Глава 11
– Эх, Кощей, – покачала головою Баба-яга, когда вытянула из меня все подробности случившегося на Лысой горе, – все-то тебе покоя нет. Ведь просила же, чтобы вел себя потише. Просила?
– Угу, – промычал я, не имея возможности нормально ответить, так рот был занят завтраком.
– Вот тебе и угу. Считай, со всеми важными лицами в нечистом мире рассорился.
– Бабуля, – прожевав голубец, поинтересовался я у собеседницы, – да что такого неприятного случилось? Ну, подумаешь, попортил статую. Да я ее сам отремонтирую, если понадобится. Там всех проблем – новый рог нарастить и бороду приделать.
– Кощей, – сердито посмотрела на меня бабка, – ты хоть понимаешь, что сделал? Это не просто статуя. Черный Козел – символ власти и поклонения для всех ведьм и колдунов. Мало того что ты не дал им показать себя и получить награду от Люцифера, так еще и нарушил устоявшийся порядок на шабаше. Вся нечистая сила теперь подумает, что ты решил забрать в свои руки власть над всем нечистым миром. Ведь сначала с Водяным рассорился, потом с Лешим, причем над обоими одержал победу, так сказать. Показал этим двум патриархам, что в любой момент можешь им вставить фитиля, как ты иногда любишь говорить.
– Бабушка, – выпучил я глаза, – да какая власть, какой фитиль? С этими двумя дедами случайно получилось. Кстати, при чем тут Люцифер и что за награда? Если так подумать, то я ее и выиграл. Если не вручат мне приз, буду обжаловать в суде неправильное решение.
Я довольно засмеялся, вспомнив выражение на лицах собравшихся после порчи символа шабаша, и потянул блин в рот, по пути опустив его в плошку со сметаной. Яга только вздохнула тяжко, пододвинув поближе блюдо с блинами:
– Во время шабаша Черный Козел есть олицетворение Люцифера. У статуи и Главного Нечистого в это время существует что-то вроде слияния – Люцифер все видит глазами Козла и вполне способен им двигать. А насчет награды…
Бабка немного помолчала, всматриваясь в мое лицо, но, не найдя и тени раскаяния или понимания важности информации, продолжила:
– Лучшая ведьма или колдун на весь год до следующего шабаша получает покровительство Люцифера и Силу. Даже самый слабый колдун или ведьма после этого становятся на один уровень со старейшими и сильнейшими представителями своего племени.
– Ха, – развеселился я, – это получается, что я дал по рогам самому Люциферу?! Вот это штука – скажи кому, и фиг дождешься, что тебе поверят.
– Тебе, Кощей, поверят, – вздохнула бабка. – Теперь вся нечистая сила будет обходить твой замок еще дальше.
– Это хорошо, – с важным видом кивнул я и ухватил расстегай с рыбой. – Меньше народу – больше кислороду.
– И любви от них ты теперь не дождешься, – нахмурилась бабка. – Даже той прежней, больше похожей на уважение и страх. Теперь они скорее ненавидеть станут.
– Это с чего бы? – удивился я. – Из чародейской братвы никто же не пострадал.
– А Сила? – резонно напомнила мне бабка про бонусы, которые в этом году не достались никому. – За одно это многие согласятся напакостить тебе в любом виде.
Я призадумался. Перспектива иметь толпу недоброжелателей была как-то не по вкусу. Примерно представляю себе, на что готовы все те, кто рассчитывал получить могущество, хоть и временное. А куча врагов мелких намного хуже, чем пара-тройка сильных: первые массой возьмут.
– Бабуля, – попытался я прояснить кое-что, – я бы сам ни за что не стал вмешиваться, но получилось так…
– Это ты про что? – насторожилась Яга. – Про причины твоего поступка ты мне не рассказывал. Ну-ка, давай об этом подробнее.
