Встречаются порой люди, к кому сразу чувствуешь симпатию, подчас необъяснимую, а бывают типы, от которых, как выражается Лис, хочется «буэ-э». Вроде бы ни к одежке, ни к поведению не придерешься, но… кажется, обдерешь его как капусту, а в кочерыжке сидит липкий голый слизняк и тянется к тебе рожками. Точно – буэ-э! К такому сорту принадлежал господин Флокс – тощий, сутулый, похожий на рыболовный крючок. Или на вопросительный знак. Рыжеватые волосы он прилизал, отчего голова казалась несоразмерно маленькой по сравнению с длинным телом, зато нос торчал – засмотришься! И как следователю удается держать равновесие? Или все ж клюет пол разок-другой в неделю? Алесса мысленно нахлобучила следователю на башку драный мятый картуз, в каком любил щеголять Лис, и козырек пришелся к носу.

Неизвестно, как долго Флокс расшаркивался бы перед Повелителем, не скажи Шантэль:

– Не хотелось бы отвлекать, но вы протрете ковер, – и, как всегда, с лучезарной улыбкой. Следователю ничего не оставалось, кроме как успокоиться и вежливо похихикать. Хотя сощуренные в щелки глаза и растянутые до ушей тонкие губы симпатичности его физиономии не добавили.

Алесса, когда следователь отвернулся, вытерла о подол обмусляканную поцелуем руку. К счастью, Лис ничего не выкинул. Видимо, пока только принюхивался. А, может, молча оплакивал песца, чей мех пошел на дареную Алессе шубку…

За двадцать с небольшим минут, дарованных медлительными лошадями магов и дворцовыми гобеленами, Шантэль успел-таки, маятником расхаживая взад-вперед, раздать ЦУ, основные из которых имели приставку «не».

Не рассказывать о кэссиди.

Не упоминать Ярини.

Веррею тоже.

О Володе вообще забыть на время допроса.

О том, кто громил лабораторию, – тоже.

Угнали обычный фрегат и затопили его на побережье: впятером при поддержке мага воды такое вполне возможно.

Если магам известно точное количество прибывших в город, то смело врать, мол, остальные – морок для отвода глаз, наведенный Триш. Девушка робко попыталась возразить, дескать, магией иллюзий она не владеет, на что л’лэрд недовольно заметил: «Скромность в данной ситуации неуместна, тем более что милая барышня сказала неправду». Остальное можно выкладывать… за исключением еще десятка оговорок. Конечно, история была шита белыми нитками, но, как невесело заверил Шантэль, там подскажут, какую «правду» написать.

– И еще одно, – напоследок сказал л’лэрд. – Маги не посмеют применить физическую силу, но ментальную – наверняка. Попробуют загипнотизировать и считать память, запутать, сбить с толку, заставить изменить показания. В общем…

– Следите за базаром! – подсказал Володя.

Из всех четверых только Триш послушно кивала (то и дело она виновато косилась на шишку л’лэрда, которую придворный целитель намазал чем-то бледно-зеленым), зато Вилль стоял, скрестив на груди руки, непоколебимый и суровый, аки скала. Метис на допрос не попал по одной простой причине – дорвавшись до императорского стола, он решил печень не щадить и напился в сосиску. Шантэль, конечно, набросился на слуг, но как-то неубедительно, и в их оправданиях было не больше искренности. Ищейка из Ковена, увидав исходящее винными парами тело, к моменту его прибытия уже переложенное на кровать, скривился и отмел свидетеля как непригодного.

– Боюсь, такие, как он, надолго выпадают из реальности, – вздохнул Шантэль, провожая их с вершины лестницы.

Когда Алесса обернулась с середины, решив помахать на прощание, то готова была поклясться, что эльф подмигнул, сохранив при этом каменное выражение лица.

«Тип 1. Дети-губки. Легко воспитываемы и обучаемы, общительны, дружелюбны, рассудительны, склонны приходить к единственно верному решению из порядка предложенных. Однако зачастую недооценивают собственные таланты, что может пагубно сказаться на развитии в нужном направлении. Обладают необъяснимой с точки зрения науки особенностью вызывать к себе расположение как других детей, так и взрослых, не прилагая к этому усилий. Следует помнить: всплески агрессии не есть стремление действительно навредить окружающим, а попытка доказать, что они «ничем не хуже» стандартных детей-муравьев.

Типовая ситуация:

Воспитатель. Я знаю, что ты хороший ребенок, но сейчас ведешь себя плохо.

Ребенок. Я уже не ребенок, и я плохой. У меня есть рогатка в кармане.

Воспитатель. Помнишь, как было жаль тебе птичку со сломанной лапкой? Ей было больно. Мне тоже будет больно.

При верной методике воспитания эти всплески постепенно сходят на нет, дети-губки проявляют активность и колоссальную тягу к познаниям и впоследствии становятся выдающимися историческими деятелями.

Тип 2. Дети-бабочки. Самоуверенны, упрямы, вспыльчивы. Нередко от природы наделены талантами скульптора, художника, писателя и т. п., в чем проявляется их тяга к красоте и гармонии. Находясь в состоянии «куколки», такой ребенок прячет ранимую и мягкую сущность в оболочке жесткой и неприглядной для окружающих, и это есть естественная защитная реакция. Характер пребывает в состоянии постоянных метаморфоз до определенного момента, когда под влиянием обстоятельств бабочка вынуждена «расправить крылья».

