Пришлось воспользоваться даром, чтобы разжать проржавевшие челюсти капкана, который в дедушки годился старому мечу. Пока Дан строгал колья под размер болтов и складывал в миску с лампадным маслом, Ирэн, ничего не объясняя, принесла из ледника кус оленины, залила водой и поставила в печь. Когда мясо разморозилось, напластовала, достала из своей шкатулки черный грушевидный пузырек и приправила «блюдо» на глазок. Аватар заинтересованно принюхался.

– Мм… Вкусно пахнет. Что это?

– Основной компонент – сок антиариса. – Девушка для вящей пропитки перемешивала мясо деревянной лопаткой.

– Чего?

– Анчара. Хочешь попробовать?

– Пожалуй, оставлю волкодлакам на откуп.

С лучезарной улыбкой наследница подняла граненый флакон размером с мизинец. Золотистой жидкости в нем было на две трети.

– А вот здесь у меня эликсир верности. Знаешь, что это?

– Феромон?

– Лучше. Удержать мужчину подле себя очень сложно, однако можно получить залог того, что ночевать он будет в своей постели. Каждое утро моя бабушка добавляла три капли эликсира в кофе моего деда, и спокойно отпускала из дома. Вечером, когда он возвращался, давала другое зелье до того, как яд начинал выжигать его изнутри. Они прожили недолго, но счастливо.

Сорвавшийся нож скользнул по колышку. Отложив то и другое, Дан сунул в рот наискось взрезанный палец. Проклятье…

– Дай-ка посмотрю. – Прихватив бинт и стрептоцидовую мазь из мешка, Ирэн присела на соседний табурет. – Глубоко порезался. Осторожнее, я не хочу изводить на тебя всю аптечку.

Дан отстраненно следил, как вызревают рубиновые бусины, увеличиваются в размерах, дрожат, тяжело срываются на стол. Наследница ловко остановила кровь, обработала ранку и поднесла к губам – подуть. Аватар наконец отмер.

– Ты и со мной проделываешь то же самое?

– А был повод?

Нет, но флакон-то не полон…

– А если появится?

У нее необыкновенные глаза. Эльфийский разрез, кошачий цвет и непредсказуемость гремучей змеи. И улыбка – как укус. Пугающая красота, такая притягательная и острая, точно лезвие отравленного скадарского кинжала, изогнутого смертоносной волной.

– Я расскажу тебе легенду об антиарисе. Когда-то Антиарисом звали бедного юношу – прекрасного, смелого, гордого, сильного. Все женщины деревни были покорены Антиарисом, и это тешило его самолюбие. Как-то он пошел к ручью набрать воды и увидел, что там купается Афэлла. Юношу пленила бессмертная красота. Он похитил одежду богини и, когда та вышла, потребовал поцелуй в обмен на платье. Сперва Афэлла рассердилась, но потом присмотрелась к вору. Богиня любви стала приходить к нему каждую ночь, а с рассветом возвращалась к себе на золотые облака. Утром Антиарис находил на столе горсть росинок, обращенных в бриллианты. Он перестал работать в поле, выкупил у хозяина свою свободу, выстроил роскошный дом, нанял слуг, и теперь батраки трудились на него. Он стал заносчивым и высокомерным даже с Афэллой, в доме появились красивые рабыни… Однажды Афэлла увидела в их постели другую женщину. От обиды и негодования богиня не могла вымолвить слова. Тогда Антиарис жестоко рассмеялся над ней, и это определило его судьбу. «В твоих жилах течет яд, так люби же змей и скорпионов!» – выкрикнула богиня и превратила юношу в дерево. Теперь растет он, всеми ненавидимый, в раскаленной пустыне, и только змеи да скорпионы не боятся к нему приблизиться. В колдовскую ночь летнего солнцестояния Антиарис вновь становится юношей, и Афэлла спускается к нему, как раньше. И принадлежит он только ей одной.

Ирэн коснулась губами пореза. Вдоль позвоночника прошла дрожь.

Их было много, женщин. Красивых и не очень, умных и наивных дурочек с коровьими глазами, истеричных собственниц и безразличных к изменам глухарок. Дан и раньше плавал вслепую; порой течение помогало ему, направляя в верное русло, чаще – нещадно било о рифы, но никогда еще боль не доставляла такое странное, необъяснимое удовольствие.

