Глава 2

– Михась! – раздалось с другого берега. – Давай к нам.

– Сколько раз можно говорить – не коверкайте мое имя? Я – Михаил! – недовольно прокричал я собравшимся на другом берегу небольшой речушки.

Приятели, как обычно, проигнорировали мое заявление и продолжили уговоры. Елки-палки, я бы и сам рад, но переплывать речку, пусть и шириною в пару десятков метров, совсем не хотелось. Май все-таки, вода не согрелась. Это пусть прочие мерзнут, если они такие фанаты заплыва.

На всякий случай вновь подошел к берегу и попробовал воду ногою. Бр-рр, за последние пять минут она теплее не стала. «А что, должна была потеплеть?» – промелькнул риторический вопрос к самому себе. С другого берега послышались крики, которые должны были помочь мне собраться: ждать до лета товарищи, естественно, не станут.

– Так, – пробормотал я, – делаем «раз!» и прыгаем. Потом делаем «два!» и гребем быстро-быстро. Заодно и согреемся. А потом – что я, не могу переплыть эту жалкую речушку?

Вот так, подбадривая себя все настойчивей, я стоял на берегу и готовился.

– Смелее! – закричала одна из девчонок, вроде бы Юля. – Мы ждем тебя.

Все, я решился. Когда девчонки смотрят на тебя и улыбаются, любой из мужчин готов горы свернуть, несмотря на то что скорее заработает себе грыжу, чем сдвинет любой из скалистых массивов хотя бы на миллиметр.

– А-а-а!!! – Я с разбегу заскочил в речку, разом промчавшись метра четыре и погрузившись почти по грудь, полный восторга от того, что наконец смог это сделать.

Но несколько секунд спустя только что столь довольный и радостный индивидуум с тихим воем, струящимся из посиневших и сведенных губ, с еще большей скоростью вернулся обратно.

Я прыгал на берегу, обнимая себя руками, чтобы хоть немного дать тепла телу, покрытому мурашками. Кожа у меня стала почти лилово-фиолетовой в голубоватых разводах, настолько мне не понравилась майская водичка.

С противоположного берега послышался заливистый девичий смех и дикий ржач моих приятелей. Вот от кого, от кого, а от друзей не ожидал такой реакции. Им-то всем хорошо: плавают почти в любое время года и в любой воде, только бы она была чистая. А я? Я, который максимум переплывал Оку во время сильной засухи в самом ее узком месте, где ширина была не больше сорока метров. Причем местами мог спокойно перейти ее вброд.

– Вам хорошо, моржи полярные, – обиженно сказал я, дрожа и надевая по-быстрому прямо на мокрое тело футболку и джинсы, – у вас жир греет, а у меня сплошь мускулы, от которых тепла не дождешься. И на плавучести они сказываются.

– Катенька, – коснулся Серж, или просто Серега, руки одной из девушек, – этот злостный трус и сачок позволил себе назвать вас толстыми и жирными моржами. Этого спускать нельзя. Позвольте покарать проходимца и грубияна.

– Не надо, – улыбнулась девушка. – Он просто немного растерян и шокирован, а еще у него комплекс одиночества.

– Это что за штука такая? – оживился Серега.

– Он не может быть один и всегда стремится к компании. Вот и сейчас, оставшись в одиночестве, начал терять трезвый рассудок и нести чушь.

– Врете вы, – не смог я сдержаться, – нет такого комплекса, и вообще – я нисколько не страдаю от вашего отсутствия. Вон вы все, как на ладони…

Пустая перебранка могла затянуться надолго, если не найти способа перебраться.

– Мишутка, – донеслось опять с того берега, – а может, я помогу тебе переплыть?

– Точно, Юлёк, и по пути притопи его немного, чтобы знал, с кем разговаривает, – это Серега никак не угомонится.

– А смысл? – тоскливо отозвался я. – И так и так придется в воду лезть.

