходились вдоль него, держась в десяти ярдах впереди остальной армией. Они встали лицом к Тави, и затем, синхронно двигаясь, медленно сели.

Из рядов вышел Сари.

Каним выглядел именно таким, каким Тави помнил его: грязным, жилистым, с красноватым мехом, выглядывавшим из-под одежды, с резкими чертами и бусинками злобных глаз.

Однако вместо своего одеяния писца он носил темный плащ и рясу, такие же как у Канимов, которые вышли перед ним, а также сплошные, кроваво-красные лакированные доспехи. Тяжелая сумка того же цвета, что и его мантия, висела на боку.

Шаман шел навстречу Тави неторопливым, размеренным шагом и остановился в десяти футах. Глаза Канима полыхали кровавой яростью.

Для Тави было очевидно, что Сари не хотел выходить, но слова Тави, и в особенности его обвинения в трусости, не оставили Сари ни малейшего выбора. У него было гораздо больше шансов выжить, стоя в открытую перед одиноким Алеранцем, чем перед собственными Воинами, ведь Канимы, Тави знал это, не терпели трусости.

Тави вернулся взглядом к Каниму, а затем сделал короткое, рассчитанное движение головой, слегка отклонив ее в сторону, Канимский жест приветствия и уважения.

Сари не вернул его.

Тави не был уверен, но глядя поверх плеча Шамана, ему показалось, что глаза лидера Воинов сузились.

– Это не твои земли, Сари, – сказал Тави, позволяя своему голосу возвыситься, ни на секунду не отрывая взгляд от Канима. – Бери своих сородичей и уходи сейчас, пока у тебя еще есть шанс уйти. Останься здесь, и не найдешь ничего, кроме собственной смерти и смерти тех, кого ты ведешь.

Сари испустил булькающие, рычащие звуки, заменявшие Канимам смех.

– Смелые слова, – сказал он, пасть и клыки искажали слова почти до неузнаваемости. – Но пустые. Оставьте лачуги, которые вы защищаете, и мы подумаем о том, чтобы убить вас в другой день.

Тави рассмеялся, полный высокомерия и презрения.

– Ты не у себя дома. Это Алера, Сари. Все Шаманы настолько невежественны за пределами своих собственных земель? Или только ты?

– Вы не сталкивались с полномасштабными вторжениями до этого времени, Алеранец, – ответил Сари. – Никогда еще вы не боролись с войском нашего народа. Вам никогда не победить их. Ты умрешь.

– Когда-нибудь, – произнес Тави. – Но даже если вы убьете меня, и каждого человека под моим командованием, другие займут наши места. Быть может, не сегодня. Не завтра. Но это произойдет, Сари. Они продолжат прибывать. Они уничтожат вас. Когда вы сожгли свои корабли, вы превратили все свои шансы на выживание, которые могли иметь, в дым и пепел.

Сари оскалился и начал говорить.

– Вы не пройдете, – зарычал Тави, перебивая Канима. – Я не сдам вам мост. Если будет необходимо, я уничтожу его, прежде чем он попадет в ваши руки. Ты пустишь жизни своих воинов на ветер. И когда Лорды Алеры придут вычистить нашу землю от твоего рода, здесь не будет никого, чтобы петь песни крови по павшим. Никто не отнесет их имена через темное море в земли их предков. Поверни, Сари. И проживи чуть дольше.

– Нхар-фек, – зарычал Каним. – Ты будешь страдать за свою надменность.

– Ты много говоришь, – сказал Тави. – Не правда ли?

Глаза Сари вспыхнули. Он ткнул рукой вверх, темный коготь указывал на угрюмое, покрытое облаками небо.

– Посмотри, Алеранец. Само ваше небо уже наше. Я достану тебя. Я заставлю тебя смотреть. И когда ты и другие нхар-фек будете пойманы, все, до последней женщины, до последнего вопящего отродья, только тогда я вырву твое горло, чтобы ты видел, как земля будет очищена от твоего извращенного племени.

Рука Канима метнулась к его сумке.

Тави давно ждал чего-то вроде этого. Он знал, что бы ни случилось, Сари не мог позволить, чтобы ему так открыто бросали вызов.