– Я запомню легенду. Вдруг вернусь на стезю свободного барда, когда все закончится.

Напрасно поддеваешь – не вернешься. Потому что сам понял: ты заслуживаешь большего. Гораздо большего, чем истоптанные сапоги, промокший плащ, тонущие в осенней хмари огоньки дешевой корчмы и сомнительный восторг сомнительной публики. Однако Ирэн не стала возражать, оставив за союзником ценное право последнего слова. Друг друга поняли, и порядок.

Девушка забинтовала ранку, оставив сустав свободным, чтобы палец без проблем сгибался. Вдруг до вечера не заживет? Дан щелкнул арбалетом вхолостую и остался доволен. С усмешкой встряхнул головой:

– Знаешь, наследница, а ты не перестаешь удивлять меня. Я думал, тебя придется уговаривать помочь им… а ты сама. Спасибо, что ошибся на этот раз.

– Все просто.

– Просто что?

– Все.

При отцовском дворе этого не было, но и мама и нянюшка рассказывали, что за дворцовой стеной многие живут иначе. Помогают друг другу не в обмен на услугу, а просто так, дружат и любят не за деньги, сплетничают, сидя на лавочке, ради самой беседы, а не результата, в который она выльется.

Все просто, белый волк из Большого Мира. Решила помочь, потому что так поступил бы ты.

Армалина вернулась до сумерек, но бледный диск луны уже предупреждал о скором наступлении оных. Сбросила на пороге тяжелый мешок и пошла проверять Мирослава. Волк дремал на боку, закрыв нос лапой. Это он так с соблазном боролся: пришел в себя, когда мясо уже протравили, а пока дожидался новой порции, успел заснуть. Убедившись, что все ужасы, надуманные по дороге, на дороге и остались, кицунэ вернулась к делам насущным:

– Печь прогрели?

– С утра топлю! – приосанилась Ирэн. – Жарко, как в драконьей пасти!

Дан опустил голову, пряча улыбку. С тех пор как кэссиди разобралась в устройстве заморской печки, она сама занималась поддержанием тепла в доме.

Серебро сложили в купленную у кузнеца плавильную лодочку, засыпали сухим горючим для пущего жара и загрузили в пламенеющее устье. Порошок прогорит бесследно, ускорив процесс плавки, а за пробу металла не переживали – чай, не на сережки волкодлакам пойдет. К слову, среди полушек обнаружился невесть как попавший к селянам замочек от пояса верности, подобный тому, о который Дан в свое время сломал не одну отмычку.

Разобрали мешок: два капкана, стеганый подшеломник, три пары кожаных наручей, два десятка болтов, неплохой арбалет да длинный охотничий нож.

– Венимир с зятем все порывались со мной пойти, но оба в стрельбе не разумеют. Случись что – вовек себе не простила б. А оружие – Лешкино, сына Венимирова. С тех пор как охотница из семьи ушла счастье искать, Лешка сам научился зверя бить. На всю округу удачливостью славится.

– Нам бы не помешал лишний арбалетчик, – заметил Дан.

– Ему еще пятнадцати нет…

– И чего? – раздался с порога надтреснутый юношеский басок.

Армалина схватилась за щеки:

– Лешка, с ума сошел?!

– Ага, и к вам пришел. Я это… в общем, на подмогу меня выслали! – хлопая себя по плечам, нарочито весело доложился румяный от мороза парень.

– Выслали или самоволка? – хмыкнул Дан. Отчего-то лицо мальчика показалось знакомым.

– Ну-у… Добровольное вмешательство!

– Еще детей нам не хватало, – буркнула Ирэн, но больше для острастки.

– По одежке не судите, по делам глядите, – отбрило дитя, оббивая валенки о порог. Нет, Дан его точно где-то видел, только возрастом помладше. Те же непослушные вихры, брови вразлет, чуть вздернутый нос, ямочка на подбородке и щербинка между передними зубами. Лешка, Лешка… Вилейка… Охотница, ушедшая из семьи…

В поисках поддержки ведунья оглянулась на помощников и решительно указала на дверь:

– Вот что, возвращайся-ка ты домой. Не то сама отведу да велю отцу тебе люлей всыпать! Если с тобой случится что, как я ему в глаза смотреть буду?!