– Дурак! – подключился Олег. – Я с такой очаровательной девушкой в жидкий лед нырнул бы, а этот еще и хорохорится.

– Так что, помочь? – спросила Юлька.

Я усиленно поскреб в затылке – разумеется, мысленно, – но все-таки решил отказаться. Водичка совсем не радовала, а с кем плыть, мне было все равно.

– Как знаешь. – Мне показалось, или она ответила немного разочарованно или обиженно. – Тогда я пока полежу и позагораю.

Тут, думаю, надо пояснить, почему я хотел перебраться на тот берег. Мы подъехали к речке Осетр (никогда я рыбы с таким названием здесь не видел) с этой, моей, стороны – дорога так пролегла. А вот нормально поплескаться и полежать на берегу под лучами солнца неудобно. Мой бережок хоть и немного, но обрывист и густо зарос мелкими побегами ежевики. Зато противоположная сторона – краше некуда. Отличный, ровный, словно скатерть на кухонном столе, спуск к воде. Часть берега метра на три усыпана мелкой галькой и песком, а выше начинается невысокая густая трава.

Вот все и дернули туда, тем более что наши машины и вещи отлично просматривались оттуда.

– Эй, жертва случайных обстоятельств, – опять донесся до меня голос Олега. – В моей машине, в багажнике, лежит лодка и компрессор. Дерзай…

– Совсем другое дело! – обрадовался я. – Что ж до этого молчал-то?

– А я забыл, – лениво отозвался приятель. – Брал ее с расчетом, что поудим рыбку немного ниже по течению, где речка глубже и пошире.

По-быстрому метнулся я к машине и дернул ручку багажника.

– И-у, и-у, у-у-у… – раздался истошный визг и вой сигнализации, едва не остановивший от неожиданности мое сердце.

– Ключи в брюках возьми, – донесся голос Олега.

За несколько минут лодка была накачана и спущена на воду, а в нее погрузился я, гордый и довольный собою. Меня совершенно не трогали дружеские подначивания и шуточки ребят, сидящих на противоположном берегу. Несколько гребков, и вот я уже почти у нужного берега.

– Привет мореплавателям, – поприветствовал меня Серега, лежавший на большом полотенце, постеленном на песок. – Бури и шторма не сильно замедлили твое путешествие? Ой, что это?!

Приятель так натурально изобразил удивление и испуг, что я машинально обернулся по сторонам и осмотрел лодку, опасаясь, что повредил ее или она зацепилась за корягу.

– Посмотрите, у него нет команды, наверное, из-за трудностей и лишений все разбежались…

– А может, на него напал великий кракен и проглотил их всех. Только отважный капитан сумел отбиться и добраться до своей цели, – подхватила Катюша, с трудом удерживаясь от смеха.

– Да ну вас! – сердито отмахнулся я. – Лучше помогли бы лодку подтащить к берегу – неохота ноги мочить.

– Скажи просто: опять холодной водички испугался, – поддел меня Олег. – Ладно, сейчас приму у тебя причальный канат и намотаю на кнехт, а то ты мне еще лодку повредишь.

Олег поднялся с песка и направился ко мне. Я подготовил к броску тросик с грузилом, привязанный к носу лодки, – «причальный канат». Вот только немного не рассчитал свои силы и сделал больший замах, чем следовало. А поскольку я поднялся почти во весь рост, балансируя на полусогнутых, то резкое движение (тут и было-то метра два, зачем так размахивался?) покачнуло меня и бросило на корму. Получив дополнительный толчок, лодка подалась назад, отходя от берега. Мало того, падая, я зацепился ногою за петлю клапана – петля лопнула, клапан выдернулся и упал в воду. Отлитый из пластмассы и по определению не тонущий, он булькнул на дно, словно выточенный из стали.

Лодка стала спускать воздух по борту, создавая крен.

– Ё-моё, – только и успел я проговорить, когда мое плавсредство перевернулось, окунув меня в воду с головою.

