Глава 3

Вот с такими воспоминаниями о начале своей «царской карьеры» я проснулся после «рыбалки». Хорошо еще, назойливых домовых поблизости не было, а то они меня изрядно заставляют нервничать. После того как отбыли повинность на уборке, Авоська и Небоська получили статус моих личных домовых. Достаточно кликнуть, и они тут как тут. Месяц назад к ним примкнул третий товарищ, получивший имя Кузя, и теперь он отдувался вместе со всеми.

В принципе меня это вполне устраивало: есть на кого скинуть часть проблем по физическому труду. Впрочем, сейчас надо устроить перекус и подумать над тем, как разобраться с богатырем, что так насолил Соловью. Если обещал, исполнять – святое дело.

Я сделал небольшую зарядку, чтобы поддержать себя в тонусе, потом спустился в кухню и попал в руке к Яге, которая решила меня накормить от пуза.

– Бабуля, – жуя очередную плюшку, прошамкал я, – если такими темпами будет вестись откорм, то я быстро превращусь в шарик и не смогу творить злодейские дела.

– А если будешь клевать по крошечке, то и вовсе силы не сможешь на это найти, – отрезала бабка.

Под шумок я передал болтавшемуся поблизости Авоське пару тарелок с блинами, которые он тут же утащил к своим приятелям. Бабка держала домовых на голодном пайке, с которого не зажируешь. Нет, полагающееся блюдце с молоком и ломтем хлеба каждому она ставила ежедневно, но разве трудяге-домовому этого хватит? Вот и получалось, что я их подкармливаю, а заодно демонстрирую Яге свой аппетит: домовые-то едят едва ли не больше меня самого.

Ладно, хватит лирики – пора приниматься за работу.

– Бабуль, я к Соловью пойду, – вставая из-за стола, сообщил я старушке. – У нас с ним намечается одно злодейство в плане утихомиривания зарвавшегося богатыря.

– Кощеюшка, а может, с богатырями подождешь бороться, молод ты еще, – забеспокоилась Яга. – Как бы чего не вышло?

– Да что со мною может случиться? Я же бессмертный!

– Оно так, но заковать в цепи и в подвалы засунуть можно и бессмертного, – резонно подметила бабка. – В цепях, поди, бессмертие не поможет, а сидеть дольше.

– Волков бояться – в лес не ходить, – беспечно махнул я рукой и направился во двор, где сейчас скучал Соловей в окружении оборотней.

Те, едва я вышел во двор, сразу же разбежались, найдя себе кучу дел.

– Здорово, Соловей, – поприветствовал я разбойника Муромских лесов. – Готов сегодня на бой смертный, на сечу лютую?

От моих слов знаменитый свистун спал с лица и плюхнулся на пятую точку, едва не придавив пробегавшего домового. Тот что-то сердито пожелал недотепе, но Соловей не обратил на него внимания – он взмолился:

– Кощей, не готов я на бой, я же разбойник – мое дело свистнуть, оглушить али из кустов стрелу в спину послать. Не губи меня понапрасну, я же службу верно несу!

– Э, э, ты это… бросай… – отстранился я от разбойника, который явно собрался обслюнявить мои сапоги. – Я просто пошутил. Вечером пойдем на твоего богатыря.

Соловей поднялся с земли и натянуто улыбнулся:

– А я-то уж почти решил, что ты всерьез собрался войной идти. Только, вишь, с богатырем так просто не справишься. Это ж богатырь!

– Ничего, – отмахнулся я, мысленно рассчитывая в случае чего непредвиденного воспользоваться магией. – И не таких бивали.

До самого вечера я попусту шатался по замку, обдумывая идею предстоящей операции. Понемногу она обрастала «мясом» и становилась вполне рабочей. Направив домовых за самым нужным, я уселся на краешек фонтана и принялся ждать. Соловей-разбойник ушел на свое любимое место еще раньше, выпросив у меня обещание, что я не забуду про него.

– Топай давай, – махнул я ему рукою. – Кощей никогда от своих слов не отказывается и всегда все помнит.