Пришлось вкратце рассказать о Марьюшке и о том, как она меня взяла «на слабо». Ведь, если бы не симпатичная девчонка, я бы с места не тронулся, чтобы показывать свои придумки. А так распушил перья, как павлин, и пошло-поехало. В итоге имею сейчас то, что имею. Во время короткого пересказа меня заинтересовала реакция Яги на имя молодой ведьмы, моей бесовки-искусительницы. Бабка нахмурилась и нервно пробарабанила пальцами дробь на столе, но от комментариев отказалась.
– Так, – отмахнулась она, – знаю ее немного. Молодая и способная ведьма, но очень уж неусидчивая и любительница пошутить и сделать что-то новенькое… отчего и страдают частенько окружающие. Совсем как ты, Кощей.
Тут на кухне появился незнакомый домовой, который сообщил мне, что во дворе ждет Соловей с очень важным делом. Разбойник почти слезно просит уделить ему минутку, по крайней мере, именно такая мысль возникла у меня в голове после торопливых слов домового.
– А где эти? – спросил я у Яги перед тем как покинуть кухню. – Ну, домовые, с которыми всегда дело имею?
– Убираются, – пожала плечами Баба-яга. – Сказали, что ты им поручил навести порядок еще лучше, чем обычно.
– А-а, – протянул я, вспоминая, что и в самом деле неугомонная троица была отправлена мною на ПХД, то бишь парко-хозяйственный день, чтобы занять их неуемное воображение и направить кипучую энергию в более контролируемое и безопасное русло.
Ладно, пусть убираются, а то прослышат про происшествие на шабаше и сами пожелают нечто подобное повторить, тем более что я не уверен в том, что никто из них не запомнил рецепт изготовления пороха. На миг в глазах пронеслись картина взлетающего на воздух замка и тройка закопченных домовых, сидящих немного в сторонке возле подрывной машинки из фильмов про партизан. Пришлось помотать головою, чтобы отогнать тревожный образ. С этих станется провести подобный эксперимент, дай только сведения и материал.
Соловья и двух оборотней нашел я возле фонтана; с сосредоточенным видом он нарезал круги вокруг большого мешка, в котором кто-то возился. Кто-то среднего телосложения. От этого неизвестного доносились шипящие звуки и нечто вроде мяуканья или мычания, что ли. Любопытно, кого это Соловей засунул в мешок и почему принес именно ко мне – может, кого-то из моих обидчиков? Хотя кто может обладать такими пропорциями из числа тех, кто меня обидел, я и примерно не представляю. Если мне не изменяет память, то таких раз-два и обчелся. Да и назвать их обидчиками – сильно завысить реальный статус.
Разбойники дружно пожелали мне доброго утра.
– Здорово, Соловей, – поприветствовал я главаря, не взглянув на подчиненных. – А это что за штука, кого запихнул-то?
– Так ведь сам же говорил про две телеги золота, – удивился романтик с большой дороги и ткнул пальцем в мешок. – А тут как раз выкуп будет на столько. Князь за свою дочку не поскупится выплатить из казны, хоть всю отдаст.
– Князь? – переспросил я, уже начиная догадываться о личности того, точнее, той, что сидит в мешке.
– Ага, – кивнул мне Соловей, – князь. Тут дочка его сидит – случайно попалась на дороге, где купцов караулили. Долго думал насчет ее захвата, но когда она сбежала от своей охраны, решил – судьба. Ничего, зато теперь и послушная будет, и тебе, Кощей, прибыток золотой.
Первой мыслью было отправить Соловья обратно. Пусть отпускает девчонку. Княжна мне очень понравилась, когда я рассекал в старческом прикиде – вежливая, прямолинейная и без фальши. В моем мире таких можно по пальцам одной руки пересчитать. Да, хотел отпустить, но хренов Соловей повторно напомнил про золото, и моя жаба, которая золотая лихорадка, молча ухватила лапами за горло сразу и совесть, и доброту. После короткой схватки пупырчатое земноводное уже закатывало под болотный мох остывающие тела лучших черт моего характера.
– Золото – это хорошо, – невольно потирая зазудевшие при звуках этого слова ладони, произнес я. – Очень хорошо! Давай доставай мой вклад в сокровищницу замка.