– Балбес… лодку держи! – кричал Олег, с шумом забегающий в воду. – Нет, лови клапан, лодку сам поймаю.

Запомнив место, где исчез непотопляемый предмет, я набрал воздуха и нырнул. Хотя сказать, что нырнул, – явное преувеличение. Тут глубина была немногим больше метра, так что я просто опустился на колени и принялся шарить руками по дну. В этот момент мимо плавно проплыла лодка, волоча по дну грузило на бечевке, которое я конечно же перехватил (пусть Олег успокоится, сам со всем разберусь). Дурацкий клапан нашелся нескоро, уже на пределе задержки дыхания.

Я собрался встать, но вдруг пальцам попался предмет, больше всего напоминающий маленькое тонкое колечко. Во мне проснулось нездоровое любопытство, и я решил его достать.

Так как правая рука удерживала лодку, а в левой был клапан, пришлось изворачиваться и подцеплять находку мизинцем. На удивление – это получилось без особых усилий. Колечко легко скользнуло на палец, а я вдруг почувствовал под ногами глубину, которая стремительно потянула меня в себя. В панике попробовал ухватиться за лодку, которая, даже наполовину спущенная, могла держаться на поверхности. Но это не помогло – глубина засасывала все сильнее.

Я еще успел услышать беспокойные крики моих друзей, потом едва слышимый плеск (наверное, кто-то бросился в воду мне на помощь) и – окончательно ушел вниз, потеряв ориентацию и сознание среди угольно-черной воды…

С криком я проснулся, чувствуя, как по груди и со лба текут струйки холодного пота. Опять этот сон. В первые дни он мне снился каждую ночь, и всегда я просыпался от боли в груди, когда воздух уже был израсходован, а вода сдавливала все сильнее и сильнее.

Потом я про него почти забыл, и вот опять. Наверное, эта вчерашняя «рыбалка» так растревожила меня, подняв из глубины подсознания почти забытые кошмары.

Этот сон один в один повторял последние минуты моего пребывания в своем родном мире. После того как пучина утянула меня от берега речки, я выплыл посреди небольшого фонтана в замке, где и проживаю сейчас. Вот уж всполошились тогда местные жители! Сами представьте: из фонтана, где воды едва-едва по колено, вдруг вылезает парень в мокрой футболке и джинсах, да еще и тянет за собою непонятную серо-зеленую махину (я же как ухватился за лодку, так и держал ее до конца, переместившись в этот мир).

Поначалу меня и не признали. Сидевший рядом с фонтаном кот Баюн пульнул в меня крынкой со сметаной, которая щедро разлилась у меня по груди, превратив окончательно мою одежку в нечто весьма и весьма непрезентабельное. Вот только в тот момент я не шибко адекватно соображал, поэтому вид здоровенного полосатого кота, размером с кавказскую овчарку, меня не удивил. Наоборот, я еще и погрозил ему кулаком, из которого, повинуясь неосознанному импульсу, вырвалась тонкая бледно-голубая молния.

Бедный Баюн только и успел издать короткий «мяв», как упал на землю, контуженный разрядом. Кошачья густая ухоженная шерсть встала дыбом, превратив его в огромный шарообразный полосатый комок. Оставшаяся нечисть порскнула во все стороны, скрываясь от меня. Из замка выскочила странная бабка. Странными в ней были огромный нос и выпирающий клык, придававшие зловещий вид. Путаясь в пестрой юбке, она мчалась к фонтану, громко ругаясь и обещая смутьяну всевозможные кары.

– Это кто тут безобразничает? Кому в печь захотелось, ась?

Оглядевшись по сторонам и обнаружив лишь кота, лежащего в отрубе, и меня, имевшего весьма потрепанный вид, она остановилась и произнесла коронную фразу, с которой и началась моя нынешняя карьера:

– Кощеюшка, ты ли это? Пошто бедокуришь?