Минут десять пришлось посидеть, пока неугомонная троица домовых притащила предметы, за которыми я их послал.

– Вот все, как ты и сказывал, – выдохнул Авоська, освобождаясь от кучи веревок. – Авось то, что нужно.

– Небось как надо сделали, – отозвался ему в пару Небоська.

Кузя только согласно пробухтел нечто неразборчивое.

– Ну раз все нашли, тогда за мной.

Домовые едва слышно вздохнули, но противоречить мне не могли: подхватили все принесенное и пошли следом.

Чтобы не мучить коротышек, я довел их до избушки на курьих ножках и с молодецким гиканьем заскочил в нее:

– Давайте все сюда!

Дорога до заветного дуба, облюбованного Соловьем, промчалась быстро и запомнилась надолго. Избушка неслась такими скачками, что я кувыркался внутри, словно бочонок лото в мешке, который тряс усердный игрок. Хитрые домовые еще в самом начале, полетав пару минут, забились под лавку и остались там, держась за прибитые к полу ножки.

Набив изрядно шишек, я пожалел, что не захватил доспехи со шлемом. После не пришлось бы кряхтеть и выпрямлять спину, в которой, по внутренним ощущениям, каждый позвонок поменял свое местоположение.

– Ёй, уй-ёй, – взвыл я, когда после очередного кульбита открылась заслонка печки и из печного зева в меня полетели кухонные принадлежности.

От нескольких я увернулся, но потом прозевал самый обычный чугунок (литров на пять) и получил им прямо в лоб. Естественно, собрал глаза в кучку и превратился в подобие мешка с тряпьем. В довершение несчастья все, что было приготовлено для предстоящего дела, а именно веревки и сети, опутало меня по рукам и ногам, лишив малейшей способности к сопротивлению. После этого я уже свободно летал по комнате, отмечая воплями боли каждую лавку, табуретку и другие выступы, о которые чувствительно прикладывался.

Спустя несколько минут, которые мне показались вечностью, избушка резко остановилась, дверь распахнулась, и меня вынесло наружу.

– Земля, земля, – заорал я, видимо, в сумасшедшей болтанке потеряв остатки разума, – прошу посадки, шасси отказали, иду на вынужденную… ать!

В последний момент сумел немного сгруппироваться и упал в густую траву, так что больших синяков не получил. Впрочем, вряд ли бы они проявились, так как на мне и так живого места не было. Едва я упал, из избушки выкатились домовые и шустро бросились мне на помощь. Подоспел и Соловей; все вместе они принялись распутывать узлы и петли. Немного помучались, но – справились. За это время и я пришел в себя.

– Так, орлы, – поднявшись и оглядевшись, гаркнул я, словно и не был весь в синяках, – сейчас все это надо растянуть возле дуба. Соловей, покажи, где обычно останавливается богатырь.

Еще полчаса суеты, беганья по поляне и ругани на пониженных тонах (Соловей с домовыми выяснял деловые отношения), и ловушки были поставлены. Будь это в моем мире, то я бы резюмировал так: с помощью кувалды и какой-то матери работа была закончена в срок.

– Кощей, – задумчиво произнес Соловей, рассматривая веревки, из которых были сплетены сети, – сдается мне, что на богатыря они тонковаты будут.

– Не боись, – отмахнулся я. – Их тут столько, что даже киту и слону на пару не порвать. Ладно, давай лезь на свой сук и веди себя как обычно. А мы тут схоронимся.

В томительном ожидании противника прошел следующий час, который запомнился мне как самый ужасный из всех проведенных в этом мире. Комары и разные мошки совершенно не считались с моим злодейским и царственным положением, понемногу выпивая из меня кровь. Стараясь шлепать как можно тише, чтобы не выдать засаду, я сражался с мелкими, но неисчислимыми врагами. И, естественно, понемногу приобретал вид неумелого вампира, измазав лицо и открытые участки кожи моей же кровью, которую они успели высосать, но не успели унести.

