Ночью произошло то, чего следовало ожидать: Ирэн, стуча зубами, перебралась к Дану в постель и, думая, что он спит, прижалась всем телом.

– Эхе-хе… – коснувшись губами ее лба, констатировал аватар. – Зачем сняла носки?

– Колются… – пробормотала наследница таким несчастным голосом, что ругать ее расхотелось.

Пришлось бежать вниз и будить Марийку. Подавальщице даже объяснять ничего не пришлось – мигом накипятила молока и вручила баночку с растиранием.

– Раздевайся! – скомандовал Дан, вернувшись. Ирэн заморгала, настороженно глядя поверх одеяла, но рубашку скинула. Запротестовала она чуть позже, шарахнувшись от аватара, как от чумного.

– Барсучий жир?!!

– То, что лекарь прописал. Впрочем, я знаю и другие способы лечения простуды, еще более «смердовские».

– А может, не надо? – жалобно простонала Ирэн, пытаясь отпихнуть банку.

– Может, и не надо, но тогда завтра придется просить простыню, потому что носового платка будет недостаточно…

Ирэн, сцепив зубы, вытянулась в струнку и уставилась в потолок. Видок у нее при этом был мученически-героический. Решив не смущать боевой дух, Дан не стал говорить, что стопка платков понадобится так или иначе – хоть лечи насморк, хоть не лечи, а все равно неделю будешь ходить в соплях по уши. Зато можно не опасаться бронхита, или, упаси Кружевница, воспаления легких.

– А можно повторить, только с ароматическим маслом вместо сала? – с очаровательной хрипотцой поинтересовалась наследница, когда Дан перешел к спине. И чихнула несколько раз подряд.

– Завтра повторишь, только в бане с березовым веником. Готово. А теперь, наследница, ваш нектар на ночь. Молоко с медом и маслом.

– И с пенкой! – заглянув в кружку, скривилась Ирэн. – Ну ладно, так и быть… Только убери пенку и спой!

Дан сам терпеть не мог пенки, но вторая просьба поначалу выбила из колеи. Потом сообразил: ну конечно! Концерт в баре слышали «смерды», а будущая ксарица приглашения не удостоилась. Обычная обида капризного ребенка, эгоистичного и такого одинокого, против воли втянутого во взрослые игры и нацепившего маску искусной интриганки. Эх, бесстрашная, гордая Ирэн!

– Не знаю, не знаю… – протянул аватар, цепляя пенку. Эта пакость разлезалась, соскальзывала с ложки и выколупываться не желала. – А тебе понравилось?

– Я не расслышала. Кстати, я вытаскивала тебя из «муравейника» в качестве менестреля на моей свадьбе с Бузилой… то есть ки’сааром Бэзилом. Так что оправдывай оказанное доверие.

– Значит, так зовут старого рябого женишка, которого ты не хотела запомнить как своего первого мужчину?

– Вообще-то он не рябой и не старый, и придворные сури находят его весьма интересным мужчиной…

– И знатного происхождения… – Пенка опять шлепнулась, плеснув крупными желтоватыми горошинами.

– А я нахожу, что он – породистый козел.

Дан прыснул. Редкая прямолинейность наследницы резко контрастировала со скрытностью и рубила сразу наповал!

Пенка наконец была изъята и торжественно перекочевала в блюдце, в отместку закапав пол и тумбочку. Нашарив под одеялом ноги девушки, Дан прижал их к животу, согревая. Прохладные. А лоб – хоть отбивные жарь. И даже при неверном огоньке свечки можно разглядеть на щеках лихорадочные пятна. Догулялась, последняя надежда Скадара! А что, если бы на Ирэн действительно кто-то напал? Или она поранилась бы, вылезая из окна?.. Или… или приступ случился бы, пока «союзничек» развлекал почтенную публику?

Нет, завтра точно в баню – выгонять хворь березовым веником!

Ирэн отпила крохотный глоток молока и уставилась в потолок.