Такие дети плохо поддаются воспитанию (особенно диктатуре) и соглашаются с мнением взрослого лишь в том случае, когда уверены, что приняли решение самостоятельно.

Тип 3. Дети-скорпионы. Агрессивны, упрямы, замкнуты, непредсказуемы. Прилагают максимум усилий к тому, чтобы причинить вред всем, включая самих себя.

Методика воспитания в процессе разработки.

*Заметка на полях: Хотя разумнее всего изолировать таких детей от общества.

Тип 4. Дети-раковины. Упрямы, замкнуты, хладнокровны, терпеливы, болезненно принципиальны. Как правило, это дети, в раннем возрасте оставшиеся без родительского присмотра. Опасность состоит в том, что воспитатель не может с первого взгляда четко определить сущность обитателя раковины и его намерения…»

– И вот с ними труднее всего… – Мужчина вернул перо в чернильницу, посмотрел на баночку с пудрой, но решил поработать еще недолго. А пока чернила сохнут, поразмышлять о двойственной природе всего сущего.

Он с гордостью посмотрел на полки. Сорок девять томов мемуаров – вот наследие для потомков и достойное завершение жизненного пути. Воспоминания, наблюдения, описания ландшафтов, фауны и флоры всего изученного мира, карта, а также белые пятна на ней, где, возможно, когда-нибудь кто-нибудь обнаружит новые земли. Осталось дописать последний том и передать ценность в надежные руки. Уходить не страшно. Страшно уйти, не оставив следа.

Еще страшней – оставить след, запятнанный чужой кровью. Как эти… политики…

– Целый эскорт прислали, мажьи баргузы, – стоя у окна, вполголоса выругался мужчина.

У дворцовых ворот стояли две темно-коричневые кареты. Стоящему у окна они напомнили гробы, над которыми кто-то поглумился, изобразив сбоку герб Ковена – имперского грифона в солнце о девяти лучах. Экипажи сопровождали десять всадников, таких же коричневых и безликих, как их лошади.

Четверым детям не позволили сесть вместе.

Здание следственного отдела Ковена Равеннской губернии, как и остальные строения Седьмого Лепестка, внешне выглядело симпатично и безобидно. Еще бы! Маги в доску готовы были расшибиться, лишь бы их проспект оставался самым аккуратным, чистеньким и опрятным в столице. Летом в палисадниках работали фонтанчики, бьющие разноцветными струями; на подстриженных газонах кучковались крохотные глиняные скульптурки; фигурный кустарник не скрывал окрашенные в пастельные тона фасады домов, крытых черепицей самого модного цвета. Брусчатку поновляли регулярно, а зимой, еще до того, как хоть в одном окошке проснется свет, на улицу выходил маг, слабенький для того, чтобы иметь слово в Ковене, но отлично справляющийся с обязанностями дворника. Вместо орущих на все и вся ворон пели соловьи да щеглы, зимой их сменяли снегири, синеголовые синицы, зяблики. Здесь держали под контролем погоду, фауну и флору, не заботясь о том, сколько магии уходит на это. А зачем? До Академии одним прыжком телепортироваться можно, а в подземелье – «неисчерпаемый» Колодец. К нему, конечно, всех подряд не допускали, но и рядом с башней магией просто разило.

Так вот, Эс О Ка (маги настаивали именно на таком произношении) был трехэтажным зданием, ровно загрунтованным и выкрашенным в спокойный палевый цвет. Однако кому-то их вариант названия пришелся не по вкусу.

«Волшебный СОК – 10 империалов, и ваши почки здоровы!»

– Детишки шалят, – кисло умилился дознаватель, плавным пассом стирая недвусмысленное обвинение, намалеванное красным поверх букв «СОК Равеннской губернии», выбитых и вычерненных на листе латуни.

– Мы таки-ие! – застенчиво хихикнул Лис, таращась на дверь так, будто взглядом надеялся выжечь на ней шалость покрепче и нестираемую.

Вместе с ними вошли только четыре охранника, видимо, в остальных не было нужды. Проходная оказалась довольно уютной, разве что вывески «Добро пожаловать! Напитки и орешки бесплатно!» не хватало. По сумеречному уже времени здесь горели магические светильники, отчего опрометчиво светлый ковер приобрел золотистый оттенок. На стенах висели объявления, несколько портретов с пометкой «Разыскивается!» и план эвакуации в рамочке, а под стендами располагались мягкие зеленые диванчики. В углу стояла кадка с каким-то лохматым фикусом. К ней прицеливалась черная белогрудая кошка. Главным украшением можно было считать темноволосую миловидную девушку в очках, которая, облокотившись о стол, задумчиво покусывала перо. На визитеров она и не глянула.

Оставив спутников топтаться в дверях, Флокс подошел к столу, наскоро заполнил журнал посещений, после чего коснулся руки девушки и, не смотря в крестослов, подсказал:

– Охлупень, Миранда.

– Точно! – Девушка записала. – А вот еще: «река» на силльмиеллонском наречии, третья с конца – «н».

– Ривенэа, – сказал Вилль. Значит, мажий ищейка – телепат? Полезное качество для следователя, да только не в их случае. Считать память аватара невозможно, и те же способности перешли к Тай-Линн. Лис не внушаем абсолютно – проверено и доказано еще в Скадаре. Его сестра сама кого хочешь заворожит, уболтает и расположит к себе безо всякой магии, зато в ее мыслях стоит непробиваемый блок.