– Так вам, так, – шептал я под нос, лишая жизни и добычи очередной десяток ненасытных тварей. – Это вам не стакан томатного сока выпить в буфете. На самого Кощея наехали, поганцы!

Самое обидное, что домовых кровососы игнорировали совершенно. Те только лупали глазищами да теснее прижимались друг к другу, когда я начинал выражаться особенно забористо, сыпля угрозами и карами. Интересно, это свойство организма или насекомые просто предпочитают не связываться с нечистью? Вот бы мне бы так… Нет, конечно, я мог бы попытаться щелкнуть пальцами и наслать на кровососущих пакостников что-то убойное. Мог, но опасался из-за плохого знания процесса и огромной потенциальной магической силы получить вокруг себя чистый кусочек леса. Чистый от малейших признаков жизни. Так что приходилось только ругаться и сражаться с комарами по старинке.

Внезапно комары резко бросились врассыпную, оставив меня с расчесанной кожей и в полном обалдении от наступившей тишины. Не успел я удивиться, как до моих ноздрей донесся такой забористый запах перегара, что я не удержался и чихнул.

– Здоровьичка тебе, Кощей, – хором откликнулись домовые, нарушая маскировку.

К счастью, богатырь был настолько пьян и занят своим противником, что не замечал вокруг ничего.

– Эй, ты где, разбойничья рожа? – заикаясь и растягивая слова, прокричал богатырь и смачно зачавкал чем-то сочным. – Выходи на честный бой.

Выглянув из кустов, я смог увидеть картину маслом. Метрах в двадцати от дуба стоял паренек поперек себя шире. Ростом за два метра, в плечах почти столько же, на поясе висит огромная булава, сантиметров шестьдесят длиною и с шипастым шаром размером с мою голову.

М-да, Соловью еще повезло, что такая «палочка» только шишку с синяком оставила, а то и вообще без головы мог бы сейчас ходить. Булава-то, даже на глаз видно, целиком отлита или откована из металла.

Судя по гладкому лицу, еще покрытому пушком, не знающему бритвы, богатырю едва перевалило за восемнадцать лет. В руке он держал большой лимон, который и грыз с громким чавканьем и наслаждением. От этого зрелища у меня свело скулы и начала накапливаться слюна во рту. Ну, гад, держись у меня, будешь знать, как нечестным путем победу получать.

– Выходи, нечисть лесная! – продолжал орать богатырь, распространяя вокруг себя ядреный запах сивухи. – Я тебя в город Муром увезу, в клетку там посажу на потеху честному народу.

Соловей попробовал свистнуть, применить свое главное оружие, но у него ничего не вышло. От одного вида поедаемого лимона у разбойника корежило лицо. Он едва смог выдавить невнятное шипение. А богатырь уже подошел к первой растяжке, которая должна набросить на него сеть, однако остановился. Мы с домовыми одновременно разочарованно выдохнули.

– Двигай же, поборник справедливости и защитник добра, – сквозь сжатые зубы торопил я его. – Еще пару шажков сделай.

Да вот богатырь почему-то не пожелал слушать моих подсказок и начал снимать булаву с пояса. Соловей на дубе изрядно струхнул и стал прятаться среди листвы, хотя все его передвижения отлично просматривались, когда он шевелил ветками, пытаясь укрыться.

– И-эх, – крякнул богатырь и принялся раскручивать булаву.

Круг, второй, третий… И вот уже образовалась сплошная полоса гудящего воздуха, это сильно смахивало на работающий пропеллер. Я наблюдал за процессом буквально с отвисшей челюстью. Соловей на дереве и вовсе затрясся, отчего на дубе начался незапланированный листопад и сброс желудей.

Быть бы нашему легендарному разбойнику опять битому, но тут вмешался один из домовых. С отчаянным писком Кузя помчался на богатыря, занятого раскручиванием смертоносного снаряда, и в прыжке толкнул его в спину. Не будь его цель в состоянии мертвецкого опьянения и не потеряй богатырь равновесия от вращения булавы, этот подвиг не принес бы ни малейшего результата. Но стечение обстоятельств было на стороне маленького героя. Покачнувшись, богатырь сделал несколько неустойчивых шагов вперед и зацепил ловушку, которая немедленно обернулась падающей веревочной сеткой. Сеть упала на богатыря и спеленала его полностью, но перед этим он выпустил из рук свое оружие, которое мгновенно унеслось вдаль, просвистев над верхушками деревьев.