– Куда ж я теперь на ночь глядя пойду? Не ровен час, волкодлаки нападут. Да вы не бойтесь, теть Лин! Я бате сказал, что буду у Пешика ночевать, а у него все в Нагорицу уехали. Да и потом, охота мне с господином эльфом рядышком повоевать, а то вон Жонька еще летом одному коня подковывал, так до сих пор детинкой хвастается, а подержать только Златке дает, да и то не за так, жлоб губастый.

В задаток Лексей получил от господина эльфа профилактическую затрещину и просиял. Дан понял, за кого придется отвечать головой. Портрет этого мальчика с лошадью висел в Алессиной комнатке на чердаке.

Оленину, сваренную для Мирослава, доели подчистую. Вряд ли в ближайшее время укушенному будет до еды. С приближением заката началась ломка: организм метаморфа и знахарские снадобья боролись с проклятой заразой, так некстати отравившей кровь накануне полнолуния и оттого особенно въедливой. Волку связали лапы, но Армалина не позволила бинтовать морду. Да аватару самому не хотелось его мучить: бедняга дышал ртом, вывалив язык, и сколько пену ни обтирали, мокрое пятно расплылось на полподушки. Кицунэ уверяла, что процесс выздоровления идет, как положено, и вроде бы ей можно было верить, но на всякий случай Дан запретил Ирэн и Лешке подходить к кровати.

Плавленым серебром покрыли наконечники болтов и острия промасленных колышков, худо-бедно «выкрасили» меч, кинжал, челюсти капканов и наручи из прочной кожи. Сплавка не была прочной, но на раз хватит. На подшеломник, доставшийся Ирэн (они с Лешкой тянули жребий, и мальчик клятвенно обещал не покидать избу), нашили пробитые гвоздем полушки, приладили тесемки для надежности. Отравленное мясо разбросали за калиткой и во дворе. Помолодевшие усилиями Дана капканы охотно раззявили пасти. Один из них аватар примотал к сосне у калитки, второй – к чурке для колки дров возле задней двери, третий припорошил снегом под окном и протянул цепь к яблоне. Ну что… Все!

– У тебя нос… черный.

– В смысле волчий?

– В смысле грязный, – насупилась Ирэн.

А-а… Во время работы челка лезла в глаза, и Дан, смахивая ее, разукрасился маслом, к которому сразу прилипла пыль. Сейчас не до опрятности, но кэссиди так фыркала…

Дан умылся, постоял у окна, взял меч и вышел во двор. Он не планировал пережидать атаку в избе. Смысл? Ну отсидятся они в безопасности, а про́клятые тем временем расшатают двери и высадят окна. Следующей ночью вернутся. Или, разозлившись, в Вилейку пойдут по Лешкиному следу убивать семью будущей невестки.

Ночь стояла ясная, звездная. Как будто Кружевница нарочно отмыла небо, чтобы поглядеть на аватара. Луна сияла по-зимнему высоко. И тишина. Обманчиво-спокойная, не тревожная…

– Дан! Ты зачем вышел?

– А ты?

– Ну-у… – Ирэн стояла на пороге, прислонившись к косяку. – Хочу сказать спасибо. За кольцо. У меня такого еще не было.

Хруп… Хруп… Хруп…

Скрр-виии…

– Дешевых?

– Да нет! В-общем я его буду носить… Дан! – Схватив его за рукав, Ирэн указала на стежку, ведущую от плетня за дом.

– Во дворе их как минимум трое. Взгляни-ка на калитку.

Уродливая морда толкнула калитку носом, поднажала и распахнула настежь. Волкодлак замер на границе, навострив уши и широко растопырив длинные лапы. Зеленые навыкате глазищи, в которых ничего человеческого не осталось, светились напускным изумлением бродячего пса, застуканного посреди курятника с хладной тушкой в пасти. Теперь, побывав в бестиарии кэссаря, Дан решил, что внешне проклятые больше всего походят на павианов с собачьим рылом, только куцехвостых и изрядно запаршивевших, но в целом таких же мерзких и клыкастых. А вот характер у обезьян посимпатичнее, да и размеры значительно уступают той орясине, что сейчас прет на чужую территорию. Дан поманил ее пальцем. Тварь шагнула во двор. Хруп… Хруп…

– Ву-у-у!!!