– Это Кощей, Кощей явился, – послышалось из всех углов и закутов.

На свет божий стали выползать обладатели голосов, являя собой невообразимую пестроту форм и видов. Кого тут только не было! И кикиморы, и русалки, и домовые… Даже Баюн пришел в себя и вновь хлопнулся в обморок, когда узнал, что наехал на Кощея.

Я и сам был потрясен не меньше, стоя в круге разнообразной нечисти и думая о том, что мое психическое здоровье немного пошатнулось. Скорее всего, ребята меня вытащили из воды и сейчас откачивают, а все эти глюки – плод моего воображения, находящегося в коматозном состоянии.

– Ничего, сейчас меня откачают, и я приду в себя, – философски произнес я вслух, присаживаясь на край фонтана. – Интересно, а кто откачивает – Юлька или кто другой?

Окружающие смущенно замолчали, выслушав весь этот бред – в их понимании это, конечно, был самый настоящий бред.

– А ну, все по местам разошлись, – прикрикнула на окружающих Яга, потом обратилась ко мне: – Кощеюшка, пошли со мною, а то после путешествия, поди, устал сильно, тропы-то иномировые сложные очень. А там у меня и чаек поспел, и пирожки есть.

А что ж не пойти? Пойду, заодно и выясню, как вкусно готовит мое подсознание.

– Пошли, бабуля, – поднялся я и сделал пару шагов, потом посмотрел на бечеву от лодки, что до сих пор держал в руке. – Так, с этим надо что-то делать.

– Да вон, передай их домовым. Ребятки умные и сноровистые, справятся.

Передав лодку на руки двум мелким коротышкам в бесформенных балахонах, я направился за бабкой. Приведя меня на кухню, она налила в большую глиняную кружку ароматного чая и начала рассказывать.

Оказывается, меня перекинуло в этот мир по вине колечка, что сейчас охватывало мой мизинец. Это отличительный знак царя Кощея по прозвищу Бессмертный. Окружающий мир полностью совпадал с описанием сказочной Руси. И сам я стал одним из его видных и значимых главных персонажей.

Раз в несколько столетий, когда Кощею надоедает такая жизнь и он ни о чем другом больше думать не может, Бессмертный исчезает в веренице миров – может, возвращается в свой родной, может, просто умирает безо всяких спецэффектов, – а его колечко отправляется странствовать в поисках нового хозяина. Правила отбора очень жесткие, и немногие подходят по ним (получается, что я в душе был Кощеем и кольцо лишь позволило мне раскрыть свои таланты). Как только подходящий претендент находится, он перемещается сюда и получает в наследство огромный замок, затерянный среди лесов и болот. А вместе с замком кучу бонусов, вроде полного набора заклинаний, которые можно использовать по своему желанию, полную неуязвимость (точнее, бессмертие и отсутствие тяжелых травм), огромное количество золота и славу, что переплевывала, по моему понятию, славу Сталина, Гитлера, Пиночета и прочих земных диктаторов вместе взятых.

Но, кроме этого, новый Кощей приобретал еще и такое не очень приятное свойство, как тягу к золоту. Я теперь с трудом могу заставить себя спокойно брать золотые ложки, вилки, ножи и прочую столовую дребедень: каждый раз возникает желание утащить их в сокровищницу, чтобы добавить к основному запасу.

Прежние Кощеи нападали на местные земли, захватывали пленных и продавали их в рабство в дальние страны. Еще обкладывали данью, которую можно было выплачивать только в золотом виде – монеты, украшения, прочие поделки. Брать в заложники местных царевичей и королевичей вкупе с царевнами и принцессами было нечто вроде хобби, которому они предавались время от времени.