– О, высоко пошла, – глубокомысленно заметил я, проследив взглядом за черной точкой, которая очень быстро пропала из виду. – Наверное, к хорошей погоде. Что смотрите, домовята, Соловей? Валите его!

И сам рванул на богатыря, продолжавшего стоять столбом, окутанным сетью, с копошащимся холмиком на спине. Это Кузя не успел вовремя соскочить на землю и был пойман ловушкой.

Богатырь не выдержал нашего общего натиска и повалился на землю, еще больше запутываясь в сети. Пришлось повозиться, чтобы вытащить из сетки Кузю, не освобождая юного дуболома, но и с этим справились. Десять минут спустя перед нами лежал огромный тюк, перевитый веревками, из которого торчали кончики лаптей и кудрявая голова.

– Ага! – торжествующе возопил Соловей и с удовольствием пнул богатыря в бок.

И тут же с воплем запрыгал на одной ноге, держась руками за ушибленный большой палец на другой.

Богатырь довольно заржал.

– Сам виноват, – философски заметил я. – Нечего пленного пинать. Да еще голыми ногами. Ты где сапоги потерял? Или лапти… что там носишь-то?

– Сапоги, – возмущенно ответил разбойник. – В лаптях пусть деревенщина неотесанная ходит.

– Так где потерял?

– Износились, – вздохнул Соловей, – а новые достать негде. Караванов в последнее время нормальных не попадалось. У всех или обноски, или не мой размерчик.

– Тогда нечего пинать, ноги отбивать, – наставительно проговорил я и добавил: – Неправильно это… если без пользы.

Поправку я внес, углядев в свете взошедшей луны вытянувшиеся лица участников сражения. Мое миролюбие, видать, вызвало у них шок.

– А ты кто таков? – скосил на меня глаза богатырь. – Не припомню тебя в наших лесах.

– Я царь Кощей! – Я скрестил руки на груди, встал в театральную позу и… застыл в ступоре, когда в ответ услыхал пьяный хохот.

Богатырь смеялся долго. Будь у него возможность протирать глаза и держаться за живот, то он бы ржал еще дольше. А так, устав сворачиваться клубком и мотать головою от текущих слез, он решил продолжить разговор.

– Кощей?! Да какой из тебя Кощей?! Я одним пальцем щелкну, так и повалишься.

– А как насчет этого? – спросил я и пустил молнию перед носом насмешника. – На это многие способны?

Богатырь оглушительно чихнул и откатился подальше от тлеющей травы. Потом спокойно пожал плечами, насколько позволяли веревки, и сказал:

– Так это дело немудреное. На ярмарке по осени чего только не увидишь из таких диковинок.

Окружающие застыли в опаске, что я захочу отыграться на них после такого неуважения к своей персоне. Видимо, решили, что одного богатыря для успокоения моих нервов будет маловато.

– Может, на кол его? – пискнул Авоська, прячась за спинами своих товарищей домовых.

Те, в свою очередь, укрылись за Соловьем, который неожиданно для себя оказался впереди. После того как домовые избежали казни, они по поводу и без оного предлагали это сделать со всеми окружающими.

– Не, – довольно улыбнулся я мысли, только что пришедшей мне в голову, – мы поступим по-другому. Ну-ка, найдите мне тот лимон, что трескал наш защитник сирых и убогих.

Через несколько минут огрызок был найден и вручен в мои руки. Причем Авоська не удержался и несколько раз его лизнул.

– Ну как? – спросил его Небоська после дегустации.

– Вкусненько. – Авоська изо всех сил старался говорить членораздельно. – Кисленький… На, попробуй.

От такой подозрительной готовности поделиться домовой благоразумно отказался, глядя на жуткие гримасы Авоськи, который никак не мог справиться со своим лицом.