– Спаси-ибо… – Перышко вновь заскрипело по бумаге. Полюбовавшись на работу, Миранда обратила к вошедшим сияющие глаза. – Ну и крестослов попался! Полдня голову ломала, зато осталось всего четыре слова… Добрый вечер, господин Флокс. Добрый вечер, господа.

Все вразнобой пожелали ей приятно скоротать вечер за недобитым крестословом, не хворать и заверили в «бурде». Решив подурачиться, Вилль подсластил приветствие щепотью эльфийских чар… Ответ пришел тут же. По мозгам шибануло так, что кошка, слившись с «орошаемым» ею фикусом, превратилась в дикобраза. Симпатичная телепатка кокетливо погрозила пальцем. Застигнутому врасплох аватару ничего не оставалось, кроме как смущенно пожать плечами, мол, во всем виноваты дурные привычки. А про себя решил никогда и ни при каких условиях милой барышни не касаться. Дело в том, что телепаты считывают мысли только путем физического контакта, зато на расстоянии способны зачаровывать, отражать чужие привороты и насылать воображаемые иллюзии. Вилль и предположить не мог, что девчонка его возраста сумеет моментально распознать и отбить эльфийский приворот мощностью много выше человеческого. И телепат ТАКОГО уровня сидит в приемной и возится с канцелярщиной?! А Флокс тогда кто?!!

Темно-зеленая дверь вела в смежное помещение. Вот тут Виллю не понравилось. Сине-серо-зеленые тона; холодный свет, идущий от прилепленных к стенам магических шаров, между ними – двери с номерами и фамилиями, а оканчивался коридор еще одной дверью, отливающей бледно-желтым металлом. Мертвое золото…

Что же там, за этой дверцей?

Алесса беспомощно оглянулась, когда их стали разводить по кабинетам. Вилль ободряюще улыбнулся, подавив желание рявкнуть на парня, берущего ее под локоть – не больно, но крепко.

Аватара сопровождали и охранник и Флокс. За руки не хватали, в спину не толкали, а ищейка любезно распахнул дверь, картинным жестом приглашая зайти. Охранник остался в коридоре. Вилль, после телепатической контратаки навоображавший себе все от развешенных по стенам пыточных орудий до вздернутого на дыбе скелета в углу, даже немного разочаровался. Кабинет оказался… кабинетом. Письменный стол, два стула, шкаф, объемный металлический ящик, вмонтированный в стену, да зимние сумерки в окошке, украшенном терракотовыми шторами и цветущей рубиновой геранью. Над стулом Флокса, правда, висела гравюра, изображавшая посаженного на кол мужика, и художник расстарался на славу.

– Очень… реалистично.

– А? – Следователь, ворошивший какие-то бумаги, отвлекся. – А-а, это наглядное пособие досталось мне от предшественника. Все забываю принести из дома любимый пейзаж. Знаете ли, речка, лесок, небо в воде отражается…

Полный неизбывного ужаса, боли и отчаяния леденящий душу вопль, в котором человеческого казалось вровень со звериным, заставил сердце сжаться.

– Э-э? – Аватар вопросительно вздернул бровь.

– Серая Бродяжка – наше местное привидение, – мило улыбнулся дознаватель. – Бедняжка умерла прямо здесь.

– Что, у бедняжки не нашлось десяти империалов?

– Ха-ха-ха! – старательно оценил шутку маг. – Кхм. Нет. Когда здание еще строилось, маленькая нищенка залезла в него, чтобы переждать метель. Да так и замерзла.

– Печально.

– Бедняжка! Скажите, ваши сабли – это знаменитые Тай-Кхаэ’лисс или…

– Или, – вернул улыбку аватар. Не такой он дурак, чтобы тащиться в мажье логово с именными говорящими клинками на поясе. Оружие входило в обязательный комплект обмундирования гвардейца лички, и сабли выдали казенные.

– Что ж, заприте все оружие в сейф. – Флокс указал на металлический ящик. – Уверяю вас, здесь оно будет в полной сохранности.

Пожав плечами, Вилль открыл сейф, положил сабли вместе с ремнем, вытащил из-за голенища короткий кинжал, из специальных ножен в карманах – шесть крошечных метательных ножей, из рукава выложил еще один. Сняв мундир, «разоружил» внутренние карманы и пояс.

– Вроде все, – раздумчиво произнес гвардеец, венчая горку последней звездочкой и охлопывая бедра.

– Вешайтесь там, – пролепетал Флокс, невежливо ткнув пальцем в сторону рейки, усаженной крючками. Маг таращился на Вилля как окунь на сковороду.

Аватар охотно «повесился»: было душновато. Вид безоружного парня в рубашке вернул ищейке самообладание, и, жестом пригласив сесть напротив, он придвинул Виллю несколько листков бумаги, перо и чернильницу.

– Прошу, излагайте все как можно полнее, но хочу предупредить вас…

– …об ответственности за дачу ложных показаний, я знаю, – поморщился гвардеец. Полнее? Полнее – значит, опять все пережить заново.

– Отлично! – Флокс хлопнул в ладоши. – Тогда не буду вам мешать, господин Винтерфелл.

Аватар, уже взявшись за перо, с удивлением поднял голову.

– Я оставлю вас ненадолго, – пояснил ищейка. Забрал ключ от сейфа и ушел, оставив кабинет в полном распоряжении эльфа-оборотня, которого видит первый раз в жизни!