Вся земля была под Кощеем (теперь уж подо мною), и вся нечисть с трепетом произносила имя хозяина. Михаил Кожухов пропал, растворился в воде фонтана, взамен появился Кощей Бессмертный. Мне подвластны были домовые, банники, сенники и кикиморы. В замке жили Змей Горыныч, который появлялся только по призыву, а так дрых беспробудно, и кот Баюн. Изредка заскакивала Лихо, наводя шороху и принося сплетни, которые она перебирала на кухне совместно с Ягой. Еще и Соловей разбойничал поблизости, тоже мой подчиненный. Некоторую вольность держали Водяной и Леший, подчиняясь мне только номинально.

– И как же мне обратно? – ошарашенно спросил я, когда вволю наелся пирогов и напился чаю. – Я домой хочу, к своим.

– А никак, – развела руками Яга, – ты теперь Кощей, и этим все сказано. Хоть и молодой больно, прежние все больше старцами были, с опытом и знаниями.

– Так, может, колечко-то ошиблось? – с затаенной надеждой спросил я. – Вдруг непонятка вышла, я же его случайно на палец надел? Вот сейчас сниму его, и все, пусть любой другой это кольцо надевает.

Баба-яга с интересом смотрела на то, как я несколько минут с пыхтением пытался избавиться от нежданного подарочка. Колечко из белого золота крутилось на пальце свободно, но вверх-вниз не сдвигалось ни на миллиметр. Я уже и маслом пробовал его смазывать, надеясь, что оно станет проще сниматься.

– Это все без толку! – торжественно произнесла Яга. – Кольцо никогда не ошибается, и его выбор точен и правилен.

– А если я палец отмахну? – потянулся я к ножу, что лежал неподалеку на столе. – Фиг с этим мизинцем, зато освобожусь от кольца, а?

Бабка только пожала плечами: мол, делай, как хочешь, но я все сказала. Подержав в руке кухонный резак, я на такой эксперимент не решился.

– Да ты не тушуйся, Кощеем быть совсем неплохо, – утешала меня бабка. – Народишко побаивается, золотишко приносят. Как совсем соскучишься и загрустишь, можно войной пойти на кого.

– Да не хочу я ни на кого идти войной! – в сердцах вскричал я. – Я воевал только на компе да в тетради, когда в морской бой резались на парах.

– А чёй-то за звери такие? – спросила меня бабка. – Комп вот, потом тетрадь энта?

– А-а, – махнул я рукою, – долго объяснять, да и не поймете вы. Лучше пойду посмотрю, как там с моей лодкой дела обстоят.

Поднявшись из-за стола, я быстро добрался до небольшой каморки – знание планировки замка пришло вместе с магией через кольцо, – за дверью которой слышались возбужденные голоса двух существ. Не людей, отмечаю, существ.

– Да режь, я тебе говорю!

– А Кощей, вдруг он сам захочет добить это чудо непонятное?

– Зачем добить, оно уже умерло, вон дырка какая, видать, наш царь очень сильное колдовство применил. Гляди: то – верх, а это – низ с потрохами, которые и раздуло. Али времени у него не хватило, чтобы полностью распотрошить чудо непонятное?

– Так, может, он и захочет сам допотрошить?

– Режь, тебе говорят, мы и сами все сделаем, а Кощей за наши труды еще и наградит.

– Так, давай вместе вот здесь резать начнем, чтобы и награда была поровну. Только аккуратно, чтобы не сильно шкуру повредить.

Непонятный диалог стал очень тихим, сойдя на шепот и возню. С полным ощущением, что опоздал, я приоткрыл дверь и успел увидеть такую картину. Два домовых, держа огромный тесак, примериваются к уцелевшему борту моей лодки. Я так и застыл в шоке, даже не успев ничего сказать, чтобы предотвратить намечающуюся катастрофу.

– Режем! – энергично скомандовал один из домовых и сам налег на ручку ножа.

Второй добавил. Воздух из распоротого борта с веселым шипением вырвался наружу, сметая домовых в сторону.