– Я щас дам «попробуй», – разъярился я. – А ну, давай сюда.

Получив остатки лимона, я осмотрел их и призадумался. Для моей мести огрызка было явно маловато, следовало что-то срочно придумать. На мое счастье, мимо пролетел ворон, которого я окликнул. С некоторой опаской ворон (тот самый, знакомый по эксперименту с лодкой) приблизился ко мне.

– Чего надо, Кощей? – каркнул ворчливо. – А, Соловушка, и ты тут.

– Так, – приступил я к заданию, отвлекая птицу от разбойника, – слушай мое царственное распоряжение. Сейчас летишь к Яге и спрашиваешь у ней побольше вот таких плодов. Пусть она погрузит их в избушку и отправит ее ко мне. Все понятно?

– Понятно, Кощей, понятно, – степенно откликнулся ворон. – Чай живем не первый век, ума-разума набрались. Давай сюда свой фрукт заморский.

Совершенно без задней мысли я вложил птице огрызок в клюв. Ворон покрепче ухватил его и немедленно поплатился за это. Кислый сок выдавился в клюв, и птица выпала в осадок. Клюв свело намертво, так что избавиться от лимона он не мог, глаза едва не вылезли из орбит.

Тихий злорадный смешок Соловья за моей спиной подал сигнал к действиям.

– Елки-палки! – с запозданием обозначил я свои чувства и принялся спасать незадачливого посланца. – Не дергайся, сейчас клюв разожму.

– Голову, голову ему покрути, – подпрыгивал рядом Авоська, – авось и выплюнет. Ишь чего захотел – сам пожелал стрескать царский плод.

– Небось на кол его теперь? – не менее живенько спрашивал второй домовенок. – Пусть осмотрится с высоты.

Ошалевший ворон только вертел глазами, глядя на участников кружка «Запытай ближнего». Избавившись от лимона, он лишь через пару минут пришел в себя и тут же попытался улететь.

– Куда? – схватил я профессионального гонца за отросший хвост. – Лимон забыл!

Ворон вздумал отвертеться, но я был неумолим. Пришлось птице ухватить огрызок лапой и полететь к замку. Все это время богатырь угрюмо смотрел то на нас, то на лениво ползущую по небу луну; видимо, размышлял над случившимся.

– Значит, ты и вправду Кощей, – выдавил он после отлета гонца и громко икнул. – Зачем лимон Яге послал?

– Узнаешь, – пообещал я. – Уже скоро узнаешь.

Оставив пленника на своих подчиненных, я направился к избушке, которая удачно замаскировалась в густом орешнике. Сейчас она ничем не напоминала магическое существо. Просто небольшая замшелая изба притаилась среди тонких стволов.

– Так, – откашлялся я. – Слушай мою команду, избушка.

Та поскрипела, поднимаясь с земли на куриные ноги, и развернулась в мою сторону дверью.

– Избушка, избушка, становись ко мне задом, а к замку Кощея передом… И – бегом марш к Бабе-яге!

Изба сделала несколько мелких шагов, перебирая лапами на месте, неловко развернулась, покачнулась с боку на бок (мне тотчас припомнились все кувырки внутри) и дала стрекача, совершая прыжки метров по пятнадцать.

– Отличненько! – потирая руки, я вернулся к собравшимся под дубом. – Скоро она принесет подарки от Яги. Подарки-то тебе, между прочим.

Последние слова относились к богатырю. Юный балбес недовольно засопел и попытался освободиться. Веревки заскрипели, затрещали, но выдержали. Поднатужившись еще пару раз, богатырь сдался:

– Ладно, Кощей, твоя взяла.

– Это понятно, что моя. А ведь мог бы спокойно сидеть у себя на печи или по девкам бегать. На кой тебя в лес потянуло над Соловьем измываться?

– То наше родовое, еще дед мой с этим разбойником бился и в плен брал.

Соловей недовольно поморщился, припоминая не самые приятные моменты своей жизни.