Щелк! – Ирэн выпустила болт точнехонько в подставленное горло, прежде чем пойманный капканом волкодлак забьется на цепи.

Хруп-хруп-шшуххх!

Перед лицом заискрился сметенный вниз иней.

Описав дугу понизу, меч вспорол прыгнувшую с крыши тварь от паха до грудины. Требуха брякнулась рядом с телом. Рубящий удар поперек шеи прикончил волкодлака. Над ранами не успел подняться дымок, а по высеребренному луной снегу уже летела собранная в копье тень. Этот замешкался, и зря. Надо было прыгать одновременно с предыдущим и атаковать врага со спины. Улучив момент, когда согнутые лапы твари уйдут в снег по локоть, Дан засадил меч под левую лопатку, провернул. Рубил голову машинально, хоть нужды не было.

Хруп-хруп-хруп – осторожной трусцой.

– Р-р-р-ыыы…

– Тяв-тяв-в-ууу…

Они бродили за домом – разозленные, но уже наученные горьким опытом первопроходцев.

Челка прилипла ко лбу, изо рта толчками вылетал пар. Пониже солнечного сплетения разгорелась саднящая боль, вдобавок навалилась дурнота – не до конца залеченный результат позорного пленения. Опираясь на меч, Дан обернулся к Ирэн:

– Четверо, кажется, и еще один скулит. Похоже, скадарская кухня пришлась ему не по нутру. А это что за…

В доме гулко грохнуло нечто чугунное. Вопль испуганной женщины перебил низкий угрожающий рык. Посуда загремела громче и как-то печальнее – видимо, в ход пошли глиняные миски, чья летопись, как правило, обрывается, когда милые затевают разборки по-крупному. Лязгнула рывком распахнутая дверь, в сенях затопотали.

– Мирослав… того! – объявил бледный Лешка. – Теть Лина дверь держит, а я – к вам.

– Болты прихватил?

– И нож, – кивнул мальчик. – А факел – не успел.

Ничего, Мирослав не вырвется. Дверь открывается вовнутрь, и у взбесившегося волка просто не хватит ни ума, ни возможности потянуть ее на себя.

Про́клятый вышел из-за угла, кося глазом на замерших в позиции арбалетчиков. Еще один крался со стороны задней двери. Дан отступал к плетню, предоставив друзьям свободу действий, когда за спиной скрипнула калитка. Третий монстр поступил не по-геройски, пойдя в обход. Значит, решили взять в кольцо, да? Бесцеремонно использовав труп сородича как трамплин, косматая махина обрушилась на аватара. Тот тоже геройствовать не стал и, увернувшись от гребка когтистой лапой, вонзил меч в спину противника. Грудь и предплечье обдало волной жара – все же зацепил, гад. Дважды щелкнул курок, но вместо воя Дан услышал близкое уже тяжелое дыхание. Стрелки промахнулись. Упираясь ногой в круп волкодлака, аватар потянул меч на себя и, не почувствовав сопротивления, бросил тело в сторону. Перекатился через плечо, вскочил… грозя противнику рукоятью. Двое про́клятых, намертво сцепленные отломавшимся таки лезвием, испускали дух посреди двора, а третий удирал за угол.

От плетня открывался занимательный пейзаж. Один волкодлак оседлал чурку, другой сидел на крыше, держась лапой за трубу. А сколько их там, за домом? За плетнем? В избе билось и ломалось все, что можно было побить и поломать – Мирослав разошелся не на шутку. Лешка направлял арбалет внутрь сеней, держа на прицеле внутреннюю дверь, Ирэн перезаряжала свой, припав на колено. Лунный свет высветлил полоску на наручи, коснулся пальца. Рубин на кольце вспыхнул как сигнал к действию.

Внутренний волк заворчал, расправляя крылья.

Это – моя территория.

Двор и дом подернулись дымкой. Расплылось изумленное лицо Ирэн, поднявшейся с опущенным арбалетом. Проклятые оборотни стали сумрачными тенями, лишь по ошибке задержавшимися на этом свете, и одна из них бушевала в самом логове. Убить. Уничтожить всех до последнего. В груди нестерпимо запекло. Может, свежая рана, а может, иное. На миг желудок скрутило в узел. Выронив бесполезную рукоять, аватар упал на четвереньки. К нему уже спешили.

Первую тень крылатый волк встретил ощеренной пастью.