– Я же говорил: надо резать – вон сколько духу скопилось в брюхе. – Первый домовой шустро вернулся к лодке с ножом наперевес и заглянул сквозь пробоину. – Тю-у, а тут совсем пусто. Куда потроха-то подевались?

– Вот сейчас набью ее вашими потрохами! – Я наконец-то смог выразить словами свои чувства. – Вы что творите, помесь обезьяны и пигмея?

Расслышав в моем голосе нешуточный гнев, первый домовой немедленно заскочил за спину второго, только что выбравшегося из угла, куда был сдут напором воздуха, и по пути сунул ему в руки нож.

– А это все он, – обвиняющее завопил он. – Я ему говорю: небось Кощей сам захочет распотрошить, а он заладил: авось и сами справимся.

Искренние глаза домового уставились на меня, не показывая ни грамма вины или раскаяния. Второй, поняв, что на него банально вешают все косяки, отбросил нож в дальний угол и ринулся с кулаками на своего коллегу.

– Что?! Это я так говорил? Да я тебя сейчас…

Завязалась драка. Домовые моментально превратились в клубок с четырьмя руками и ногами. Сплюнув, я направился обратно, кинув напоследок:

– Чтобы все заделали, как было. Иначе…

Не договорив, но понадеявшись на славу своего предшественника, я пошел прочь, решив побродить по окрестностям за стенами замка.

Наружу я выбрался на удивление быстро, умудрившись не заплутать во множестве извилистых коридорчиков и переходов, а затем среди дворовых построек. Не сомневаюсь, что тут не обошлось без помощи колечка.

Вид замка меня поразил. Огромная башня с коническим верхом уходила высоко вверх; широкий двор был огорожен высокой зубчатой стеной из черного камня; к стене примыкали различные постройки, похоже, жилые. За первой стеной была вторая, повыше, между ними, в кольцевом дворе, располагались постройки уже явно хозяйственного назначения, из которых я распознал лишь конюшни. За второй стеной, тоже по кольцу, находились военные склады. Я догадался об этом, заглянув в один из них. Там увидел старинные бердыши, копья, мечи и булавы. Видать, запасены на случай войны. Третья стена, самая высокая, была наружной; ее опоясывал заполненный водой глубокий ров с подъемным мостом перед въездными воротами, а за рвом – лес.

Точнее сказать, сразу за рвом лежало небольшое поле, на котором не росло ничего, сплошная черная земля. Словно контрольно-следовая полоса на границе. Вот за ней уже стеной стояли деревья, причем сплошь дубы, и далеко не малого возраста. Некоторые из них можно было обхватить, только взявшись всемером – вдесятером за руки. Вот такие исполины!

За лесом протекала река со всем известным названием – Смородина. На ней стоял Калинов мост, очень любимый Горынычем, который время от времени сходился на нем в поединке с богатырями.

Побродив и немного успокоившись, я вернулся обратно в замок. Сразу за подъемным мостом меня ожидали два очень довольных домовых, которые держали в руках мою лодку, ЗАШТОПАННУЮ по борту суровыми нитками.

– Вот, хозяин, мы все исправили, теперь шкурка совсем как новая, – радостно сообщил мне один из них. – Небось на награду заработали!

– Авось не корысти ради работали не покладая рук, а только ради удовольствия царя нашего, Кощея Бессмертного. Вот и награды маленькой не пожалей, – подхватил его напарник, и они вместе протянули вперед напрочь изуродованную лодку.

Мое терпение и спокойствие вмиг испарились, когда я увидел перед носом красивые ровные стежки на резиновом борту.

– На кол! – заорал я со всей мочи. – Обоих на кол посажу. Да потолще, чтобы просидели подольше. Вы у меня прочувствуете, гады, на себе, как дорогие вещи портить!