– Так, значит, дед, ага, – глубокомысленно заметил я. – А как деда звали?

– Ильей, – откликнулся богатырь, уже почти протрезвевший. – Так же и меня зовут.

– А прозвище у него было не Муромец? – продолжал допытываться я.

Парень согласно кивнул. Тэк-с, меня угораздило наткнуться на потомка былинного богатыря. То-то он настолько безбашенный и здоровый, теперь понятно в кого.

– Соловей, так ты уже получал лещей от его родича? – пропищал Небоська. – Небось у вас это семейное?

– Ага, – поддержал его брательник. – Авось и потом еще будет получать.

– Цыц, малявки, – разозлился Соловей. – Вот я вас!

– Все замолчали быстро! – прикрикнул я на них. – Вроде шум какой-то?

Через пять минут рядом остановилась избушка, покачиваясь на своих куриных ногах. Из недр ее на свет божий была извлечена целая корзина лимонов разной степени зрелости. Прикинув габариты богатыря, я выбрал полтора десятка плодов позеленее и подошел к пленнику.

– Ну что, – спросил очень вежливо, – начнем перекус?

Богатырь занервничал и предпринял попытку укатиться в кусты, лишь бы подальше от меня, но – фигушки.

– Открывай ротик и говори: а-а-а, – попросил я своего пленного, но тот оказался очень упрям. – Ну, раз не хочешь по-плохому, то будем по-хорошему.

– Царь, – смущаясь, перебил меня Соловей, – надо наоборот говорить.

Смерив своего подчиненного суровым взглядом, я соизволил ему пояснить:

– По-плохому для меня – это когда все послушные и исполнительные. И мне не приходится свое злодейство проявлять. А вот по-хорошему – это когда окружающие мне сопротивляются и перечат. Тогда я начинаю свирепеть и зверствовать. Ты вот сейчас мне перечишь.

Соловей-разбойник побледнел – это стало видно даже при лунном свете – и на цыпочках попятился, скрывшись в кустах, а я приступил к операции под кодовым названием «Что посеешь, то и пожнешь». Зажав богатырю нос, я заставил его открыть рот и ловко всунул в него первый лимон.

– Жуй!

Зверская экзекуция (сами попробуйте слопать пятнадцать лимонов подряд) продлилась с полчаса. Под конец богатырь приобрел зеленовато-желтый цвет лица, точь-в-точь такой же была шкурка на плодах. Домовые и Соловей имели вид не менее болезненный, словно сами участвовали в этом действии одновременно с богатырем.

– Ну что, – спросил я пленника, – будешь еще безобразничать в МОЕМ лесу?

У того хватило сил только на то, чтобы отрицательно мотнуть головой. После такого ужина он не то что говорить, просто губами шевельнуть не мог.

– Вот и отличненько! Грузите его в избушку. Пора начинать камеры наполнять.

И тут я стал свидетелем презабавного зрелища. Мои подчиненные – один большой и трое маленьких – с пыхтением, перебранкой и взаимными упреками пытались сдвинуть с места тело богатыря. Наконец они попросту решили докатить его до избушки. Глядя на то, как стойко богатырь пытается держаться во время такого кантования, я немножко его пожалел. Стопор наступил, когда вся дружная компания встала возле куриных лап. Закинуть на высокий порожек весьма немалую тушу было не в их силах, и они присели отдохнуть прямо на богатыре.

– Эй, эй! – возмутился пленник. – А ну быстро слезли, не то…

– А лимончик? – ехидно спросил Соловей и выудил из кармана желтый плод. – Хочешь, поделюсь?

Разбойник поднес лимон ко рту и сделал вид, что откусывает. Лицо богатыря перекосила гримаса, и возмущение разом прекратилось.

– Эх вы, слабаки! Пора за вашу физическую подготовку браться.

С этими словами я ухватил богатыря и закинул в избушку. Моя бессмертная сила уже не раз выручала в подобных ситуациях. Да, с каждым разом я все больше и больше сживаюсь со своей участью и нахожу много плюсов в своем положении. Еще бы от злодейских подвигов отвертеться…