«Что же ты делаешь?..» – в отчаянии думала Ирэн, видя, как Дан отступает, вместо того чтобы держаться спиной к укрытию.

В избе царил полный бедлам. Судя по грохоту, там разве что печь не летала. Армалина с воинственным видом упиралась в косяк, непонятно, кого от кого защищая. Что-то Ирэн подсказывало: если Мирослав вырвется, ведунья предпочтет отмахиваться веником, а то и подставит шею, но арбалет на него сама не поднимет и другим не позволит. А если варг случайно подожжет дом?!

Дверь сотряс такой удар, что кицунэ швырнуло спиной о стену. Правда, ведунья быстро спохватилась и вернулась к позиции, вцепившись в ручку.

– Присмотри за ней, – велела Ирэн мальчишке. Тот послушно кивнул, беря дверь на прицел.

Дан отошел к плетню, открывшись сразу со всех сторон. Решил выступить в роли мишени, поняла наследница. От волкодлака, прыгнувшего из калитки, аватар увернулся, но как-то неуклюже дернул корпусом. Ранили. Не смертельно, потому что рука была тверда, вгоняя меч в спину твари. Ирэн выпустила оставшиеся болты. В молоко. Пррроклятье, Бездна побери! И хвала богине Илладе, что этот промах прошел без последствий: первый из бегущих волкодлаков сам напоролся на обломок меча, второй, увидев, как обернулось дело, поджал хвост. Скорей перезарядить арбалет!

А потом…

Ирэн чуть не выронила оружие, увидев, что происходит с Даном. Первое обращение в Катарине-Дей она пропустила. Как-то ночью подскочила в постели от необъяснимой тревоги за раненого и поспешила к нему, решив, что полуэльф умирает. Ничего подобного. На его месте, расставив трясущиеся лапы, стоял волчара ростом с лошака, но гораздо массивнее. «Залез в дом и сожрал», – в ужасе подумала Ирэн. Потом сообразила, что со спины зверя падает не простыня вовсе. Отливающая серебром шерсть казалась мягкой на ощупь и манила погладить. В итоге мечта осталась мечтой, а наследница на себе проверила достоверность легенд о бритвенной остроте аватарьих клыков. Правда, волк кусал в назидание, несильно, иначе наверняка лишилась бы руки. Когда закончила обрабатывать так некстати цапнутую конечность, поперек кровати лежал уже парень, растрепанный, с головы до ног в испарине, зато без единого ожога, а сломанные пальцы снова гнулись. Тогда кэссиди поняла, что волшебное сокровище – подарок будущей кэссарице от Альтеи и Иллады-Заступницы. Пророческий знак свыше. Ничто в этом мире не заставило бы кэссиди отдать его, продать или отпустить.

Впоследствии была возможность посмотреть, как меняет ипостась Арвиэль, но он не перекидывался прилюдно, а унизиться до просьбы Ирэн не могла.

– Помоги Лине! – Наследница с силой пихнула смерденка в спину, пока он не стал свидетелем тому, что не положено видеть болтливым смердятам. Едва не растянувшийся на полу мальчишка возмущенно открыл рот – в ответ понюхал кулака. Спорить перехотел и поспешил сменить кицунэ.

Обращение заняло несколько секунд, но время растянулось для Ирэн, дав возможность насладиться зрелищем. Словно невидимые когти прочертили серебром косые полоски на груди аватара – там, куда пришелся удар волкодлака. Засветилось плечо, левая рука. Сквозь знакомые черты лица проступила желтоглазая волчья маска. Фигуру обволокло белым пламенем, таким ярким, что снег заискрил, как волшебная лунная дорожка, по которой к людям спускаются сны, а изломанная тень крыжовника обрела четкость и зашевелилась, точно спрут. Выронив отломанную рукоять, аватар упал на четвереньки, выставив ладони перед собой, и исчез во вспышке.

Чтобы броситься на врага крылатым зверем.

Разогнавшийся волкодлак попытался затормозить, а в результате покатился кубарем, угодив прямиком в распахнутую пасть. Волк схватил его поперек загривка, встряхнул, ломая позвонки, и швырнул о плетень уже груду костей. Остальные пятеро бросились врассыпную, беря противника в кольцо. Над головой затопотало. Недолго думая Ирэн запрыгнула на колоду возле крыльца, так что стреха оказалась вровень с переносицей, и засадила болт в налитую зеленью глазницу. С коротким вяком тело съехало вниз. Девушка добила сучащую лапами тварь.