Укоризненно поцокав, бывший посол, а ныне потерпевший, приступил к изложению…

…Следователь отсутствовал возмутительно долго. За это время Вилль успел настрочить четыре листа убористым почерком, дважды проверить написанное на предмет случайно закравшихся ошибок (упаси Пресветлая!) и срезать кляксу ножом для вскрытия писем (не упасла Пресветлая!). Ближе рассмотрев гравюрку, нашел, что у мужика подозрительно счастливый вид, точно не кол он венчал, а табурет в пивнушке. Руки прямо-таки чесались проинспектировать содержимое стола, но аватар сдержался. Призрак снова дал о себе знать, истошно заорав в коридоре что-то вроде: «Фапоту исам!!!» За окном запорошило, и в кабинете будто повеяло северным ветром. Когда Флокс вернулся, Вилль, облокотившись о подоконник, наслаждался снегопадом. Зима ударила посохом оземь, и не будет уже плачущих сосулек утром, осклизлых луж в ясный полдень и посеревших, оплывших к вечеру сугробов. Ну, здравствуй! Здравствуй, время крылатых волков…

– У вас каллиграфический почерк, – заметил следователь, изучив показания.

– Благодарю, – сдержанно ответил Вилль. По приказу в форме просьбы он вернулся на свой стул. – С тех пор как я выучил межрасовый, стараюсь писать разборчиво.

– А, да-да-да-да… Вы хотите быть понятым правильно, конечно. И не сомневайтесь, что так и будет! – Полязгав чем-то в ящичке (Вилль от любопытства чуть шею не вытянул), Флокс извлек пару браслетов: – Прошу, наденьте.

– Что это?

– О, просто обычные меры предосторожности! Чистая формальность! – Маг замахал руками.

Аватар инстинктивно зажал свои руки между коленями, из груди вырвалось глухое рычание. В другой ипостаси у него бы шерсть на загривке встала пыром. «Формальность» была шириной в палец и отлита из какого-то серо-синего сплава; половинки цилиндров держались на шарнирах, но застежки не оказалось. И внутреннюю и внешнюю поверхность усыпали черные руны.

– Это обязательно? – безнадежно спросил аватар.

– Увы, увы! Для нашей с вами общей безопасности и взаимопонимания. Видите ли, иногда мои собеседники вдруг впадают в неконтролируемый гнев, а мне бы очень не хотелось становиться вторым местным привидением.

– Я себя полностью контролирую.

Мужчина подался вперед, подтолкнув браслеты. Оказывается, глаза у него зеленые, проницательные.

– Вы уже убивали таких, как я, Арвиэль. Вы убивали магов.

– Я убивал преступников, господин Флокс, – ответил Вилль твердо, понимая, что будет вынужден уступить. Сам подписался.

– Мне очень жаль, но правила есть правила! Прошу вас, не спорьте. Надевайте сами.

С напускным равнодушием Вилль засучил рукава и вложил руки в браслеты. Щелк! Два серебристых росчерка по трещинам, и полуцилиндры спаялись намертво, исчезли и шарниры. Аватар перестал слышать, как шелестит снег о подоконник, как гудит магический светильник. Перестал чувствовать запахи человека напротив, чернил, мастики. Лицо гравюрного мужика невозможно было разглядеть. Волк внутри просто исчез.

– Не жмут? – участливо поинтересовался маг.

– Да нет. – Вилль задышал чаще, но в кабинете пахло только пылью. Очень неприятно, оказывается, чувствовать себя… человеком. Бедняги, и как они только выживают? Ведь это – то же самое, что быть кошкой с обрезанными когтями и усами.

– Отлично! – Шушелев изверг потер руки. – Тогда начнем-ссс…

– С дыбы?

– С шила… Тьфу! Господин Винтерфелл, ну и шутки у вас! Давайте перейдем к вопросам, а для начала выясним, в каких отношениях вы состоите с сударыней Залесской.

– В дружеских.

– Это теперь так называется? – Следователь почему-то огорчился. – Ну, хорошо. И давно вы дружите?

– С вьюжня прошлого года. – Действительно, с вьюжня. Не расписывать же в красках, что год до этого науми шарахалась от капитана стражи как от прокаженного, пакостила по мелочам (да-да, поутру обзаведшийся шишкой Вилль догадывался, чьи лапки расшатали гвоздик, на котором висела над дверью счастливая подкова!), да и вообще говорила, что терпеть не может блондинов.

– При каких условиях вы познакомились?

Вилль глубоко вздохнул. Какого шушеля? Нет, он рад поговорить об Алессе, но не с этим типом. И при чем тут их знакомство?

– При зимних. Она замерзала по ту сторону городских ворот, а я случайно оказался поблизости…

– Вы знали, что она метаморф?

– Да. – Лгать смысла не было: наверняка Флокс уже ознакомился с делом Северинга.

Маг сцепил пальцы в замок.

– То есть находясь в должности капитана стражи, вы привели в Северинг оборотня, поставив под угрозу жизни горожан? Я верно понял?

Ну, это как посмотреть, господин дознаватель! По идее любой впущенный в город человек может в один не прекрасный день хватиться за топор и пойти рубить бабушек. Или нелюдей. А добропорядочный, безмерно уважаемый и горячо любимый всеми жрец Иллиатара Триединого – оказаться некромантом.

– Во-первых, она тоже имела право на жизнь, и я решил дать ей шанс. Во-вторых, метаморфы – наполовину люди, да и я за ней присматривал. В-третьих, Алесса оказалась первоклассным лекарем, который сумел вылечить даже смертельно раненного. Меня.