Разбойник довольно угумкнул и, немного распустив завязки на мешке, засунул руку через горловину. (Хотел за волосы вытащить, что ли, дурак?)
– А-а-а! – заорал он, вытаскивая свою руку вместе с растрепанной девчачьей головкой.
Княжна, как бульдог, вцепилась в кисть разбойника. Хм, это за что он там ее ухватил при таком интересном положении прикуса?
Тут княжна отпустила пострадавшую конечность Соловья, на которой отпечатался лиловый круг зубов, и растерянно, но без чувства страха или паники в голосе, спросила:
– Вы кто такие? – При этом она довольно резво попыталась освободиться из холщового плена. Но тут ее ждало разочарование – горловина мешка пропустила только голову, не давая пройти плечам. Коса девушки растрепалась, на глаза свалилась непокорная челка. – Где я?
Соловей прекратил трясти рукою, бросил быстрый взгляд в мою сторону.
– Ты в плену у Кощея. Пока твой отец не выплатит выкуп, ты останешься здесь.
– Кощея? – удивилась княжна, и глаза ее выказали первые признаки испуга. – Зачем я понадобилась этому старикашке?! Да он же…
– Во-первых, – жестом я остановил Соловья, решив вести разговор самостоятельно, – тебе уже сказали зачем: выкуп, все банально просто. Причем только золотом. Во-вторых, никакой я не старикашка – не видишь сама?
– Ты Кощей? – недоверчиво протянула девчонка, оценивающе осмотрев меня с головы до ног. – Что-то не похож…
– Кощей, – встрял Соловей. – да что с ней валандаться – за косу и в темницу. Пусть посидит среди пауков и крыс.
Это он ее запугивал. С последней уборки домовыми мои тюремные камеры не догоняют номера люкс только отсутствием мебели, а так там можно запросто жить – светло, свежий воздух и чисто.
– А-а-а! – повторила княжна недавний вопль разбойника и попыталась отскочить подальше от нас.
Наверное, упоминание про извечные женские страхи добило девчонку. Вот только навыка бегать в мешке, да еще не до конца выпрямившись, так как куль был ей не по росту, у нее не было. Запнувшись, она попыталась вернуть равновесие и, чтобы не завалиться, запрыгала спиною назад. Один из оборотней попытался ее остановить; не заметив его за спиной, княжна после очередного прыжка всей тяжестью опустилась ему на пальцы ног. Похоже, – на любимую мозоль.
– Уй-юй-юй-ууу! – взвыл разбойник, ухватив пострадавшую ногу, и запрыгал на другой, словно подтанцовывая княжне.
Девушка от неожиданности дернулась в другую сторону и угодила второму оборотню головой в живот. Тот хрюкнул от неожиданности и повалился на землю; княжна плюхнулась на него сверху. А секундой позже до них доскакал первый пострадавший и, споткнувшись, присоединился к лежачим.
– Вот это куча-мала, – покачал я головою и с помощью чар поднял девушку, заставив мешок зависнуть в воздухе. – Хватит играться – пришла пора взрослых дел. Сейчас я тебе отведу фронт работ, и смотри у меня, не филонить. В противном случае будешь в царевнах-лягушках по ближайшему болоту прыгать. Не слышала эту историю? Ничего, скоро услышишь…
После такого напутствия я пошел в замок, заставив мешок с девушкой плыть позади себя. Немногие встречающиеся домовые и кикиморы удивленно смотрели на нас, но словами, при мне по крайней мере, происходящее не комментировали.
– Бабуля, – обратился я к Бабе-яге, опуская мешок на пол и распуская завязки на горловине до конца, – вот вам еще один помощник. Точнее – помощница. Пусть на пару с Илюхой помогает по кухне. Слышишь, богатырь?
Я повернулся к Илье, который до этого со скребком и совком вычищал сажу из печи, но никакой реакции на свои слова не заметил – тот остолбенел, уставившись широко раскрытыми глазами мне за спину. Хмыкнув, я проследил за взором пленника, но никого, кроме выбирающейся из мешка княжны, не обнаружил.