– Назад! – Рык не хуже аватарьего загнал Армалину обратно в глубь сеней. Лешка настороженно прижимался ухом к двери. В избе стало тихо – видимо, ломка закончилась.

Зато двор звенел от рева и визга, превратившись в арену для обучения бойцовых щенков. Аватар нападал точно молодой неопытный пес: пена хлопьями летела из пасти, челюсти лязгали вхолостую. Шипастые крылья били по земле – Дан еще не разобрался, как их использовать, да и в лапах путался.

«Держись-держись, умница, хороший волк, славный… Не открывай горло, не позволяй опрокинуть на спину… Ох! Как неосторожно подставил бок… Молодец-молодец, так его! А вон того…»

А вон того гада, примерившегося к ляжке аватара, кэссиди застрелила в лоб.

Последнему волк снес челюсть и фукнул паром, поставив лапу на остывающий труп.

После такого концерта обычная тишина зимнего леса казалась неестественной.

– Кажется, все. Мы обойдем двор, а вы сидите тихо, – шепнула Ирэн, прикрыв дверь. Протестов не было.

Волк стоял посреди двора, заваленного телами про́клятых, склонив голову набок. Вопросительно так – мол, и что мне за это будет? Умные глаза сощурились. Красивый какой, несмотря на то, что белая шерсть пятнела кровью, своей и чужой. Даже повыше лошака будет – с упряжного мула.

– Дан, ты меня понимаешь? – Волк повел носом, облизнул черные губы. – Нет, конечно. Ты у меня сейчас – настоящий зверь… Путь-путь-путь…

Сев на корточки, Ирэн вытянула руку. Хорошо бы в ней лежал кусок мяса, но чего нет, того нет.

Аватар встряхнулся и поставил уши торчком.

– Пуууть-путь-путь, хороший… волчик… волчище ты мой…

Немного помявшись в раздумьях, волк пошел, осторожно переставляя лапы. Прихрамывает, бедный. Крылья, к счастью, невредимые, бороздили снег шипами.

– Ты мой умница! – умилилась Ирэн, когда зверь, дотошно обнюхав ладонь, лизнул хозяйскую щеку и положил голову на плечо, напрашиваясь на ласку. От него пахло теплом и кровью. Шерсть действительно оказалась мягкой, а уши и перепонки на крыльях были нежными, бархатистыми. С таким одно удовольствие поваляться вечером у камина. Интересно, Дан вспомнит все, когда вернется к привычному облику? И, кстати, как?!

– Ну что там? – спросили из избы.

– Дан еще не все осмотрел! Так, и что теперь делать будем? – Вопрос адресовался черноносой морде с пушистыми баками, зажатой в ладонях.

«Может, покушаем чего? Потом ты, конечно, почешешь мне спинку. Я заслужил!»

Заслужил, и не только это. А заслужишь еще больше.

Внезапно прижатые уши насторожились, левое развернулось. Из-под вздернутой губы показались клыки. Волк низко зарычал.

– Что такое?

Вслед за градом осколков из лопнувшего окна вывалилось грузное тело. Ставень обвис на уцелевшей петлице, другой, бухнув об стену, захлопнулся, вбивая остатки стекла в комнату. С заметным трудом собрав конечности, Мирослав поднялся и выщерился. Он не стал волкодлаком, но глаза были стеклянные. Ломка подошла к финальной стадии.

– Ми-ир! – Армалина с Лешкой затопали в комнату.

Аватар вырвался из рук, только несколько шерстинок остались в сжатой ладони. Волк не понимал, что этот приступ – пиковый всплеск агонизирующей заразы. Сейчас он видел проклятую тварь, посмевшую угрожать хозяйке. Лишь бы в капкан не угодил.

У мальчишки же арбалет! А собственный пуст…

– Дан, назад!

Волки сшиблись грудь в грудь. Мирослав был мельче и слабее, однако успел грызануть аватара за крыло, прежде чем тот его повалил. В избе завизжали. Мальчишка прицелился.

– Не стреляй! – Швырнув в окно пустым арбалетом, Ирэн обеими руками вцепилась в белый загривок. Аватар выпустил шею варга и рявкнул, но, увидев, кто ему мешает, не укусил.