– Сойдет! – решила она. – Кстати, клопов здесь действительно нет, зато бродят мыши-зомби…

Подойдя к окну, аватар склонился над останками грызуна. (Хорошо, что на месте Ирэн не оказалась Алесса. То-то было бы визгу!) Н-да, даже для мужчины малоприятное зрелище, вдобавок подозрительное. Скорее всего, крыс травили, и трупик тихо-смирно истлевал в стене, пока что-то его не разупокоило. Вероятно, это же самое заставило шушелей сбиться в стаю.

– Уважаемый, ваш «куриный бог» стоит ровно столько, сколько весит – две сколки. И то исключительно за шнурок. Дырочку долго сверлили?

Маг-артефактор поджал губы.

– Она – природная, л’лэрд.

– А я – орочий шаман, только бубен дома забыл. Послушайте, у меня нет ни времени, ни желания торговаться с вами. Я прекрасно знаю расценки, так что просто продайте то, что прошу, и разойдемся с миром.

Может, будь времени чуть больше, и желание торговаться возникло бы, но на попечении Марийки осталась спящая красавица, которая вот-вот должна очнуться, потянуться… И в том проблема, что неизвестно, в какое она придет расположение духа, оказавшись без верной палочки-выручалочки под рукой.

Вслух сетуя на провинциальную скучищу, маг начал перебирать каменья, ракушки, перья, заговоренные кулоны, кольца, браслеты и прочую дребедень. Нашелся и настоящий «куриный бог», белый в серо-зеленую крапинку, будто впрямь курица вместо яичка снесла. Дан потянулся за амулетом из костяных бусин и мышиных шкурок, и мужчина вдруг замер, скрючив руку кошачьей лапкой.

– Любопытный у вас оберег…

– Не продается. – Дан сжал кулак, пряча от алчного взгляда рубиновый перстень, который носил на мизинце.

– Я мог бы предложить за него хорошую цену, – предпринял вторую попытку артефактор, впрочем, не слишком уверенную.

Дан покачал головой. Совсем недавно чуть не лишился талисмана по милости Геллеры Таннаис, жадной до чужих вещичек. К счастью, алхимик Трой тоже страдал сим пороком, поэтому, обворовывая магичку, прихватил и кольцо.

– Ну на нет и цены нет, – смирился мужчина. – Вот еще, кремень возьмите от простуды и для общей крепости духа. Водичку опять же можно обеззаразить… Также оч-чень рекомендую вам сухое горючее – незаменимая штука в походе. Хоть сырой лапник обсыпьте, все одно загорится!

Распустив тесемки, Дан заглянул в кожаный кисет, осторожно взял щепоть белого порошка.

– А как он действует?

– Элементарно! Сыпаните-ка сюда. – Маг подставил жестяную плошку, в которую аватар ссыпал пробу. – Гори-гори ясно!

И впрямь горело ясно, жарко и бездымно.

– Главное, смотрите прямо на цель.

Дан без раздумий расстался с полушкой, чуть дешевле стоила кремниевая подвеска для болезной Ирэн. Проникнувшись нескрываемой радостью пожилого артефактора, обвел сочувственным взглядом захламленный лоток:

– Смотрю, товар у вас не ходко идет.

– Да-а… Раньше Котька Хват почти каждый день частил, а как помер, почитай, клиентуры-то и нету. Вот думаю, ближе к столице перебираться надо.

– И давно помер?

– Да с месяц назад занедужил, недельку помаялся, да и преставился, – прикинул маг. – Ну да, у нас тогда ваши сородичи останавливались. Купили у меня три куска горного хрусталя и медный браслет, как сейчас помню.