– Эй, Илья, – щелкнул я пальцами в воздухе, стараясь привлечь его внимание, – ты заснул, что ли? К тебе обращаюсь.
Ноль эмоций, парень только что рот не открыл, впечатленный зрелищем девушки, которая принялась приводить в порядок спутанные волосы и помятый сарафан.
– Оставь его, царь. – Бабка вылезла откуда-то из уголка, нагруженная мешочками с крупою и несколькими пучками сушеных трав. – И так видно, что попался богатырь в сети очей девичьих.
– Это как? – сначала не понял я, но потом дошло: – Влюбился, что ли? С первого взгляда?! Да быть того не может!
– Может или не может, – проворчала бабка, сгружая свою ношу на стол, – решать не тебе. Сам видишь. Много я таких на своем веку пересмотрела, молодых да глупых. Его сейчас хоть за нос веди вслед за девицей, а он и внимания не обратит.
Вот это поворот сюжета! Я сам, можно сказать, присоединился к застывшему Илье, только со мной поработало изумление. М-да, вот и говорите потом, что любви с первого взгляда не существует.
– Так, девка, – решила Яга обратить свое внимание на пленницу, – ступай к богатырю в помощь. Задача – почистить все печи и убрать весь мусор от них, чтобы пожара не случилось. Только смотри у меня, чтобы без всяких глупостей…
– Ага, – решил поддакнуть я, – чуть что, и сразу же на болото, лягушкой квакать и ждать своего принца со стрелой.
На этих словах Баба-яга довольно улыбнулась, припомнив случай с Лешим и Водяным и мой рассказ о заколдованной красавице. При этом княжна побелела от страха. Ее реакцию я понимал – улыбка у бабули из-за ее торчавшего вперед длинного и слегка искривленного клыка была впечатляющая.
– Кощей, – оторвала Яга меня от мыслей, – что делать собираешься? Опять своими о-пыта-ми начнешь заниматься? Опять кого-то пытать будешь?
– Не-а, – помотал я головою и зевнул. – Пойду, вздремну минуток шестьсот. Ночь бурная была, так что отдых нужен. Да, бабушка, как эта сладкая парочка освободится, направь их в помощь домовым. Что-то они слишком долго возятся с уборкой, слишком долго…
В самом деле клонило ко сну очень сильно, поэтому стоило немного отдохнуть. Почти сразу же, едва я завалился в кровать, глаза закрылись.
Из легкой послеобеденной дремы меня вырвал громкий телефонный звонок. Подорвавшись от неожиданности, я мечущимся взглядом промчался по нескольким телефонным аппаратам, стоящим на столе. Елки-палки, какой же из них?
– Да? – наугад схватил ближайшую трубку, но не услышал ничего, кроме неторопливых гудков.
Секунду спустя вновь прозвучал трезвон, и только тогда я смог опознать источник. Щелкнув клавишей на селекторе, прикрепленном почему-то к выдвижной, как у компьютерного стола, столешнице, поинтересовался:
– Что случилось?
– Царь, – донесся до меня мелодичный и до боли знакомый голос, который, впрочем, опознать сразу не смог, – к вам посетитель.
– Какой еще посетитель? – не понял я, пробуя навести порядок в том сумбуре мыслей, что вертелся у меня в голове.
Помню эпизоды из рыбалки весенней. Вроде как со своими приятелями и приятельницами выехал на речку. Потом внезапно стали проскакивать непонятные смутные картины из древнерусских сказок и былин. Во, точно! Оттуда же и пошло мое имя, точнее, прозвище – Царь. Если называть его полностью, то будет звучать так – Царь Кощей. Он же Бессмертный, он же Злыдень…
Тьфу! Пришлось помотать головою, чтобы избавиться от образов, что стали просыпаться с бешеной скоростью. Хватит мне пока и знания своего имени.
– Соловей, – прощебетала в трубку девушка (как же ее зовут, совсем из головы вылетело… или вовсе не знал?).
– Соловей? – наморщил лоб, вспоминая личное дело данного индивидуума.
Кличка – Соловей, род деятельности – разбойник, место обитания – Муромский лес.