Перепуганные домовые порскнули в разные стороны, бросив лодку на каменную мостовую. Покричав еще немного им вдогонку и тем самым стравив пар, я собрал в охапку свое плавучее средство, столько всего выстрадавшее за последние несколько часов, и направился в сокровищницу, намереваясь спрятать ее подальше, пока домовые не решили исправиться и совсем загубить вещь.

Уже после сокровищницы, где я потерял пару часов (когда туда вошел, то все чувства словно исчезли… все, кроме одного – восхищения прекрасным металлом), направился на кухню и с аппетитом поел, оценив кулинарные способности Яги.

– Кощей, – донесся голос бабки сквозь дремотную муть после сытного перекуса, – там к тебе эти, лохматые, пришли.

– Что им нужно? – лениво и немного недовольно откликнулся я. – Подождать не могут?

– Конечно, могут! – воскликнула Яга. – А спрашивают, как лучше выполнить твое пожелание?

– Это какое, вроде никому заданий не давал, да и что за лохматые?

– Так оборотни, царь, не догадался, что ли?

Пришлось найти в себе силы оторвать пятую точку от такой замечательной скамейки и идти разбираться по поводу пожелания (вот хоть убей, не помню, чтобы выражал нечто подобное каким-то оборотням).

Пяток лохматых мужичков, заросших бородою по самые глаза и облаченных в звериные шкуры, терпеливо топтались в коридоре. При моем появлении сразу же согнулись в поклоне и проревели нечто вроде восхваления. Старания у них было много, а вот слуха и голоса – ни капли. Не разобрав ни словечка и поморщившись от раздражающих звуков, я спросил у них, зачем пришли.

– Так энто, царь, – помявшись, ответил самый старый из пришедших, – не знаем тута, куда колья ставить. Допрежь того твое могущество желало уставлять северную стену, а как таперича – ишшо не ведаем.

– Какие колья, какая северная стена?!

– Так энто, для казни, – почесав у себя в бороде, откликнулся тот же оборотень. – Домовых, что ты повелел на кол посадить, мы подготовили. Осталось место выбрать.

Я ошарашенно замолчал, с трудом вникая в смысл разговора. Наконец вник и приказал:

– А ну-ка, веди к этим домовым!

Через пару минут я уже стоял перед лежавшими на земле связанными домовыми, теми самыми, что изрядно поглумились над моей лодкой. Только сейчас я припомнил свои произнесенные в гневе слова. Видимо, местные жители привыкли выполнять мельчайшие капризы Кощея во избежание репрессий с его, точнее, теперь уже с моей, стороны.

– Та-ак, – протянул я, рассматривая мелких пакостников, – вот и попались, которые кусались.

– Твое могущество, – запричитали они наперебой, – мы не кусались, честно-честно… И шкуру ту кусали не мы, она была такая… Мы не виноваты, пощадите нас…

Флегматичные оборотни стояли рядом, изредка переговариваясь короткими фразами по поводу того, как надо поступить с этими домовыми. Посадить на кол, по их мнению, было очень милосердно, так как царь не стал сильно мучить провинившихся. Оборотни, как я слышал, отличались своим отношением к врагам, которых они могли растерзать на кусочки в порыве ярости, но без надобности не мучили и не пытали ради удовольствия.

– Вот что, – обратился я к оборотням. – Этих развязать и колья убрать до следующего случая. А провинившихся я накажу по-своему.

Судя по тому, как скукожились домовые и как оценивающе посмотрел на них старший оборотень, мои слова опять были поняты не так, ну и ладно, фиг с ними. Проследив, чтобы незадачливых преступников развязали, я жестом приказал следовать за собой и направился в подземелья замка. Домовые шлепали позади своими босыми ногами; на ходу они пихали друг дружку кулаками в бока и выясняли, кто из них виноват больше.

– Теперь слушаем сюда, – произнес я, когда дошел до тюремного яруса. – На первый раз вас пожалею и даю самое простенькое задание – вычистить все камеры. Выполните так, что мне не к чему будет придраться, считайте, прощены, ну а если что мне придется не по нраву, то… колья поставить совсем недолго.