Распрощавшись со словоохотливым дедушкой, Дан зашел по адресу, подсказанному Марийкой. Располневшая после родов мельникова жена охотно уступила старую дубленку и, посоветовавшись с мужем, согласилась за сутки подогнать под л’лэрда отцовскую куртку, год назад лишившуюся владельца. Сама по себе речь зашла о покойнике с дивным именем Икотий. Был он, по словам мельников, купчиной хватким, за что прозвище и получил, а в неторговый сезон всецело отдавался алхимии. Горожан не удивлял разноцветный дымок, курившийся над трубой, не пугали взрывы и странные звуки, да только в гости к Котьке никто не спешил. А он и не звал. С месяц назад подцепил купец какую-то чудную лихорадку, весь покрылся струпьями и в неделю сгорел. Ни знахарь не помог, ни амулеты. Похоронили его наскоро, чтобы мор гулять не пошел, а двухэтажная крепкая изба так и осталась стоять заброшенной. Не нашлось охотников до дармовой жилплощади.

Поцокав языком за компанию с мельником (рассказывала жена), аватар оставил задаток и вернулся в гостиницу кружным путем. Через купеческий дом. Дан сам не мог понять, почему его тянет туда как магнитом. Изба и изба, слишком просторная для холостяка, с традиционным петушком на коньке и расписными, уже вылинялыми ставнями. Поднявшийся ветер, прижав незримые губы к трубе, испустил тяжкий стон. Будто мыслящее и чувствующее существо, которое отчаянно нуждается в помощи.

Внутри кто-то есть, внезапно понял Дан, и этот кто-то болен. Не человек, нет. Другой. И он зовет, манит, заставляет войти, проникая одновременно в сердце и разум.

Это ощущение было таким реальным, что оставшуюся часть пути аватар проделал почти бегом. На крылечке корчмы немного отпустило, а внутри и вовсе стало не до изб с привидениями. Ирэн, вооруженная ножом и вилкой, коршуном замерла над кружевным блином. Подавальщица откровенно таращилась на грядущее святотатство, но перечить чудной барыньке, горстями швыряющей золото направо и налево, не смела.

Пройдя к столику, Дан чмокнул девушку в рыжий затылок, быстро скатал блин в трубочку и обмакнул в сметану.

– Умм!

Наследница, украдкой вздохнув, отложила разделочные орудия и сделала то же самое. Конспирация была спасена. Скадарчанка неплохо изучила обычаи империи, но вполне может проколоться в мелочах вроде этой. Например, наденет тулуп мехом наружу, спутав с шубой, и пойдет исследовать очередной перевалочный пункт горожанам на потеху. Еще за юродивую примут – милостыньку подадут.

– Дан, сюда приходил дед с гармошкой – так всех посмешил! Я знаю, что такое «вприсядку», но зачем он кидал шапку на пол? – наклонившись, прошептала Ирэн. – В общем, я его это… уважила.

– Стопку велела налить? – искренне изумился Дан, воочию представив картину: наследная принцесса подает кабацкой голи стопку и ломоть каравая на рушнике, расшитом красными петухами. Притом у Ирэн на голове почему-то красовалась косынка в горох, под подбородком завязанная на бант с «ушками» врастопырку.

– Нет. Подала золотой, а что, мало?

– Э-э-э… В общем, надо отсюда убираться, пока он это не пропил и не вернулся за добавкой. Они, Ирэн, как коты – погуляют, а потом возвращаются туда, где прикормили. И компанию приводят…

Как выяснилось, Ирэн не успела ни с кем поругаться. Более того, подарила ошалевшей от восторга Марийке непочатую пудреницу из слоновой кости, украшенную бирюзой и агатами. На радостях подавальщица вызвалась временно сменить профессию на банщицу, а ее братья в шесть рук уже носили воду. Ирэн уписывала кулебяку, не смущаясь наличием лука, и слушала россказни про сватовство Митки, к которому тот подошел художественно и с фантазией. Дважды получив отказ, но не отчаявшись, а раззадорившись пуще прежнего, парень прокрался в баню избранницы и спустил в бочку с холодной водой цельный ковш пиявок. Визжащая красавица выскочила как была – телешом, чтобы угодить прямиком в жаркие объятия. После потока заковыристой ругани Митка все ж получил согласие… в обмен на рубаху.