– Так запускать мне его или нет? – В голосе знакомой незнакомки зазвучали сердитые нотки.
– Запускай, запускай, – дал я «добро» и откинулся на спинку кресла, пытаясь разобраться в странной и фантасмагоричной ситуации.
Через селектор послышался тихий девичий голос: «Проходи, ждет тебя». Потом какая-то возня, тихий вскрик мужчины: «Сдурела? Зачем кусаться-то?» – «А ты за грудь не хватай, мало тебе было в первый раз?»
– Бешеная, – буркнул Соловей, оглянувшись уже на пороге кабинета.
– Сам такой, – оставила за собою последнее слово моя секретарша. – Дурак. Я еще богатырю скажу, он тебе под оба глаза по фонарю поставит, и шишками весь лоб раскрасит, и…
Дальше угрозы мне прослушать не удалось – дверь притворилась, отрезав все посторонние звуки.
– Здоровья тебе, Царь, – вежливо кивнул мне Соловей.
А я во все глаза уставился на разбойника, не узнавая. Где его сапоги с загнутыми носами, шелковый узорчатый пояс и волчья жилетка? Сейчас джентльмен с большой дороги щеголял в черных брюках, красном пиджаке поверх белоснежной рубашки и лакированных туфлях. Правда, у последних он решил хоть что-то оставить от прежнего облика – носы на обуви были длиннющими и загнутыми вверх. Да, забыл отметить платиновую цепь, что свисала с шеи разбойника. Будь она немного толще – цепь, а не шея, – то вполне хватило бы для откупных Баюну. Так, вот и про Баюна что-то стало в памяти пробуждаться, какие-то откупные…
– И тебе не хворать, – отозвался я. – Чего нужно-то?
– Да вот, – вытащил он из внутреннего кармана сложенную несколько раз газету и протянул ее мне, – ознакомься, что за твоей спиной некоторые неблагодарные творят. Да еще с такой открытой наглостью.
Приняв из рук Соловья помятый бумажный лист, я развернул его и углубился в чтение. Так, так что мы тут имеем? Рекламы… Кто-то предлагает набор из двенадцати стульев, кто-то просит купить у него ореховый гарнитур.
– Ну? – пожал я плечами, поднимая глаза от листка. – Ничего такого не вижу страшного и наглого.
– Как? – почти выкрикнул Соловей и ткнул пальцем в середину объявлений. – А это что?
В яркой рамке там значилось: «Заведу друга. Иван Сусанин».
– Ничего себе! – присвистнул я. – Этот-то откуда у нас объявился? Не слыхал, много ли он друзей успел завести? Я бы с таким, зная его биографию… Хоть и патриот он, каких поискать, это правда, но мало ли что ему вступит в голову…
– Много, – не дослушал меня разбойник, – очень много. На вчерашний день, по сведениям моих пацанов, за две сотни успел завести. И самое главное – с Лешим успел скорешиться. Сам заводит народ, типа знакомство отметить на природе с шашлычком и девочками, а выводит их потом Леший… не бесплатно, между прочим. Прибыль делят пополам.
– Кхм, – прокашлялся я, – а девочки-то откуда? Или тоже развод?
– Не, – покачал головою разбойник, – все реальные подруги – у Водяного берут русалок на подработку.
– У Водяного? И этот отметился…
– И не только. – Толстый палец Соловья спустился ниже, показав очередное объявление.
«Тур по реке Смородине. Самый лучший дайвинг и отличная рыбалка. На нашей ладье «**беда» вас будут обслуживать очаровательные русалки-стюардессы. Водяной», – прочитал я вслух.
– А вот еще: «Наведу порчу на соседей, тещу, зятя. Уберу конкурентов. Сглажу по фотографии, рисунку, домовой книге. Лихо Одноглазое». Это же произвол и наплавательское отношение к тебе, Царь, – продолжал заводить себя Соловей, водя пальцем по газете. – Таких тут не один Водяной с Лешим. Почитай, половина нечистой силы свои дела крутят, а в общак ничего не дают.