– И тогда вы подружились! – возрадовался маг. – А сколько лет вам было на момент знакомства? Двадцать два? Вероятно, в двадцать два года я тоже поступил бы так же и спас девушку, молодую, красивую и такую беспомощную…

– Вы на что намекаете? – вкрадчиво перебил аватар.

– На то, что вы поступили благородно! – Маг назидательно воздел палец. – Вы курите?

Вилль, признаться, опешил. Во-первых, переход был слишком резким, а во-вторых, этот Флокс что, встречал курящих эльфов?

– Нет, и вам не советую.

– Н-ну, дорогой Арвиэль! – Флокс с кислой миной развел руками. – Запоздал ваш совет лет на двадцать… Вы не против, если я закурю?

Вилль неопределенно пожал плечами. К дыму он привык с тринадцати лет, став членом славной братии северингских стражников, и кашлял, только если концентрация превышала норму «топор в воздухе». А с таким обонянием, как сейчас, вообще можно дышать над костром из вышгородского самосада и в ус не дуть. Умиленный покладистостью потерпевшего, маг выудил из стола расписной лакированный ларчик с принадлежностями, набил трубку и пощелкал вокруг себя пальцами. Запахло мятой. Вилль молча смотрел, как дознаватель с наслаждением смолит у окна, сетуя на то, что ветродувы опять недоглядели. Может, надо было ответить, что курит? Дядька Темар не раз говаривал, дескать, ничто так не сближает собеседников, как трубка и граненый стакан.

– Так, что-то мы с вами отвлеклись. – Маг выбил трубку прямо в ладонь, сжал кулак и – ап! Пусто. – Давайте перейдем к главному. Итак, вы утверждаете, что вас насторожила ехидна.

– Именно.

– Которая провоцировала вас пойти в Веселый переулок. Почему туда?

– Потому что там меня ждала засада.

– Но почему именно в бордель? Почему не на пустырь, не за город, в конце концов?

– Потому что доппели проживали именно там, – ласково, как маленькому, объяснил Вилль то, что подробнейше расписал на лист.

– Вы раньше посещали подобные заведения?..

– Ну знаете ли! – Та-а-ак. Спокойно, Арвиэль. Вдох-выдох. За окном – снег. Ветер. Зима. Все в порядке.

– Увы, не знаю. – Маг заговорил еще более ласково.

– Ни разу не посещал.

Флокс понимающе улыбнулся.

– Хорошо, сформулируем вопрос иначе: как часто вы встречались с женщинами из подобных заведений?

– Я вообще не встречаюсь с падшими женщинами, – процедил Вилль: только идиот или самоубийца рискнет задавать подобные вопросы живущему по принципам аватару.

– С падшими не встречаетесь, – уточнил чем-то довольный Флокс, скрипя пером по листу. – Замечательно! Так и за-пи-шем… Кстати, господин Крутоярский отказался от беседы.

– Лис? Вы уже говорили с Лисом?

– Да, господин Крутоярский просил, чтобы к нему обращались так. Бойкий юноша. Только очень непродолжительное у нас вышло общение.

– Что такое? – насторожился аватар.

– Ну что – что? – вернув перо в чернильницу, развел руками следователь. – Обозвал меня «мурлом», сообщил, что «не бурда», после чего порвал собственные показания и стал жевать, запивая из чернильницы. Мы с господином секретарем даже растерялись.

– Он… пошутил… – еле-еле выдавил аватар. Ну, Лис! Уж от кого-кого, а от алхимика Вилль не ожидал такой подлянки!

– Мне ваши шутки понятнее! – горько вздохнул Флокс.

– Что с… ним?

– Пришлось поручить охране доставить его в изолятор ИСС. Сами понимаете, для нас как свидетель он не просто ненадежен – опасен! Так сказать, преступный элемент. В ИСС работают и метаморфы; так, может, со своими он будет сговорчивей? А нас, уж простите, увольте.

– Увольняю…

– Ха-ха-ха! Сумма залога будет известна уже к утру, и если мы с вами успеем договориться, вы сами его внесете. Кстати, когда господина Крутоярского уводили, он просил «свободы лисам». Да вы, наверное, слышали…

Вилль стиснул кулаки. О да, слышал! О да, внесет! Внесет, чтобы вытащить и порвать на воротник лисомордого идиота!!! Баран крутоярский! Раскудрить его в…

– В каких отношениях вы состояли с Геллерой Таннаис?

– Что?

– Согласно вашим показаниям вы прожили у атэ’сури Таннаис неделю, а она – не падшая женшина.

– Вы что себе позволяете? – тихо спросил аватар, хотя внутри зарождалась буря. Перед глазами зависла мутно-багровая дымка, в ушах гремело сердце.

– Лишь то, к чему обязывает моя работа. Вы не виноваты, Арвиэль, я понимаю. По вашим же показаниям, ваше тело на тот момент подчинялось молодому демону огня, а Геллера Таннаис – женщина достойная и эффектная. Итак?

Вилль прекрасно осознавал, что его провоцируют, но едва сдерживался. Сейчас, без своей волчьей половины, аватар чувствовал себя обычным парнем, воспитанным в деревне, и боялся поступить так, как поступил бы на его месте любой деревенский парень: дать в морду в ответ на гнусное оскорбление.

– Повторить вопрос? – любезно осведомился Флокс. – Проживая у атэ’сури Таннаис, в каких отношениях вы с ней состояли?.. О, вы уже здесь!

Вилль обернулся. В дверях стояла Алесса, напуганная, потерянная, со сжатыми в ниточку губами и широко распахнутыми глазами.