– Дан, Данечка, пусти… Пусти! Да уйдите же, я его держу! Фу, сказала!

Помятый Мирослав захрипел.

– У-убери его или убью, клянусь! Раз… Два…

Губы у Армалины дрожали, руки тоже, но с расстояния в сажень невозможно было промахнуться. Она отняла арбалет у мальчишки, и Ирэн знала наверняка: эта убьет. За своего – убьет.

– Фу! – приказала наследница. Аватар заворчал, дескать, из нас двоих мне видней, от кого тебя защищать. Оставалось последнее.

Больно потянув Дана за ухо, Ирэн наотмашь ударила по морде:

– Фу, сказано!

Тот жалобно взвизгнул. И сразу присмирел, стушевался. Выпустил недобитого врага и на полусогнутых лапах отошел в сторонку, клоня вниз надерганное ухо. Перекушенное в плече крыло волочилось лоскутом.

– Мир, иди в дом! – слабым голосом позвала Армалина.

Схватка отрезвила варга. Припадая на все четыре ноги и поминутно оглядываясь, он по широкой дуге захромал к крыльцу.

– Иди ко мне, я не обижу. – Собственный язык едва слушался.

Волк не поверил. Дан-эльф считал Ирэн патологической лгуньей, а звери все чувствуют острее. В уголках желтых глаз дрожали слезинки обиды, боли и непонимания. «Вот какова твоя благодарность, хозяйка? Я был готов отдать за тебя жизнь, а ты…»

Кэссиди опустилась на колени и так поковыляла к нему, протянув обе руки:

– Дан, прости меня. Я больше никогда-никогда тебя не обижу. Только не уходи. Ну, пожалуйста…

Может, он и поддался бы на уговоры Ирэн, но случилось то, чего она так боялась.

Дан в раздумьях переступал по кругу, не увеличивая расстояния. Шаг – и капкан, который он сам налаживал и ставил, захлопнулся на задней правой лапе. От неожиданности он подпрыгнул на месте и завертелся волчком, тщетно пытаясь вырваться из стальных клешней.

– Дан, не шевелись!

Зубы клацнули у самых кончиков пальцев. Вот злючка!

– Обожди, покуда угомонится! – крикнул Лешка.

Дан посмотрел на советчика, на Ирэн и – кэссиди руку дала б на откушение – ухмыльнулся. Неласково так, угрюмо. Потом развернулся боком, припав передними лапами к схваченной капканом задней. За широким крылом не было видно, что именно он делает. Брякнули распахнутые дуги…

Ирэн бежала за ним до калитки, но даже на трех лапах волк сразу ушел далеко вперед. Темный хвост мелькнул между сосен и растаял в сумраке ночного леса.

– Да-а-ан!!!

В ответ – затихающий хруст наста.

Вернувшись в избу, Ирэн собрала вещи, не замечая молчаливых смердов. О провианте, конечно, подумала, но ничего не захотела брать у этих… Медлить нельзя. Дан, кем бы он сейчас ни был, обижен, озлоблен и напуган одновременно. Может замерзнуть, может угодить в волчью яму, да и для парочки рысей, тигра или шатуна раненый аватар – нелегкая, но добыча. И за случившееся пинать можно разве только себя.

– Ну хоть до рассвета подожди! – Заслонив собою дверь, Армалина мяла юбку.

– Уйди с дороги.

– Лина дело говорит, – подал голос варг. – Эх-хе… Как оно вышло-то… скверно.

– Угу. – Впервые подняла руку на своего зверя. Своего лучшего зверя. А ради кого?!

– Послушай, Дан далеко не уйдет. Спрячется где-нибудь, чтобы зализать раны, а к рассвету, глядишь, сам остынет и вернется. Так или иначе в чащобу сейчас лезть – верная погибель. Ты его не найдешь и сама заплутаешь. А с солнышком прямиком по свежей стежке к нему и выйдешь. Он парень отходчивый, поймет, что виноватых нет.

Ирэн опустилась на табурет, прижав мешок к груди. Надо же, «парень». Словно никто не заметил, что у «парня» четыре лапы, крылья и хвост.

Волк все-таки – не терпеливый пес, готовый прощать снова, и снова, и снова.

А парень – тем более.