– Угу, – хмуро кивнул я, ничего не понимая. – Насчет Водяного точно – наплавательское отношение.
– Тьфу, наплевательское, – поправился Соловей. – Царь, надо срочно приструнить этих барыг, пока нас по миру не пустили и не подвели под суд. Ведь ты у нас кто?
– А кто? – заинтересовался я, надеясь прояснить ситуацию хотя бы в собственном статусе.
– Депутат от нашего Первого Нечистого Округа, – поднял указательный палец вверх Соловей. – Ты за нас всех Там, – потыкал он в потолок, – отвечаешь, грудью прикрываешь от посягательств на наши традиции. А они… золото гребут и не делятся.
– Золото, говоришь? – Я потер внезапно зазудевшие ладони и добавил: – Золото мне нужно. Так, Соловей, собирай свою бригаду и немедленно отправляйся по этим адресам, что указаны в газете. Скажешь: если не начнут отписывать… кхм… выплачивать налог в тридцать пять процентов от каждой сделки, то пожалеют. На Лешего лесничество натравлю, они его вырубками замучают. К Водяному санэпидемстанцию и «зеленых» направлю. А то взял моду утопленниками реку засорять.
– Все сделаю, Царь, – клятвенно пообещал Соловей и резво, даже не попрощавшись, выскочил из кабинета.
Но долго покоя мне не дали. Опять прозвучал звонок, и удивленно-непонимающий голос секретарши (ну как же ее зовут?!) сообщил:
– Царь, тут к тебе посетители… странные.
– Запускай, – разрешил я, заинтересовавшись «странными» посетителями.
И пожалел, когда на пороге моего кабинета возникли два матроса. Революционных, надо отметить. Почему я так решил? А потому, что вид мужиков в морской черной форме, в бескозырках и с пулеметными лентами крест-накрест на груди сильно напоминал персонажей из фильмов о революции. Из общей картины выбивались тельняшки с черными полосами… Вроде они, полосы, должны быть голубыми… или голубые у десантников, а у матросов как раз под цвет формы?
От этих размышлений меня отвлек вид третьего посетителя – невысокого мужичка с хитрющими глазами в длинном пиджаке и кепке. Особо выделялась остроконечная маленькая бородка. Эта бородка и кепка настолько выбили меня из колеи, что я машинально поднялся из-за стола навстречу прибывшим и протянул руку Кепке:
– Царь, очень приятно познакомиться. А вы с чем пожаловали? Чем могу – помогу.
– Геволюционегы, – вежливо отозвался Кепка. – К вам пгишли насчет вопгоса искогенения гостков согняка цагизма.
– Э-э, – не сразу вникнув в слова, протянул я, – а я чем могу помочь?
– Вы, – улыбнулся мне собеседник, – цагь?
– Да, – начиная что-то соображать, ответил я и попробовал внести ясность: – Только дело в том, что…
– Не надо, не надо, – замахал руками собеседник, – все знаем и так. Стоит отметить, что вы последний из самодегжцев. Цагь Гогох свеггнут и отпгавлен в ссылку; Цагь-девица гаскаялась и пгиняла новое имя – Анка-пулеметчица, тоже, заметьте, двойное имя, ни в чем ее не ущемили. Тепегь и твоя очегедь пгишла. Последний в списке.
– Стоп, стоп! – стал пятиться я от агрессивных посетителей, прикрываясь ладонями. – Не стоит торопиться с решением.
– Гешение уже вынесено, – пожал плечами Кепка, вынул из кармана помятый листок и прочитал: – «Нагодно-геволюционный суд и суд Комиссагов пгиговагивает Цагя Кощея Бессмегтного к высшей меге социалистической спгаведливости – гасстгелу. Пгиговог пгивести в исполнение немедленно».
Несмотря на некоторые слова, с трудом разбираемые мною, одно я понял точно: мне трындец, если не попытаюсь переломить ситуацию или мне не помогут.
– А может, меня на развод оставите? – немного заискивающе (фу, аж самому стало противно!) проговорил я, видя острые кончики винтовочных штыков рядом со своей грудью. – Или в Красную книгу внесете – позже сам умру.