– Ах вы, мерзззавец… – зашипел аватар, чувствуя, что теряет контроль, но ничего с собой поделать не мог.

– Господин Винтерфелл, я попрошу…

Дрожа от ярости, Вилль медленно поднялся. Ищейка подскочил как ошпаренный.

– Винтерфелл, держите себя в руках!

– Я дерржу себя в рруках, а вы…

Резкая боль сковала запястья, стрельнула в виски и пробила голову навылет.

«Черные руны… Тэш…» – падая, вспомнил Вилль…

– Вилль! – Алесса бросилась к другу. Стул сам собой отъехал в сторону. Аватар не повалился ничком, а опустился плавно, точно его поддержали невидимые руки, не позволив удариться об пол. – Вы что с ним сделали?!

– Ровным счетом ничего, госпожа Залесская. Ваш друг просто немного отдохнет. Это абсолютно безболезненно, поверьте.

Вроде бы мужик не врал. Сквозь карамельный загар невозможно было разобрать, побледнел Вилль или нет, но руки, щеки и нос были теплыми, дыхание спокойным, и сердце билось ровно.

– Но зачем?!

– Ваш друг излишне импульсивен.

Термина Алесса не помнила, поэтому на всякий случай неопределенно дернула плечом.

– Понимаете, иногда люди… и не только люди ведут себя здесь агрессивно. Может быть, цвет обоев их раздражает, а может быть, мой мундир. Приходится принимать меры предосторожности. Мне очень жаль, что это случилось с вашим другом.

– Вы нарочно его спровоцировали! – оскалилась науми, но ищейка не испугался.

– Нет, сударыня, я только задал вопрос. Вы сами разве об этом не задумывались?

– Нет! – Задумывалась, конечно. Как не задуматься? Да только гнала эти думы поганой метлой прочь из головы. И даже если…

Даже если и так, это был не Вилль. Это было существо, грозившее переломать Алессе ноги, если она откажется делать то, что оно хочет. Арвиэль ненавидел и презирал себя такого, и Флокс понял, как ударить аватара в самое сердце.

Кто-то рискнул положить руку на плечо взбешенной науми, и она едва сдержалась, чтобы не цапнуть. Так, Лесь, спокойно. Триш управилась с ищейкой минут за сорок, и оба остались довольны друг другом. Она должна уложиться быстрее.

– А отдыхать он будет на полу? – собравшись и подпустив в голос беззлобной иронии, спросила Алесса. Ссориться сейчас никак нельзя. Лис заварил кашу круче некуда, а Виллька, дурашка принципиальный, еще и маслицем сдобрил.

Флокс точно того и ждал. Рассмеялся:

– Нет, конечно! У нас есть комната для отдыха, вполне уютная.

«Угу. Как раз на такой случай», – мрачно буркнула пантера, прибавив непечатное слово.

Дуб-с-дубиной (так Алесса прозвала амбала с дубинкой, опрометчиво сунувшего лапу к пантерьим зубкам) без видимых усилий поднял аватара стоймя, держа под мышки, и уставился на макушку безвольно поникшей головы. Через полминуты бесплодных кривляний одна мозговая макаронина чуток изогнулась, и парень догадался взвалить трофей на плечо. Флокс, испустив укоризненный стон, двинул за ним из кабинета. Алесса вышла последней.

Как знахарка и предположила, маленькая процессия направилась к двери, обшитой мертвым золотом и оказавшейся не меньше полутора Алессиных пальцев толщиной. Коридор ухнул вниз дюжиной высоких ступеней, причем ни ширина, ни «декор» не изменились. Разве что двери были не деревянные, а вроде бы стальные, по пять штук с каждой стороны коридора. А в дверях – зарешеченные окна, прикрытые снаружи ставенкой с засовом.

Глядя на решетку уже из комнаты (или камеры?), Алесса непроизвольно поежилась и поскорей присела на корточки рядом с диваном, куда уложили Вилля. После лабораторной клетки аватар даже на невод посматривал косо, и команда «Екатерины» так ни разу снасть и не замочила. А здесь? Треклятая решетка, окон нет, все серое. Казалось, маляру вручили кисть, миску да два ведра с краской – белой и черной – валяй! Он и навалял на славу, мешая два цвета в разных пропорциях и кроя стены, пол, потолок, дверь, какую-то ширму гармошкой, стол, стул, камин, даже диван и канделябр с магическими светильниками не забыл. В такой монохромии (скадарский термин Вилль специально для художницы запомнил!) было, мягко говоря, неуютно. А если жестко – то откровенно и бесповоротно паршиво! Хотя… Вилль любит оттенки льда, а светлые стены и потолок мерцают.

– Сударыня, пойдемте! – от двери позвал Флокс.

– Вы ничего не забыли? – холодновато спросила девушка, убирая со лба друга непослушную челку.

– А?

– Браслеты.

– Ах да! – с извиняющейся улыбкой. Ну, прям дряхлый склеротик, ядрена ворона!

Картинный щелчок – и Флокс забрал распахнувшуюся колдовскую пакость.

Уже поднимаясь по лестнице, Алесса набралась духа задать вопрос; чувствовалось, что ответ будет неутешительным, и хотелось его оттянуть.

– Сколько он проспит?

– Часа три-четыре или чуть больше. Ночью я с ним еще раз переговорю, а утром можете встречать.

– Я лучше здесь подожду.

– Это невозможно, – отчеканил Флокс таким тоном, что стало ясно: даже если застрять в дверях враспорку, вышвырнут заклинанием вместе с косяками.