С обреченным видом домовые посмотрели на ряд камер, тянущихся одна за другой, и дружно вздохнули.

– Мы не подведем тебя, Кощей, – клятвенно пообещал один из них, прижав ручки к груди. – Небось справимся с заданием.

– Ага, – шмыгнул носом второй, – авось доволен будешь нашей работой.

– Тогда вперед! Как только выполните, сразу же мне доложите. Лично.

И я ушел в свои комнаты, чтобы насладиться отдыхом, который прервали изверги-оборотни. А эти, Авоська и Небоська, пусть поработают, потратят свою кипучую энергию в нужном месте, тем более что камеры просто в ужасном состоянии, буквально заросли грязью от пола до потолка.

Этот случай стал для меня уроком. Надо следить за своими словами и пожеланиями. Не то забудусь, произнесу что-нибудь этакое со злости, а окружающие и рады будут исполнить, отправив на плаху попавших мне под горячую руку. Хорошо, что оборотни поинтересовались моим мнением, а то завтра обалдел бы, когда увидел две тушки, насаженные на колья.

Я добрался до кровати, стянул с себя верхнюю одежду, с тихим стоном наслаждения плюхнулся в постель и почти сразу же заснул. Но перед тем как сознание полностью выключилось, успела проскочить мысль сменить свою одежду на местную, более приличествующую моему положению. А то щеголять в джинсах и футболке, мятых и запачканных после купания, для царя «всея нечисти» не совсем подходит.

Проснулся оттого, что чья-то осторожная рука затеребила одеяло, которым я укрылся (как ни протапливали замок, но сырость была изрядная). Спросонья стал отмахиваться и требовать оставить в покое.

– Кощей, мы… того-этого… выполнили твое указание, – сквозь вату сна донесся до меня смутно знакомый голос. – Как приказал, так мы и явились доложиться сразу после окончания.

Пришлось открывать глаза, чувствуя, что поспать дольше не дадут. Открыл и ощутил, как все мои волосы стали медленно подниматься дыбом, потрескивая от напряжения. Видели ли вы только что выкопавшихся упырей? Навряд ли, в нашем мире они не обитают, а вот в этом… Прямо над моим лицом красовалась голова монстра, правда небольшая, размером с детскую. Волосы клочками во все стороны, лицо в коричневой слизи и земле, красные глаза и широкий, чуть ли не до ушей рот, сейчас растянутый в улыбке, демонстрирующей мелкие, но острые зубы.

– И-ик, – выдавил я из себя, покрываясь холодным потом.

– Чёй-то он? – послышался второй голос, и рядом с первой головой возникла еще одна, не менее живописная.

Мало того, от нее еще и потянуло зловонием, которое напомнило мне все ранее прочитанные книги и просмотренные фильмы про поднявшихся покойников.

– Небось доволен, что мы выполнили задание и пришли доложиться, – ответил ему первый.

Только по первому слову я смог опознать в этих двоих наказанных мною домовых. Этих жертв царского произвола, едва не севших на колья и отправленных на уборку темницы.

– Что вы тут делаете?! – заорал я со всей мочи, больше для того, чтобы успокоить самого себя. – Почему приперлись сюда?

Домовые стушевались, соскочили с кровати и застыли маленькими грязными столбиками.

– Так это, – начал Авоська, – Кощей, ты ж сам сказал прийти, как закончим, вот мы и…

– Ага, так сразу и помчались, без роздыху, только бы тебя обрадовать, что все исполнено в надлежащем виде.

– А-а, – отмахнулся я от обоих. – Теперь слушай поправки к моим приказам. Если я говорю немедленно сообщить о выполненном деле, это значит – привести себя в порядок и дождаться, когда позову… И когда поем, – немного подумав, закончил я.

Домовые удалились, а я еще решил поваляться в кровати, заканчивая свой первый день в сказочном мире.