Дан тоже слушал, но суть истории шла стороной, обтекая разум, как вода. Перед глазами стояла та изба, а в ушах стенал ветер. Кто же там живет… Да живой ли? Знают ли об этом горожане, догадываются или просто не слышат? Опять же что за лихорадка свела в могилу купца, и не имеет ли его смерть отношение к разгулу шушелей и разупокоению дохлой мелочи?

Это была не его проблема, но он решил так. Дождавшись, когда Ирэн с Марийкой уйдут лечить принцессин насморк, пристегнул к поясу пару ножен с кинжалом и саблей, переплел косу и пошел в тот дом. Не зная, почему идет.

«Я только загляну, и все, – думал Дан, перетаптываясь на порожке. – Вдруг там умирает бродяга… или нищий ребенок, ослабевший настолько, что не может выйти?»

Чужое отчаяние стало невыносимым почти физически. Аватар толкнул дверь, скрипнули поржавевшие от дождей петли. В лицо пахнуло затхлостью и сыростью. Мельничиха оказалась права, сюда действительно никто не заходил. Грязь на полу была месячной давности, когда еще по осенней слякоти из дома выносили тело.

«Ближе… ближе… Слышишь?» – звали из-за крохотной дверцы под лестницей, ведущей на второй этаж. Дан слышал. Он пришел на помощь… кому-то.

На кромке подсознания испуганно скулил волк, но Дан-эльф чувствовал, что больное существо одной с ним крови. Одной земли, одних корней. По узкой лесенке он спустился в подвал, высокий и просторный, площадью с первый этаж, не меньше. Спустился и замер, недоуменно оглядывая явно нежилое помещение. Никого.

И тут пришла она – ЖУТЬ.

Дан затравленно обернулся, на высокой панической ноте взвыл волк. За спиной никого не было. Оно висело прямо над головой, впившись в земляной потолок.

Во-первых, баня отличалась от термы размером. Во-вторых, как и все в городке, была она скатана из бревен. В-третьих, здесь оказалось на порядок жарче, а ароматы масел и благовоний заменяли запахи сырой распаренной древесины, березовых листьев, хвои, трав. Было и в-четвертых, и в-десятых… но мыло! Мыло выдали черное как смола.

– Ты что, дегтярное мыло впервой видишь? Ну, вы, баре, даете! – развеселилась Марийка. – Оно любую заразу вмиг прихлопнет, как баба рысака, хоп – и нету!

Местные рысаки, или рыжики, а попросту тараканы, тоже разительно отличались от черных скадарских жуков в палец длиной, разводимых исключительно на стол. Впервые увидав бесхозную мелочь, нахально шевелившую усами с гребня пирога, Ирэн решила, что их обжаривают и грызут, как арахис, и на радостях поделилась догадкой с ушастым. Тогда же она постигла суть фразы «ржать точно конь».

Вообще, банька понравилась. Оказалось, что визжать здесь не можно, а даже нужно, чтобы хорошенько продуть легкие. К делу девушки подошли с энтузиазмом: Марийка, размахиваясь, задиристо и тоненько запевала на «и», наследница, получив веником по спине, тоном ниже подтягивала на «а». В предбанник вывалились остужаться вместе с клубами пара, точно демоны из Бездны. Подмигнув, Марийка разворошила ветошь под лавкой и жестом опытного фокусника выудила мутную зеленоватую бутыль с вишнево-фиолетовым содержимым.

– Сливовая, – благоговейно прошептала подавальщица, наполняя стаканы.

С первого глотка стало плохо. В глазах поплыло, лицо Марийки смазалось пятном с черными провалами вместо глаз. Ирэн не сразу поняла, что вовсе не в настойке дело. Очередной приступ подкрался как тигр, ничем не выдав себя, и безжалостно вонзил в виски стальные когти.

– С-сумку… – прошептала кэссиди, слабеющими пальцами вцепляясь в столешницу.