«Главное – спо-кой-стви-е! – внушала себе Алесса, когда они зашли в кабинет. На вешалке болтался осиротевший Виллькин мундир. – Не взъяриться, не зарычать и не садануть колдунишку стулом по маковке! Хуже будет».

Пока дознаватель изучал показания, художница разглядывала гравюрную сцену казни. На пятой минуте чуть не сползла под стол от хохота. Картинка оказалась обманкой: если смотреть в одну точку, не отрываясь, изображение менялось. Теперь мужик лихо отплясывал вприсядку, заложив руки за спину. За спиной росла береза с кучерявой листвой, в траве валялась сброшенная в пылу и уже изрядно потоптанная шапка. «Скорбящие» махали платочками, складывали ладоши в звонком хлопке, а девицы-невесты кокетливо прятали мордашки на груди у старших.

Следователь оторвал от бумаг взгляд, исполненный священного ужаса, обернулся и окончательно сбледнул.

– Это – шедевр! – утираясь платочком, простонала свидетельница. – Главное, реалистично так!

Флокс втянул голову в воротник. Ну, точно – слизняк из капустного вилка!

– Давайте приступим? Чем раньше начнем, тем скорее вы уйдете отсю… вернетесь во дворец.

– Давайте. – Девушка с готовностью улыбнулась.

– Итак, в каких отношениях вы состоите с господином Винтерфеллом?

– В предбрачных.

– Их теперь так называют? – Следователь хотел почесать напомаженную маковку, да раздумал. – А господин Винтерфелл утверждает, что в дружеских.

– Мы, науми, их так называем. Аватары называют иначе – дружескими.

Ищейка, подавшись вперед, почти лег грудью на стол. Глаза у него были умные, с хитрецой, и зеленые. Но не ясные и блестящие, как у Вилля, а цвета тины на пруду – неизвестно, какая гадость под ней таится.

– Скажите, госпожа Залесская, вы действительно Тай-Линн Арвиэля?

– Я – науми, господин Флокс. Не аватар, – так же полушепотом ответила Алесса, положив на стол руки с шикарным перламутровым маникюром от придворной мастерицы и единственным колечком, украшавшим средний пальчик правой руки. С бриллиантом. Во дворце кольцо аватар предпочло оставить ее безымянный палец и укатиться под шкаф, чтобы не выдать владелицу.

– Тогда скажите, почему в один день вы бросили все – дом, любимую работу, друзей, чтобы отправиться за море?

– Я кошка, господин Фло-окс! Я гуляю, когда хочу и где захочу.

– Чтобы попасть на корабль, вы остригли волосы, переоделись мальчиком и…

– И что? Господин Флокс, я – девушка, если вы заметили. – Алесса поправила прическу. – Мы любим перемены.

– И поспели в Скадар как раз вовремя.

– Кошка ловит удачу на кончик хвоста. Мой хвост еще при мне.

– И вам повезло увидеть атэ’сури Таннаис практически в объятиях вашего жениха? – иронично хмыкнул маг, плюхаясь обратно на спинку.

– Ах, так вы думаете, что они… – Алесса картинно прижала к губам кончики пальцев. – Вот негодяй! Уши ему надеру, уж будьте уверены!

– Э-э-э… – Нижняя челюсть «слизняка-из-капусты» двинулась вправо-влево как на шарнирах.

– А если серьезно, то мне все равно. Давайте перейдем непосредственно к делу и закончим как можно скорее. Меня ждет чай во дворце Его Величества.

– Ну хорошо. – Дознаватель сцепил руки в замок. – Вы и ваш друг обвиняете коллег Ковена в заговоре. А в частности, Геллеру Таннаис – блестящего мага, с которым мы сотрудничаем несколько десятков лет…

– Так эта дама даже не третьей свежести? О-о…

– Госпожа… Алесса, послушайте хоть вы. Хорошо, мы предъявим им обвинения в том, что по их вине погибли трое орканских посланников, двое – силльмиеллонских и четверо… ах, господин Шумор – предатель! Значит, его тоже должны нам выдать. Так вот, после гибели посольства атэ’сури Таннаис проводила на господине Винтерфелле незаконные опыты в подземной лаборатории десяти ярусов глубиной, а затем подселила в его тело огненного демона и перевезла к себе в особняк, где в течение недели преподавала ему этикет. – Маг перевел дыхание и беспомощно зашарил по столу. Свидетельница услужливо подала кружевной платочек, которым труженик закона утер хладный пот со лба и вернул обратно. – Благодарю. Затем Геллере Таннаис, повторюсь, блестящему магу и зрелой умной женщине, взбрело в голову полетать при луне на крылатом волке. Так они оказались в посольстве, где с полуночи до половины третьего утра вызывали мифический призрак Кровавой Эзоры. Вы не находите, что это немного…

– …странно…

– И я о том же!

– Странно, что вы нам не верите. Я тоже люблю полетать при луне и за неимением метлы использую подручное средство. А о любопытстве молодых демонов вы лучше меня знаете. Кстати, у Вилля долго не сходили синяки со спины, оставленные костлявой задницей…

– Алесса! – взвыл дознаватель. – У атэ’сури Таннаис достаточно врагов, которые могли скомпрометировать ее! Господина Винтерфелла действительно похитили, но не она, а некто, надевший ее личину!

– Кто, например?

– Этим мы и занимаемся: ищем!

– Вам нужно будет найти и ее дочку.