Если бы Тави просто ушел после такого противостояния, это показало бы слабость Сари окружающим Канимам, а среди им подобных, показать слабость было смертельной ошибкой. Сари не мог позволить Тави свободно уйти, и Тави знал – только вопрос времени, когда Сари сделает ход.

Тави поднял палец, драматически указав им на Канима, и его голос потрескивал с внезапными напряжением и угрозой.

– Даже не пытайся.

Сари замер, с клыками оскаленными от ненависти.

Тави смотрел на него не отрываясь, указывая пальцем, лошадь под ним беспокойно гарцевала на месте.

– У тебя есть какая-то сила, – сказал он тише. – Но ты знаешь, на что способен Алеранский заклинатель. Сдвинь руку еще на дюйм, и я изжарю тебя и брошу на закуску воронам.

– Даже если тебе удастся, – прорычал Сари, – мои аколиты разорвут тебя на куски.

Тави пожал плечами.

– Может быть. – он улыбнулся. – Но ты уже сдохнешь.

Двое стояли напротив друг друга, и мгновение растягивалось все больше и больше. Тави боролся, чтобы сохранять спокойствие, уверенность, подобающие могущественному заклинателю фурий.

Истина была в том, что если Сари решится растерзать его, все на что сможет рассчитывать Тави, это довериться резвости лошади и бежать. Если Сари применит какое-либо колдовство, он убьет Тави. При любом раскладе, он был бессилен против Канима.

Но Сари не знал этого.

И стоило слегка вывести Сари из равновесия, как он струсил.

– Мы говорим, заключив перемирие, – прорычал он, как бы тяжело это ему не далось, и это было единственным, что сохранило Тави жизнь. – Иди, Алеранец, – сказал он, опуская руку. – Мы встретимся снова, очень скоро.

– Хоть в чем-то мы согласны, – сказал Тави. Блеф сработал. Его беспокойство начало уступать место головокружительному облегчению, которое было почти так же трудно сдержать, как и страх до этого.

Он начал поворачивать свою лошадь, но затем остановился, посмотрел на стоящего Канима Воина за линией шаманов Сари, и прокричал:

– Если вы хотите вернуть останки павших, я позволю безоружным Канимам забрать их, если они сделают это в течение следующего часа.

Каним не ответил. Но после нескольких секунд задумчивости, он наклонил голову, совсем немного, в сторону. Тави повторил жест, а затем начал отъезжать, повернув свое лицо навстречу мягкому бризу.

Сари вдруг фыркнул, издав сопящий звук, практически идентичный тому, что издает, принюхиваясь, любой пес.

Тави замер и чувство облегчения, которое он было начинал ощущать, мгновенно превратилось в почти истерический страх. Он вовремя оглянулся через плечо, чтобы увидеть расширяющиеся глаза Сари в момент узнавания.

– Я знаю тебя, – выдохнул Каним, – Ты. Урод. Мальчишка посыльный.

Рука Сари метнулась к его ранцу и щелчком открыла его, и Тави вдруг понял, что бледная кожа ранца была человеческой кожей, как и мантия шамана.

Сари выдернул руку из ранца, выбросив ее прямо над головой. Его рука была в свежей алой крови, и капли взлетели в воздух, рассеиваясь и исчезая. Он взвыл что-то на языке Канимов, и аколиты присоединились к нему.

Тави повернул лошадь, отчаянно пытаясь сбежать, но все вокруг стало двигаться с кошмарной медлительностью. Прежде чем он успел наклонить голову к лошади, облака над ним превратились в пылающий ад от алых молний. Тави взглянул вверх, чтобы увидеть как огромный круг из струящихся молний вдруг уплотнился в одну раскаленную точку над его головой.

Тави попытался пришпорить лошадь, но он двигался настолько медленно и не мог оторвать глаз от собирающегося импульса такой же мощности, как и тот, что убил офицеров Первого Алеранского, ни один из которых не был столь беспомощен, как Тави.

Огненная точка вдруг расширилась до ослепляющего белого света, сопровождаемого лавиной яростного шума. Тави открыл рот и закричал в страхе и неверии. Но он так и не услышал его.