– Обмануть нас желаете, батенька? – прищурился собеседник. – Нам известно ваше втогое пгозвище, подкгепленное наблюдениями. Итак, ваше последнее слово?
– Милиция! – с перепугу заорал я, видя, как матросы передергивают затворы винтовок.
И случилось чудо! Двери моего кабинета распахнулись в очередной раз и явили милую и симпатичную девушку в мини-юбке и шелковой блузке.
– Кощей? – удивленно приподняла девушка бровь, игнорируя прочих посетителей кабинета. – Что кричишь?
– Марьюшка? – только сейчас я узнал в этой сексапильной красотке свою знакомую по истории на Лысой горе (а что за история-то, ничего конкретного не припоминается).
– Да, – улыбнулась и сделала вид, что только сейчас увидела посторонних. – Ой, а это кто такие?
– Революционеры, – скривился я, – пришли меня расстреливать.
– Вот как, – протянула ведьма и обратилась к Кепке. – Постановление у вас на расстрел есть? А почему именно – расстрел? И с чего вдруг такой произвол?
– А вы кто такая? – воинственно задрал бородку мужичок.
– Свободная пресса. – Достав из крохотной сумочки на плече бордовые «корочки», девушка вальяжно ими махнула и кинула обратно. – Имею полное право находиться в этом кабинете и задавать вопросы с разрешения его владельца. А он совсем не против. Ведь так, милый?
– Ага, – подтвердил я охрипшим голосом.
– А нам все гавно, – ответил мужичок, – на ваши документы. Мы сами себе власть и пгесса.
– Что-что вам? – чуть повернула голову Марьюшка. – Не расслышала что-то, повторите.
– Я говорю, что нам все гавно! – не разобравшись в звучании своей фразы, прокричал кепконосец.
– Ой, я опять не поняла, – пожала плечами девушка. – Но зато услышала, что вы ругаетесь. Завтра об этом будет знать вся страна.
– А мне все гавн… – начал мужичок и резко замолчал, услышав за спиною сдавленные смешки матросов.
С гневным лицом он повернулся к ним, собираясь отчитать, и не успел. Дверь хлопнула в очередной раз, отчего с нее слетела табличка и упала на пол. Машинально я посмотрел на нее и прочитал: «Приходи редко, проси мало, уходи быстро. Царь Кощей».
Впятером мы уставились на рослую фигуру в черной кольчуге и черной кольчужной маске на лице с небольшими отверстиями для глаз и рта. В руках фигура держала огромную и такую знакомую булаву.
– Что здесь происходит? – грозно спросил Илья, многозначительно похлопывая оружием по ладони. – Вы кто такие?
– Э-э, – смешался кепконосец, бросив быстрый взгляд на богатыря, его оружие и смерив своих сопровождающих.
Последние изрядно проигрывали Илье по всем статьям.
– Что «э-э»? – передразнил его богатырь. – Быстро исчезли из кабинета, пока не пустил в ход вот это и парней не позвал.
Богатырь немного отошел в сторону, давая всем нам возможность рассмотреть десяток здоровяков в приемной. Все в одинаковой воинской справе, схожей с Илюхиной. И с такими же булавами в руках. Когда исчезли революционеры, я и не заметил. Зато сразу после этого в комнату влетела секретарша и повисла на шее у Ильи:
– Ты молодчина!
– Только долго добирался, – упрекнула его Марьюшка. – Я устала зубы заговаривать.
– Ой, – не дала в обиду своего поклонника княжна (именно она и сидела у меня в приемной), – всего-то пару минут. Лучше бы спасибо сказала, что сообщила об этих чудиках тебе и вызвала Илью. Пошли, Илюшенька, нам тут не рады.
– Спасибо, – произнесла Марьюшка в спину парочке, когда за той закрылась дверь. Потом повернулась ко мне. – Кощей, когда же ты научишься разбираться в людях? Пускаешь всяких, а потом тебя приходится спасать, – произнесла и хлопнула меня ладошкой по лбу.