– А вот это, сударыня, как раз одна из причин, по которой мы не можем считать Геллеру Таннаис виновной. У нее нет дочери. Увы, бедная женщина не может иметь детей.

– Как?!

– Жестокая ирония судьбы… – Флокс печально вздохнул. – Блестящий зоомаг, создающий новые жизни, бесплодна.

– Почему?

– Эти тонкости мне неизвестны! – развел руками следователь. – Но известно, что за пару лет до Алой Волны атэ’сури Таннаис приплывала в Равенну и обследовалась у господина Стайна. Это его вердикт.

Вердикт, верди-и-икт… «и обжалованию не подлежит!» – вспомнила пантера насмешливый голос Вилля, в очередной раз намывающего сковороду, испоганенную сгоревшим по Алессиной вине блином.

– А вердикт не мог быть ошибочным?

– Архимаг Ревенгар Стайн? Лучший целитель империи? Ошибся?!

Приподняв брови, Алесса отвела взгляд. Аватара умиляло такое выражение легкомысленной задумчивости, ищейка тоже зачарованно притих. Вряд ли он врал. И вряд ли господин Стайн ошибся, если не солгал. Да только блестящий зоомаг Геллера Таннаис нашла возможность родить ребенка от жителя не этого, а другого мира. О котором Ковену знать пока рано.

Ох, не девичье это дело – думать. Алесса намотала платок на указательный палец.

– Хочу напомнить, что погибли трое ваших.

– Да, это невосполнимая утрата для Ковена. Можете быть спокойны, их семьи получат компенсацию.

– Думаете, их утешит ваша компенсенция? – По повеселевшим глазам Флокса знахарка поняла, что лопухнулась. Отступать было поздно, оставалось смотреть прямо, не отводя взгляда.

– Выплата за моральный ущерб будет высока, – доходчиво разъяснил термин маг. – А еще лучше – переведем их на постоянную пенсию. Естественно, виновные будут найдены… Скажите, Алесса, чего хотите вы и ваш друг?

– Справедливости. Чтобы Геллера и ее сообщники поплатились за все, что творили. Чтобы вы больше им не доверяли. Чтобы поддержали Его Величество в случае войны…

– То есть вы сейчас хотите предать огласке… ваши приключения, верно?

– Да.

– Не будучи твердо уверенной в том, что господин Винтерфелл не ошибся.

– Я уверена.

– А вы смогли бы убить ребенка? Младенца?

– Что?

– Насколько мне известно, невеста покойного Лина Санти ждет двойню.

– Какой месяц?.. – прошелестела знахарка. Это был удар под дых.

– Четвертый. Господин Санти уплывал, ни о чем не подозревая. Потрясения для девушки сейчас крайне опасны. А потом, когда появятся дети, горевать станет некогда, зато понадобятся деньги… Да что я вам рассказываю! Вы же лучше меня все понимаете, госпожа лекарь.

Он знал, куда укусить, этот слизняк из капусты. Алесса скрутила платок в тугой жгут. Она осталась на поле боя последней – сама себе пешка, сама себе королева.

– Мина живет с бабушкой здесь, в столице, на Втором Лепестке, особняк пятнадцать. Они держат оранжерею. Можете проведать их, если хотите.

– А чего хотите вы? – тихо спросила девушка.

– Чтобы вы написали о том, что видели. Не ваши доводы.

– Я написала о том, что видела.

– Нет, Алесса. Вы написали, что видели с вашим… ммм… предсупругом Геллеру Таннаис. Но вы видели женщину, похожую на Геллеру Таннаис.

… Да, с допросом Алесса управилась быстрее, чем Триш. Перед тем как покинуть негостеприимное учрежденьице, девушка проведала друга. Он лежал на спине, закинув руку за голову, и на оклик не отреагировал. Как всегда, во сне эльф-оборотень выглядел безобидным и беззащитным, но Алесса знала, что это лишь видимость.

От любезно предложенной кареты науми отказалась, да маги и не настаивали. Пошла по засыпающей улице, загребая хрустальную пыль заостренными носками полусапожек. Снегопад стих; последние зимние мухи кружились неспешно и величаво, словно танцуя вальс на балу госпожи Ледяной Девы. Волчье время, медленное, холодное и упрямое…

Проигнорировав три экипажа, выгодно расположившихся под магическими фонарями, Алесса подошла к умостившимся в тени саням. Каурая лошадка, укрытая заплатанной попоной, дремала; на облучке, спрятав нос в ворот тулупа, мерз извозчик. Тем не менее нос этот возможную клиентку почуял, и мужик, с надеждой выпрямившись, сдвинул ушанку к затылку.

– Давайте с ветерком, я тороплюсь! – подобрав шубу и юбки, Алесса по-кошачьи ловко запрыгнула в сани.

– Куда летим, барышня? – вмиг посолиднев, загудел извозчик.

Тот, кого прозвали Цирюльником, видел, какое средство передвижения выбрала маленькая гордячка с необыкновенным, чарующим запахом. Видел, как она кутается в шубейку. Видел как сани, плавно стронувшись, через четыре фонаря набрали скорость и лихо завернули, обдав снежным веером карету и спустившегося покурить кучера; слышал переливчатый смех девушки. Она уехала, а Цирюльник еще долго стоял, жадно принюхиваясь к тающему аромату зеленых яблок и мелиссы.

Увы, нельзя, нельзя… Не сегодня.

Из мешанины уличных запахов он выбрал тот, что сегодня может согреть и насытить. Кофе и сливочный ликер.